Тридцать и один день октября (джен)

За один день до 17 октября, 2012 г.

С момента пробуждения Уэнсдей не находила себе места. Проснувшись за два часа до завтрака, она попыталась отвлечься набором для химических экспериментов, что подарил ей дядя Фестер, но каждые пять минут подбегала к окну и прижималась носом к холодному стеклу. На завтрак она спустилась раньше всех и, проглотив еду за пять минут, умчалась на чердак и уселась на подоконник, чтобы наблюдать за подъездной дорожкой к дому.

Спустя час Мортиша заглянула к ней:

— Дорогая, они будут не раньше двенадцати. Может, опять поиграете с Пагзли в виселицу? Ему вчера так понравилось.

Уэнсдей молча помотала головой, не отлипая от окна.

— Тогда поможешь мне в оранжерее? Я как раз хотела заняться строфантами. Помнишь, рассказывала тебе, как их яд использовали для отравленных стрел?

И хотя Уэнсдей не хотела покидать свой пост, предложение прозвучало слишком уж соблазнительно. Время в оранжерее, и правда, пролетело незаметно, и когда часы в гостиной пробили полдень, Уэнсдей пулей вылетела в холл, а оттуда на крыльцо.

Но всё было тихо.

Разочарованно вздохнув, она поплелась в ванную и хорошенько умылась, а после принялась мерить шагами гостиную, откуда можно было рассмотреть приближающийся автомобиль. Услышав шорох шин о гравий, Уэнсдей тут же побежала к Мортише, которая уже распоряжалась в столовой.

— Приехали, приехали!

Стоило ей вбежать в холл, как двери распахнулись и в дом вошли Гомес, бабушка Дис и дедушка Ланиус.

— Бабушка!

Уэнсдей подлетела вперёд и замерла как вкопанная в нескольких футах от неё.

— Сокровище моё!

Дис бесцеремонно сгребла её в охапку, но Уэнсдей решила простить ей вторжение в своё личное пространство в честь воссоединения после столь длинной разлуки. Потом её вернули на землю и внимательно осмотрели.

— Даже подросла немного! Хотя всё еще инфузория.

— Папа говорит — это твои гены. А ты со своими морщинами похожа на землекопа, — ничуть не смутившись ответила Уэнсдей.

Дис расхохоталась.

— От правды не убежишь. Вот проживешь с моё, посмотрим, на кого сама будешь походить. Тиш, звезда моя! И что это за молодой человек у тебя на руках и что он сделал с младенцем по имени Пагзли?

Пока бабушка бурно здоровалась с остальными домочадцами, Уэнсдей боком подошла к Ланиусу.

— Здравствуй, дедушка, — чинно сказала она.

— Здравствуй, внучка, — он мягко погладил её по голове, потом наклонился и быстро поцеловал в макушку.

Уэнсдей расцвела.

— Ну и поездочка! — разливалась Дис. — Рейс задержали на два часа — но это ещё куда ни шло. Но мы напутали тарифы для декларации багажа — не могли же оставить вас без подарков. Изначально я рассчитала, что заплатить придётся четыреста двадцать пять долларов.

— А сколько вышло? — спросила Уэнсдей, подбегая к Дис. Та взяла её за руку, и вся компания направилась в гостиную.

— Все семьсот девятнадцать. Первоклассный грабёж с утра пораньше!

— Это больше на двести девяносто четыре доллара.

Дис подняла брови.

— Тебя за два месяца школы научили так считать? — подивилась она.

— Нет, это папа. Вчера он рассказал мне про квадратный корень.

— Вот как? А на следующую неделю у вас запланированы тройные интегралы?

— Нет, — серьёзно ответила Уэнсдей. — Но могу попросить.

Дис закатила глаза.

— Гомес, ты совсем уже? Детство у ребёнка есть? Сам-то в её возрасте в грязи валялся и лампочки выкручивал.

— Я тут ни при чём, — он беззаботно отмахнулся, усаживаясь на диван. — Будь уверена, наши дети познают все прелести детства с грязью, пылью и крушением всего, что попадается им под руку. Но пытливый ум тянется к знаниям! Позавчера Уэнсдей спросила меня: что такое электромагнитная индукция.

— Но папа не ответил и сказал расспросить тебя!

— Ну что за молодёжь пошла! Мне же по закону жизни положено вас чихвостить, а вы вон какие умники. А ты, Пагзли, уже успел прочитать все сочинения Спинозы?

— Нет, бабушка, — Уэнсдей поманила её ближе и сказала на ухо громким шёпотом. — Он ещё даже не умеет читать, представляешь?

— Ты сама только в четыре года научилась, — Мортиша хитро прищурилась.

— Но буквы-то знала! А он к трём с половиной только рвать книжки научился.

Пагзли сделал большие и грустные глаза. Дис аккуратно отпустила руку Уэнсдей, подошла к нему и поцеловала в пухлую щёчку.

— Не слушай эту зазнайку. А квадратные корни и во взрослой жизни мало кому нужны.

Уэнсдей поджала губы и опустила голову.

— Милая, покажи бабушке, какой проект для школы ты сделала на прошлой неделе.

Уэнсдей подняла глаза на Мортишу и, несколько приободрившись, поспешила в свою комнату.

Вскоре настало время обедать. Уэнсдей, уплетая оленину, навострила уши и ловила каждое слово взрослых:

— Жаль мы не застали ни одного извержения, — вздыхала Дис. — Даже Гримсвётн⁽¹⁾ нас подвёл.

— А мы недавно получили весточку от Фестера, — улыбнулась Мортиша. — Он обещал навестить нас в декабре.

— Мама, попробуй новый лакричный соус Ларча. Папа, тебе как обычно пришли посылки, я их оставил в кабинете.

— Посмотрю.

После обеда Уэнсдей решила не возвращаться в гостиную, а на цыпочках последовала за дедушкой. Его старый кабинет Гомес оставлял нетронутым, и в отсутствие старших Аддамсов запирали на ключ. Теперь же, когда дверь осталась приоткрытой, Уэнсдей примостилась на полу и заглянула в щель. Ланиус расположил на письменном столе деревянный почтовый ящик, достал стамеску и принялся методично вытаскивать гвозди.

Вскоре он завершил работу, и в напряжённой тишине его негромкий голос заставил Уэнсдей подскочить и стукнуться лбом о косяк:

— Может, захочешь взглянуть поближе?

Она медленно поднялась на ноги и, потирая лоб, осторожно зашла в комнату.

С дедушкой всё было совсем не так, как с бабушкой, шумной, энергичной, способной хлёстким словом сбить с толку или поставить на место. С Дис всегда было легко и просто, а Ланиус оставался вечной загадкой. Казалось, в каждый их новый приезд Уэнсдей приходилось рассматривать и оценивать его заново.

— Ну чего застыла?

Она подошла ближе и поднялась на цыпочки, пытаясь рассмотреть содержимое ящика.

— Иди-ка сюда.

Ланиус подхватил её под мышки и усадил прямо на стол.

Внутри ящика среди шерстяной ваты и древесной стружки красовалась каменная статуя дракона. Изящная витиеватая резьба перекатывалась застывшими волнами, огромные выпученные глаза уставились в пустоту, клыки, с виду не острые, смотрели угрожающе.

— Откуда он прилетел? — спросила Уэнсдей.

— Похоже, из Батубулана. Выглядит как работа балинезийского мастера, — Ланиус нахмурился, читая записку.

— А от кого?

Он вручил ей кусочек пожелтевшей бумаги.

— "На хранение". То есть мы можем оставить дракона себе?

Ланиус молча отвернулся и отошёл к шкафу, до верху заставленного папками, хранимыми в безупречном порядке. Уэнсдей вернулась к дракону, аккуратно водя пальцем по его холодным изгибам.

Ланиус тем временем отыскал желаемое, вновь взял записку и поднёс к свету. Затем достал из папки небольшой кусок бумаги и проделал то же самое.

— Интересно.

— Что?

Не удостоив её ответом, он вернул папку в шкаф — третья слева на шестой полке — и удалился из комнаты. Уэнсдей поколебалась, воровато оглянувшись на документы, но Ланиус тут же заглянул в кабинет и распахнул пошире дверь.

Поняв намёк, она соскользнула со стола, погладив дракона на прощание, и засеменила за его быстрым и уверенным шагом. Вернувшись в гостиную, Ланиус тут же направился к Дис, которая валялась на ковре с повизгивающим от восторга Пагзли.

— Дедушка!

Пагзли прильнул к его ноге, и Ланиус отстранённо погладил его по голове.

— Дорогая, помнишь, много лет назад нам анонимно отправили статуэтку на хранение, которая стоит теперь в дальней комнате на втором этаже?

— Кого отправили?

— Скульптуру народа Чокве.

— Когда отправили?

— Судя по записям, шестнадцать лет назад.

— Конечно не помню! Буду я ещё забивать свою светлую голову всякой ерундой.

— Мне прислали ещё один артефакт с аналогичной запиской.

— Да ну?

— Вот так.

— В первый раз что ли?

— Почерк совпадает.

— Незнакомый?

— Нет.

— Завтра разберёмся, — она сладко потянулась. — Сегодня мне не хочется думать ни о чём, кроме того, как ещё побаловать этих птеродактилей. Хотя вы и без меня не в меру избалованные, надо заметить. Ваши родители прекрасно справляются со своей задачей и отбирают у меня очередной повод старчески поворчать.

— Давайте пойдём гулять на болото! — завопил Пагзли.

— Нет, лучше поиграем в прятки в подземелье! Спорим, ты меня до утра не найдешь? — загорелась Уэнсдей.

— У меня есть идея получше: как насчёт того, чтобы научиться собирать электрический стул? Кто, как не бабушка, передаст вам самые ценные знания для жизни?

По сравнению с бесконечным утром, остальной день пролетел чересчур быстро, но оказавшись в кровати и перебирая полученные впечатления, Уэнсдей вспомнила о таинственной посылке и драконе. Она, в отличие от бабушки, сразу поняла, какую статуэтку из дальней спальни имел в виду Ланиус: они с Пагзли не раз таскали её для своих игр. Значит, дедушка предположил, что африканского человечка и застывшего в камне дракона отправил один и тот же человек?

Сев на кровати и свесив босые ноги, Уэнсдей прислушалась. Конечно, взрослые хоть и твердили весь вечер, что сегодня им с Пагзли позволено отправиться спать позже обычного, сами, небось, и не думали ложиться.

Уэнсдей натянула носки, прокралась к двери и приоткрыла её: тишина. Перебежав к дальней лестнице, она осторожно спустилась на первый этаж, на цыпочках пробралась к кабинету Ланиуса, приложила ухо к двери и внимательно рассмотрела щель. Убедившись, что изнутри не слышно ни звука и не видно ни лучика света — она осторожно повернула ручку.

Тёмный кабинет обдал её запахом древесины, лака, бумаги и пыли. В узкое окно заглядывали косые лучи лунного света, то и дело пресекаемые прозрачными облаками, летящими неведомо куда. Ей было немного не по себе. Она знала, что ни мама, ни папа, ни бабушка не стали бы слишком уж сильно ругаться, всунь она свой нос в их дела. Но дедушка — дело другое.

Уэнсдей оглянулась в коридор: со стороны гостиной доносились приглушённые голоса. Поколебавшись, она прошмыгнула внутрь, тихо затворив за собой дверь.

Решив, что отступать поздно, Уэнсдей подошла к шкафу и взяла нужную папку. Пролистнув её, она отыскала вкладыш с запиской: "на хранение", достала её и, как дедушка, поднесла к свету. Однако лунные лучи не спешили открывать ей тайны.

Осмотревшись, она различила в темноте комод с канцелярскими принадлежностями, отыскала копировальную бумагу и, сняв отпечаток записки, постаралась замести следы и поспешила в свою тёплую постель.

Следующим утром Дис и Ланиус отправились навестить родственников, что жили по соседству, и Уэнсдей, не теряя времени даром, решила заняться загадкой самостоятельно.

— Мама, можно мы пойдём поиграем на нашу заброшенную шахту?

— Конечно, милая, но не сейчас. У меня слишком много хлопот по дому из-за приезда бабушки и дедушки. Ларч тоже будет занят.

— Но я уже взрослая! Можно пойду сама?

— А Пагзли?

Уэнсдей задумалась.

— А если мы позовём Вещь?

Мортиша улыбнулась.

— Хорошо. Раз ты уже взрослая, можете вдвоём с Вещью присмотреть за Пагзли.

Такой расклад был ей только на руку — Вещь мог оказаться выгодным компаньоном. Выбежав из дома, Уэнсдей повела свою компанию окольными путями к чёрному входу.

— Никому не слова, — грозно приказала она.

Поскольку всё были заняты делами в другой части особняка, они подкрались к кабинету Ланиуса незамеченными. Уэнсдей предусмотрительно захватила с собой набор отмычек, но дверь со вчерашнего вечера никто не удосужился запереть. Оказавшись внутри, она заявила командирским голосом:

— Я хочу отгадать тайну посылок, которые отправили дедушке "на хранение"! Вещь — будешь моим напарником.

— А я? — жалобно спросил Пагзли.

Уэнсдей окинула его оценивающим взглядом.

— Ладно, ты тоже пригодишься.

"Не думаешь, что дедушка не оценит подобный произвол?"

— Мы заметём следы. Алиби я нам уже обеспечила.

"Вы после игр в шахте возвращаетесь по уши в грязи".

Уэнсдей задумалась.

— Это верно. Займёмся этим после поисков.

Вещь обречённо покачался из стороны в сторону и приподнял пальцы в согласном жесте готового на всё подельника.

— Нужно найти, где здесь хранятся старые письма.

Она уже было развернулась, чтобы приступить к поискам, но Вещь схватил её за пятку, а потом строго постучал по полу.

— Да не буду я ничего читать! Очень надо. Просто поищем такой же почерк, как на записке.

"Не красиво!"

— Хочешь, чтобы я рассказала дедушке, как вы с папой использовали его коллекционные кинжалы для соревнования по метанию?

Вещь медленно отполз назад. Уэнсдей довольно развернулась и принялась шастать по комодам — письма нашлись в одном из дальних ящиков.

— Ого! — раздался голос Пагзли с другого конца комнаты.

Он успел залезть на этажерку и достал из коробки сушёную голову, подозрительно напоминающую человеческую.

— Слезай сейчас же! — сердито сказала Уэнсдей. — Мы с Вещью за тобой следим. Иначе расскажу маме, что ты плохо себя ведёшь и будешь играть сам.

Она взяла брата за руку, усадила в углу и дала стопку бумаг, найденных в самом дальнем углу комода.

— Вот письма, вот записка. Проверяй, чтобы буквы были похожи. Смотри, тут большие круги, а в этом письме они маленькие. И палки не прямые, а изогнутые — значит не подходит. Понял?

— Ага, — Пагзли просиял.

Они приступили к поискам.

— Смотри! — через полминуты завопил Пагзли.

Уэнсдей тут же нависла над ним.

— На что?

— Ну круги в буквах большие.

— Это вообще цифры.

— Но палки прямые!

Уэнсдей присмотрелась.

— Нет, не похоже. Это писали левой рукой, а нам нужен правша. Меня дядя Фестер научил различать, — разъяснила она Вещи.

Спустя пару минут поисков Пагзли снова подал голос:

— Нашёл!

— Покажи!

Она внимательно вгляделась в записи, описывающие взлом с проникновением. Вещь раздражённо щёлкнул пальцами.

"Ты обещала не читать!"

— Ладно. Нет, Пагзли, не похоже. Ищи дальше!

— Мне ску-у-учно! — захныкал он.

— Ты же сам хотел помогать.

— Больше не хочу.

— Тогда сиди тихо и не мешай.

Они с Вещью продолжили поиски, периодически отвлекаясь на Пагзли, у которого не возникло трудностей найти себе интересное занятие: в кабинете дедушки он никогда прежде не играл, а предметов для забав тут было предостаточно.

Спустя пару часов поисков у Уэнсдей зарябило в глазах от цепких, длинных или скрюченных букв и от лоснящейся, пожелтевшей, пергаментной или испачканной пятнами крови бумаги. И в момент, когда её терпение начало давать сбой, ей в лоб прилетел смятый лист бумаги, отдалённо напоминающий бумажный самолётик.

— Ну всё! Я больше тебя ни на одно дело с собой не возьму! — сердито сказала она хихикающему Пагзли. — Ты забыл, что нам надо замести следы? Зачем испортил письмо?

Она попыталась разгладить лист, но, присмотревшись, воскликнула:

— Вещь, это оно!

— Да-а?! — ошарашено протянул Пагзли.

"Правда?!"

— Подписи нет… Кто же его отправил?

Их размышления прервал скрип медленно отворившейся двери.

— Чем прикажете разогнать налётчиков: слезоточивым газом или хватит одной крепкой хворостины?

От тихого голоса Ланиуса по спине пробежали мурашки. Глаза Пагзли округлились от страха, Вещь неуверенно переминался с пальца на палец, Уэнсдей сглотнула и боязливо подалась вперед.

— Дедушка я… Просто захотела узнать, кто отправил те посылки.

Ланиус спокойно и в упор смотрел на неё. Уэнсдей глубоко вздохнула.

— Я решила проверить, не найдётся ли в старых письмах что-нибудь, написанное таким же почерком.

— Ты рылась в моей переписке?

Она не удержалась и отвела взгляд.

— Если зашла так далеко — отвечай уж, как следует.

Уэнсдей собрала всё свое мужество, выпрямилась и твёрдо проговорила:

— Мы провели организованный поиск. Я умею хранить секреты, Пагзли ещё не научился читать, а если Вещь хоть словом обмолвится, я спущу его с крыши.

"Она не шутит".

Ланиус по-прежнему пристально смотрел на Уэнсдей. Под его прямым и пронзительным взглядом хотелось съежиться, забраться в ящик из-под посылки и попросить Вещь приколотить крышку гвоздями. Но она наступила на горло своей слабости, подошла к нему вплотную и протянула найденное письмо.

— Вот, посмотри!

Он встряхнул лист и прищурился. Потом отвёл взгляд в сторону.

— Где вы это нашли?

— Там, — Пагзли указал на стопку в дальнем углу.

Ланиус подошел ближе и приподнял стопку.

— Это письма к отцу.

— Да? Твоему? Гримуару Аддамсу?

Уэнсдей тут же подбежала, но Ланиус твёрдо отстранил её.

— С тебя на сегодня достаточно исследований. Идите в гостиную и ждите меня там.

Понуро и стыдливо они поплелись прочь.

Мортиша застала их на диване: Уэнсдей сидела смирно, направив взгляд строго на свои ладони, Вещь беспокойно постукивал пальцами, а Пагзли валялся на спине и крутил на вытянутых к потолку ногах фарфоровую вазу.

— Уже вернулись? Почему такие чистые?

— Посмотрите на этих разбойников!

В комнату ворвалась Дис, за которой следовали Ланиус и Гомес.

— Помнишь, мы вчера обсуждали анонимную посылку? Так вот, эта малолетняя сыщица проникла в кабинет Ланиуса, перелопатила его переписку в поисках письма с аналогичным почерком!

— Не может быть! — воскликнул Гомес. — И как, нашла что-нибудь дельное?

Не смотря на задорный тон отца, под взглядом матери Уэнсдей захотелось отрезать свои предательски вспыхнувшие уши.

— Нашла, — молвил Ланиус, и все тут же притихли.

— Пагзли нашёл, — тихо сказала Уэнсдей.

Отчаянно избегая взгляда Мортиши, она жалобно покосилась на Гомеса, который весело ей подмигнул.

— В переписке отца отыскалось письмо без подписи и даты, которое совпало по почерку. Я отыскал и некоторые другие, сопоставил их содержание и сделал вывод, что они написаны моим кузеном, Зорро Аддамсом.

Дис закрыла рот руками, а Гомес нахмурился.

— Не его мы хоронили в восемьдесят седьмом?

Мортиша ахнула:

— Эта роковая ночь!

— Да, cara mia.

Гомес взял её протянутую руку и прижал к своим губам. Уэнсдей закатила глаза и заметила, что бабушка сделала то же самое.

— Повремените с нежными воспоминаниями. Давайте разберёмся с восставшим покойником: мы все эти годы считали, что останки Зорро находятся в земле на кладбище за поместьем Нефилима Аддамса!

— Троюродного брата дедушки Гримуара, — кивнул Гомес. — Он погиб при странных обстоятельствах, взорвавшись на яхте, и был последним прямым наследником. После его смерти на их состояние всё семейство слетелось стервятниками, а Нефилим решил всё оставить дедушке.

— И это совершенно точно его почерк? — нахмурилась Дис. — Глядишь, спросит с нас свои денежки.

— Пусть попробует, — хмыкнул Гомес. — Но где Зорро теперь?

— Дьявол его знает, — пожал плечами Ланиус. — Но благодаря Уэнсдей, мы убедились, что не в земле.

Уэнсдей словила на себе его пронзительный взгляд и выпрямилась.

— Почему вы раньше не проверили от кого посылка? — стараясь скрыть дрожь в голосе, спросила она.

— Да мало ли, что Ланиус получал за эти годы, — Дис подошла к ней и взъерошила волосы. — Как-то не подумали.

Когда стало ясно, что самое страшное миновало, Уэнсдей с облегчением поспешила со всеми за обеденный стол — от пережитого у неё здорово разыгрался аппетит. Обед прошёл в страстных обсуждениях того, где Зорро был все эти годы и чем занимался.

— Может, он сам подстроил взрыв на яхте, потому что влип в неприятности? — предположил Гомес.

— Может, он стал акулой! — воскликнул Пагзли.

— Как же он плавниками заколотил посылки? — едко заметила Уэнсдей.

— Попросил друга осьминога, — упрямо возразил ей в ответ Пагзли.

— Интересно, он сделал себе вставной глаз или так и ходит с повязкой? —задумчиво протянула Дис. — Тиш, золотце, передай-ка перечницу.

— А я знакома с Зорро — видела его на приёмах, на которые мать таскала меня с собой, — вспомнила Мортиша.

— Я сегодня нашёл слово, — негромко объявил Ланиус.

Всё тут же возбуждённо загалдели, но никакие радостные или удивлённые возгласы не заставили его расщедриться ни на то самое слово, ни на какое-либо ещё, и после обеда он сразу направился в свой кабинет, в то время как остальная компания вернулась в гостиную.

Пагзли принялся играть с Вещью на ковре, Гомес воодушевлённо расспрашивал Дис, как им понравилось Исландия, то и дело прерывая собственными рассказами о семейных делах, Мортиша устроилась в любимом кресле за вязанием.

Уэнсдей сделала вид, что рассматривает стоящие на подоконнике растения, и боком подобралась к матери. Став рядом с креслом, она некоторое время переминалась с ноги на ногу, косясь на беглое мелькание спиц и петель. Мортиша, занятая своим делом, лишь изредка бросала улыбки то в сторону Пагзли, то в сторону Гомеса. Выждав с минуту и не получив и толики внимания, Уэнсдей тихо протянула:

— Ма-ам?

— Да? — спросила она нарочито спокойным голосом, не спуская глаз с пряжи.

— Ты не злишься на меня?

Мортиша вздохнула, опустила руки и, наконец, перевела на неё взгляд.

— Я рада, что мы узнали добрую весть о кузене Зорро. Но мне не понравилось, что ты мне соврала.

Уэнсдей моргнула.

— Я думала, ты рассердилась, что я залезла к дедушке без спроса.

— Об этом тебе следует поговорить с ним. Обязательно сходи и извинись, договорились?

Уэнсдей покорно склонила голову и коротко кивнула.

— И если ты хочешь, чтобы я впредь доверяла тебе и отпускала играть без присмотра — больше не обманывай.

— О, кажется, тут молодое поколение чихвостят без моего участия!

Дис вольготно расположилась в соседнем кресле. Уэнсдей отвернулась.

— Милая, ты уже рассказала бабушке, что начала обучаться игре на виолончели?

— Бог ты мой! И это успела! Когда представление?

— Года через два, — серьёзно ответила Уэнсдей.

— Жестокая душа, года через два я могу уже уйти на упокой. Ну сыграй для бабушки!

— Я пока не научилась. Если упокоишься — обещаю сыграть на твоих похоронах.

Дис не сдержалась, подтянула к себе Уэнсдей и сжала в крепком объятии. Потерпев секунд десять, та взмолилась:

— Бабушка, мне не нравится, когда меня сжимают!

Дис вздохнула, отстранилась, обхватила ладонями её лицо, поцеловала в лоб, потом, хвала богам, отпустила.

— А папа твой любил обниматься, когда был маленьким.

— Он и сейчас любит.

Уэнсдей недовольно покосилась на Мортишу. Та лукаво улыбнулась, а Дис рассмеялась.

— Ох, паучок ты мой ненаглядный. Это же замечательно, что твои родители и спустя столько лет обнимаются. Даже я, прожив в браке полвека, позволяю это Ланиусу. Раз в неделю.

— Мне это никогда не понравится.

— Это мы ещё посмотрим. От кандидатов, небось, отбоя не будет. Готова поспорить, вырастешь красоткой, как твоя мамочка — все будут шеи сворачивать, на тебя оборачиваясь.

— С шеями я и руками справлюсь, — она насупилась.

— Уэнсдей есть от кого унаследовать красоту, — отозвалась Мортиша. — Ей достались твои мексиканские глаза.

Дис впилась в Уэнсдей проникновенным взглядом своих чёрных глаз, та ответила тем же.

— Действительно, достались.

Дождавшись, пока взрослые разговорятся, а бабушка вновь доберётся до Пагзли, который всегда был не прочь обняться, Уэнсдей прошмыгнула за дверь. Оказавшись перед кабинетом Ланиуса, она коротко постучала.

— Да-да, — раздался приглушённый голос.

— Это я, — она заглянула одним глазом в узкую щель.

— Проходи.

Он сидел за столом и перебирал всё те же старые письма. Уэнсдей осторожно приблизилась. Проведя минуту в убийственном молчании, она всё же спросила:

— Ты не злишься на меня?

Он ответил не сразу, но она заметила промелькнувший огонёк улыбки в уголках его глаз.

— Знаешь, что случилось с кошкой от излишнего любопытства?

— Её принесли в жертву в ночь на кровавое полнолуние?

— Именно.

Уэнсдей опустила голову.

— Я больше так не буду.

Ланиус легко провёл рукой по её голове.

— Ещё как будешь. Нам уже всё известно про твой пытливый ум. Но чтобы больше не заходила в мой кабинет без спроса. Если захочешь узнать больше о моих артефактах — я с радостью тебе их покажу. А работать надо чище — даже не догадалась поставить караул. Когда Фестер вас навестит, возьми у него пару уроков.

— Ладно.

Дедушка откинулся на кресле.

— Какие детективы ты уже успела прочитать?

Уэнсдей удивилась.

— Мама мне часто читает на ночь "Убийство на улице Морг" и "Собаку Баскервилей". Но бабушка говорит, что детектив — низкий жанр.

— Бабушка Фрамп? — он усмехнулся. — Не жанр возносит произведение, а автор. Я подберу тебе книги из нашей библиотеки.

— Хорошо! — она тут же загорелась. — Обещаю, что все-все прочту!

— Не сомневаюсь.

— За месяц! Могу даже за три недели!

— Не торопись жить, муравьишка.

Уэнсдей покорно кивнула. Затем с минуту собиралась с духом, и всё же выпалила:

— Дедушка, а какое слово ты нашёл?

Он пригладил бороду и некоторое время сидел в тишине, размышляя о чём-то неведомом и далёком. Затем отворил скрипнувший ящик стола и достал старый конверт.

— Я нашёл сегодня запечатанное письмо, написанное отцу моей матерью. Последнее письмо, которое дошло после её смерти, а он его так и не вскрыл. Возможно, меня потом сгрызёт совесть, что я прочёл чужую переписку, — он усмехнулся, — но буду утешать себя тем, что укрепление связей с духами того стоило. Говоришь, умеешь хранить секреты?

Уэнсдей кивнула, затаив дыхание.

— В этом году, я бы отправил слово весть.

Мечтательно вздохнув, Уэнсдей облокотилась о стол.

— А я ещё ни разу не отправляла.

Ланиус вновь погрузился в размышления, но Уэнсдей не торопилась их прерывать. Вскоре он поднялся и взял с полки деревянный почтовый ящик, в котором всё ещё покоился витиеватый каменный дракон.

— Не знаю, объявиться ли Зорро когда-нибудь и как он пожелает распорядиться сохранными артефактами, но в честь того, что ты нашла пропажу, поручаю именно тебе сторожить статую дракона.

Уэнсдей затрепетала.

— Правда?!

— Правда. Но кабинет я впредь буду закрывать на ключ. А если замечу след от отмычки… Хм-м-м… Выражусь твоим языком: с крыши спущу!

1) Вулкан в Исландии.

Вернуться к тексту