Твой Авалон (гет)

Лорд Волдеморт редко появлялся на публике. Но когда появлялся, это превращалось в настоящее событие. Авроры вставали на дыбы, сторонники ликовали, среднестатистические волшебники получали повод посплетничать, а противники напряженно гадали, чего еще ожидать от хитроумного Лорда.

Гермиона и сама не вполне предполагала подобное. Кто бы мог подумать, что она, Гермиона Грейнджер, будет гордо носить маску приспешницы Лорда Волдеморта? А сам названный Лорд позаимствует у магглов идею пресс-конференций? Ирония судьбы.

Волшебница одернула себя. Она уже много лет была не Грейнджер, а Риддл. Да и сам Лорд Волдеморт даже и не думал мелочиться на детские жестокие игры наподобие черных меток над домами. Пожалуй, единственным отголоском нездорового прошлого оставалось противостояние с Дамблдором. Который сам, надо сказать, не явился на нынешнее открытое собрание. Зато среди толпы Гермиона заметила бывших гриффиндорцев. Вэнс, Люпин, Вуд – все они находились здесь. Но никто не мог использовать магию внутри большого зала, даже явись сюда весь аврорат.

Гермиона повернула голову к мужу. Лорд Волдеморт, выступающий перед широкой общественностью... Вот бы Гарри посмеялся! Не хватало только кинокамер, софитов и диктофонов! А еще лучше – прямой трансляции по маггловским каналам телевидения. Всеобщий переполох и боевая готовность гарантированы!

Волшебница откинулась на спинку мягкого кресла, продолжая наблюдать за мужем, сидящим на сцене. Со всех сторон и в самом зале находились его соратники, среди которых была и она сама. Если бы кто-то посмел… впрочем, кто бы посмел?

Гермиона спиной ощущала всеобщее волнение. Зал был светлый и просторный – благодаря магии, – но воздух словно уплотнился, проявился тяжелой завесой острого интереса и нескрываемых эмоций.

Сам же Лорд Волдеморт был спокоен, как удав. Да уж, как Шеша, вырвавшийся за добычей на волю. Что-то изменилось в Томе после встречи с легендарными личностями прошлого. Он стал не то чтобы серьезнее, скорее, начал походить на хищника, готового к одному смертельному прыжку, знающего, что второго шанса не будет.

Действительно ли муж встретил Моргану и Вивиану? То, что встретил – кого-то, – Гермиона не сомневалась, но являлись ли они теми самыми реальными волшебницами? Или же представляли собой, подобно портретам, своего рода программу-имитацию, остаточный слепок с личности, чья душа давно ушла в духовное царство? В то же время в определенных источниках говорилось, что некоторые великие оставались между мирами в качестве проводников. Но то был миф, непроверяемый эмпирически. Кто знал, тот не говорил. А кто говорил – не знал.

Том детально рассказывал о новой финансовой системе, призывая воспользоваться появившимися свободами. Подробно объяснил ее преимущества, выгоду и перспективы. Разумеется, он напрямую не называл своим первый альтернативный Гринготтсу банк, но намекал, на взгляд жены, даже слишком открыто.

Гермиона оторвалась от размышлений об Авалоне, поправила маску на лице, вновь прислушиваясь к словам мужа. Они почему-то удивили ее. Но она быстро отругала саму себя. Не стыдно? Разве Том когда-нибудь давал повод сомневаться?

– Сейчас самое время протестовать громко и открыто. Благодаря инициативам нового министра нам дана возможность вздохнуть свободно, и мы должны воспользоваться ей в полную силу! Каждый из вас, кто поддерживал наше движение, тайно или явно сочувствовал ему, получил шанс, которым обязан воспользоваться. Неразумно ждать дальнейшие инициативы сверху. Волшебникам давно пора перестать быть покорным скотом, ведомым неизвестно кем непонятно куда. Мы призываем к тому, чтобы каждый из вас пришел к общественному самосознанию. Вы часть волшебного мира, без вас он ничто, его законы предназначены для вас. Осознайте себя творцами истории и своей собственной жизни! Юридическая система должна стать нашей первой мишенью. Вы спросите, разве не действует уже созданное законодательство? Да, оно действуют, подменяя буквой закона его дух. Мы должны отойти от общества законности, поглощающего самого себя своим формализмом и беспощадностью. Общество закона – это то, что нес маггловский фашизм и Гринделвальд. Наше общество должно стать обществом права, существуя для каждого отдельного волшебника. Только так оно сможет выжить. Только так волшебный мир встанет с колен на арене мировой истории. Он уникален, и мы обязаны укреплять и защищать его. И это зависит от каждого из вас!

Как же он был умен, ее Том. Однако идея о превосходстве магов так и не покинула его. Но теперь интерес Лорда Волдеморта распространялся на весь волшебный мир с целью сохранить его уникальную культуру. Да, вопрос с магглорожденными предстояло решать. И Гермиона больше всего волновалась именно из-за него. Но ее Том и вправду был умен.

О, сколько вопросов. Жадных, перебивающих друг друга, нетерпеливых. Но это радовало – люди серьезно восприняли слова Лорда. Совершенно разные люди, из разных слоев общества и даже из разных уголков Земли. Волшебница с интересом слушала ответы мужа, затем того сменил Абраксас, а потом Эйвери, который насмешил зал. Пресс-конференция подходила к концу. Кажется, все прошло успешно…

Не успела Гермиона облегченно вздохнуть, как двери с треском распахнулись, и на пороге появился не кто иной, как Дэверелл Гэджеон. Начальник аврората хищно осмотрел зал, в котором повисла мертвая тишина, и самодовольно заявил:

– Вот ты и попался, Лорд! Хотя здесь и нельзя использовать магию, зато снаружи можно. Никто не уйдет без разрешения авроров!

Все выглядело нереально, даже в какой-то степени комично. Гермиона едва не рассмеялась, несмотря на всю серьезность момента. Как жалко смотрелся министерский чинуша среди огромной толпы людей, уставших от вечных запретов! Будто карикатура из дурного маггловского боевика.

Но все же ей стало не по себе.

– Спокойствие! – раздался в ответ громкий и уверенный голос Тома. – Все уйдут легко и организованно.

Но это был, похоже, единственный момент, когда слова Лорда проигнорировали. «Рыцари», стоящие у дверей, едва сдержали порыв волшебников выбежать из зала и вступить с аврорами в открытую потасовку.

– Лучше уходи отсюда, министерская шавка!

– Иди-иди сюда, тогда Азкабан тебе покажется курортом!

Отбросив волнение, волшебница пробралась через негодующую толпу к трибуне. Зал бушевал, несмотря на призывы организаторов. Разумеется, не все жаждали подраться с аврорами, многие просто откровенно боялись, но их можно было понять.

Лицо мужа скрывалось за маской, но Гермиона видела по жестам и позе его гнев. Тронула за плечо. Том обернулся и, увидев жену, процедил:

– Дамблдор!

Что? Она в первый момент не поняла. Но потом до нее дошло, неотвратимо и жутко. Не может быть! Дамблдор натравил на них Гэджеона?

– Активируй порталы, – нахмурившись, предложила она. – Мы прикроем, пока ты снимешь защиту.

– Не получается, я уже проверял, – в ответ чуть ли не прорычал Том. – Этот шут заблокировал министерскую магию, которой были активированы порталы, и поставил антиаппарационные барьеры!

– Что, не получается сбежать?! – издевательский крик Гэджеона перекрыл шум толпы. – И не получится, Лорд Волдеморт! Или, лучше сказать, Том Марволо Риддл?!

В зале вновь воцарилась тишина – Гермиона почувствовала, как она падает на нее, словно могильная плита, давя, окутывая ледяным холодом.

Том первым пришел в себя. И волшебница ощутила в нем холодную ярость, которую наследник Слизерина испытывал только в те моменты, когда он был готов убить, уничтожить, стереть с лица земли. Когда в нем просыпался отголосок несбывшегося.

– У выхода – приготовьтесь блокировать атаку авроров, сейчас защита будет снята, – четко приказал он в маго-рацию. – Группа Рудольфуса, быстро на помощь. Остальным следить за окнами и быть готовыми к перемещению. Никому не выходить за пределы зала и никого не впускать!

Гермиона удивленно смотрела на мужа. Она сама бы приняла открытый бой – разумеется, без летальных исходов, – чтоб не повадно было. Но, видимо, Том посчитал эту идею не самой удачной.

– Здесь слишком много народа, – тихо ответил он на невысказанные сомнения. – Мне понадобится твоя помощь.

– В чем?

– Если министерская магия блокируется и порталами не воспользоваться, то превратим своими силами весь зал в портал, – заметив изумленный взгляд жены, пояснил: – Имеется в виду, пол.

С ума сошел?! Невероятно… Нужна нечеловеческая концентрация…

– Сейчас не время для дискуссий, – категорично заявил Том и приказал: – Отправляйся в конец зала, представляй поляну перед Хогвартсом. Это лучшее место, чтобы точно проложить пространственный канал. Когда я дам сигнал рукой, действуем.

В это время зал уже не молчал, даже самые робкие вскочили с мест, яростно обсуждая, мог ли Волдеморт в действительности быть работником министерства. Кто-то призывал Лорда опровергнуть наглое заявление, кто-то – кажется, как раз таки гриффиндорцы, – орал, что это правда. Гермиона едва протиснулась сквозь толпу и чуть ли не прокричала на ухо Рудольфусу, чтобы он прикрывал персонально ее.

Лорд Волдеморт холодно проигнорировал инсинуацию начальника аврората, которого вышвырнули из зала безо всякой магии, за шкирку, как нашкодившего сфинкса. Махнул рукой.

– Portus! – выкрикнула Гермиона, направляя палочку в центр зала.

Сосредоточившись, она почти не слышала сильный голос мужа, прозвучавший как из иного мира.

Синий свет охватил пол будто морской волной. Зал замерцал, и никто не успел и слова сказать, когда почувствовался резкий толчок в солнечном сплетении.

Они были у Хогвартса. Уже смеркалось, стоял конец ноября, меньше месяца осталось до самой долгой ночи в году. Гермиона, приковав взгляд к величественному замку, практически не видела толпы волшебников, столь необычным образом перемещенных из зала – интересно, само здание осталось цело?

– Прощу прощения за вынужденный фокус, дамы и господа. Все оставшиеся вопросы пишите в редакцию «Новой Эры». Отсюда уже можно аппарировать, – сухо и кратко пояснил Том.

Он не казался уставшим, но однозначно был недоволен. Да, чему уж тут радоваться…

Некоторые еще пребывали в шоке от невиданного «фокуса», другие шустро последовали совету. А «рыцари» дружно провозгласили славу магическим талантам Лорда Волдеморта. Кто бы сомневался.

Гермиона подошла к Тому, прикоснулась к руке. Тот даже не обернулся. Молча смотрел на Хогвартс.

– Ну все, это уже предел, – наконец услышала она шепот мужа.

Неужели Дамблдор действительно решил действовать иным путем? А вовсе не согласился пойти на разумные уступки, как казалось после первого этапа заседаний Совета Конфедерации?

Страшно. Да, и за Дамблдора, и еще больше – за Тома. И за саму себя.

– Пойдем домой, дорогой. Там все обсудим.

– Уже и так понятно, что это – война. И мы вынуждены в ней участвовать, – тихо отозвался он. В следующий момент от его задумчивости не осталось и следа, и Лорд Волдеморт решительно произнес: – Это их выбор.

С тяжелым сердцем Гермиона аппарировала вслед за мужем в замок Певерелл. Не успели они выйти из комнаты, открытой для пространственных перемещений, как перед ними возник патронус Лестрейнджа.

Красивый леопард стрелой пронесся вокруг Риддлов.

– Мой Лорд, важные новости из маггловского мира. Президента Кеннеди убили.

* * *

– Никто подмены не обнаружил? – деловито осведомился Риддл. – Ты уж думай, в кого оборачиваться. Еще бы выбрал самого Джонсона![1]

– Не мешало бы, вот только он сбежал из Далласа, – фыркнул Эйвери, но, нарвавшись на предупреждающее покашливание Тома, прибавил: – Не впервой, мой Лорд. Да и тут такая толпа с этими так называемыми пресс-конференциями. С обвиняемым, надо же. Не к добру это.

Катастрофа нависла тяжелым облаком над страной, она душила всех, сковывая сердца страхом и отнимая надежду. Словно олицетворенная тьма поджидала рядом очередную жертву. В этом маггловском вертепе Риддла почти что тошнило. Но дело было слишком серьезным, чтобы поручить его кому-то другому.

– Скоро твое зелье заканчивает действие, – сухо заметил он. – Поспешим.

– Мы еще вернемся в Даллас? – прибавив шагу, поинтересовался Эйвери.

– Для чего? Мы выяснили, что маги в этом деле не замешаны.

Это было единственное, что радовало. Очень радовало.

– Слава Мерлину, Моргане и Салазару!

– Вот она-то тут совсем ни при чем, – бросил Том и, стараясь изобразить насмешку, прибавил: – Неужели ты жаждешь справедливости?

– Ты издеваешься, мой Лорд? Какая может быть справедливость на скотном дворе?

– Тогда к чему вопросы?

– Понял, исправлюсь, – шустро поддакнул бывший одноклассник.

Натуральные космы Эйвери уже начали проявляться в тот момент, когда волшебники подходили к контрольному пункту полицейского управления.

– Ты говорил, еще есть пять минут! – Риддл наконец вышел из себя.

Что за детский сад! Ну, приятель…

Выругавшись сквозь зубы всеми атрибутами помянутых магов прошлого, Том быстро вытащил палочку. Что б сторонникам Дамблдора так жить! Чуть не попасться на глаза магглам – грубая работа, а разгребать этот завал должен не кто иной, как сам начальник Управления магической безопасности. Позор! Но он-то хотя бы выполнит ее хорошо, а после некоторых авроров… вот так и плодятся мифы.

Трюк был стандартным, прописанным в самолично Томом же составленной инструкции для «Вальпургиевых рыцарей». Но делать все приходилось быстро и невербально. Себе на голову Эйвери накинул платок, который был трансфигурирован в слепок еще не принявшего родные очертания лица, а тот был видоизменен в эластичную маску. Волосы же просто трансфигурировались.

Если бы не было столько народа на этом трагическом фарсе, на который вытащили Освальда,[2] все было бы куда проще. А тут едва успели. Видеокамеры не люди, им память не изменить!

Когда маги прошли через контрольный пункт и покинули тюрьму, Том ругался несколько минут без остановок.

– Думаю, никто не узнает, примени я сейчас Круциатос, – под конец язвительно прошипел он. – Ты как на это смотришь, друг мой?

– Отрицательно. Но я уже наказан этой гадостью на лице, – понуро выдавил Эйвери, с опаской глядя на шефа. – Прошу прощения, мой Лорд. Еще ни на одном задании мне не было так хреново.

Какие нежные пошли оперативники, и не кто-нибудь, а ближний круг.

– Интересно, насколько бы тебе стало «хреново», если бы в деле оказались замешаны маги? – зло бросил Том.

– На прощание и похороны я бы все равно не пошел. С меня хватило.

Похороны президента, намеченные на двадцать пятое ноября. Риддл бы и сам не пошел – слишком противоречивые чувства были связаны с этим ритуальным действом.

– Нужно изменить память нашим донорам, – хмуро заметил Том, заканчивая разговор.

– Может быть, не надо? Все равно в этом хаосе никто не разберется.

Одного уничижительного взгляда хватило, чтобы скисший балагур заткнулся.

Позже, когда операция была полностью завершена, Риддл позволил себе расслабиться и погрузиться в размышления.

Смерть Кеннеди в каком-то смысле могла быть выгодна магическому сообществу. Например, потому что мирному пути борьбы с так называемой коммунистической угрозой пришел конец. Или почти конец. И пока США будут куда более упоенно воплощать свои амбициозно-дебильные планы, маги смогут провернуть важные мероприятия. Кеннеди, помнится, собирался вывести войска из Вьетнама. Интересно, как быстро благие намерения пойдут гиппогрифу под хвост?

Но нет, Риддл поймал себя на том, что не может радоваться смерти президента. И даже не из-за того, что плюсы лишь уравновешивали минусы, а потому что ушел один из тех, кто сумел заслужить уважение даже у врагов. Тех, кто подтвердил важность личности в истории. Долохов сообщил, что Хрущев был в шоке. Настолько, что планировалось транслировать похороны по телевидению – и это не где-нибудь, а в СССР! Да что уж там Хрущев, сотрудники Управления магической безопасности, принимавшие участие в Карибском кризисе, и те были потрясены.

И поэтому Риддл прекрасно понимал настроение Эйвери. Вот только смерть других слишком редко заставляла людей задуматься настолько, чтобы изменить свою собственную жизнь. Как же люди слабы и ничтожны. Они заслужили смерть таких лидеров!

Мир магглов, казалось, стал еще более сумасшедшим. Может быть, и тут сказывались вселенские законы? Чем больше сосредотачивалось разума, а потому и упорядоченности, в мире магов, тем меньше его становилось у магглов. К сожалению, два мира были связаны воедино, потому что делили одну и ту же территорию. Гермиона, правда, считала, что это к счастью.

Закрутившись с делами, Том появился дома уже за полночь. Но завтра был выходной, и Риддл собирался хорошо отоспаться. Гермиона, бледная и расстроенная, повисла у него на шее и долго молча обнимала его. Неужели и вправду верила, что от обнимания вырабатываются эндорфины, гормоны радости? Ох уж эти маггловкие знания! Тем не менее Том особо не возражал, чтобы обнимали и его.

Гермиона наконец отстранилась. Вид у нее был и вправду убитый.

– Дорогой, есть еще новости, – наконец, глубоко вдохнув, начала она. – Это прислали из Министерства.

Легким взмахом палочки Гермиона призвала с серванта пергамент. Сразу же бросилась в глаза большая печать аврората.

– Гэджеон? Мало схлопотал? – со злой усталостью спросил Том, разворачивая свиток.

Мистеру Тому Марволо Риддлу от начальника аврората Деверелла Реджинальда Александра Ланселота Бруно Гэджеона.

– Ты посмотри-ка, он еще и Ланселот! Ну надо же, – скривился Риддл.

– Имена не всегда соответствуют сущности человека, – пожала плечами Гермиона. – Тем комичней они смотрятся.

– Да-да, как там наш Дамблдор? Вульфрик Персиваль… дальше забыл, – иронично подхватил Том.

– Ты лучше читай.

В связи с обвинением по делу номер десять тысяч сто восемь прошу явиться двадцать пятого ноября в десять часов утра для дачи показаний.

Дальше стоял витиеватый росчерк Гэджеона.

Риддл в сердцах отбросил пергамент.

Идиот! Чтоб ему запутаться в бороде Мерлина!

– Неужели этот тролль считает, что сумеет найти доказательства? – Том даже не знал, злиться ему или смеяться.

– Разве что Дамблдор что-то подкинет, – заметила Гермиона. – Он уверен, что ты Лорд Волдеморт.

Волшебник стиснул зубы. Это было весьма вероятно.

– Может быть, поговорить с министром? – предложила жена, но он лишь провел рукой по ее плечу и отрицательно покачал головой.

– Не стоит втягивать в это дело Нобби. Ему как раз нужно держаться в стороне. А уж оставит ли он впоследствии Гэджеона на этом месте или нет…

– Хорошо, у нас достаточно верных людей, способных противостоять действию веритасерума, – согласилась Гермиона, она выглядело устало, но очень юно.

А что, если…

В этот момент с большим подносом появился домовой эльф, и жена потянула Риддла к столу. Тот удержал ее, обняв. Наклонился к уху.

– Я думаю, мы с тобой обойдемся без свидетелей. Разумеется, меня, а потом и тебя будут расспрашивать, где мы были во время пресс-конференции Лорда.

Она вскинула брови.

– Думаю, можно подкинуть модифицированное воспоминание, чем мы занимались в это время, – хитро промурлыкал Том. – Что-нибудь откровенное и шокирующее.

Гермиона аж покраснела.

– Ты хочешь показать меня в обнаженном виде этой своре мужланов?! – она сжала кулачки и попыталась вырваться, но он крепко держал ее.

– А почему бы и нет. Пусть завидуют!

Когда жена перестала сопротивляться, он чмокнул ее в лоб. Гермиона обреченно вздохнула:

– Эту память будут смотреть, как магглы порнографию, если вовремя не забрать из архивов.

Но он лишь рассмеялся и теперь сам повел ее к столу.

Гермиона вновь нахмурилась.

– Но это не отменяет возможные подставы со стороны Дамблдора.

Разумеется, в нем-то совесть не проснется – ради победы любые средства хороши.

Пора уже сказать Гермионе.

Том прожевал бисквит, поймал взгляд жены и заявил:

– Это не отменяет. Зато отменяю я, – и пояснил, видя ее изумление: – Завтра выходной, самое время нанести визит господину директору.

Она чуть не поперхнулась чаем.

– Ты собираешься…

– Всего лишь предложить ему сделку. Так что завтра отоспаться нам с тобой не придется. Сейчас поедим и немедленно отправим сову.

Риддл видел, что Гермионе страшно – чуть ли не до панического ужаса, – но она быстро взяла себя в руки.

– Ты понимаешь, что это означает, Том? – осторожно спросила волшебница.

– Дамблдор сам объявил мне войну – тем, что рассказал Гэджеону, – он пожал плечами. – Я же, можно так сказать, предложу ему мир.

– Своеобразным способом, – прибавила Гермиона. – Но что будет с Хогвартсом? Проблема не в людях, дорогой, а в том, чему они научены.

– Чем именно промыты им мозги – конечно, конечно, – подхватил Риддл. – Вот потому, милая, я все-таки решился на этот шаг. Надеюсь, ты меня поймешь.

Она смотрела на него во все глаза, но он не поддался желанию махнуть рукой на все и пойти на попятную. А хотелось, очень хотелось – не ради дел с директором, на того ему было плевать. Ради их собственной семьи.

– Я нашел для Дамблдора преемника.

* * *

[1] Линдон Бейнс Джонсон – 36-й президент США, принесший присягу в день убийства Кеннеди на борту его самолета.

[2] Ли Харви Освальд – единственный официальный подозреваемый в убийстве Джона Кеннеди, убит через два дня после гибели президента.