Три девицы под окном и страшилки вечерком (джен)

— А если этот блин… ну в смысле, который допельменный, вывернуло, то откуда кости тех страшил берутся у поверхности или даже просто сверху лежат? — облизнув замасленные лапки, задумчиво спросила Скуталу. — Нам Твайлайт рассказывала… ну то есть, они же в глубину должны были уйти?

Луна передала ей синий платок со звездами, который тут же пошёл по жеребячьим лапкам и мордашкам.

— Сяпки, принцесса, — Эпплбум насколько могла аккуратно сложила помятую ткань. — Мы постирнём и отдадим взад.

— Взад не надо, — серьёзно сказала Луна, проигнорировав хихиканье Дискорда. — И вперёд тоже. Оставьте себе, он сам через пару минут очистится, только на лунном свету не держите, Понивиллю только нашествия ползучих платков и не хватало, там уже есть ползучий Дискорд.

— Ух ты… Он волшебный? — восхищённо спросила Свити, осторожно взяла платок и стала разглядывать. Звезды на синей ткани мерцали и переливались, иногда срывались с места и кометами исчезали за краем, чтобы вылететь с другой стороны и вернуться на место.

— Ну, он из шемарханского шёлка, — Луна задумчиво потёрла нос, — так что можно и так сказать.

— Так откуда кости-то вверху взялись? — упрямо повторила Скуталу, не особо впечатлившаяся каким-то там платочком.

Вместо надувшегося Дискорда отозвалась Свити Белль:

— Так там же всё перемешивалось потом этими… титаническими процессами.

— Тектоническими, — поправила Луна.

— Вот-вот, этими самыми.

— Пфе. Ты ещё скажи, что и землетрясения тоже от бодания литосферных плит и прочей ерунды, — гневно фыркнул Дискорд, яростно орудуя ста восемнадцатью с половиной спицами и поправляя хвостом напяленное на нос пенсне. Кресло-качалка под ним скрипело, чудом не рассыпаясь.

— А от чего ж ишо? — удивилась Эпплблум.

— А оттого, что на самом деле блин был довольно тонкий, но широкий, и внутри свернувшегося пельменя оказалась большая пустота, — назидательно воздел палец драконикус. — И получился пузырь, на внутренних стенках которого до сих пор живут уцелевшие страхозавры, а посередине висит самое первое солнце, затянутое внутрь! А когда какой-нибудь хищнозавр нападает на стадо гигантских травозавров, они пугаются и с топотом убегают, потому наверху земля и трясётся. Что, не верите? Аж целому Уху Даоса?! Фу ты, то есть Духу Хаоса?! — Он упёр лапы в боки и грозно навис над хихикающими поньками. Те переглянулись и дружно замотали головами. — Ну и ладно, вам же хуже. Живите в скучном мире!

Он оскорблённо сдулся и сердито кинул в посмеивающуюся Луну свежесвязанными разномастными носками в разноцветную паралледикулярную полосочку, мягкий горошек, круглую клеточку и квадратный кружочек.

— Звиняйте, вашсиясь, платок не получился.

— Спасибо, — принцесса спокойно надела носки, встала, плавно изогнувшись, вытянула по очереди ноги, любуясь. Дискорд почему-то сглотнул и поспешно отвернулся, шаря по всем своим карманным вселенным в поисках стекловаты. Затыкать нос обычной — это же моветон для Духа Хаоса!

— А платок у тебя выйти вряд ли мог, шёлк паукорнов так и не смогли воспроизвести с тех пор, как они ещё там водились.

— А кто это? — с интересом спросила Свити Белль. — И куда они делись?

— Там когда-то олени с верблюдами вздумали выяснять религиозные вопросы, — вздохнула Луна. — Кому-то там они поклонялись и не сошлись во мнениях, что угоднее их покровителю — сбрасывать в святилищах рога или плевать на алтари.

— Чего?! — Эпплблум выронила яблоко, выловленное из мешка. — Они там шо, вконец сдурели?

— Хуже, — Луна поморщилась, рассеянно глядя куда-то вглубь веков. — Дошли до обвинений друг друга в святотатстве, потом царь оленей Аксисандр Первый поскользнулся на чьём-то злокозненном плевке, сломал себе левый рог… и в приватном порядке отбил императору верблюдов Бактрианопарту почки, придатки к нижнему, эм-м, рогу и охоту плеваться мимо алтаря. Доказать, что не верблюд, тот, что характерно, так и не сумел. Впрочем, ходили слухи, что рога у царя были столь развесистыми не только по естественным причинам… м-да, но как бы там ни было, они сцепились, и после нескольких сражений в стиле «шаг вперед и скок назад» кто-то в чьих-то верхах потерял терпение, и маги с обеих сторон жахнули запрещённой магией со всей дури. Не стало ни лесов, ни священной рощи, где жили паукорны, от всей Шемарханы осталась пустыня с мертвецкими проплешинами и некроскорпионами, да несколько полузасыпанных песком разрушенных городов, где ещё живут потомки оленей и верблюдов, почти совсем одичавшие. Что не мешает им по старой памяти люто враждовать. Даже Твайлайт с Элементарной Бандой оттуда еле ноги унесли — их там чуть не съели. Буквально.

— Жуть… — поёжилась Свити и придвинулась вслед за подружками ближе к огню.

Луна моргнула, возвращаясь в настоящее. Виновато почесала ухо.

— Ох… Простите, девочки, мне не стоило так углубляться… Это не та тема, которую стоит обсуждать у нашего костра.

— Да уж, зато ужастик вышел тот ещё, — пробурчал Дискорд. Покосился на сбившихся в кучку и скуксившихся понек, пафосно выпрямился и простёр длань: — Мы даруем тебе прощение, дщерь не моя, но налагаем епитимью: поведай же нам наконец, что было за той дверью?

Нахохлившиеся поньки встрепенулись и жадно уставились заблестевшими вновь глазами на принцессу.

Луна с облегчением улыбнулась — стрелки Дискорд перевёл вовремя и удачно.

— Что ж… — Принцесса сделала мучительную для слушателей паузу, наливая себе чаю. Повесила чайник обратно на рогульку, неторопливо отпила из кружки, причмокнула, потянулась за банкой, зачерпнула ложкой мёд и стала медленно размешивать. Опять попробовала, задумчиво прищурилась… и вновь потянулась за ложкой. Нетерпеливо ёрзающие на бревне поньки дружно застонали.

— Ты издеваешься? — взвыл Дискорд, картинно выдирая клочья из отросшей пышной седой шевелюры, угрожающе шевеля мохнатыми бровями и хмуря пышные усы.

Принцесса усмехнулась — ужасы прошлого оконьчательно отступили от костра, вновь становясь лишь бесплотными и бессильными тенями за кругом тёплого света. И наконец-то ответила.

— Холст.

— Чего?! — прозвучало хором.

— Там был холст, — повторила Луна и отхлебнула чаю.