Бастард (джен)

Ночью посреди леса:

— Скажите, Ватсон, о чем вам говорят эти звезды над нами?

— О том, что завтра будет хорошая погода. А вам, Холмс?

— А мне они говорят о том, что у нас сперли палатку.

Еще один бородатый анекдот.

Вовремя Снейп подсуетился, ничего не скажешь — ушел себе за Дамблдором, а мне теперь приходится выслушивать причитания Филча. Да еще и под любопытно-испуганными взглядами студентов, которые так и не решили, толком, на кого пялиться: то ли на меня с кошкой наперевес, то ли на надпись, то ли на жмущихся за моей спиной гриффиндорцев.

— Мистер Филч, успокойтесь, пожалуйста, — я каким-то чудом ухитряюсь вклиниться в поток стенаний и невнятных угроз завхоза. — Мы во всем разберемся, только давайте директора подождем.

— Это все они, они, мерзавцы! — брызгая слюной, орет он, бессильно потрясая кулаками.

— Они, это студенты? — на всякий случай уточняю я и, дождавшись яростного кивка, обвожу собравшихся вокруг учеников прищуренным взглядом. — Ну и кто из вас подпольный Волдеморт, признавайтесь?

Вздрагивают они так синхронно, словно год репетировали. Даже Малфой. Кстати, он-то тут откуда взялся?

— А…а почему именно Вы-Знаете-Кто? — нервно интересуется староста Гриффиндорцев и, по совместительству, старший брат Рональда.

— Наложить чары такого уровня, мистер Уизли, мог кто-то его уровня, ну или уровня господина Директора. Вот я и хочу спросить, что за конспирация? Что, как кошек проклинать, так все тут великие Мерлины, а как зачет по боевке сдавать, так в кусты?

Уизли и Поттер за моей спиной нервно хихикают, в толпе студентов тоже раздаются вполне отчетливые смешки.

— Да вы издеваетесь!? — Филч, похоже, от негодования уже охрип.

— Всего лишь обращаю ваше внимание на тот факт, — подчеркнуто любезно говорю я, — что никому из школьников элементарно силы бы не хватило на такое заклинание. Не говоря уж о нехватке знаний.

Магическое поле прирастает постепенно, и на пик формы волшебник выходит годам эдак к тридцати, так что у подавляющего большинства подростков магии еще недостаточно для серьезного колдовства, так что я, в принципе, говорю правду. Хотя на самом деле вся фишка в василиске.

Ну, надо же было мне тогда так ляпнуть в Оксфорде! Считай накаркал.

От дальнейших препирательств с завхозом меня избавляет явление новых действующих лиц: наступают орденцы, как и положено, «свиньей» — Дамблдор впереди, а Макгонагал со Снейпом с флангов. За ними в произвольном порядке тянутся прочие профессора.

— Прошу вас, сохраняйте спокойствие, — директор подходит ко мне и, окинув всю мизансцену цепким взглядом, требовательно протягивает руку. Повинуясь этому жесту, я, как переходящий приз, вручаю ему миссис Норрис.

— Сэр, может, пойдем в мой кабинет? — негромко спрашиваю я, покосившись на любопытно вытягивающих шеи студентов. — Тут близко.

— Благодарю, профессор Локхарт, — Дамблдор кивает и, повернувшись к ученикам, уже громче добавляет. — Обещаю, что мы во всем разберемся, и завтра будет сделано официальное объявление. А до той поры прошу всех вернуться в свои общежития.

От Дамблдора в этот момент исходит такая волна спокойной уверенности, что даже сомневаться не приходится — он держит ситуацию под контролем. Неудивительно, что студенты тут же покорно начинают расползаться по спальням, слегка понукаемые старостами.

— А вы куда собрались, интересно? — негромкий голос Снейпа заставляет меня оглянуться.

Трое гриффиндорцев, под шумок тоже собравшихся на выход, обреченно разворачиваются и, повинуясь жесту зельевара, пристраиваются в хвост процессии.

— При чем тут они? — настороженно спрашивает Макгонагал, явно заподозрившая Снейпа в очередном наглом вмешательстве в дела ее факультета.

— Пока не знаю, Минерва, — тот хмыкает. — Как показывает практика, Поттер у нас всегда причем.

— Северус!

— Давайте не здесь, а? — вмешивается профессор Спраут, тем самым зарабатывая два недовольных взгляда от деканов. Они вообще, я заметил, большие любители препираться по поводам и почти без поводов. На сей раз, впрочем, эти двое и правда предпочитают замолчать: не хотят разводить дрязги перед студентами, не иначе.

Так что спустя пять минут, вся «экспертная комиссия» в лице меня, Макгонагал, Спраут, Флитвика и Снейпа толпится вокруг первой парты в кабинете ЗОТИ, наблюдая за тем, как директор аккуратно и методично обследует окоченевшую кошку. Поттеровская компания вместе с Филчем ожидают чуть поодаль. Приступ гнева у завхоза уже миновал, и теперь он, скрючившись в кресле, судорожно всхлипывает, прикрывая лицо узловатыми ладонями.

— Может ей еще можно помочь, сэр, — Поттер, добрый мальчик, смотрит на сквиба с сочувствием.

— Да тебе-то откуда знать, Поттер? — бурчит тот в ответ.

— Не будьте пессимистом, мистер Филч, говорю же, не похожа она на мертвую, — негромко советую я.

— Наверное, потому что она действительно не умерла, — Дамблдор, наконец, отрывается от кошки, которую он разве что не обнюхал в процессе исследования. Поймав недоверчивый взгляд завхоза, он только кивает. — Миссис Норрис определенно жива, Аргус. Только оцепенела. Я пока не понимаю, почему…

— Заклятие какое-нибудь? — интересуется Флитвик, тоже прекращая бормотать над кошкой диагностические заклинания.

— Если и так, то очень и очень тонкое и сложное, — все так же задумчиво отзывается директор. — И очень темное.

«И вообще не заклятие», — мысленно продолжаю логическую цепочку я, прикидывая, что мне теперь делать. Ну не могу же я им про Василиска сказать, в самом-то деле! Откуда бы мне об этом знать, если только это не я его выпустил? Можно было бы, конечно, все списать на папашины «подвиги», мол встречал я в каком-нибудь из своих странствий василисков, и далее по тексту. Если бы миссис Норрис сдохла, можно было бы попробовать, а так…

Кстати, а почему это она не сдохла? Да и вообще, в той истории, насколько я помню, ни кошачьих, ни человеческих жертв не было. Фигня какая-то получается.

— Это все ученики! — снова заводит старую песню Филч. — Они меня ненавидят, и миссис Норрис тоже! Может, это вообще он? Я видел, господин директор! Он был на месте преступления!

— Да я и пальцем ее не тронул! — желание Поттера посочувствовать завхозу, кажется, резко пошло на спад.

— Мистер Филч, ну вы себя-то слышите? — я досадливо морщусь. — Я, конечно, понимаю ваше горе, но держите себя в руках. Кроме Поттера, напомню, там были еще Грейнджер, Уизли, я и профессор Снейп. Или вы думаете, мы впятером, вступив в сговор, измывались над вашей любимицей?

После моего предположения все трое гриффиндорцев, как по команде, смотрят на зельевара: должно быть, представляют этот самый сговор со слезиринским деканом. Поттера при этом отчетливо передергивает, и, судя по скривившемуся лицу Снейпа, в вопросах сотрудничества они на диво единодушны.

— Мы просто оказались там первыми, — тихонько бормочет Грейнджер.

— И вот тут начинается самое интересное, — наконец, вступает в разговор зельевар. — Причина, по которой мы все там оказались. Поттер, не просветите нас, наконец, что за голоса вам мерещатся?

Под взглядами всех присутствующих мальчишка зябко ежится. Видно, что рассказывать ему ой как не хочется.

— Ну, понимаете, мы были на юбилее Смерти Почти Безголового Ника, — все-таки начинает он. — И там встретили профессора Снейпа и профессора Локхарта.

— Вот уж не знала, что вечеринки призраков пользуются такой популярностью, — едва слышно говорит Макгонагал, с подозрением поглядывая то на своих учеников, то на нас со Снейпом.

«Потом», — одними губами выговаривает профессор, и Минерва коротко кивает.

— Они решили проводить нас…

— Чтобы вы еще где-нибудь по дороге в гостиную не заплутали, — насмешливо вставляет зельевар, заработав от мальчишки сердитый взгляд исподлобья.

— И в коридоре я услышал…ну какой-то голос, — собравшись с мыслями, заканчивает Поттер, после чего обеспокоенно смотрит сначала на своих друзей, а потом на нас с зельеваром. — А вы разве не слышали его?

— Нет, друг, — Уизли качает головой. — Ты просто закричал что-то про убийство и побежал. Ну а мы следом.

— Интересное дело получается, Поттер, — Снейп задумчиво постукивает себя пальцем по губам. — Скрытые двери вы видите, голоса какие-то слышите. А самое любопытное, что эти голоса, в результате, приводят вас прямиком на место преступления.

— Ну, я же не виноват, что вы не слышали, — мальчишка умоляюще смотрит на директора. — Сэр, поверьте…

— Да никто вас и не обвиняет, Поттер, — я пожимаю плечами. — Вы же были у нас на виду. Но ситуация вырисовывается мутная.

— Что говорил этот голос, Гарри? — Дамблдор внимательно смотрит на гриффиндорца поверх очков. — Если можешь, дословно, пожалуйста.

— Эммм… он сказал что-то вроде «разорвать, убить…так голоден», — мальчишка хмурится, старательно припоминая. — А, и еще он сказал «Я чую кровь», сэр. А потом он вроде как стал двигаться куда-то вверх и… и я побежал за ним.

Голоса, которые слышишь только ты и которые призывают «разорвать и убить», верный признак шизофрении. Сначала голоса, потом провалы в памяти, а в итоге человека находят стоящим над телом какой-нибудь старушки и утверждающим, что «она была замаскированным демоном, и гномик Тук-Тук велел уничтожить ее, чтобы спасти человечество».

— Ну, разумеется, Поттер, — тон у Снейпа какой-то тоскливый, словно он давно уже отчаялся что-то такое до пацана донести. — Никому ничего не объяснив, просто кинулись очертя голову за неведомым убийцей, завывая во весь голос, как… типичный представитель своего факультета. А если бы вы его догнали? Была бы у нас статуя Поттера в натуральную величину. С другой стороны…

Последнюю фразу Снейп оставляет висеть в воздухе, но по его взгляду и так можно догадаться: профессор считает, что от оцепеневшего Поттера проблем было бы на порядок меньше, чем от такого гиперактивного. Макгонагал гневно хмурится, а я только хмыкаю — в чем-то я с зельеваром даже согласен. У пацана в заднице такое монументальное шило, что поневоле задумаешься.

— Бедный мальчик… может быть, ему стоит заглянуть к мадам Помфри? Такое потрясение… — а вот профессор Спраут, похоже, думает не об особенностях поттеровского шила, а о вывертах его же мозгов.

— Это лишнее, — отзывается директор. — Все, что нужно после таких приключений, это как следует выспаться. Помона, не могла бы ты проводить молодых людей до их гостиной?

— Сэр, вы же не думаете, что это я?... — Поттер обеспокоенно смотрит на учителей. Да и Уизли с Грэйнджер выглядят изрядно напуганными.

— Ну, конечно же, нет, Гарри, — Дамблдор посылает мальчишке ободряющую улыбку. — Спасибо тебе за то, что рассказал, ты очень помог. Но теперь предоставь эту проблему нам.

— Да уж…ну ты и влип. Слышать голоса — дурной признак даже в волшебном мире, — голос Уизли доносится до нас уже из-за двери.

— Здравое замечание, — Макгонагал окидывает взглядом оставшихся в моем кабинете профессоров. — Альбус, вы полагаете, Поттер сказал правду?

— К сожалению, да, Минерва. И это означает, что у нас еще более серьезные проблемы.

— Куда уж серьезнее, — Флитвик качает головой. — Что это могло быть, как вы считаете? Кого слышал мальчик?

— И почему не слышали все остальные? — дополняет вопрос Макгонанал.

«Потому что Поттер змееуст, а мы — нифига подобного», — мысленно отвечаю я на вопрос заместительницы директора. И как я сразу не вспомнил? Хотя чему я удивляюсь — фанатом поттеровой личности я никогда не был, но где-то я что-то такое про его владение парселтангом то ли читал, то ли слышал.

— Так, коллеги, давайте по порядку. Гил, вы позволите? — Дамблдор кивает на преподавательское кресло.

— Конечно, сэр, — пожимаю плечами я.

— Во-первых, Аргус, возьмите миссис Норрис и отнесите к мадам Помфри, — директор чинно усаживается за стол, складывая пальцы домиком. — Жизни вашей любимицы пока ничто не угрожает, но вывести ее из оцепенения можно разве что зельем на основе Мандрагоры. А они, к сожалению, поспеют только к весне.

Проводив взглядом ссутулившегося еще больше обычного завхоза, я интересуюсь:

— Может, скинемся старику на мандрагору? Чилийские теплицы выращивают прекрасные образцы, да и не такие уж дорогие. Там сезон сейчас в самом разгаре.

— Кто бы мог подумать, что вы так трепетно относитесь к мистеру Филчу, — Макгонагал усмехается.

— Я, мадам, мистера Филча терпеть не могу, — честно сознаюсь я. — Но до весны, без своей обожаемой кошки, он с горя и нам, и студентам все нервы вымотает.

— В этом что-то есть, — задумчиво тянет Флитвик. — Северус, сможешь достать?

— Там видно будет, — профессор кивает. — Нам сейчас не о душевном равновесии Филча беспокоиться надо.

— И вот это, как раз, во-вторых. Давайте исходить из того, что надпись не лжет, и кто-то снова открыл Тайную Комнату. Все знают, о чем речь? — директор снова перехватывает пальму первенства и, дождавшись утвердительных кивков, продолжает. — В прошлый раз подобное случалось пятьдесят лет назад, и в результате погибла одна из учениц.

— Помню, — Флитвик кивает. — Кажется, виноватым тогда посчитали Рубеуса?

— Не столько посчитали, сколько назначили, Филиус, — Дамблдор вздыхает. — Делом заинтересовалось министерство, школа была под угрозой закрытия, и Армандо… директор Диппет ухватился за первое же правдоподобное объяснение.

— То есть, Хагрид, по сути, стал жертвой системы? — уточняю я. Ну да, песня знакомая: чуть запахнет жареным, свалить все на кого-нибудь более или менее подходящего и учинить показательную расправу.

— Можно сказать и так, — отзывается директор. — И когда лучший ученик своего потока и староста школы Том Реддл обвинил его, у Хагрида просто не осталось шансов. Тем более, что Рубеус действительно держал в замке акромантула.

— По-моему, даже разбирательства как такового не было, — Флитвик чуть хмурится, припоминая. — После исключения Хагрида нападения прекратились, и все еще больше уверились в его виновности.

— Рубеус Хагрид, наследник Слизерина? — Снейп скептически хмыкает. — Давно не слышал ничего более абсурдного. Кто вообще мог поверить в эту байку?

— Ну, не скажите, профессор, — не соглашаюсь я. — Вы на Флинта посмотрите или на Гойла: наследники древнейших и благороднейших магических родов, а по виду…

— В случае с мистером Гойлом, боюсь, еще и по сути, — со вздохом констатирует Флитвик.

— Прошу вас, друзья мои, не отвлекайтесь, — Дамблдор укоризненно смотрит на нас поверх очков. — Мы, вынужден напомнить, не на педсовете, и нам с вами предстоит решить, что делать дальше.

— В аврорат сообщать будем? — интересуется Макгонагал.

— А что сообщать-то, мадам? — я хмыкаю. — Что на нашей территории совершено страшное злодеяние: кошку завхоза кто-то проклял и надпись на стене намалевал, вызывайте взвод авроров? Да они нас на смех поднимут.

— И это тоже правда, — Дамблдор кивает. — Помимо этого, боюсь, как только пойдут слухи о том, что в Хогвартсе творится что-то неладное, школу на время расследования придется закрыть. При всем моем уважении к миссис Норрис, ее состояние еще не повод принимать подобные меры. Северус, ты готов сделать предварительные выводы?

— Да, директор, — зельевар, наконец, отлипает от стены, которую он подпирал спиной во время всей дискуссии, и выдвигается вперед. — Я вижу несколько достойных внимания моментов. Во-первых, кошка. Не вижу причин, по которым кто-то мог на нее нацелиться, так что делаем вывод о случайной жертве. Во-вторых, сама надпись. По ней я могу больше сказать после того, как выясню, чья это кровь. Когда мы пришли, последние буквы были еще свежими, значит, ее написали за несколько минут до того. И уже сейчас могу предположить, что писал ребенок.

— Ребенок? — вскидывается Макгонагал. — С чего ты взял, Северус? Ты же не хочешь сказать, что кто-то из учеников действительно…

— Именно это я и хочу сказать, — Снейп бросает на нее хмурый взгляд. — Или вы, Минерва, более вероятной считаете версию про какого-то постороннего ребенка, забредшего в школу с улицы?

— Нет, разумеется, — Дамблдор коротко кивает. — Я тоже обратил внимание на высоту. Взрослому человеку пришлось бы наклоняться: слишком уж неудобно.

— Или кто-то думал так же и решил нас запутать, — констатирует Снейп, как-то нехорошо косясь в мою сторону.

— Или это был профессор Флитвик, — ну, конечно, кто же, как не я, у нас здесь самый подозрительный. — Прошу прощения, профессор.

— Да ничего страшного, — за что люблю своего бывшего декана, так это за не обидчивость и здоровое чувство юмора.

— Теперь вернемся к рассказу Поттера, — продолжает Снейп. — Кажется, мальчишка не солгал про голос, по крайней мере, его реакции выглядели естественно. Да и легилименция подтверждает…

— Северус, ты используешь легилименцию на студентах!? — ахает Макгонагал.

— Вообще-то нет, Минерва. Поверь, копаться в необремененных знаниями мозгах гормонально неуравновешенных подростков — это совсем не то, что я считаю приятным времяпрепровождением, — как всегда в моменты особого раздражения, в зельеваре просыпается этакая ядовитая велеречивость. — Но с Поттером ситуация особая: мне нужно точно знать, действительно ли мальчишка сказал правду или солгал, и можно не тратить время на его бредни. И, поскольку Поттер не солгал, получается, что преступников минимум двое. Если не больше.

Еще один колючий взгляд в мою сторону. Дьявол! Похоже, зельевар подозревает, что я что-то такое успел провернуть в ритуальных залах! Призвал хренотень какую-то, а в это время мой сообщник заляпал стены чьей-то кровью, пока Василиск кошку «морозил». И это было бы логично, вот только я точно ничего такого не делал!

— Пожалуй, ты прав, — Дамблдор складывает пальцы «шпилем», сосредоточенно глядя на Снейпа.

— Фишка в том… — справедливости ради вступаю, было, я, но меня тут же перебивают.

— Кто? — Флитвик непонимающе смотрит на меня.

— Маггловское выражение, — отмахиваюсь я. — Означает «характерная особенность». Так вот, фишка в том, что один из преступников маг, а второй — какое-то существо.

— И с чего вы это взяли? — подозрительность Снейпа, похоже, только возрастает.

— Нет, это, конечно, мог быть призрак голодного студента, — пожимаю плечами я. — Если помните, он говорил, что чертовски хочет есть. А еще кого-нибудь разорвать и убить. Больше похоже на зверя, по-моему.

— Говорящего? — Флитвик скептически хмурится. — Кстати, миссис Норрис абсолютно цела.

— Ну, значит, кошки в его рацион не входят, — я снова пожимаю плечами.

— Это все домыслы, — Снейп раздраженно морщится. — Слишком много вопросов остается. Почему Поттер слышал убийцу, в то время как мы не слышали ничего? Как этот убийца попал на третий этаж, минуя лестницы и коридоры? Что это вообще за существо такое, способное ввести жертву в оцепенение, и как оно это сделало? Кошка, как было уже сказано, абсолютно цела, так что вариант ядовитого укуса исключается. Если только убийца не распыляет яд, как Бессоник Карпатский.

Я тихонько фыркаю, представляя себе самостоятельно ползущий по коридорам замка Бессонник -мелколистный плотоядный кустик, покрытый бледно-желтыми цветочками, которые при приближении насекомых впрыскивают в воздух облако ядовитой пыльцы. Нападение помидоров-убийц по сравнению с этим — детский лепет. [1]

— То есть пока из ситуации большего мы выжать не можем, — констатирую я. — И отдельным вопросом у нас стоит, почему Поттер в очередной раз отличился.

— Это как раз никакого удивления не вызывает, — иронично хмыкает Снейп. — Кстати, Альбус, мы встретили его в нижних подземельях.

— Но этого не может быть! — после всеобщей драматической паузы, наконец, восклицает заместительница директора. — Гарри всего лишь студент!

— Гарри, — в устах зельевара имя мальчишки звучит почти как ругательство. — «Всего лишь» Поттер, Минерва. И этим все сказано. Вспомни хотя бы прошлый год!

— Коллеги, давайте все же по существу вопроса, — Дамблдор сдергивает с носа очки и усталым жестом потирает пальцами переносицу. — Этот вопрос вы вполне можете обсудить и без нас в любое другое время. А пока давайте подведем итоги: информации слишком много и она слишком разнородна, чтобы привести ее к системе. По крайней мере, пока. Северус, поделишься со мной воспоминанием? Хочу посмотреть твоими глазами, но уже, так сказать, на свежую голову.

— Конечно, директор, — Снейп коротко кивает.

— Что будем делать, Альбус? — это уже Макгонагал интересуется.

— Пока ничего, — тот в ответ только качает головой. — Объективно мы мало что можем: Поппи осмотрит миссис Норрис, попытается выяснить, отчего та оцепенела, Северус сделает анализ крови с надписи, поспрашиваем портреты. Призраки, я так понимаю, все были на вечеринке и ничего видеть не могли. Допросить студентов мы не можем, это посеет лишнюю панику, а ситуация, пока, не настолько чрезвычайная.

— Зато можно попытаться выяснить, кого не было на праздничном пиру, — подкидываю идейку я. — Старосты должны были заметить, кто из «своих» не пришел.

— Хм, да, пожалуй, — директор кивает. — В остальном же, коллеги, я очень прошу вас не распространяться на эту тему, массовая истерия нам ни к чему. Не стоит исключать, что это может оказаться чьей-то очень жестокой шуткой, но отнестись к ситуации нам следует как можно серьезнее. Заявление для студентов я подготовлю сам.

На этой ноте импровизированное совещание и заканчивается. Макгонагал уходит с Дамблдором, не забыв напомнить мне о ночном дежурстве, Флитвик и вернувшаяся где-то посреди брифинга Спраут отбывают в учительскую — донести до остальных последние новости, а вот Снейп притормаживает у двери.

— Так, говорите, не нашли вы боггарта, коллега? — как-то по-птичьи склонив голову на бок, интересуется он. Тон нейтральный, но под этим сканирующим взглядом я отчетливо чувствую обжигающий жар амулета и прямо-таки слышу, как потрескивает, проминаясь, ментальная защита, которую этот амулет мне обеспечивает. Силен мужик.

— Срочная инвентаризация в секретной кладовой? — вас, уважаемый, тоже на пиру не было. И тоже по очень мутным причинам, так что мы с вами оба подозрительны, и нечего сверлить меня взглядом.

Больше Снейп ничего не говорит, ретируясь за дверь: что ж, если я правильно все понимаю, это было всего лишь предупреждение. Умеет он, что ни говори, испоганить и без того паршивое настроение. С этими мыслями я и отправляюсь к себе в комнаты: выпрашивать у домовиков еды и кофе.

* * *

Тайная комната — еще одна из тех древних и мрачноватых легенд, которыми Хогвартс напичкан от подвала до крыши. И точно так же, как и все, что студентам преподносят в виде баек, она вполне реальна.

Черт побери, если бы во времена своей учебы в этом «самом безопасном месте в Британии» я знал, что это за замок, фиг бы я шлялся с приятелями по ночным коридорам в поисках приключений. Уж слишком реальна перспектива их на самом деле тут найти. То что в детстве представлялось волшебным замком, с позиции взрослого выглядело как здоровенная, под завязку заполненная древней и далеко небезобидной магией боевая твердыня, в которой к тому же полно скрытых ловушек, секретов и потенциальных возможностей умереть очень интересной смертью. Место и правда сказочное, не спорю, проблема в том, что сказочка эта достойна, разве что, братьев Гримм. [2]

И история Тайной комнаты относится все к тем же специфическим секретам, от которых опасностью веет куда больше, чем чудесами. Огромное помещение, а точнее, целый лабиринт, прорубленный в базальтовой скале то ли Основателями, то ли теми, кто жил тут еще до этого, находится где-то значительно ниже известных студентам подземелий. Возможно, что даже ниже подземелий, известных преподавателям. Где конкретно это место расположено и как туда попасть сейчас, не знает, пожалуй, никто, кроме бестелесного «нечто», оставшегося от Волдеморта. И, надо сказать, в будущем ситуация тоже не сильно переменится — легенда о комнате обретет весьма эпическое продолжение, но сама она так и останется для учеников страшной тайной, дремлющей где-то в недрах школы. На этот раз без особой надежды на пробуждение, поскольку единственное обитавшее там живое существо ухитрился изничтожить двенадцатилетний мальчишка. Безо всякого почтения к древности, между прочим, хотя я на его месте тоже думал бы больше о сохранности собственной шкуры, чем об исторической ценности крайне злобной змеюки.

Надо сказать, современные исследователи всерьез сомневаются в причинах ссоры между основателями, и я склонен им поверить: в те глухие времена магов в Англии было еще меньше, чем сейчас. Сомнительно, что кто-то из основателей в таких условиях стал бы разбрасываться «подарками свыше» в лице магглорожденных, способных упрочить положение волшебников. В конце концов, именно с тех детей, которых магия когда-то в макушку поцеловала, началось больше половины нынешних «суперчистокровных» династий. Так что я ни секунды не сомневаюсь, — дошедшая до наших дней версия древней легенды про Тайную комнату, по большей части, брехня. Сказка, изобретенная каким-нибудь ярым фанатом чистой крови, чтобы запугивать магглорожденных. Подвал Слизерина, обитающий там «ужасный ужас», который по задумке основателя должен однажды проснуться и перебить всех нечистокровных учеников, ну и таинственный наследник, руководящий массовой резней — во все это я верил, когда мне было лет двенадцать. Сейчас мне кажется все это слишком фантастическим, не сказать бы фантастически нелепым. Этот самый Слизерин, судя по оставшимся после него работам, был мужиком ой не глупым, и верить, что он организовал под школой целый лабиринт ради такой туповатой цели могут разве что дети и очень наивные взрослые. Про то, что василиск, сколько угодно древний, чисто физически не способен отличить чистокровного от магглорожденного даже упоминать не стоит.

Лично мне куда больше по душе мистические теории о подпольной лаборатории, книгохранилище или сокровищнице, охранять которую Слизерин и поручил своему карманному «ужасу».

А вот продолжение легенды — подтвержденный исторический факт: Гарри Поттер, — тот самый, что последнюю контрольную по ЗОТИ только на «У» вытянул — каким-то чудом обнаружил вход с святая-святых Салазара, убил чудовище, спас «прекрасную принцессу», а точнее заменившую ее девчонку, от ужасной смерти. Ну и всю школу тоже спас. До кучи.

Беда только в том, что эта новообретенная легенда излагалась ученикам в чертовски героической, но жутко абстрактной редакции. Ни деталей тебе, ни указаний на то, через какую такую дыру Поттер полез в гости к Василиску… ничегошеньки! Был, участвовал, всех победил, ура!

Логика во всем этом, разумеется, была — дожидаться, когда любопытствующие студенты попытаются повторить Поттеров подвиг, пусть бы даже и без василиска, никому не хотелось. А надеяться на то, что любопытные подростки не сунутся в такое интригующее место мог бы только кто-то наподобие нашего чертовски простодушного Хагрида. Лично я, если б знал, где она — как пить дать полез бы.

К тому же, по словам профессора Флитвика, который нам эту легенду и излагал, комната и все прилегающие к ней коридоры оказались затоплены после битвы за Хогвартс, так что подобное путешествие было бы не только опасным, но и бессмысленным. [3]

Так что мои познания о деталях этой истории до отвращения скудны, хоть и превышают в разы то, что известно всем остальным. Я знаю, кто именно сидит в тайной комнате, я догадываюсь, почему Поттер — единственный, кто может этого «кого» найти. Я знаю даже, что если все пойдет по старому сценарию, никто так и не умрет. Ну а толку-то?

Этих знаний недостаточно, чтобы решить проблему самостоятельно, и слишком много, чтобы расслабиться и сидеть на заднице ровно, дожидаясь, когда все, так или иначе, рассосется само. Меня не покидают пакостные сомнения — я не слишком стараюсь копировать своего папашу. Черт, ладно, я вообще не прикладываю никаких усилий в этом направлении! А значит, уже что-то в окружающем меня настоящем меняется, отклоняясь от однажды пройденного сценария. Что бы там ни говорила Майла о склонности истории к самолечению, все прогнозы, с моим появлением здесь, смело можно посылать книззлу под пушистый хвост. Пока и правда никто не умер, но кто его теперь знает, это будущее?

Вот и получается, что моя осведомленность загнала меня в чертов тупик, выход из которого мне придется искать самостоятельно. Даже посоветоваться не с кем.

Расследование, кстати, пока я пытался решить, что мне делать — зашло в соседний тупичок и прочно там обосновалось. Хотя начиналось все очень даже бойко.

Кровь, на поверку оказавшаяся петушиной, повергла профессоров в еще большую задумчивость, что не удивительно: если бы я заранее не знал «отгадку», у меня бы тоже, пожалуй, мозги от таких новостей начали перегреваться. Даже прекрасно умеющий контролировать себя Снейп на мое глубокомысленное «Вот интересно, а где весь остальной петух?», казалось, готов был съездить мне по физиономии. Вероятнее всего из-за острой нехватки рабочих версий.

Хотя кое-какую пользу зельевар сумел выжать даже из моих подколок, попросив директора обратиться к Хагриду.

Честно говоря, тот, кто хорошо знал увлечения и повадки будущего профессора УЗМС, в последнюю очередь заподозрил бы в нем куровода: уж слишком безобидны эти птички по меркам Хагрида. Куры не ядовиты, у них нет бронированной шкуры, а главное, они не способны сожрать человека — то есть не представляют для лесничего ни малейшей ценности. Тем не менее, небольшой выводок этих «неинтересных» существ у полувеликана имелся: надо же чем-то кормить остальных, куда более милых и занимательных зверюшек!

На допросе выяснилось, что на утро после Самайна Хагрид действительно не досчитался одного из трех своих петухов. Попутно мы узнали, что звали бедолагу Вилорд, что он был обладателем рыжего оперения и весил больше полутора стоунов. Короче говоря таких биографических подробностей ни об одном из представителей семейства фазановых ни я, ни Снейп, ни Макгонагал с Дамблдором, не узнавали за всю свою жизнь. Жаль только, что толку от этого было мало: последний раз жертва была замечена на утренней кормежке, и, когда именно петуха сперли, выяснить не представлялось возможным.

Со студентами тоже получилось не слишком. Во-первых, потому что пересчитать «своих» перед праздником удосужились только Слизеринцы и Райвенкловцы, а во-вторых, потому что на пиру отсутствовало дофига народа. Мероприятие и правда не входило в разряд обязательных, так что некоторые ученики распоряжались этим временем по собственному усмотрению, равно как и некоторые профессора.

Вот и получилось, что кроме нас со Снейпом и троицы гриффиндорцев на праздничный пир забили: четверо старшекурсников со Слизерина, двое райвенкловцев, минимум трое старших гриффиндорцев и один хафлпаффец, пяток первокурсников с того же Гриффиндора и Хафлпаффа, мадам Помфри и профессор Трелони.

В ходе дальнейших расспросов выяснилось, что старшекурсники всех четырех факультетов устроили свою, куда более спиртосодержащую гулянку в одном из отнорков подземелий — достойная иллюстрация того, как перспектива сабантуя на корню душит межфакультетские распри, — а первогодки загремели в больничное крыло, предварительно феерически уделав кабинет зельеварения на последней паре. Мадам Помфри присматривала за страдальцами в лазарете, ну а Сивилле на бренное было в принципе плевать, так что во время пира она развлекала себя самостоятельно.

А дальше — привет, пресловутый тупик. Что еще предпринять никто из нас попросту не знал.

Жизнь же, как ей и положено, продолжалась.

Я предполагал, что озверевший Филч, вкалывающий теперь и за себя, и за кошку, доканает нас через неделю, но завхоз оказался асом своего дела, и уже через три дня после Самайна все профессора сбросились по десять сиклей на мандрагору. Исключение составлял разве что профессор Бинс, которому сбрасываться было нечем. Дамблдор, страдающий от Филчевых теорий заговора против его любимицы во время каждой трапезы, предлагал, было, заплатить из собственного кармана всю требуемую сумму, однако все мы единодушно отказались, посчитав «борьбу с общим врагом» вопросом чести. Так что мешочек с монетами был торжественно вручен Снейпу с наказом как можно скорее заказать этот чертов вопящий корешок, который обещал избавить нас хотя бы от одной проблемы. Остальные вопросы, к вящему сожалению, так просто не решались: студенты, со свойственной всем подросткам гибкостью, довольно быстро выбросили происшествие из головы, вернувшись к делам текущим, а вот профессора ожидали подлянки. Это невысказанное ожидание висело над нашими головами и портило атмосферу, как висельник на именинах.

Именно поэтому субботним утром на квиддичном матче преподавательская трибуна выглядит чертовски созвучно погоде — хмуро и мрачно. Точнее трибуна как раз выглядит обычно, а вот сидящие на ней профессора напоминают кого угодно, только не предвкушающих увлекательное зрелище болельщиков. Макгонагал цыкает на протянувшего загребущие лапки к микрофону Джордана — хороший выбор, кстати, язык у парня подвешен как следует — Флитвик думает о чем-то своем, рассеянно скользя взглядам по соседним трибунам, Септима с Чарити и Батшедой заняли задний ряд и теперь перешептываются вполголоса, Снейп ушел поднимать бойцовский дух своего факультета в раздевалку, а остальные попросту не пришли. Директор занят, Сивилла в трансе, Бинс умер, а Сильванус еще за завтраком выразился в том смысле, что он уже «слишком стар для этого дерьма». Впрочем, профессор Кеттлберн сформулировал это куда приличнее, но суть от этого нисколько не изменилась.

— Приветствую всех на первом в этом году квиддичном матче! — звонкий голос Джордана, благодаря магически усиленному микрофону, прекрасно слышен со всех концов стадиона. — С вами, как обычно, я — бессменный комментатор Ли Джордан! Напоминаю, что открывают нынешний сезон извечные противники: красные против зеленых, Слизерин против Гриффиндора! Что-то подсказывает мне, что нас ожидает напряженная борьба. В этом году команда Слизерина, благодаря протекции одного из попечителей, обзавелась полным комплектом новейших метел Нимбус 2001, на скорость и маневренность которой делают ставку серебристо-зеленые. К сожалению, к новым метлам прилагается сын помянутого выше попечителя, но что поделать! За все хорошее приходится платить…

— Джордан! — возмущенно шипит на парня заместительница. Да уж, симпатии комментатора явно не на стороне Слизеринцев.

— Прошу прощения. Как я уже и говорил, в этом году в команде Слизерина произошли изменения, и место Терренса Хиггса занимает второкурсник Драко Малфой!

Джордан продолжает изощряться, не забывая, впрочем, представить действующие составы команд, но я слушаю его в пол уха. Странно, что Люциус, а в роли «таинственного» попечителя выступает именно он, работает так топорно. Я не слишком хорошо знаком с этим господином, но даже того, что мне известно, достаточно, чтобы сказать — Малфой-старший человек крайне хитрый и чертовски осторожный, склонный обходить не только попадающиеся на пути к цели горы, но и пригорочки тоже. Так, на всякий случай.

А тут такая наглядная демонстрация: это все равно что в Пророке написать «я купил место в команде своему сыну». Странный он тип все-таки… то на воду дует, плетя интриги там, где и без этого можно обойтись, то драки в публичных местах устраивает. Или это война его так перекорежила, сделав по-змеиному осторожным и ушлым деятелем от политики? Возглавляемая им партия Белой Крови в мое время славилась тем, что «подползает» к своей цели настолько медленно, что невооруженным глазом не заметишь, зато вцепляется в эту цель безошибочно и намертво. Ну да это все не моего ума дело.

— Эк разбирает-то Малфоя, — вместо этого негромко говорю я, чуть наклоняясь в сторону как раз усевшегося рядом со мной зельевара. — Галеон ставлю, что его главная цель в команде — уделать Поттера.

Снейп только косится на меня скептически: с подобными разговорами, похоже, к этому страшному дядечке один я и пристаю. Ей Мерлин, со времен первого нападения мы с ним стали не разлей вода просто. Дело не в дружеской симпатии, само собой, а в том, что этот тип теперь подозревает меня еще и в нападении на миссис Норрис, ну или по меньшей мере считает причастным к этой истории. И последнее, что я мог бы сделать в этой ситуации для себя любимого — это попытаться его милого общества избегать. Так что я, напротив, сам едва ли не вешаюсь на профессора зельеварения, в робкой надежде, что ему раньше или позже осточертеет моя компания.

Впрочем, не скажу, что я не извлекаю из нашего общения никакого удовольствия: характер у моего нового «приятеля» пакостный, зато и поговорить с ним, как правило, есть о чем.

— В бессмысленных спорах не участвую, — тем временем снисходит до ответа Снейп, провожая взглядом блондина, который вместо поисков снитча уже успел заняться доставанием ловца-конкурента. — Должен признать, что даже мне уже тошно от обилия слова «Поттер» в лексиконе мистера Малфоя. Его соседям по спальне я и вовсе могу лишь посочувствовать.

— А что у них за любовь такая невзаимная? — мне и правда любопытно. — Какую погремушку эти юные дарования не поделили? Или у Поттеров с Малфоями клановая вражда?

— Не мелите чепухи. Интересы Поттеров и Малфоев разошлись только в последнюю войну, так что ни о какой вражде речи не идет. Этот конфликт исключительно личное дело последних отпрысков рода, — зельевар раздраженно фыркает и, смерив меня оценивающим взглядом, в духе «сказать, или сам отцепишься?», продолжает. — Мистер Малфой таким странным образом желает самоутвердиться. Я уже говорил ему, что это не самый достойный способ, но он еще слишком юн, чтобы осмысливать такие сложные вещи.

Я понимающе киваю. Симптомы этой «болезни», как я успел заметить, наблюдаются чуть ли не у каждого второго чистокровного ребенка. А что поделать? Закрытая атмосфера мэнора, воспитание в духе фамильной гордости, узкий круг «правильных» друзей… Родители таких детей нередко растят не столько человека, сколько воплощенное будущее рода. И это «будущее» до одиннадцати лет произрастает в уверенности, что оно должно превосходить всех и во всем. "Выплюнутые" во внешний мир из-под надежной защиты, эти дети без подготовки оказываются членами огромного и разношерстного коллектива сверстников, далеко не все из которых спешат уважать человека за фамилию.

Случай младшего Малфоя был и вовсе запущен — пацан, похоже, уже сейчас уверен, что он лучший. Спасибо родителям, не иначе.

От той же Макгонагал я уже ни раз слышал о «завистливом, заносчивом и злокозненном мистере Малфое», который прохода не дает ее драгоценному Поттеру и остальным гриффиндорцам. Мне же этот парень не казался ни слишком мелочным, ни слишком завистливым, ни, тем более, злым: так, обычный двенадцатилетний пацан со своими заморочками. Разве что глубоко неуверенный в себе и имеющий пакостную привычку лезть в бутылку, лишь бы доказать себе и окружающим, что он истинный олимпиец. В том смысле, что «быстрее, выше, сильнее».

А уж загремев на один поток с героическим Поттером, слава которого бежит впереди его субтильной персоны едва ли не вприпрыжку…

Похоже, младший Малфой всеми правдами и неправдами стремится показать своему «врагу», что он тоже не лыком шит и вообще всячески достоин уважения. А тот свински не ценит, между прочим.

— Далеко он на Поттере не уедет. Тот тоже «слишком юный», чтобы оценить его старания, — задумчиво говорю я, машинально отыскивая взглядом гриффиндорского ловца. — Послушайте, а это нормально?

Как раз в эту секунду Поттер на головокружительной скорости проносится мимо нас, заваливаясь в почти отвесное пике. На хвосте у него неотрывно висит один из бладжеров. В квиддич я не играю, да и не фанатею особо, честно говоря, но тесное общение с сестренкой-квиддичисткой дало свои результаты. То есть я абсолютно уверен, что агрессивному спортинвентарю положено гоняться за всеми игроками на поле, а этот увесистый мячик, судя по всему, уже какое-то время носится за Поттером, как нахлебавшийся амортенции подросток за предметом своей неземной страсти.

Сколько это безобразие продолжается, сказать трудно, поскольку треп с профессором отвлек от событий на поле нас обоих.

— А сами-то как думаете? — хмуро отзывается вышеупомянутый профессор, впиваясь взглядом в субтильную фигурку гриффиндорца. Забавно: никогда бы не подумал, что в глазах человека могут отражаться ярость и беспокойство одновременно.

— Мячик — вы, щит на мне? — деловито интересуюсь я, вытаскивая из крепления собственную палочку. Палочка Снейпа уже давно у него в руках.

— Зачем щит? — спрашивает зельевар, тем не менее полностью переключая свое внимание на бладжер. В эту секунду он до жути напоминает следящего за мухой кота. Поттер тем временем продолжает творить в воздухе что-то невообразимое. Черт побери, вот это вестибулярный аппарат у парня! Меня бы от таких кульбитов давно стошнило бы. Это не говоря о том, что я давно бы уже размазал себя либо по полю, либо по одной из трибун. Близнецы Уизли без особого успеха пытаются отправить злосчастный бладжер куда подальше, но тот упрямо возвращается на однажды выбранный курс. В конечном счете, Поттер на очередном вираже получает-таки по затылку. Хорошо еще, что только вскользь.

— Да за этим вот! — поясняю я, выставляя вокруг мальчишки щит. Не иначе как с перепугу — сразу второго уровня, который не то что бладжером, стенобитным орудием не проломишь. — Займитесь мячиком, профессор. Я не попаду.

Еще одна мертвая петля, которую я ощущаю так, словно вместе с Поттером сижу на этой треклятой метле, — и мяч, уже несколько раз безрезультатно стучащийся в щитовые чары, попросту взрывается. Во все стороны летят клочки кожи и наполнитель. Все эпично, короче говоря.

Пронзительный свисток Роланды оповещает нас, что мадам судья, наконец, соизволяет заметить бардак на поле — и года не прошло. Отсюда плохо видно, но, кажется, сейчас будет замена мячей.

— Что там случилось? Почему остановили игру? — Макгонагал на секунду оставляет Джордана в покое и оборачивается к нам. Похоже, заместительница директора тоже настолько была занята переживаниями за охотников подшефной команды, что на злоключения ловца попросту не обратила внимания.

Мы со Снейпом обмениваемся мрачными взглядами и почти синхронно пожимаем плечами.

— Вы там траекторию заклинания рассчитывали что ли, профессор? — раздраженным шепотом спрашиваю я у своего соучастника по порче школьного инвентаря. Держать стабильный щит над постоянно перемещающимся объектом задачка не из простых. А уж если этот объект находится от тебя в нескольких десятках метров… в общем, не мой уровень, скажем прямо. Так что каждая секунда промедления Снейпа превратилась для меня в новую каплю стекающего по лбу пота.

— Я пытался снять с него чары, — мой тон зельевару явно не нравится, а потому слова он цедит чуть ли не сквозь зубы. — Но этот чертов шар оказалось проще уничтожить, чем расколдовать. И мне очень хотелось бы знать, кто эти чары на него наложил…и зачем.

— Ваши подопечные подсуетились? — я пожимаю плечами.

— Мои подопечные, мистер Локхарт, выгодно отличаются от подавляющего большинства учеников наличием развитого интеллекта, — теперь профессор делает вид, что оскорблен моим предположением до глубины души. Именно делает вид, потому что взгляд у него не меняется: все та же холодная задумчивость хорошего шахматиста, противник которого ухитрился сделать глупый, но неожиданный ход. — У них и без того шансов на победу гораздо больше, чем у гриффиндорцев. И потом, неужели вы считаете, что в перерывах между матчами футляр с мячами не защищен от посягательств?

— А перед матчем их наверняка проверяют, — задумчиво говорю я, наблюдая за тем, как взбодрившиеся после вынужденного перерыва гриффиндорцы пытаются доказать соперникам, что скоростные метлы не панацея. — И да, я согласен, это кем бы вы были, дорогой профессор, если бы ученическое заклятие с мяча сдернуть не сумели? Был неправ, простите.

Зельевар в ответ только морщится, но, раз ядом больше не плюет, значит тему его профессионализма мы благополучно замяли.

— Студенты не могли, преподавателям не за чем… — вместо этого говорит он, после чего жестко добавляет, — эти странные совпадения вокруг Поттера начинают мне всерьез надоедать.

— Мы еще с его способностью ходить через скрытые двери не разобрались, — напоминаю я, но зельевара рядом уже нет: он ловко спускается по ступенькам трибуны. И куда его черт понес, интересно?

Ладно, потом спрошу, все равно мы нынче как два Ронни из старого телешоу [4].

* * *

Однако до самого вечера я оказываюсь предоставлен сам себе, — зельевар, похоже, нашел, наконец, занятие поинтереснее, чем "выпас Локхартов". Слизеринцев утешает что ли?

Вряд ли. Этим господам утешения ни к чему: за ужином вся команда лопает так, словно не они, обладая метлами новейшей модели, продули гриффиндорцам на чистометах. Железные ребята.

Впрочем, если бы Поттер не был таким чертовски талантливым летчиком, никакой командный дух львов не спас бы от разгромного поражения. Ловец их и так вытащил из глубокой задницы, поймав заветный снитч в тот момент, когда счет был уже 190-50 в пользу Слизерина.

Ну и Малфой, конечно, изрядно своим софакультетникам подгадил, что и говорить: пацану бы на поле смотреть, а он вместо этого за Поттером таскался, как привязанный. Наверняка ему еще до ужина по этому поводу много добрых слов сказали — вон какая мордашка постная.

Я же пользуюсь неожиданной, но приятной свободой от зельеварова ига в своих черных целях — то есть сразу после ужина спускаюсь в закрытую библиотеку и закапываюсь в очередную порцию старинных свитков.

Разве что на сей раз я ищу информацию не о путешествиях во времени — я ищу любые сведения, касающиеся василисков. Ну и Тайной комнаты заодно. Хотя я чертовски сомневаюсь, что в свое время тот же Дамблдор не перерыл тут все в поисках каких-нибудь подсказок.

Так что в свои комнаты я возвращаюсь уже за полночь — могу себе позволить перед выходным, — с пухлой стопкой конспектов, в которых мне еще предстоит разобраться на досуге. Ради отвода глаз я, заодно, поднял информацию и о других потенциально опасных тварях, с древних времен обитающих на территории Британии. В случае чего буду прикрываться уже озвученной легендой: имею я право с упорством барана считать, что на кошку напал не человек, а какая-то хрень, в конце концов, или не имею?

Швырнув свои записи на стол, я с блаженным вздохом залезаю под душ, планируя в самое ближайшее время отправиться на свидание с подушкой, но жизнь в очередной раз вносит свои коррективы в мои грандиозные планы. Что-то зачастила она с этим в последние месяцы, ей Мерлин!

— Всем преподавателям срочно собраться в больничном крыле, — напряженным голосом Директора заявляет появившаяся прямо перед моим носом птица, в которой без особого труда можно опознать феникса.

Я даже не успеваю толком понять, какого черта только что произошло, а директорский патронус уже исчезает, оставляя меня наедине с зажатым в кулаке куском мыла.

Приехали! За директором, насколько я знаю, не водится привычки посреди ночи устраивать персоналу полевые учения, да и вообще Дамблдор человек на редкость корректный и вежливый, так что, похоже, случилось что-то из ряда вон выходящее.

Успевший намокнуть, но не успевший согреться, я, чертыхаясь, вываливаюсь из ванной, на ходу пытаясь вытереться и одеться: попавшаяся под руку футболка тут же расцвечивается мокрыми пятнами, ну да и фиг бы с этим. Секунду я еще раздумываю, не высушить ли волосы заклинанием, но, в конце концов решаю, что лучше буду похож на мокрую крысу, чем на ходячий одуванчик, в который меня неизменно превращают такие эксперименты… не все ли равно, как я буду выглядеть перед лицом какой-то пока неизвестной мне гадости, которая все равно уже случилась?

— Умер кто-то? — мрачно спрашиваю я, вваливаясь в вотчину мадам Помфри, где кроме меня собрались уже, кажется, все. Тут тебе и директор в неожиданно серой мантии — не подготовился к выходу в люди что ли? — и Макгонагал в клетчатом халате с торчащей из под него ночной сорочкой, и Аврора с расплетенной на ночь косой, в кое-как наброшенной мантии. Зато Снейп, Септима и Флитвик при полном параде — либо спят одетыми, либо, что вернее, сегодня была их очередь дежурить по школе.

Лица у всех присутствующих какие-то перекошенные и растерянные. Что происходит, черт побери?!

— Какая проницательность, — язвительно отзывается зельевар, впиваясь в меня не предвещающим ничего хорошего, цепким взглядом. — Вам бы, Локхарт, ясновидцем работать.

— Ну вообще-то я пошутил, — от такого "приветствия" я даже забываю о безмерно раздражающих меня мокрых прядях, противно липнущих к шее.

— Зато я, нет, — бросает мне профессор зельеварения.

— Северус, держи себя в руках, — укорачивает своего подопечного Дамблдор. Выглядит директор, прямо скажем, нехарактерно мрачным, — Здравствуйте, Гил. Хотел бы я сказать, что профессор шутит, но нам, увы, не до шуток. Вы попали точно в цель, взгляните сами.

С этими словами директор указывает мне на пару больничных коек, рядом с которыми маячит мадам Помфри и на которые я до этой секунды как-то не обращал внимания.

Невежливо потеснив стоящего у меня на пути Снейпа плечом, я подхожу поближе и... и с размаху сажусь на край одной из кроватей, потому что ноги меня что-то не держат.

— Вот ... — цензурным в моей фразе получается только начало, но никто в комнате, кажется, не собирается напоминать мне о правилах приличия. Не до того нам всем.

Первую кровать, на которую я так бесцеремонно плюхнулся, занимает бледное, оцепеневшее тело, со странно вытянутой вперед рукой. Мистер Патрик Колуэлл, четвертый курс Хафлпаффа. Странно видеть этого мальчишку таким тихим, без его вечных шуточек и широкой, почти никогда не сходящей с лица улыбки.

Но то, что лежит на соседней койке и от чего я, как ни стараюсь, не могу отвести взгляда — выглядит куда страшнее. Не только я, надо думать, в последние дни мечтал, чтобы Аргус Филч, наконец, заткнулся. Но и в страшном сне я представить не мог, что этот брюзгливый сквиб заткнется так скоро и навсегда: в отличие от мистера Колуэла, Аргус лежит абсолютно ровно.

Наверное, потому что в отличие от мистера Колуэла, наш завхоз представляет собой несомненный и вполне себе очевидный труп.

[1] Нападение помидоров-убийц — фильм 1978, собственно из названия все ясно по-моему. Это РЕАЛЬНО фильм про плотоядные помидоры, которые жрут людей. И стоит ли потом удивляться религии, поклоняющейся Макаронному Монстру?

Пы. Сы.: автор не имеет ничего против пастафарианства. Ну, это я так, на всякий случай.

[2] Тут имеются в виду неадаптированные сказки братьев Гримм. Ну что сказать… это надо прочесть, чтобы уловить разницу между нынешними «отглаженными» версиями сказок и тем, какими эти они были изначально. Кому интересно (как Гилу), тот может посмотреть. И «Золушка», в которой сестренке ради примерки заветной туфельки приходится отрезать себе пятку — далеко не самая жуткая из историй.

[3] Это скорее ссылка на фильм, чем на книгу. Ну и плюс мое ИМХО допущение. Кто смотрел внимательно, тот помнит возмущения стихии во время визита Рона и Гермионы в обитель основателя.

[4] Два Ронни — британский дуэт комиков Ронни Баркера и Ронни Корбетта. Эти ребята с 1971-го по 1987-й вели комедийное шоу на ВВС. В своей стране они считаются едва ли не классиками жанра.