Новое Начало – Альтернатива. Часть II – Наследники Зодчих Теней (гет)

«И снова Даймон», — подумал Гарри, вдохнув безвкусный и пресный после атмосферы Земли воздух темного мира. Не успел он вернуть обратно ошалевшего от счастья Норта, как на следующий же день, после серьезного разговора с младшей Уизли — извольте пожаловать сюда снова.

«Эдак я скоро сюда экскурсии водить буду... Посмотрите направо, посмотрите налево, а вот тут обитают падальщики и стервятники и они питаются стервами, так что вот вам, девушки, просьба держаться от них подальше...»

На этот раз он со спутниками, вернее, со спутницами, вышел из портала ближе к пирамидам, чтобы избежать зловонных испарений уже знакомого болота и лишний раз не провоцировать ххаргов — на этот раз с ним не было Рен, без возражений оставшейся в их «логове». Зато была Гермиона, которая напротив, практически взяла его в осаду, упросив прихватить и её. Мир, о котором Гарри столько рассказывал, вызывал у девушки почти сумасшедший интерес.

Поттер обернулся через плечо и заметил, что и Джинни, и Гермиона стоят, приоткрыв рты, и не сводят глаз с блестящих вершин, царапающих летящий поток облаков.

«Да, вид отсюда прекрасный», — про себя согласился он, уже почти привыкший к виду конических громад.

А девушки все стояли на каменистой, покрытой островками слежавшейся пыли земле, и смотрели, не в силах оторвать глаз от поражающей воображение картины. Первой пришла в себя Грейнджер.

— В это трудно поверить... Вот уж правда лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, — тихо сказала она. — А что у них внутри?

— Целая вселенная, — серьезно ответил Поттер. — Становитесь рядом, мы сейчас перенесемся поближе, иначе придется топать пешком несколько часов

Гермиона и Джинни подошли и через мгновение ощутили легкий рывок, бросивший их к скачком увеличившимся пирамидам, разом заслонившим почти половину низкого неба.

Оценив масштаб разрушений, царивших у подножия Эрц-Хаора, взглянув на вздыбленную гигантскими застывшими гребнями землю, превратившуюся в твердую шероховатую скорлупу, Грейнджер нервно сглотнула и медленно помотала головой:

— Ничто из земной магии не способно сотворить такое, разве что ядерное оружие магглов. Какие же силы тут пошли в ход?

— Все, без остатка. Маги Даймона сошлись в битве, ярость которой была такова, что уже никого не заботили никакие последствия. Как воин на поле боя, получив копье в живот, еще глубже насаживается на древко, лишь бы дотянуться до горла врага, так и здесь главной целью каждой стороны стало уничтожить противника и неважно какой ценой.

— Ужасно... — произнесла Джинни, заметно подавленная картиной лежащего перед ней мира.

— Да, это был настоящий конец света, безо всяких прикрас, — подтвердил Гарри и пнул подвернувшийся под ногу камешек. — Ну, пойдем...

Он приобнял обеих девушек за плечи и отпустил их, уже очутившись в центральном зале Эрц-Хаора. И Грейнджер с Уизли опять застыли соляными столпами, глазея по сторонам.

Троица обошла центральный постамент Трона Владыки и вдосталь налюбовалась вплавленными в стену останками неизвестного жуткого монстра, правда, издалека — Поттер помнил, что именно там он и провалился в прошлый раз на нижние ярусы, где и состоялась их встреча с Рен.

Гарри, который уже довольно неплохо ориентировался в хитросплетении ходов пирамиды, продемонстрировал спутницам Имаго и Иссан. В местный аналог библиотеки он их предусмотрительно не повел, опасаясь, что вытащить потом оттуда Грейнджер будет весьма проблематично. Она и так довольно быстро пришла в себя: если у Джинни чужой мир вызывал настороженность и даже легкий испуг, и она машинально старалась держаться поближе к Гарри, то Гермиону понемногу начинал разбирать азарт жадного до знаний исследователя. Тем более, что она уже достаточно времени изучала магию Даймона, чтобы не испытывать к ней отвращения. В отличие от подруги Грейнджер постоянно приходилось придерживать, потому что ее, как сомнамбулу, тянуло то туда, то сюда. Посмотреть, пощупать, узнать...

Гарри также показал девушкам местный аналог казны. Если, конечно, можно было так назвать длинное помещение, уставленное высокими, метров в десять в поперечнике, колоннами из какого-то прозрачного материала, доверху засыпанными золотыми монетами в виде треугольников с отверстием и закругленными концами.

На гриффиндорок это произвело впечатление не меньше, чем мертвая пустошь снаружи. Даже обычно равнодушная к деньгам Гермиона тут же вытащила блокнот и попыталась подсчитать хотя бы приблизительную сумму всего этого, введя в уравнение объем колонны и плотность золота, чтобы вычислить сколько его может уместиться в данном объеме, а потом умножить на среднюю стоимость. Исчеркав пером с пяток листов, она вздохнула и бросила это дело, сказав, что точно все равно не определить, но сумма в галлеонах каждый раз получается с девятью нулями.

Пройдя через сокровищницу, они еще довольно долгое время петляли по нескончаемым переходам, освещенным идущим из ниоткуда красноватым светом. Их путь то нырял вниз, то плавно поднимался вверх, минуя пустынные залы, перекрестки коридоров и уходящие вниз спуски, пока, наконец, не вывел девушек и их провожатого к тупику, в стене которого чернел неглубоко утопленный в камень круг высотой в пару человеческих ростов, состоящий из дюжины сомкнутых черных, блестящих лепестков.

Стоило Гарри приблизиться к ним вплотную, как, реагируя на присутствие того, кто имел право здесь находится, лепестки провернулись по кругу и с легким шорохом втянулись в толщу стен, открывая проход, из которого едва заметно пахнуло более теплым, чем в коридоре, воздухом.

Вспыхнул неяркий свет, и друзья, переступив порог, очутились в еще одном, полукруглом в сечении коридоре. Его стены вспучивались большими прозрачными пузырями, от которых и исходило молочно-белое свечение.

Пройдя через коридор и еще одну «лепестковую» дверь, Поттер, Грейнджер и Уизли вступили в помещение, по низу стены которого тут же пунктиром зажглись уже привычные синеватые огни. С этим освещением Гарри уже был знаком и первым пошел вперед, осматриваясь по сторонам.

Зал был круглым и большим, как и все внутренние пространства в Эрц-Хаоре. В нем, пожалуй, уместилось бы несколько Больших залов Хогвартса, и еще бы осталось место. Гладкие стены отвесно уходили вверх, скрывая невидимый в сумраке потолок, а из стен через равные промежутки выступали закругленные торцы двенадцати черных матовых цилиндров, похожих на вмурованные в камень трехметровые бочки. Хотя время, а, может, разрушения последней битвы затронули и это место — на месте одной из капсул, как про себя назвал их Поттер, чернел большой пролом, расползшийся широкими трещинами вверх и по бокам, а под ним высилась растекшаяся на часть зала гора чего-то, похожего на ржавый песок.

Но самое интересное располагалось в центре. Там находились три концентрически расширяющиеся магических круга, столь любимые темными волшебниками Даймона, а в середине их возвышался простой каменный столб с полусферической выемкой сверху.

Гарри медленно начал обходить зал по окружности, подходя по очереди к каждому из выпирающих сегментов, пока, наконец, не остановился перед одним из них.

— Ага...

Торец цилиндра с чавкающим звуком раскрылся, как цветок, и выпустил из своих глубин сферу диаметром сантиметров двадцать — двадцать пять. Она была черной и блестящей, лишь ее в центре равномерно пульсировал рубиново-красный огонек, напоминая спокойное биение сердца.

Гарри бережно охватил шар ладонями, держа его, как бесценное сокровище:

— Вот он, последний из Нерожденных. Когда я в прошлый раз посетил Даймон, для того чтобы подлатать Эдварда Норта, то пока шел процесс регенерации и перестройки его организма, у меня было несколько часов, которые я потратил на поиск информации о Сао-Ат-Эгор. И я многое узнал.

Их всех создавали одновременно, пробуждая по мере надобности, а тех, чья очередь еще не настала, содержали в этих магических контейнерах, чтобы избежать малейших повреждений и внешних влияний. Здесь использована очень сложная магия, экранирующая буквально все виды эманаций.

Гарри медленным шагом приблизился к центральному столбу и нежно опустил шар в полукруглую выемку, выточенную как будто точно под него.

— А что это за столбик? Какой-то магический инструмент? — спросила Джинни.

— Это простой камень, в нем нет ни малейшей магии. А вот эти круги вокруг, — и Поттер указал на высеченные в сплошном гладком камне пола три густо заполненные непонятными символами круга, — и есть инструмент пробуждения. По сути, он разблокирует контейнер и сформирует некую область, позволяющую разуму призывающего войти в прямой контакт с пробудившейся личностью Нерожденного. То есть, с тобой. Ты же не передумала, Джин? Ты помнишь, о чем мы с тобой говорили?

Джинни помнила.

* * *

— Прежде чем так легко соглашаться, Джин, ты должна понять, с чем именно ты столкнешься. Упрощенно говоря — это разум в чистом виде. Он как маггловские машины, которые так любит твой отец — его создали для конкретных целей, заложили в него определенные знания, логику, мышление, эмоции и силу. Но он все же не механизм, ни одна машина после запуска не сможет отрастить себе что-то новое. Но Нерожденный — сможет. После его пробуждения его первичная личность соберется, как мозаика, и потребует привязки к кому-то живому.

Так уж вышло, что Сао-Ат-Эгор неспособны существовать в одиночку, их разум и душа нуждаются в точке опоры, четком ориентире, иначе они распадаются. И такой точкой для него станет первый, с кем он соприкоснется после пробуждения. Это немного похоже на импринтинг, на то, как на птицефермах только что вылупившиеся цыплята привязываются к первому, что увидят, и считают даже автопоилку за курицу-мать.

— А если я не смогу? Если у меня все-таки не получится?

— В этом случае он погибнет. Но если ты сможешь принять его, то он станет развиваться, опираясь лишь на тебя. На твои чувства, эмоции, видение мира. Он будет видеть то, что видишь ты, слышать то, что слышишь ты, чувствовать все то же, что и ты сама.

— И помнить то же, что и я? — неуверенно спросила девушка.

— Нет, твои воспоминания он увидеть не сможет. Если, конечно, ты сама не захочешь ему их показать. Я знаю, у каждого человека в глубине души есть что-то настолько личное, что он никогда не пустит туда даже самого дорогого, родного человека. Но Дитя станет тебе близко так, как никто другой; больше всего это будет походить на то, как если бы у тебя выросла вторая голова. Со своими мыслями, знаниями и со своим характером. Со временем вы притретесь друг к другу, взаимно дополнив некоторые ваши черты.

— Так он не будет именно ребенком? Младенцем?

— Нет, что ты… — Гарри коротко рассмеялся. — Какой был бы тогда смысл создавать искусственную жизнь, если любая женщина может это сделать и безо всякой магии? После пробуждения уровень его развития будет не ниже твоего. Относительно, конечно. В некоторых аспектах он окажется куда более сведущ, нежели столетний мудрец. Так что объяснять ему, что такое солнце и почему вода мокрая, тебе не придется. Но вот, к примеру, откуда берутся дети, он вряд ли знает. И вполне может поинтересоваться у тебя.

Джинни покраснела, как маков цвет.

— А потом мы с ним сможем когда-нибудь... разделиться?

— Вот тут есть много неясностей. В записях говорилось, что даже спустя полгода разделение Нерожденного и его носителя гарантированно убивало первого. Что бы было через год или два — неизвестно. Но имей в виду — разделение имело и обратный эффект — оно отражалось и на человеке, призвавшем Нерожденного.

— Он тоже умирал?

— Нет. Но не забывай, крепкие эмоциональные и ментальные связи образовывались в обе стороны, так что... Представь, что у тебя была собака, взятая тобой еще щенком. Умная, хорошая, послушная, всегда тебя понимающая. Вы жили вместе с ней 10 лет душа в душу, и вдруг она умерла. Знаешь, люди привязываются к животным зачастую сильнее, чем к другим людям, и смерть любимцев ранит их очень глубоко. А в случае с Сао-Ат-Эгор все это можно смело умножить на два или три. Так что человек-носитель не умирал, но вот в чем вопрос, было ли ему от этого легче?.. Я хочу, чтобы ты все обдумала, Джинни. Для тебя это вовсе не билет в один конец, просто в случае чего большей частью пострадаешь не ты.

* * *

— Нет, я не передумала, — ответила Джинни, упрямо вздернув подбородок.

— Хорошо, тогда начинаем, — и Гарри, оставив сферу на постаменте, отошел за край последнего из магических кругов. — Джин, подойди и встань поближе к шару.

Девушка, секунду помедлив, подошла к столбу и встала на расстоянии метра от него, напряженно косясь на пульсирующий огонек внутри.

— Так пойдет?

— Да, все хорошо. Гермиона, ты тоже отойди.

Неслышно ступая, Поттер подошел к внешнему магическом кругу, по окружности которого располагались три изображения пустых шестиугольников, своего рода ячейки, образущие вершины воображаемого треугольника. Он встал рядом с ближайшей, вытянул вперед руку ладонью вверх и сосредоточился.

Над ладонью возникла белая точка и через миг расширилась до небольшого кольца, с вписанным в его центр символом, похожим на косой двойной крест. Кольцо послушно парило над рукой, наливаясь светом, пока Гарри не повернул ладонь, и тогда сформированный магический знак отвесно опустился внутрь первой пустой ячейки внешнего круга, как некий ключ, активировав неведомые доселе силы.

Гермиона и Джинни вздрогнули, внутреннее кольцо и его символы вспыхнули пронзительным голубым светом, и пришли в медленное вращение, осветив фигурку девушки, в струнку вытянувшейся у столба. А над ладонью Поттера зрел уже следующий символ.

Он лег во вторую ячейку — и в движение пришел второй круг, начав вращаться навстречу первому.

— Напоминает работу магии Иссана, — отметил Гарри, обращаясь к неподалеку стоящей Гермионе. — Там тоже использованы три подвижных магических круга, но по отдельности, а не один в другом. Такая формация, наверное, служит для большей напряженности магического поля.

Третий символ заполнил последнее пустующее место, и уже все три круга мерно вращались, напоминая какую-то дьявольскую рулетку, залившую все вокруг пронзительным голубым светом и негромким, слегка звенящим звуком.

— Смотри! — Поттер взял Грейнджер за локоть. — Начинается...

Сфера, лежащая в каменном углублении, распадалась. Как кусок сахара, брошенный в кипяток, она таяла, пуская вверх поток гаснущих на лету искр. Внезапно этот поток сжался в узкий луч, уходящий куда-то вверх, а сам луч резко раздвинулся вширь, превратившись в прозрачную колонну бледного света, заключившую внутри себя и Джинни, и все три всё быстрее и быстрее вращающихся магических кольца.

Внутри колонны словно бы пошел снег наоборот — сотни синих огоньков стеной потекли снизу вверх, заполняя все внутреннее пространство и становясь частью поистине фантастической картины...

— Как красиво… — завороженно произнесла Гермиона, горящими глазами глядя на буйство магической энергии, мощь которой ощущалась даже на отдалении, заставляя волосы на голове шевелиться и потрескивать, как от статического электричества.

И тут сфера окончательно распалась.

Вспышка, неистовый свет, сердце дает сбой — и тишина...

Внутри колонны остановилось все — синие «снежинки», магические круги, все. Даже зажмурившаяся Джинни замерла, как поставленная на стоп-кадр.

* * *

Бешено летящие по кругу неведомые символы... Режущий свет, такой яркий, что аж слезы из глаз... Застилающая все синяя метель, и вдруг — ничего. Ни верха, ни низа… Лишь светло-серая пелена вокруг.

«Вот что, наверное, чувствуют цыплята, пока сидят в яйце, — вспомнила Джинни недавнее сравнение Гарри. — Где это я?»

Тихо... Лишь обрывочное, замирающее эхо собственных мыслей...

«Там что-то есть…»

Чьи-то бледные, словно полустертые эмоции... Чьи-то сны или сны о снах... Быстрые радужные пятна, рвущие пелену белесого тумана...

Светящиеся, наливающиеся тусклым цветом краски, льющиеся лучами сквозь неведомое, прочерченное светящимися нитями пространство... Серебряная краска — легкая боль, темно-вишневая — тоска...

Чей-то затихающий шепот... Чьи-то мысли, образы, улавливаемые на самом пределе восприятия... И те, что навсегда остались за бесконечной иссиня-черной глубиной... Воспоминания, которых не было никогда...

Опять боль, уже резче... Она как старое, почерневшее серебро, которое никогда больше не посветлеет... Не засияет ярким отраженным всполохом...

Прозрачно-голубая краска одиночества... То самое холодное чувство, что неумолимо пробирает до костей, когда хочется слиться и смешаться, потеряться, стать частью хоть кого-то — навеки, навсегда...

И Джинни попыталась вплести в эту гамму что-то свое.

«Ты не один...»

И тут же, как неистовая вспышка — краски, краски, краски... Яркая палитра быстрых, суматошных чувств, выплеснувшихся в остановившийся серый туман... И родившийся мир обрел цвета, как будто кто-то резко протер густо запыленное окно.

Багровые, розовые, лиловые, темно-синие полосы неведомого неба над головой... Странный, зеленоватый, робкий рассвет... И свинцово-серая, но живая водная гладь под ногами...

— Кто ты?

— Я... Джинни...

— Джинни... Что такое — Джинни?

— Я человек, а это мое имя.

— Человек... Я знаю, что такое человек. А кто я? Я тоже человек?

— Не знаю...

— Я тоже... Как странно, знать столько, но кто ты сам — нет. Может, меня и нет вовсе?

— Но... Считается, что если ты мыслишь — значит, существуешь.

— А зачем я существую?

— Зачем? Я не знаю... Но и мы все тоже не знаем, каждый ищет свой ответ сам.

— Значит, я тоже должен искать сам?

— Наверное...

— А зачем ты здесь?

— Я хочу стать сильной.

— Так ты пришла сюда только в поисках силы?

— Не только... Я не люблю врать. Те, кто создали тебя...

— Так меня создали? Значит я — ненастоящий?

— Ну что ты... Все мы кем-то созданы, а каким путем, большая ли разница? Твои создатели уже давно уничтожили друг друга, ваш мир мертв сотни лет. И когда мне сказали, что здесь осталась живая душа, мне стало жаль ее.

— Тебе стало жаль меня, хотя ты даже не знала, кто я?

— А что в этом такого? Тем более, что мне рассказали, кто ты.

— Кто рассказал?

— Мой друг Гарри, он первый побывал в этом мире.

— Друг? Я знаю и это. У тебя есть друзья?

— Конечно. И ты тоже можешь стать одним из них.

— Правда? А если бы я не был тем, кто я есть, ты бы тоже предложила мне дружбу?

— Да.

— Ты говоришь правду. Невероятно, ты говоришь то же, что и думаешь... Так я действительно тебе нужен?

— Я не знала точно, что здесь меня ждет. Мне просто сказали, что здесь есть нерожденная душа, способная дать мне силу. Но сейчас я уже не уверена... Ты живой, хоть у тебя и нет тела... Тебе очень грустно и больно от мысли, что ты один, я видела, я чувствовала это... Пойдем со мной. Если ты не хочешь или не можешь сделать меня сильнее... это неважно. Гарри придумает что-нибудь еще. Просто пойдем. Потому что прийти, поговорить и оставить тебя в этом жутком месте... Это неправильно... Это попросту подло.

— Ты снова меня не обманываешь... Я могу звать тебя по имени?

— Конечно.

— Зачем тебе сила, Джинни?

— У нас идет война, а сила… Она мне нужна, чтобы защищать. Моих родителей, моих друзей, всех, кого я люблю... Просто людей, в конце концов!

— Война? Это мне тоже знакомо.

В странном месте что-то изменилось. Словно пришли в движение целые пласты теплого воздуха, обнявшие девушку со всех сторон сразу.

— Я помогу тебе защитить всех, кого ты захочешь.

Единство двух сущностей на мгновение разбилось, вернув Джинни целостность своих ощущений, а потом… Пространство запылало внутренним светом, сворачивая и сжимая все цвета этого мира в единую точку, и девушка почувствовала, как рядом с ней возникает нечто, протягивая незримые, обволакивающие ее ленты чувств и эмоций, соединяя их в неразрывное целое.

* * *

А в реальном мире не прошло и секунды. В центре возникшей магической колонны полыхнула яркая звезда, на мгновение обрисовав черным силуэт стоящей Джинни с вздыбленными волосами, колонна вспучилась во все стороны, словно распираемая изнутри какой-то невообразимой силой, и исчезла, поглощенная стенами, а в зале поднялся настоящий смерч, разметавший и поднявший в потемневший воздух мельчайшие частицы, ставшие на одну долгую секунду десятками тысяч острых игл света. И так же резко опал, оставив резкий запах озона и выгоревшего воздуха.

А в центре, возле опустевшего каменного столба, осталась стоять Джинни, все еще не решавшаяся открыть глаза.

— Что это на тебе? — нарушив тишину, удивленно спросила осторожно подошедшая к ней Гермиона.

И действительно, на Уизли поверх ее курточки и джинсов появился новый предмет одежды, похожий на накидку, доходившую ей почти до колен. Словно в центре темно-коричневого, толстого и круглого одеяла прорезали дырку и надели на девушку через голову, как мексиканское пончо.

— Не знаю... — пролепетала рыжая, осматривая себя. И тут же удивленно вскинула глаза. — Нет, знаю... Он говорит, что это железистый песок. Песок был тут повсюду, и он подойдет нам с ним лучше всего.

— И что это за песок? — поинтересовался Гарри, разглядывая Джинни.

— Железистый песок — это название разновидности песка с высоким содержанием железа и окисей титана. В нем их около шестидесяти процентов. Во всяком случае, у нас, на Земле, — с готовностью ответила Грейнджер.

— Господи, Гермиона, ну это уже ни в какие ворота... Это-то ты откуда знаешь?

— Да так, попалась как-то книжка по геологии, — Грейнджер продолжала ощупывать новое одеяние Джинни. — Плотное... Тебе не тяжело? Все-таки тут больше половины состава — металл.

— Нисколько! — и Джинни крутанулась вокруг своей оси, заставив накидку вздуться колоколом. — И тепло к тому же.

— Погоди-погоди... — Поттер, нахмурившись, поправил очки на носу. — Железо? Титан? Кремний? Да еще объединенные с силой Дитя, способного свободно их трансформировать? Это же почти идеальная защита! И не только... К тому же скорей всего... А ты можешь попросить его как-нибудь видоизменить эту шутку? Просто интересно посмотреть.

— Сейчас... — и Джинни замерла, словно прислушиваясь к чему-то.

Коричневая поверхность всколыхнулась, встопорщившись мелкими, блеснувшими в синеватом свете кристалликами и беззвучно перетекла в новую форму, образовав два широких овальных щитка, закрепленных на запястьях девушки.

— Неплохо... — удовлетворенно сказал Поттер, подойдя и постучав по гладкой поверхности концом ножен меча. — Наверняка он сможет отражать и магию. Вот вернемся и проверим. Джин, спроси у своего… э… партнера, он способен контролировать только этот объем песка?

— Нет, не только, — тут же ответила Уизли. — Процент металлов останется прежним, но объем простого песка может быть увеличен почти до любого размера.

Гарри и Гермиона, как по команде, уставились на Джинни.

— Ты уже и говоришь как-то непохоже на себя. Ты вообще в порядке?

— В полном! — с улыбкой и сияющими глазами ответила девушка. — Это... Это трудно описать словами, но поверьте, ощущения просто изумительные. Такое впечатление, будто у меня отросли крылья. Спасибо тебе, Гарри. И... Эгор тоже тебя благодарит.

— Эгор? Ты так его назвала?

— Ты же сам сказал, что Нерожденных здесь называли Сао-Ат-Эгор, вот я и подумала, зачем ещё что-то изобретать...

— Да нет-нет, все в порядке, действительно, чем не имя? Ну что, возвращаемся?

— Погоди, погоди, — взмолилась Грейнджер. — Мы же здесь почти ничего не посмотрели! Тут столько… столько всего… И еще — здесь наверняка должна быть библиотека!

И тишину помещения, пустовавшего сотни лет, бесцеремонно нарушил веселый смех — Гарри вспомнил картинку, которую как-то подсунуло ему воображение: Грейнджер в информатории Даймона.

— Гермиона, вот ты, похоже, никогда не изменишься! Успеешь еще, я научу тебя перемещаться сюда, как только буду уверен, что тебя можно отпустить одну. А сейчас пошли обратно.

И трое двое подталкивали вперед слегка упирающуюся Грейнджер направились к выходу. Хотя нет, не трое — уже четверо.