Трое в Тардис, не считая павлина (гет)

Из бортового журнала космического круизного корабля «Бушующий»:

«Год 2278. Закончилась вторая неделя, как мы потеряли связь с межгалактической станцией планеты Квирк. Пятнадцать дней как нет капитана. Двадцать три дня назад к нам присоединились последние работники для будущего круиза. Если раньше «Бушующий» рассекал космический простор, как на Земле торпеда рассекает моря, то теперь название корабля выглядит насмешкой. Мы дрейфуем в неизвестности, как обычный космический мусор, которого вокруг полно. Надежды нет. Спасению прийти неоткуда».

Помощник капитана Том Аленд.

* * *

Тардис материализовалась в темном коридоре, стены которого были обиты железом.

— Люмос — одновременно произнесли Драко и Гермиона, чтобы осветить себе путь. Доктор же задержался в будке.

— Мрачное местечко, — вымолвил Драко, разглядывая странные рисунки на стенах, походившие на детские каракули.

— Ничего удивительно: они ведь отправили SOS, так что ожидать салюта и фанфар не стоило.

— Так мы на космическом корабле? А где Доктор? Уж он-то точно знает, где мы.

Доктор словно ждал этих слов и выскочил из Тардис. И коридор в тот же миг озарился таким ярким светом, что Драко и Гермиона прикрыли глаза от неожиданности. И было бы лучше не видеть того, что предстало перед их взорами. Стены от пола до потолка покрывали детские рисунки. На первый взгляд, ничего особого, всего лишь человечки в самом примитивном их исполнении, с ручками и ножками из палочек, с наивно круглыми глазками и широкой улыбкой. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это один и тот же человечек, меняющийся с каждым следующим рисунком. Если поначалу улыбка казалась веселой, а глаза наивными, то уже к четвертому рисунку в ней начало мерещиться что-то хищное, животное. А еще — этому никто не придал значения — над головой человечка появились три серых точки. На следующих картинках человечек становился все более злым, иногда из его рта показывались длинные острые зубы, иногда палочки-ручки имели красноватый оттенок, а точки возле головы увеличивались, чернели. Наконец, на последней картинке вместо глаз и рта были лишь красные пятна, а точек не стало, будто это они стали глазами и ртом. Драко и Гермиона синхронно отшатнулись от стены.

— Неудивительно, что нас вызвали на помощь: неудачное дизайнерское решение, — отшутился Доктор, надел очки и поднес фонарь к последней картинке. Красная краска размазалась, и казалось, что из глаз и рта человечка идет кровь. — Да-а, жутковато. Но раз уж мы здесь, то пойдемте, осмотримся.

После человечка с кровоточащими глазами Гермиона успела понадеяться, что рисунки закончились, но напрасно. На стене появилась девочка с неестественно тонкими руками и ногами, вытянутым телом, зато большеголовая, с огромными круглыми глазами и пышными волосами. Гермиону передернуло от этой схожести, но она продолжала рассматривать картинки. Их было много — гораздо больше чем тех, из палочек. Доктор провел своих спутников по одному коридору, затем по другому, а девочка так и господствовала на стенах, будто кто-то разложил мультфильм на кадры и любовно перенес каждый на стену. Девочка то играла с котенком, то собирала цветы, то стояла у дверей со скругленными углами. Она пила воду, спала, сидела на полу с книжкой или тетрадями, рисовала на стенах в длинном коридоре. У последнего рисунка Гермиона задержалась ненадолго. Сначала она думала, что художница изображала саму себя, свой быт — по аналогии с наскальной живописью древних людей — но теперь она была в замешательстве. Девочка на рисунке рисовала на стене. Гермиона чуть присмотрелась — оказалось, что на рисунке девочка рисовала на стене девочку, которая рисует на стене девочку, которая…

От рекурсии и мелких деталей закружилась голова, и Гермиона отшатнулась, врезавшись в Доктора.

— Идем, — он указал рукой на лестницу. — Этот корабль, похоже, многоуровневый. Надо подняться выше, возможно, на втором или третьем уровне мы кого-то найдем. Я имею в виду настоящего человека, не нарисованного.

Гермиона сглотнула и побрела вверх по лестнице. И нарисованная на стене девочка тоже брела по лестнице, поднимала крышку люка, карабкалась по приставной лестнице на второй уровень.

На втором уровне было так же тихо, рисунки и здесь укрывали стены плотным ковром. Гермиона уже подробно изучала их, с усердием характерным для лучшей ученицы Хогвартса: вдруг в них содержится какая-то подсказка.

— Они связаны! — воскликнула она, переведя взгляд с одной картинки на другую. Если на предыдущем рисунке девочка держала в руках цветы, то на соседнем увядший букетик лежал у ее ног. В этом всем определенно был смысл, даже сюжет.

— О чем ты? — Драко подошел к ней и поморщился из-за пугающе уродливых картинок.

— Смотрите, это не просто каракули. Тот, кто рисовал их, определенно вкладывал во все это смысл, словно рассказывал историю. Я более чем уверена, что эта девочка рисовала себя и свою жизнь на корабле. Вот только я не могу понять, почему она одна.

— И правда, — Доктор тоже присмотрелся к рисункам. — Молодец, Гермиона.

— А может, это послание или предостережение, — заключил Драко, это место пугало его не хуже боггарта, и заветным желанием стало покинуть его как можно быстрее и вернуться домой. От мысли о том, что где-то на Земле мама осталась один на один с Мастером и его подручными, что над ней нависла опасность, руки непроизвольно сжимались в кулаки. Но Доктор и Гермиона не волновались из-за этого. Они спокойно осматривались вокруг, будто позабыв о случившемся. Они в очередной раз рванули на призыв о помощи и оправдывали это тем, что у них в запасе есть два дня. Возможно, они были правы.

Но это место...

Едва Драко только ступил на космический корабль, он почувствовал, что дело нечисто — они могли задержаться здесь дольше, чем на два дня. Само место пугало, картинки наводили необъяснимый ужас. Даже себе он не мог объяснить, откуда взялся этот первобытный страх. Это всего лишь рисунки, детские каракули. В жизни Драко были вещи и пострашнее: война, Волдеморт, бесконечные суды, пустующий мэнор, да и приключения с Гермионой и Доктором сложно было назвать увеселительной поездкой — сколько раз их жизням угрожала смерть, а планете — уничтожение. Но здесь ему было по-настоящему не по себе. Все свидетельствовало о том, что тут когда-то были люди: посланный сигнал, рисунки, да и вряд ли такие корабли вот так запросто, без управления бороздят космос. И где они теперь? Что произошло с теми, кто позвал их на помощь.

«Вот бы стереть вас», — Драко коснулся стены с рисунками, на пальцах остались следы чего-то черного, похожего на липкий песок.

— Вот же, — зашипел Драко.

— Драко? — окликнула его Гермиона. Она с Доктором уже удалилась на несколько метров от Драко и изучала следующие картинки на стене.

— Я сейчас! — ответил он и вытащил палочку, чтобы привести руки в порядок.

— Агуаменти, — из палочки вырвалась струя, походившая больше на брызги шампанского, замочившая стену, попавшая куда угодно, но только не на руку Драко. — Да что это такое, — разозлился он. С того момента, как палочка вернулась к нему, работала она неважно, возможно, проявляла характер. Но Драко никому об этом не рассказал, чтобы не беспокоить лишний раз. — Агуаменти!

В этот раз заклинание вышло на славу: поток воды из палочки оказался таким мощным, что вода попала и на Гермиону с Доктором.

— Драко, что на тебя нашло?! — разъярилась Гермиона. Ее одежда промокла насквозь, а собранные на макушке волосы развалились, тяжелая и сырая прядь спадала на лицо. Стоявший рядом с ней Доктор выглядел не лучше. Только его произошедшее больше веселило, как всегда он демонстрировал оптимизм и добродушие из-за случившегося, раз это не подвергло никого опасности.

— Прости, переусердствовал, — сконфузился Драко, зато руки снова стали чистыми — красота. Тем временем Гермиона с помощью заклинаний привела в порядок себя и Доктора, но недовольно косилась на Драко. «Наверное, стоит рассказать про палочку», — подумал он. Кто знал, что их ждало дальше, и плохо работающая палочка могла поставить всех в затруднительное положение.

— Ты в порядке? — Доктор положил руку на плечо Драко и пристально вглядывался в его лицо.

— Да, — ответил тот из чувства противоречия и гордости. К тому же он до сих пор злился, что Доктор предпочел незнакомых людей спасению матери. — Я просто испачкался и хотел…

— Просто будь аккуратнее в следующий раз, — перебила недовольная Гермиона. — Нами был получен сигнал бедствия, возможно, люди или другие формы, пославшие его, в опасности или ждут нашей помощи. Мы не можем терять время впустую.

— Тогда может вам стоит перестать разглядывать эти каракули и перейти к активным действиям? — заявил в ответ Драко.

— Вообще-то мы собираем информацию!

— И сколько нужно потратить времени, чтобы ее собрать? Как ты сказала: «Ждут нашей помощи». Корабль, похоже, большой, а мы топчемся на одном месте и разглядываем эти отвратительные рисунки, а не занимаемся тем, ради чего мы здесь — спасать людей.

— Так, ребята, успокоились оба, — вмешался Доктор в перебранку. — Вы оба правы. Но сейчас слова Драко звучат убедительнее — прости, Гермиона. Рисунки никуда не исчезнут, но нам стоило бы найти хоть кого-то на корабле или убедиться, что тут никого нет. Рисунки пока не дают нам этих ответов. Возможно, они никак не связаны с тем, что Тардис уловила сигнал бедствия. Давайте попробуем найти бортовой журнал.

Слова Доктора подействовали отрезвляюще. И все трое отправились дальше. Рисунки по-прежнему не сходили со стен. Гермиона продолжила изучать историю девочки, отмечая, что ее лицо становится более вытянутым, глаза впадают в глазницы все глубже и глубже, а под ними залегают тени, темнеющие и увеличивающиеся на каждом новом рисунке. Наконец, глаза девочки полностью почернели, а рот оказался замазан красным, отчего напоминал огромную кровоточащую язву. Следующий рисунок был сделан в совершенно другом стиле и изображал крепкого мужчину. Чувствовалась другая рука — если на предыдущих картинках штрихи были тонкими, мягкими, то теперь они стали рваными, отчего и мужчина казался угловатым, грубым. Такой симпатии, как девочка, он уже не вызывал.

Драко шел следом, тоже молча рассматривая рисунки и изредка поворачивая голову, чтобы взглянуть на Доктора и на его фонарь, который покачивался в такт шагам. Эхо от шагов, шум дыхания троих человек слились в монотонный шум, который убаюкивал сознание. Драко даже успел подумать, что он и сам стал рисунком, когда крик Доктора отвлек его.

— Ну наконец-то!

Драко вздрогнул и огляделся. Они стояли в просторном холле, за их спинами виднелся люк в полу — неужели он даже не заметил, как пролез в него? Над люком была начертана четверка, впрочем, покрытая слоем рисунков.

— Это уже четвертый уровень?

— Да, и мы нашли зацепку! — Доктор любовно погладил стойку, стоявшую у стены.

— Знакомьтесь, малый бортовой журнал. Еще несколько его собратьев мы можем найти на корабле. Основной, конечно, находится в капитанской рубке, но пока что даже этот может нам помочь. Посмотрим!

Он направил на бортовой журнал свою отвертку. Раздался писк, бортовой журнал ответил мерным гулом. В стене образовалась ниша со столом, на котором размещалась консоль с разными кнопками и маленькими рычагами. Драко с любопытством рассматривал. Разными цветами мигали лампочки на панели управления. Это походило на волшебную игрушечную железную дорогу, которая появлялась в магазинах Косого переулка к Рождеству. Тем временем Доктор нажимал определенные кнопки, опускал рычаги. Над столом появился экран. Гермиона встала на цыпочки, чтобы разглядеть сведения, выведенные на экран.

— Никого, — ахнула она.

— Да. Последние показания активной жизнедеятельности биологических организмов были неделю назад.

— Мы опоздали?

— Возможно, Драко, а может кто-то успел помочь им раньше нас.

— Ты сказал, что последняя биологическая активность зафиксирована неделю назад, а небиологическая? Наверняка здесь могут быть роботы, живые машины?

— А ты прав, Драко, — восхитился Доктор и быстро стал набирать что-то на панели управления.

— Ты уже хорошо ориентируешься в таких вещах, — похвалила Гермиона и провела по плечу.

— Спасибо, — смутился Драко и слегка покраснел, — но я столько всего уже повидал, что мог бы стать ценным информатором для Артура Уизли, сохнущего по всяким маггловским штучкам.

— Серьезно? — рассмеялась Гермиона. — Я обязательно передам ему об этом при встрече. Берегись, Драко.

— Меня теперь этим не напугаешь, — Драко отвернулся от панели, чтобы посмотреть Гермионе прямо в глаза, — возможно, мне стоит начать налаживать общение с твоими друзьями.

Теперь настала очередь Гермионы краснеть. Заявление Драко было таким обескураживающим и уверенным, что сомнений не возникало: он обязательно воплотит озвученное в жизнь. Но могло ли это что-то значить? Гермиона понимала, что их отношения изменились, но готова ли она сделать еще несколько шагов к сближению? Его поведение в последнее время и тревожило, и возмущало, словно к ее границам слишком близко подобрались и вторжение неизбежно. После расставания с Роном у нее было несколько неудачных свиданий, которые ограничивались максимум тремя вечерами. От неугодных, скучных ухажеров Гермиона легко могла ускользнуть под каким-нибудь благовидным предлогом. Но с Драко она поступить так не могла. Они через столькое прошли вместе. Он так изменился, показал себя с совершенно с другой стороны. Гермиона осознала, что ушла в своих мыслях слишком далеко. Но теперь она понимала одно: им с Драко необходимо объясниться. И они обязательно поговорят, но в более спокойной обстановке. Гермиона в очередной раз решила отложить давно назревшую беседу на потом.

На экране что-то замелькало: новые данные.

— Никакого искусственного интеллекта. Что странно, судя по карточке корабля — это судно осуществляло межгалактические круизные рейсы. А в таких местах любят напихать чудо-техники, по возможности решающей большую часть вопросов.

— Можно узнать, подошел ли кто-нибудь на выручку экипажу и пассажирам? — поинтересовалась Гермиона. Ей нужно было убедиться, что те, кто находился здесь, спаслись. Экран снова замерцал. Новости оказались неутешительными.

— Никакие корабли не выходили на контакт с судном. Они погибли.

— И где тела? — спросил Драко. Гермиона всхлипнула и прислонилась лбом к его плечу. Доктор посмотрел наверх.

— Мы не успели, — пробормотал он с грустью в голосе. — Не успели. Гермиона, Драко, пойдем дальше? Хотя я близок к тому, чтобы вернуться в Тардис и из нее отправить сигнал о том, что экипаж «Бушующего» погиб.

— «Бушующего»? — Драко скривился.

— Так называется этот корабль. «Бушующий».

— Тардис, — выпалил Драко.

— Нужно подняться! — Гермиона топнула ногой. — Найти их тела, осмотреть.

— Выяснить причину смерти? — предположил Доктор.

— Именно! Потом уже подадим сигнал. А что, если это был вирус, и спасательная экспедиция тоже заразится?

— То есть, если мы заразимся, это будет нормально? — фыркнул Драко.

— Драко! Мы должны помочь им. Тем, кто придет спасать «Бушующий». Хотя бы дождаться их.

— Ну конечно, ты же любишь делать чужую работу, — пробормотал Драко. Доктор и Гермиона недовольно воззрились на него. — Ладно. Я, похоже, в меньшинстве. Если вы решили идти дальше — идемте.

Он мог бы заартачиться и сказать, что возвращается к Тардис, подождать там, в относительной безопасности. Но разве мог он признаться, что так увлекся разглядыванием рисунков, что ни капельки не следил за дорогой и не запомнил, как они пришли сюда. К тому же, бортовой журнал показывал, что живых на корабле не осталось, так что вряд ли им троим что-то угрожало теперь. Мертвые, конечно, могут подняться из могил, но для этого нужен сильный маг с темными намерениями, а таких здесь не было. К тому же у Драко барахлила палочка. Единственное, что ему бы хотелось исправить — это избавиться от рисунков, от этих омерзительных образцов маггловского любования своей ничтожной жизнью. В самом деле, кто будет возводить в ранг искусства мытье полов или сбор цветов, да еще и тратить время на то, чтобы нарисовать это, да еще и в такой ужасной манере.

Было в этих рисунках что-то пугающее, что вызывало желание стереть их — будто захлопнуть двери шкафа с боггартом, и в то же время они завораживали, гипнотизировали, заставляли рассматривать их и не позволяли отвести взгляд.

Путь оказался неблизким. Где-то через три или четыре уровня рисунки на стенах стали менее пугающими, как будто их рисовал другой человек, через пару пролетов коридоров рисунки приобрели цвета: темно-зеленый, глубокий синий, насыщенный красный и коричневый. На следующем уровне высота потолков увеличилась раза в два, а в одном из коридоров вместо стены было огромное окно. Гермиона замерла: перед ней открылась огромная космическая пустошь. Звезд поблизости не было. Только холодный космос. Около корабля дрейфовали астероиды, какие-то камни, может быть куски какой-нибудь планеты. И ничего. Это завораживало. В этом бескрайнем пространстве никого не было кроме них, авантюристов, сорвавшихся по первому зову о помощи. Молча подошел Драко.

— Может быть, это и есть край Вселенной, — заметила Гермиона, — в котором ничего нет, потому что мало кто добирается.

— А те кто добираются — погибают, — холодно продолжил Драко.

— Но мы же здесь?

— Исключение из правил. Пойдем лучше дальше. Мне не нравится это место.

Теперь корабль стал более походить на круизный. В стены были врезаны двери в каюты — все пустые. Рисунки стали ярче, но тем яснее виднелся сюжет в них. На некоторых картинах все шло своим чередом, а потом картинка резко обрывалась. Порой менялся стиль художника, словно это был другой человек.

— Да мы не по кораблю идем, а по истории цивилизации: от наскальной живописи к эпохе Возрождения! — выпалил Драко, оторвавшись от рассматривания высокого, статного мужчины в форменном кителе с множеством наград.

Гермиона смерила его недоуменным взглядом.

— Прости, — буркнул он. — В моей голове это звучало, как шутка.

Доктор нервно хохотнул и распахнул очередную дверь, за которой оказалась кухня. Чувствовалось, что совсем недавно здесь кипела работа. В холодильниках остались еще съедобные продукты.

— Никаких следов паники, — сказал Доктор, когда заглянул в каждый шкафчик на кухне.

— Значит, все произошло моментально? — предположила Гермиона.

— Или они умели умирать с достоинством, — заключил в противовес Драко. — В твоем бортовом журнале ничего об этом не было, Доктор?

— Это не мой журнал, Драко, для начала. Да и там, скорее, была часть информации. Короткая справка. Я надеюсь добраться до рубки капитана или до центральной базы, где можно узнать полную информацию о том, что случилось на корабле. Но кто-то из вас вполне может оказаться прав, а может, все окажется не так, как мы представляем.

— А у тебя есть какие-то предположения, Доктор? — спросила Гермиона.

— О! У меня их слишком много. Имеющиеся факты дают ничтожно мало конкретики.

— Он как всегда выделывается, будто все знает, — негромко произнес Драко, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Драко?

— Что? Давай, Доктор, поделись с нами своими гениальными мыслями, будь добр.

— Это неприлично, Драко, — шикнула Гермиона и сжала ему руку. — Ты ведешь себя некрасиво.

— Простите, — протянул Драко, — я просто устал. И эти рисунки. Они такие жуткие. А этот подъем уже кажется бесконечным. Неужели на круизном корабле для галактических богачей не придумали лифта?

— Ты прав, Драко. Лифт здесь должен быть. Давайте выйдем из кухни и найдем какой-нибудь информационный пункт, — предложил Доктор.

Пункт оказался возле игровой комнаты, которую, конечно, они не смогли оставить без внимания. Здесь стояла рулетка, несколько столов с непонятными знаками. Отдельные столики из неизвестного дерева, видимо, для игр вроде земных карточных. Окна закрывали плотные занавески. В шкафах стояли какие-то разные предметы непонятного назначения. «Быстрый робот», «Загнать сонтаранца», «Кульяж Геринуды» и много чего еще, например, продолговатые трубки, а рядом закрытый расписной сундук с неизвестным содержимым. Теперь чувствовалось, что здесь ждали гостей. Но, похоже, никто не успел этим воспользоваться.

— Некогда все это рассматривать, — отрезал Доктор, заметив, что Драко потянулся к кубикам на игровом столе, а Гермиона уже вовсю изучает карточки, которые нашлись около «Кульяжа Геринуды».

— Да-да, — Драко швырнул кубики на стол. Выпало две тройки. Сильное желание бросить еще раз, выбить что угодно, кроме троек, овладело им, но Гермиона уже шагала за Доктором, и стоило поспешить к информационному пункту. Они продвигались все дальше и дальше по кораблю, а Драко так и не нашел в себе силы сконцентрироваться на дороге.

Лифт действительно был, но не работал, так как оказался не запрограммированным.

— Похоже, пассажиры не успели сесть на корабль, — сделал вывод Доктор. — Лифт не работает. В игровой все готово к приему гостей, но ничего не тронуто.

— Не успели?

— Не думаю. Все слишком неживое. Мне доводилось бывать на таких кораблях. Беспорядок и суматоха здесь бы царили через пару минут, как только гости вступили на борт корабля.

— Идите сюда! — раздался глухой голос Драко. Его не оказалось рядом, похоже он куда-то отправился без них и нашел что-то важное.

Голос раздавался из-за плотной шторы, за которой обнаружилась дверь. Открыв ее, все трое оказались в прекрасном зимнем саду. Повсюду цвели удивительные инопланетные растения, которые Гермиона никогда не видала прежде, они источали тонкие сладковатые ароматы, одурманивали своим запахом. Она принюхалась к огромному желтому цветку. На фоне всей этой красоты Доктор оставался спокойным и невозмутимым. Гермиона вспомнила, что ему уже не одна сотня лет, и такими изысками его уже вряд ли удивишь. Но эти мысли быстро рассеялись, потому что по соседству росло дерево, на котором висели спелые сочные ягоды, с небольшими отростками, Гермионе показалось, что они двигались.

— Доктор, а это можно есть?

— Гермиона это же круизный корабль, здесь можно нюхать все, что хочется, и есть все, что нравится.

Гермиона обрадовалась, сорвала пару ягодок и положила одну в рот. Не успела она раскусить ее, как отростки оплели язык. Гермиона испугалась. «Вот тебе и безопасные ягодки!» Но тут отростки ослабили хватку и приятно зашевелились во рту, словно поглаживая язык. Даже раскусывать ничего не пришлось, отростки сами сделали всю работу и аккуратно разделали ягоду. Такой композиции вкусов Гермионе еще не приходилось испытывать. Первоначальная острота брызнувшего сока повергла в шок, но нежная мякоть быстро приправила это сладостью. На Земле, да и на других планетах сложно было бы найти десерт или фрукт такой идеальной сладости, которая делала человека счастливым, легким, будто его бережно подняли над землей, а он и не почувствовал это, а главное — беззаботным. Гермиона долго смаковала эту ягоду прежде, чем проглотить ее. После во рту появилось горьковатое послевкусие, поэтому пришлось быстро закинуть вторую ягодку, чтобы снова насладиться пережитыми ощущениями. Во второй раз все как-то быстро закончилось, и разочарованная Гермиона потянулась к ветке, с которой свисали еще плоды. Но Доктор схватил ее за руку и не дал сорвать еще ягод.

— Идем со мной, — серьезно сказал он и потащил ее вглубь сада. Остановился он только перед многоярусным фонтаном. — Пей, — строго приказал он. Гермиона немного испугалась, такого Доктора она видела не часто, поэтому послушала зачерпнула в ладони воды. Пара глотков, и беспокойное чувство, неожиданно овладевшее ей, прошло.

— Что это было?

— Плоды вилабры рекомендуют запивать после каждой съеденной ягоды. Иначе можно объесться со страшными последствиями.

— А ты говорил, что все здесь безопасное.

— Гермиона, здесь все невредное — в разумных пределах, конечно, — усмехнулся Доктор. — Нам нужно найти Драко.

— Ты прав, но почему он не вышел к нам?

— Может, он тоже съел какой-нибудь не тот плод и пребывает в нирване.

— Ах! — воскликнула Гермиона, не на шутку испугавшись за Драко. — Тогда пойдем скорее.

Драко стоял среди зарослей каких-то растений, которые наверняка были известны Доктору, но Гермиона настолько встревожилась за друга, что о получении новых знаний не могло быть и речи.

— Драко!

— А, вот вы где, — он блаженно улыбался и держал в руках что-то желтое, походившее на лимон.

— А Драко нашел цецарку, — сказал Доктор и протянул руку за плодом. — Да, без цецарок не обходится ни один развлекательный корабль или космическая увеселительная станция. Если дать соку цецарки перебродить, то из него выйдет изысканное вино. Свежие плоды идут на десерты. Ветки можно запекать и подавать, как гарнир. Из листвы можно сделать нежное пюре или сварить из нее низкокалорийный суп. А еще ее можно встретить в огромном количестве рецептов, у вас на Земле, это называется народной медициной.

— Да это растение по своим свойствам, как инопланетный вечный двигатель, — рассмеялась Гермиона, — для чего-нибудь, да пригодится.

Все вместе они вышли из сада и тронулись дальше изучать корабль, попутно рассуждая о том, о сем: о коридоре, расписанном сверху донизу, о том, что здесь чувствуется рука мастера, о неожиданно приятных красках, в которых не было вычурности, резких переходов, о подборе цветов.

— Ты был прав, Драко. Это походит на произведения мастеров эпохи Возрождения, — сказала Гермиона, осматривая стену.

Преодолев еще несколько этажей, они нашли то что искали, но не хотели бы обнаружить. В одном из огромных Залов стояли стеклянные саркофаги, и в них были люди. Или пришельцы, но они ничем не отличались от землян, только пара десятков человек, не более, имели существенные различия в цвете кожи, в росте, в форме глаз, было среди них создание с телом человека, но огромным клювом птицы. Опознать некоторых, кто кем работал на борту этого корабля, можно было по форме или по редким надписям на гробах-саркофагах. Здесь были и дети, около каждого такого саркофага Гермиона задерживалась чуть дольше, читая информацию о них. Они работали здесь наравне со взрослыми: техниками, помощниками на кухне, разнорабочими в машинном отделении, носильщиками. Некоторые детские рабочие обязанности повергли Гермиону в шок: подставка для вина, обезьянка в клетке.

— Это какое-то варварство, — задохнулась она от негодования, пелена из слез застелила ей глаза. — Как же несправедлив мир! В какой бы точке ты не оказался, даже на краю Вселенной. Всюду будут те, кто будет играть грязно, чтобы набить свои кошельки, потешить свое самолюбие и тщеславие, почувствовать свою власть, хотя бы минутную, над тем, кто не сможет себя защитить.

Гермиона расплакалась. Доктор подошел к ней и просто обнял, чтобы она смогла дать волю своим чувствам.

— Как ты с этим живешь, Доктор? — всхлипывала она. — Столько лет. Все эти годы. Ты видишь все это. Всю несправедливость. И везде, везде есть такое. Отвратительное, бесчестное и гадкое. Откуда у тебя берутся силы что-то делать и не опускать руки? Ведь это безнадежно!

— Нет, Гермиона, ты не права. Не безнадежно. Пока есть те, чьи сердца работают так, будто их два и тысяча жизней в запасе, то не все потеряно. Всех в мире невозможно спасти, но можно дать устоять этому миру, а значит и тем, кто заслуживает счастья в нем. Возможно, это борьба длиною в вечность. Пусть будет так. Просто делай то, что подсказывает сердце, то, что попадает под определение добра и справедливости. Вот и весь мой секрет. Пусть будет хорошо тем, кто рядом, кто окружает меня в данную минуту, кому нужна моя помощь.

— Спасибо, Доктор. Только этим людям мы не успели помочь.

— Это не единственный такой корабль, Гермиона.

— Доктор?

— Как только мы вернемся в Тардис, то можем отправиться к владельцам таких кораблей и популярно объяснить, почему так поступать плохо.

— Доктор! — Гермиона заулыбалась, ее тоска отступила на миг, но тут же сменилась тревогой. — Доктор!

— Что?

— Драко. Его здесь нет.

— Опять куда-то ушел.

Смотреть, как Гермиона спокойно кинулась в объятия Доктора, оказалось выше сил. Драко незаметно выскользнул в коридор и уперся взглядом прямо в картину на стене: художник изобразил пробуждение молодого человека. Тот не походил на знатного вельможу или любого другого, чье пробуждение стало бы интересно будущим пассажирам рейса. Драко сделал несколько шагов, а человек на стене оделся в красный кафтан, подвязанный поясом и шелковые шаровары. Драко шел — человек на стене жил своей жизнью, ел, спал, собирался в компании друзей, танцевал, рисовал.

Рисовал.

Драко обмер. Человек на стене стоял на стремянке, держал кисть в руке и, запрокинув голову, рисовал что-то под потолком. Ничего такого. Но с правой стороны виднелось окно, напоминавшее те, мимо которых они с Доктором и Гермионой проходили в коридорах уровня повыше. За окном виднелся бескрайний космос, завороживший Гермиону, но перепугавший Драко, будто за окном притаился боггарт. Драко фыркнул: похоже, художник решил увековечить здесь себя. Здоровое тщеславие никогда не будет лишним для того, кто заслуживает стать великим. Или художник был с чувством юмора, и захотел изобразить свой труд перед носом капризных богачей, с претензией на хороший вкус. А заметили бы они такое? Драко расхохотался наглой выходке творца. Дальше появились какие-то женщины, выполняющие странные движения. Гермиона все-таки была неправа: логики никакой. Огромная пустая комната. И четыре саркофага в самом конце. От недавнего веселья не осталось и следа. Дальше на стене появился ребенок. Он сидел в открытой клетке и тщательно протирал ее. Щуплое тельце, напряженное от работы лицо. Появился человек, загородивший клетку. И вот ее уже закрыли, мальчик мечется по ней, пытается выбраться, пролезть через прутья.

Ноги Драко подкосились, он оперся о стену рукой. Если не приглядываться, то не поймешь что изобразил художник. Магглы тоже умеют такие иллюзии создать: смотришь — вроде одно видишь, а если присмотреться, то совсем другое изобразили на картинке.

Отвратительное чувство юмора.

— Не смотри, Драко, не смотри.

Хотелось протереть лицо, будто это помогло бы отогнать морок. Да и ладонь была липкой, будто грязной. Драко перевел взгляд и обомлел: она была будто в крови. Драко ахнул. Липкий песок. Точно такое же чувство возникло, когда пальцы коснулись рисунка на нижнем этаже. Это даже справедливо. Краски везде использовались со схожим составом, а значит свойства были похожими. А художник на всех стенах оставил рисунки. А в них он показал, как всех убил. И где теперь он? Убийца здесь. И спрятался хорошо, ждет. А чего ждет?

— Сигнал отправить мог только он, чтобы тех, кто отзовется, нарисовать и убить. Или убить, а потом нарисовать.

Драко понял, что, возможно, они опять угодили в неприятности. Доктор и Гермиона еще ничего не знали и оставались в неведении. Нужно было вернуться к ним и предупредить их. Шел он очень долго, стараясь не смотреть на стены. Драко силился понять, что произошло на этом корабле, чтобы убедительно изложить свою теорию Доктору с Гермионой.

«Итак, у нас есть психованный художник. Ведь рисовать что-то, насмехаясь над господами, у них под носом, это одно, но убивать своих товарищей, таких же, как он, обыкновенных рабочих и служащих — совсем другое».

Причины для таких зверств оставались непостижимыми для Драко. Для такого точно надо было сойти с ума, помешаться. Наверное, что-то переклинило у него в голове, и творить он теперь мог только убивая. Но это не объясняло, почему рисунки внизу стали такими примитивными, похожими на детские каракули. Гермиона, наверное, знала бы ответ на этот вопрос: может ли сумасшедший художник деградировать, как творческая единица? Такой вопрос Гермиона бы оценила, даже если она сразу не могла дать ответ на него, то точно знала, где его можно получить.

— Долго, слишком долго. Как бы не опоздать.

Драко устал, а путь назад казался бесконечным.

— Здесь тоже есть бортовой журнал. Вот бы вспомнить, как это делается.

Он принялся судорожно вспоминать, какие кнопки нажимал Доктор. Получалось отвратительно: переключив внимание на рисунки, Драко совершенно не следил за его руками, слушал вполуха, и вот, пожалуйста, теперь не мог ничего поделать.

Две кнопки, рычаг, две кнопки. Ничего.

Три раза на кнопки, два рычага, большая кнопка. Ничего.

На лбу выступила испарина.

Рычаг — кнопка — кнопка — рычаг. Негодующий писк бортового журнала и сообщение об ошибке.

Кнопка, рычаг, две кнопки, два рычага, большая кнопка.

Экран замигал, и на нем вспыхнуло изображение. План какого-то из уровней. Зеленая точка, явно указывающая на живой организм, была одна и принадлежала Драко.

На прежнем месте, где оставались до этого Доктор и Гермиона, никого уже не было.

— Ушли, — прошептал Драко, старательно отгоняя от себя другую мысль: «Перестали быть живыми организмами».

В самом низу экрана обнаружилось поле, озаглавленное: «Поиск», и Драко радостно ткнул пальцем туда.

«Введите параметры», — загорелась на экране надпись, и из стены выехала клавиатура с буквами — хвала Мерлину, английскими.

— Доктор и Гермиона, — он даже не думал, что может так быстро и уверенно печатать на этой странной клавиатуре. Чертовы магглы, даже буквы не в алфавитном порядке поставили.

«Совпадений нет. Попробуйте еще раз».

— Путешественники.

«Совпадений нет. Попробуйте еще раз».

— Путешественники во времени. Спасатели.

«Совпадений нет. Попробуйте еще раз».

— Живые организмы.

«Найдено два совпадения. Показать?»

— Да, — отпечатал Драко и уставился на планы, что высветились на экраны.

Доктор оказался еще на несколько этажей выше, но с ним не было Гермионы. Но ее удалось найти быстро. Она спустилась на несколько этажей вниз, возможно, отправилась искать Драко. Значит, они могли скоро столкнуться. Драко бросился вперед, нельзя было оставлять Гермиону в одиночестве на корабле, где притаился маньяк.

Металл грохотал под ногами, рисунки на стенах мелькали, отматывая свою историю обратно, в висках стучала кровь, отзываясь мыслью: «Ты не успел». Отрывисто, грубо, на четыре такта. Ты-не-ус-пел. И нарисованные мужчины и женщины, мальчики и девочки смеялись, радовались провалу Драко. Ликовали тому, что он наверняка не успеет найти Гермиону раньше таинственного убийцы, не справится с ним из-за барахлящей палочки, не…

Ты-не-ус-пел.

Из-за испуга он не стал присматриваться к рисункам и не придал внимания тому, что таких он еще не видел. Он был слишком занят поисками Гермионы. Возможно, от нее Драко отделяла всего лишь пара таких этажей. Он ускорился и резко свернул в коридор, где ожидал столкнуться с Гермионой. Но перед ним появилось что-то синее. Он врезался в Тардис, которая стояла ровно на том же самом месте, где они втроем ее оставили.

— О, нет!

Все это время он шел совсем в другую сторону. Драко вернулся в исходную точку, если бы он нашел в себе силы смотреть по сторонам, то увидел бы, что рисунки были другими, что он не проходил мимо таких. Но Драко их так боялся, что лишний раз не осмеливался поднять на них взгляд. И вот к чему это привело. Он остался один, среди пугающих рисунков, наблюдающих за ним свысока. Это все их рук дело. Они, порождения больного разума, быстро превратились в таких алчущих крови созданий, окружили его и смотрели, смотрели.

Драко хохотнул. Глупые, глупые рисунки, ничтожные каракули. Он им так просто не сдастся. Он — волшебник, у него при себе палочка, и в этом столкновении он собирался выйти победителем. Драко направил на них палочку:

— Экскуро!

Результат не заставил себя долго ждать: по стене поползла обильная пена, шипя и пузырясь, а как только она сошла, то никаких рисунков уже не было. Сей факт воодушевил Драко. Он помчался обратно наверх, сметая по пути изображения вокруг. К моменту, когда он преодолел три или четыре этажа, невероятный прилив сил до сих пор не покидал его, ощущение собственного могущества перед жалкими рисунками не притупилось. Ступив на следующий этаж, тот, где они нашли первый бортовой журнал, Драко приготовил палочку, чтобы уничтожить следующие «шедевры» художника. Изображение в виде мальчика, сидевшего в темном углу и рисовавшего картины, заворожило. Картина была исполнена черной краской и совсем непохожа на разноцветное полотно верхних этажей, даже стиль и чувства на ней передавались совсем иные. Драко не решился сразу расправиться с рисунком. Он прошел вперед, желая узнать, чем закончится история мальчика. На последних метрах стены на рисунке появился мужчина, который смотрел, что делал мальчик. А тот рисовал и не останавливался. Дальше шла комната с саркофагами. Мужчина перенес мальчика туда и оставил с остальным. Потом этот же мужчина уже одетый в скафандр стоял перед какой-то дверью, где в маленьком окошке виднелся космос.

Последним шло изображение, как мужчина открыл дверь и шагнул в темное пространство.

Поражало в нарисованном даже не сложившаяся из картинок история, а как она была изображена: четкие штрихи, вытянутые лица героев. И ощущение полной безнадежности.

Рука с палочкой опустилась. Драко приблизился к стене и стал пристально разглядывать рисунки, изучать сантиметр за сантиметром, позабыв о том, что где-то ему навстречу в полном одиночестве шла Гермиона. Особенно взгляд зацепился за мальчика, который рисовал в уголке. Вокруг него на полу стояли банки с красками, аэрозоли, мелки, но вскрытыми были упаковки только с черным цветом.

Драко коснулся руками нарисованных мелков, лежавших около ног мальчика.

Рука с палочкой дрогнула.

Драко нигде не было. Гермиона изрядно переживала из-за этого. C ним могло что-то случиться. С ним непременно случилось что-то плохое, иначе бы он не оставил их.

— Тебе не показалось, что он вел себя немного странно после того, как мы поднялись наверх? — спросила Гермиона. Исчезновение Драко испугало ее не на шутку. В памяти сразу всплыли многие детали сегодняшнего дня. Определенно с Драко было что-то не так, он постоянно сторонился их, отставал, соблюдал дистанцию, а они проглядели все тревожные звоночки. И теперь он где-то совсем один на безлюдном корабле. Если с ним что-то случится, то она никогда себе этого не простит.

— Возможно.

— Я должна найти его.

— Гермиона, притормози. Мы найдем его, не сомневайся. Но нужно знать куда идти. Предлагаю подняться еще на пару этажей, по плану там находится капитанская рубка, а значит — главный компьютер, где мы найдем любую интересующую нас информацию, в том числе — где сейчас находится Драко.

— Конечно, как же я могла забыть про прекрасную память Повелителей Времени, — раздосадовано сказала Гермиона. — Ну, пойдем.

Было видно, как ее слова ранили Доктора, но она не чувствовала за собой вины, сейчас ее гораздо больше волновала судьба Драко.

Капитанская рубка оказалась невероятных размеров комнатой, занимающей большую часть этажа. Длинные в несколько рядов столы, на которых закреплены большие мониторы. Огромное окно во всю стену напротив входной двери, а перед ним только безжизненный, унылый космос. Этот представший пейзаж не вызвал того былого восхищения, удивления, которое обычно всегда появлялось до этого. Все мертво. Мертво на не одну тысячу миль вокруг — или правильнее измерять расстояние в световых годах? Гермиона подошла к стеклу. Высоты она всегда боялась, а расстилавшаяся перед ней бездна заставила все внутри сжаться.

Обратная сторона удивительных приключений.

Сколько они уже кочевали из одной галактики в другую, из одного временного промежутка в другой; с планеты на планеты, из прошлого в будущее и наоборот? Они столько повидали. Доктор пообещал, что вернет их минута в минуту в то время, из которого они сбежали с ним. Вот каково это путешествовать в машине времени: планета стоит, а ты вертишься вокруг событий, которые уже были или которым только предстоит произойти. Ты меняешься, а твоя маленькая Вселенная — привычная жизнь — нет. Министерство, работа. К этому когда-то придется вернуться снова, но самое пугающее, что Гермиона была не против этого. Как легко она запрыгнула в Тардис в свое время, так легко бы вернулась к привычной жизни сейчас. К родным людям. К родителям, для которых она теперь была не чужая. Она бы с удовольствием сходила на матч к Джинни, перекусила бы в обед с Гарри и позволила Луне стряхнуть накопившихся мозгошмыгов.

В той жизни для нее огромной радостью была превосходная шутка над Драко, а горем — похвала начальника адресованная ему, а не ей. Было время, когда они обращались к другу, слава Мерлину, если по фамилии, не припоминая обидные прозвища, появившееся еще в школе.

Гермиона оперлась рукой на стекло и опустила на нее голову. Неудобно было признаваться, но для себя самой сделать это было необходимо: бесконечное путешествие ужасно утомило. Каждый раз ее сердце практически разрывалось от несправедливости и жестокости вокруг. Видеть смерти людей, которых знала с детства, оказалось выше всяких сил, нелегко было встретить мать Волдеморта и остаться в стороне. Тогда ей пришлось столкнуться со своей темной стороной. Тот поступок был безрассудным, и главным было не то, что в Гермионе разочаровался Доктор или Драко. Она сама разочаровалась в себе. Гермиона оступилась, и это привело к ужасным последствиям, которых удалось избежать только чудом. Конечно, было на их пути и много хорошего. Далиэка, которая не только смогла избавиться от навязанного замужества, но стать первой женщиной-мэром на своей планете. Счастливые глаза Катарины Малфой. Забавный и добрый Микки. Родители. Конечно, Гермиона не сожалела о том, что ввязалась во все это. Но с радостью и счастьем всегда соседствовали потери. Вот какой он, мир Доктора: позволить части мира разрушиться, чтобы другая часть жила и двигалась дальше.

Гермиона не имела двух сердец, чтобы выдержать все это.

Возможно, пришло ее время вернуться домой и оставить Доктора.

Пока она предавалась тягостным мыслям, Доктор возился с главным компьютером. За ее спиной то и дело раздавался писк отвертки, вздохи и бормотания. Гермиона подошла к Доктору, желая понаблюдать за ним.

— Прости меня.

— Ага, — кивнул он, полностью погрузившись в работу. — А за что?

— Я была груба. Мне не стоило срываться на тебя.

— Я все понимаю, Гермиона, так что извинения приняты.

— Что-то удалось узнать?

— Немного. Информации море, а с чего начать ума не приложу. Вот смотри, — Доктор начал на кнопку, и на мониторе появился документ с датами, фамилиями, должностями и причиной смерти.

— У всех причина: сошел с ума? Разве сумасшествие заразно?

— Конечно, нет. Но, похоже, они сами не разобрались, что вызвало эпидемию.

— А врачи? Не мог такой большой корабль полететь без медицинского персонала? О! Они одни из самых первых и умерли. Заразились от первых больных?

— Возможно.

— Как же передается инфекция или вирус, если даже врачи не знали, какие нужно меры соблюдать, чтобы не заразиться?

— Ты так легко исключаешь халатность?

— Ладно, у одного-двоих сыграла свою роль безалаберность, но остальные два десятка человек, и все безответственно подошли к этому делу?

— Вот что мне в тебе больше всего нравится, так это способности к рассуждению Думаю, ты права: они не знали, с чем имели дело. Или их убила совсем не заразная инфекция.

— Вопросы по-прежнему остаются открытыми. Что-то еще найти удалось?

— Не совсем. Здесь очень путанная система. Такое ощущение, что заполнял все это, — Доктор сделал небольшую паузу, — сумасшедший.

— Неудивительно. А связаться хотя бы с ближайшей станцией можно?

— Пока нет. Работенка здесь предстоит основательная.

— Тебе нужна моя помощь?

— Не думаю, так что можешь отправиться за Драко, — Доктор нажал что-то на панели управления, а на экране появилась картинка.

— Он спустился вниз!

— Ага. Так что беги и верни его, и будьте оба осторожны!

— Хорошо, Доктор, — Гермиона поспешила к выходу.

— И еще, Гермиона, связь между борт-журналами налажена, если возникнут вопросы и вам будет грозить опасность, обязательно свяжись со мной.

— Хорошо, Доктор, — сказала Гермиона и выскользнула в коридор.

Вокруг ничего не изменилось. Она зашагала по пустому коридору, стараясь не отвлекаться на рисунки, думая только о Драко, о том, что с ним происходит. Поначалу ей удавалось сохранять спокойствие и ясность мысли, как вдруг по спине пробежал холодок, будто сзади кто-то идет.

Она обернулась — и не увидела никого. Все тот же коридор с разрисованными стенами.

«Чушь», — мысленно отмахнулась она и зашагала дальше, гулко ступая по металлическому полу. Однако отделаться от ощущения того, что позади кто-то есть, уже не получалось. Гермиона то и дело оборачивалась, скорее, инстинктивно, чем намеренно, и каждый раз не обнаруживала никого за спиной.

«Какие глупости. Там никого не может быть. Нужно перестать крутиться», — одернула Гермиона сама себя и завернула за угол.

Твердость ее решения истаивала с каждым шагом. Здесь неоткуда было взяться сквозняку, не гудели вентиляторы или другое оборудование, способное создать ветерок, и все же она нет-нет да и чувствовала шевеление волосков на шее, будто невидимый кто-то, идущий за ней, подкрадывался слишком близко и дышал в затылок. Наконец, ее пробил холодный пот, и пришлось резко развернуться, выбросив вперед руку с палочкой.

— Гоменум Ревелио.

Никого. Ни единой души — живой, по крайней мере. А призраки, как Гермиона помнила еще со времен Хогвартса, навредить не могут. Максимум — шуметь и завывать, но ведь шума как такового и не было. Только ее собственные шаги.

От неуютного ощущения Гермиона поежилась, повернулась и побрела по коридору. Нужно было найти Драко.

«Это все от того, что я хожу тут одна. Когда нас было трое, этого чувства не было».

Такое рассуждение казалось ей невероятно логичным. Драко спустился слишком низко, поэтому путь предстоял неблизкий. Она проходила мимо картин, которые оставил тот, что лежал в большой комнате с саркофагами, на его последнем обиталище было написано: «художник». Правда, этих надписей оказалось три. Рисунок, наконец, стал упрощаться, терялось изящество, плавность линий, все упростилось. Но Гермиона не уделяла им особого внимания, важнее, что примитивность рисунка свидетельствовала о приближении к Драко. Вот теперь, чем дальше, тем становилось не по себе, за каждым поворотом Гермионе стали чудиться тени.

«Если бы безумие могло передаваться по воздуху, я бы подумала, что заразилась от тех людей в саркофагах».

Скрежет когтей по металлу заставил ее дернуться. Гермиона остановилась и оглянулась по сторонам.

«Это не могут быть когти, — сказала она сама себе и покачала головой. — Наверное, ммм… Усадка? Давление на стены?»

Скрежет повторился, и Гермиона ускорила шаг.

Перед следующим поворотом скользнули полы мантии.

— Драко? — никакого ответа не последовало. — Драко! — прокричала Гермиона, боясь, что он ее просто не услышал, и припустила шаг.

За поворотом никого не оказалось. Скрежет за спиной усилился. Краем глаза она уловила движение в оставшемся позади коридоре. Пришлось вернуться, чтобы убедиться: там никого. В голове всплыли строчки на саркофагах членов экипажа: «Сошел с ума, умер». Может быть, и она тронулась рассудком: видеть и слышать то, чего нет.

— У меня просто разыгралось воображение, — не сдавалась Гермиона.

Звуки усилились, а впереди раздалось рычание. На полу сидела огромная дикая кошка, пантера. Гермиона не поверила своим глазам.

— Откуда?

Животное грациозно поднялось и стало приближаться к ней. Она было попятилась, но пантера ускорилась и в какой-то момент прыгнула на Гермиону. Та закричала и прикрыла лицо руками. Секунда, две, но ничего не произошла. Опять никого не было. Даже следов появления хищника. Так продолжалось несколько раз. Кто-то преследовал, шумел и пугал Гермиону. Но она ни минуты не колебалась и шла дальше. Впереди показался еще один бортовой журнал, и Гермиона сверилась по нему сколько еще необходимо пройти. Драко оказался в четырех этажах от нее.

И тут погас свет.

А может, не погас? И все это — лишь игра ее воображения?

Лампы замерцали, освещение хоть и тусклое восстановилось. Идти стало не так страшно, и Гермиона, не медля, продолжила путь. Тени и звуки все еще преследовали ее, приходилось постоянно оборачиваться и с шага переходить на бег. Наконец, она добралась до этажа, где в последний раз программа заметила Драко.

— Пожалуйста, будь там, будь там, — прошептала Гермиона, прислонившись лбом к холодной двери, а потом открыла ее и прошла на другой уровень.

Обнаружить беглеца удалось практически сразу. Только еще издали его вид вызывал тревогу: сидя на полу в углу коридора Драко раскачивался и что-то бормотал себе под нос, будто переговаривался с кем-то.

— Драко! — позвала его Гермиона. Хорошим знаком стало, что он обернулся на ее голос.

— Гермиона, — не поверил своим глазам Драко, нервно заозирался по сторонам, пытаясь найти того, кто в очередной раз решил разыграть его.

— Драко, — то, что очень походило на Гермиону, стало осторожно приближаться и, кажется, ожидало хоть какой-то ответной реакции. — Ты не представляешь, что я себе напридумывала, когда нигде не нашла тебя! С тобой все в порядке?

Он старался уловить звуки ее теплого, ставшего таким родным голоса, но что-то в нем было не то. Блеклый, тусклый, будто исходил издалека, из-под слоев одежды или из-под толщи воды. Это не прибавляло уверенности, что Гермиона добралась сюда живой и невредимой. Возможно, Гермиона погибла, как и все люди, находившиеся здесь до этого? И теперь кто-то выдает себя за нее. В какую же ловушку они все угодили, кинувшись на бедственный сигнал? Бедная Гермиона. Бедный Драко. Бедная мама. От этих мыслей, слезы сами навернулись на глаза, чем заставили занервничать ту, что назвалась Гермионой.

— Драко, ты плачешь? — она подошла слишком близко, опасно близко. Драко прикрыл глаза, вспоминая Нарциссу. Он должен выбраться хотя бы ради нее, поэтому нужно обхитрить монстра, переиграть его. Да, да! Переиграть! Все внутри Драко заликовало, предвкушая свою победу и месть, чудовищам, повсюду кишевшим на корабле.

— Гермиона, — жалобно протянул Драко, мысленно придя в восторг, как правдоподобно ему удались нотки. Чудовище печально посмотрело и опустилось перед ним на колени.

— Да, Драко, это я, — оно пыталось притупить его бдительность.

— Гермиона, я так рад, что ты пришла. Пришла за мной.

— Конечно, я пришла за тобой. Ни я, ни Доктор ни за что бы не бросили тебя здесь, — «но зато вы без раздумий бросились сюда, оставив в опасности его семью».

— Подожди, послушай. Здесь опасно. Нужно уходить. Срочно. Нельзя оставаться здесь ни минуты больше. Они придут. Они придут за нами и убьют.

— О чем ты, Драко? Ты, верно, бредишь? Ты слишком взволнован. Давай я помогу тебе подняться, — Гермиона поднялась и протянула ему руку.

Снова замерцал свет.

— Нет! — взревел Драко, сжался и прикрыл голову рукой, чтобы спастись от возможной атаки. Лампы затрещали и погасли.

— Не трогайте меня! — всхлипывал он, почувствовав чьи-то касания. Кто-то взял его за руки и потянул. Ничего не было видно. Темнота пахла Гермионой. Драко принюхался, пытаясь уловить еще какой-нибудь аромат: вдруг чудовище разлило амортенцию.

— Драко, ну же, помоги мне. Вставай.

Свет мигал, трясущаяся фигура Драко то освещалась вспышкой, то исчезала во тьме. Гермиона зажмурилась и встряхнулась, пытаясь прийти в себя — от мигания света ужасно кружилась голова. Но даже с закрытыми глазами она слышала бессвязное бормотание Драко и всхлипы.

В какой-то момент всхлипы стали тише, и Гермиона рискнула открыть глаза. Тусклые лампы на потолке горели, скупо освещая коридор. Драко крупно трясло, и Гермиона сделала шаг ему навстречу.

— Драко, — она попыталась взять его за руку, но он вдруг шарахнулся, отскочил от неё и сбился в комок у стены.

— Драко, — Гермиона чуть подалась вперёд.

— Не подходи, — сдавленно прохрипел Драко, закрывая голову руками. — Не подходи!

Гермиона отступила на пару шагов и заозиралась поисках чего-то, способного ей помочь, но кругом были лишь покрытые рисунками стены, и только у лифта слабо мерцал экран бортового журнала.

«Бортовой журнал! Рубка! Доктор!» — окрыленная своей догадкой, Гермиона бросилась к бортовому журналу. Благо, кнопка «Связь с командной рубкой» была такой большой, что ее сложно было не заметить.

«Хоть что-то нормально сделали, — мысленно отметила Гермиона. — Если бы мне сейчас пришлось искать крохотную кнопочку среди десятка таких же, я бы не нашла её».

— Доктор, с Драко совсем всё плохо. Он… Кажется, он меня не узнаёт.

— Гермиона, главное не переживай, — Доктор пытался утешить ее, но звучал при этом крайне неубедительно.

Она не стала выговаривать ему, что трудновато не переживать, когда кругом творится такое. Видимо, эта мысль отразилась на лице Гермионы, потому что Доктор издал странный звук, больше всего напоминающий кряканье, и закопошился.

— Понимаю, что моё предложение может прозвучать весьма цинично, — произнес он. — Но у меня есть одна теория, и я хотел бы проверить её на Драко.

— Нет! — нечеловеческим голосом взвыл Драко. — Нет! Я не позволю монстрам вроде вас ставить надо мной опыты!

Его тирада перешла в невнятное завывание и всхлипы. Гермиона бросила на него короткий взгляд и метнула невербальное Силенцио, чтобы внимательнее выслушать Доктора, не отвлекаясь на истерики Драко. Как только тот обнаружил, что онемел, уставился на Гермиону широко распахнутыми глазами.

— Слушай меня внимательно, — Доктор был серьёзен и даже суров. — Поднимись вместе с Драко в зимний сад, сорви плод цецарки и дай ему. Если мои догадки верны, сок цецарки должен успокоить Драко.

— А если не верны?

— Он просто съест цецарку. Ну, или бросит её в тебя. Вреда это точно не принесёт.

— Хорошо, — Гермиона кивнула и почувствовала, что её дёргают за рукав. Она повернулась.

Драко цеплялся за её руку и переминался с ноги на ногу, в глазах его стояли слёзы.

— Ты слышал, что сказал Доктор? Надо идти. Я очень надеюсь, что ты пойдёшь со мной, в противном случае придется парализовать тебя и левитировать.

Драко часто закивал и потащил Гермиону к лифту.

— Пожалуй, я даже сниму с тебя заклинание немоты, если ты пообещаешь больше не ругаться.

Снова частые торопливые кивки.

— Ох, ну ладно. Фините.

— Гермиона! — Драко вскочил в открытый лифт и дернул её, заставляя быстрее войти в кабину. — Гермиона! Теперь-то я вижу, что это ты. Это точно ты! Прости меня, Мерлина ради. Прости, я думал, Художник скопировал тебя и Доктора, чтобы заманить меня в ловушку.

— Кто? — Гермиона опешила.

— Художник, — повторил Драко. — Это я его так назвал. Он где-то на корабле, он рисовал всех тех людей, и они умирали, а я прячусь от него. Главное — не стоять на месте, не давать ему возможности нарисовать тебя.

— Драко, — Гермиона осторожно провела рукой по его волосам. — Но если ты видел Художника…

— Я не видел, — перебил он. — Я просто знаю, что он рядом, я чувствую его.

Рука Гермионы переместилась с волос Драко на его лоб.

— Но если бы он встретился тебе, — мягко продолжала она, — разве ты не победил бы его с помощью магии? У тебя ведь есть волшебная палочка.

Драко замялся.

— Я… Палочка… Должно быть, Горбин или Мастер что-то в ней сломали. Она неправильно работает.

«Этого еще не хватало», — горестно подумала Гермиона, но вслух говорить не стала, не решаясь выводить Драко из хрупкого душевного равновесия, которое он, похоже, обрёл.

— Сейчас я сорву тебе плод цецарки, и всё станет хорошо, — ласково произнесла она. — Твой художник сильно напугал тебя, а цецарка должна успокоить.

Лифт остановился, двери открылись и Гермиона с Драко поспешили к зимнему саду. Однако не прошли они и трех шагов, как пришлось остановиться: Драко замер как вкопанный, указывая на лампу, которая светила то ярче, то тусклее.

— Это Художник, — испуганно пробормотал Драко.

— Сейчас посмотрим на твоего Художника, — Гермиона крепко сжала в руке палочку и включила бортовой журнал.

— Гермиона, он идёт, свет опять мигает, это его приближение, я слышу шаги, шаги…

Неподалеку и впрямь что-то клацало, но это вряд ли могли быть шаги. Гермиона перевела взгляд на бортовой журнал. На экране светился план этажа. У символа, обозначающего бортовой журнал, стояло две точки, видимо, принадлежащие Драко и Гермионе, а по боковому коридору действительно двигалась третья.

— Зайди мне за спину, — решительно отрезала Гермиона и встала в боевую стойку, готовясь встретить неведомого Художника лицом к лицу.

Свет мигал, и голова снова начала кружиться. Художник вот-вот должен был появиться из-за угла, если бортовой журнал не врал, и вдруг до ушей Гермионы донесся знакомый клёкот.

— Карлос! — радостно воскликнула она. — Ну конечно, бортовой журнал показывает не только людей, а вообще живые организмы!

Свет пришёл в норму, и Гермиона взяла Драко за руку.

— Идем, — ласково проговорила она. — Тебя ждёт цецарка. Вкусная сочная цецарка.

Драко безвольно двинулся следом. Карлос семенил впереди, славно ему сильнее всех нужно было успокоиться.

В зимнем саду было светло и тихо. Но это была не та гнетущая тишина, что царила в остальной части корабля. Это была тишина, приносившая спокойствие и умиротворение. Карлос иногда отбегал в сторону, чтобы подобрать с пола семена неведомых растений, и Гермиона раз за разом порывалась одернуть его, но потом вспоминала слова Доктора о том, что тут все безопасно, и успокаивалась. Драко, кажется, чуть успокоился, видимо, от запаха цветов — они как раз проходили мимо шикарного куста роз. Гермиона не знала до этого, что розы могут обладать успокоительными свойствами.

Они уже почти дошли до деревьев цецарки, когда Драко вдруг протянул руки к Карлосу.

— Карлос, иди ко мне, — ласково произнес он.

Карлос резко повернулся к Драко и — как показалось Гермионе — угрожающе заклекотал, замерев на месте.

— Карлос, что с тобой? Это же я, Драко.

Но Карлос по непонятной причине сделал шаг назад, распустил хвостовой веер и пронзительно закричал.

— Ты! — воскликнул Драко. — Ты не мой павлин! Ты чудовище художника!

Свет стал тусклее, затем снова ярче, затем тусклее.

— Ты пришел, чтобы нарисовать меня!

— Драко, успокойся, просто…

Он оттолкнул Гермиону, не дав ей договорить.

— И ты! Ты тоже чудовище Художника! Ты лишь притворилась Гермионой, чтобы… Чтобы нарисовать меня? Или убить? Убить, да, убить, как убила их!

Драко бредил. Гермиона крепко сжала палочку, раздумывая, обездвижить его, оставив в сознании, или все же вырубить.

— Ты заманила меня в зимний сад! Цецарка успокоит меня? Да? Ложь! Гнусная ложь! Цецарка должна убить меня! И я сам ее съем, сам! Чтобы ты не могла превратить меня в чудовище, нарисовать!

— Драко!

Гермиона подалась вперед, но Драко с силой толкнул ее, она упала, ударившись копчиком об нарост на ближайшем дереве.

— Драко! — взмолилась она. — Успокойся, пожалуйста.

— Успокоиться? О нет, ты хочешь не успокоить, а упокоить меня! Так подавись моей смертью!

Он прыжком добрался до дерева цецарки, сорвал плод и демонстративно откусил от него большой кусок, быстро прожевал и проглотил.

— Смотри и радуйся, мерзкое чудовище!

Карлос вдруг замолк, а веер его сложился. В следующий миг Драко рухнул пластом под дерево.

Гермиона все же нашла в себе силы встать и побрела к Драко. От копчика разливалась боль, наверное, нужно было наложить Замораживающие чары и принять Костерост, но Драко казался мертвым.

Она опустилась на колени и прижала два пальца к его шее. Артерия ответила слабой, но мерной пульсацией.

— Он спит, — удивленно сказала она Карлосу, и тот подошел, ласково клюнул ее за палец и подставил голову, предлагая почесать.

— Нужно связаться с Доктором, рассказать, что цецарка не просто успокоила, а погрузила Драко в глубокий сон.

Она поднялась на ноги и пошла назад, к лифту.

Только выйдя на том этаже, где нашла Драко, Гермиона обратила внимание на стены. Нет, они были все так же изрисованы, но что-то привлекло ее взгляд.

Маленькая белая птичка.

Маленькая белая птичка с распушенным хвостовым веером.

— Карлос?

Чуть дальше были изображены и Доктор, и сама Гермиона, и Нарцисса.

И Тардис.

— Неужели Художник и впрямь существует? — спросила Гермиона у Карлоса. Тот лишь коротко крикнул и постучал клювом по полу у бортового журнала.

— Да, разумеется, — Гермиона кивнула, подошла и нажала кнопку связи с рубкой.

— Привет-привет, как у вас успехи?

— Драко съел цецарку и уснул, — коротко ответила Гермиона. — Даже вырубился.

— Отлично! Теперь я знаю, что делать! И с Драко, и с экипажем.

— Но, — Гермиона поморщилась. — Есть кое-что, о чем я могу сказать тебе только в рубке. Я сейчас поднимусь. Ты должен это знать.

— Жду, — Доктор нахмурился, и связь отключилась.

* * *

Когда Гермиона ворвалась в рубку, Доктор расхаживал по ней кругами, сцепив руки за спиной.

— Итак, что ты хотела рассказать?

— Доктор, на корабле есть кто-то еще. Драко сказал.

— Драко сказал? Это интересно.

— Он сказал, что это дело рук некоего Художника. Что он рисовал людей, и те умирали. А когда я спускалась из зимнего сада, то увидела рисунки. Новые рисунки, Доктор. Тебя, меня, Нарциссу и Карлоса. И Тардис.

— Хм, — только и сказал Доктор. — Я бы поверил в это, если бы не одна неувязка. Ты и сама сможешь ее увидеть, если перестанешь паниковать.

Гермиона выпрямилась, глубоко вдохнула и медленно выдохнула, пытаясь справиться с давящим чувством страха.

— Давай, молодец, еще немного, — Доктор ободряюще улыбнулся.

Еще один вдох, еще один выдох.

— Погоди-ка. А при чем тут Нарцисса?

— Умница. Я знал, что ты самая умная умница в этой Вселенной, — Доктор просиял. — Нарциссы нет на корабле, и хоть ты сто раз ее нарисуй, ничего с ней не случится. Но! Кто-то нарисовал ее.

— Художник проник в сознание Драко?

— Боюсь, у меня тоже есть кое-что, о чем я могу сказать тебе только в рубке. Смотри.

Он нажал небольшую кнопку на панели бортового журнала. На экране возникла картинка.

— Это Драко! Он что, проснулся?

— Это запись, — пояснил Доктор. — С камер наблюдения. Смотри внимательно.

Драко стоял посреди пустого коридора, будто изваяние. Внезапно он поднял голову и посмотрел на одну из ламп. Свет тут же стал тусклее, затем снова ярче. Он посмотрел на другую лампу, и та замигала. Он медленно поворачивался, и свет в коридоре мерцал все более прерывисто.

— Это он делает? Драко контролировал лампы?

— Не совсем. Посмотри сюда, — легким движением руки Доктор остановил запись и принялся руками двигать по экрану, заставляя стоп-кадр увеличиваться.

— Что у него с глазами? — в ужасе воскликнула Гермиона.

Глаза Драко и впрямь изменились. Вместо привычного стального его радужка переливалась всеми цветами радуги.

— Боюсь, мы столкнулись с самыми беззащитными и в то же время с самыми опасными существами, которые только могли тут оказаться. Эксваторские Шепчущие.

— Кто?

— Эксваторские Шепчущие. Организмы, размером не больше пылинок. Сами по себе они не могут существовать, но попадая в организм носителя, легко подчиняют его себе. Из основных симптомов заражения Эксваторскими Шепчущими: жидкости организма меняют свой цвет. Глаза Драко — точнее, слезы — окрасились, как и кожный жир и пот. Также зараженный слышит характерный шум, похожий на шепот. Вокруг носителя образуется электромагнитное поле, которое может влиять на работу приборов.

Доктор снова включил запись. Гермиона со слезами на глазах смотрела, как Драко подходит к стене и проводит пальцем по ней, оставляя синий след.

— Это Драко нарисовал всех нас!

— Думаю, он начал рисовать свою жизнь, чтобы не потерять свою личность. Чем дольше Шепчущие в организме, тем больше шума они создают. Носители думают, что сходят с ума и пытаются сохранить останки разума, увековечить свою личность в текстах, рисунках — да как угодно. Подробнее об этом было в отчете экспедиции на Эксваторию, но он хранился в библиотеке Галлифрея, а она…

— Но этими картинками исписан весь корабль! И они были тут, когда мы прилетели. То есть, я хочу сказать, Драко не мог расписать весь корабль.

— Не мог. Но тут был экипаж. Зараженный Шепчущими экипаж, который разрисовал стены, а Драко коснулся этих рисунков.

Гермиона молчала.

— Краситель, выделяемый в жидкости носителя — это что-то вроде икры Шепчущих, их яиц. Эта икра может довольно долго оставаться в спящем состоянии, пока какой-то неосмотрительный носитель не найдет ее.

— Так Драко теперь умрет?

— Нет, не умрет, — Доктор покачал головой. — Как не умерли и члены экипажа. Они спят. Шепчущие могут израсходовать все силы носителя на свое размножение, но они всегда оставляют минимум, необходимый для поддержания жизни. Проще говоря, когда у носителя не остается сил, Шепчущие погружают его в сон и умирают.

— То есть, они не ищут другого носителя?

— О, нет, другого носителя будет искать их потомство, а они уже сделали все, что могли — сгенерировали как можно больше детских пылинок и вынудили носителя отправить их во внешний мир. Если сейчас мы разбудим экипаж, они все будут свободны от Шепчущих.

— Не на этом корабле. Да и как ты собираешься их разбудить?

— В здешнем зимнем саду растет не только цецарка. Скажи, ты видела там цветы, похожие на розу? С приятным, сладким ароматом?

— Думаю, да. Да, мы проходили мимо шикарного куста, и возле него Драко был наиболее спокойным.

— Это не роза. Это Эистрелия. Обладает шикарными тонизирующими свойствами. Кстати, если Драко и впрямь был спокоен около куста, значит, она может еще и Шепчущих подавлять. Жаль, не дополнить этим отчет. Ну да ладно. Я спущусь сейчас в зимний сад, сорву немного Эистрелий, а ты пока побудь тут с Карлосом.

— А Драко?

— О, с Драко все будет хорошо. Но сейчас нужно срочно разбудить экипаж. Они не мертвы, а значит…

— Что-то произошло, — Гермиона нахмурилась.

— Пока вы с Драко были в зимнем саду, я нашел старое оповещение в бортовом журнале. «Бушующий» два месяца не выходил на связь, и компания, владеющая кораблем, приняла решение его уничтожить. Знаешь, им дешевле послать сюда беспилотные ракеты, чем снаряжать экспедицию, которая разберется с произошедшим и отгонит судно в безопасное место.

— И как скоро здесь будут эти ракеты?

— Два часа. Месяц назад они не ответили на запрос о готовности принять туристов. Последняя запись для внутреннего пользования сделана за неделю до этого запроса. Ракеты летели месяц и…

— Надо срочно будить экипаж и, я даже не знаю, эвакуировать?

— Да, думаю, эвакуировать. Я очень надеюсь, что у них есть тут пара-тройка спасательных шлюпок, и что в них не завелись Шепчущие.

— Может, я пойду пока в комнату с саркофагами? Думаю, они должны быть открыты, когда ты придешь туда с Эистрелией.

— Да, молодец, Гермиона. И я перенесу Драко к Тардис. Думаю, я успею.

— Поторопись, Доктор! Два часа!

— Да! — он кивнул и выскочил из помещения рубки. Гермиона с Карлосом направились следом.

Выйдя из рубки, они разделились. Доктор поспешил в сад, Гермиона же двинулась к комнате с саркофагами.

Экипаж корабля — мужчины, женщины, дети, земляне и представители внеземных цивилизаций — лежали в стеклянных саркофагах в тех же позах, в которых Гермиона увидела их впервые. И теперь, когда она понимала, что все они лишь погружены в сон, что они не мертвы, находиться здесь стало куда спокойнее. Она стояла не посреди склепа, а посреди большой общей спальни, и ей предстояло просто всех разбудить. Точнее, Доктору предстояло, она должна была лишь подготовить пробуждение.

«Запах распространяется куда быстрее, чем если бы мы должны были дать им сок или что-то вроде таблетки, — думала Гермиона. — И если в тот миг, когда Доктор войдет сюда с букетом Эистрелии, саркофаги будут уже открыты, пробуждение пойдет куда быстрее. Давай же, найди, как открываются эти саркофаги».

Гермиона внимательно рассматривала стальной каркас саркофага. Ничего. Никаких кнопок, ни изнутри, ни снаружи.

— Ну должен же ты как-то открываться, в самом деле, — пробормотала Гермиона и провела рукой по крышке, будто бы вытирая с нее пыль. Поверхность стекла внезапно подернулась рябью, и на ней возникли красные круги изображений кнопок. Под одним из них значилось: «Открывание снаружи». Не слишком уверенная в успехе, Гермиона нажала в центр этого круга.

Крышка саркофага плавно отъехала в сторону. Карлос изумленно вскрикнул.

— Так, очень хорошо, — пробормотала Гермиона и подошла к соседнему саркофагу. — Попробуем повторить последовательность.

Аккуратный жест рукой, рябь на стекле, красные круги, «Открывание снаружи» — и вот второй купол тоже съехал в сторону. Значит, это не случайный успех, а вполне понятная последовательность действий.

Когда Доктор вошел с цветами, Гермионе как раз оставалось открыть последний саркофаг.

— Смотри, какая интересная система, — привлекла она его внимание и продемонстрировала метод открывания саркофага.

— Боже, Гермиона, прости. Я забыл рассказать тебе о сенсорах. В твоем времени эту технологию только-только начинают внедрять в массовое производство. Прости, я остолоп.

— Все хорошо, Доктор. Я сама разобралась. Случайно, конечно, нашла эти сенсоры, но разобралась же.

— Счастливая случайность! — провозгласил Доктор и принялся раскладывать цветы внутрь саркофагов.

— Ну, и как быстро они проснутся?

— Не знаю. Минут через десять, может, через двадцать.

— Если хочешь, я могу пока пойти отлевитировать Драко к Тардис. Судя по всему, ты не стал его переносить сейчас.

— Прости, думал этим заняться, пока будем ждать пробуждения экипажа. Если тебе нужна помощь…

— Лучше проконтролируй пробуждение. Когда они проснутся, им понадобится кто-то, кто объяснит, что через два часа их корабль превратится в космическую пыль и что им пора искать спасательные шлюпки. Моя палочка работает нормально, и вполне способна справиться с заклинанием левитации.

— Хорошо, — Доктор кивнул. — Будь осторожна, не касайся стен. Здесь есть малый бортовой журнал, так что ты сможешь со мной связаться, если что-то пойдет не так. Хотя я надеюсь, что все пройдет хорошо.

Гермиона кивнула.

— Карлос, милый, побудь с Доктором, я скоро вернусь.

Услыхав согласный клекот, она выскочила из зала с саркофагами.

На этаж с зимним садом Гермиона спустилась на лифте. Быстро шагая по тропе, она мысленно отсчитывала расстояние: здесь Карлос склевал какие-то семена, вот куст Эистрелии, изрядно ощипанный Доктором, еще немного цветов, дерево, об которое она ударилась, когда Драко оттолкнул ее. Вот дерево цецарки…

— Драко! — позвала она, когда не увидела под деревом спящего. — Драко!

Ответом было молчание. Тишина сада перестала быть умиротворяющей, из легких будто весь воздух выкачали, и Гермиона в панике заметалась.

— Гоменум Ревелио! Гоменум Ревелио! Гоменум…

Заклинание не давало отклика. Гермиона развернулась на пятках и бросилась к выходу из сада, к лифту, где стоял спасительный бортовой журнал.

— Доктор! Доктор! — она даже не пыталась сдерживать слезы. — Драко нигде нет! Нет! Его нет! Он исчез!

— Тише, тише, — забормотал Доктор, глядя куда-то в сторону. — Альфред, Том, вы сможете найти одного моего спутника?

— Следуйте за нами, — произнес приятный голос, обладателя которого Гермиона не видела. — Хотя, вы, наверное, уже были в рубке. Мы найдем его с помощью главного журнала.

— Вы сами справитесь с этим, сэр, — произнес другой голос, помоложе. — Я пойду осмотрю шлюпки на предмет тех рисунков, о которых говорил господин Доктор.

— Доктор, просто Доктор!

— Доктор, что мне делать? — Гермиона насилу сдерживала рыдания.

— Стой на месте. Сейчас Альфред свяжется с тобой.

Бортовой журнал потух, потянулись минуты ожидания. Гермиона почувствовала, как по щеке скользнула слеза и утерла ее. Потом на всякий случай взглянула на руку. Нет, она не была заражена Шепчущими, ее слеза была такой же прозрачной, как и всегда.

— Мисс, вы здесь? — бортовой журнал включился, и на экране появилось смуглое лицо Альфреда. Именно его саркофаг Гермиона открыла первым.

— Да, — она потерла глаза и собралась. — Вы что-то нашли?

— Да. Зафиксирована форма жизни на три уровня ниже, чем ваш. Думаю, это ваш друг.

— Спасибо, Альфред, спасибо! — воскликнула Гермиона и бросилась вниз.

Лифта не было, приходилось спускаться по вертикальной лестнице. Руки тряслись, норовя выпустить перекладину, ноги дрожали, к тому же Гермиона старалась не слишком расставлять в стороны локти, чтобы, не приведи Мерлин, не мазнуть по стене. Она спрыгнула с предпоследней ступеньки и осмотрела уже знакомый этаж. В конце коридора стояла Тардис, а около нее качалась неясная тень.

Свет вдруг мигнул.

«Это Драко», — промелькнуло в ее голове.

Свет мигнул еще раз, и еще, и еще, а затем все обрушилось в темноту.

Гермиона замерла, стараясь не шевелиться. Этот коридор был особенно узким, и коснуться стены ничего не стоило, так что лучшим решением было не двигаться. Или же попытаться самой включить его. Например, применить Люмос. Но что, если Драко окончательно сошел с ума и попробует наброситься на нее? Мысли сновали в голове, пока рука продолжала сжимать палочку, а глаза — пялиться в кромешную тьму.

«В конце концов, я оглушу его, парализую, если что-то пойдет не так. Главное не касаться краски и не дать Драко коснуться меня».

— Люмос!

И вдруг в коридоре разом вспыхнули все лампы. Никого не было. Тардис одиноко стояла посреди коридора, перегородив почти весь проход. Гермиона медленно двинулась вперед, осматривая стены. Даже если Драко был здесь, он должен был оставить рисунок. Шепчущие заставляют его оставлять эти рисунки.

Она нашла его в трех шагах от Тардис. Минуты две Гермиона глупо пялилась на картинку, а затем аккуратно повернулась и побежала наверх. Жаль, что на этом уровне не было бортового журнала.

— Мисс? — Альфред выглядел удивленным, когда она вызвала рубку. — Вы нашли своего друга.

— Пожалуйста, посмотрите еще раз, где он, — взмолилась Гермиона.

— Секунду, мисс, — удивление Альфреда сменилось тревогой, а потом и шоком.

— Мисс, я прошу прощения. На нижних уровнях только вы.

— Позовите Доктора! — Гермиона была в шаге от истерики. — Пускай спустится сюда!

— Да, мисс, — Альфред кивнул и отключился.

Через пять минут, в течение которых Гермиона готова была бросаться на стены и выть от досады, двери лифта открылись, и на площадке появился Доктор. Карлос семенил следом.

— Идем, я должна тебе кое-что показать, — без прелюдий выпалила Гермиона и подтолкнула Доктора к лестнице, ведущей вниз.

Через минуту, а то и меньше они уже стояли в шаге от Тардис и смотрели на рисунок.

Драко нарисовал сам себя, сидящего за шахматным столом с незнакомым человеком в ярком одеянии.

— И что все это значит?

Доктор без слов поднес к рисунку звуковую отвертку, и долго, казалось, целую вечность, вслушивался в писк.

— Это не Шепчущие. Этот рисунок Драко сделал не из-за Шепчущих. И его действительно здесь нет.

— Что? — Гермиона чуть не ударила Доктора.

— Идем в Тардис, я должен переставить ее.

Он буквально втолкнул Гермиону в распахнутую дверь. Карлос влетел следом, уселся на перила и нахохлился. Доктор подошел к консоли и нажал пару кнопок.

— Просто переставить Тардис на площадку прибытия. Я хочу отбуксировать спасательные шлюпки как можно дальше, чтобы их не зацепило взрывом.

Гермиона безучастно кивнула и уселась на ступеньку.

Она сидела так, когда Тардис мягко опустилась в зоне прибытия, пока экипаж «Бушующего» поднимался на площадку, пока Доктор с Альфредом привязывали две спасательные шлюпки на буксир Тардис. Даже когда Доктор разразился пламенной речью о рабском, по сути своей, положении экипажа, о недопустимости эксплуатации детей — особенно в клетках, как на тех рисунках — она лишь пожала плечами, слушая его через приоткрытую дверь. Она не вышла попрощаться с Альфредом, когда Доктор сказал, что до отправления осталась минута. Не испугалась, когда Тардис взвыла моторами и с некоторым усилием отправилась в путь. Не вздрогнула, когда Тардис тряхнуло — это Доктор повысил нагрузку, чтобы быстрее вывести драгоценный груз из зоны поражения. Не повела и бровью, когда взрыв всколыхнул пространство. И только когда Доктор отцепил шлюпки от Тардис и захлопнул двери, она, наконец, подняла голову.

— Экипаж в безопасности и направляется навстречу свободной жизни. Знаешь, почему на саркофагах было написано: «Умер»? Они сами писали эти таблички. Последний шаг к увековечиванию своей личности, представляешь? Остальные верили им на слово — человеку ведь лучше знать, что с ним, особенно если он сам пишет табличку «Умер», вешает ее на саркофаг и закрывается в нем. Поразительное невежество! Они все практически не имели образования. Кроме Альфреда и Тима — это капитан и его первый помощник. Но они, к несчастью, слегли первыми, а остальные даже не знали, как пользоваться бортовым журналом.

— Драко тоже готов был умереть, лишь бы не быть больше в том состоянии. Он думал, что цецарка убьет его, но схватил и стал есть. Назло монстру.

— Гермиона, — Доктор вздохнул. — Звуковая отвертка восприняла информационное поле его последнего рисунка, я передам сведения через консоль Тардис и направлю ее к Драко. Все будет хорошо, слышишь?

— Не слышу, — огрызнулась Гермиона и разрыдалась от бессилия.