Трое в Тардис, не считая павлина (гет)

Тардис ревела моторами, и к этому звуку примешивались истеричные всхлипы Гермионы. Доктор тяжело вздохнул, отошел от консоли и посмотрел на Гермиону, которая сидела посреди машинного зала и горько рыдала.

— Я виновен в произошедшем не меньше твоего, — выдохнул он, присел рядом и приобнял ее за плечи. Гермиона помотала головой.

— Я обещала, что все будет хорошо. Я обещала, что мы вернемся домой. Я уговорила его оставить Нарциссу в беде и…

— И я тоже делал все это. Тоже уговаривал, утешал, обещал, что все будет хорошо. Гермиона, Тардис поймала направление, она приведет нас к Драко.

Гермиона всхлипнула и робко кивнула.

— И я даю слово, что найду Драко и спасу его. Я поклялся Нарциссе, что с ним все будет хорошо, а теперь клянусь и тебе.

— Знаешь, Доктор, я много думала обо всем, что произошло с нами с тех пор, как мы сели в Тардис: обо всех тех опасностях, с которыми мы столкнулись, обо всех этих ужасах на других планетах. Нам с Драко нужно возвращаться домой. Все эти приключения — это было прекрасно, пока это касалось только нас. Но когда под удар попали мои родители и мать Драко… Прости, но это вышло за границы разумного.

— Гермиона, ты тоже попала под воздействие Шепчущих, нужно просто подождать, пока это прекратится.

— Прости, Доктор, но нет. Я уверена, что приняла это решение сама, без воздействия этих Шепчущих.

Доктор заметно погрустнел и поднялся на ноги.

— Я понял тебя, — он смерил ее тоскливым взглядом и вздохнул.

Еще вчера Гермиона бы посочувствовала ему, но теперь, когда Драко исчез, она ощущала долю своей вины в этом и хотела поскорее вернуть его.

— Драко много для тебя значит, — произнес Доктор как бы невзначай, и Гермиону передернуло. Она винила себя в его исчезновении, потому что отстранилась от него, настолько увлеклась своими переживаниями, что не придала значения метаниям Драко. А ведь ему было не лучше, чем ей. И он не заслуживал ни равнодушия, ни пренебрежения, ни отдаления. Он заслуживал правды.

— Меня испугало то, что мы, оказывается, помолвлены. И я пыталась как-то осознать это, принять, разложить по полочкам, и из-за этого старалась держаться как можно дальше от Драко. Но я совсем не подумала, как это выглядело с его стороны. Я ужасный человек.

— Но, Гермиона, если вы и впрямь были врагами в школе, он должен был понять твое смятение. Хотя мне кажется, что Драко уже все для себя решил.

Гермиона снова всхлипнула.

— О чем ты?

— Ты ему нравишься, Гермиона. Знаешь, за девятьсот лет начинаешь различать такие вещи.

Она еще раз всхлипнула и спрятала лицо в ладонях.

Тардис внезапно тряхнуло со страшной силой, накренило, дверь распахулась, и Гермиона, не успев ни за что ухватиться, полетела наружу.

— Гермиона! — Доктор рванулся к дверям, но Тардис снова тряхнуло, и она приземлилась с мягким толчком. Дверь, тихо хлопнув, закрылась.

Доктор отворил дверь и осмотрелся. Он оказался посреди просторного зала, уставленного разнообразными игрушками и увешанного яркими картинами.

— Знакомая машина и незнакомое лицо, — донесся до его слуха мягкий, даже чуть приторный голос.

— Кто здесь? — Доктор выхватил из кармана отвертку и напрягся.

— Да, это ты, Доктор, более молодой, более решительный, я бы даже сказал — дерзкий.

Дверь отворилась, и в зал вошел высокий человек в темно-синей мантии с пестрой вышивкой на воротнике, груди и рукавах. Его вытянутое лицо, этот тонкий нос, лукавый взгляд, изогнутые в улыбке тонкие губы казались неуловимо знакомыми, и Доктор нахмурился.

— Не узнаешь?

Человек ассоциировался с началом пути, с истоком.

— Мандарин, — имя само собой всплыло в памяти.

— Я бы предпочел, чтобы меня называли Небесным Игрушечником. Ты ведь сыграешь со мной, Доктор?

— Где Гермиона? — Доктор нахмурился. — Это твоих рук дело?

— Ты о той милой леди, которая любезно согласилась участвовать в моем аттракционе?

— Не помню, чтобы она соглашалась. Она просто выпала из Тардис, и…

— Но ведь она хотела встретиться с тем белокурым юношей? А значит, согласилась участвовать в моем аттракционе, — Игрушечник хихикнул.

— Исчезновение Драко тоже ты устроил? Как и сумасшествие экипажа космического корабля?

— Они просто хотели порисовать. Позабавиться.

— Ты свел их с ума!

— Все тот же Доктор, — вздохнул Игрушечник. — В прошлый раз ты играл со мной.

— А сегодня я крайне не настроен на игры. Верни Гермиону и Драко, немедленно!

— Та милая леди вернется, если пройдет мою игру. А тот белокурый юноша — главный приз.

Доктор оторопел.

— Ты чудовище, — процедил он.

— Не хочешь играть — тогда присаживайся и наслаждайся зрелищем.

За спиной Доктора возник стул, а на стене материализовался экран. Картинка подрагивала, и Доктор в напряжении впился в нее взглядом.

— Где Гермиона?

— Сейчас появится, — Игрушечник уселся в мягкое кресло, которое появилось рядом со стулом Доктора, и откинулся на его спинку. — Чаю?

* * *

Гермиона насилу успела выпалить формулу Амортизирующих чар, и зависла в дюйме от растрескавшейся, пересохшей почвы, которая казалась жесткой, а затем заклинание мягко положило ее в пыль.

— Ну, и где я? — недовольно проворчала Гермиона, поднялась на ноги и осмотрелась по сторонам.

Она стояла посреди высушенной пустоши, которая простиралась до самого горизонта. Серо-бурая земля была покрыта трещинами, как бывает от долгой засухи, а на небе не виднелось даже очертаний солнечного диска — или любой другой звезды. Однако света хватало, как будто просто выдался пасмурный денек, и вот-вот собирался хлынуть дождь. Впрочем, туч на темно-красном, почти коричневом небе не наблюдалось. Абсолютно ясное небо при полном отсутствии светила.

И ни одной тропинки.

— Прекрасно. И куда я должна идти? — недовольно фыркнула она, ни к кому конкретно не обращаясь.

Гермиона внимательно рассматривала грунт, пытаясь найти хоть какой-то намек, ниточку, которая помогла бы понять, где она очутилась и куда стоит двигаться. И она могла поклясться, что на горизонте не было ничего, когда она только-только упала. И тем удивительнее было заметить шпили башен и крыши домов вдалеке.

— Чертовщина какая-то, — Гермиона насупилась, глядя на город-призрак.

— Здравствуйте, мисс Грейнджер, — раздался вдруг голос над ее головой. — Меня зовут Небесный Игрушечник, и вам посчастливилось участвовать в моем аттракционе. Если вы пройдете эту увлекательную игру, вас ждет главный приз — мистер Малфой. Если же нет… — Игрушечник мелко захихикал.

— Гермиона, — перебил его взволнованный голос Доктора. — Гермиона, Игрушечник не всегда играет честно, будь внимательна и очень осторожна, он…

Голос Доктора перешел в мычание, словно ему чем-то закрыли рот.

— Доктор решил первым начать жульничать, — голос Игрушечника казался веселым. — Так вот, мисс Грейнджер, в случае проигрыша, вы останетесь там, где находитесь сейчас, вместе с мистером Малфоем, а Доктор и его восхитительная, можно даже сказать, уникальная Тардис станут частью моей коллекции.

— Что нужно делать? — выпалила Гермиона.

— Ваш приз ждет вас на вершине самой высокой башни в этом городе. Удачи, мисс Грейнджер.

Гермиона стиснула зубы и уверенно зашагала вперед, к городу, что возвышался на горизонте.

Конечно, она не поверила в город, появившийся из ниоткуда и, похоже, по велению Игрушечника. Какое странное имя — Игрушечник. Конечно, не более странное, чем Доктор, но если в голосе второго угроза появлялась только в моменты праведного гнева, то в подчеркнуто-вежливом тоне первого был яд. И это не предвещало ничего хорошего. Хотелось бежать и прятаться, но Гермиона усилием воли отогнала эти мысли. Если она и будет убегать, то только вместе с Драко.

У этого Игрушечника получилось украсть Драко из-под ее носа! От одной этой мысли Гермиона стиснула зубы — и на ее зубах скрипнула пыль. Конечно, она все ещё чувствовала вину в том, что не уберегла его, но с другой стороны, если этот Игрушечник способен создать целый город, то Драко хоть в клетку сажай — его бы все равно украли.

Эта мысль чуть успокоила Гермиону, и тут же память услужливо подбросила новый повод для волнения: Драко ведь нарисовал Нарциссу. Что мешало Игрушечнику похитить еще и ее? Или ещё кого-то. В конце концов, у города должно быть население.

Чем ближе она подходила, тем больше следов в рыжей пыли появлялось вокруг нее, словно множество невидимок пробирались в город. Это лишний раз доказывало предположение о том, что Игрушечник украл не только Драко, но Гермиона старалась не думать о возможных проблемах или опасностях. В конце концов, в городе было спрятано кое-что очень важное. Точнее, кое-кто. Драко. А с неприятностями она вполне могла разобраться. Все же при ней была палочка, а в голове — всевозможные боевые чары, которые она могла пустить в ход при первой же необходимости.

Город оказался обнесен толстым каменным забором, настолько высоким, что перелезть через него не представлялось возможным. Собственно, можно было пройти через тяжелые дубовые ворота, но те, как назло, оказались закрыты. Гермиона занесла руку и решительно постучала.

Получилось неожиданно гулко, и она отпрянула, когда через маленькое окошко в створке ворот на нее посмотрел МакЛагген.

— А, и ты к нам? — спросил он с таким видом, словно визиты бывших однокашников стали для него обыденным делом.

— Да, — чуть замявшись ответила Гермиона. — Кормак, тут такое дело…

— Надеюсь, это то дело, за которое ты готова биться?

Гермиона опешила. Мало того, что неведомый Игрушечник украл МакЛаггена и поместил в этом странном городе, так еще и явно населил его голову странными, даже опасными мыслями, установками, идеалами.

— Биться? Я не буду с тобой драться, Кормак.

— Зато я буду, — процедил он. Ворота, скрипнув, распахнулись, и Кормак с огромным сверкающим мечом наперевес бросился к ней. Прежде чем Гермиона успела понять, что происходит, она инстинктивно взмахнула волшебной палочкой. Заклятие-подножка удалось на славу, вопль Кормака из воинственного стал растерянным, и МакЛагген рухнул в пропасть с нечеловеческим визгом.

В пропасть?

Гермиона оглянулась и посмотрела на достаточно глубокий овраг, которого, она могла поклясться, минуту назад не было. И все же, был там овраг изначально, или появился после открытия ворот, Кормак в него упал, и этого было не изменить.

— Я только что убила человека, — Гермиона в ужасе прижала руки ко рту и посмотрела вниз, на дно оврага, где распласталось в неестественной позе тело Кормака. — Я его убила.

Ворота скрипнули и стали закрываться сами по себе. Гермиона дернулась и бросилась в город. Оплакать Кормака можно было и за стеной, а вот стоять и ждать, пока появится новый стражник ей вовсе не улыбалось.

Гермиона успела проскользнуть в узкую щель между полотнами, и ворота с грохотом захлопнулись. Она прижалась к ним спиной, выдохнула и осмотрелась. В таинственном городе оказалось очень много башен, и сразу не получалось определить, какая из них самая высокая. Конечно, можно было спросить у кого-нибудь, но на вежливый мирный ответ вряд ли приходилось рассчитывать. Если даже проход в город решался с помощью дуэли, то и цена безобидного вопроса могла быть неоправданно высокой.

— Грейнджер!

Гермиона обернулась на звук знакомого, чуть надменного голоса.

— Паркинсон?

Перед ней и впрямь стояла Панси Паркинсон с тонким кинжалом на поясе.

— Паркинсон, я знаю, ты мне поможешь, — Гермиона бросилась к ней, но остановилась, почувствовав, как острие кинжала уткнулось ей в грудь.

— Еще один шаг, и ты труп, — пообещала Паркинсон.

Гермиона сделала шаг назад, чтобы Паркинсон не подумала, будто она пытается нападать.

— Послушай, Паркинсон, Драко где-то здесь, в самой высокой башне этого города. Ты не могла бы сказать, какая это башня?

— Что мне до Драко? — презрительно выплюнула Панси.

— Так говоришь, словно это не ты таскалась с Малфоем все те годы, что мы были в школе!

— А, ты про Драко Малфоя, — Панси хрипло хохотнула, но кинжал не убрала.

Гермиона нахмурилась. Лично она не знала никаких других Драко, и тем более странным было то, что Паркинсон сначала подумала про какого-то другого Драко, и только потом — о Малфое.

— Паркинсон, с тобой точно все нормально?

— Нормальнее не бывает, — ухмыльнулась та и указала кинжалом в сторону центра города. — Самая высокая — синяя.

— Спасибо, — настороженно пробормотала Гермиона, обогнула Паркинсон по большому радиусу и бегом бросилась по проулку к центру.

* * *

— Интересно, как скоро она поймет? — Игрушечник потер руки и посмотрел на Доктора.

Тот дернулся, наверное, в двадцатый раз за десять минут, и негодующе замычал. Привязанный к стулу, с заклеенным ртом, он только так и мог высказывать возмущение.

— Что, прости? Тебе не стоило пытаться подсказывать своей маленькой подружке. Смотри, что из этого вышло.

Он визгливо рассмеялся, а Доктор только сильнее задергался, пытаясь хоть немного ослабить веревки, передавившие запястья.

— Что, хочешь поговорить? — Игрушечник гадко ухмыльнулся. — Поговорим, только на сей раз обойдемся без оскорблений. Я хочу поиграть с тобой, а не выслушивать гадости.

Он, прищурившись, посмотрел на Доктора, но все же подошел и отклеил липкую ленту с его рта.

— Поговорим? — Игрушечник снова уселся в свое кресло. — Если хочешь, можешь выручить свою спутницу и того милого юношу. Просто отдай мне свою Тардис, и я вас отпущу.

Доктор только хмыкнул. Он хорошо помнил прошлую встречу с Игрушечником, его любовь к смене правил прямо во время игры, а потому даже думать не собирался над предложением. Да и вообще, как можно по доброй воле отдать прекрасную Тардис?

— Нет уж, — стараясь сохранять спокойствие, произнес он. — Ты ведь меняешь правила на ходу. Как только я отдам тебе Тардис, окажется, что твое обещание отпустить касалось только меня и только этого зала. Я тебя уже знаю, ты не держишь слово и не отличаешься постоянством.

— Но твоя спутница другого мнения. Смотри, как старательно она разделывается с препятствиями на пути к башне. Ах, какую интересную задачку я для нее подготовил.

— Так и знал, что ты ее обманешь, — у Доктора даже сил на злость не осталось. — Гермиона! Гермиона!

Гермиона на экране упорно шагала вперед, не оборачиваясь на оклики.

— Бесполезно, Доктор. Защита от жульничества, — Игрушечник хихикнул. — Она нас не слышит.

Доктору только и оставалось, что поджать губы и продолжать наблюдать за происходящим на экране.

— Ставлю галлеон, она обыграет тебя, Мандарин, — бросил он.

— Что такое галлеон? — оживился Игрушечник.

— Неважно. Совершенно неважно.

* * *

Город казался Гермионе ужасно странным. Одинаково серые узкие улицы с каменными домами и кое-как уложенной брусчаткой, по которым она брела словно по лабиринту. Однако стоило начать присматриваться, как дома приобретали очертания, над ними появлялись вывески то одного, то другого магазина. Она прошла мимо магазина Олливандера, тут же натолкнулась на «Три метлы» и замерла, как вкопанная. Этот город был просто гигантским конструктором, этаким чудовищем Франкенштейна, наспех сшитым из всех домов, что Гермиона когда-либо видела. И тем более странно выглядели дома из другого времени, а то и вовсе с других планет рядом с привычными домиками из Косого переулка, Хогсмида, а то и просто из маггловской части Лондона.

Засмотревшись по сторонам, Гермиона даже не заметила, как налетела на кого-то. Она насилу удержалась на ногах и подняла голову.

— Смотри, куда прешь, — Маркус Флинт недовольно взирал на нее свысока и явно не был рад встрече. Да и с чего бы — он же с Драко общался, когда был капитаном его факультетской команды, а про Гермиону, поди, и не знал. Внезапное озарение заставило ее улыбнуться.

— А, Флинт, привет, — она старалась казаться как можно более беззаботной. — Помнишь Драко? Драко Малфоя.

— А, того, с которым я общался, когда был капитаном его факультетской команды? Помню.

Гермиона насторожилась и с трудом удержала улыбку на лице.

— Ты не мог бы мне помочь его найти? Он где-то здесь, в этом городе, в самой высокой башне. Панси сказала, что синяя — самая высокая, но она так странно себя вела. Будто ей совершенно безразлична судьба Драко.

— Как она могла! — возмутился Флинт. — Как ей может быть неинтересна его судьба?

— Когда они так дружили в школе, — подсказала Гермиона. В ее душу закралось одно подозрение, и хотелось его проверить.

— Да, когда они так дружили в школе.

Так и было. Он совершенно не помнил ни Драко, ни Панси, и просто повторял слова — и каким-то неуловимым образом умудрялся даже повторять мысли Гермионы.Хотя, судя по замешательству Панси, она тоже не помнила Драко.

— Ладно, спасибо, Маркус, я пойду.

— Куда?

— За Драко. В синюю башню. Большое спасибо, — она попыталась обойти Флинта, но тот преградил дорогу, словно не собирался ее пропускать.

— Ты уверена, что тебе надо туда? — с угрозой в голосе произнес он.

— Да, — Гермиона выхватила палочку, и прежде, чем Флинт успел дернуться, выпалила заклятие.

Петрификус Тоталус получался у нее хорошо еще на первом курсе. Гермиона переступила через парализованного чарами Маркуса Флинта и зашагала дальше. А ведь когда-то она переступила так через Невилла. Давным-давно, когда они с Драко еще были врагами, и она даже помыслить не могла о том, чтобы путешествовать с ним вместе, танцевать с ним на балах и приемах, спасать его из таинственной синей башни.

— Гермиона!

Это становилось все более и более странным.

— Невилл? — Гермиона повернулась в сторону — неожиданно — кафе мадам Паддифут.

— Гермиона, привет, — он с некоторым подозрением посмотрел на нее. — Что ты здесь делаешь?

— Нет, лучше ты скажи, что ты здесь делаешь. Что вы все здесь делаете? Вы хоть знаете, где находитесь?

— Дома, — с уверенностью произнес Невилл.

— Прекрасно, — Гермиона вздохнула. — Просто восхитительно. Все сошли с ума и я вместе с ними.

— Так все-таки, что ты здесь делаешь?

— Ищу Драко. Малфоя, — на всякий случай уточнила она.

— Зачем?

— Нужно спасти его. Он попал в беду, — Гермиона решила отделаться от Невилла общими фразами. Тем более выглядел он достаточно странно, будто расплывался, когда смотришь не прямо в глаза.

— Гермиона, он же враг! Я не позволю тебе.

Щелчок — и в руках Невилла показался пистолет.

— Это уже даже не смешно, — она вздохнула.

— Я не позволю тебе общаться с нашим врагом.

— Иммобилус!

Невилл — как и пуля, вылетевшая из дула его пистолета — застыл на месте.

— Очень, очень глупо, — Гермиона покачала головой. — Кажется, я начинаю понимать, в чем дело. Отвратительно продуманная игра.

* * *

— О чем это она? — взвизгнул Небесный Игрушечник и вскочил со своего места. Доктор лишь рассмеялся в ответ.

— О, это самая умная девушка ее возраста, уж она-то сможет обыграть тебя.

Доктор старательно избегал упоминания о ведьмах и волшебниках, раз уж Игрушечник так прокололся. Немудрено — Доктор и сам не знал о существовании волшебного мира, пока не познакомился с Драко и Гермионой. Должно быть, их технологии шагнули куда дальше обычных человеческих — маггловских, кажется, так стоило говорить — раз магам удавалось сохранять свое существование в тайне даже от представителей инопланетных цивилизаций. Игрушечник попался — он явно думал, что Гермиона — обычная девушка с Земли, а потому создавал землян такими, как представлял их. Гермиона же явно что-то заподозрила, когда увидела в руках у своих знакомых обычное оружие, а не волшебные палочки. Все, кого она встретила, явно были волшебниками — всем она говорила про Драко, а ведь они учились в одной школе.

— Это нечестно, — заскулил Игрушечник, глядя, как Гермиона сжимает в руках волшебную палочку. — У нее какое-то новое оружие. Я такого не знаю! В каком веке человеческой истории такое появляется?

— В двадцать втором, — Доктор почти не соврал. Просто вспомнил одно из их совместных приключений, только и всего. А еще он искренне радовался тому, что Игрушечник не может влезть к нему в голову.

— Жаль, Доктор, что я не могу прочитать твое сознание, — Игрушечник вздохнул.

— И не пытайся. Голову разорвет, — Доктор оскалился.

— Знаю, — Игрушечник снова повернулся к экрану. — И все же, в чем подвох?

— Не только тебе можно хитрить, — Доктор загадочно улыбнулся.

* * *

«Снейп велел мне очищать разум, а я никак не пойму, что нужно делать!» — вспыхнуло в голове воспоминание, словно щелкнул невидимый выключатель, и огромная лампа осветила всю картину происходящего. Никто никого не воровал. Настоящий МакЛагген был там, где ему и положено быть — на Земле, в Британии. Как и Паркинсон, как и Невилл.

«Ну конечно. Все происходящее, этот город и все, кого я встречаю — лишь аттракцион Игрушечника, а значит, он засел в моей голове. Мне всего лишь надо…»

Она вздохнула и замерла на месте, огорошенная догадкой.

Действительно. Всего лишь стоило на ходу научиться закрывать свой разум от вторжения извне. Проще говоря — овладеть Окклюменцией за пять минут.

Гермиона глубоко вдохнула, а затем медленно выдохнула, словно пытаясь вместе с воздухом выдохнуть и мысли тоже. Одно только воспоминание о том, что у Гарри тогда ничего не получалось, обращало ее в самую натуральную панику. Проще было, наверное, обратить все свое внимание на какое-то примитивное действие, вроде дыхания или ходьбы. Возможно, это могло создать подобие информационного шума и помешать пробиться к ее разуму. С этой мыслью Гермиона подняла ногу и переставила ее вперед.

«Шаг», — скомандовала она сама себе, будто в один миг забыла, как правильно ходить.

«И еще шаг».

«Теперь левой».

«Теперь правой».

Это было невероятно изматывающе — идти вот так медленно, мысленно дублируя каждый шаг словами, то начиная считать их, то думая, какая нога стоит на брусчатке теперь, то просто монотонно повторяя: «Шаг, шаг, шаг».

Но это, наверное, давало свои плоды. Дома по обе стороны улицы превратились в расплывчатое серое полотно, а мысли были сосредоточены только на ходьбе. Если бы не вспыхивающая на подкорке время от времени мысль о Драко, можно было бы с уверенностью сказать, что она в рекордные сроки освоила Окклюменцию.

Шаг — каблук скользит по выступающему камню брусчатки.

Шаг — под ногой небольшая выбоина, камень просел.

Шаг, шаг, шаг.

Левая — гулкий звук.

Правая — глухой, словно наступила на комок грязи, а может, просто испортился каблук.

Раз, два, три, четыре — и острое желание начать заново, будто в голове запустилась чужая, неправильная программа.

Раз, два, три, четыре — не думать, почему этот ритм так пугает, просто считать свои шаги.

Раз, два, три, четыре. Пора вырваться из этого круга, стать сильнее, не позволять никому и ничему овладеть мыслями. Даже если это просто цифры.

Раз, два, три четыре.

Пять.

Гермиона замерла перед дверями. Синяя башня, казавшаяся такой далекой, оказалась намного ближе, и теперь, стоя у ее подножия, Гермиона недоумевала, зачем ей вообще нужна была чья-то помощь.

Или это была еще одна иллюзия.

Дверь открылась с тихим скрипом, и Гермиона ступила на каменный пол небольшого круглого холла, в котором не было ничего, кроме лестницы, ведущей наверх.

— Слишком просто, — пробормотала Гермиона, но все же стала подниматься, не забывая при этом считать ступени. Где-то там, наверху, ее ждал Драко.

С первого этажа на второй вело ровно двенадцать ступенек. Двенадцать одинаково серых ступеней с одинаковыми трещинами в камне — похоже, Игрушечник, кем бы он ни был, не слишком старательно работал над правдоподобностью иллюзии. Или же уловка действительно сбила его с толку.

Поднимаясь со второго этажа на третий, ровно на пятой ступеньке Гермиона оступилась. Нога соскользнула с гладкого камня, только и всего.

«Хотя бы не движутся», — вскользь подумала она и тут же спохватилась, осознав свою ошибку.

— Раз, два, три, четыре, пять, — попыталась исправиться Гермиона, но поздно. Лестница пришла в движение.

Видимо, эта информация стала для врага — именно врагом Гермиона считала Игрушечника — глотком свежего воздуха и источником вдохновения. Лестницам Хогвартса впору было раскрошиться в пыль от зависти, потому что эта лестница не просто летала взад-вперед или поворачивалась. Нет, она крутилась волчком, облетая при этом тесное пространство башни, ударяясь о стены. Более того, даже ступени стали каменными барабанами, которые пришли в движение. Единственное, что Гермионе оставалось — это вцепиться мертвой хваткой в поручень и попытаться не смотреть вниз.

Долго это длиться не могло, голова начинала кружиться, а в таком состоянии о концентрации и речи быть не могло. Нужно было как-то остановить лестницу, и Гермиона на свой страх и риск потянулась в карман за волшебной палочкой. Держаться одной рукой было неудобно, мышцы от напряжения горели, и она невольно готовилась к падению, понимая, что если успеет достать палочку — успеет и Амортизирующие чары применить. Вот только кто знает, каким будет подъем во второй раз.

Пальцы правой руки коснулись теплого дерева, левую уже трясло от напряжения. Рывок.

— Иммобилус!

Все — даже пыль и каменная крошка, выбитые из стен миг назад — замерло. Гермиона с облегчением выдохнула и посмотрела на ступени. Оставалось еще семь, и теперь они все были покатыми. Она глубоко вдохнула.

— Семь, — Гермиона осторожно переставила правую ногу на ступень, подтянула за ней левую и снова выдохнула.

— Вдох. Шесть. Правая, левая, выдох. Вдох. Пять…

* * *

Небесный Игрушечник явно старался казаться спокойным, расхаживая от одного конца своего зала к другому.

— Что-то не так? — торжествующе поинтересовался Доктор.

— Ей все равно не обыграть меня. Пусть думает, что перехитрила меня в моей же игре. Наглой девчонке невдомек, что только я знаю все правила этой игры. Ей никогда не получить приз.

Доктор расхохотался — заливисто, совсем как ребенок.

— Ты слишком плохо знаешь эту девочку, — простонал он, пытаясь сморгнуть выступившие от смеха слезы. — Она способна на такие поступки, о которых ты даже не думал. Да и Драко, твой пленник, ей под стать. Я бы даже сказал, тебе повезло, что они сейчас разделены. Но Гермиона добьется своего. Этот характер! Кремень!

Игрушечник уставился на экран — именно в тот момент, когда Гермиона с победным криком вскарабкалась на площадку третьего этажа.

— И где ты только таких берешь? Я думал, эта лестница ее испугает — ну, или сбросит. Второй случай даже лучше. Ты даже не представляешь, каким адом стал бы ее подъем.

— Стал бы, — подчеркнул Доктор. — Она победила твою лестницу, и победит вторую, если ты задумаешь ее создать.

— Вот поэтому мне и стало неинтересно. Она скучная! Скучная-скучная девчонка, наверное такая же, как ты, когда мы впервые встретились. Только и мог, что читать мне нотации.

Доктор от негодования дернулся вместе со стулом. Это он-то был скучным? Да, возможно, его тело было не таким молодым, но он был достаточно бодрым старичком!

— Что, не нравится? — Игрушечник захихикал. — А что, если я просто выброшу твою подружку из игры? Приз останется у меня, а вы, так и быть, вернетесь домой.

Миллион мыслей, далеких от радужных, в один миг пронеслись в голове у Доктора. Он обещал Нарциссе, что вернет Драко, он обещал самому Драко, что они вернутся и спасут его мать и всю магическую Британию, весь мир от Мастера, он поклялся Гермионе, что все будет хорошо. Он так решил, в конце концов.

— Ты обленился, — выпалил Доктор. Он помнил о главной слабости Игрушечника — азарте, и теперь решил надавить на него побольнее. Конечно, очень хотелось, чтобы Гермиона поскорее выбралась из иллюзии, но возвращать ее сейчас, да еще и без Драко, никак нельзя было. И он был бессилен, не мог помочь ничем, кроме этих глупых, пустых бесед с Игрушечником.

— Я обленился? — тот негодующе топнул ногой.

— Да-да, ты. Кого ты заманивал в свои сети в последние пятьсот лет? Дошкольников? А теперь, когда тебе попался действительно интересный противник, ты хочешь прекратить игру? Потому что ты разучился думать. Ты разучился играть, Мандарин!

— Я знаю, почему ты так говоришь. Тебе нужно, чтобы она выиграла. Но я могу закончить игру.

— Без проблем. Признавай свое поражение, отдавай наш приз и заканчивай. Это называется: «Сдаться».

— Я не сдаюсь, — Игрушечник нахмурился и повернулся к экрану.

* * *

Гермиона переводила дух, держась за стену. Победа над лестницей далась ей непросто, и теперь стоило немного отдышаться, прийти в себя, но при этом нельзя было забывать о том, что Игрушечник все еще опасен, что он вторгается в ее разум, добывая воспоминания. Она никак не могла понять, чем руководствуется враг, выбирая образ для воплощения. Если бы она была на его месте, то взяла бы за основу самые яркие воспоминания, ближайших друзей. Игрушечник же выбирал по одному ему известному принципу. Ну не думает же Гермиона о Паркинсон или МакЛаггене целыми днями! Хотя, с другой стороны, она бы тоже начала с неприметных людей, чтобы не вызывать подозрений. Но все равно, не с Паркинсон. Скорее, с тех, с кем была в более-менее теплых отношениях.

— Гермиона, с тобой все в порядке?

— Да-да, спасибо, я просто…

Она осеклась и подняла голову. Дин Томас смотрел на нее с нескрываемой тревогой. Гермиона с ужасом уставилась на его руку, в которой была зажата волшебная палочка. «Ну, вот и все. Игрушечник догадался, как меня побить», — мелькнула в голове мысль.

— Дин, что ты тут делаешь? — спросила Гермиона, осторожно опуская руку к карману.

— Я? Гуляю, — он казался беззаботным.

— Странное место для прогулок, — она неумело пыталась скрыть напряжение за улыбкой.

— А как по мне, в самый раз. Очень на Хогвартс похоже. Эти движущиеся лестницы.

Гермиона выхватила из кармана палочку и направила на Дина.

— Немедленно признавайся, кто ты.

— А разве ты не знаешь? Я Дин Томас.

— Нет. Ты не Дин Томас. Кто ты?

Она перевела взгляд на стену, продолжая боковым зрением следить за руками ложного Дина. Однако он не двигался. Просто стоял и смотрел на нее.

— А разве ты не знаешь? — его шепот был похож на тихое шипение, но не змеиное, а будто воздух выходит из замкнутого пространства. Черты лица Дина начали расплываться, и Гермиона сделала резкий выпад, невербально накладывая демаскирующие чары.

Дин издал странный звук — то ли вздох, то ли всхлип — и рассыпался тончайшим разноцветным порошком, который истаял в воздухе. Ни одна крупица не коснулась пола.

— Разве ты не знаешь? — прошептала пустота, и Гермиона застыла с выставленной вперед палочкой.

— Кто здесь?

— Ты испугалась?

Гермиона повернулась в прыжке и уставилась на Симуса.

— Ты стала дерганая, Гермиона. Может, тебе пора немного вздремнуть?

Перед внутренним взглядом вмиг вспыхнули образы тех людей с «Бушующего». Они ведь тоже мечтали вздремнуть. Просто устали. Стали дергаными. Наверное, так и было. Ей просто стоило отдохнуть. Как после экзаменов.

Ну конечно!

— Симус, кто преподавал у нас зелья на шестом курсе? — выпалила она, думая о Снейпе и о том, как его старый учебник попал в руки к Гарри.

— Ты задаешь странные вопросы, — Симус покачал головой. — Снейп, конечно.

Усталость как рукой сняло, Гермиона сделала выпад волшебной палочкой — и Симус, как и Дин, взорвался столбом разноцветной пыли.

Гермиона тяжело вздохнула. Она твердо решила рассказать Драко, как тяжело ей дается его освобождение, вот только осталась одна маленькая деталь: для того, чтобы рассказать ему о своих страданиях, стоило сначала добраться до вершины башни и вытащить его из плена.

С этими мыслями она и двинулась к лестнице, как вдруг навстречу ей выскочил Джордж Уизли.

«Да сколько моих воспоминаний ты еще покажешь!» — мысленно возопила Гермиона, и тут вслед за Джорджем появился Фред.

— Вы — иллюзия! — воскликнула Гермиона и сделала два коротких взмаха, словно перечеркивая близнецов. И те рассыпались клубами пыли, оставив ее совершенно одну.

— Здесь нет ничего настоящего! Всё иллюзия! Абсолютно всё! — она в отчаянии палила Демаскирующими чарами направо и налево, и башня камень за камнем превращалась в пыль.

В конце концов, Гермиона обнаружила себя стоящей посреди улицы. Синяя башня возвышалась в двух кварталах от нее.

«Неужели все сначала?» — она поджала губы и взглянула на башню Она не создавала впечатление иллюзии, и Гермиона побрела к ней, считая шаги.

* * *

Игрушечник заливался смехом, как малое дитя, в то время как Доктор хмуро наблюдал за его весельем.

— Правда, я здорово придумал?

— Просто отвратительно, — фыркнул Доктор. — Совершенно недопустимо. Ладно, иллюзии ее друзей. Но иллюзорная башня — это уже перебор.

— В иллюзиях мне никогда не было равных, Доктор. В конце концов, что теряют твои спутники в случае проигрыша? Я создам для них отдельный мир, в котором они смогут стать счастливыми.

— Они станут счастливыми, если будут жить не в иллюзорном мирке, а в своей реальности, хоть подчас она и бывает жестока. Что с того, что у них будет отдельный мир, если он будет иллюзией? Если они будут у тебя в плену?

Игрушечник, похоже, вовсе не слышал его, не понимал смысла слов, продолжая упиваться собой.

— Вот так тебе, девчонка. Пусть ты можешь разрушать мои иллюзии с помощью своего странного оружия, я могу создавать их вечно. И я буду показывать тебе их, пока ты не впадешь в отчаяние и не сдашься.

Игрушечник замер, раскачиваясь на месте, и прикрыл глаза. Он делал так всякий раз перед тем, как навести новую иллюзию.

— А она неплохо сопротивляется. Доктор-Доктор, ты оказался прав, признаю. Она крайне недурна и это становится даже интересно. Вдвойне приятно будет обыграть ее.

Доктор нахмурился. Пока что это были прятки — Мандарин и в прошлый раз сделал свою забаву похожей на обычную земную игру. Но он менял правила на ходу, и это настораживало Доктора. Конечно, Гермиона услышала его предупреждение, и была теперь настороже, но Мандарин задался целью довести ее до полнейшего отчаяния, и его зерна могли упасть на крайне плодородную почву. После восстановления памяти Гермиона пережила слишком много потрясений, а после потери Драко и вовсе была на грани. И теперь казалось, что она шагает не к синей башне, а навстречу бездне.

* * *

Гермионе даже не понадобилось толкать дверь башни. Она сама повернулась на петлях, когда до нее оставалось еще шагов десять, не меньше. Наученная горьким опытом с ложной башней, Гермиона уже не убирала палочку в карман, а крепко сжимала ее в руке. А еще в глубине души зародилось препротивнейшее ощущение, что она не оппонент Игрушечника, а кукла. И это неимоверно раздражало. Злость встала в горле тугим комом, который нельзя ни проглотить, ни выплюнуть. Она злилась на себя за то, что проворонила момент, когда Драко стало плохо, эту точку невозврата. Злилась на Доктора за то, что он утащил их из Лондона, заверив, что все будет хорошо и они успеют вернуться в срок. На Игрушечника — за то, что придумал эту забаву. На Харриса и Горбина — за то, что помогают этому Мастеру. При одной только мысли о последнем кровь закипала от чистой, неподдельной ярости, шумела в ушах, била в виски. Единственный, на кого Гермиона не злилась, был Драко. Так странно — она на протяжении многих лет ненавидела его всеми фибрами души, а теперь не могла и помыслить о том, чтобы разозлиться на него. Да, он впал в панику — а что ему оставалось, когда мать оказалась в опасности, а он остался единственным, кто мог ей помочь. И не было его вины в том, что он сам злился на Гермиону и Доктора, как не было и в том, что он сторонился их, желал как можно скорее покончить с делами на «Бушующем» и вернуться домой. Он никогда не был так же смел, как Гарри или Рон, как сама Гермиона. Драко был осторожен и изворотлив, такова его природа — в конце концов, Распределяющая Шляпа увидела это в нем еще в одиннадцать лет, а пережитый опыт только усилил эти качества, добавив к ним скрытность и недоверчивость. Возможно, так и следовало жить — никому не открываться, никому не верить. Драко поверил Доктору и Гермионе, и вот, пожалуйста, попал в плен к неведомому Игрушечнику.

«Нельзя давать ему столько воспоминаний», — одернула сама себя Гермиона при одной только мысли о враге и переступила порог башни. Все та же серость камня, все те же лестницы с двенадцатью ступенями — благо, теперь ровными. Похоже, Игрушечник потерял всякий интерес к созданию движущихся лестниц, когда понял, что Гермиона может их остановить.

Послышался тихий всхлип, и Гермиона напряглась. Звук доносился сверху, со второго этажа. Похоже, она была не одна в башне.

«Это иллюзия», — шепнул голос разума.

«А вдруг это Драко?» — слабо трепыхнулось сердце, и Гермиона бросилась к лестнице.

Сначала показалось, что на втором этаже никого нет, а всхлипы были лишь приманкой. Гермиона выставила вперед руку с волшебной палочкой и медленно двинулась вперед.

Всхлип повторился.

— Люмос.

Луч света осветил дальнюю сторону этажа, где сидела, сбившись в комок, девушка. Она уткнулась лицом в колени, так что Гермиона никак не могла рассмотреть, кто это.

— Эй, с тобой все в порядке? — осторожно спросила она, и девушка подняла голову.

— Грейнджер?

— Дафна, — Гермиона вздохнула и посильнее сжала палочку. — Что случилось?

— Гермиона, осторожнее! — воскликнула вдруг Гринграсс, указывая пальцем ей за спину.

Астория с зажатым в руке пистолетом стояла в трех шагах, глядя на Дафну и Гермиону с плохо скрываемой ненавистью.

— Отойди, — прорычала Астория. Щелкнул затвор.

— Это уже перебор, — процедила Гермиона через зубы и повела палочкой. Пуля, выпущенная из пистолета Астории, растаяла под действием Демаскирующих чар. Следом за ней истаяла и сама Астория, и Дафна, и башня. Она стояла посреди улицы, и проклятая синяя башня снова была далеко.

— Все это лишь иллюзия! Иллюзия! Проклятая иллюзия! — Гермиона остервенело выпускала одно заклятие за другим, вздымая клубы разноцветной пыли, в которую превращались дома вокруг и брусчатка под ногами. Наконец, она, как и в самом начале пути, осталась совершенно одна посреди выжженной пустоши, вот только теперь повсюду была рассыпана разноцветная пыль. В голове не осталось ни одной мысли, лишь концентрированная ярость, злоба, помноженная на отчаяние.

Поднялся сильный ветер, закрутилась красочным смерчем пыль — и из него вышел огромный, вдвое выше Гермионы, рисунок. Тот самый человечек с палочками вместо рук и ног, с огромными красными кругами вместо глаз. Он, покачиваясь, брел к Гермионе.

В вихре гнева промелькнула мысль о том, что это оно. То, что Гермиона искала здесь, на этой неведомой планетке. Если Шепчущие действительно были в красках на том корабле, и если эта пыль той же природы… Гермиона закусила губу: решение было слишком простым, но в то же время — чистейшим безумием. С воинственным криком она бросилась на рисунок, впечатываясь в его плоское тело своим, позволяя Шепчущим увлечь ее за собой.

Вокруг стало темно, звуки — даже стук собственного сердца — словно выключили нажатием одной кнопки. Необъяснимая легкость тела, будто и сама превратилась в пыль, абсолютное бездумие.

* * *

— Я выиграл! — радостно воскликнул Небесный Игрушечник и сделал один шаг в сторону Тардис.

— Это почему же?

— Мой рисунок ее схватил, она в плену, я выиграл.

— Нет, не думаю, — Доктор хитро усмехнулся. — Он ведь не поймал Гермиону. Это она бросилась на твой рисунок. Я все же считаю, что это нападение с ее стороны.

Игрушечник замер и повернулся к Доктору с недовольной гримасой.

— Ты ведь не хочешь сказать, что она обыграла меня? Что победила мой рисунок, поддавшись ему?

— Именно! — Доктор радостно дернулся на стуле. Он хотел бы победоносно вскинуть руку вверх, но они все еще были связаны, так что он просто дернулся вместе со стулом.

— Это нечестно! — Игрушечник затопал ногами. — Нечестно! Она нарушила правила!

— Она сделала ход раньше, чем ты успел придумать правило. Она чертовски умна!

— Она была зла и испугана, — возразил Игрушечник.

— И много ты знаешь людей, которые способны действовать в минуты злости и страха? Она не из тех, кто будет причитать над своими неудачами, о, нет. Она сделает все, что может — и обнаружит, что может еще больше! А теперь говори, куда она попала?

* * *

Но падение на каменный пол все же вышло болезненным. Гермиона открыла глаза и осмотрела комнату, в которую Шепчущие перенесли ее. Белые стены, белый пол, белый потолок — все это наводило на мысли о больничной палате. Однако коек не было, лишь у дальней стены обнаружилось кресло, в котором сидел человек.

— Драко!

Гермиона вскочила на ноги и бросилась к нему.

— Драко!

— Гермиона! — он будто проснулся от звука ее голоса, поднялся из кресла и сделал несколько неуверенных шагов навстречу. — Это ты? Настоящая ты? Скажи мне что-то, что можем знать только мы.

— Ты самый мнительный и недоверчивый хорек из всех возможных, — Гермиона порывисто обняла его и уткнулась носом в плечо, вдыхая запах. Это был он, живой, настоящий, неиллюзорный. Из плоти и крови. И он робким жестом обнимал ее за плечи.

— А ты самая отчаянная заучка в мире, — он усмехнулся.

— Если бы ты только знал, что я пережила, — вздохнула она.

— Я видел. Маленький экран, похожий на тот, что над панелью Тардис, — Драко указал рукой Гермионе за спину. Там и впрямь был небольшой экран. — На этом экране было видно, как ты ходишь по тому городу, ищешь меня. А потом ты бросилась к тому рисунку и пропала. И я…

Он сжал ее плечи сильнее.

— Я думал, что умру. Не потому что ты не пришла меня спасать, а потому что вообще потерял тебя. Грейнджер. Гермиона. Я…

— Прости меня. Мы давно должны были поговорить. Еще после того, как ко мне вернулась память. Но я так боялась начать этот разговор.

— И я, — со вздохом согласился Драко. — И я боялся. Что ты оттолкнешь меня, что я все не так понял, что…

— Драко. Мы были помолвлены в прошлом, мы были мужем и женой в будущем, мы видели нашу внучку. Мы пересекли космос, спасали друг друга много раз. Неужели после всего этого я не могу быть честной с тобой?

— Я, — Драко замялся и отпустил ее плечи. — Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной из-за того, что мы увидели, из-за недопонимания с Армандом и из-за подсмотренного будущего. Я не хочу чтобы ты заставляла себя. Но еще я не хочу, чтобы мы отдалились друг от друга после того, как это путешествие закончится.

— Но я не заставляю, — Гермиона пристально посмотрела ему в глаза. — И я тоже не хочу отдаляться. Ты изменился в этом путешествии. Мы оба изменились и стали ближе.

Она нащупала рукой его пальцы и крепко сжала.

— А теперь достань свою палочку и давай выбираться отсюда. Нам нужно спасти твою мать и магическую Британию.

— Тогда предлагаю первым делом найти дверь.

— О, это не проблема. Демаскирующие чары помогли мне в том городке, почему бы не воспользоваться ими сейчас?

Вместо ответа Драко выхватил палочку и пальнул чарами в белую стену напротив себя. Белизна развеялась, обнажая деревянную стену.

— Есть! Работает! — Гермиона выпустила заклинание в другую часть стены.

Они палили Демаскирующими чарами во все стороны, пока, наконец, комната не обрела свой истинный облик: деревянные стены, в одной из которых серела металлическая дверь.

— Алохомора, — Гермиона направила палочку на замок, но чуда не произошло.

— Отойди, — Драко отодвинул ее к себе за спину и прицелился в центр двери. — Бомбарда!

Раздался грохот и дверь рухнула вместе с частью стены. Перед взорами Драко и Гермионы предстал большой зал, посреди которого стояла Тардис, чуть поодаль, привязанный к стулу, сидел Доктор, а за его спиной маячил человек в синей мантии, расшитой узорами.

— Так это ты — Небесный Игрушечник? — Гермиона направила палочку на незнакомца.

— Игра еще не закончилась, Гермиона, — Игрушечник попытался придать голосу мягкость.

— Игры кончились, — жестко отрезал Драко. — Мы уходим.

Игрушечник улыбнулся, повел рукой, и картины в рамах ожили.

— Нет! — воскликнула Гермиона, когда Драко направил палочку на одну из них. — Это иллюзия. Драко, он мастер иллюзий. Здесь все иллюзия.

— Гермиона, ты переутомилась, ты…

— Проверь! — она метнула Демаскирующими чарами в одну из картин, и та испарилась.

— Нет, нет, нет, что вы делаете! — Игрушечник затопал ногами.

Демаскирующее заклинание Драко попало в стул Доктора, и тот, свободный от веревок, свалился на пол.

— Спасибо, Драко. Гермиона, идем.

Он метнулся к Тардис, но Гермиона как с цепи сорвалась, разбрасываясь направо и налево Демаскирующими чарами.

— Остановись! Перестань! Хватит! Ты победила! Ты обыграла меня! — визжал Игрушечник. — Обыграла! Убирайтесь!

В стенах зала зияли дыры, через которые проглядывала черная абсолютная пустота.

— Гермиона! — Драко обхватил ее за пояс и силой втащил в Тардис.Доктор захлопнул за ними дверь и бросился к консоли.

— Пустите меня, — Гермиона брыкалась, рвалась к двери, желая закончить начатое.

— Гермиона, успокойся. Игрушечник — Кристальный Страж Времени, олицетворение обмана и иллюзий. Он может создавать целые миры ради своих забав. Ты разрушила одну иллюзию — он создаст другую. Ты разрушила его зал — он создаст себе дворец и уйдет в него. Он уйдет в другое измерение, он будет существовать вне времени и пространства. Но ты одна из немногих, кому удалось обыграть его и выбить главный приз.

— Я был призом, — удрученно протянул Драко. — Я поддался отчаянию и стал призом. Вещью, которую можно разыграть в таком идиотском аттракционе.

— Самым главным призом, — Гермиона смягчилась и провела пальцами по его щеке. — Самым важным.

Она приподнялась на цыпочки и мягко коснулась его губ своими. Драко крепко прижал ее к себе, отвечая на поцелуй, вкладывая в него все, что хотел сказать уже давно. Моторы Тардис ревели где-то далеко, как и Доктор, Мастер, Игрушечник, как и все опасности и угрозы. Здесь и сейчас были только они. Точнее, нигде и никогда, вне времени и пространства. За пределами Тардис рождались и умирали звезды, но они могли подождать, пока двое закончат разговор, который слишком долго откладывали.