Нас запомнят войной, но пусть назовут прощением (гет)

Шестое ноября, 1999 год. Суббота

Джинни великолепна.

Она стоит в платье цвета слоновой кости с глубоким вырезом и кружевной отделкой до поясницы. Плечи открыты, а длинные рыжие волосы подобраны сзади так, что венчают голову короной, украшенной нежными незабудками и белыми глициниями.

Молли крутится вокруг дочери, время от времени порываясь разрыдаться, но Джинни терпелива и прощает матери суетливое беспокойство из-за каждой мелочи.

На Гермионе чёрное как шелковица платье, длинное, приталенное, с небольшими короткими рукавами. Оно идеально подходит к тёмно-синим парадным мантиям Гарри и Рона. В руках Гермиона держит маленький букет живых цветов в тон большому букету Джинни и знает, что свадьба будет прекрасной. Свадьба будет счастливой — не в пример скупому торжеству Астории и Чарли, которые поженились в министерстве два дня назад. Астория была воплощением красоты с ясными голубыми глазами и ухоженными светлыми волосами. Она нарядилась в чёрное. Чарли поцеловал жену в щёку и вернулся на работу сразу после того, как проводил её домой.

Гермиону не покидает ощущение, что с тех пор они не разговаривали: возможно, вплоть до сегодняшнего дня, когда им пришлось сидеть рядом вместе с остальными Уизли.

— Гермиона? — Молли наблюдает за девушкой с грустью в глазах. Гермиона вызывает улыбку из глубины души и пересекает комнату, подходя к невесте.

— Извините, — говорит она, — задумалась обо всякой ерунде. Ты замечательно выглядишь, Джин.

Джинни улыбается.

— Спасибо, Миона.

— М-м, у меня есть для тебя подарок. — Гермиона лезет в бисерную сумку и достаёт оттуда маленькую коробочку.

Внутри Джинни находит изящную серебряную цепочку со сверкающей бриллиантовой подвеской. Она совсем небольшая, но прелестная, и Джинни изумлённо смотрит на дорогой камень.

Гермиона спешит объяснить:

— Есть такая магловская традиция, понимаешь? Когда кто-то вступает в брак, он или она должны надеть что-то старое, что-то новое, что-то взятое взаймы и что-то голубое. Я знала, что у тебя будут голубые цветы, — она указывает на незабудки в её волосах, — и ты одолжила свадебные туфли Флёр.

Джинни всё ещё недоумённо смотрит на подругу, пока та нервно мнёт ладони.

— Гермиона, — наконец произносит Джинни, — я ведь знаю эту цепочку. Она же… твоя. Ты носишь её сколько я тебя помню.

Гермиона вздыхает с облегчением.

— Да. Я рада, что ты заметила. «Что-то старое» — я получила её, когда была ещё совсем маленькой.

Эта цепочка принадлежала её бабушке, и хотя Гермиона чувствует себя голой без неё, но всё равно испытывает удовлетворение при мысли, что теперь та достанется Джинни. Она предназначалась перейти к ней — от одного члена семьи другому, — и настоящее не исключение.

Глаза Джинни невольно наполняются слезами.

— Миона… эта цепочка важна для тебя. И бриллиант… это слишком…

Гермиона смеётся.

— Ну, если честно… это подарок от нас двоих, от меня и от Малфоя. Он купил бриллиант.

Джинни фыркает.

— Малфой приготовил мне подарок?

— Эм, — уклончиво отвечает Гермиона, — он пока ещё не в курсе, что я списала деньги с его счёта.

Джинни пристально смотрит на неё и разражается смехом.

— Гермиона Грейнджер, ты дьявол. Обожаю тебя.

Гермиона порывисто обнимает подругу и краем глаза замечает, как за ними наблюдает Молли Уизли.

— Джинни, — выдыхает женщина. Она подходит к ним и поднимает одну руку, нежно касаясь дочкиной щеки. — Какая же ты у меня красавица. Кажется, как будто все мои мечты сбылись, я так счастлива за тебя — и желаю тебе счастливой жизни.

Джинни шмыгает носом и крепко обнимает мать. Гермиона смотрит на них с комом в горле. Боже, как она тоскует по своей маме.

Молли отстраняется.

— Ну ладно, ладно. Иди за папой, пора спускаться вниз. Не будем заставлять Гарри ждать.

Вслед за наставлением Джинни торопливо идёт к двери, даже не пытаясь скрыть радости.

Гермиона поворачивается к миссис Уизли, ожидая увидеть ту же тёплую улыбку, что и несколько мгновений назад, но вместо неё… Вместо неё она видит разбитое сердце.

— Гермиона, — шепчет Молли, — родная моя.

Гермиона чувствует, как у неё перехватывает дыхание.

— Миссис… Уизли?

Она выпрямляет спину и тянется к рукам Гермионы. Выражение её лица бесконечно понимающее.

— Гермиона, ты для меня такая же дочь, как и Джинни. Я бы сделала всё что угодно, чтобы подарить тебе такое же счастье, как и ей.

— О, нет, миссис Уизли, всё в порядке. — Её голос дрожит. — Со мной всё будет хорошо.

— Я знаю, — печально говорит Молли, — конечно, будет. Ты сильная. Но это не значит, что мне не жаль. У меня тоже есть для тебя подарок. На свадьбу.

Гермиона держит в трясущихся руках большую коробку, которую миссис Уизли достаёт, казалось бы, из ниоткуда, и смотрит, как на кожу капают слёзы. Она медленно открывает крышку, под которой прячется груда ткани цвета шампанского.

— Миссис Уизли — это же… — Она обрывает себя на полуслове.

— Это моё свадебное платье. Боюсь, не самый современный фасон, но платье теперь твоё, так что можешь перешить его как захочешь и носить. Джинни захотелось чего-нибудь новенького, и я подумала, что тебе, возможно, понравится…

Гермиона обнимает миссис Уизли, из её груди вырываются громкие всхлипывания. Свадебное платье выпадает из рук, коробка давно забыта, и миссис Уизли заботливо обнимает девушку, пока та плачет навзрыд.

Только после того как Гермиона успокаивается, миссис Уизли отстраняется. У неё тоже глаза на мокром месте, но она хрипло вздыхает пару раз и взмахивает волшебной палочкой, возвращая платье в коробку и поправляя причёску и макияж Гермионы одним ловким заклинанием.

— Ну вот, как ничего и не бывало. Ты чудесно выглядишь, дорогая. — Молли снова откашливается. — Я рада, что тебе нравится.

Гермиона кивает.

— Вы… вы не представляете, как много это для меня значит, миссис Уизли.

Женщина наконец смотрит на неё тем самым знакомым взглядом, который проникает прямо в душу, а на губах играет необъяснимая улыбка. Однако она ничего не говорит, разве что жестом велит Гермионе двигаться к двери. Гермиона уменьшает свой подарок, кладёт его в сумку и выходит из комнаты.

На краю сознания — и Гермиона не до конца уверена, почему так считает, — у неё возникает странное чувство, будто Молли Уизли точно знает, каким образом Гарри получил имя Джинни и кто в этом виноват.

Они направляются к длинному тенту перед «Норой», где уже ждёт Джинни. Убранство напоминает свадьбу Билла и Флёр; Джинни выглядывает из-за угла, привлекая внимание Гермионы к сиянию повисших в воздухе огоньков.

— Ты первая! — напоминает она, и Гермиона уходит, как только звучит музыка. Накануне вечером они отрепетировали церемонию, и степенным шагом Гермиона движется по самодельному проходу. Она смотрит только вперёд — ей страшно встретиться взглядом с Драко Малфоем. Несмотря на то что Гермиона сама его пригласила, она до сих пор с ним не виделась, до самого вечера занятая подготовкой к свадьбе.

Она идёт словно во сне, отыскивая глазами лица Гарри и Рона. Те стоят в конце прохода, как и полагается, и выглядят чудесно в своих парадных мантиях. Гарри буквально сияет, и Гермиона позволяет этому зрелищу проникнуть в своё больное сердце и ослабить тяжесть. Рон улыбается ей в ответ, навевая воспоминания о тех давних временах, когда Гермиона сама мечтала пройтись по дорожке, в конце которой стоял бы он.

Сейчас она сворачивает, достигнув маленькой платформы, и занимает место подружки невесты, ожидая появления виновницы торжества.

Когда Джинни проходит между рядов гостей под руку с Артуром Уизли, счастливая как никогда, все замолкают, и воцаряется тишина. Взгляд Гарри немедленно встречается с её, и она как будто плывет по проходу. Глаза Артура заволакивает слезами, он трепетно целует дочь в щёку и пожимает руку Гарри.

До чего похожи свадьбы волшебников на магловские — вот о чём Гермиона хочет рассказать Драко.

В конце концов, она разрешает себе посмотреть на него и находит почти сразу. Он сидит рядом с Тео Ноттом и Полумной Лавгуд и наблюдает за Гермионой с ухмылкой на губах.

Она отворачивается, снова смотрит на Гарри и Джинни, чувствуя, как пунцовеют щёки.

Бракосочетание короткое и бесхитростное: жених и невеста произносят традиционные клятвы представителю министерства. Большинство ведьм и волшебников именно так и вступают в брак, но Гарри с Джинни дополнительно пожелали связать свои магические ядра. Это хотя и означает увеличение силы, усиление их способностей, но одновременно сопряжено с риском смерти второго партнёра, если первый умрёт. Такая брачная практика, дающая возможность создавать традиции семейной магии, была распространена несколько поколений назад, однако, как и многие искусства, стиралась из памяти людей с течением времени.

Само таинство оказывается менее пугающим, чем представляла себе Гермиона.

Гарри просто поднимает руку вверх и прижимает к ладони Джинни, на что она улыбается.

— Произнесите слово «Юнго», — спокойно просит служитель.

Гарри говорит первым:

— Юнго.

Джинни повторяет за ними, но Гермиона едва слышит её, поражённо глядя на сияние магии между их рук. Тепло разливается по толпе, выражая мгновенный восторг от происходящего. Это всё равно что купаться в любви.

Вскоре церемония заканчивается — Гарри приникает к Джинни и целует её так крепко, что они оба чуть не заваливаются на пол. Джинни в ответ только хохочет, и Гермиона чувствует, как вот-вот расплачется.

Ей хочется, чтобы Кингсли был здесь, хочется, чтобы он появился и своими глазами увидел, что чуть не уничтожил.

На платформу выходят Молли и Артур Уизли и взмахивают волшебными палочками, превращая скамьи в длинные столы, а сцену — в танцпол. На столах возникает еда — пир, способный соперничать с хогвартским.

Гермиона направляется к своему спутнику: Драко следит за каждым её шагом, и к тому времени, когда она подходит к столу, её щеки пылают.

— Привет, — здоровается она.

Полумна восхищённо восклицает:

— Гермиона, какая чудесная свадьба! Поверить не могу, вокруг столько нильфей⁽¹⁾. Это благословенный союз.

— М-м, ну да, — соглашается Гермиона. Ухмылка Драко так и не сходит с его лица, но он любезно отодвигает для неё стул возле себя.

— Прекрасно выглядишь, — говорит он, и Гермиона промахнулась бы мимо стула, если бы уже не села. Она думает, что, возможно, это её первый комплимент от Драко Малфоя.

Он хмурится, как будто удивлению нет ни единой причины, но не успевает даже рта раскрыть и всё испортить, как Гермиона говорит:

— У меня есть платье.

Тео Нотт пытается прикрыть смех кулаком, и она бросает на него свирепый взгляд.

— Платье? — повторяет Драко в замешательстве.

Полумна хихикает.

— Она имеет в виду свадебное платье.

Гермиона вперяет взгляд в тарелку с едой, её нервы натянуты до предела из-за внезапно прекратившихся разговоров за их столом. Вокруг грохочет музыка и раздаётся смех, но звуки кажутся далёкими.

— Что ж, это… это хорошо. — Драко наконец выдыхает, и Гермиона поднимает глаза. Он испепеляет взглядом Тео Нотта, который невозмутимо смотрит куда-то в сторону.

Гермиона сглатывает.

— Ты… правда так думаешь?

— Да, — внезапно поворачивается к ней Драко, — конечно. У тебя должно быть платье, которое тебе нравится.

Мгновение Гермиона пристально смотрит на него: от её внимания не ускользнуло, что Драко Малфой странно уступчив по поводу их брака. Он уже согласился обвенчаться с ней в магловской церкви, хотя с лёгкостью мог воспротивиться, — насколько далеко она может зайти в своих просьбах ради этой фиктивной свадьбы?

— Ну, а чего же ты хочешь? — внезапно спрашивает она.

Тео неожиданно замирает на полуслове и поворачивается к Гермионе. Драко и без того смотрит на неё. Полумну это, кажется, забавляет.

— Чего… чего я хочу? — осторожно повторяет Драко.

Гермиона кивает.

— Да. Я имею в виду, у меня будет платье, которое я хочу, и место, которое тоже выбрала я… но чего в таком случае хочешь ты? Это вообще-то и твоя свадьба тоже.

Драко сжимает челюсть.

— Драко, приятель, сейчас самое время сказать, что у тебя есть невеста, — подсказывает Тео с дерзкой ухмылкой, — и что может быть лучше?

Драко выглядит так, будто потерял дар речи, и Полумна внезапно смеётся.

— Тео, смотри, начались танцы!

Судя по тому, как Тео стискивает зубы, он явно предпочёл бы умереть на месте, но всё равно покорно встаёт и протягивает руку Полумне.

— Ты хочешь потанцевать со мной? — спрашивает она, глядя на него ясными голубыми глазами.

Напряжённое выражение лица Тео немного смягчается.

— Если ты не против.

— Обычно я танцую одна, потому что меня никто не приглашает, — говорит она, но нетерпеливо хватает его за руку и тянет на танцпол.

За плечом глубоко вдыхает Драко, и Гермиона внезапно осознаёт, что они остались за столом вдвоём.

Она поворачивается к нему.

— Я не хочу танцевать.

— Ладно, — легко соглашается Малфой.

— Это не потому, что я не хочу танцевать с тобой, — уточняет она.

Серые глаза внимательно изучают её, и Гермиона чувствует, что снова краснеет. Кажется, она ни на йоту не может контролировать собственные эмоции.

Она открывает рот, как будто хочет объяснить почему — будто хочет дать понять, что боится оттоптать ему ноги, или сказать, что в последний раз, когда она танцевала на свадьбе, появился Патронус Кингсли и предупредил всех о падении министерства, за мгновение до того как на поляну трансгрессировали Пожиратели Смерти. Она помнит танцпол, крики, а потом бегство.

Гермиона не может здесь танцевать.

Драко не даёт ей заговорить:

— Может, как-нибудь потанцуем дома.

— Дома? — тихо переспрашивает Гермиона.

Драко неловко поводит плечами.

— Думаю, пришло время определиться, где мы будем жить. Начиная со следующей недели.

Гермиона приглядывается к нему: челюсть напряжена, правая нога трясётся. Он выглядит красивым в этой чёрной мантии, облегающей широкие плечи. Но самое главное — он старается.

— Я тут подумала… Возможно, ты мог бы переехать ко мне в коттедж. Я имею в виду, после свадьбы. Сегодня вечером.

Драко вскидывает на неё глаза, сурово-серые и потрясённые.

— Грейнджер, ты не обязана… я не об этом. Мы можем купить какой-нибудь другой дом. Ты не должна впускать меня к себе, если не хочешь.

Гермиона на самом деле раздумывает о его предложении. Купить новый дом, где они могли бы жить вместе.

Она не забыла, сколько времени ей потребовалось, чтобы снова почувствовать себя в безопасности; что единственным местом, где она не испытывала нужды держать палочку под рукой даже во время сна, стал маленький домик, надёжно укрытый защитными чарами от остального мира.

— Нет, — решает она. — Я хотела бы остаться в своём коттедже. Если ты не против, конечно.

Драко медленно кивает.

— Если хочешь, пусть будет так.

— Хочу.

Они спокойно едят, не испытывая ни толики дискомфорта в обществе друг друга. Гермиона думает об их разговоре и заданном ею вопросе. Чего он хочет? Он не просил ни о чём с тех пор, как министерство начало свою игру. Разве что избегать «Пророка», и Гермиона вряд ли могла с ним не согласиться.

— Сегодня я потратила немного твоих денег, — внезапно признаётся Гермиона, чувствуя, как её гложет чувство вины. Она с трудом может смириться с тем фактом, что чувствует себя виноватой перед Малфоем.

Он хмыкает.

— Я заметил, мне пришёл счёт. Серьёзно, Гермиона, трать деньги. Покупай подарки друзьям. Свадебный подарок в любом случае пришлось бы купить, и я даже рад, что ты обо всём позаботилась.

Гермиона рассматривает его, боясь обнаружить намёки на прежнюю мальчишескую злость. Увидеть, не вспыхнет ли в глазах обида. Обращает внимание, что он не назвал её «Грейнджер», что «Гермиона» звучит из его уст так, словно так всегда и должно было быть.

Во взгляде Драко больше не заметно неприятия. Он выглядит… уставшим. Немного измождённым, как будто длительные треволнения превратили его в тень самого себя.

Гермиона готова что-то сказать, но не уверена, что именно. Потребовать, возможно, чтобы он рассказал ей наверняка, кто он сейчас, кем стал и куда стремится. Однако возле столика неожиданно появляются Джинни и Гарри с улыбками до ушей.

— Гермиона, — приветствует Джинни, — и Малфой. Спасибо вам за подарок.

Малфой встаёт и уверенно протягивает Джинни руку.

— Не за что, Уизлетта. Кстати, поздравляю.

Гарри хмурится, услышав «Уизлетту», но отсутствие враждебности в голосе вроде бы успокаивает его, потому что когда Драко протягивает руку и ему, то Гарри пожимает её.

Они оба пару секунд смотрят на свои ладони, и Малфой усмехается.

— И вот мы снова вернулись в начало, да, Поттер?

Гарри хмыкает.

— По крайней мере, на этот раз ты не такой придурок.

Драко закатывает глаза, а Гермиона встаёт, желая обнять Гарри.

Они отстраняются друг от друга, и взгляд его родных зелёных глаз становится мягким и счастливым. Гарри улыбается ей.

— Не думал, что в конце концов мы доберёмся досюда, — медленно говорит он. — Я даже и мечтать об этом не осмеливался, пока мы жили в той палатке.

Гермиона смаргивает слёзы и смеётся.

— Я тоже. Давай больше никогда не будем ходить в походы, идёт?

Гарри протягивает руку с вытянутым мизинцем. Ещё одна старая магловская традиция, которую они не хотят оставлять — их маленькая тайна. Рон никогда этого не понимал.

— Клянусь на мизинчике, — с улыбкой соглашается Гарри, обхватывая её палец своим.

Гермиона прислоняется к нему лбом и смотрит, как друг улыбается. Его глаза как магнитом прикованы к Джинни, устремляются к ней независимо от того, как далеко она находится.

— Грейнджер. — Драко возвращает её к настоящему. Снова наблюдает за ней. — Давай уже отпустим этих голубков, пусть идут благодарят остальных, — говорит он, — почему бы тебе пока не показать мне… «Нору».

В его голосе всё ещё слышится едва заметный намёк на отвращение при упоминании этого названия, но Гермиона понятливо кивает и выходит за ним из палатки. Вслед они на прощание машут Гарри и Джинни.

Прохладный ночной воздух приятно обдувает разгорячённые лица. Осень убывает, и на её место приходит зима — яркие краски сменяются серыми и коричневыми. Смерть стелется по земле.

«Нора» становится всё ближе, Гермиона рассказывает про все окна и кто в какой комнате живёт. Она отводит Драко туда, где ребята с Джинни играют в квиддич почти после каждого ужина. Она даже показывает ему пруд на заднем дворе, где каждое лето в школьные годы они с Гарри и Роном любили купаться. Драко ничего не говорит, только послушно следует за ней.

Тропинку размыло из-за дождя, и Гермиона жалуется на непрактичные каблуки. Она останавливается, смотрит вдаль, на поля: солнце уже село, но даже при таком зыбком сумеречном свете вид открывается замечательный.

— Грейнджер, — говорит Драко, — если ты думаешь, что министерство объединяет людей, чтобы стимулировать экономику, почему они свели нас?

Она смеётся, но смех застревает в горле.

— Разве это не очевидно? — переспрашивает она. Боже, что с её голосом. Она звучит как самая настоящая старуха.

— Что? — Впервые за всё время их знакомства с Драко он кажется сбитым с толку. Поначалу это было в нём самым удивительным. Гермиона поняла, что он умён, ещё в Хогвартсе, но теперь она знает, что он без проблем следует за её ходом мыслей, словно они думают одинаково. С ним оказалось легко разговаривать.

— Люди, у которых есть враг в постели, не беспокоятся о враге у власти, — отвечает она.

Драко хмурится.

— Ты считаешь, министерство объединило нас, чтобы мы были настолько поглощены попытками убить друг друга, что не попытались бы противостоять им?

Гермиона пожимает плечами.

— Звучит абсурдно, да?

— Нет, — медленно отвечает Драко, поворачиваясь к ней лицом. — Звучит вполне разумно.

Они смотрят друг на друга. Им уже не пятнадцать, и в их взглядах нет былой наивности.

— Ты можешь творить беспалочковую магию? — внезапно спрашивает Гермиона.

Драко отводит взгляд, но отвечает:

— Да.

— Я знаю, что ты можешь наложить Круциатус, — говорит она ему. — Как насчёт Авады?

На её глазах Драко стискивает челюсть и отводит свои серебристые глаза. Кивает. Он выглядит застывшей статуей, и Гермиона предполагает, что он ждёт неизбежных вопросов: когда, где, кто, откуда ты знаешь.

— Я тоже, — говорит она, как будто это что-то обыденное.

Его взгляд прикован к ней. Гермиона заставляет себя смотреть на него не отворачиваясь. Как и она, Драко не задаёт вопросов, и через мгновение она вздыхает.

— Малфой. Я подозреваю, что я третья по могуществу ведьма в Великобритании.

Гермиона надеется, что он не подумает, будто она хвастается. Это утверждение, факт, а в фактах она хорошо разбирается.

— Макгонагалл? — спрашивает он.

Гермиона кивает.

— Вторая.

В глазах Драко вспыхивает удивление, и Гермиона чувствует, как уголок её рта изгибается в улыбке. Неудивительно, что он подумал о Макгонагалл: директриса Хогвартса, анимаг, одна из ближайших соратников Дамблдора, давний член Ордена Феникса и действительно необыкновенная ведьма.

— Молли Уизли, — отвечает Гермиона на его невысказанный вопрос. — Я знаю, ты не этого ожидал, но так и есть.

Вначале Драко улыбается, но Гермиона не изменяет выражения лица. Она убийственно серьёзна, и его веселье медленно переходит в вялый шок.

— Ты думаешь, Молли Уизли — самая могущественная ведьма в Великобритании?

Гермиона кивает.

— Да. Я не просто так думаю — я знаю. Просто понаблюдай за ней, Малфой. Смотри внимательно… и ты тоже всё поймёшь.

Драко отводит взгляд, и Гермиона понимает, что не смогла окончательно убедить его. Но это и не важно — он знает, что Молли Уизли способна постоять за себя. Они оба видели её в бою, и неутихающие слухи о том, что именно она в конце концов убила Беллатрису Лестрейндж, правдивы.

— Почему это имеет значение? — спрашивает Драко.

— Я расскажу тебе… обязательно расскажу. — Гермиона вздыхает и чувствует, что прижимается к нему. Почти случайное прикосновение… Но она так устала. Драко напрягается, и на какой-то душераздирающий момент ей кажется, что он сейчас отойдёт, позволит ей упасть на землю. Однако он замирает и даёт Гермионе облокотиться на себя. У неё дрожат ноги, и медленно — словно он недвижимый ледник — Драко обхватывает её рукой за талию и чуть приподнимает.

Это приятно.

Гермиона никогда не думала, что скажет такое о Драко Малфое.

— Не прямо сейчас? — заключает он, и она кивает.

— Прямо сейчас давай просто порадуемся за Гарри. Давай устроим хотя бы одну свадьбу, которая пройдёт хорошо.

Гермиона боится признаться в этом даже самой себе, но ей нравится так стоять, и в какой-то момент рука Драко тяжелеет и удобнее ложится на талию. Дует студёный ветер, но Гермиона укрыта от него его телом, и кажется, что они находятся за тысячу миль отсюда, на пляже, где никто не знает, кто они такие, и войны никогда не существовало.

— Боюсь, уже завтра о нас будет трубить «Пророк», — предупреждает её Драко. — Слишком много людей нас видело.

— Большинству из них можно доверять, — отвечает она, — но ты прав. Видимо, время пришло.

Гермиона отстраняется, чувствуя себя слегка вялой без опоры его руки. Было бы слишком легко привыкнуть к тому, что тебя поддерживают. Она смотрит на лицо Драко в сгущающихся сумерках: его ответный взгляд спокоен, и Гермиона понимает, что не ждёт, что он причинит ей боль.

Она не думает, что он хочет причинить ей боль. Не думает, что он это сделает.

— Что ж, теперь я хотела бы показать тебе свой коттедж, — говорит она. — Но, наверное, сначала следует попрощаться с Гарри и Джинни.

— И с Тео с Полумной, — добавляет Драко.

Они возвращаются к тенту, и, когда каблук Гермионы поскальзывается на слякоти, Драко подхватывает её за локоть. Она не отталкивает его.

Яркий свет свадебных огней на мгновение ослепляет, изнутри доносятся музыка и голоса. Толпа немного поредела, но большинство гостей всё ещё празднуют, танцуют друг с другом или пьют вино из неопустошаемых бокалов.

Они направляются туда, где народ толпится особенно плотно, и среди лиц замечают Андромеду Тонкс, урождённую Блэк.

Это несправедливо: Гермиона знает, что Андромеда — мать Нимфадоры Тонкс. Она бабушка Тедди Люпина, которая взяла на себя заботу о его воспитании; она сражалась на их стороне в войне, она добрая.

Однако это никогда не помогает — при виде неё Гермиона всегда замирает. Сейчас она отступает прямо на Драко, нащупывая рукой волшебную палочку, спрятанную под платьем.

Драко поддерживает её, обхватывает ладонями плечи и впивается пальцами в кожу. Он тоже это видит — не может не видеть.

Андромеда худая и высокая. Её чёрные вьющиеся волосы растрепались по плечам, а лицо — почти точная копия Беллатрисы Лестрейндж. Единственная разница заключается в том, что её глаза всегда наполнены теплом и благоразумием.

Однажды Гермиона спряталась под раковиной в ванной комнате на площади Гриммо, когда Андромеда пришла в гости с Тедди и неожиданно рассмеялась. Смех Андромеды, хотя и не был похож на маниакальный клёкот Беллатрисы, так пугающе напомнил его в тот момент, что Гермиона ещё час не могла подняться на трясущихся ногах.

Андромеда исчезает в потоке других людей, но Драко остаётся на месте. Гермиона едва не дрожит в его объятиях, и если «Пророк» не успел подловить их, чтобы написать обличающую статью, то теперь, когда они прижались друг к другу на краю танцпола, своего шанса не упустит.

— Грейнджер, — голос Драко кажется далёким, — дыши.

Гермиона втягивает воздух и задерживает его, считает до десяти. Тяжело выдыхает.

— Я в порядке. В порядке. Прости, я не хотела.

— Не извиняйся, — твёрдо говорит Драко, деликатно проводя пальцами по её плечам, — всё нормально.

— Она просто… — голос Гермионы срывается, — она выглядит как…

— Не нужно, — успокаивает её Драко, — я знаю. Я знаю, как она выглядит.

Гермиона вздрагивает. Конечно же он знает.

Он осторожно ведёт её вперёд, избегая того места, где они видели Андромеду. Гермиона переводит дыхание и окончательно овладевает собой к моменту встречи с Джинни и Гарри. Новобрачные стоят в окружении Уизли, среди которых и Рон с Ханной Эббот. Гермионе внезапно кажется, что все они удерживаются разными силами — похожими, но разрываемыми на части собственными притяжениями.

Невилла пригласили, но его нигде не видно. Гермиона думает, что, возможно, он и вовсе не пришёл. Астория Гринграсс сидит за столиком с угрюмым выражением на хорошеньком личике. Перси с Дафной, судя по всему, составляют ей компанию, а вот Чарли не заметно.

— Миона, — радостно восклицает Рон, его улыбка лишь слегка увядает при виде руки Малфоя под её локтем. Рядом с ним стоит Ханна Эббот в изумрудном платье; она выглядела бы по-настоящему элегантно, если бы не покрасневшие, с лопнувшими капиллярами глаза.

— Уизли, — дружелюбно здоровается Малфой, возможно, впервые с момента знакомства правильно произнося фамилию Рона.

— Мистер Малфой, — отвечает Артур, протягивая руку для рукопожатия. — Приятно познакомиться с вами должным образом. Пускай и спустя несколько лет.

Драко кивает.

— Действительно. Прекрасная свадьба.

На лице миссис Уизли приторно-вежливая улыбка, и она нежно похлопывает Драко по руке.

— Так мило, что вы пришли, дорогие.

— Мы уже собираемся уходить, — уточняет Гермиона, задаваясь вопросом, как долго её вторая семья и будущий муж смогут сохранять взаимную вежливость. — Я немного устала.

Рон, как и следовало ожидать, хмурится, но не собирается протестовать, только говорит:

— Но тогда вы разминётесь с Джорджем, Миона. Он обещал прийти после ужина — да ещё и Парвати привести.

— Он пропустил церемонию? — Гермиона даже не скрывает удивления. Естественно, она знала, что Джордж не показывался с объявления ВМН, но никак не ожидала, что он пропустит свадьбу единственной сестры.

Рон уныло пожимает плечами.

— Ох, я надеюсь, что он придёт. Тогда, Рон, передай ему, пожалуйста, привет от меня, — настаивает Гермиона. Ноги у неё ватные.

— Обязательно передадим, — заверяет её Гарри, встревая, когда начинает казаться, что Рон уже не ответит.

Джинни снова обнимает подругу.

— Не переживай. И ещё раз спасибо вам обоим за прекрасный подарок.

— Всегда пожалуйста, — спокойно отвечает Малфой, — он отлично на тебе смотрится. Ещё раз поздравляю.

— Спасибо, — говорит Гарри, и на этот раз в его голосе сквозит искренность.

— Я вижу Тео, — шепчет Драко Гермионе, — отойду попрощаться. С тобой всё будет в порядке?

— Конечно, — ошеломлённо отвечает она. Кажется, он сказал это из какой-то выученной вежливости, но для Гермионы это ценно. Драко быстро исчезает.

— Гермиона, — говорит Рон, как только он оказывается вне пределов слышимости, — скажи мне, что ты не приведёшь этого мерзавца к себе в коттедж.

Гермиона хихикает.

— Именно это я и собираюсь сделать, Рон. Вообще-то я показываю ему наш будущий дом.

Ханна неожиданно смеётся, и Гермиона обращает на неё внимание.

— Здравствуй, Ханна.

Она краснеет и подносит пальцы к губам.

— Извини. Не надо было смеяться. Привет, Гермиона.

— Как ты? — Гермиона спрашивает исключительно из вежливости и ждёт банальной неубедительной отговорки.

— Немного отстойно, — говорит она, — но с Роном всё как будто получше.

Рон хмыкает и обменивается с ней взглядом. Они кажутся дружными, хотя Гермионе и интересно, сколько времени потребуется, чтобы дружба переросла в обиду. Как долго сможет продлиться брак, основанный на принуждении? Она полагает, что каждому следует задать один и тот же вопрос.

— Погоди, — говорит Гарри, — ты сказала, что покажешь Малфою ваш будущий дом?

Ханна хмурится.

— Вот почему я смеялась. Ты правда думаешь, что Малфой просто возьмёт и переедет из этого своего дурацкого замка?

Гермиона стискивает зубы — напоминает себе, что Ханне больно.

— Да, я правда так думаю, — отвечает она, — потому что мы уже договорились, что будем жить в моём коттедже.

У Рона кровь отливает от лица, а Гарри, наоборот, испускает вздох облегчения.

— О, слава Годрику. Тебе не придётся оставаться в поместье?

— Нет. Драко сказал, что ему не важно, где жить. И предложил купить какой-нибудь новый дом для нас двоих, но мой коттедж… ну, там безопасно.

Она произносит эти слова слегка оправдательно, и хотя Гарри смотрит на неё грустными глазами, она знает, что он понимает. После окончания войны на дом на площади Гриммо пришлось заново накладывать Фиделиус, на что ушла целая вечность. Гарри переделал в нём всё что мог, когда счёл его безопасным, уничтожил все возможные намёки на нежелательные воспоминания и заменил их ярким светом и чистой мебелью.

— У вас была невероятно красивая свадьба, — хрипло говорит Гермиона, меняя тему разговора. — Гарри, Джинни, спасибо, что пригласили меня.

— Ты — наша семья, — просто отвечает Джинни, и Гермиона сжимает её ладонь. Стоящий рядом с ней Рон неохотно кивает. Ханна хмурится.

— Грейнджер. — Голос Драко прерывает их беседу. — Ты готова?

Она кивает и машет рукой своей новообретённой семье. Драко снова деликатно выводит её из палатки, ища открытое место для трансгрессии.

Он снова обнимает её за талию, и Гермиона ловит себя на мысли, что не помнит, когда это стало чем-то привычным. Она не возражает — её мозг отказывается работать в равной степени с ногами — и тоже обхватывает Драко рукой.

— Нам придётся держаться друг за друга.

Драко кивает.

— Я догадался.

Гермиона с трудом сглатывает. Проходит несколько мгновений, в течение которых ничего не происходит.

— Грейнджер.

— Что? — резко отвечает она.

Он вздыхает.

— Нам не обязательно отправляться к тебе домой. И тебе не обязательно брать меня с собой.

Гермиона стискивает зубы — как же она это ненавидит. В его голосе послышалась жалость. Она плюёт на всё, и хлопок трансгрессии эхом повторяется в её крови.

Они приземляются у главного входа. Коттедж погружён во тьму. Гермиона глубоко дышит, почти задыхается.

Ей нужно немного времени, чтобы набраться храбрости, и она не собирается сдаваться.

Гермиона распахивает калитку и направляется к входной двери, уверенная, что Драко последует за ней.

От её присутствия коттедж наполняется светом, магия зажигает фонари. С рёвом оживает огонь, и Гермиона испытывает мимолётное ощущение защитных чар, которые окружают её и давят со всех сторон. Словно бы обнимают.

Малфой, наверное, тоже их чувствует, потому что его дыхание учащается и, когда Гермиона оборачивается, чтобы взглянуть на него, застывшего в дверях, он морщится. Выражение его лица быстро проясняется.

Гермиона показывает ему всё: маленькую гостиную с мягким креслом, которое она так любит, и диваном. Потрескивающий камин и книжный шкаф рядом с ним. Небольшой обеденный стол (если его освободить, места хватит только для четверых, но сейчас на каждом дюйме высятся стопки книг). Кухней как будто никогда не пользовались, а в коридоре, ведущем в её кабинет, ванную и спальню, темно.

— Ну, вот и всё, — объявляет Гермиона. Внезапно она стесняется — хотя она и ненавидит поместье Малфоев, но точно знает, что для Драко этого недостаточно. У него есть бальный зал, оранжерея, библиотеки и павлины. У Гермионы есть защитные чары и кресло.

— Мне надо перенести сюда кое-какие книги из своей коллекции, — говорит он ей, — и, конечно, Ириску. Джуни может остаться в поместье, но мы должны разрешить ей доступ внутрь защитных чар.

Гермиона хмурит брови.

— Что?

Драко усмехается.

— То, Грейнджер. Если я собираюсь здесь жить, мне понадобится место для моих любимых книг и совы.

Они смотрят друг на друга в свете камина: Драко выжидающе и слегка раздражённо, а Гермиона в ужасе.

— Ты… ты всё ещё хочешь здесь жить?

Выражение его лица внезапно становится мягче, и он медленно делает шаг вперёд.

— Грейнджер. Гермиона. Если ты думаешь, что у меня есть какая-то привязанность к поместью, то ты ошибаешься. Если ты хочешь жить здесь, то здесь — и нигде больше, — мы жить и будем. Тут уютно.

— Ты имеешь в виду, мало места.

Он закатывает глаза.

— Тут уютно. И безопасно.

— Да, — тихо соглашается она. — Это моя любимая часть.

Драко доверительно улыбается ей и протягивает руку. Ей живо вспоминается, как этим же вечером Тео Нотт делал то же самое для Полумны Лавгуд. Борясь с неохотой, Гермиона подходит и опускает ладонь, чувствуя, как её тут же обхватывают его пальцы. На фоне его руки она выглядит почти что маленькой и хрупкой. В последний раз Гермиона испытывала такое на четвёртом курсе, когда Виктор Крам поднял её в середине танца.

— Покажешь мне свой кабинет? У тебя ведь наверняка он есть. И сад, тут есть сад?

Она кивает и молча ведёт его дальше по погружённому во тьму коридору. Её кабинет — настоящая катастрофа, но Драко слабо улыбается при виде него, как будто именно этого и ждал. Гермиона показывает ему неожиданно большую ванную комнату с огромной ванной на когтистых ножках-лапах, которая занимает половину пространства. Последним остаётся сад за дверью в конце коридора.

На улице не видно ни зги, Гермиона бросает Люмос Максима, и из темноты вырастают цветочная клумба и скамейка. Маленький сарай, маленький столик и стулья в маленьком дворике за кирпичным забором.

— По-моему, здесь не хватает гамака, надо будет купить, — говорит Драко.

— Хорошо, — шепчет она. Так отчаянно не хочется нарушать перемирие.

Они разворачиваются, и Гермиона боязливо открывает последнюю дверь, которую успешно игнорировала всё это время. Большую спальню с наполовину пустым шкафом.

Драко всё подмечает. Конечно же, он всё подмечает: как её кровать задвинута в угол возле окна, а на подоконнике стоят вазочки с цветками-колокольчиками, рассеивающими темноту; как скомкано постельное бельё, будто Гермиона провела ночь борясь с кем-то или отчаянно пытаясь спрятаться под одеялом.

На прикроватной тумбочке стоят две фотографии: на первой, неподвижной, двое маглов улыбаются в камеру. На другой Гермиона, вся в снегу, зажата между Гарри и Роном.

За исключением единственной книги на тумбочке, остальная часть комнаты безупречно чиста — никаких намёков на личность хозяйки.

— Моя комната, — поясняет Гермиона без всякой необходимости.

Драко внимательно разглядывает пустующее пространство, а затем снова поворачивается к ней. Трясущимися руками она теребит свой локон.

— Вот здесь неплохо будет смотреться ковёр, — уступчиво говорит он.

Гермиона смотрит на него, испытывая облегчение, морщинка между её бровей сама собой разглаживается.

— Почему ты так мил со мной? — спрашивает она.

В ответ на это Драко хмурится: Гермиона недоумевает, что могло его смутить. Очевидно, что он изо всех сил старался быть вежливым и обеспечить ей комфорт с тех пор, как объявили о ВМН. Это не похоже на него — Гермиона согласна, что он изменился со времён войны, но и представить себе не может, что настолько сильно. Неужели он стал тем человеком, который по собственной воле решится жить в маленьком коттедже с женой, которая ему безразлична? С женой, которая с трудом выносит сама себя даже один вечер?

— Если честно, у меня нет каких-то конкретных причин, — задумчиво отвечает он, — но, возможно, я и так заставил тебя достаточно настрадаться. Не думаешь?

Гермиона смотрит — она никогда не умела ладить с людьми. Она всегда чувствовала себя увереннее в компании книг, учебы и загадок; Гарри и Рон — её самые близкие друзья, и она до сих пор не понимает, как так вышло.

— Наверное, да, — шепчет она в тишину комнаты.

Серебристые глаза Малфоя не отрываются от её лица.

— Послушай, Грейнджер. Ты спросила меня, чего я хочу. Я хочу, чтобы ты не ненавидела меня. Если это возможно.

— Я не ненавижу тебя. — Это правда.

Драко кивает.

— Ладно. Хорошо. Это хорошо. Тогда давай выпьем чаю, и ты сможешь присесть.

Гермиона внезапно понимает, что находится на грани обморока, и послушно следует за Драко обратно на кухню. Она садится на один из стульев и смотрит, как Малфой открывает шкафчики один за другим, пока не находит пару кружек и чайник.

В полной тишине они занимаются каждый своим делом, Гермиона сосредотачивается на защитной магии. Даже с Малфоем внутри чары совершенно невозмутимы и всё так же сильны, как и прежде.

Гермиона медленно открывает глаза, стоит Драко отодвинуть стул напротив. Она взмахивает волшебной палочкой, стопки книг перемещаются на пол и освобождают хотя бы немного места на столе. Драко опускает кружки.

— Завтра Тео с Полумной собираются в министерство, чтобы пожениться, — как бы между делом бросает Драко.

— Что?

Он пожимает плечами.

— Сказали, когда мы прощались. Им нужны два свидетеля, и они спросили, не согласимся ли мы. Я сказал, что, скорее всего, да, но дам точный ответ позже, когда обсужу его с тобой.

— Почему они не хотят свадьбы? — Гермиона хмурится и делает глоток. — Я знаю, что это всё из-за ВМН, но ведь для них это не проблема. Они выглядят так, будто действительно не прочь пожениться.

Драко напрягается.

— Любая свадьба Тео Нотта будет опорочена. Он пытается как можно дольше держать Полумну подальше от внимания газет. Если честно, я до сих пор удивляюсь, как все проигнорировали их появление в «Дырявом котле» на прошлой неделе.

Внезапно всё в голове Гермионы встаёт на свои места.

— Вот почему ты не против, чтобы мы поженились в магловской церкви.

Драко снова пожимает плечами.

— Я бы в любом случае согласился, если бы ты попросила. И раз уж ты всё равно хотела магловскую свадьбу, в конечном счёте так для тебя будет даже лучше.

— Ты думаешь, что люди возненавидят меня. Если я стану Малфой.

Некоторое время Драко молча пьёт чай.

— Поначалу, думаю, они будут жалеть тебя. — Драко ставит кружку на стол слишком громко. — Замужем за чудовищем.

Гермионе даже представлять не нужно всё, что он сейчас описывает: Гермиону Грейнджер, Золотую девочку, спасительницу Волшебного мира, принудили выйти замуж за Драко Малфоя, Пожирателя Смерти.

Журналисты будут жалеть Гермиону — будут возмущаться, оплакивать её будущее и шептать её имя, как будто оно табуировано. Они будут жадно вчитываться в каждую новость, ожидая новых сплетен, втайне надеясь, что она появится на публике с синяками или даже вовсе не появится.

— А когда они поймут, что я не считаю тебя чудовищем? — спрашивает Гермиона. Она знает ответ, но хочет услышать его из уст Драко.

К его чести, он не собирается лукавить. Он издаёт смешок, хотя в этом нет ничего смешного.

— Когда они всё поймут, то возненавидят тебя. И, вероятно, возненавидят даже больше, чем меня, потому что в их глазах я всегда был злом. Ты же предашь их.

Гермиона складывает руки на груди. Чай на столе остывает.

---

1) Добрые духи, покровительствующие счастливому браку. Выдумка автора

Вернуться к тексту