Delicate - Нежность (гет)

Когда я уснула, Дом так и не пришла в спальню, а проснувшись, я узнала, что она уже ушла завтракать. Все это выглядело так, словно она старательно меня избегала. Я ей очень за это благодарна, ведь так и не придумала, как завести разговор на интересующую меня тему. Я раздумывала над тем, а не поговорить мне об этом с Марком, но потом поняла, что это была не самая лучшая идея в моей жизни. В конце концов, я вообще не должна была подслушать этот разговор. Ну, я могу постараться об этом забыть и сделать вид, что ничего не случилось.

Общая гостиная пуста, если не считать Лоркана и Лили. Кажется, Лоркан больше времени проводит у нас, чем в слизеринских подземельях. Я улыбаюсь и проплываю мимо них к проему, закрытому портретом, чтобы спуститься позавтракать. Когда я появляюсь в Большом зале, внимание всех присутствующих, кажется, обращено на стол Гриффиндора. На самом деле внимание всех приковал стоящий на столе Джеймс. Да, именно стоящий на столе Гриффиндора и выглядящий чрезвычайно самодовольным. Это вряд ли так уж гигиенично, учитывая, что Мерлин знает, по чему ходили его ноги.

– Эй! Слушайте! – кричит он, привлекая к себе внимание, хотя завтракающие школьники и так на него смотрят. – У меня объявление!

Он наклоняется и тянет за руку Лауру Фелпс, поднимая ее на стол рядом с собой. Я пальцем проверяю наличие палочки в кармане, потому что, клянусь Мерлином, я их прокляну, если он ей признается. Лаура просто светится и выглядит очень взволнованной.

– Лаура, – заявляет он, – я бросаю тебя!

Ее кожа моментально покрывается румянцем, а рот в неверии приоткрывается, как и у меня. Некоторые девушки обрадовались, парни же грустно вздохнули, а большинство народа просто засмеялись. Лаура спрыгивает со стола, прячет лицо в ладонях и пулей вылетает из Большого зала. Джеймс же просто лопается от гордости. Затем он спрыгивает на пол, обходит несколько пятикурсников и приближается ко мне, улыбаясь.

– Эй, Рыжая! – восклицает он. – Ты гордишься мной? Это был великолепный план. Я проучил ее за то, что она была такой с…

Я отвешиваю ему хлесткую пощечину.

– Ты чертов недоумок! – кричу я. – Как ты мог с ней так поступить?

– Я думал, ты ненавидишь ее! – кричит в ответ Джеймс, растирая красный отпечаток моей ладони, появившийся на щеке.

– Я не самая большая ее поклонница, – признаю я. – Конечно, она была стервой, учитывая, как она со мной поступила. Но я знаю, что такое чувствовать себя брошенной на глазах у всей школы и это не шутка, Джеймс! Неужели ты был таким чертовски бездушным все это время?

Я выбегаю из Большого зала, игнорируя крики Джеймса. Я бегу обратно в общую гостиную, где сейчас целуются Лили и Лоркан. Лаура, как мне кажется, будет в спальне. Она бросает на меня презрительный взгляд, стоит мне только войти в комнату.

– Убирайся отсюда! – плачет она.

Лаура падает на кровать и слезы бегут по ее лицу. Мне становится жаль ее. Я знаю, что не должна ощущать по отношению к ней жалость, после всего, что она натворила. Но она двуличная, вечно плетущая интриги стерва, которая общается с тупыми распутными девками, которые только и говорят: «О, мой Бог» после каждого предложения, и пытаются заигрывать с профессором Девис. Я должна искренне хотеть уничтожить подобных ей, но нет. Я чувствую к ней жалость.

– Лаура, я…

– Я должна пожать тебе руку, Уизли, – перебивает она меня. – Ты гораздо злее меня. Кто бы мог подумать, что ты будешь играть так грязно?

– Ты думаешь, что это была моя идея? – восклицаю я. – Лаура, я понятия не имела, что было у него в голове!

Лаура смеется.

– Да, правильно! Ты же ненавидишь меня с тех пор, как я всем рассказала, что ты беременна.

– На самом деле, я возненавидела тебя задолго до этого, – холодно признаю я. – Но я все равно бы так с тобой не поступила. Я на собственной шкуре испытала, что это такое, когда тебя бросают на глазах у всей школы. Это отвратительно, согласна?

Она удивленно поднимает бровь.

– Почему ты здесь? – подозрительно спрашивает она.

– Я хотела убедиться, что ты в порядке, – пожимаю в ответ я плечами. – Я не такая бессердечная, как ты... и ты это знаешь.

– Но ты ненавидишь меня, – повторяет она.

– И ты меня ненавидишь, – отвечаю я. – Но я не настолько сильно тебя ненавижу, чтобы унизить на глазах всей школы. Вот в чем разница между нами.

Она на мгновение замолкает, а затем добавляет:

– И у меня волосы гораздо красивее твоих.

Она не может устоять перед тем, чтобы что-нибудь такое не ляпнуть, но выглядит она все же виноватой. Я разворачиваюсь и выхожу из комнаты, не сказав больше ни слова. Я направляюсь в библиотеку, чтобы доделать домашнее задание, даже не вспомнив о завтраке. Позже зайду на кухню. Я начинаю работать над моим сочинением по Древним Рунам, которое надо будет завтра сдать. Как только я откладываю перо на пергамент, Малфой усаживается на стул рядом со мной. Вдруг мое сердце начинает бешено колотиться… я чувствую себя такой виноватой в его присутствии. Если я ему все же скажу? Я знаю, что не имею на это права, но…

– Эй, жирная, – улыбается он.

Я хмуро смотрю в ответ.

– Тебе стоит различать разницу между «жирной» и «беременной», Блонди. А то я сяду на тебя, – угрожаю я.

– Пожалуйста, не надо, мне еще очень дороги мои ноги, – говорит он, и я бью его по руке.

– Кто-то в не настроении, — отмечает он, потирая руку. – За сегодняшний день я уже второй парень, которого ты ударила, а на часах только одиннадцать утра.

– Джеймс получил по заслугам, – хмуро отвечаю я.

– Если ты так утверждаешь, – Малфой пожимает плечами. – Я думал, тебе не нравится Лаура, учитывая, как жестоко она проболталась о Кифере.

– Что еще за «Кифер»? – спрашиваю я.

– Кифер! – говорит он, указывая на мой живот. – Ребенок!

– Этого ребенка не будут звать Кифером! – восклицаю я громко, заработав тем самым грозный взгляд от библиотекаря.

– Кифер – достаточно оригинальное имя, Уизли, ты должна это признать, – улыбается он.

– Кифер Уизли… нет, определенно нет, – отвечаю я.

– А как насчет Кифера Малфоя?

– Это еще хуже, – смеюсь я.

– Отлично, а у тебя какие тогда предложения?

Я качаю головой.

– Малфой… Знаешь, я даже не уверена, что оставлю его, – тихо произношу я.

– Я знаю, – с сожалением говорит он. – Но… если ты только захочешь… Я буду рядом, если ты все же решишься.

Это совсем не то, что сказал твой отец.

– Я просто ужасно растеряна, – признаю я. – И я не знаю, что делать.

Малфой опирается подбородком на скрещенные руки и тяжело вздыхает, от чего его светлые волосы слегка блестят. Я начинаю писать свое сочинение по Древним рунам, а Малфой продолжает сидеть рядом. Я почти хочу, чтобы он ушел, ведь чем дольше он находится рядом со мной, тем сильнее мое желание рассказать ему о Дом и Марке.

Спустя некоторое время он достает учебники из сумки и приступает к домашней работе. Это не является чем-то выходящим за пределы понимания. После того, как мы решили быть друзьями, а не врагами, мы, как правило, встречаемся в библиотеке, чтобы заниматься вместе. Мы действительно не планировали этого, но как-то оно все вышло само собой. Я помогаю ему с Трансфигурацией (в которой он полный ноль), а он мне с Чарами (хотя я вовсе в этом не нуждаюсь: я ведь дочь Гермионы Уизли, в конце концов).

– Мне, наверное, стоит найти Дом, – шепчет он где-то через час.

Я киваю, стараясь стереть виноватое выражение с моего лица. Он собирает вещи и хлопает меня по плечу, прежде чем уйти из библиотеки. Небольшой стон, вырывается у меня, и я начинаю равномерно биться головой о стол.

– Ты в порядке? – слышу я робкий, но чопорной голос позади меня.

Я медленно поднимаю голову и оборачиваюсь, чтобы посмотреть кто там. Это Джон Лоусон, или «Библиотечный человек», и он выглядит достаточно взволнованным. Я не могу его за это винить. Ведь любой, кто увидел бы меня сейчас, усомнился бы в моем психическом состоянии. Он стоит там, крепко держа учебник, в наглухо застегнутой рубашке и отлично завязанном желтом галстуке. Светлые волосы слегка топорщатся в стороны, открывая ровный пробор, а квадратные очки сползли на его большой острый нос, а еще он очень быстро моргает. Это самый печальный день в моей жизни, ведь Библиотечный человек спросил все ли у меня в порядке.

– Ах, да, – заверяю я его, – я в порядке.

Он поправляет очки и снова моргает.

– Ты… ты бьешься головой о стол, – говорит он, словно думает, что я этого не заметила.

– Ага, – отвечаю я. – Я просто задумалась.

Он поднимает брови и вместо того, чтобы успокоиться, похоже, начинает еще больше переживать.

– Может быть, тот парень со Слизерина тебя чем-то огорчил? – спрашивает он.

Теперь моя очередь поднимать брови. Кто этот парень на самом деле? Неужели он жил последние несколько месяцев на необитаемом острове? Конечно, он просто обязан знать, что я беременна от этого «парня со Слизерина».

– Нет, – отвечаю я. – Это был всего лишь Малфой.

– Я видел, как ты его ударила, – говорит Библиотечный человек, – я просто подумал…

– Нет же, я просто пошутила, – говорю я. Похоже, у этого парня серьезные проблемы.

– Я вижу, – кивает он. – Это хорошо. Но мне интересно, не могла бы ты мне помочь?

Я киваю ему на стул рядом со мной, и он неохотно и очень неуклюже усаживается на него. Он пристально вглядывается в свою книгу и нервно заламывает руки.

– Что я могу для тебя сделать? – спрашиваю я.

– Н-ну… Мне было интересно, твоя кузина пока без парня? – быстро произносит он.

Я удивленно поднимаю брови. Как Дом умудряется на этой земле отхватить так много парней? (Ах да, в ней же течет кровь вейлы, наверное, в этом вся причина).

– Ты имеешь в виду Дом? Ну, она на самом деле занята, – говорю я. И в самом деле сейчас у нее двое парней, может она захочет себе и третьего?

– Нет, не ее, – отвечает он.

– Ох… Лили? – спрашиваю я, думая, что Лили слишком молода для него, он все же семикурсник.

– Н-нет.

– Рокси?

– Нет…

– Джеймс?..

– Это другая твоя кузина. С рыжими волосами.

– Определенно, это сужает круг поисков.

– Ты же не имеешь в виду… Молли? – спрашиваю я в таком шоке, что даже не могу скрыть свое удивление.

Его глаза загораются, и он кивает, отчаянно краснея. Я даже не знаю, почему сразу не подумала о ней, наверное, я всегда воспринимала детей Перси, как нечто совершенно бесполое и непонятное. Ведь я знаю Молли уйму лет, но даже не могла себе вообразить, что существуют на свете люди, которые могут ей симпатизировать. Я даже не люблю ее, хоть мы и родственники. Она самый раздражающий человек в мире.

– Конечно, это она! – я ничего не могу с собой поделать, чтобы не хмыкнуть. И я прикладываю просто титанические усилия, чтобы не спросить: «А почему она?».

– Великолепная, – нервно улыбается он.

Только тот, кто влюблен в Молли, может произнести слово «великолепно» как нечто совершенно невообразимое. Затем он коротко кивает мне и возвращается к своему столу в углу библиотеки, где, как мне кажется, он и родился. Это, наверное, было самым странным событием, которое когда-либо случалось со мной в библиотеке.

Я собираю свои вещи, с ужасом думая, а не найдется ли еще кто-нибудь, кто захочет поинтересоваться у меня, а не встречаются ли с кем-то мои кузины. Мне надоело быть свахой. Должна ли я выглядеть доброй и располагающей? Потому что, честно говоря, я вовсе не такой человек. Я покидаю библиотеку в довольно странном состоянии, хотя у меня не сделана даже половина домашней работы. Я сталкиваюсь с Дом по пути в Большой зал, направляясь обедать. Она улыбается и машет мне, так что у меня исчезают последние мысли о том, что я смогу сбежать, а она этого даже не заметит.

– Где ты была весь день? – небрежно спрашивает она, словно и не изменяет своему парню с Марком Меттьюзом.

– Вязала! – восклицаю я, а она одаривает меня таким взглядом, словно сомневается в моем психическом здоровье.

– Ты… вязала, – произносит Дом, приподняв брови.

– Нет, – отвечаю я, и мой голос звучит на октаву выше, чем обычно. – Просто… я забыла… Мне нужно кое-куда идти.

Я срываюсь в противоположном направлении в сторону выхода из замка. Я решила, что лучше мне будет сходить прогуляться по территории. Я начинаю спускаться в сторону хижины Хагрида, но если честно, мне абсолютно ни с кем не хочется разговаривать. Мне просто необходимо время, чтобы разобраться в этом запутанном любовном треугольнике – Доминик/Марк/Малфой. Но ведь это же не мое дело, верно? Это Дом предстоит выбирать между ними. Я могу же жить, как и жила, словно ничего и не слышала. И тогда, лет через двадцать, я и правда забуду обо всем, что произошло. Определенно, это великолепный план.

Есть одно место, где я люблю сидеть и думать – мемориальный обелиск. Он представляет собой массивную статую феникса, и был воздвигнут на берегу озера после окончания Второй магической войны. На нем выбиты имена всех, кто погиб во времена первой и второй войн. Я подхожу к статуе, которая взмывает вверх на высоту около тридцати футов, и провожу по именам пальцами, пока не нахожу имя «Фред Уизли». Я сажусь перед статуей и сворачиваюсь калачиком, чтобы согреться. Под именем Фреда находятся имена «Ремус Дж. Люпин» и «Нимфадора Тонкс-Люпин» – родители Тедди. И в самом низу, словно подчеркивая все жертвы войны, стоит всего одно имя «Гарри Джеймс Поттер – Мальчик, который спас». Гарри всегда ненавидел тот факт, что его имя появилось на обелиске. Он настаивал на том, что он не победил Волдеморта, и что того поразил собственный эгоизм и ненависть. Этот человек слишком приуменьшает свои заслуги. Мне кажется, что ему обязательно нужна помощь психотерапевта.

Я не знаю, сколько времени провела, смотря на статую и читая множество имен, которые золотом горят на камне. Я довольно часто сюда прихожу, и знаю практически наизусть, в каком порядке выбиты имена. Я всегда улыбаюсь, когда читаю «Добби, домовой эльф», потому что прекрасно помню, сколько пришлось вытерпеть маме, папе и дяде Гарри, чтобы настоять на указании имени Добби в списках жертв войны. Мне кажется, это справедливо. Домовые эльфы такие же живые существа, как и мы. Его имя появилось на обелиске всего несколько лет назад.

Я настолько очарована статуей, что совершенно не замечаю, как кто-то садится рядом со мной.

– Ты еще не замерзла, чтобы продолжать здесь находиться? – спрашивает Марк.

Я смотрю на него, слегка прищурившись, и вновь перевожу взгляд на обелиск.

– Разве я сделал, что-то не так? – непонимающе спрашивает он.

– Ты прекрасно знаешь, что сделал, – спокойно отвечаю я.

– Эм, извини Роза, но я что-то не пойму, – произносит он.

– Я просто не могу поверить, что ты отрицал это, – шепчу я, горько усмехаясь.

– Отрицал что? Я не имею ни малейшего…

– Ты и Дом! – восклицаю я. – Вот, что я имею в виду!

Глаза Марка расширяются. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же его закрывает.

– Она тебе сказала?

– Нет, – отвечаю я. – Я услышала это от тебя. Теперь мне понятно, почему ты так старался, чтобы помирить меня с Малфоем.

– Роззи, вовсе не поэтому…

– Пару месяцев назад, узнав об этом, я бы страшно обрадовалась, – со стыдом сознаюсь я, – но сейчас мне противно находится в вашем с Дом обществе! Малфой хороший парень и он любит Дом… что он сделал тебе такого? Что он сделал, чтобы все это заслужить?

Марку хватает совести не смотреть мне в глаза и даже устыдиться. Он устремляет взгляд на мемориальный обелиск.

– Я не хочу, ни в коем случает, так поступать с Малфоем, – говорит он серьезно. – Просто я всегда любил Дом, понимаешь? И она счастлива со мной… она не должна страдать, находясь рядом с ним.

– Я не думаю, что ты можешь за них решать! – яростно говорю я. – Почему ты решил вмешаться в их отношения?

Да, чья бы корова мычала, ведь на Новый год я целовалась с Малфоем. Но ведь ничего не было. Это был экспромт, мы поддались ностальгии прошлого. И вовсе у нас не было каких-то планов или еще чего-нибудь. Я до сих пор считаю себя высокоморальной личностью.

– Я просил Дом рассказать все ему, – говорит Марк, – но она говорит, что не хочет причинять ему боль.

– Думаю, ему станет только больнее, если все будет продолжаться дальше? – давлю я. – Он имеет право знать. Ты делаешь из него дурака. Он мой друг…

– Пожалуйста, – усмехается Марк. – Не надо говорить «друг», ведь Малфой тебе далеко не друг.

– И что это должно значить? – негодующе спрашиваю я.

– Это значит, что хоть вы с Малфоем и утверждаете, что между вами только дружба, но вам никуда не деться от факта, что ты носишь его ребенка, Роззи. Между вами всегда будет связь. И именно поэтому у Дом и Малфоя никогда не будет прав друг на друга.

Я поднимаюсь с земли (а для беременных – это просто подвиг) и стремительно ухожу в сторону замка, игнорируя зовущего меня Марка. Это просто ужасный момент, чтобы застать еще и Хью, курящего со своими друзьями. Ужасное время. Но он продолжает курить, стараясь выглядеть значимее, чем есть на самом деле. Я подхожу к нему и хватаю его за вновь проколотое ухо.

– ХЬЮГО! – кричу я.

Он выглядит совершенно подавленным и испуганным.

– Отработка всем, – восклицаю я, взмахом палочки потушив сигареты. – И я все расскажу маме.

Глаза Хью расширяются, но он не хочет терять лицо перед своими друзьями.

– Серьезно, Роза, ты не скажешь маме, – говорит он себе под нос, так чтобы слышала только я. – Ты просто не можешь. Она же убьет меня.

– Хорошо! Ты просто идиот!

– Ай, да отцепись ты от бедного Психо, – говорит один из друзей Хью. Это толстый парень с розовыми волосами и выбитым передним зубом… ну, просто милашка. И это его «Психо», видимо, относится к моему брату. Что случилось с маленьким Хью, который так любил играть в квиддич с папой и сидеть у мамы на коленях, в то время как та гладила его по волосам. Когда это Хью стал черноволосым и увешанным пирсингом «Психо»?

– Теперь все расходитесь по своим гостиным, – восклицаю я.

Затем, я неожиданно замечаю мелкого рейвенкловца, стоящего позади ребят. Он единственный, кто сохранил свой натуральный цвет волос – это Луи.

– Ты так просто не уйдешь! – кричу я, когда замечаю, как он делает маленький шаг в сторону.

– Я не курю! – настаивает он. – Я просто…

– Что тогда это? – спрашиваю я, указывая на выделяющийся сквозь ткань форменных брюк прямоугольный коробок. – Немедленно выверни карманы.

Он медленно вытягивает из карманов пачку сигарет, несколько навозных бомб и волшебную палочку. Луи всегда был таким тихим и спокойным. Что происходит с этими мальчишками Уизли, которым всего четырнадцать лет?

– Они не мои, – быстро произносит он. – Пожалуйста, не говори Дом. Она меня выпорет!

– Тебе просто повезло, что я не переживаю о тебе, Луи Уизли! – восклицаю я, и он выглядит достаточно напуганным моими словами. Я отбираю сигареты и навозные бомбы, и приказываю ему вернуться в гостиную Рейвенкло. Затем нацеливаю свою волшебную палочку на остальных, вынуждая их тоже вернуться в замок.

– Акцио сигареты! – восклицаю я, и пять пачек маггловских сигарет оказываются в моих руках, ребята грозно на меня поглядывают, но никому не хватает смелости возразить.

– Ничего себе, я даже рад, что ты не поймала меня за курением на третьем курсе, – слышу я голос за спиной. – Ты жесткая задница.

Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на ухмыляющегося мне Малфоя, который просто в восторге от устроенного мною шоу.

– Мой брат такой э-э-э…

– Засранец? Да, мы все такие были в его возрасте. Он, наверное, когда-нибудь повзрослеет… годам к двадцати, возможно, – пожимает плечами Малфой.

– По крайней мере, ты никогда не выкрашивал себе волосы в черный цвет и не прокалывал губу! – бросаю я, вновь направляясь к школе.

– Я бы никогда не решился покрасить их, – говорит он, проводя рукою по волосам. – И откуда тебе известно, что я никогда не делал себе пирсинга?

Я смотрю на него и удивленно приподнимаю брови.

– У тебя есть пирсинг?

– Конечно, но обычно это место я не демонстрируют общественности, – помигивает он мне.

– О, Мерлин, это отвратительно! – восклицаю я, всем своим видом демонстрируя отвращение.

– О, мисс Уизли, какие у вас пошлые мысли, – смеется он. – Нет, он не там. Но я и не сомневался, что это первое место, о котором ты подумаешь.

Я ужасно краснею, а он просто смеется надо мной и дружески обнимает за плечи.

– Так… И где же ты сделал пирсинг? – спрашиваю я, хотя и не до конца уверена, что хочу узнать ответ.

– Ну… мы с Алом на нашем третьем курсе решили, что нам просто необходимо совершить что-то мятежное, вот мы и остановились на пирсинге, – говорит он ухмыляясь. – Поэтому мы договорились, что если один из нас на это решиться, то и второй тоже сделает пирсинг на том же самом месте.

– Так у Ала тоже есть пирсинг? – спрашиваю я в немом изумлении. – А тетя Джинни знает об этом?

– Сомневаюсь, – отвечает Малфой. – Вряд ли он пойдет просто так демонстрировать своей матери соски.

– Подожди… так у тебя тоже соски проколоты? – вскрикиваю я.

– Сосок, один, – говорит Малфой, подняв палец. – Прокалывать оба было бы просто глупо.

Я и правда не знаю, что сказать на это. Мне казалось, что я должна была бы заметить проколотый сосок Малфоя… но опять же, может, он снял серьгу в ту ночь…

Ладно, просто все это странно. Я действительно не хочу об этом думать.

– Да вы просто слизеринские сумасшедшие, – вздыхаю я, качая головой.

– Ой, да ладно, ты ведь тоже должна была сделать хоть что-нибудь за компанию? – ухмыляется он.

– Могу с уверенностью сказать, что единственно, что у меня проколото – это мои уши! – восклицаю я.

– Ага… но тем не менее, ты закрылась в теплицах Гербологии и носила самодельный значок, – отвечает он.

— Это была уважительная причина! С.П.Е.Р.М! Сообщество по единым решениям для мандрагоры!

Мы подходим к двери в замок, и Малфой открывает ее, пропуская меня вперед. В это время из Большого зала выходит Дом в компании Джеймса и Ала. О черт, как неудобно получилось. Она подходит к нам и обнимает Малфоя за талию. Что за маленькая двуличная…

– Где ты был весь день? – спрашивает она Малфоя.

– Везде, – загадочно пожимает он плечами. Дом приподнимает брови, и даже я заинтригована. – Не надо так удивляться, мои подозрительные дамы, все совершенно законно. Мне надо сейчас идти: много дел.

Он подмигивает мне и целует Дом в щеку, прежде чем отправиться в сторону слизеринских подземелий. Дом действительно удивлена, и поворачивается ко мне.

– Он постоянно исчезает куда-то, – произносит Дом, – особенно, в выходные дни. Я не знаю, куда он отправляется. Я даже у Джеймса брала карту, чтобы посмотреть, но он словно исчезает с нее… Так как там твое вязание? – спрашивает она, делая шаг в сторону.

– О, ты знаешь… потихоньку, – глупо отвечаю я. – Эм, Дом, мне кажется, нам надо поговорить.

– Это так уж срочно? Мне просто надо еще сочинение по Трансфигурации и Зельям писать, не говоря о Гербологии…

– Я знаю о вас с Марком.