Твой Авалон (гет)

— Приходит в себя, — взволнованно прошептал Мерлин, крепко сжимая руку Гермионы.

Том провел ладонью по лбу жены, коснулся бледной щеки и поправил локон, упавший на глаза. Ресницы Гермионы начали подрагивать и, казалось, постепенно возвращался румянец.

— Мерлин, останься с матерью. Мы поговорим с господином Дамблдором.

Риддл встретился глазами со старым магом, который молча стоял у дивана, где лежала потерявшая сознание волшебница. Да, Дамблдор и в самом деле сейчас казался старым. Будто нечто важное ушло в момент потери власти над палочкой, которая полвека преданно служила ему.

Бормоча под нос что-то вроде «скачок сознания», Дамблдор последовал за Томом в кабинет. Сменившая хозяина палочка так и осталась лежать на журнальном столике.

— Прошу, — Риддл жестом пригласил гостя присесть.

Некоторое время оба мага молчали. И Том заставил себя расслабиться, откинувшись на спинку кресла.

— Ваше появление неслучайно, — наконец заметил он, больше утверждая, чем спрашивая.

Дамблдор скрестил пальцы и после некоторой паузы ответил:

— Я хотел предупредить… на всякий случай, чтобы вы не делали глупостей с перемещением куда-либо и кого-либо. Вашу историю, не всю, разумеется, я знаю уже давно.

Он замолчал.

Не хочет делиться источниками информации? Фламель или же хуже — легилименция по отношению к собственной студентке?

— Спасибо, — сдержанно проговорил Том. — Момент и в самом деле судьбоносный.

Дамблдор молча встретил взгляд бывшего ученика.

— Не в курсе, известно ли вам, — заставил себя продолжить тот, — что в ином сценарии на данный момент вы уже… хм… покинули этот мир?

Пожилой маг нахмурился, но тут же взял себя в руки.

— Нет, я этого не знал, — тихо ответил он, поглаживая бороду. — Но, признаюсь, подозревал.

Что это? Сомнения, внутренняя борьба? Тогда, безусловно, стоит ему в этом помочь! И расставить все точки над «i».

Скрипнула дверь, и в просвете появилась голова большой змеи.

— Вс-се в порядке с госпожой, — прошипела она, переводя немигающий, гипнотизирующий взгляд с отца хозяина на крестного его сестры.

Слава Салазару! В какой-то миг он действительно испугался потерять свою жену, хотя и был морально готов к любому варианту событий.

— Спасибо, Нагини, — улыбнувшись, кивнул Том. — Скажи Мерлину, что тут тоже все хорошо.

Любопытно, что рептилии, долго находясь с людьми, привыкали к человеческой мимике. В отличие от него самого, который определял настроение семейных питомцев исключительно по оттенкам вибраций голоса и положению тела.

Змея еще некоторое время смотрела на Дамблдора, затем качнула головой, будто в знак согласия, и бесшумно исчезла в коридоре.

— Мне известно, наверное, уже лет тридцать, если не больше, — сразу же начал Том, — что вы искали Дары Смерти. Некоторое время назад я вновь начал пристально заниматься этим вопросом, и след привел меня к некому Григоровичу. А от него… сами знаете к кому.

— Да, Геллерт сумел отыскать Старшую палочку, — признал Дамблдор с некой грустью, которая коснулась его глаз, обычно столь безмятежно сияющих за очками-полумесяцами. — К сожалению, он так и не нашел остальные Дары. Что я бы, признаться, сейчас предпочел обладанию палочкой.

Вот как? Том подался к бывшему врагу.

— Зачем вам они? Бессмертие? Власть над миром? Как-то абсурдно, не находите?

Недоумение наряду с искренностью в его голосе, видимо, заставили Дамблдора усмехнуться.

— За эти годы ты мог бы меня уже знать лучше, Том. Я сам себе закрыл дорогу к власти, потому что думал, для меня это не тот путь, которым обретается счастье.

— Но тогда почему?

Дамблдор какое-то время молчал.

— Чувство вины — страшное чувство, — осторожно начал он, и было видно, что говорить это ему давалось с трудом. — Оно заставляет раз за разом совершать неадекватные поступки. Человек наказывает сам себя, подсознательно полагая, что в любой аналогичной ситуации поведет себя так же некрасиво. А потому закрывает себе дорогу к развитию, возможность поступить по-иному. Прошлое — это прошлое, а в настоящем главное — осознать свои ошибки и не повторять их. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— О том, что чувство вины — пагубно, в отличие от осознания ошибок, — кратко изложил Риддл, пытаясь понять, к чему тот клонит.

Дамблдор наградил его острым взглядом, кивнул и неторопливо продолжил:

— Я хотел найти кольцо, чтобы избавиться от этого чувства. Сам я был не в силах.

Вот оно что! Значит, тот эпизод, который промелькнул в памяти у Бэгшот, до сих пор преследовал Альбуса.

Уставившись на мага с искренним удивлением, Риддл открыл было рот, но передумал высказывать свои мысли вслух. Раз уж начал, пусть признается сам.

— У каждого из нас есть свои боггарты, — на этот раз Дамблдор уже улыбался, грустно и сдержанно. — Не думаю, что меня можно в этом укорить.

Теперь Том смотрел на него с искренним пониманием. Великий Дамблдор боролся со своими страстями, слабостями и чувством вины. А потому и стал великим, однако так и не сумев одержать верх над самим собой.

Неужели появилось сочувствие к старому манипулятору?

А что, если…

— Значит, вы не будете делать попытки вернуть палочку?

Дамблдор вскинул брови:

— У тебя всегда был немного странный юмор, Том.

— Одержать над человеком верх можно разными путями. Мне бы хотелось получить гарантии, потому что я должен защитить своего сына.

Старый маг улыбнулся и покачал головой:

— При всех изменениях, видимо, твое слизеринство неистребимо. Что ты предлагаешь?

Да, пусть думает, что это вызвано желанием избавиться от конкурента. В конце концов, это мало противоречит действительности. Никто не должен вмешиваться в судьбу Даров Смерти, раз уж они сосредоточились в одних руках.

— Я предлагаю сделку, — невинно улыбнулся Том. — Гарантия забыть про Старшую палочку и оставить в покое моего сына взамен на пару часов владения Воскрешающим камнем.

Глубокие морщины прорезали лоб Дамблдора.

Интересно, какая сторона победит во внутренней борьбе: личные желания или опасения за судьбы мира?

— Ты не нуждаешься в бессмертии. Зачем тебе Дары?

Предсказуемо.

Том фыркнул:

— Почему мне? Глупо игнорировать чужие достижения. Забывать, прятать и бегать от них.

Он поднял руку, демонстрируя фамильное кольцо с черным камнем.

Глаза Дамблдора расширились, и он невольно отклонился назад.

— Значит, тут что-то еще… — задумчиво погладив бороду, прошептал он.

— Как сказала бы моя жена, завершаю гештальт, — в глазах Риддла теперь светились искорки веселья.

Но старому магу, можно было клясться всеми достоинствами Слизерина, оказалось не до смеха.

— Неужели ты отошел от своих индивидуалистических принципов, Том? — все так же тихо пробормотал Дамблдор, заставляя себя отвести взгляд от камня.

— Индивидуализм тут абсолютно ни при чем, — пожал плечами Риддл. — Для самого человека зло невыгодно. И это доказывается совершенно элементарно.

Собеседник жестом попросил его продолжать.

— Самая легкая тактика взаимоотношений, так сказать, зло в чистом виде, — унизить другого, чтобы возвыситься самому. В любой форме, что скандально-уличной, что экономической. Но окружающая среда обладает сопротивлением, потому что другие люди тоже склонны к подобной тактике. А потому ее можно применять лишь до поры до времени. Рано или поздно человек, следуя ей, останется совсем один. Он выкопает вокруг себя такую яму, что его положение на вершине окажется весьма шатким. И вот тогда будет настолько сильный удар в ответ, что мало не покажется. Вот вам доказательство на пальцах, — Том слегка улыбнулся.

Дамблдор какое-то время не отвечал, а затем совершенно неожиданно спросил:

— Ты сочувствуешь мне?

Риддл опустил глаза. Вот ведь, старик, готов при любой возможности залезть под кожу.

— Все может быть. С такой женой и детьми я удивляюсь, что у меня до сих пор нет нимба, — он перевел все в шутку. — Но не думаю, что сейчас подходящее время обсуждать эти вопросы. Так вы согласны?

Дамблдор откинулся в кресле, снял очки, зачем-то протер стекла платком. И молча кивнул.

По мере того, как шли годы, Гермиона начала замечать, что ей становится все легче общаться со своими бывшими друзьями. Когда вся компания доросла до двадцати пяти лет, что-то неуловимо изменилось. Быть может, сказывались родственные узы и внешне молодой вид Риддлов? Но в то же время Гермиона понимала, что стоит на другом уровне, с которого ей уже никогда не вернуться назад. Из молодого поколения лишь Мерлин в полной мере мог понять ее. Но он уже принадлежал не ей, а всему миру, на который оказал не меньшее влияние, чем его отец.

Гермиона нашла глазами Моргану. Та уже переоделась в красивое платье, элегантное, но строгое, отвечающее всему стилю жизни девушки. Как она будет делать доклад после дуэли? Нет, конечно, участие в традиционном турнире на Зимнее солнцестояние — это своего рода вопрос чести, но нужно расставлять приоритеты! Все равно в чарах никто не мог превзойти Мерлина. Даже, наверное, сам Лорд Волдеморт. Недаром в обществе шептались, что великий волшебник древности решил перевоплотиться. И как же просто было поверить в миф!

Миссис Риддл скользнула взглядом по компании. И заметила, что тут оказались практически все Уизли с многочисленной родней. Хотя вот уж кто-кто, а они никак не были связаны с наукой, которой посвятила свою жизнь ее дочь.

— Пожалуйста, занимайте свои места! — громко сказала Моргана, оглядывая большой зал, заставленный стульями.

Гермиона подошла поближе и, пробравшись сквозь ряды, подсела ближе к молодежи.

— Уилл, ты действительно занялся проблемами компьютерных сетей и Интернета? — поинтересовалась Моргана, оглядывая зал и потирая уставшие после дуэли запястья.

— Да, кажется, мы нашли, за что зацепиться, — довольно подтвердил Уилл Грейнджер, подаваясь к волшебнице. — Там магическая формула строится на…

— Не мешай Моргане сосредоточиться на своем докладе, Уилл! — прервала его Джинни. — Мало тебе того, что мне все уши прожужжал?

Гермиона нахмурилась. Когда Уилл и Джинни поженились, волшебница решила, что на роду Грейнджеров было написано связаться с Уизли, только на этот раз сие счастье выпало на долю Уильяма. Но постоянные перебранки в семействе заставляли сомневаться, насколько счастливым вышел брак. Эти двое принадлежали к разным слоям общества не столько в финансовом отношении, сколько в плане интересов, мышления и приоритетов. Неудивительно, что у них до сих пор не было детей. Впрочем, Моргана с Гарри тоже не особо торопились.

Зал постепенно набился до отказа. Здесь были даже маггловские ученые, насколько Гермиона могла судить по их костюмам и любопытным взглядам. Моргана вышла к трибуне. В этот момент рядом уселся Том и, быстро пожав ладонь жены, приготовился слушать доклад дочери.

Девушка улыбнулась публике и приветствовала ее теплыми словами, не забыв коснуться в речи и самого турнира, и общих проблем науки, и современной ситуации в мире. Все-таки как же много она взяла от отца!

— Наше исследование одного из древних магических артефактов привело к множеству открытий в разных областях. Сейчас же я хочу остановиться на самом последнем и, на мой взгляд, невероятно важном как для магического, так и для маггловского мира.

Все-таки они приняли верное решение, как бы Гермиона поначалу ни опасалась. Том, Мерлин и Гарри решили предоставить Моргане возможность изучить совокупную магию Даров Смерти.

Интересно, удастся ли девочке подвести научную базу под свои исследования? Пока на первом месте оказывались прикладные результаты.

— Уже несколько лет назад генетиками было выявлено, какое сочетание генов у человека приводит к магическим способностям, — уверенно продолжала Моргана. — Сейчас же мы получили возможность провести линии в прошлое. Забытая магическая формула, вновь полученная в результате исследования артефакта, позволяет нам выявить у любого человека наличие волшебников в роду. Более того, установить конкретное родство!

В зале после секундной тишины раздался настоящий акустический взрыв! Моргана с легкой улыбкой смотрела на спорящих магов. А потом, магически усилив голос, строго заявила:

— Все вопросы по очереди, дамы и господа!

Гермиона перевела взгляд с дочери на усмехающегося мужа.

— Вот теперь, дорогая жена, от магии не спастись никому, — прошептал он ей на ухо.

— И тебя не смущает то, что у меня в роду нет ни Слизерина, ни даже Хаффлпафф? — поддразнила она.

— Тем меньше шансов появления у тебя авторитарности, — довольно хмыкнул Том. И, поймав ее напоказ возмущенный взгляд, добавил: — Мне вполне хватает тех, кто у тебя есть.

Когда Моргана наконец закончила и вырвалась из жадных рук ученых и политиков, задающих бесконечные вопросы, она подошла к матери. Та радостно обняла девушку:

— Молодец, доченька, я так тобой горжусь!

— Спасибо, мама. А где отец?

— Как всегда, его тотчас же потащили обсуждать возможности влияния твоего открытия на жизнь цивилизации, — усмехнулась Гермиона, указывая рукой в сторону.

Том стоял в окружении магов, которые в своих пестрых мантиях создавали явный контраст с группкой маггловских ученых, все еще косящихся на своих странных коллег с подозрением. Переведя взгляд левее, Гермиона обнаружила сына.

— Пойдем к Мерлину.

Они пробрались через толпу к молодому человеку. Гермиона дотронулась до его плеча. Тот развернулся — и она увидела перед ним красивую блондинку лет двадцати.

Вейла?

Мерлин очаровательно улыбнулся:

— Мама, позволь познакомить тебя с Габриель Дэлакур.

О… Гермиона сглотнула и заставила себя так же широко улыбнуться. Отношения к вейлам у нее поменялось еще в том далеком, почти забытом мире, когда Флер осталась с Биллом, несмотря на последствия его ранений. Но…

— Очень приятно, Габриель, — она протянула руку, и девушка ее горячо пожала в ответ.

— Я так много наслышана о вас, миссис Риддл! — почти не коверкая слова, сообщила она.

— Где ты научилась так хорошо говорить по-английски?

— Долго гостила у моей сестры Флер и ее мужа, — просияв от похвалы, объяснила та. — Вы должны его знать, это Билл Уизли.

— Да, конечно, — подтвердила Гермиона.

— Мама, разреши нам на время покинуть тебя. Я обещал показать Габриель замок, — Мерлин взял руку девушки и, дождавшись кивка, повел ее прочь из зала.

Волшебница озадаченно обернулась к посмеивающейся дочери.

— Что ты хочешь от поэта, мама? Наш Мерлин всегда стремился к прекрасному! Она вейла.

— Я знаю, что вейла, — растерянно проговорила Гермиона, глядя вслед неожиданной паре.

— Они встретились месяца три назад, когда у него наконец появилось время забежать на семейное торжество Билла и Флер, — с улыбкой продолжала Моргана. — Габриель умница. А еще спортсменка, акробатка. Видела бы ты, что она выделывает!

Гермиона кашлянула. Акробатка, значит? Перед глазами невольно всплыли картинки из Камасутры.

Да, кого только не было у них в роду. Одних лишь вейл не хватало! Интересно, как на это посмотрит Том. Впрочем, даже он не сможет остановить сына, если у того действительно все серьезно. Или несерьезно. Главное, результат.

В этот момент сквозь толпу к ним пробрался Гарри.

— Миссис Риддл! Моргана! — Молодой человек был взволнован, на межбровье пролегла глубокая морщина. — Тебе пришло письмо. — Его голос сорвался. — Вчера скончался Дамблдор.

Будто окатили холодной водой.

Невидяще глядя, как Моргана со слезами на глазах прячет лицо на груди у мужа, Гермиона прислушалась к себе. Ей было больно, без сомнения. Дважды видеть смерть одного дорогого человека... Но теперь за этой болью стояло нечто другое. Волшебница знала на собственном опыте, что путь продолжается дальше.

— Свобода — это, пожалуй, одно из самых сложных для определения понятий, друзья мои, — сказал Том, с легкой улыбкой оглядывая приближенный круг «рыцарей». — И в то же время одно из самых легких. Если признавать ее за каждым индивидуумом.

— Ну да, из нас только ты имеешь свободу жить или умереть, — иронично вставил Эйвери. — Все остальные имеют свободу умереть немедленно или когда-нибудь потом.

Вокруг засмеялись, однако смех был с привкусом горечи.

— Не приплетай сюда естественные вещи. Все мы обладаем качествами, которые изначально присущи нашей природе. Смертность тела — лишь одно из них. Вопрос только, когда это произойдет… Но ты представь, что у тебя будет с головой, когда накопится столько воспоминаний, в том числе болезненных, что это просто невозможно станет выносить?

Подобные мысли когда-то тоже мучили Риддла, пока он не узнал, что такое Авалон.

— Так вот почему долгожители или сумасшедшие, или блаженные! — подхватил Эйвери.

А Лестрейндж, попыхивая травяным табаком, прибавил:

— Не порти, как всегда, момент. Мог ли ты тогда, в далекие сороковые, предположить, что наша группа добьется успеха в таком масштабе? Мог ли ты подумать, что магия покорит весь мир?

— Да никто из нас, кроме Тома, не мог, — вступил Розье. — Даже он.

Волшебник кивнул в сторону белого мраморного мавзолея, вокруг которого собралась толпа людей. Кто-то рыдал, другие тихо переговаривались, вспоминая великого мага Альбуса Дамблдора. Именно Гермиона предложила общественности похоронить его у Хогвартса, и Том поддержал, не видя ничего плохого в потакании ее воспоминаниям.

— Ты действительно не боишься, что теперь половину твоей жизни будут занимать похороны? — съязвил Эйвери, пытаясь за шуткой спрятать то, что все еще беспокоило и «рыцарей», и остальную часть волшебного мира — как Риддл посмел скрывать от них магию молодости.

А ведь Том абсолютно честно всем объяснил, что дело во внутреннем развитии человека, без которого такая магия недостижима.

— Если бы я боялся, то уже давно бы оказался там, где сейчас Дамблдор, — в тон другу подхватил Риддл.

И в этот миг все замолчали — над Хогвартсом раздалась песнь феникса.

Пергамент упал из рук.

Пульс крови отдавался болью в голове. Тук-тук…

Гермиона проснулась от настойчивого стука в дверь. Рядом в кровати недовольно завозился Том.

— Мама! Отец!

Волшебница мгновенно вскочила на ноги и подбежала к двери.

— Моргана? Что стряслось?!

Обнимая дочь, Гермиона с удивлением обнаружила следы слез на щеках вечно собранной и сильной девушки.

Том наконец проснулся, и в тот же миг у него в руках была волшебная палочка.

— Альбион и Мариан пропали!

Не может быть. Все это еще не кончилось? Гермиона переглянулась с мужем.

— Как пропали?!

— Вы использовали поисковые чары?

— Гарри уже поднял на уши весь аврорат! — Моргана потянула родителей к выходу. — Кажется, они каким-то образом переместились через международную каминную сеть.

Быстро трансфигурировав ночную рубашку во что-то более официальное, Гермиона поспешно направилась вслед за мужем и дочерью.

— Том, неужели ты проворонил кого-то из… хм… врагов? — озабоченно проговорила волшебница, когда они переместились в европейский офис. — Или это просто шантаж? Но похитить конкретно наших внуков из дома — на такое способны лишь маги высокого уровня. Думаешь, опять все та же компания?

Воспоминания о холодном подвале, где они оказались с маленьким Мерлином, до сих пор вызывали неприятные мурашки по телу.

Том промолчал, быстро просматривая последние отчеты. И затем покачал головой.

— Нет, я слежу за всеми, ты же знаешь. Но наверняка понимаешь, что идеи мирового господства и антимагическая пропаганда не умирают так просто. Особенно сейчас, когда идеи нашего сына нашли свое воплощение.

Да, необходимая жертва. Кто не готов платить неизбежную цену, тот и не должен вступать в игру.

Но сама мысль о возможной потере внуков леденила душу. Это даже не могло сравниться с болью от прощания с дорогими, но пожившими уже на свете людьми.

Время потерь, путь потерь… они сознательно вступили на него вместе с Томом!

— Но в чем же тогда дело? — прошептала Гермиона, задумчиво глядя на сияющего дракона, появившегося из волшебной палочки мужа.

В этот момент дверь открылась, и в комнату ворвался Гарри, к которому тотчас же бросилась Моргана.

— Они в Казахстане. С кем и как попали — не ясно.

— Вычислили по статистике? — деловито поинтересовался Том, когда вся компания спешно направилась к камину.

— Да, — подтвердил Гарри. — Хотя неизвестно пока, переместились ли они дальше.

В казахском офисе местные авроры, как и следовало ожидать, ничего не прояснили. То ли дети пропали где-то на территории, то ли перемещались дальше уже не по каминной сети.

— Есть шанс, что они недалеко, — Гермиона коснулась плеча мужа. — Давай не думать о самом плохом. Просто переберем все возможности.

Том вздохнул и попросил карту ближайшей территории.

— Если они неподалеку, то должно сработать, — пробормотал он.

Быстро трансфигурировав кинжал, волшебник коснулся лезвием пальца Морганы. На карту упала капля крови, к которой через миг присоединилась кровь Гарри. Том решительно взмахнул палочкой, и Гермиона замерла, с надеждой глядя на пергамент.

В тот миг, когда капли крови, соединившись, запылали, Гермиона уже знала ответ. Байконур! Сегодня отправлялась первая экспедиция людей на Марс! Разумеется, с участием магов.

— Байконур! — эхом ее мыслям воскликнул Том. — Экспедиция!

О, только этого им и не хватало!

— Но для чего там нужны мои дети? — озадаченно проговорила Моргана. — Чтобы мы их никогда не нашли?

Всхлипнув, она уткнулась в плечо мужа.

— Аппарируем в ближайшую точку. Сюда, — Том указал палочкой, и над картой появилась голографическая картина места назначения.

Яркое солнышко, голая степь, маггловский ученый городок неподалеку. Почти что пасторальная картина, если бы там не находился один из самых крупных на Земле космодромов.

Аппарировав, Гермиона почувствовала сильные порывы ветра. Примечательное место, с какой-то дикой неухоженной красотой. И никто не скажет, что ракета готова сорваться ввысь…

Настоящее безумие! Кому могло прийти в голову отправить детишек на Марс?

— Сколько у нас времени? Такие объекты обычно защищены от аппарации, — озабоченно сказал Гарри.

— Мало, — нахмурилась Моргана, взглянув на часы. — До старта двадцать минут.

— Пока с ними свяжешься и объяснишь, в чем дело…

— Ждите здесь, я все сделаю сам, — коротко бросил Том.

В тот же миг он уже был в воздухе, перемещаясь ничуть не медленнее, чем Гарри на метле в свои лучшие моменты на квиддичном поле.

— Мистер Риддл не устает поражать меня, — пробормотал тот, прижимая к себе жену.

Гермиона едва сдержала невеселый смешок. Она все еще помнила те печальные обстоятельства в прошлом мире, когда Гарри обнаружил способность Лорда Волдеморта летать без подручных средств.

— Не будем волноваться раньше времени, — Гермиона погладила дочь по голове. — Если даже ничего не получится, еще есть возможность сделать портключ до стыковки аппарата с основным модулем и межпланетным перелетом.

— Очередной этап в развитии космонавтики? — слабо улыбнулся Гарри.

— Почему бы и нет? — Волшебница похлопала его по плечу. — Лучше расскажите, что нового.

— Да что нового, — пожала плечами Моргана, отстраняясь от мужа. — Я думаю, мы скоро закончим исследования Даров, мама, ты и сама это знаешь. Ну, вот разве что вчера Джинни официально развелась с этим своим египетским игроком.

— Вот как? И что они не поделили? Я понимаю, с Уиллом они просто были совсем разные, но тут…

Моргана слегка смутилась.

— Кажется, она нашла кого-то еще.

Гермиона вздохнула. Все-таки Уизли — это была не судьба, а личный выбор Грейнджеров.

— Хорошо, что Уилл с Орлой счастливы.

— Ну, недаром же она училась на Равенкло, — подтвердила Моргана. — Может понять Уилла. И даже его Косолапсус полюбил Орлу с первого взгляда.

Однако болтовня на посторонние темы слабо отвлекала от тревожных мыслей, и Гермиона приободрила дочку:

— Не бойся, дорогая, все будет хорошо. Ты же знаешь своего отца, он никогда не сдается.

Словно ответом на ее мысли в воздухе появилась знакомая фигура, и Том быстро оказался рядом с семьей.

Моргана радостно закричала, обнимая детей. Но Гермиона сразу же заметила, насколько сердит был муж.

— Держи, — он решительно всунул что-то в руки Гарри.

— Моя мантия-невидимка?! — Глаза аврора полезли на лоб. — Это что получается…

— То, что эти двое оболтусов сбежали сами! — рявкнул Том. — Не задумываясь, что родителям придется поставить на уши весь магический мир!

Гермиона озадаченно уставилась на детишек. Ладно, Мариан девять лет едва исполнилось, но Альбион… Ему уже двенадцать. А быть может, как раз поэтому и понадобились подвиги. Кто бы мог подумать, отправились на Марс! И почти добились успеха!

Волшебница покачала головой. Ну что еще можно было ожидать от такой гремучей смеси? Кровь мародера, Слизерина, ее собственная…

Моргана перевела растерянный взгляд с одного ребенка на другого. Мариан хныкала, уткнувшись в бок матери. А мальчик стоял, потупив глаза.

— Думаю, пора выбираться отсюда, если мы не хотим созерцать исторический взлет, — спокойно заметила Гермиона, стараясь скрыть невольную ухмылку.

— Да, я создам портал, — кивнул Том, наградив ее предупреждающим взглядом. — До Британии слишком далеко. Но, полагаю, Мерлин с семьей уже проснулись, и переживут наш визит. Я отправлял ему патронуса.

Том оказался прав. Дом Фламеля в Женеве, где в настоящий момент обитало семейство молодого Риддла, был уже наполнен жизнеутверждающими звуками музыки и приятными запахами благовоний.

Мерлин, полностью одетый и готовый принять участие в поиске, ожидающе сидел в холле. Габриель суетилась на кухне, и Моргана вызвалась ей помогать. В то время как Том беседовал с сыном, красочно описывая произошедшее, Гермиона попыталась смягчить строгие речи Гарри, отчитывающего детей.

Когда Альбиона с Мариан наконец временно оставили в покое, к ним подбежали кузены. И Гермиона просто не могла не заулыбаться, услышав первый вопрос старшего сына Мерлина, Ллеу:

— Зачем вы это сделали? Есть же так много интересных магических мест, где можно оказаться безо всяких полетов в космос!

Как бы она ни желала быть беспристрастной, но тринадцатилетний Ллеу Том был любимцем Гермионы. Он родился в Британии и учился в Хогвартсе, в отличие от своего брата Николя Мерлина. Пожалуй, именно Ллеу сумел соединить в себе таланты отца и деда. И Гермиона знала, что мальчик далеко пойдет.

Неожиданно она почувствовала руку мужа на плече.

— Не можешь во все это поверить? — с легкой улыбкой поинтересовался Том.

— Да, меня не покидает ощущение эпичности собственного образа, — уже не скрывая веселья, отозвалась она.

— Вся наша жизнь проходит в режиме с обострением[1], — усмехнулся он. — И я думаю, дальше мало что изменится. Едва человечество выйдет в космос, вновь начнутся попытки отбросить нас в прошлое, как бы парадоксально это ни звучало.

Гермиона в раздумьях покачала головой.

— Но все-таки развитие цивилизации означает развитие сознания, так что наша надежда на лучшее имеет под собой основу.

— Ты всегда была оптимисткой, дорогая Леди Озера. Но тут я согласен с тобой.

— Ты когда-нибудь поймешь меня, отец, — улыбался Мерлин, глядя на него с таким выражением лица, что Тому становилось не по себе. — Нет никакой разницы, в каком месте и теле мы находимся. Имеет значение лишь состояние сознания.

— Нам ничего не принадлежит в этом мире, отец. И я не принадлежу вам. Все вокруг — божественное проявление, частью которого являемся мы сами. Принадлежать могут лишь внешние объекты, но мы не внешнее. И в то же время мы одновременно и равны, и несравнимо меньше бога, в чьем грандиозном замысле есть место для сотворчества любого. Если понимать, кому все принадлежит, можно жить в этом теле бесконечно. Но какой же смысл?

Про Мерлина теперь ходили легенды. Его великие деяния, соединившие народы земли, были прописаны в учебниках. Его музыка до сих пор ласкала слух миллионов, а про то, как он скрылся в Гималаях вместе с женой, все еще строили теории.

Том помнил этот разговор, несмотря на века, прошедшие с тех пор. Никто из живущих теперь не знал лично даже младшенькую из их внуков — белокурую вейлу Амаранту. Они все ушли так давно, что Риддл научился их любить без привязанности.

Вместе с Гермионой Том побывал во всех уголках Земли и Внеземелья, где только возможно было оказаться. Волшебница старалась лично участвовать в воспитании молодых поколений Риддлов. Он же писал книги по истории и философии, участвовал под различными именами в общественной деятельности, занимался научными исследованиями. А «Золотой василиск», основанный Томом в честь старого друга Шеши, стал высшей наградой за заслуги в развитии магии.

Дары Смерти после ухода Мерлина и Гарри уже давно отправились на вечный покой на Авалон. И Том постепенно начал работать над тем же самым, что когда-то сделал Фламель: испытаниями для тех, кто будет готов принять дар Философского камня.

Когда Гермиона заявила мужу, что нашла преемницу, новую хозяйку для острова яблок, которая оказалась не кем иным, как потомком и Мерлина, и Морганы, Риддл понял, что теперь он может последовать примеру сына. Наконец Том всецело понимал его.

Во многих магических, околомагических и духовных традициях описывались моменты просветления, проявления радужного тела, финальной медитации, спасения в отшельничестве. И Том знал, что хочет идти дальше, как и его жена. Не может не идти.

Они дождались дня летнего солнцестояния и, выйдя из замка Певерелл, в последний раз посмотрели на стены, которые столько лет служили прибежищем для их любви.

Том поднял волшебную палочку и произнес заклинание, мгновенно скрывшее строение от посторонних глаз. Пусть великий замок ждет своего достойного хозяина.

— Что ж, — улыбнулась Гермиона, беря мужа за руку. — Нас ожидает другой замок, не менее древний.

Том не мог не уловить радость в ее голосе.

Хогвартс, директорский пост в котором Гермиона сдала уже давным-давно, дышал все тем же духом, воплощая собой сокровищницу магических знаний. Он оброс филиалами и пристройками, но самое главное оставалось неизменным. Испокон веков это был оплот магии. Место силы, как сказал бы кто-то. Место, в котором шла неразрывная связь между поколениями волшебников.

Риддлы вошли внутрь школы магии, незамеченные ее нынешними обитателями, и неспешно поднялись на седьмой этаж.

— Можно сказать, тут все началось. Мы завершаем круг, — сияющие глаза Гермионы встретились с его, когда перед ними открылась дверь выручай-комнаты.

Взявшись за руки, они вошли внутрь. Том нисколько не удивился, увидев яблоневый цвет Авалона. И сделал шаг вперед, по направлению туда, где горел яркий белый свет. Безэмоциональная радость, словно фейерверком взорвавшись изнутри, наполнила его существо. Блаженство, которому не было предела.

[1] Режим с обострением — такой динамический закон, при котором одна или несколько моделируемых величин обращается в бесконечность за конечный промежуток времени.