Юность чувств (гет)

Оставшиеся два дня поездки пролетели настолько незаметно за впечатлениями и усталостью от длинных прогулок, что Кёко только после обеда в четверг вспомнила о Шо. И то потому, что все же выбралась на часик за сувенирами по возвращении в Наха.

Как она так могла, а? Забыть о любимом человеке… Не желать ему самого хорошего, пока он там трудится, а самой развлекаться… Ну да, именно так! Хотя было же так интересно! И впервые посетить заповедники и коралловые рифы, и встретить самый западный закат с подругами, и пронестись по морской глади на стремительном катере…

Но поездка уже, считай, закончилась, и теперь девушка стояла в толпе одноклассников и слушала последние указания классного руководителя.

— В шесть вечера мы будем в аэропорту Осаки, откуда в Киото выезжаем на школьных автобусах. Напоминаю, что завтра все должны явиться в школу к первому уроку, чтобы отчитаться о возвращении. Вопросы есть?

Кёко чуть прищурилась, вспоминая наставления Шо — дождаться у станции метро, затем отдать ему все буклеты, чтобы он успел просмотреть их по дороге домой, затем продумать общее возвращение.

Она едва слышно вздохнула и тут же невозмутимо улыбнулась, когда Рина глянула на нее — все в порядке.

И вообще — да, все в порядке! Вот именно так! У Шо-чана все будет хорошо, и дома все будет хорошо, и у нее все хорошо. Она обзавелась еще одной подругой из класса и даже до конца поездки не поругалась ни разу с Янки, несмотря на то, что он с друзьями постоянно оказывался рядом. Можно подумать, ему тут медом намазано… Нет, если подумать и вспомнить, что произошло позавчера, то можно смириться. Даже надо бы… Все же они помогли — поразмыслив уже на спокойную голову, Кёко призналась себе, что ее действия были очень непродуманными. Что бы она делала, если бы действительно не было ни Янки, ни Ошино-куна, ни Кагурадзаки-куна? Ее могли бы просто сбить в итоге, или тоже бы засунули в машину… или даже в багажник!!

Именно эти размышления и смиряли девушку с постоянными попытками вывести ее из равновесия. Она мужественно игнорировала дразнилки и подколки, напоминая себе о справедливости… и о мести. Суббота уже послезавтра, и она будет не Могами Кёко, если не заставит этого павлина взять свои слова назад! И ему не поможет даже спасение подруг!

Уже поднимаясь по трапу самолета, Кёко не удержалась и обернулась, бросая прощальный взгляд на аэропорт Наха и яркое небо. Надо запомнить все-все, чтобы потом рассказать Шо-чану и самой возвращаться холодными зимними вечерами в такие солнечные и замечательные дни! Это будет ее второе собственное летнее сокровище после Корна и тогдашнего лета…

Она до последнего следила в иллюминатор за удаляющейся землей и только после того, как весь обзор закрыли кучерявые невесомые облака, девушка откинулась на спинку кресла.

До встречи, Окинава. В следующий раз она вернется сюда вместе с любимым человеком.

— Кёко, — сидящая рядом Рина тронула ее за локоть и кивнула на Ватаджибу, устроившуюся на соседнем кресле, — Рэй-сан приглашает нас на летние каникулы к себе на окинавскую виллу. Поедешь?

Окинавская вилла?! При одной мысли, что она может вернуться в райское место, перехватило дыхание. Но в памяти мгновенно всплыло напоминание о только что данной клятве, и Кёко невольно ужаснулась от своей легкомысленности.

— Я, наверное, не смогу, — немного виновато проговорила она, глядя на Рэй. — Я летом обычно помогаю тете и дяде в гостинице.

— И даже на пару дней не сможешь? — Ватаджиба вздохнула и кивнула. — Не переживай из-за отказа. Я помню, что у твоей семьи гостиничный бизнес, и понимаю, что тебя вводят в курс дел.

— А… — Могами растерялась. — Откуда ты…

— Слышала, как в классе обсуждали.

В классе все считают ее наследницей семьи Фува?? Но это возможно лишь в том случае, если она и Шо-чан… Внутри все потеплело и защемило от легкого смущения. Неужели все в классе считают ее еще и невестой Шо-чана??

— Если вы не против, давайте встретимся на последней перед учебой неделе? — предложила она. — Можно будет сходить в кино…

— Давайте! — Рина кивнула, следом согласилась и Ватаджиба. — Значит, договорились!

Кёко ощутила, как в груди становится тесно от восторга. Так просто, оказывается, говорить подругам, что думаешь, не пытаясь подобрать слова, чтобы не обидеть… И как же радостно, когда они понимают тебя и поддерживают! Разделяют впечатления и желания!..

Впервые за все время мелькнула мысль, как хорошо, что их побег с Шо-чаном не удался… Ведь тогда бы она не встретила ни Рину-чан, ни Рэй и не узнала, какое это счастье иметь настоящих подруг!

Конечно, она тут же пристыдила себя за такую крамольную радость, но та никуда от этого не делась, обвивая душу цепкими, как сорняк, побегами.

 

Киото показался прохладным после жары Окинавы, но девушка лишь передернула плечами — даже так лучше! Скоро лето войдет в полную силу, и она еще будет припоминать эту прохладцу.

Попрощавшись с подругами у школьных ворот, Кёко со всех ног припустила к станции метро. При виде сидящей на станционной лавочке знакомой фигуры она испытала настоящее счастье.

— Шо-чааан!! — подлетев к парню, Кёко едва сдержала слезы радости. — Привет!

— Привет, — Шо спрятал телефон в карман и поднялся. — Ну как поездка?

— Здорово! — выпалила она. — А твоя?!

В ответ он лишь довольно кивнул:

— Дома расскажу. Идем.

Значит, все замечательно! Вон какие глаза довольные! И улыбка! Ее переполняло ликование. Он счастлив!!

— Шо-чан, это для ознакомления, — в вагоне, сев рядом и немного успокоившись, она достала из сумки буклеты и небольшой сверток. — Это сувениры от тебя твоим родителям. А это тебе… — девушка с замиранием сердца протянула отдельный пакетик.

— Даже о таком не забыла, — парень достал из своего пакетика брелок. — Симпатичный… А это что?

— Держатель для медиаторов, — кинулась объяснять Кёко. — Вот тут снимаешь защитную пленку и можно приклеить сзади на гитару.

— Ух ты, круто! — он покрутил в руках держатель. — Слушай, очень удобно будет. Спасибо.

— Пожалуйста, — внутри все аж задрожало от благодарности, и девушка поспешно принялась смаргивать подступающие слезы — ему понравилось… Как же она счастлива!

— Ну и как Окинава? — сунув держатель в карман, Шо пролистал буклеты.

— Очень здорово! Солнце, пальмы, море! Жили в отеле европейского типа, с завтраками и ужинам, обедали в городе…

— Морские экскурсии были?

Кёко кивнула:

— На острова ездили. Жаль, что поездка в Каруидзаву совпала с Окинавой, да? — она осторожно, но с затаенным желанием услышать сожаление, глянула на парня. Тот лишь пожал плечами:

— Да ладно. Что там такого на Окинаве?

Море. Солнце. Ощущение невероятного лета. Друзья.

— Окинава. А что в Каруидзаве было? — девушка опустила взгляд на буклеты — показывать, что она хотела бы все это разделить именно с ним, не хотелось. Зачем? Ведь его поездка была важнее.

— Смотри, — Шо гордо продемонстрировал две визитки. — Продюсерский центр в Токио и студия звукозаписи. Сказали, что мои песни — что-то новое в шоу-бизнесе.

— Как здорово…

— Обещали связаться, когда согласуют смету расходов, — он даже не обратил внимания на ее сдержанную реакцию. — И тогда — пригласят и запишут диск!

— Значит, не зря съездил…

— Конечно, не зря!

А она? Не зря же, верно? Да, для Шо-чана все это глупости, но ей очень важно знать, что она важна для подруг. Ее мнение, ее благополучие… Вспомнился сувенир от Даиримии-сан, и стало немного легче.

Да, эгоистично, ведь она позабыла на пару дней о Шо-чане, но — новая мысль была какой-то взрослой — и он тоже не вспоминал о ней…

Стало не по себе, и Кёко немного испуганно глянула на парня:

— Шо-чан, а ты вспоминал обо мне? — а вдруг она лишь наговаривает на него?! Как тогда она сможет смотреть ему в глаза?!

— Думаешь, у меня время было? — он немного недоверчиво покосился на нее. — Я вставал в семь, отрубался после полуночи…

— Все в порядке, — поспешно успокоила она Фуву. — Нам осталось совсем немного до каникул, сможешь отдохнуть и отоспаться… — его губы искривились, и Кёко добавила, — … и написать новые песни! Ведь если будут готовить твой диск, то надо много новых замечательных песен!

— Это логично, — смягчился парень, устремляя взгляд в темное окно вагона. — Там тремя композициями не отделаешься…

Не вспоминал. Она рассеянно следила за пролетающими станциями метро. Тогда квиты.

 

— Ой, Кёко-чан, как ты загорела! — всплеснула руками Фува-сан, и девушка похолодела, осознавая, что совершенно не подумала о подобном. — Шо, а ты почему такой бледный, словно и не был на Окинаве!

Это провал..! Скандал! Ее выгонят из дома, как обманщицу, а Шо-чана запрут и не пустят ни в школу, ни на запись диска… еще и гитару отберут…

— А… — озарение заставило выпрямиться, — я забыла пользоваться кремом от загара… Из головы вылетело…

— Шо, что же ты не напомнил Кёко-чан, — качнула головой женщина и тут же заговорщицки улыбнулась ей. — Зато загар у тебя прямо модельный. Идемте, ужин готов, расскажете, как съездили.

Кёко с парнем переглянулись, и Шо неожиданно хитро и в то же время одобрительно подмигнул, мгновенно окрыляя ее.

Да, пусть полностью довериться ей — она прикроет его!

— … а на Ириомоте находится самый южный онсэн, — девушка развернула буклет и показала фотографии. — Вообще, там столько зелени, что вся поверхность онсэна засыпана листочками.

— Не купались? — поинтересовалась Яёй-сан. Посуда со стола была давно убрана, и теперь хозяева рёкана слушали рассказ.

— Нет, там все занято постоянно, много туристов. А вот на Йонагуни предлагали нырнуть с аквалангами, чтобы посмотреть подводные стены, — Кёко чуть смущенно улыбнулась. — Я побоялась — никогда же не ныряла.

— А ты, Шо?

— А мне неинтересно было, — парень лежал на татами, закинув руки за голову и разглядывая потолок комнаты. — Что там смотреть? Водоросли да камни?

Фува-сан лишь укоризненно покачала головой, глядя на сына:

— Совсем ленивым стал. Ну хоть что-то тебе было интересно?

— Да, — он не шевельнулся, — памятник по переводу направления автомобильного движения. Кёко, где он там был?

— На Исигаки, — тут же отозвалась девушка. Кенджи-сан хмыкнул:

— Это все от американцев было. Они как расположились на Окинаве, так сразу свои порядки начали наводить. Но потом все же правительство собрало остатки гордого духа и…

Девушка кивала его речи, мысленно радуясь, что успела все же указать Шо на этот памятник в буклете. Вон, запомнил, сказал, теперь точно его родители будут уверены, что все в порядке.

Но на душе все равно было не очень легко. Пусть она напрямую не обманывает, но и не говорит всей правды, помогая еще и скрывать эту самую правду. Она мысленно вздохнула — только ради Шо-чана и его мечты.

— Ладно, пора детям спать, — воспользовавшись паузой в речи мужа, Яёй-сан кивнула сыну и девушке. — Идите отдыхайте.

— Спасибо, — Кёко улыбнулась, поднимаясь, затем дождалась Шо и вышла вместе с ним из комнаты. — Вроде… все нормально, да?

— Ага, — он кивнул. — Ты здорово отвлекала внимание.

— Как и договаривались.

— Молодец, — девушка замерла от неожиданности, когда Шо потрепал ее по затылку. — Я спать. Устал здорово.

— Спокойной ночи… — сердце колотилось, как сумасшедшее, от такой спонтанной ласки, а на глаза наворачивались растроганные слезы, — Шо-чан…

Похвалил… и так нежно рукой… даже уставший — и то внимательный…

Она почти бегом вошла в свою комнату, ощущая, что не сдержит переполнявших душу чувств и расплачется от счастья, закрылась и бросилась к комоду.

— Корн, представляешь — он так поблагодарил!.. — размазывая одной рукой слезы, она прижимала к губам амулет и улыбалась. — И так погладил… что прям крылья выросли!.. Корн, кажется, он еще больше полюбил меня, да? Правда же?..

В глубине камня чуть поблескивали фиолетовые искры, и Кёко была уверена, что Корн разделяет ее чувства. Разделяет, понимает… Душа становилась легче, спокойнее, и в конце концов, расслабившись, девушка вытерла мокрые щеки и с энтузиазмом принялась разбирать вещи из сумки. Это в стирку, это на комод, это сохранить на память…

Энтузиазм усилился утром, когда при подготовке обенто себе и Шо, она вспомнила про спор с Янки. Наметив себе, что надо сделать, чтобы выиграть, Кёко кровожадно усмехнулась.

Выиграет. И потребует, чтобы он больше никогда не называл ее Банни-чан! Точно-точно, а то еще услышит Шо-чан, подхватит… Или лучше, раз вспомнила про Шо-чана, потребовать, чтобы Янки никогда не смел его задирать? Поколебавшись, девушка фыркнула про себя — и то и то сразу потребует! Так сказать — два в одном флаконе. Просто скажет, чтобы не смел задирать ни ее, ни Шо-чана. Или только Шо-чана?

Пятница пролетела почти незаметно за размышлениями и продумываниями субботней битвы. Не отвлекли от этого даже попытки парней подразнить обещаниями вставить фото в отчеты о поездке. Кёко под одобрительные взгляды подруг лишь отмахнулась, предложив посоветовать хорошую фотомастерскую, где могут отпечатать снимки в высоком качестве.

На общей физкультуре Шо, на радость девушке, вел себя так, словно ни Янки, ни его друзей вообще не было на уроке. Ей хотелось верить, что он прислушался к ее словам насчет лидерства, но подозревала, что подобное добродушное настроение связано в большей мере с поездкой в Каруидзаву, которую парень вспоминал всю дорогу в школу.

После уроков Кёко сбегала в клуб и договорилась с Шинодзавой-сенпаем насчет возможности прийти в субботу. Тот, правда, сначала искренне удивился:

— Но зачем, Могами-сан? Ты никогда не приходила в субботу.

— Знаю, Шинодзава-сенпай, но завтра у меня важное дело, касающееся чести и достоинства всей японской национальной кухни.

Впервые она видела, как глаза у обычно сдержанного парня округляются.

— Ну если так, то пожалуйста, — справившись с изумлением, проговорил он. — А я могу поприсутствовать при этом?

— Ммм, думаю, остальные не будут против… — Кёко задумалась, и Сузуки понимающе кивнул:

— Тогда, думаю, лучше будет спросить в самом начале у других участников. Если они согласятся, я останусь.

— Спасибо, сенпай, — искренне улыбнулась она, чуть поклонилась и почти выбежала из клубной комнаты.

По дороге домой, специально свернув на рынок, девушка договорилась с Джумамоти о нужных овощах, пакет с которыми старик клятвенно пообещал подготовить с самого утра. Следующей точкой в ее маршруте стал небольшой магазинчик приправ и специй, куда часто заходила по поручению Фувы-сан…

В субботу она была в клубе в девять утра, успев и забрать овощи с рынка и даже забежать в комбини за остальными необходимыми продуктами и мороженым. Так, на всякий случай…

Шинодзава пришел к десяти, когда Кёко шинковала перец.

— Помочь? — после приветствия он надел фартук и подошел к столу.

— Нет, спасибо, я должна все сделать сама.

— А в чем суть вообще? — парень следил за ее действиями.

— Я с одноклассником поспорила, что в японской кухне есть по-настоящему острые блюда.

— Ты рисковала.

— Знаю, — согласно кивнула замечанию девушка. — Но у меня есть пару семейных рецептов, которые могут составить достойную конкуренцию мексиканской кухне.

— И ты готовишь сейчас одно из таких блюд? — Сузуки чуть улыбнулся.

— Да, курица терияки под особым соусом, — она подняла голову и хитро улыбнулась. — Очень особым.

Карие глаза, такие же, как у нее, не менее хитро блеснули, и Кёко даже на мгновение растерялась такому проявлению эмоций со стороны Шинодзавы. Кажется, он начал более чем спокойно относиться к ней. А ведь когда-то почти в штыки принял…

В половину двенадцатого появились Рина и Рэй. Поздоровавшись с Сузуки, девушки устроились за столом напротив подруги и синхронно сложили руки в ожидании. Кёко прыснула:

— Вы чего?

— Ждем, — пояснила Сугита, сдерживая улыбку. — Янки и компания стояли на крыльце баскетбольного зала. Значит, скоро будут тут.

— Янки? — Шинодзава удивленно обернулся к ней, затем глянул на Могами. — Так Янки и есть твой одноклассник, с которым ты поспорила?

— Ты его знаешь, сенпай?

Ответить он не успел — в клубную комнату вошли парни. Вернее, первым появился Кагурадзаки, раскинул руки в стороны и с наслаждением потянул носом:

— Какие запахи…

— Тебе сегодня только облизываться, — Янки сдвинул друга в сторону, огляделся, приветливо кивнул Шинодзаве и поставил сумку на стул. — А у вас здесь уютно.

Кёко пожала плечами, снимая с огня сковороду, в которой доходило до готовности заветное блюдо, а Сузуки, отвечая, покосился на вошедшего Ошино:

— Мы стараемся соблюдать благоприятную атмосферу, потому что приготовление еды зависит и от настроения самого повара. Янки, ты не будешь против, если и я поприсутствую при вашем с Могами-сан поединке?

— Она уже рассказала детали? — Хизури хмыкнул, получив кивок. — Да ради бога, сенпай, — Шинодзава немного скованно улыбнулся. — Ну а ты сам, как глава клуба, что скажешь по предмету нашего с Банни-чан… поединка?

— Во-первых, я не глава, я заместитель Фуруямы-сенпая. Во-вторых, японская традиционная кухня, конечно, не включает в себя много острых блюд, но в региональных кухнях присутствуют такие рецепты, — Сузуки помолчал, затем не выдержал. — А в-третьих, почему Банни-чан?..

— Это ты не видел режим боевого кролика, — усмехнулся Ошино и невинно пожал плечами на выразительно-негодующий взгляд Кёко от плиты. — Тогда бы не спрашивал.

— Может, хватит разговоров? — чуть ли не взмолился Ода, присаживаясь на свободный стул. — Давайте побыстрее разберемся — тут такие запахи, что я скоро захлебнусь слюной.

— Проглот, — почти нежно протянул Янки и потер руки. — Но я поддерживаю тебя. Банни-чан, я готов!

— Не готов, — сдержанно ответила Кёко, выкладывая курицу терияки в тарелку. — Ты руки не помыл.

На мгновение в комнате воцарилась тишина, затем Сугита и Ватаджиба тихо захихикали.

— Океей, — протянул Куон, поднимаясь и направляясь к раковине. — Сейчас помою. Но если ты думаешь, Банни-чан, что это поможет тебе выиграть спор, то ты глубоко заблуждаешься.

— При чем тут спор? Тебя не учили мыть руки перед едой? — Могами все же обернулась к нему. — Или ты не считаешь за еду то, что я приготовила?

Рина едва слышно всхлипнула и спрятала лицо в ладонях.

— Я ее еще не пробовал, — парировал Янки, намыливая руки.

— Кагурадзаки-кун, кто съел все печенье и тебе не оставил? — Кёко усмехнулась тут же последовавшему ответу и мстительно покосилась на блондина. Тот, не двинув бровью, пожал плечами:

— А печенье — это десерт, а не еда. Еда — это основное блюдо.

— Расслабься, Шинодзава-сенпай, — Сугита, успокоившись и опустив руки, остановила открывшего было рот Сузуки. — Это обычный их разговор.

Фыркнув про себя, Могами поставила на стол тарелку, положила рядом палочки и поставила стакан воды:

— Ну раз печенье не еда, то прошу.

К столу подтянулись все, располагаясь по обе стороны от девушки и Янки, который устроился напротив нее, взял палочки и оценивающе оглядел блюдо:

— И что это?

— Курица терияки.

— И оно острое?

— Как мы и договаривались, — Кёко сделала приглашающий жест. — Съедай, говори, что оно не острое, и…

— Озвучиваю желание, — улыбка у парня была более чем довольная. — Что ж, итадакимас.

Девушка на мгновение затаила даже дыхание, когда он отправил первую порцию в рот.

Ну как?!

Янки спокойно прожевал, захватил палочками вторую порцию и снова отправил ее в рот.

— Ест, — радостно прокомментировал Кагурадзаки и потянулся было к тарелке, но Ошино перехватил его руку:

— Спорили Янки и Банни-чан. Так что умерь аппетит. Хочешь, потом можешь поспорить отдельно.

Ест, призналась про себя Кёко, следя за Хизури. Ест, не краснеет, не… Взгляд, брошенный на нее, заставил мысленно насторожиться и уже целенаправленно не сводить взгляда с безупречных черт лица парня, чтобы подмечать все до последней мелочи.

Вот чуть облизнул губы, один раз и все, кожа под губой, где коснулся язык, покраснела. А вот сглотнул чуть более натужно, чем обычно. А теперь едва заметно дрогнули крылья носа, словно пытаясь побольше втянуть воздуха.

Ну и жууук!!

Она невольно восхитилась невероятной выдержке — судя по увлажненным глазам Янки и прочим приметам, остро ему было до боли. Но он старался ничем не показывать этого.

Вот же упрямец… Ну признай просто, что это очень остро!!.. Ну же!

Ею овладел азарт — сможет? Выдержит? Скажет?! Она не думала о проигрыше — было уже просто интересно, насколько его хватит.

Хватило до самого конца. Янки доел, положил палочки и в полной ожидающей тишине поднял на Кёко взгляд. Она оценила его глубину, влажность и выразительность и приподняла брови — вперед, признавайся!

Взгляд изменился, в нем теперь читалось явное обвинение, но парень, видимо, призвав всю выдержку, сдержанно и даже немного сдавленно проговорил:

— Могло быть… поострее.

Молодец, мысленно поапплодировала Кёко. Выдержка, достойная самурая. Даже, можно сказать, она готова зауважать его за такое!

— Уррра, Янки выиграл!! — Кагурадзаки вскочил и вскинул вверх руки. — Йоххоуу!

— Янки, загадывай, — Кён азартно блеснул глазами. — Давай, твой выход.

О да, он скажет, хмыкнула про себя Могами, не отводя взгляда от темно-зеленых глаз. Он тут все силы, похоже, потратил на три слова!.. А сейчас и губ раскрыть не сможет, чтобы не задохнуться от горящего огнем рта.

— Янки, давай — Ода подсел к другу и заглянул тому в лицо. — Не прогадай!

— Так, Кагурадзаки-кун, не мешай! — не выдержала Рэй. — Я думаю, Янки и без тебя придумает.

— Вот-вот, — поддержала ее Сугита. — Нобунага, не лезь. И ты, Ошино-кун, тоже!

— А я молчу, — Кён хмыкнул. — Все равно Банни-чан никуда не деться.

— Вот и молчи.

Ну, давай, Кёко вызывающе сложила руки на груди, чего молчишь, а?

Янки ответил каким-то бешено-отчаянным взглядом и опустил его в тарелку.

Упрямство прямо ослиное. Вот кому он делает хуже? Ей? Или себе, продолжая молчать и испытывать боль?

Она мысленно вздохнула, оценила предел его сил, последствия такой острой пищи на неподготовленный желудок — а ведь может весь вечер не выходить из туалета! — и проговорила:

— Может, я угадаю твое желание? — под общую удивленную тишину девушка сходила к холодильнику, вернулась и поставила перед Хизури ведерко с мороженным. — Угадала?

Он поднял взгляд от мороженного, и у нее невольно закружилась голова от безмерной благодарности и облегчения, проступившего в его глазах.

Вот же… павлин! Ослиный павлин — встречайте новый вид упрямцев!

— Хэй, Янки никогда бы не загадал… — Ода осекся, когда блондин открыл ведерко и зачерпнул первую ложку. — Эээ?!

Ошино тоже изумленно смотрел на друга, который смаковал мороженное с отстраненным видом:

— Ты серьезно?!

— Угадала, — кратко подтвердил Хизури, ковыряя себе новую порцию холодного лакомства.

— Ну и отлично, — Кёко забрала тарелку и направилась к раковине.

— Янки, мороженное?! А как же твои желания?! Блин, да ты бы мог такое загадать!..

— Кагурадзаки-кун, результат окончательный и обжалованию не подлежит. Или ты хочешь поспорить с Кёко?

— Ватаджиба-сан, да при чем тут я?!

Она не обращала внимания на перепалку за спиной, улыбаясь про себя.

Выиграла. Пусть даже он и не показал этого. Кёко на мгновение обернулась — Янки сосредоточенно поглощал мороженное, не отвлекаясь на возгласы друзей.

Ну или ничья, да?

Она сочувственно усмехнулась, когда он, словно ощутив взгляд, покосился в ответ, отправил очередную ложку в рот и едва заметно кивнул.

Ну вот то-то же. Правда, в таком случае она ничего потребовать не может, но, удовлетворение мирно устраивалось в сердце, это лишь одно сражение. А не вся битва.

— Банни-чан, а у тебя осталась еще курица? — появившийся рядом Кагурадзаки заглянул в сковороду.

— Осталась, но у меня нет больше мороженного, — обезоруживающе улыбнулась девушка и протянула ему большую грушу, положенную стариком Джумамоти в пакет с овощами. — Так что — держи витамины, Кагурадзаки-кун.

Уже на крыльце Сугита покачала головой:

— Кёко, ты легко отделалась.

— А я так не думаю, — возразила Ватаджиба. — Иначе бы Янки не согласился на мороженное. Я слышала, что оно здорово помогает гасить острый привкус во рту. Верно, Кёко-чан?

Могами, улыбнувшись, кивнула.

— То есть, еда была такой острой, что… — Рина быстро выстраивала логическую цепочку, — что он только и смог сказать фразу для победы, но не смог больше ни слова вымолвить? Кёко, ну ты и стратег!!

Стратег может и неплохой, но многое зависит и от противника, призналась себе девушка. А Янки показал себя достойным противником, к которому не стоит относиться, как к дурачащемуся второгоднику…