Новый Гарри Поттер. Часть вторая: Тень (гет)

Малфоя увезли в святого Манго на следующий день. Колдомедики оценивали его состояние как плохое, но стабильное. После выздоровления, если он, конечно, останется в своем уме, его ждало разбирательство в новом Министерстве Магии. Правда, ничего серьезнее штрафа и предупреждения ему не грозило — Dementia не было официально запрещенным заклинанием. Со Слизерина сняли 1000 баллов — и змеи теперь были в таком минусе, что их смело можно было выкидывать из борьбы за Кубок Домов.

Гарри вынужден был провести два дня в больничном крыле — мадам Помфри, после рассказа Дамблдора о возможных последствиях заклинания Малфоя, никак не хотела отпускать гриффиндорца без дополнительных обследований. Сам юноша чувствовал себя прекрасно, если, конечно, не считать того, что у него появилась новая тема для ночных кошмаров.

Несмотря на этот инцидент, занятия в Дуэльном Клубе были продолжены, под строгим контролем профессора Флитвика, установившего чары, блокирующие все потенциально опасные заклинания. Профессор Снейп вскоре перестал появляться на этих занятиях — видимо, решил, что у него есть и более важные дела.

Беспалочковую магию, в этом году объединенную с аппарированием, все также вел профессор Кроакер. В основном, ученики занимались аппарированием. Еще летом, профессора оборудовали в Хогвартсе специальный класс: смысл заключался в том, что внутри этой комнаты можно было аппарировать.

Класс больше напоминал спортивный зал — деревянный пол был расчерчен белизной линий, складывавшихся в причудливые изгибы дорожек; там и тут стояли различные барьеры, высокие и не очень; с потолка свисали канаты, периодически менявшие свой цвет. Зала напоминала скорее полосу препятствий для подготовки к боевым действиям на пересеченной местности, чем класс для обучения магии. Гриффиндорцы впервые попали сюда — первый месяц был посвящен повторению теории аппарирования. Теперь же настало время практики.

— Итак, — произнес Кроакер, — моя задача подготовить вас к экзамену на аппарирование, который теперь обязателен для выпускников Хогвартса. Мы начнем с перемещений на небольшие расстояния — метра два-три, без каких-либо препятствий. Затем вы будете учиться аппарировать сквозь барьеры, закрытые двери, из замкнутых пространств и тому подобное. Следующим этапом вашего обучения станет вертикальное аппарирование — вы будете перемещаться на различные площадки, находящиеся над уровнем пола, научитесь спускаться с них. В качестве экзамена вы должны будете пройти полосу препятствий, которую вы сейчас видите перед собой, за определенное время.

Гриффиндорцы дружно вздрогнули — это задание казалось практически невозможным. Кроакер махнул рукой, и полоса исчезла, осталась лишь ровная поверхность пола. Профессор начал вызывать учеников по алфавиту, и они пытались аппарировать.

Дина, Симуса, Рона, Лаванду, Парвати и Гермиону "распополамило": ноги оставались на месте, а все остальное оказывалось в совершенно невообразимых местах — под потолком, в дальнем углу комнаты, просто на пару метров выше. Невилла же так и вообще разнесло по кусочкам: ноги оказались в разных концах комнаты, правая рука болталась под потолком, левая каким-то невообразимым образом оказалась у Лаванды под мантией, нос "прилип" к дверной ручке, тело осталось на месте, а кричащая голова оказалась в руках профессора Кроакера, немало удивленного таким исходом — он заявил, что это первый подобный случай на его памяти. Лонгботтома кое-как собрали, но это заняло большую часть урока. Единственным, кого не расщепило оказался Гарри, правда успешным его аппарирование называть было сложно — он появился под потолком и только реакция преподавателя, замедлившего его падение, спасла юношу от переломов, но не от ушибов и ссадин.

* * *

Команда Гриффиндора начала усиленные тренировки в середине октября — в начале ноября им предстояла встреча с Хаффлпафом. Стояла дождливая и ветреная погода, так характерная для середины осени. Трава на квиддитчном поле сначала пожелтела, а затем и вовсе приняла коричневатый оттенок из-за частых дождей. Порывы ветра мешали загонщикам пасовать друг другу, норовя вырвать квофл из рук и сорвать игроков с метел. Бладжеры, как и обычно, носились по невообразимым траекториям, будто и не было никакого ветра. Охота за снитчем приобрела достаточно специфический характер: силы крыльев мячика явно не хватало, чтобы преодолеть ветер и сменить направление. Поэтому снитч либо зависал на месте, либо несся туда, куда дул ветер.

Рон все еще не разговаривал с Гарри. Недавно парень узнал, что мальчик-который-выжил встречается с Гермионой, и еще больше рассорился со своими бывшими друзьями. Рон считал, что Гарри предал Джинни, а Гермиона так и вообще предала их дружбу, спевшись с этим "предателем".

На Гарри эта ссора подействовала особенно сильно — его мучила совесть. Юноша действительно думал, что предал Джинни. Рон попал как раз в больное место.

Гарри ушел с тренировки раньше остальных — при сегодняшнем ветре не было смысла ловить снитч, трепыхавшийся все время на краю поля. Юноша шел по коридорам Хогвартса, оставляя за собой мокрые следы. Он смотрел себе под ноги, как будто искал камешек, который можно пнуть от досады.

Почему Рон вдруг так отдалился от друзей? Ведь все началось не с того, что Гарри стал встречаться с Гермионой, и даже не со ссоры после ЗоТИ... Рон уже в Хогвартс-Экспрессе вел себя странно... Неужели на него так сильно подействовала смерть родных? Гарри не находил ответа на все эти вопросы. Сам юноша тоже потерял мать, но он не мог сравнивать чувства Рона со своими — он не знал свою маму, в отличие от младшего из братьев Уизли. Гарри мог лишь вспоминать свои ощущения после гибели Сириуса — самого близкого ему человека. Опустошенность, горе, отчаяние, невообразимая гамма чувств, не поддающихся описанию... Весь спектр чувств — от страха до гнева, от обиды до ярости... Мог ли Рон все это чувствовать? Да, мог. Но почему это так на него повлияло? Ведь Гарри продолжил жизнь, нашел любовь, не потерял надежду. Может, они с Гермионой плохие друзья и не могут понять Рона? Гарри не знал.

Юноша очнулся от своих печальных мыслей из-за чувства холода, пронизывающего до костей, остающегося на кончиках пальцев, заставляющего вздрогнуть от неожиданности. Гарри оторвался от созерцания пола перед своими ногами:

— Здравствуйте, сэр Николас. Извините, я не хотел сквозь вас проходить. Я просто задумался и не заметил вас.

— Пустяки, Гарри. Это даже моя вина — я как раз искал тебя и, заметив, вылетел из стены прямо в тебя.

— Вы меня искали? — удивился Гарри.

— Да. Я хотел бы пригласить тебя на свои пятьсот пятые смертинины. Если твои друзья тоже захотят прийти, то я буду очень рад.

— Эм... Спасибо за приглашение, сэр Николас... — Гарри хотел сказать "но я не могу прийти потому, что...", однако призрак прервал его:

— Вот и замечательно, уверен, что в этом году все будет так же потрясающе, как и пять лет назад. До встречи на смертининах, Гарри, — и призрак влетел в стену. Юноша вздрогнул — он не считал, что пять лет назад все было "потрясающе".

* * *

Рон, естественно, не пошел — лишь покрутил пальцем у виска и сказал, что ни один здравомыслящий человек не пойдет на смертинины во второй раз. В принципе, Гарри был с ним согласен, но звание гриффиндорца, которым юноша до этого момента только гордился, не позволяло "кинуть" Почти-безголового Ника. Гермиона решила, что вдвоем будет все ж веселей, и согласилась пойти. Единственная поблажка, которую ребята себе позволили — это решение побыть на смертининах минут двадцать и откланяться. Во всяком случае, они очень надеялись, что так и выйдет.

* * *

— Мои дорогие друзья, — приветствовал сэр Николас ребят заупокойным голосом, как и пять лет назад, — добро пожаловать... так рад, что вы смогли прийти...

Призрак сорвал с головы шляпу с перьями и, с глубоким поклоном, жестом пригласил их пройти.

Подземелье было заполнено жемчужно-белыми, прозрачными людьми. Большинство из них скользило над танцевальной площадкой, вальсируя под жуткие завывания тридцати музыкальных пил. Оркестр сидел на небольшом возвышении, тоже задрапированном черной тканью. Не менее тысячи черных свечей в огромном канделябре под потолком озаряли зал полуночным светом. Дыхание превращалось в пар... Похоже, смертинины не должны были отличаться оригинальностью. Да и чем можно удивить призрака, празднующего пятьсот пять лет со дня своей смерти?

Гарри с Гермионой тихонечко направились в один из углов подземелья — подальше от Пивза и Плаксы Миртл. Они аккуратно огибали призраков, стараясь не пройти сквозь них, держались подальше от столов с протухшей едой...

— Гарри, смотри, это же Дамблдор! — Гермиона легонько толкнула юношу локтем. Гарри оторвался от созерцания особо странного зрелища — пяти призрачных дам, танцующих канкан — и посмотрел в направлении, указанном девушкой.

Это действительно был Дамблдор. Со всеми положенными ему атрибутами: длинной седой бородой, очками полумесяцами и голубыми глазами, лучащимися силой и мудростью. Профессор сидел в плетеном кресле-качалке и раскачивался в такт ужасающей музыке приведений, будто слушал не "скрежет зубовный", как ласково Гарри окрестил ЭТО, а "Полет Шмеля" Римского-Корсакова...

Кресло напротив директора Хогвартса оставалось неподвижным, но, похоже, именно в нем находился собеседник Дамблдора, потому как директор смотрел именно туда.

Гарри и Гермиона уже почти достигли собеседников, когда оркестр перестал играть. Ребята невольно обернулись.

— Господа, прошу вашего внимания, пришло время произнести речь, — громко объявил Почти-безголовый Ник, взобрался на подиум и встал в круг, освещаемый холодным светом синего прожектора. — Уважаемые покойные! Дамы и господа! С глубоким прискорбием сообщаю вам, что пять веков и пять лет назад этот день был омрачен моей смертью!

Подземелье взорвалось овациями.

— Но это еще не все, — замогильным голосом продолжил Ник. — Все эти годы были омрачены моей неполноценностью, — призрак дернул себя за волосы, и его голова повисла лишь на кусочке кожи. Многие в зале понимающе закивали. Несколько призраков даже сняли с плеч головы — видимо, в знак скорби, — однако сегодня, я надеюсь, это будет исправлено. Уважаемый директор Дамблдор, с прискорбием согласился помочь мне и сотворить заклинание, окончательно отделяющее мою голову от тела.

В подземелье послышались возгласы удивления, все обернулись к профессору Дамблдору, который поднялся из своего кресла и направился к сэру Николасу. Призраки почтительно расступались перед директором Хогвартса, многие даже отвешивали поклоны. Профессор подошел и встал рядом с сэром Николасом.

— Уважаемые покойные, — начал скорбным голосом Дамблдор, — Сэр Николас де Мимси Порпиньон, говорит абсолютную правду. К своему прискорбию, я действительно смог найти способ ему помочь. Это очень печально, что Сэр Николас наконец-то сможет вступить в безголовую братию… — не очень логично, с точки зрения Гарри, закончил Дамблдор.

— Я полагаю, лучше сделать это именно сейчас? — произнес Ник, уже не скрывавший предвкушения в голосе.

— Конечно-конечно. Мисс Грейнджер, вы мне не поможете? — Дамблдор улыбался, глядя на Гермиону. Пораженная девушка вышла в полукруг, образованный призраками. — Вам не нужно делать ничего особенного, просто держите сэра Николаса все время под замораживающим призраков заклинанием. Остальное я сделаю сам, — Гермиона, немного ошарашенная просьбой помочь одному из самых сильных магов, достала палочку.

В это время Гарри почувствовал, как его плеча коснулось нечто ледяное. Обернувшись, юноша встретился взглядом с полупрозрачным Бодой.

— У нас только десять минут, Поттер, — Бода кивнул в направлении директора. — Профессор не верит мне. А время уходит.

— Как ты здесь оказался? Почему ты похож на призрака, хоть и темного цвета? Как ты смог прислать мне летом письма? Что вообще происходит? — Гарри выдал весь спектр вопросов, которые крутились у него в голове последние пару месяцев.

— Слишком много вопросов. Не ломай себе голову над первыми двумя — я и сам пока не разобрался во всем. Письма присылал не я, а мои домовые эльфы — к ним я, как и к тебе, пришел во сне. Скопировать подчерк для эльфа — дело пяти секунд. Так что здесь все просто и тривиально. Гораздо важнее другое...

Неожиданно Боду резко скрутило, Гарри показалось, что тот кричит от невыносимой боли, но юноша ничего не слышал. Подземелье в этот момент взорвалось овациями — похоже, профессор Дамблдор выполнил обещание, и сэр Николас получил возможность стать просто Безголовым Ником. Призрачный Бода повалился на пол, почти как живой человек и начал буквально рассыпаться на глазах. Гарри, машинально присевший над ним, смог услышать лишь какой-то невнятный хрип. Бода пытался о чем-то предупредить, но не успел.