Новый Гарри Поттер. Часть вторая: Тень (гет)

Вместо Пролога

Ария "Осколок Льда"

Приходя в этот мир все мы готовы одарить его своими чувствами — печалью и радостью, страхом и предвкушением. Мы готовы самозабвенно любить и самозабвенно ненавидеть. Порой люди готовы облаготельствовать весь мир, так они счастливы, а порой его уничтожить, лишь бы свершилась месть. Где-то внутри у каждого человека горит, тлеет угольком или пылает ярким светом его цель — то к чему он стремится, во что он верит...

Но иногда, очень редко, находятся люди познавшие или сильную любовь, или сильную ненависть... и потерявшие ее. Их души выжжены огнем, пылавшим там, гревшим их изнутри, дававшим силы к жизни. Для таких людей жизнь — вечная боль, вечное стремление лишь к одной цели — найти эту самую цель. И пока они идут, пока внутри у них нет тепла, согревающего душу, в их груди бьется, пульсирует, порождает мрак, осколок льда. Каждый, кто станет на пути такого человека к его цели, будет смят, сметен, изничтожен без малейших сожалений.

Темно. Холодно. Я уже не падаю. Уже не видно странного дома, с висящим над ним "Знаком Мрака"... Вокруг пульсирует Сила. Не чуждая, но и не моя. Она не враждебна, но и помогать она мне не станет. Не знаю, откуда у меня такое ощущение, не знаю, что ей от меня нужно... А ей нужно! Это я знаю, как и то, что здесь кто-то есть еще. Я это чувствую, каждое движение здесь отзывается колебанием, движением Тьмы, окружающей меня. Здесь двигается кто-то, кроме меня, кто-то также застрявший здесь, кто-то... нужный этой Тьме, для ее целей, как и я. Опять рывок.

* * *

Я открыла глаза. Голова жутко болела. Stupefy взрослого волшебника, а тем более Пожирателя Смерти — это не шутка. А если и шутка, то не смешная.

Где моя мама? Нас держат поодиночке? — Эй! — я ударила кулачком по двери, но заработала лишь занозу. — Так. Спокойно, Джинни. Сначала изучим обстановку...

Я, наверное, в какой-то темнице. Во всяком случае, здесь крепкая дверь из дерева и лишь одно маленькое окошко под потолком. Окошко... Скорее уж зарешеченная дырка в стене. На полу охапка соломы и какая-то тряпка. Выглядит это "ложе" до того убого, что я даже не представляю, как выживали пленники старинных замков в средневековье — получить воспаление легких от холодного пола и умереть от отсутствия лекарств — минутное дело. Впрочем, похоже, мне предстоит это выяснить... а... а может и нет...

* * *

Дверь с неприятным скрежетом открылась, и вошли два здоровенных Пожирателя, больше похожих на горных троллей, чем на людей. За их спинами виднелось надменное лицо Люциуса Малфоя — сразу становилось ясно, чьими отцами были верзилы.

— Крэбб, свяжи ее. Нет, не так. Веревки не должны ей натереть руки до крови... — Малфой проследил за тем, как Крэбб-старший меня связал и продолжил: — Гойл, ты возьмешь ее за ноги, а ты Крэбб — за руки. Несите ее за мной.

Он развернулся и пошел в направлении лестницы, ведущей вверх. Я почувствовала, как меня подняли и понесли из моей темницы... ногами вперед. Я пыталась дергаться, кусаться, кричать, но все было бесполезно, и вскоре я затихла от усталости.

— Сегодня, глупая девчонка, — начал, не оборачиваясь, Малфой, — тебе будет оказана великая честь... Вообще-то Лорд хотел оказать эту честь Поттеру, но тот, как бы это сказать... не проникся важностью момента, передав эту честь тебе... тебе будет позволено помочь нашему Хозяину завершить его путь в бессмертие.

Меня принесли в какой-то зал и достаточно грубо опустили на пол. Даже скорее бросили, чем опустили. Я была связана достаточно крепко, да еще и устала от борьбы с Крэббом и Гойлом, так что сил повернуться и осмотреться у меня не было.

— Хвост. Пшел вон, — женский голос, неестественно визгливый и противный, немного смахивающий на тот, которым старухи сюсюкают с маленькими ребятишками, сообщая им что-нибудь неприятное, вроде "на обед будет твоя любимая манная каша". Только вот эту кашу никто не любит. Мимо меня прошмыгнул какой-то человечек. Толком его разглядеть я не смогла — я ведь смотрела снизу вверх. — Petrificus Totalus. Diffindo. Wingardium Leviosa. — Все та же женщина. Сначала все тело онемело, затем лопнули под действием заклинания веревки, а уж потом меня подняла в воздух сила чар левитации. Судя по тому, что мне спину обжигал пар, я зависла над котлом. Очень весело. Меня сейчас используют, как компонент зелья. Только мне не смешно. Я не хочу умирать...

— Успокойся, девочка. Ты не умрешь. Во всяком случае, сегодня. — Холодный, больше похожий на змеиное шипение, голос прозвучал тихо, но отчетливо. — Мне нужна кровь врага, связанного со мной. Идеальным вариантом была бы кровь Поттера, но за ним снарядили целую спасательную армию. За тобой что-то такой не прислали. — Холодный смешок. — Кровь Поттера я бы взял целиком, до последней капли, это увеличило бы мою силу — мы и так с ним связаны кровью. Твоей же я возьму лишь половину. Ты связана со мной косвенно — старым глупым дневником, оставленным воспоминанием... Твоя смерть означала бы его жизнь, но принесла бы много неудобств мне, так что я не в обиде за то, что ты выжила. В конце концов, твоя кровь поможет мне стать бессмертным. — Его речь уже больше походила на речь безумного фанатика, наконец, достигшего своего. — Мне не нужна вся твоя кровь. В принципе, твоя смерть стала бы для меня даже фатальной... но теперь к делу.

Я почувствовала, как мне закатали рукава и полоснули по запястьям. Больно, а потом накатывает дремота, сладостная, в которую проваливаешься без остатка...

* * *

Джинни потеряла сознание. Вскоре, зелье в котле стало темно бардовым, тогда Волдеморт остановил кровь и велел Белле "левитировать девчонку из зала" и уходить самой.

Когда он остался один, он принялся нашептывать что-то на Парселтонге над котлом. Жидкость забурлила и, наконец, успокоилась.

— Что ж. Дополнительных магических сил зелье мне не даст, но вот бессмертие я получу... и тогда Поттер умрет! Я убью его, ведь я стану бессмертным... бессмертным... как сладко звучит это слово. Да... если бы тогда мое воспоминание уничтожило девчонку мне бы пришлось разбираться со своим двойником и с Поттером... эта ситуация была бы действительно фатальна... к Мерлину все это! Я буду бессмертен!

Жезл блеснул в руке Волдеморта и тот начал читать еще одно заклинание. Синий дымок в жезле потемнел, а затем шар стал разрастаться до тех пор, пока не стал размером с хорошую тыкву. Волдеморт замолчал и кинул "Ветер Перемен" в зелье. Пару секунд ничего не происходило, но затем жидкость приняла черный цвет. Лорд скинул с себя мантию и залез в котел. Жидкость еще раз забурлила и стала молочно-белой. Затем зашипела и стала впитываться в тело Черного мага. В это время Джинни Уизли в своей темнице стала будто иссыхать, превращаясь в некое подобие мумии. Хотя ее сердце продолжало биться, а остатки крови текли по венам...

Лорд вышел из пустого котла в образе 20-25-летнего красивого мужчины, портили это впечатление лишь красные глаза.

— Жалко, что "Ветер Перемен" растворился в Зелье... но зато я бессмертен! Я — Лорд Тьмы. Лорд Волдеморт, обманувший смерть. Лорд Волдеморт — победитель смерти!

* * *

Проверка прошла прекрасно — Лорд даже не почувствовал раны, нанесенной ему Беллой, не умер от Avada Kedavra, которую Белла запустила в него, следуя приказу... Все раны заживали мгновенно, а заклинания почти не действовали. После Смертельного проклятья минуты две кружилась голова, но это пустяки, по сравнению со смертью...

Через пару часов Лорд заглянул в подвал, посмотреть, в каком состоянии его магия оставила пленницу.

— Малфой... — протянул Волдеморт.

— Да, мой Лорд!

— Дайте ей зелье летаргического сна. Дозу... месяцев на девять-десять. Затем я использую ее для еще одного зелья. — Малфой поклонился Лорду и, кивнув Крэббу с Гойлом, пошел исполнять приказ Хозяина.

— Белла, — позвал Волдеморт, — готовь Пожирателей. У меня сегодня хорошее настроение для охоты на магглов.

Вернон ударил по тормозам, прочертив на дорожке к гаражу две черных, как смоль линии. Дорога с Кингз-Кросс была омрачена двумя фактами: племянник-дармоед, которого опять надо содержать целое лето и идиот-полисмен, который заметил превышение скорости на 10 миль в час. Это на пустой дороге-то! Да здесь хоть двести миль выжимай, если ты безумен, как эти гонщики Формулы-1... Как-бишь там их главного? Махер? Нахер? В общем фриц какой-то... Не это главное. Этот бесстыдник посмел вернуться! Сбежал прошлым летом — вместо того, чтобы купить продукты, за которыми его Петуния посылала. Сбежал с деньгами! Я всегда знал, что они все сумасшедшие — воры и убийцы-маньяки. Нельзя его рядом с Дадли оставлять, кто его этого Поттера знает — ну как накинется... Радует одно — им на каникулах своими штучками заниматься нельзя, иначе исключение. А в следующем году мы его и не пустим — пусть что хочет делает. Школу закончил — работай и снимай жилье.

У Гарри сразу же отобрали все его вещи. Даже волшебную палочку. Абсолютно все. Вещи заперли под лестницей, в шкафу, на котором теперь висел мощный амбарный замок, а самого Гарри заперли на неделю в его комнате без еды.

К концу недели юноша готов был на стенку лезть от голода и безделья. Заняться в старой комнате Дадли, которой тот пользовался как складом сломанных им игрушек, было нечем. На окне опять стояла массивная решетка. Лампочка была предусмотрительно вывернута, с потолка свисал лишь шнурок с пустым патроном — озаботиться люстрой для Гарри Дурсли и не подумали.

Все вещи Дадли были давно отнесены на чердак или проданы через всякие SecondHandы игрушек и тому подобного — родственникам юноши даже не приходила в голову идея просто выбросить весь хлам или отдать его в детский дом. За игрушки плачены деньги, и их надо вернуть, пусть и частично. В принципе Гарри только и оставалось, что глазеть на улицу, когда было светло, и ложиться спать, когда темно. В туалет Дурсли выпускали его два раза в день — утром и часов в 7-8 вечера.

Лишь по прошествии недели в дверцу, вырезанную в двери комнаты, просунулась костлявая рука Тети Петунии с тарелкой какой-то похлебки, которой побрезговали бы, наверное, и Флоббер-Черви, известные своей неприхотливостью к еде. Гарри же себе этого позволить не мог. Юноша хотел было отдать часть "супа" Хедвиге, но вспомнил, что она у Гермионы...

Как только Гарри вылез из машины и достал свои вещи, дядя Вернон распахнул дверцу клетки Хедвиги и, со словами "Пусть летит, куда хочет", вышвырнул сову. Хедвига покружилась, недовольно крича, над Верноном и, сделав свое обычное "птичье дело", улетела. Потом сова прилетела к Гарри вечером, но юноша попросил лететь ее к Гермионе — опозоренный дядя Вернон пригрозил, что лично подстрелит эту "чертову птицу", если еще раз увидит.

Неделя казалась безумно длинной, а дни до безобразия похожими. Еще, как назло, лето не задалось — шли дожди, а синоптики улучшения погоды не обещали. Результатом этого стало постоянное нахождение Дурслей дома. Компьютер Дадли издавал протяжные повизгивания, чавкающие и хлюпающие звуки, когда кузен "резался" в очередную стрелялку, построенную по принципу "стреляй во все, что движется, даже не думая". Порой Гарри задумывался: кому же принадлежат повизгивающие звуки? Монстрам, безжалостно уничтожаемым Дадли, или самому "супермену"? Во время обеда, который Гарри был вынужден лишь обонять, родственники достаточно громко, чтобы их слышал юноша и не слышали соседи, обсуждали, какое им досталось горе. Мало того, что ненормальный, так еще и вор — сбежать с деньгами, честно выданными на покупку. Возмущался даже Дадли — в прошлом году именно ему пришлось тащится за дрожжами — Петуния занималась приготовлением праздничного стола, а Вернон поехал встречать Мардж.

— Кстати, — произнес Вернон, — Мардж обещала быть и в этом году. Ближе к концу июля.

— Как мило, — натянуто улыбнулась мужу Петуния, — надеюсь, она оставит своего пса дома?

— Не знаю. Я вообще не об этом. Мардж оказалась абсолютно права — мальчишка покатился по преступной дорожке. Вчера он украл деньги, а что он украдет завтра? Я думаю, что надо во-первых — Вернон понизил голос — спрятать все драгоценности, а во-вторых надо задать ему хорошую порку. Я надеюсь, что ЭТИ больше не наблюдают за нами...

В помещении повисла тишина. Каждый обдумывал свое: Дадли — перспективы жизни со свиным хвостиком; Вернон надеялся, что никто не узнает о ненормальных, с которыми связана его семья, пусть и косвенно; Петунья о том, что мало ей было ее ненормальной сестрички — так вот теперь она еще с ее сыночком мучается.

* * *

В городке Литтл-Гангельтон все было спокойно последние лет пятьдесят, за исключением странной смерти Фрэнка Брайса, года три назад. Но Фрэнк был старик, со слабым сердцем. Когда его нашла полиция, следов насильственной смерти на теле обнаружено не было — и все сочли это происшествие исчерпанным. Ну умер от старости человек, ну что тут сделаешь — все смертны.

Все началось в полдень, 25 июля. В главном городском баре было многолюдно, по меркам захолустного городка, как впрочем и всегда в выходной. Неожиданно на улице раздались хлопки, как от лопнувших автомобильных шин.

Народ, высыпавший на улицу, увидел следующее зрелище: люди в странных мантиях стояли посреди дороги, будто свалившись с неба. В середине был парень лет 20-25 с очень неприятным лицом: какое-то оно было змеиное, а змеи всегда вызывали отвращение у людей. Малыш, игравший на другой стороне дороги, громко произнес:

— Дядя, а почему ты такой противный?

Жители городка увидели, как из маленького куска дерева, дюймов 10-12 в длину, плетью вылетел фиолетовый луч и, изогнувшись, прошелся по малышу. С пол минуты ничего не происходило, казалось, что с малышом все в порядке. Затем на шее мальчика проступила багряного цвета линия, еще через секунду все женщины завизжали, а некоторых горожан даже вырвало — голова малыша упала на дорогу, а следом за ней осело и тело уже мертвого мальчика. Охота на магглов началась.

* * *

Гарри только что получил очередную порцию порки от Дурслей и лежал на кровати спиной к верху — перевернуться было невозможно. Последний месяц был невыносим. Сначала ему разрешили выйти из комнаты, чтобы помыть посуду и сделать еще что-то по дому. Гарри подумал было, что родственнички отошли и теперь все будет по старому, пусть занудно и противно, но его хотя бы не будут держать взаперти. Однако, это был лишь повод, предлог. Работу Гарри выполнил исправно, но все равно получил несколько подзатыльников от дяди, тычок от Дадли и, наконец, вечернее "воспитание" от того же дяди Вернона. Очевидно Дурсли проверяли, следят за их домом или нет, потому как они выждали еще пару дней, а затем взялись за Гарри всерьез.

— Я из тебя дурь-то выбью. Довольно с нас твоих глупостей. — Заявил Дядя Вернон как-то утром, заявившись в комнату к Гарри.

В дверях, в боксерской стойке, стоял Дадли — гарантом того, что Гарри не убежит. Тогда еще было ничего, терпимо. Но за пару недель Дядя натренировался и порки устраивал каждый день, доводя Гарри до полубессознательного состояния. Пару раз юноше удалось увернуться от Дяди и проскочить к выходу из комнаты, но там его уже караулил Дадли, исполнивший классическую "тройку": левой, левой и правой, в основание челюсти. Гарри очнулся только вечером, Дядя заявился спустя пол часа и, в качестве премии сынуле-боксеру, позволил Дадли "выпороть этого ненормального".

Хоть брюки не заставляют снимать. — Пытался утешить себя Гарри. Сегодня было не то чтобы очень уж больно, но последних дней десять юношу мучила нестерпимая боль в шраме. Наверное, это было единственное, что помогало ему не кричать при порках — боль от ремня была пустяком, по сравнению с ноющим шрамом. Газет из магического мира юноша не получал — Дядя Вернон не поскупился на решетку — она была крепко ввинчена в стену, а промежутки были слишком узкими даже для руки Гарри, не говоря уже о совах.

Но, судя по шраму, ничего хорошего там не происходило. Еще и в маггловских новостях, которые смотрели Дурсли, говорили про участившиеся теракты. В них обвиняли ИРА — Ирландскую Республиканскую Армию, однако Гарри подозревал, что это дела Пожирателей Смерти и Волдеморта.

К вечеру боль утихла. Та, что в шраме. Гарри немного прошелся по комнате — мышцы ныли, а вся нижняя часть спины горела — сегодня Дядя Вернон слегка промахнулся пару раз и попал выше "места назначения". — Шесть дней, всего шесть дней. — Твердил себе Гарри. — И я смогу использовать магию. Я и сейчас могу открыть дверь, но внизу меня все равно ждут побои, даже если я и достану палочку — ей нельзя пользоваться. Но через шесть дней... Я уйду отсюда. Куда угодно. Они мне не помешают. Поймаю "Ночного Рыцаря" и буду жить в "Дырявом Котле"...

Размышления Гарри были прерваны стуком в стекло. Юноша попытался разглядеть что-либо в окне, но ничего не увидел — была уже половина 11 вечера, а в Англии о белых ночах разве что слышали. Гарри ничего не оставалось, кроме как открыть окно, что он и сделал. В узкую щель между прутьями решетки протиснулась сова, только вот это не была обычная сова: это был как бы призрак совы, только не серебристый, а темный, как тень, обретшая форму и плотность. Призрачная птица пролетела круг под потолком, сбросила Гарри на кровать призрачный пергаментный конверт, который тут же стал обычным, и растворилась без следа. Юноша с опаской подошел к конверту — Вдруг как портал? Но все же любопытство взяло свое и Гарри дотронулся до конверта.

Гарри вертел в руках конверт. На прямоугольнике из пергамента не было ни адресата, ни отправителя. Юноша посмотрел на конверт и, сам не понимая почему, не стал его открывать, а спрятал в свой маленький тайник — одна доска в полу плохо держалась и ее можно было вынуть. Под доской же было место, чтобы что-нибудь спрятать.

* * *

Тетушка Мардж должна была приехать за 4 дня до гарриного дня рождения и погостить недельку-другую.

Утром Гарри заставили выдраить весь дом, прополоть клумбы, подмести дорожку к дому от гаража и подъезд к гаражу. Выполнив все это, юноша получил жалкий бутерброд с сыром, покрытым плесенью. Притом это был явно не Рокфор, а самый обыкновенный сорт сыра, пролежавший дольше положенного срока. Однако, Гарри был так голоден и так устал, что предпочел не заметить этого. Запив "чудо-ланч" стаканом кипятка — этим летом, за "побег с деньгами" прошлым, Дурсли не давали ему даже использованных пакетиков от чая — юноша отправился к себе в комнату.

В 2.30 пополудни машина Дяди Вернона отъехала в направлении "Литтл-Уингинг РэилУейСтейшн" — тетушка Мардж должна была прибыть на 3-х часовом поезде. Спустя час с небольшим за окном снова раздался звук мотора, а затем лаянье Рваклера — любимого пса тетушки Мардж. Гарри повернулся на другой бок — лицом к стене — и закрыл глаза.

Может в этот раз Дурсли не станут требовать его присутствия при "торжественном моменте"? Ведь есть же у них хоть капля совести — ведь после встречи последует ужин, Гарри же держат последний месяц впроголодь, на объедках. Либо надо его кормить нормально — хотя бы из приличия, либо вообще не сажать за праздничный стол. Сам юноша, хоть и хотел есть, предпочел бы не появляться в одном помещении с надутой им тетушкой.

— Гарри, мерзавец, спускайся немедленно. — Голос Тети Петуньи звучал как-то уж очень визгливо, наверное, появление Рваклера подействовало.

Как всегда, мне фантастически везет. — Иронично подумал Гарри и, встав с кровати, направился вниз. — Ладно, зато хотя бы нормальной еды поем. А тетушку попытаюсь игнорировать, если не будет о моих родителях высказываться...

Когда Гарри спустился, то его уже ждали три здоровенных чемодана тетушки Мардж. — Ага, типа "отнеси чемоданы и, если будешь хорошим мальчиком, получишь еду". Новая интерактивная игра с Гарри Поттером в главной роли. Продолжение нашумевших хитов Дурслей Продакшнз: "Дай тычка Гарри" и "Гарри виноват во всем". — Юноше пришлось отнести вещи тетушки в гостевую комнату и только после этого прийти на кухню.

Совести у Дурслей не имелось по определению или они ей упорно не пользовались — Гарри отсадили от общего стола и дали какой-то жалкий кусок хлеба, стакан кипятка и тушеные овощи, прокисшие еще вчера. Юноша съел хлеб и выпил воду, а овощи есть не стал — еще не хватало заработать несварение желудка от такой пищи. Однако, когда он встал, дядя Вернон, дожевавший приличный кусок баранины, повысив голос, произнес:

— Куда это ты собрался?

— Я уже поел дядя. — Гарри попытался вложить в голос как можно больше смирения, но тетушка Мардж все равно осталась недовольна.

— Что значит он поел? Ты не съел ту еду, что твои дядя с тетей тебе дали! Неблагодарный щенок, они заботятся о тебе, кормят тебя, одевают, даже определили тебя в школу для таких как ты... Как там ее Вернон?

— Интернат Святого Брутуса, для...

— Вот-Вот, а этот негодник — выразительный кивок в сторону Гарри — даже не думает отплатить вам за то добро, что вы для него сделали. Вернон, я всегда говорила, что его надо выпороть. Видно там их не слишком много пороли, в этом ихнем Брутусе.

— Здесь как раз мы последовали твоему совету, Мардж. Последний месяц я серьезно взялся за мальчишку.

— Вот как? Тогда я полагаю, сегодня он заработал порку?

— Конечно.

— Я посмотрю Вернон. С собаками так же: их нужно дрессировать жестко, если не поддаются — наказывать. Думаю я смогу дать пару советов.

* * *

Порка была сильнее обычной — видимо Дядя Вернон старался произвести впечатление на сестру. Дадли с тетушкой Мардж стояли у входа и с просто-таки идентичными ухмылками наблюдали за экзекуцией. После 10 минут дядя Вернон уже весь раскраснелся и вспотел, даже отдышка появилась. На этом на сегодня воспитание Гарри было решено закончить.

Юноша лежал на животе еще некоторое время — пока боль более или менее не утихла. А снизу раздавался басок тетушки Мардж и бас Дяди Вернона, даже Дадли периодически вставлял свое "веское" слово на "Военном Совете" Дурслей. Решалось, как повысить эффективность воспитательных мер, проще говоря, порки. К данному моменту Гарри стало известно, что пороть кого-то одетого в брюки — слишком мягко, порка со спущенными штанами, по мнению Мардж, была более эффективна. Также было внесено предложение использовать конец ремня с пряжкой и предложение не подниматься к Гарри наверх, а заставить его спускаться вниз.

* * *

Юноша встал со своей кровати уже за полночь. Уснуть все равно было нельзя — в соседней комнате похрапывал Дадлик, тетушка Мардж издавала хрюкающие звуки в гостевой, а самые громкие звуки раздавались из спальни Дурслей. И как только Тетя Петуния могла спать рядом с обладателем такого ужасного храпа?

Отодвинуть доску и достать конверт — минутное дело. Сделать это тихо, все время прислушиваясь, как бы кто не проснулся, — не так просто. Через пару минут письмо было у Гарри в руках. Юноше почему-то казалось, что это именно письмо.

Гарри открыл конверт, на котором не было ни адреса отправителя, ни адресата. Оттуда выпало два сложенных листка пергамента. Юноша взял первый попавшийся:

Зелье Тьмы (Живительной Смерти)

Ингредиенты:

1. Кость Нунды — 1 шт.

2. Кровь Мстящего — 100 мл.

3. Мандрагоров Тоник — 1 порция.

4. Кровь Единорога — 263 мл.

5. Слезы Феникса — см. рецепт.

6. Кровь Крылатой Лошади (Лучше Тестрала) — 89 мл.

7. Кровь Врага — 100 мл.

8. Яд из жала Мантикоры — 23 капли.

Рецепт:

Кость нунды положить в маленький котел, окропить кровью мстящего и поместить в стандартный оловянный котел второго размера, заполненный мандрагоровым тоником. Через 48 часов смесь должна принять серый оттенок. Влить кровь единорога, зелье должно стать светло-серебристым. Через 36 часов зажечь под котлом огонь на 42 минуты 13 секунд, мешать по часовой стрелке. Потушить огонь и добавить слезы Феникса — не менее 20 и не более 50, в зависимости от желаемого эффекта (увеличение количества слез усиливает эффект). Влить в состав склянку крови крылатой лошади (по возможности Тестрала — тогда эффект будет максимальным). Кровь врага разбавлять ядом из жала мантикоры, добившись черного цвета — добавить в состав. Кипятить на ледяном огне 3 минуты 14 секунд. Добавить оставшийся яд мантикоры. Зелье НЕ МЕШАТЬ. Погасить огонь и подождать пока зелье остынет (специальные способы охлаждения, как то: заклинания, лед и др. НЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬ). Если то, что находится в котле, не имеет запаха и цвета — зелье сварено правильно.

Эффекты (в зависимости от количества слез феникса):

Здесь лист пергамента был оборван. Гарри взял второй листок, развернул его и прочел всего одно, написанное подчерком Боды, слово: "Вари".

"Вари"? — Гарри перевернул листок пергамента, надеясь найти еще хоть какое-то объяснение. За дверью послышались шаги и ворчание Дяди Вернона. Юноша уже начал придумывать, куда бы спрятать письмо, чтобы его не отобрали... Однако, секунду спустя, когда Дурсль открыл дверь и уставился на стоящего в центре комнаты Гарри, пергамент рассыпался прямо у юноши в руках. Конверт и пергамент с рецептом также исчезли, оставив лишь темно-бордовые крупинки на своих местах.

— Ты какого черта не спишь?! — Дяди Вернон щурил не привыкшие еще к свету глаза. Гарри дали настольную лампу, чтобы создать видимость нормальных условий, и ввернули лампочку в патрон на потолке. — А ну быстро спать. Свет он по ночам жжет. Завтрака завтра не жди! — Дядя хлопнул дверью и вышел. На столе снова возник пергаментный конверт и лист с рецептом, на полу валялась записка от — в этом Гарри не сомневался — Боды.

* * *

С днем рожденья меня... — Гарри перевел взгляд с часов на решетку на окне. — Можно конечно попробовать использовать беспалочковую магию...

Сегодня, как назло, к Дурслям приехали семьей деловые партнеры дяди Вернона, а Гарри опять, как перед вторым курсом, делал вид, что его не существует. Семейка была еще та: тощий, как жердь мистер Уиллингтон, его дочь — Джудит — была на голову выше Дадли, а миссис Уиллингтон была просто копией тетушки Мардж. В этот раз, правда, все прошло действительно "по плану" — гости не узнали о существовании Гарри. В данный момент Дурсли — включая тетушку Мардж — и Уиллингтоны сидели внизу и поглощали десерт. Так что спуститься и забрать волшебную палочку не представлялось возможным — замки бы Гарри открыл, да и колдовать ему теперь можно — 17 лет все-таки, но вот сделать это в присутствии враждебно настроенных Дурслей достаточно сложно. Уж лучше подождать до поздней ночи, когда гости уйдут, а Дурсли лягут спать.

Решетку нужно было снять в любом случае — на крыше дома напротив уже сидела одна сова — совы от друзей наверняка тоже скоро прилетят. Тот же Свинристель Рона наделает такого шуму...

Юноша посмотрел на окно и, запомнив его образ, закрыл глаза. Вот она решетка, привинчена к оконным рамам, вот ее узлы, настолько частые, что палец не просунешь... Гарри открыл глаза — решетки на окне не было, зато в низу послышался натянутый голос дяди Вернона:

— Это, наверное, соседская кошка, задела мусорные бачки. — Дядю не смутил тот факт, что шум был с другой стороны дома.

Гарри аккуратно подошел к окну, открыл его и выглянул наружу — решетка валялась внизу, а из стен торчали болты, будто срезанные ножовкой.

Да уж, прав был Бода. Результат нужно представлять конкретно, а не "решетки нет", как я пытался. Мог ведь и дом разнести по кусочкам...

Сова, сидевшая на крыше дома напротив, взмахнула крыльями и влетела в окно комнаты Гарри. Юноша быстро отвязал от ноги совы письмо и небольшую, с кулак размером, посылку. Сова взмахнула крыльями и вылетела из комнаты, чуть было не столкнувшись в оконном проеме с целой процессией сов, возглавляемых Хедвигой. Пять минут Гарри только и делал, что отвязывал свертки, письма и целые посылки, отпуская птиц. Первым делом он, конечно, выпустил Сычика — чтобы было меньше шуму. Когда все совы, кроме Хедвиги, улетели, юноша стал смотреть посылки: поздравления и подарки от близнецов, Тонкс, Муди, почти всех членов "Армии Дамблдора", Рона и даже Дамблдора. Наконец осталось лишь четыре письма: у Хедвиги — наверняка от Гермионы, письмо, принесенное самой первой совой и два письма в конвертах с министерскими эмблемами. С них юноша и решил начать.

А я и не догадывался, что можно колдовать... — Гарри просмотрел приложение, не заметив никаких неизвестных заклинаний, и, с удивлением, обнаружил на нем дату почти месячной давности. — Вот так-так. Это сколько же я писем мог не получить из-за этой решетки и моих чудесных родственничков. Ладно, посмотрим, что во втором письме.

Гарри пожал плечами — этого он и ожидал. Зато теперь у него есть все основания применить магию для того, чтобы вернуть свою палочку. Да и порок Дурслей можно будет не бояться — если что у Дадли новый хвостик отрастет, а Дядя Вернон примет очень ему подходящий вид моржа. Письмо от Гермионы юноша решил прочитать последним, а пока открыл письмо, пришедшее первым. Оно было от Ремуса Люпина:

Юноша развернул сверток и открыл от удивления рот. Здесь действительно было чему смущаться — Рем Люпин, оборотень, не мог найти себе работу из-за людских предрассудков и такая вещь была бы ему явно не по карману: на ладони Гарри, чистил перышки маленький феникс. Не живой птенец, каким юноша видел Фоукса, а фигурка феникса, больше похожая на фигурку дракона, которую Гарри вытащил перед первым заданием Турнира Трех Магов. Фигурка Феникса была сделана из кусочков рубина, покрытых позолотой, в качестве глаз были использованы изумруды. В свертке также была записка, в которой говорилось, что фигурка это будильник с песней феникса вместо звонка. Гарри долго смотрел на фигурку, представляя, как его отец просыпался под чудесную песню феникса.

Юноша аккуратно поставил фигурку на прикроватную тумбочку. Феникс сразу же расправил крылья и застыл на месте. Гарри оторвал взгляд от феникса и посмотрел на Хедвигу

— Ты мне принесла письмо от Герми? — Сова ухнула, как бы говоря "А от кого же еще?" — Извини, у меня сейчас ничего для тебя нет. Прилетай послезавтра, тогда я уже точно поговорю с Дурслями... А еще лучше заберу свои вещи и уеду в Дырявый Котел... Ты ведь меня найдешь? — Хедвига утвердительно ухнула. Гарри отвязал письмо и выпустил сову.

Гарри посмотрел на подарок — судя по форме, книга. Гермиона всегда была, мягко говоря, увлечена книгами. Гарри развернул обертку и увидел название: "История Хогвартса". Юноша улыбнулся. — Теперь я просто обязан ее прочесть.

* * *

Тихо тикают часы в гостиной, похрюкивает в своей комнате Дадли, мощно сопит Дядя Вернон, храпит тетушка Мардж... Гарри облегченно вздохнул — вряд ли кого-то могла разбудить только что скрипнувшая под его ногой ступенька. Юноша тихо спустился на первый этаж и приложил руку к замку на дверце шкафа под лестницей

Aloohomora. — Гарри показалось, что замок щелкнул, как пушечный выстрел. Юноша аккуратно открыл дверцу и достал из своего сундука волшебную палочку. — Ну, раз уж мне теперь можно колдовать... — Гарри направил палочку вниз и произнес заглушающее шаги заклинание, затем, указав на сундук, в котором были все его вещи, произнес Wingardium Leviosa и спокойно дошел до своей комнаты вместе с вещами.

Было уже почти четыре утра, когда Гарри лег спать — он долго думал, как сделать так, чтобы утром Дурсли не отобрали вещи обратно. В результате он просто магически закрыл свой сундук и наложил на него простенькое охранное заклятье — любой, кто попытается дотронуться до сундука, просто обожжет руку.

* * *

Гарри сел на кровати и включил лампу — была еще ночь. Даже без очков, щурясь от света, к которому еще не привыкли глаза, юноша мог видеть у стенки фигуру человека. Гарри схватил палочку и надел очки, человек не шелохнулся. Когда глаза юноши привыкли к свету, человек сделал шаг вперед и произнес:

— Здравствуй, Гарри. Я решил поздравить тебя с днем рождения. — Перед мальчиком-который-выжил стоял считавшийся мертвым Бода.

— Но... как? — Гарри опустил палочку. — Я думал ты погиб?

— Смерть — это лишь продолжение пути, — улыбнулся Бода. — Я действительно покинул мир живых, однако, "Арка Смерти" — это не путь в мир мертвых. Это даже не путь в междумирье, где существуют призраки и полтергейсты. Это путь в мир теней, мир абсолютной магии, где нет ни времени, ни пространства. Любой волшебник, колдуя, берет энергию именно отсюда.

— Откуда ты все это знаешь?

— У меня была возможность изучить это место... — уклончиво ответил маг. — Но теперь к делу. У нас не так много времени. Тебе исполнилось семнадцать. Теперь ты можешь пользоваться способностями мага мысли полностью. Но будь осторожен, силу можно использовать по-разному. Против ее обладателя в том числе. — Гарри кивнул. — Ты получил рецепт зелья?

— Да...

— Ингредиенты утром принесут совы. Также ты получишь мой подарок — книгу "Змееусты". Она тебе пригодится, — Бода кинул взгляд на собранный сундук в углу комнаты. — Ты куда-то собрался?

— Я хотел завтра уехать от Дурслей. Они кормят меня впроголодь, издеваются. Они меня уже достали, еще чуть-чуть, и я превращу их в свиней...

— Тебе придется пожить здесь, пока ты не сваришь зелье. Вокруг котла поставишь сферу секрета, а еду наколдуешь.

— Но что это за зелье, зачем оно мне?

Бода не ответил, его глаза на секунду помутнели, а затем он произнес:

— Мне пора. Еще увидимся.

Маг растворился в воздухе, делая шаг назад, в тень.

* * *

Щекотно. Юноша разлепил глаза. Феникс тут же перестал водить перьями по носу Гарри и перелетел на тумбочку, опять застыв. Через секунду в комнату ворвался Дядя Вернон. Его лицо было бледным от гнева, с алыми пятнами на носу и лбу.

— Так, — произнес дядя, видимо считая, что это все объясняет. — Так.

Его лицо начало принимать монотонно-алый цвет. По лестнице уже кто-то поднимался, судя по скрипу ступенек, далеко не тетя Петуния. Гарри, решив, что его опять собираются пороть ни за что, ни про что, незаметно взял свою палочку.

— Какого черта это значит?! — наконец, смог выдать, хоть что-то вразумительное, дядя, указывая на окно. Юноша застыл.

Черт! Я забыл вернуть на место решетку! — Гарри встал с кровати.

— Я решил, что мне не нужна решетка на окне, — достаточно холодно сказал он. — 31 июля это мой день рождения. И, если вы об этом не хотите вспоминать, это не значит, что об этом не вспомнят мои друзья. Может, вы не заметили, дядя Вернон, но через эту решетку даже воробей не протиснется, не то, что сова.

Гарри повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть Дадли, ввалившегося в комнату.

— Да как ты смеешь так со мной говорить, щенок! — Взревел дядя.

— Мы будем его "воспитывать", пап? — пробасил Дадли. — Мне позвать тетушку Мардж?

— Не советую. Это чревато поросячьими хвостиками, — Гарри направил палочку на Дурслей. Дадли, сразу же потерявший всю свою "крутость", спрятался за Верноном.

— Ты не посмеешь! — Прохрипел Вернон. — Тебя исключат.

— Accio письмо из министерства, — в руку к Гарри влетел листок пергамента. Уважаемый Мистер Поттер, — начал юноша, — официально сообщаю Вам, что, начиная с 31 июля сего года, Вы признаетесь совершеннолетним, и получаете право использовать магию без каких-либо ограничений.

Гарри улыбнулся, увидев ужас на лицах Дурслей:

— Так что мне ничего не будет. Я бы с удовольствием уехал от вас, но мне придется провести здесь, как минимум, неделю. У меня есть дела. И, если вы не хотите, чтобы вас начал воспитывать Я, лучше НЕ ЛЕЗЬТЕ КО МНЕ! — Гарри, накрутив себя, закончил уже криком. Дурсли быстренько ретировались, а юноша, присев на кровать, попытался разобраться в произошедшем ночью.

Ничего не понимаю. Я говорил с Бодой, а затем проснулся. Получается, что он мне приснился. Если это был просто бредовый сон, то кто же мне прислал письмо? Если это был не просто сон, то, как Бода мог мне прислать письмо, будучи мертвым? Как он пришлет мне ингредиенты для зелья? — Гарри потер виски. Кругом одни вопросы, а ответов нет.

Юноша, уже было, собрался пойти в ванную комнату: умыться, почистить зубы, в общем, провести обычные утренние процедуры, когда в окно влетели четыре совы, тащившие большую коробку. Совы опустили коробку на пол и покинули комнату. На коробке Гарри заметил латинскую "B", такую же, как была на форме домовых эльфов "Дарк Плэйс" — дома Боды.

Юноша аккуратно открыл коробку. Первое, что бросилось ему в глаза — это книга "Змееусты", которую он уже читал год назад, в доме Боды, а теперь получил в собственность. Что удивило Гарри больше всего, так это то, что книга увеличилась в объеме больше, чем в два раза. Когда юноша взял книгу в руки, из нее вывалилась записка. Гарри тут же ее прочитал:

Гарри, не удивляйся, что страниц стало больше. Книга зачарована показывать все свое содержимое лишь владельцу. Кроме того, я полагаю, что в ней есть и еще что-нибудь, только для Змееустов. В общем, с днем рождения, читай.

Также в коробке был небольшой ящичек с ингредиентами, маленький котел и указания по разведению ледяного огня. Гарри поставил свой собственный котел (стандартный, оловянный, второго размера) в угол комнаты, рядом, на стол, поставил маленький котел и положил инструкции. Затем, начал вынимать компоненты: склянка с дозатором и биркой "яд мантикоры"; такие же склянки с бирками "кровь тестрала", "мандрагоров тоник" и "кровь единорога"; маленький пузырек с этикеткой "слезы феникса"; две пустые склянки и, наконец, черную волшебную палочку. Палочку Боды.

А как же кровь мстящего и кровь врага? Да и как я достану кровь Волдеморта? — подумал Гарри. А затем сам поразился своей недогадливости. — Ну, конечно же. Вот для чего две пустые склянки. А кровь я просто должен взять свою: Волдеморт использовал мою кровь, чтобы восстать, теперь в нем течет моя кровь.

Гарри передернул плечами: мысль была не из приятных.

* * *

Приступить к приготовлению зелья Гарри решил немедленно — чем быстрее он его приготовит, тем быстрее сможет уехать от Дурслей. Сначала надо позаботиться о "конспирации", как окрестил это в шутку юноша, поставить сферу секрета. Так и Дурсли не найдут котел, и Министерство не зафиксирует магию. Колдовать Гарри, конечно, уже мог, однако, присутствие в рецепте зелья человеческой крови говорило о его черномагической природе. Вряд ли это одобрит Министерство Магии и Дамблдор, узнай он об этом. Сфера секрета получилась не очень большой (сказывалось отсутствие опыта), но ее хватило, чтобы полностью накрыть котел.

Гарри взял палочку Боды и положил ее в маленький котел. Затем, по капле, вылил на нее свою кровь из первой склянки. Попадая на палочку, капли загустевали, и вскоре она покрылась бордовой коркой. Гарри заполнил свой котел мандрагоровым тоником. Запах у тоника был ужасный, и юноша порадовался, что предусмотрительно поставил сферу. Если бы до Дурслей долетел такой запах, то они бы линчевали Гарри, забыв о своем страхе перед магией. Палочка, окропленная кровью, перекочевала в котел с тоником. От зелья пошел пар, и Гарри мог видеть, как палочка медленно опускается на дно котла, оставляя в тонике темно-бордовый след.

Остальную часть дня Гарри просидел у себя в комнате, читая "Историю Хогвартса". Юноша лишь пару раз отвлекся, чтобы сотворить себе бутерброды: что-то более серьезное у него не выходило, но после дурслевской пищи, это был настоящий пир.

Вечером, проверив зелье, Гарри лег спать, чтобы проснуться в 7 утра под вопль ужаса тети Петунии.

Ночь. Тикают часы в гостиной дома Дурслей, слегка блестит сфера секрета, маленький Феникс-будильник чуть светится теплым светом... От стены отделяется тень человека. Лица все еще не видно — пришедший не спешит выйти в центр комнаты. Гарри открыл глаза и повернул голову в сторону человека.

— Ты будешь каждый день теперь приходить?

— Нет. Я пришел проверить, получил ли ты посылку.

— Получил. А ты так мне и не объяснил, зачем зелье. Я так понял оно черномагическое...

— Я объясню тебе, когда придет время. Ты начал читать новые главы в фолианте?

— Нет, — Гарри присел на кровати и надел очки. И, хотя в темноте он от этого лучше видеть не стал, это придало ему уверенности. — Я "Историю Хогвартса" читал. На "Змееустов" времени просто не нашлось.

— Зря, — глаза Боды опять помутнели. — Ты в этом убедишься утром. Прощай.

Маг вспыхнул пламенем и осыпался на пол темными крупинками, которые вскоре исчезли.

* * *

Гарри проснулся оттого, что феникс пощекотал его крылом, а уже через секунду, внизу, раздался вопль ужаса тети Петунии. Слова разобрать было сложно, но звук хлопнувшей двери доказывал: что бы ни испугало тетю — находилось на улице. Пока.

Гарри схватил волшебную палочку и подбежал к окну. Выглянув во двор, он ничего пугающего не заметил. Внизу уже собралось семейство Дурслей. Их голоса были отчетливо слышны, и Гарри решил, что тетя, возможно, просто увидела мышь — многие женщины боятся мышей. Тетя вполне могла наткнуться на представителя этих грызунов, забирая молоко, оставленное молочником на крыльце дома. Но проверить не мешало, юношу не покидало странное ощущение, появившееся у него еще в день рождения — будто кто-то включил старую грампластинку без какой-либо записи у него прямо под ухом.

Одевшись и умывшись, юноша спустился по лестнице, чтобы застать всех Дурслей, впившихся глазами в экран телевизора.

... Итак, снова вернемся к главной теме нашего экстренного выпуска, — произнес диктор. — В графстве Сюррей, в городке Литтл-Уингинг, зафиксирована аномальная активность пресмыкающихся всех видов. В прямом эфире, из Литтл-Уингинг, наш корреспондент Тим Снаффлз. Тим...

— Да, Джон. Я нахожусь в центральном парке Литтл-Уингинг. За моей спиной вы можете видеть работу городских служб. В городе объявлено чрезвычайное положение. Жителям рекомендуют не покидать своих домов, во избежание опасных ситуаций. Специально проинструктированные пожарные и полицейские занимаются отловом различных змей, ящериц и им подобных животных. По моей информации несколько человек уже пострадало и находится в городской больнице с укусами ядовитых змей. Джон...

— Скажите, Тим, что могло послужить причиной столь странного явления? Что говорят официальные лица?

— Да, Джон. Каких-либо официальных заявлений пока не появилось, однако, в город уже начинают съезжаться серпентологи из всех зоопарков страны. Дело в том, что некоторые из обнаруженных пресмыкающихся никогда ранее не встречались ученым. Рядом со мной находится серпентолог лондонского Зоопарка мистер Слай. Скажите, мистер Слай, какие причины могли побудить змей к такому поведению?

— Это достаточно нетривиальный вопрос, Тим. Причинно-следственные связи в экосистеме, как глобального, так и локального масштаба еще полностью не исследованы. Пресмыкающиеся, являющиеся хладнокровными, вряд ли стали бы показываться на поверхности — ведь последний месяц температура воздуха редко поднималась выше 15 градусов по шкале Цельсия, да и солнца практически не было из-за непрекращающихся ливней. В такой ситуации логичнее было бы, если бы они впали в состояние стазиса. Такая же активность может быть вызвана, на мой взгляд, появлением естественного раздражителя, возможно, врага, который выгнал змей и других пресмыкающихся из их убежищ и привел в город.

— Скажите, а что это за слухи о странных, не известных науке, видах змей?

— О, это просто потрясающе! Это будет возможно важнейшим открытием этого века в сертпентологии! Вот обратите внимание... — оператор перевел объектив камеры с радостного серпентолога на прозрачный ящик с трехголовой змеей. — Посмотрите. Змея имеет не характерный для английских змей окрас — оранжево-черный. Я уж не говорю про ТРИ головы. При том, очень примечателен следующий факт: при поимке данного экземпляра наибольшее сопротивление оказывала правая голова...

— Эм... Спасибо, мистер Слай. Джон...

— Да, Тим. Спасибо. Теперь к новостям из других городов Сюррея...

Юноша тихонько, чтобы его не услышали Дурсли, поднялся к себе в комнату и свалился на кровать в приступе беззвучного хохота. Гарри и сам не мог объяснить, что его так рассмешило. Может быть, то, что он спускался вниз, готовясь сражаться с армией Пожирателей, может то, что его тетя так испугалась змеи, возможно, даже и не ядовитой. А может и то, что он единственный знал "почему?". Похоже, Бода был прав — змеи "потянулись" к Гарри. Притом, в прямом смысле этого слова. Спустя пару секунд, юноша все ж успокоился, решив, что все-таки в этом нет ничего смешного и надо как-то решать эту проблему. Гарри сел за стол и принялся искать ответ в "Змееустах".

* * *

Гарри просидел за книгой почти весь день. Оказывается, каждый змееуст обладал на змей просто таки гипнотическим воздействием. Когда змееуст достигал совершеннолетия, его силы возрастали, и змеи со всей округи, будто под действием Империуса, стремились оказаться ближе к повелителю. Единственный способ заглушить в змеях этот инстинкт — научиться контролировать свою гипнотическую силу. Когда юноша только прочитал это, он ужаснулся. — Это сколько же времени уйдет, чтобы научиться этому. — Однако, чем дальше Гарри читал, тем больше успокаивался — оказывается, этот навык основывался на блокологии. Все, что нужно было сделать Гарри, это поставить специфический блок. Конечно, если бы юноша не владел блокологией, ему бы потребовалось около полутора лет, если не больше.

Юноша оторвался от чтения только под вечер. Некоторое время Гарри пытался понять, что же заставило его прекратить чтение, а затем осознал, что это было змеиное шипение.

Гарри сам не мог сказать, как он отличил парселтонг от обычного языка — обычно он не различал его с английским. Сейчас же ему это было абсолютно ясно: голоса были слегка шипящие и немного резковатые. Юноша встал из-за стола, держа палочку наготове — мало ли что. Он открыл раму и выглянул в окно, но там было очень темно, чтобы что-то рассмотреть.

— Lumos, — Гарри посветил лучом из палочки на газон Дурслей и ахнул — весь двор был заполнен змеями. Они шипели, ползали друг по другу. Гарри так и не понял, как змеи узнали о том, что он на них смотрит. Может быть, увидели, может быть, почувствовали, однако, отовсюду послышалось разноголосое шипение: *Хос-с-сяин *, *Поф-ф-фелитель *, *Ф-фладыка *.

Гарри почувствовал себя так, как будто на него наложили Imperio: ощущение легкости и радости разливалось по его венам. А голос внутри шептал: «Ты их повелитель, приказывай, повелевай, властвуй. Ты их хозяин, владей ими, возьми по праву твое. Ты их Владыка. Ты Змеиный Лорд».

— Нет... — пленительное очарование будто спало с Гарри. — Я не Лорд... Не хочу... Не буду... *Убирайтесь все вон! Обратно к себе!*

Гарри захлопнул окно, погасил палочку и, погасив свет в комнате, повалился на кровать. Однако он еще долго ворочался в постели, прежде чем заснул.

* * *

Медленно, будто нехотя, заалел горизонт. Над ним показался первый лучик солнца — вестник нового дня. Следом выкатилось из-за горизонта и само светило — ярко-ярко желтое. Оно слегка помедлило, прежде чем целиком подняться над горизонтом, а затем полностью вступило в свои права.

Лучик солнца пролетел мимо редких облаков, мимо крон деревьев, сквозь стекло, прокрался в щель между занавесками и осветил маленькую фигурку феникса. Множество солнечных бликов заиграло на поверхности драгоценных камней, из которых была сделана фигурка птицы. Феникс сиял так, будто он действительно возрождался из пламени. Удивительно, но юноша, которому принадлежал этот феникс, не проснулся от этого сияния. Примерно через час после восхода, застывшая фигурка пошевелилась. Птица повертела головой, затем раскинула крылья и запела…

Юноша проснулся от мелодичной песни феникса. Гарри впервые слышал, как поет его будильник — два предыдущих дня феникс будил его, не прибегая к песне. Просыпаться под эти чудесные звуки было потрясающе. Не было даже мысли расстраиваться, что пришло время вставать. Юноша потянулся и сел. Нашарив на тумбочке очки, Гарри надел их. Затем взял палочку и привел свою одежду в порядок — он вчера так и лег в ней спать. Прежде чем пойти умыться, Гарри выглянул в окно. Змеи были там.

Было еще слишком рано для обитателей Прайват-Драйв. Это был плюс. Гарри открыл окно и аккуратно огляделся: нет ли кого-нибудь на улице.

— *Я же вам сказал, чтобы вы убирались отсюда! *

— *Поф-ф-фелитель *

— *Хос-с-сяин *

— *Ф-фладыка *

— *УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА!* INSENDIO! — Гарри выпустил из своей палочки огненную струю прямо в змей. Огонь выжег круг радиусом в несколько футов. Неприятно запахло горелым. Однако те и не думали уползать: места уничтоженных заняли новые змеи. Гарри закрыл голову руками и медленно осел на пол.

Что же мне с ними делать? Как от них избавиться. Только тупость Дурслей помешала им понять, что здесь делают змеи. Но уж сегодня-то до них это дойдет. Конечно, я в любой момент могу их обездвижить... Но не могу же я обездвижить весь город и стереть им память! — Гарри решил попробовать поставить блок, о котором он вчера читал. Оказалось, что это совсем несложно. Уже спустя пару минут, змеи начали уползать. Конечно, еще нужно будет научиться держать его автоматически...

Гарри сходил в ванную и умылся. Затем сотворил себе немного бутербродов и тыквенного соку. Позавтракав, юноша продолжил приготовление зелья — прошло 48 часов, и оно уже приняло необходимый серый цвет. Юноша аккуратно влил в зелье кровь единорога. Зелье зашипело, принимая серебристый цвет. На сегодня все. А завтра зелье будет закончено, и Гарри сможет навсегда покинуть дом Дурслей.

* * *

Днем прилетела Хедвига. Гарри, поглощенный проблемой змей и приготовления зелья, совсем забыл о том, что сам сказал ей прилететь. Наверняка, верная сова прилетела еще вчера, но юноша просто не услышал ее стука в окно, поглощенный своими мыслями.

— Прости, Хедвига. Я о тебе забыл. Зато я могу сотворить тебе бутербродов. Хочешь? — Птица покачала головой и сыто ухнула — она всю ночь охотилась на мышей, которых змеи, направляясь к Гарри, выгнали из города.

Юноша магией очистил клетку Хедвиги от пыли, и сова, довольно ухнув, залетела в свой маленький дом. Внизу уже загремела посудой тетя Петуния. Через полчаса спустились тетушка Мардж, Дадли и дядя Вернон. О змеях они так и не узнали.

Интересно, — подумал Гарри, — как дядя объяснил своей любимой сестре отмену моих порок?

* * *

Следующим вечером Гарри зажег огонь под котлом и стал мешать зелье по часовой стрелке. Спустя две с лишним трети часа, уставший юноша — зелье было достаточно густым, и мешать было очень сложно — потушил огонь и добавил слезы Феникса — их в склянке оказалось ровно 50 — и влил в котел кровь тестрала. Зелье забурлило, на его уже черной поверхности начали появляться и лопаться красные пузыри. Юноша взял вторую склянку со своей кровью и начал разбавлять ее ядом мантикоры. Кровь почернела лишь после того, как Гарри добавил 22 капли. Юноша добавил этот "раствор" в зелье и, следуя инструкциям, зажег под котлом ледяной огонь. Голубые языки пламени заплясали под днищем, покрывая стенки изморозью. Повеяло холодом. Юноша добавил оставшуюся каплю яда мантикоры. Когда Гарри, наконец, погасил это пламя, его пальцы с трудом сгибались. Комната была покрыта тонким слоем кристалликов льда, однако от зелья валил обжигающий пар. Оно было прозрачного цвета.

Снизу раздался недовольный голос Дяди Вернона.

— Поттер, спускайся вниз. Мардж сегодня уезжает и ты должен присутствовать на прощальном ужине.

Вот и славно, — решил Гарри. — Я тоже сегодня уезжаю. Спущусь и обрадую их.

Вещи Гарри уже были собраны, однако зелье еще не остыло, поэтому юноша сразу же спустился вниз — вещи и зелье он заберет уже после ужина — а сейчас можно будет просто сказать Дурслям, что он уезжает. Когда юноша спустился, Дурсли уже закончили ужин и собирались вставать из-за стола.

— А... Вот и ты, негодник, — тетушка Мардж щелкнула пальцами и указала на тарелку своего пса Рваклера. — Ну-ка, быстро убери это и...

— Я не собираюсь ничего убирать. Я не прислуга, — Гарри начал злиться. Он хотел вежливо попрощаться со всеми Дурслями и уехать. Даже, несмотря на их отношение к нему, зла им юноша не желал.

— "Он не прислуга". Ха-Ха, — тетушка рассмеялась басом. — Твои дядя с тетей тебя кормят и одевают. Ты за ними должен пол вылизывать. Моя бы воля, Вернон, сдала бы его в детский дом. А еще лучше в приют для слабоумных. Куда ему до Дадлика — он у вас такой умненький. Наверняка в Смелтингз кого попало не возьмут. А для таких, — кивок на Гарри, — и интернат... как там его, Вернон?.. слишком хорош.

— Эм. Святого Брутуса, Мардж, — дядя Вернон покосился на Гарри. Юноше все это надоело, и он повернулся, чтобы подняться к себе в комнату, собрать вещи и уехать.

— Ты куда это собрался? — тетушка Мардж с поразительной, для ее веса, проворностью поднялась с места и схватила юношу за шиворот. — А ну-ка, убери все здесь, пока я буду прощаться с Верноном и его семьей. — И тетя с силой, не менее поразительной, чем ее недавнее проворство, кинула Гарри на пол — прямо в тарелку Рваклера. Юноша больно ударился головой и из рассеченного затылка у него пошла кровь. Гарри, держась левой рукой за голову, сел.

— Вы все сами сумасшедшие, — Юноша встал и, оттолкнув Дадли, побежал в свою комнату. Однако тетушка Мардж опять сумела ухватить его за шиворот и снова бросить на пол. Юноша, в очередной раз ударившись головой об пол, потерял сознание. Дадли пнул бесчувственного кузена под ребра — ему хотелось отомстить Гарри за то, что тот пару дней назад напомнил ему о поросячьем хвостике, которым его наградил Хагрид. Никто из Дурслей даже не попытался остановить Дадли, и тот пинал Гарри, пока не выдохся. Потом тетушка Мардж изъявила желание напоследок преподать мальчишке урок. И так как палочки при Гарри Дурсли не заметили, возражений это не вызвало. Дадли сбегал за нашатырным спиртом и вылил полбутылочки Гарри на лицо. Юноша закашлялся — нашатырь попал в ноздри — и привстал. В голове гудело, все ребра болели, перед глазами двоилось.

— Сейчас я тебе покажу, как ты должен вести себя, — с неприятной ухмылочкой произнесла тетушка Мардж, беря предложенный Верноном ремень. — Ты весь пошел в своих родителей. Хотя нет — отец здесь не при чем. Здесь все, как у собак: если сука порченая, то и щенки у нее дефективные. Наверняка твоя мать была порядочной сукой, а может и шлюхой.

Гарри почувствовал небывалую злость, кровь начала приливать к его голове, все поплыло будто в кровавом тумане. — Как они смеют бить меня, кто дал им это право? Я не должен вылизывать пол за этими ублюдками! Я не их домовой эльф... — Кровь начинает стучать в висках, бешено бьется сердце. — Да как они смеют оскорблять моих родителей?! Мою маму!!! Да они не стоят и ее мизинца. Я их убью! — Гарри взмахнул палочкой.

Юноша медленно опустил палочку. Кровь еще усилено билась в висках, сердце еще стучало в груди, будто пытаясь вырваться наружу, но злость уже отступила. Гнев, всепоглощающий, пронизывающий все его существо, исчез, уступив свое место страху.

Что же я наделал? Меня теперь точно исключат! А может, и в Азкабан посадят, — юноша передернул плечами от воспоминаний о стражах Азкабана. — Бежать. Надо срочно бежать.

Гарри взлетел по лестнице в считанные секунды. Сундук уже был собран, клетку Хедвиги захватить было не сложно — саму сову юноша опять отослал к Гермионе. Оставалось Зелье. Гарри опустил в него термометр — оно уже остыло до комнатной температуры. Юноша достал из коробки, присланной Бодой, четыре маленькие склянки, в которые и перелил зелье — его в котле было совсем немного, наверное, большая часть испарилась при охлаждении. Наложив на склянки заклятье прочности, чтобы они не разбились, юноша положил их в сундук, захватил пустую клетку Хедвиги и сбежал по лестнице вниз. Даже не глядя на кухню, Гарри пулей вылетел из дому.

Гарри бежал, не разбирая дороги, петлял дворами, знакомыми с детства — когда он удирал от Дадли и его друзей — переулками. Юноше все время казалось, что за ним кто-то гонится, ему слышался топот преследующих его людей. Гарри уже начал задыхаться от бега — не так-то просто бежать, волоча за собой тяжелый сундук и птичью клетку. Юноша остановился и согнулся пополам, поставив руки на колени, и быстро, судорожно начал глотать воздух. Голова немного закружилась — знакомое явление для любого, кто когда-нибудь испытывал кислородное голодание — все звуки отдавались неприятным гулом, а перед глазами плыли черные точки. Гарри сел прямо на асфальт — он чувствовал, что если не присядет, то упадет в обморок.

Минут через десять юноша достаточно пришел в себя, чтобы подняться и оглядеться. Первое слово, которое пришло Гарри на ум, когда он понял, где находиться, было скорее из лексикона портового грузчика, чем ученика Хогвартса. Похоже, этот переулок был действительно заколдован. Точнее, проклят — каждый раз, когда Гарри оказывался тут, случалось что-то плохое. Первый раз он оказался здесь, надув тетушку Мардж. Второй раз — два года назад — на него и Дадли напали дементоры. Третий раз — в прошлом году — Гарри столкнулся с пожирателями. И вот он опять здесь: переулок между Магнолия-Роад и Глициния-Кресчент. Проклятый переулок.

Перебрав все воспоминания, связанные с переулком, и все бранные слова, которые юноша не решился бы произнести в слух, Гарри решил, что самым лучшим вариантом будет добраться до Гринготтса, снять деньги со счета и куда-нибудь бежать. У юноши уже был такой план — после того, как он надул тетушку Мардж — только в этот раз Гарри знал, как добраться до Лондона.

* * *

В переулке, будто свалившись с неба, появился ярко-пурпурный трехэтажный автобус. Золотая надпись над лобовым стеклом гласила: "Ночной Рыцарь". Через долю секунды из автобуса выпрыгнул проводник в пурпурной униформе и громко произнес в темноту:

— Добро пожаловать в "Ночной Рыцарь", автобус для потерявшихся волшебниц и волшебников. Просто вытяните вперед руку с волшебной палочкой, шагните внутрь — и мы доставим вас, куда вы пожелаете. Меня зовут Стэн Шанпайк, и сегодня вечером я ваш про... — Стэн умолк на полуслове, увидев перед собой человека в черной мантии с наброшенным на голову капюшоном. — Вы точно волшебник? — Вместо ответа человек сунул проводнику в руку тринадцать сиклей.

— Лондон. Дырявый котел, — произнес Гарри хриплым голосом и вошел в автобус. Стэну ничего не оставалось, кроме как взять багаж странного клиента — сундук и пустую клетку — и, занеся все это в автобус, указать пассажиру его кровать. Маг был явно не настроен на беседу.

— Трогай, Эрн, — сказал Стэн, садясь в кресло, стоящее рядом с креслом водителя. Раздался оглушающий удар, и в следующую секунду Гарри порадовался, что предусмотрительно лег на кровать — ускорение "Ночного Рыцаря" легко могло отбросить его назад. Автобус уже ехал по совсем другой улице. Заклинание хрипоты сработало просто прекрасно — юноша сам не узнал свой голос, капюшон и черная мантия делали его больше похожим на смертофалда, чем на человека, но Гарри решил, что ему лучше путешествовать инкогнито. Стэн был слишком болтлив, а юноша предполагал, что Министерству уже известно о "происшествии" с Дурслями. Так, что Гарри решил переодеться — благо, не все его мантии имели хогвартские эмблемы.

Автобус несколько раз останавливался, выпуская волшебников, которые были только рады покинуть машину — за четыре года водительские навыки Эрна не улучшились. Гарри все это время лежал на своей кровати и думал, что же ему делать: добровольно сдаться аврорам, которые наверняка уже его ищут, или скрываться. Если он попадет в Азкабан, то это будет только на руку Волдеморту — пусть в магической тюрьме уже нет дементоров, но Гарри все-таки туда не хотел. Сейчас он применил черномагическое заклинание к магглам — это не надутая в гневе тетушка, за такое могут осудить. И посадить. Скрываться? Жить на нелегальном положении, как Сириус? Но ведь юноша даже не был анимагом — рано или поздно его найдут. Это будут авроры — в лучшем случае. В худшем же... тогда Гарри себе не позавидовал бы.

"Ночной Рыцарь" катился сквозь тьму, разгоняя в стороны кусты и урны, деревья и телефонные будки, а Гарри, размышлявший о своем будущем, лежал на пуховой кровати. Волшебники и волшебницы в халатах и домашних тапочках один за другим все еще спускались с верхних этажей и выходили из автобуса. Наконец, Гарри оказался единственным оставшимся пассажиром. Автобус загромыхал вдоль Чаринг-Кросс-роад. Гарри сел, следя, как здания и скамьи отпрыгивают в разные стороны. Небо стало понемногу светлеть. Эрн ударил по тормозам, и "Ночной Рыцарь" остановился перед неприметным баром под названием "Дырявый котел", позади которого находился волшебный вход на Диагон-Аллею.

Гарри спрыгнул со ступенек вниз и забрал у Стэна свой чемодан и клетку Хедвиги. Юноша, не снимая капюшон, вошел внутрь. Из-за стойки бара появился сутулый человек, несший фонарь. Это был Том, седой, беззубый владелец бара.

— Могу ли я вам что-нибудь предложить? — спросил Том.

— Мне нужна комната, — все тем же хриплым голосом произнес Гарри. — И я не знаю, как долго я здесь задержусь. — Юноша неожиданно понял, что после 17-летия ему стало гораздо проще читать мысли других людей. Просто раньше он не обращал на это внимания. Сейчас же, задумавшись, Гарри понял, что он все эти дни смог избегать Дурслей, только потому, что знал, куда они пойдут в следующую минуту. На мысли Стэна и Эрна юноша внимания не обращал — был слишком поглощен своими собственными. Том, привыкший к странным посетителям, не стал задавать лишних вопросов.

— Пять кнатов в день, — сказал он. Гарри, не раздумывая, отдал деньги владельцу бара.

Том с высоко поднятым фонарем двинулся сначала вперед по узкому коридору, а затем вверх по лестнице. Он остановился перед комнатой номер 11, порылся в кармане и достал маленький ключик, прикрепленный к изящному брелку. Открыв дверь, Том щелкнул пальцами, зажигая огонь в камине, и, отдав Гарри ключи, вышел из комнаты. Юноша даже не стал раздеваться, а просто повалился на кровать прямо в одежде.

* * *

Гарри все еще пребывал под чарами Морфея, но шум голосов за дверью стремительно приближал момент его пробуждения. Юноше не хотелось вставать — после вчерашнего побега с тяжелым сундуком у него ныли все мышцы. Однако голоса становились все громче — похоже, люди спорили — и Гарри, еле дотянувшись, все же взял свою палочку. То ли юноша уже полностью проснулся, то ли говорить стали еще громче, но Гарри уже мог разбирать голоса:

— Надо применить Алоохомору, — женский голос.

— Здесь все двери защищены от таких заклинаний. Надо позвать Тома.

— Рем за ним уже пошел.

— А я говорю надо вышибать, — произнес хриплый голос через полминуты.

— Нет-нет, — тут же встрял в разговор голос Тома. — В моей гостинице никто двери вышибать не будет.

— Том, нам надо с ним поговорить, — тихо произнес голос, который мог принадлежать только профессору Люпину — в этом Гарри не сомневался. Юноша уже встал с кровати, чтобы открыть дверь, когда Том с другой стороны отпер ее запасным ключом. В комнату, через узкий дверной проем, тут же ввалились пять человек: Том, отпиравший дверь, Ремус Люпин, Нимфадора Тонкс, Кингсли Шеклболт и Аластор Муди. Том, которого остальные "внесли" в комнату, сославшись на занятость внизу, в баре, стремительно удалился. В комнате повисла тишина.

Муди хмуро глядел на Гарри. Палочку он держал в руке, направив ее на юношу. Кингсли и Нимфадора просто выжидательно смотрели на Гарри, тоже державшего в руке палочку, но никаких активных действий не предпринимали. И только Ремус, печально улыбнувшись, сказал:

— Ну и заставил ты нас поволноваться, Гарри. Если бы на Прайват-Драйв прибыли не Тонкс и Кингсли, то тебя сейчас бы ждало разбирательство в министерстве магии.

— Не стоит с ним так мило общаться, — зло прохрипел Муди. — Он трансфигурировал своих родственничков в свиней, использовав Черную Магию, которую знает не каждый Пожиратель.

— Нечего было оскорблять моих родителей, — холодно ответил Гарри. — Что с Дурслями сейчас?

— Аластор превратил их обратно, а мы с Кингсли модифицировали им память, пока он искал твои следы, — Тонкс хихикнула. — Ты видно был ОЧЕНЬ зол на них — Аластор полчаса мучался, пока снял заклинание.

* * *

Через полчаса, выслушав историю Гарри, даже Муди согласился, что Дурсли заслужили трансфигурацию в свиней. Хотя его больше раздражало применение черной магии, чем факт превращения. Было решено, что Гарри поживет до конца каникул в Дырявом Котле под присмотром Тома — у Ордена все еще не было нового штаба, а Том был членом Ордена и мог приглядеть за мальчиком. Напоследок, когда все выходили из комнаты, Ремус немного задержался и, глядя на юношу, произнес:

— Гарри, я знаю, что Дурсли ужасные люди, но, пожалуйста, помни одно: черная магия запрещена не просто так. Она может дать человеку ложные иллюзии, ложные идеалы... Не знаю, кто научил тебя этому заклинанию, но прошу тебя, не употребляй черную магию тогда, когда этого можно избежать.

— Я приму твое мнение к сведению, Ремус, — Гарри впервые назвал так Люпина. Это не было жестом неуважения — Ремус однажды сам попросил юношу не называть его "профессор" и обращаться на "ты". — Однако у нас с тобой может быть различное видение ситуаций, требующих применения черной магии. — Люпин все так же печально, как и обычно, посмотрел на Гарри и вышел, прикрыв за собой дверь. Юноша остался в комнате один.

Гарри сам себе удивлялся — разве стал бы он так разговаривать с Ремусом два года назад? Нет, конечно, не стал бы. Только вот за эти два года произошло очень многое, слишком много людей, которые были Гарри дороги и близки, больше никогда не смогут сказать "Привет, Гарри" или "Мы рады тебя видеть". Изменился сам юноша. Слишком много боли для старого-доброго-Гарри. Слишком много причин мстить для Гарри-нового. Юноша многое переосмыслил в своих взглядах на жизнь за год после гибели Сириуса, прошедший год с небольшим сделал Гарри менее сентиментальным, более жестким в своих суждениях. А занятия с Бодой и Снейпом дали ему такие знания по черной магии, среди которых заклинание трансфигурации, примененное к Дурслям, — далеко не самое страшное.

Так же, как и четыре года назад, Гарри понадобилось несколько дней, чтобы привыкнуть к необычному для него ощущению свободы. Он мог вставать, когда ему заблагорассудится, и есть то, что ему хочется. Диагон-Аллея — длинная, мощеная булыжником улица, центр магического Лондона, битком набитая самыми удивительными на свете магазинами — быстро стала его любимым местом для прогулок.

Каждое утро за завтраком Гарри наблюдал за постояльцами "Дырявого котла": ведьмами из провинции, приехавшими в Лондон за покупками, или почтенными волшебниками, занятыми обсуждением последней статьи в "Трансфигурация Сегодня". Много разного волшебного люду собиралось в "Дырявом котле". Позавтракав, Гарри выходил на дворик за гостиницей, вынимал волшебную палочку, слегка касался ею третьего кирпича слева над мусорным баком и шагал сквозь появившуюся арку на волшебную улицу.

Долгие солнечные дни проводил Гарри на Диагон-Аллее. Он прогуливался по волшебным магазинам, обедал под яркими цветными зонтиками уличных кафе, где за соседними столиками посетители демонстрировали друг другу свои покупки или вполголоса обсуждали последние новости о Сами-Знаете-Ком. Жизнь на Диагон-Аллее, несмотря на прошлогоднее нападение Пожирателей, пришла в норму и была абсолютно такой же, как и четыре года назад.

Первым делом Гарри решил пополнить свои запасы денег, зайдя в Гринготтс.

Он стоял перед снежно-белым зданием, возвышавшимся над соседними магазинами. Рядом с парадной дверью, сиявшей начищенной медью, в алой ливрее, расшитой золотом, стоял гоблин. Юноша поднялся по белокаменным ступеням. Гоблин был на голову ниже Гарри, когда тот впервые попал в Гринготтс, сейчас же он еле доставал юноше до пояса. У существа было смуглое хитрое лицо с острой бородкой, длинные пальцы и ступни. Когда Гарри входил внутрь, гоблин низко поклонился. Юноша прошел в первые двери и остановился перед вторыми, на этот раз серебряными, над которыми была выбита стихотворная надпись. Гарри не стал ее читать — он уже привык ко многому в волшебном мире, многое стал воспринимать, как обыденность.

Двое гоблинов с поклонами провели его через серебряные двери, и он оказался в мраморном зале неимоверных размеров. На высоких табуретах за стойками, как и всегда, сидело не меньше сотни гоблинов. Они царапали что-то в толстенных гроссбухах, взвешивали на медных весах монеты и разглядывали в лупы драгоценные камни. Хлопали бесчисленные двери, впуская и выпуская посетителей, которых сопровождали другие гоблины. Гарри направился к одной из стоек.

— Здравствуйте, — обратился юноша к незанятому гоблину. — Я Гарри Поттер. Мне необходимо снять деньги со своего счета.

— Ключ у Вас с собой, сэр? — Гарри кивнул и продемонстрировал маленький золотой ключик. Гоблин внимательно оглядел его.

— Подходит, — сказал он. — Вас проводят к хранилищу. Грипхук!

Гарри направился вслед за Грипхуком к одной из дверей, ведущих из зала. Гоблин придержал для юноши дверь. Гарри оказался в узком каменном коридоре, освещённом чадящими факелами. Коридор круто спускался вниз, по полу были проложены рельсы, как для узкоколейной железной дороги. Грипхук свистнул, и по рельсам к ним подъехала небольшая вагонетка. Они сели в нее, и вагонетка двинулась с места.

Довольно долго они неслись через лабиринт расходящихся и сходящихся извилистых тоннелей. Гарри пытался запомнить дорогу — он так всегда делал, но ни разу не преуспел. Может хранилища, как и комнаты в Хогвартсе, иногда меняли свое местоположение? Косвенно это подтверждалось тем, что Грипхук не управлял вагонеткой — она выбирала путь сама. Они спускались всё глубже, мимо подземного озера, меж гигантских сталактитов и сталагмитов, росших из пола и потолка.

Вскоре вагонетка остановилась у небольшой дверцы в стене тоннеля. Грипхук отпер дверцу. Сейчас же вокруг них заклубилось огромное облако зелёного дыма, а когда дым рассеялся, Гарри увидел в открытом сейфе груды золотых монет, столбики серебряных и кучки маленьких бронзовых кнатов. То ли Гарри брал не много, то ли проценты были высокие — но юноше казалось, что денег оставалось ничуть не меньше, чем было перед его первым курсом.

* * *

Незадолго до конца каникул Гарри прогуливался мимо лавки "Все для квиддитча". Вокруг и внутри магазина столпилось порядочное количество волшебников. С трудом протолкавшись в магазин, из-за спин и затылков возбужденно переговаривающихся людей он разглядел витрину, в которой выставлялась великолепная метла, даже красивее Всполоха.

— Ирландская Национальная Ассоциация только что заказала семь таких метел, — громко заявил хозяин магазина. — Они первыми заказали Всполохи, а вот теперь и эту модель. Уверен, что на следующем кубке мира, через год, все команды будут летать на таких.

Гарри, потолкавшись, смог, наконец, прочитать табличку рядом с метлой:

Гарри вспомнил свои ощущения, когда он так же увидел Всполох. Только вот сейчас не было Сириуса, который бы выбросил кучу денег на такой подарок. Да и к тому же Гарри играет в квиддитч последний год — после Хогвартса юноша не собирался становиться профессиональным ловцом. А покупать метлу только для престижа... это только Малфой станет делать.

В специализированном магазине юноша пополнил свои запасы ингредиентов для Зелий, у мадам Малкин приобрел новую школьную форму — старые мантии уже проносились — и новую парадную мантию. Старая уже была маловата, да и Гарри уже не разделял мнения миссис Уизли насчет того, что болотный цвет "так подходит" к его глазам. Список учебников еще не пришел, так что книги оставались пока не купленными.

* * *

Гарри открыл глаза. В третий раз юноша уже более или менее мог отличить сон от реальности: воздух немного — на пределе чувствительности — вибрировал, звуки были несколько приглушены — опять-таки лишь самую малость, краем глаза — на грани углового зрения — видны разноцветные вспышки. Но это если обращать внимание.

Юноша повернулся на бок — в тени уже привычно стояла фигура. Бода сделал шаг вперед.

— Я впечатлен. Мало кто в твоем возрасте способен одним заклинанием превратить четверых человек в животных.

— А уж я-то как впечатлен, — Гарри состроил недовольную гримасу — эта тема ему не очень нравилась. — Ты ведь не просто так пришел?

— Утром получишь письмо. В нем название книги с описанием заклинаний, используемых при осаде и защите замков. Я пришел только для того, чтобы предупредить тебя: не пытайся купить ее на Диагон-Аллее — сразу арестуют авроры. Лучше иди на Мрак-Аллею.

— Зачем мне эта книга? Волдеморт собирается напасть на Хогвартс? — ответа Гарри так и не получил — Бода, вспыхнув черным пламенем, исчез.

* * *

Утром действительно прилетела сова с запиской:

"Замки: черномагические заклинания для осады, защиты и штурма" Весселин Дурмштранг.

Гарри слегка усмехнулся — Да уж, вряд ли книгу основателя Дурмштранга будут продавать на Диагон-Аллее. — Правда, возникал один серьезный вопрос: как не только пойти и купить книгу на Мрак-Аллее, но еще и вернуться оттуда?

Юноша воспользовался тем же приемом, что и при путешествии в "Ночном Рыцаре": плащ с капюшоном и заклинание хрипоты делали проблематичной идентификацию Гарри.

Юноша свернул с Диагон-Аллеи — вокруг тут же воцарились сумерки, дуновение ветра начинало казаться перешептыванием за спиной... Большинство колдунов, как и Гарри, носили черные плащи с капюшонами, так что юноша не особо выделялся. В грязных, немытых стеклах витрин виднелись разные "интересные" вещички: сморщенная рука на подушке, колода карт с пятнами крови, зоркий стеклянный глаз, бутылка с бордовой жидкостью и этикеткой "Мечта Вампира", злобные маски, человеческие кости — явно для некромантов...

Веселое местечко, — подумал юноша и тут же почувствовал, что кто-то пытается прочесть его мысли. Снейп зря ругал Гарри — вряд ли неудавшийся блоколог смог что-либо узнать. Юноша не просто поставил крепкий блок, он еще нанес достаточно сильный ответный удар своему визави. Гарри не хотел этого делать, просто он еще не совсем привык к тому, что после совершеннолетия его магическая сила возросла. Спустя секунду, на противоположной стороне улицы упал колдун в таком же, как у Гарри, черном плаще и схватился за голову. К нему тут же шмыгнули пять или шесть человек. Спустя минуту, на улице в нижнем белье лежал сухонький старичок с редкими, седыми волосиками. На его шее багровела кровь. Воры забрали абсолютно все — даже кольцо, не снимавшееся с пальца. Юноша предпочел забыть о способе, для этого примененном — не каждый день на твоих глазах человеку отрезают палец.

Книгу Гарри смог купить без особых проблем — мистер Борджин не задавал лишних вопросов. Да и 100 галеонов за книгу — цена неплохой гоночной метлы или небольшого особнячка — сделали свое дело. Правда, это были все деньги, которые у Гарри были — теперь опять придется идти в Гринготтс. Юноша вышел из "Борджин и Беркс" и отправился в сторону Диагон-Аллеи.

— Уж не потерялся ли ты мой мальчик? — спросила ведьма, торговавшая человеческими ногтями. Гарри уже видел ее, когда перед вторым курсом случайно попал на Мрак-Аллею.

— С чего ты взяла, что я мальчик, старуха? — произнес юноша своим хриплым голосом, решив играть черного мага до конца. Это было ошибкой. Его тут же начали окружать разные личности, с которыми Гарри не хотел бы оказаться в темном переулке. Но так уж получилось, что Мрак-Аллея и была темным переулком…

— Завсегдатаи появляются здесь только через кружаную сеть. — Хрипло рассмеялась старуха. — И уходят через нее же. С Диагон-Аллеи сюда входят только маленькие глупенькие мальчики, решившие поиграть в черных магов. Только они плохо заканчивают...

Хм... — иронично подумал Гарри, — Ремус посчитал бы эту ситуацию достойной применения черной магии? А в слух произнес:

— У меня свои причины заходить с Диагон-Аллеи, старуха, — странно, но юноша не чувствовал страха, оказавшись в такой неприятной ситуации. Он скорее прикидывал варианты, как выйти отсюда живым. Пока что, единственный выход, который он видел, был таков:

— Ты убедишься, что я не играю в черного мага. Crucio, — Гарри представил, что перед ним не какая-то незнакомая старуха, а Беллатрикс Лестрендж, ответственная за смерть Сириуса. Это помогло — заклинание сработало прекрасно. Юноша, не снимая заклинания, оглядел окруживших его колдунов. Они начали быстро расходиться по сторонам — получить Crucio или Avada Kedavra никто не хотел. Похоже, Гарри приняли за какого-то высокопоставленного Пожирателя, пришедшего на Мрак-Аллею по заданию того, с кем лучше не спорить. И не упоминать по имени.

Юноша снял заклинание, старуха закашлялась кровью, но быстро встала и заковыляла к какой-то лавке, чтобы быстренько унести ноги с Мрак-Аллеи — к ней уже было направились двое из тех, что чуть меньше часа назад обобрали неудачливого блоколога. Гарри почел за лучшее также покинуть это место, желательно навсегда.

* * *

Двадцать шестого августа наконец-то пришло письмо из Хогватрста. Гарри открыл конверт и вынул два листка из пергамента — их всегда было два: уведомление о начале учебного года и список книг:

Школа Ведьмовства и Волшебства Хогвартс

Директор: Альбус Дамблдор (Орден Мерлина Первой Степени, Великий Волшебник, Главный Маг, Высший Независимый член Международной Конфедерации Волшебников)

Уважаемый, мистер Поттер,

Настоящим уведомляем вас, что новый учебный год начинается первого сентября. Хогвартс-Экспресс отбывает с вокзала Кинг-Кросс, платформа девять и три четверти, в одиннадцать часов (билет прилагается).

Также сообщаем вам, что начиная с этого года каждому ученику необходимо иметь парадную мантию (для ежегодного Рождественского бала). Ученикам седьмого курса также необходима парадная мантия цветов его факультета (в вашем случае красный и золотой) для выпускного бала.

Список книг для следующего учебного года прилагается.

С наилучшими пожеланиями,

Профессор М. Макгонаглл,

Заместитель директора.

Гарри почесал затылок — многовато что-то у него в этом году покупок. Ну, допустим, обычную парадную мантию он себе купил... но вот выбирать еще и для выпускного... Юноша взял лист со списком учебников и просмотрел его. В принципе, ничего кардинально нового не предвиделось — в списке было всего три новых учебника: очередная часть "Стандартной книги заклинаний" — на сей раз седьмая; Снейп каждый год выбирал учебники Арсениуса Джиггера — этот год не стал исключением; ну и новая книга по ЗоТИ — а что ж тут удивляться — новый учитель, новая книга... Только вот кто будет теперь преподавать этот предмет?

Также из конверта Гарри достал билет на Хогвартс-Экспресс. С виду билет был обычный: ало-черный с серебряными надписями. Только вот текст в этот раз отличался:

Хогвартс-Экспресс. Кинг-Кросс, Лондон — Хогвартс. Отправление в 11.00, 1 сентября.

Вагон Гриффиндора, второе купе седьмого курса.

— Что еще за "Вагон Гриффиндора"? — удивленно спросил Гарри. — Это что получается: теперь весь поезд разделен на вагоны по факультетам, а те — в свою очередь — по курсам?

Ответить на эти вопросы пока было некому — приходилось ждать первого сентября. Мантию для выпускного и книги Гарри купил 31 августа — как-то так получилось — затянул до последнего, а потом бегал и впопыхах, в толкучке, все покупал.

Книгу Дурмштранга Гарри просмотрел через страницу — длинное, нудное описание разных черномагических заклинаний для целых армий быстро наскучило юноше и он забросил книгу в сундук поглубже.

* * *

Первого сентября феникс разбудил Гарри в семь утра. Это было очень рано для юноши, уже привыкшего вставать часов в 10-11, но т.к. он не собрал свои вещи, это было в самый раз. Собравшись и позавтракав, Гарри расплатился с Томом за время своего пребывания в "Дырявом Котле" и, спросив как ему добраться отсюда до Кинг-Кросс, покинул бар.

Ехать в маггловском метро с тяжелым сундуком и пустой птичьей клеткой, привлекавшей внимание магглов, было крайне неприятно. К десяти часам юноша наконец-то добрался до вокзала. Проскочив барьер, отделявший платформу девять и три четверти от маггловского мира, Гарри увидел алый паровоз, дымивший трубой. На платформе было еще очень мало народу — в основном хаффлпафцы и ученики Рэйвенкло. Несколько раз поздоровавшись со знакомыми — Эрни Макмиланом из Хаффлпафа, Луной Лавгуд из Рэйвенкло и другими — Гарри отправился искать свой вагон. За самим паровозом был прицеплен вагон черного цвета с надписью "первый курс".

Что ж, не удивительно — их ведь еще никуда не зачислили. Затем шли два вагона Хаффлпафа, после них вагоны Гриффиндора, Рэйвенкло и — в конце — Слизерина. Гарри вошел в вагон Гриффиндора с надписью "шестые-седьмые курсы", а затем в свое купе. Над купе висела не только табличка с надписью "второе купе седьмого курса", но и табличка с четырьмя фамилиями: "Патил, Поттер, Томас, Уизли". Гарри закинул свои вещи в купе и хотел зайти в соседнее — посмотреть, не пришел ли кто из его друзей раньше него. Однако он не смог войти внутрь: юноша открыл дверь и увидел в купе темноту, попытался шагнуть внутрь, но будто уткнулся в стену. Гарри сделал шаг назад и закрыл дверь. В остальные купе, кроме своего, он также не мог зайти — повторялось тоже самое: темная стена, выраставшая перед ним на входе в купе, не давала пройти.

Гарри уже было собрался зайти в свое купе, когда из "первого купе седьмого курса" вышла... Гермиона.

— Гарри! — Девушка повисла у Гарри на шее. — Я уж думала, что не увижу тебя до прибытия в Хогвартс — эта новая система "факультетских" вагонов не дает никому зайти в чужое купе.

Юноша не стал ничего говорить — он просто положил свои руки Гермионе на талию и крепче прижал ее к себе. Ему не хотелось ничего говорить. Гарри не мог выразить словами всю гамму своих чувств, не мог рассказать, как он без нее скучал, как рад ее видеть, что она для него значит. Просто не было на свете таких слов, которыми это можно было бы сказать.

Минут через пять, когда Гарри, наконец, смог избавиться от пощипывания в глазах — пусть это и были бы слезы радости, но юноша не хотел плакать перед Герми — он все-таки сказал:

— Привет, Герми. Я скучал. Очень, — ее карие глаза наполнились еще большей нежностью и теплотой, чем раньше, и она положила голову на плечо к Гарри.

— Я тоже, — они, наверное, так и стояли бы вечность, если бы не начали прибывать другие ученики. И Гарри, и Гермиона не хотели выставлять свои чувства напоказ — поэтому они просто стояли рядом и болтали о том, как прошло лето. Конечно, в основном говорила Гермиона — у Гарри все было скучно и однообразно. Спасибо Дурслям.

Незадолго до отправления, наконец, прибыл Рон. Хмуро здороваясь с младшими гриффиндорцами — в этом вагоне еще находились купе шестого курса — он пробрался к Гарри и Гермионе.

— Что это за идиотская система с "факультетскими" вагонами? — голос у Рона был довольно резкий, но это можно было списать на события прошлого года, когда парень потерял мать, двух братьев и, возможно, сестру, — мне отец ничего не рассказал — все время на работе пропадал. Гарри, может, тебе Дамблдор что-нибудь рассказывал?

— И тебе привет, Рон, — произнесла Гермиона тоном, говорившим "Сначала надо здороваться". — Газеты читать надо. Об этом было во вчерашнем "Ежедневном Пророке". Это повышенная мера безопасности, на время войны с Сам-знаешь-кем.

Рон пробурчал что-то вроде "не учите меня жить" и скрылся в купе. Когда до отправления оставалась одна минута, по поезду разнесся женский голос, похожий на тот, что приветствовал посетителей министерства магии, входивших через телефонную будку:

— Все ученики должны занять места в своих купе. Запрещается выходить из купе во время движения поезда. Повторяю, все ученики должны...

— Жаль, что мы не можем находиться в одном и том же купе... — Грустно произнесла Гермиона. Она поцеловала Гарри в губы, и юноша с девушкой зашли в свои купе. Спустя секунду, в купе Гарри забежала запыхавшаяся Парвати — она болтала со своей подружкой Лавандой Браун — девушка села рядом с Дином, в то время как Гарри занял место рядом с Роном. Поезд издал протяжный гудок и начал набирать ход. Когда шум отправляющегося поезда сменился легким перестуком колес, Парвати сообщила:

— Представляете! Слизеринцы не сели на поезд. Их вагоны абсолютно пустые! — Глаза девушки горели в предвкушении обсуждения добытой ею неизвестно где новости.

* * *

Примерно через три часа пути в дверь заглянула женщина, обычно развозившая еду и напитки. Похоже, сотрудники поезда могли входить во все купе.

— Что будете ребята? — приятным голосом спросила женщина и, получив ответ, быстренько занесла все необходимое. Получив деньги, она отправилась в следующее купе.

— А все-таки интересно, как они объяснят свое опоздание, если приедут в Хогвартс? — спросил Дин Гарри. Ребята обсуждали отсутствие слизеринцев с самого начала дороги — они, конечно, говорили и на другие тем, но все разговоры сводились к этой, рано или поздно. Дин искренне недоумевал: как это можно поехать в Хогвартс, не на Хогвартс-Экспрессе? Рон придерживался мнения, что без них хуже не станет и, если уж они опоздали, то надо этому радоваться. Парвати просто наслаждалась процессом обсуждения: ей была не важна тема и результат дискуссии — главное поболтать. Гарри был настроен скептически: вряд ли слизеринцы не прибудут в Хогвартс. Вопрос в другом: почему они не поехали на поезде? Возможный ответ пугал Гарри больше всего.

Пессимист — это хорошо информированный оптимист. Гарри, предполагавший, что Волдеморт вполне может атаковать и Хогвартс, и Хогвартс-Экспресс, получил еще одно косвенное подтверждение своих опасений: отсутствие детей пожирателей. Оставалось лишь надеяться на лучшее...

Раздался неожиданно протяжный гудок паровоза и поезд затормозил. Судя по грохоту, сам поезд и первые вагоны сошли с рельс. Когда Гарри выглянул в окно, он увидел, что вагон Гриффиндора все еще стоял на рельсах, но вот предыдущие вагоны с них сошли. Паровоз лежал на боку метрах в двадцати от путей, за ним, накренившись, потеряв часть колес, стояли вагон первого курса и первый вагон Хаффлпафа. Второй вагон стоял поперек путей, лишь чудом не перевернувшись.

— Внимание ученики! – раздался тот же женский голос, который приглашал зайти в купе. — Не покидайте своих купе! Соберите вещи и приготовьтесь к эвакуации! Не покидайте купе! Сохраняйте спокойствие!

Гарри посмотрел на своих однокурсников — все они смотрели на него, явно ожидая его действий. Вряд ли кто-либо из них — ну разве что, кроме Рона — бывал в таких экстремальных ситуациях. Юноша еще раз выглянул в окно. Было еще достаточно светло, и натренированный взор ловца помог Гарри заметить движение макушек вековых сосен в лесу, находившемся примерно в миле от железной дороги. Багряный диск солнца неспешно закатывался за горизонт, подсвечивая лес золотым светом... А верхушки деревьев колебались все ближе и ближе к опушке, все сильнее и сильнее.

Юноша как завороженный следил за лесом. Вскоре послышался гул, топот гигантских ног. Ели на опушке леса повалились, вырванные с корнем, и из-за них выскочили горные тролли. Их было около двух десятков. Однако, твари ростом около двенадцати футов и массой более тонны, да еще и в таком количестве могут натворить немало. Выбежав из лесу, тролли остановились, будто ожидая приказаний от невидимого командира. В течение десяти минут, показавшихся всем, ехавшим в поезде вечностью, они тупо перехрюкивались — это единственный способ коммуникации, которым владеют эти твари — а затем бросились на поезд с диким ревом. Гарри услышал, как вскрикнула Парвати перед тем, как упасть в обморок. Ее подхватил Дин, но было видно, что и у него дрожали колени.

Тролли жестоки и непредсказуемы, их существует три типа: горные, лесные и речные. Горный тролль — самый огромный и самый злобный. Всем, кто посещал Уход за Магическими Существами известно: они едят сырое мясо и не особенно привередливы в выборе жертв, которыми могут стать все — от диких животных до людей. Сейчас, похоже, в их меню была запланирована "человечинка".

Тролли были уже в десятке футов от поезда, когда стало заметно, что на них надето что-то вроде кольчуг из кожистых маленьких пластинок, похожих на драконью кожу.

— Гарри, надо что-то делать! — закричал вышедший из ступора Рон. — Они же сейчас к вагону малышей добегут!

Юноша кивнул и направился к выходу из купе — надо было вылезти из поезда. Однако выйти из купе оказалось не так-то просто. Точнее невозможно: открыв дверь Гарри наткнулся на черную стену, теперь уже не только не впускавшую посторонних, но и не выпускавшую своих. Оставалось только броситься к окну — его открыть тоже не удалось — и с ужасом наблюдать за происходящим.

Один из троллей — то ли самый сообразительный, то ли просто самый сильный — отогнул крышу вагона первого курса...

* * *

— О, Мерлин! — Гермиона прижала руки ко рту и отвернулась от окна. Это было ужасное зрелище. Лаванда уже давно лежала в обмороке — только увидев троллей, она потеряла сознание; Симуса только что вырвало — зрелище, увиденное из окна было не из приятных; Невилл просто прижал к себе Тревора — свою ручную жабу — и мерно раскачивался на своем месте. Похоже, он был в шоке.

Выйти из купе не получалось, ни одно из заклинаний, выученных Гермионой в таком обильном количестве, не помогало. Защита была сделана на совесть. Только вот теперь купе стало ловушкой.

Троллям наскучило отгибать крышу первого вагона, и они нашли себе новое развлечение: твари побежали вдоль поезда, молотя своими дубинками по окнам вагонов. Какой-то незадачливый Хаффлпафец-второкурсник высунулся было из окна, однако лишь чудом избежал сомнительного удовольствия: попасть в лапу к троллю.

* * *

Дубина тролля с громким "дзинь" разбила заколдованное стекло. Дин, хоть и был гриффиндорцем, тоже рухнул в обморок, присоединившись к Парвати. Гарри, покачиваясь, встал в полный рост — когда тролли били стекла, пришлось лечь на пол, чтобы не так сильно задело осколками. Юноша все еще не пришел в себя после того, что тролли сделали с детьми, которых достали из первого вагона. Спустя секунду гриффиндорец услышал скрежет отрываемой крыши. На сей раз их вагона. Не долго думая, Гарри вылез из поезда через окно. Большая часть троллей убежала в конец поезда. Однако, один — самый огромный — отстал от своих товарищей и сейчас отрывал крышу прямо над купе, в котором ехала Гермиона. Секунда — и девушка уже в лапе тролля...

* * *

Кусок железа отлетел в сторону и четверо маленьких фигурок, извлеченных из вагона, оказались в лапах троллей. Другие твари, оказавшись "обделенными", бросились на счастливых обладателей добычи. Один тролль, пошустрее, подкинул маленькую девочку, лет одиннадцати, вверх и, запрокинув голову, поймал ее зубами, откусив верхнюю половину туловища, а затем проглотил и остатки. Остальных детей тролли разорвали на куски и тоже сожрали.

* * *

— Stupefy! — крикнул Гарри. Однако заклинание не подействовало, отразившись от кольчуги, в которую был облачен тролль. Тот оглянулся, все еще держа Гермиону в лапе. Тупо оглядевшись и, так и не поняв, что произошло, тварь опять устремила взор своих маленьких водянистых глазок на Гермиону. Тролль втянул своими огромными ноздрями воздух, видимо оценивая вкусовые качества девушки, и подкинул ее вверх...

* * *

Гарри разлепил веки. Он лежал на мягкой кровати, а рядом сидела и держала его за руку Гермиона. Увидев, что юноша очнулся, сразу же засуетилась мадам Помфри. Юноша почувствовал горьковатый запах укрепляющего зелья, которое его незамедлительно заставили выпить. Убедившись, что пациент не собирается отправляться на свет иной, мадам Помфри смилостивилась и разрешила Гермионе остаться рядом с Гарри.

* * *

Картина тролля, заглатывающего свою жертву двумя большими кусками, пронеслась перед Гарри в доли секунды. Он больше ни секунды не сомневался — если кольчуга тролля отражает обычные заклятья, то нужно использовать то, которое невозможно блокировать.

Гарри никогда раньше не использовал это заклинание в бою. Были, конечно, уроки с Бодой, но юноша учился на пауках, а они по размеру не сравнимы с троллями. Кроме того, убить маленького паучка, такого, которого не раз просто давил рукой или ногой, и убить тролля, пусть отдаленно, но все же напоминающего человека — это разные вещи.

— Avada Kedavra! — хрипло прозвучал голос, произнеся слова. Так, как не звучал бы под действием ни одного заклинания. Два слова, вызывающих суеверный страх у любого нормального волшебника. Два слова, которые не каждый решиться сказать. Два слова, уносящих жизнь... Два слова страха...

Тролль огромной тушей упал на землю. Юноша еще успел подхватить на руки Гермиону, больно ударившись при этом сам, еще успел заметить, как начали прибывать к поезду авроры... Но затем просто отключился.

* * *

— До сих пор не верю, Гарри, что ты изучал черную магию! — тихо, чтобы не услышала, мадам Помфри, произнесла Гермиона. Она только что рассказала юноше, что прибывшие авроры поймали всех троллей какой-то хитрой магической сетью и с помощью порталов переправили всех учеников в Хогвартс. Торжественный пир, несмотря на жертвы, отменен не был. Благодаря порталам все оказались в Хогвартсе на пол дня раньше и теперь просто слонялись в ожидании пира.

— Но ведь сейчас эта магия спасла тебе жизнь, — парировал Гарри. Как только девушка рассказала юноше о событиях, последовавших после того, как он потерял сознание, она потребовала объяснений. Гарри пришлось рассказать о своих занятиях с Бодой.

— Но... — казалось, Гермиона была немного растеряна из-за последнего аргумента Гарри. Это не удивительно — большинство волшебников и представить не могут, что Avada Kedavra может спасти чью-то жизнь. — Но зачем, Гарри, зачем тебе это?

Девушка вопросительно заглянула в зеленые глаза парня и на секунду, на самую малую ее часть, она увидела там Пустоту. Ту Пустоту, которая может поглотить, затянуть, как омут. Так бы и случилось, если бы Гарри не заговорил.

— Ты можешь мне обещать, что никому не скажешь? Даже Рону? — юноша взглянул в непонимающие карие глаза Гермионы и пояснил. — Я не хочу, чтобы это кто-то знал. — Гермиона кивнула. Гарри, собрав остатки сил, установил сферу секрета, через которую никто не мог бы их услышать. — После... Событий в министерстве... Дамблдор показал мне пророчество. Не удивляйся, Герми. Оно было в его Дубльдуме, так как Трелони сделала это пророчество при нем. Я не хотел говорить ни тебе, ни Рону, ни кому бы то ни было еще о том, что знаю полный текст. Там говорится, что... лучше я процитирую... — Гарри прикрыл глаза и один из его ночных кошмаров стал послушно прокручиваться, как видео запись, в его мыслях. — "Один из них падет от руки другого, выжить в схватке суждено лишь одному".

— Это ужасно... — сказала пораженная Гермиона. — Я... даже не знаю что сказать...

— Тогда просто не ругай меня. Я ведь не использую свои знания, чтобы навредить другим. Только для защиты.

— Хорошо, — девушка улыбнулась. — Кстати, я никому не сказала, каким заклятием ты справился с троллем — хотела сначала с тобой поговорить. С ним рядом его дубинка упала, и авроры решили, что он умер от удара. Они подумали, что ты использовал Wingardium Leviosa, как Рон на первом курсе.

Гарри оставалось лишь улыбнуться. Все-таки Герми очень предусмотрительная... и нежная. Юноша посмотрел на обнявшую его девушку. Теперь все будет хорошо. Они в Хогвартсе. Они в безопасности. Они вместе.

Через несколько часов начнется пир. Объявят новых учителей... Даже когда все очень плохо, жизнь продолжается и надо не переставать верить в то, что когда-нибудь все плохое уйдет навсегда, оставив лишь хорошее.

Медленно, будто в жидкости высокой вязкости, передвигаются ноги. Каждый шаг дается лишь благодаря неимоверному усилию воли. Каждый вздох — испытание на самоконтроль. Дышать ровно. Дышать спокойно. Шаг. Еще шаг. Рука. Карман. Найти ключ. Повернуть его в замке. Положить в карман. Достать палочку. Главное заставить губы двигаться так, чтобы заклинание было произнесено правильно. Есть. Теперь можно спокойно открыть дверь, не подвергаясь риску превратиться в жабу.

* * *

Порой, в самые тяжелые, самые страшные минуты жизни мы пытаемся укрыться в маленькой, хрупкой скорлупке обыденности. Мы шутим, пытаясь загнать печаль глубже внутрь души, мы смеемся, стараясь забыть о горе, нас постигшем. Мы люди, все мы одинаковы, несмотря на наши внешние отличия.

Люди — это не только биологический вид, это тип поведения, определенная психология. Мы сами не понимаем, кто мы. Мы боимся смерти потому, что не знаем, что нас ждет ПОСЛЕ. Есть, попадаются, хоть и очень редко, исключения — но они лишь подтверждают правило.

Люди боятся смерти, они боятся о ней говорить, хоть и любят слушать. Они пытаются спрятаться от нее — в маленькой скорлупке обыденности, привычного поведения и минуты молчания, когда каждый думает лишь о том, когда она кончится...

* * *

— Гарри, а что случилось с мантией, которую тебе купила моя мама? — Рон в своей аляповатой парадной мантии, из которой он уже успел вырасти, выглядел просто клоуном рядом с Гарри, на котором превосходно смотрелась новая парадная мантия глубокого синего цвета. Ткань была немного бархатной на ощупь, однако внешне смотрелась вполне обычно. Волосы юноша так и не смог привести в порядок, бросив эту бесплотную попытку до лучших времен.

— Она мне мала. Я пока жил в "Дырявом Котле" купил новую. Вроде ничего, — юноша опустил глаза, чтобы посмотреть, как смотрится мантия — зеркала в спальне парней — гриффиндорцев не было, похоже, чисто принципиально.

— А... м... хорошо... — Рон как-то странно посмотрел на друга и, выдавив улыбку, сказал, — тогда пошли?

— Давай. — Гарри захватил волшебную палочку и вышел из спальни. Рон последовал за ним.

* * *

Надо сварить зелье. Давно я не прибегал к его услугам... со времен школы. Только эти придурки могли меня настолько вывести из себя, что мне требовалось варить зелье самоконтроля. Никогда не думал, что буду варить это зелье в ТАКОЙ день. Но иначе нельзя.

Accio котел, Accio ингредиенты из секций g45, h12, k62 и m87. Так... пара капель валерьяны... по часовой стрелке восемь раз... сок лимона, шесть капель... унция корня дракучей ивы... и, наконец, последний ингредиент... погасить огонь... зелье принимает нежно-фиолетовый оттенок... Accio кубок... зачерпываем зелье... видим легкий парок над поверхностью... тяжелые фракции опускаются вниз... глоток...

На мгновение мое лицо перекашивает гримаса отвращения — вкус ужасный — однако, оно того стоило. Я уже чувствую, как возвращаю себе полный контроль над собой.

* * *

— Лаванда, передай мне тональный крем...

— Эй! Аккуратнее! Это можно сделать и руками, не обязательно использовать магию!

— Тебе просто не нравится, что я задела тебя баночкой. Кстати, Гермиона, так что там Гарри сделал с троллем?

— Я же уже говорила, что плохо помню. Знаешь ли, трудно следить за событиями, когда тебя пытается сожрать голодный горный тролль... — Гермиона передернула плечиками.

— Б-р-р, — Парвати последовала ее примеру. — У меня до сих пор мурашки по коже, как подумаю, что могло бы случиться.

— А я в обморок упала сразу! — горделиво вздернула носик Лаванда. — Я вообще считаю, что девушка должна падать в обмороки как можно чаще — можно проверить, какие из наших парней джентльмены... — они с Парвати захихикали.

Гермиона не обратила на это внимания — все разговоры Лаванды и Парвати сводились к двум темам: косметика и мальчики. За шесть лет в одной спальне можно и привыкнуть. Девушка привыкла, хоть и считала, что в мире существуют куда более интересные темы для разговора. Кроме того, надо было все же нанести на лицо хоть минимум этой самой пресловутой косметики. Вообще мама Гермионы всегда говорила, что естественная красота не нуждается в обилии косметики. Нужно просто следить за собой и иногда использовать немного косметики для наведения этой "женской магии".

— Гермиона, ты не знаешь, Рон пойдет на пир в той же мантии, что и на Рождественский бал? — подружки опять начали хихикать.

Герми пожала плечами:

— Может и пойдет, — его мантия уже давно стала "легендарной" среди учеников Хогвартса — еще с четвертого курса. Надо было действительно спросить. Девушка посмотрелась в зеркальце на прикроватной тумбочке. Вроде ничего. Нормально. Интересно, Гарри тоже будет в старой мантии? Не то, чтобы она ему не шла, но все же это не его цвет. Вслух же девушка произнесла:

— Ладно, я пойду. Смотрите, не опоздайте. Профессор МакГонагалл сказала, что сама приведет нас в большой зал. Я не хочу, чтобы с нас сняли баллы еще до начала года, — Гермиона вышла из спальни.

* * *

Где моя мантия? Надо бы вымыть голову и стянуть волосы резинкой... Стоп. Нельзя. Если я изменю прическу, ученики подумают, что я это сделал не просто так. Начнутся глупые предположения — ох уж мне эти шести-семикурсницы: только дай им послабление, уже видят какую-то "романтическую" историю. Ландо. Волосы помою в другой раз. А мантию все же надену парадную. Во-первых, Дамблдор приказал, чтобы на пиру в честь начала года все были в парадных мантиях — очень "удачное" решение, особенно в свете нападения на Хогвартс-Экспресс — а во-вторых, я испачкал свою, пока готовил зелье. Надо бы назначить завтра кому-нибудь взыскание — большинство котлов за лето запылились.

Семнадцать сорок. Через пять минут прибудут мои слизеринцы. Ведь знали! Иначе с чего бы это родители всех слизеринцев, как один, прислали на имя директора уведомления о том, что сами доставят своих детей в Хогвартс?!

* * *

— Рон, почему ты не купил себе новую мантию? Ведь теперь твой отец получает в министерстве гораздо больше? — спросила Гермиона парня, когда увидела, в чем он собирается идти на пир.

— А мне и эта нравится! — довольно грубо ответил Рон. — И вообще. Не твое дело. Рон отвернулся к Дину, Симусу и Невиллу, обсуждавшим нападение на Хогвартс-Экспресс.

— Гриффиндорцы, — прозвучал голос вошедшей МакГонагалл. — Постройтесь парами и следуйте за мной в большой зал.

Гарри и Гермиона оказались рядом. Рон отстал и был где-то в конце. Ребята пожали плечами и отправились вслед за МакГонагалл.

— Гарри, — Гермиона слегка коснулась руки юноши, — тебе идет эта мантия.

— Спасибо, — Гарри слегка покраснел. — Тебе тоже. В смысле твоя мантия тебе тоже идет.

Гриффиндорцы спустились ко входу в большой зал и увидели, что туда так же направляются Хаффлпаф и Рэйвенкло, ведомые своими деканами. Спустя секунду, из подземелий появился Снейп. Он подошел к главной двери и открыл ее. В замок начали входить слизеринцы, прибывшие только что. Многие из них презрительно поглядывали на хаффлпафцев и гриффиндорцев, однако ничего не говорили.

* * *

После сортировки состоялся очередной замечательный пир, хоть он и был омрачен смертью нескольких не состоявшихся первокурсников. Перед пиром Дамблдор посвятил этому довольно-таки внушительную речь, закончив ее призывом почтить память усопших минутой молчания, после которой и начался пир. Когда все насытились, директор, как обычно, постучал ножом по бокалу, и все голоса в зале стихли.

— Перед тем, как вы все отправитесь спать, я сделаю несколько объявлений. Первое, Запретный лес по-прежнему запретен для всех. Второе, в список Мистера Филча внесены новые предметы, запрещенные к использованию в школе. Полный список теперь из 465 пунктов висит на двери его кабинета, желающие могут ознакомиться, — желающих опять не оказалось. — Третье, Чары у вас опять будет вести профессор Флитвик. И четвертое...

* * *

Я просто не мог не ухмыляться при одной мысли о том, как будет выглядеть физиономия, скажем Уизли — этого вечного поттеровского прилипалы — или самого Поттера, когда Дамблдор скажет то, что собирался. Если бы не зелье самоконтроля, я так бы и сделал. Чем нанес бы непоправимый ущерб своей репутации.

— И четвертое, — произнес Дамблдор, — в этом году науку Зелий у вас будет преподавать профессор Арсениус Джиггер, член-корреспондент Британской Академии Магических Наук, автор многих замечательных книг по Зельям, в том числе, и ваших учебников.

Зря вы так улыбаетесь, Арсениус. Прямо Локхарт. Никогда бы не подумал, что человек с такой идиотской улыбкой может написать довольно-таки качественный учебник по Зельям. Но вы все равно зря улыбаетесь, к_о_л_л_е_г_а. Аплодируют не вам, а тому, что я не буду учить их Зельям. Наивненькие! Я то вот он. Здесь, за столом. Ну, хоть у кого-нибудь хватит мозгов, чтобы сообразить, что это значит? Нет, Слизерин и Рэйвенкло, конечно, все поняли. Основной шум создают Хаффлпаф и Гриффиндор. Ну, Хаффлпаф мы отбросим сразу — до них дойдет лишь через пять минут, после того, как скажет Дамблдор. Кстати, он мог бы мне сказать и не в последний день. Мне бы не пришлось тратить ингредиенты и варить себе зелье. Значит, остается Гриффиндор. Так. Привычное отсутствие интеллекта в подавляющем большинстве взглядов. Ой. Держите меня. Сейчас разверзнуться небеса. Поттер и Грейнджер. Ну, что ж вы на меня так смотрите? Придется в это поверить, голубчики. Не видать тебе, Поттер, карьеры аврора, как нормальной прически.

— Тише, тише, — Дамблдор дождался тишины. — Я рад, что вам так понравился наш новый преподаватель Зелий. Но его назначение было вызвано тем, что профессор Снейп перешел на другую работу: теперь он будет преподавать вам Защиту от Темных Искусств.

Стол Слизерина взорвался бурными аплодисментами. Все знали, что Снейп всегда хотел получить эту должность, и вот, наконец, это свершилось. Слизеринцы сочли нужным показать, как они рады — Снейп был их деканом, да и подмазаться к преподавателю никогда не навредит. Остальные столы овацией новоявленного преподавателя ЗоТИ не удостоили.

— Ну, а теперь вы все можете идти в свои гостиные, — провозгласил Дамблдор. — Только не забывайте, что уроки у вас начнутся уже завтра.

— Надеюсь, после этого года в Хогвартсе ОПЯТЬ будет новый преподаватель ЗоТИ, — произнес Рон, недовольно глянув на Снейпа.

— Рон! Как такое можно говорить?! — возмутилась Гермиона. — Пусть он не самый справедливый преподаватель, но все же так нельзя...

— Тебя забыл спросить... — огрызнулся Рон, который сегодня был, мягко говоря, не в настроении с самого отправления Хогвартс-Экспресса. — Бери вон лучше малявок и тащи их в гостиную. А я пойду спать... — парень встал из-за стола и пошел в гриффиндорскую башню.

— Да как он... Что он себе... — Гермиона просто не находила слов от возмущения. — Вообще-то, мы оба должны вести первогодок в башню!

— Не волнуйся, Герми. Я тебе помогу. А вечером выясню, что случилось с Роном.

— Спасибо, Гарри. Я рада, что на тебя всегда можно положиться, — Гермиона глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и не сорваться на первогодках. — Гриффиндор, первый курс. Подойдите сюда. Меня зовут Гермиона Грейнджер, я староста Гриффиндора. Я отведу вас в вашу гостиную.

— Эй, Грейнджер, а куда делся твой рыжий напарник? Решил, что не хочет помогать грязнокровке? — Малфой, благополучно "сплавивший" первогодок Слизерина Панси Паркинсон, стоял вместе со своими телохранителями — Крэббом и Гойлом — и ухмылялся.

— Малфой, отстань, — ответила Гермиона.

— А если не отстану? Что ты мне сделаешь, дура магглорождённая? — в следующую секунду Малфой согнулся пополам — Гарри не стал доставать волшебную палочку и просто ударил слизеринца со всей силы в живот.

— Минус 20 баллов с Гриффиндора, Поттер, — раздался голос за спиной Гарри. Снейп стоял, скрестив руки на груди, и презрительно смотрел на юношу. — И вам лучше немедленно подняться в свою гостиную, иначе я сниму еще столько же.

Гермиона потянула Гарри за собой в гостиную Гриффиндора — Снейп вполне мог осуществить свое обещание. Первогодки, естественно, последовали за ними.

* * *

— Девочки в эту дверь, мальчики вот в эту, — Гермиона указала сначала на одну, а затем и на другую дверь. — Поднимитесь по лестницам до ваших спален. Вы узнаете их по табличкам "Первый курс" над дверью.

Гарри и Гермиона уже собрались тоже отправиться в свои спальни — день выдался крайне напряженный: дорога, нападение на Хогвартс-Экспресс и, наконец, пир, когда с лестницы, ведущей в спальню юношей, спустились недовольные чем-то Дин, Рон, Невилл и Симус.

— Гарри, представляешь, у нас в спальне только четыре кровати, вместо пяти! — Возмутился Дин. — Их переставили, мы теперь не знаем где чья, а твоих вещей вообще нет!

— Эти домовые эльфы совсем обалдели, — возмущенно сказал Рон. — Мы поспать хотим, а толком и разобраться не можем где!

— Рон! Эльфы ни в чем не виноваты! Если бы не они, то вам самим пришлось бы тащить свои сундуки наверх, — Гермиона поправила значок старосты. — Я уверена, что все разрешится. Ты староста, хотя и не выполняешь свои обязанности. Сходи к профессору Макгонаглл, и она решит, что делать.

— В этом нет необходимости, мисс Грейнджер, — сказала Макгонаглл, входя в гостиную Гриффиндора. — Я не успела сообщить это до пира из-за непредвиденных событий... Мистер Поттер, распоряжением директора, вы назначены главным префектом школы. Вам выделена отдельная комната. Вы сможете найти ее на пролет выше, чем спальная комната седьмого курса. В ваши обязанности входит координация действий старост, а также контроль над соблюдением правил учащимися. Вот ваш значок, — Макгонаглл протянула Гарри маленький золотой значок с гербом Хогвартса. — Мисс Грейнджер и Мистер Уизли остаются старостами Гриффиндора. Кстати, мистер Уизли, я надеюсь впредь вы будете выполнять свои обязанности, а не перекладывать их на мисс Грейнджер. Кровати в спальной комнате 7-го курса распределите сами. Мистер Поттер, ваши вещи находятся в вашей комнате. Завтра за час до завтрака вы должны подойти в мой кабинет и получить расписания, которые вы раздадите старостам факультетов. Они должны будут размножить их заклинанием дублирования и раздать однокурсникам. Доброй ночи.

— Доброй ночи, профессор, — попрощался ошарашенный Гарри. Остальные последовали его примеру. Макгонаглл вышла, портрет Полной Леди снова закрыл проход в гостиную. Юноша повернулся к своим сокурсникам. — Я думал, что главным префектом школы назначают только кого-то из старост...

— Не всегда, — начала Гермиона. — Это просто наиболее вероятные кандидаты. Главного префекта назначает директор Хогвартса, по собственному усмотрению. Например, в 1978 году...

— Избавь нас от подробностей, пожалуйста, — Рон зевнул. — Пошли спать, ребята... — Невилл, Дин и Симус, пожелав доброй ночи и Гарри, и Гермионе, направились в спальню вслед за Роном.

— Нет, ну какой же он... грубый! — возмутилась Гермиона. — Я просто не узнаю Рона.

— Ему очень тяжело, Герми. Он потерял половину родных... Мне легче — я не знал своих родителей. Но я думаю, он испытывает примерно то же, что и я, когда погиб Сириус. Я бы поговорил с Роном сегодня, но я теперь в другой спальне... Придется, поговорить завтра.

— Хорошо, Гарри... — вздохнула Гермиона. — Я, наверное, пойду спать...

— Подожди... — юноша обнял девушку. Гарри провел рукой по щеке Гермионы, глядя в ее карие глаза. Юноша посмотрел на ее губы — они не были накрашены также ярко и вызывающе, как скажем у Лаванды или Панси Паркинсон. Лишь немного косметики — блеска для губ — и все. Самая лучшая красота — красота естественная. Он немного нервно сглотнул: ему хотелось целовать эти губы вечно, обнять Гермиону и прижать ее к себе как можно крепче.

— Гарри, не надо. Вдруг нас увидят, например, Рон. Ты же знаешь, какой он импульсивный. А ты в прошлом году встречался с его сестрой. Он может... — Гарри так и не узнал, что может сделать Рон, так как использовал гениальное изобретение, закрывающее рот любой женщины — поцелуй.

Тихо пощелкивают дрова в камине, маленькие искорки перепрыгивают с одного места на другое. Пляшут, извиваясь на стенах, причудливые тени каминной решетки, тени кресел и тени юноши и девушки, для которых уже было не важно, увидят их или нет.

* * *

Гарри стоял перед дверью с табличкой "Главный префект Хогвартса". Ручки на ней не было. Юноша попытался толкнуть дверь, но та не открылась. Alohomora тоже не помогла. Гарри уже был в отчаянии, перспектива ночевать в гостиной, сидя на кресле, уже не казалась ему столь невероятной, когда он заметил небольшое углубление в двери там, где должна находиться замочная скважина. Юноша присел на корточки и внимательно осмотрел "замок". Все оказалось гораздо проще, чем предполагал Гарри — нужно было всего лишь приложить свой значок к двери, и та открылась.

Комната главного префекта представляла собой смесь рабочего кабинета и спальни. Кровать — ее просто перенесли из старой спальни — и тумбочка с сундуком были отгорожены ширмой от основной части комнаты. В основной части были расположены шкаф для книг, рабочий стол, пара кресел, а также место для котла и полка для ингредиентов. Напротив двери, в которую вошел Гарри, была еще одна дверь. Открыв ее, Гарри увидел точно такую же лестницу, как и позади него.

Видимо, это лестница, по которой расположены спальни девушек, — подумал Гарри, — вполне логично — ведь главным префектом могла бы стать, скажем, Гермиона. Вот в комнату и ведут две двери. — Юноша закрыл обе двери и принялся заново распаковывать вещи — эльфы, перенося их во время пира, аккуратно сложили все в сундук. Закончил он уже за полночь.

Поставив на прикроватную тумбочку будильник-феникс, Гарри лег спать. Однако он еще долго ворочался, пытаясь заснуть — ему было непривычно находиться в Хогвартсе, но не в общей спальне, а в своей собственной. Да еще и в статусе главного префекта.

Маленький феникс, стоявший на прикроватной тумбочке встрепенулся и запел. Юноша, лежавший на кровати улыбнулся и открыл глаза. Гарри потянулся — вставать, в общем-то, не хотелось, но до сих пор будильник всегда будил юношу именно тогда, когда это было нужно. Циферблат на груди фигурки показывал семь утра.

— Все правильно. Мне же надо еще к Макгонаглл зайти, — юноша поднялся с кровати, оделся и отправился в ванную. Через полчаса Гарри, приколов на мантию значок главного префекта, отправился в кабинет декана Гриффиндора.

Пройдя по пустым коридорам Хогвартса, и не встретив даже миссис Норрис или Филча, юноша подошел к кабинету. Дверь была приоткрыта. Гарри постучался и вошел. В кабинете царил абсолютный порядок. Вдоль стен стояли стеллажи с книгами, около окна — стол. Стол был настолько огромный, что если бы сидящий за ним человек захотел взять что-то с другого его конца, то ему пришлось бы встать со своего места и обойти стол. Профессор Макгонаглл, писавшая что-то на пергаменте, отложила перо и поприветствовала юношу:

— Доброе утро, мистер Поттер, — профессор встала и, обойдя массивный стол, за которым она до этого сидела, взяла четыре пергамента. — Это расписания факультетов. Как я уже говорил, вы должны будете отдать их старостам. В Гриффиндоре — либо мисс Грейнджер, либо мистеру Уизли, В Слизерине...

Профессор не успела закончить свою фразу — ее прервал стук в дверь. Секунду спустя в кабинет вошел Снейп.

— Доброе утро, профессор Макгонаглл. Я хотел бы забрать расписание для старост своего факультета, — Снейп покосился на Гарри. — Я не уверен, что мистер Поттер добросовестно исполнит свои обязанности, — Макгонагалл поджала губы, но все же отдала слизеринский пергамент. Снейп сухо поблагодарил ее и, развернувшись, вышел. Вскоре и Гарри, получив все необходимые инструкции, покинул кабинет профессора.

* * *

Старост Рэйвенкло и Хаффлпафа Гарри встретил еще по пути в большой зал. Отдав им расписания, юноша поспешил найти Гермиону или Рона — гриффиндорцам тоже нужно расписание. На входе в большой зал его догнала Гермиона.

— Доброе утро, Гарри. Ты уже получил расписания у профессора Макгонаглл?

— Да, держи. Профессор сказала, что ты знаешь, каким заклинанием их копировать...

— Конечно, мы проходили его еще на четвертом курсе.

— И Рон тоже его знает? — Гарри стало немного стыдно за то, что он, доучившись до седьмого курса, не знает таких элементарных вещей.

— Нет, конечно. Предыдущие два года все копии делала я. И в этом году, похоже, ничего не изменится. Если бы вы с Роном не были так помешаны на своем квиддитче, а уделяли бы время еще и урокам...

— Обещаю, что с этого года буду усердно заниматься, — Гарри улыбнулся, взяв руку девушки. — Только ты мне будешь помогать.

— Конечно, — Гермиона тоже улыбнулась — ей был приятен этот незатейливый знак внимания. Сначала девушка хотела добавить, что и Рону не помешает дополнительно заниматься, но потом передумала — слишком уж грубо он с ней вчера разговаривал.

* * *

Первым уроком была Защита от Темных Искусств. Гриффиндорцы, ожидавшие начала урока, обсуждали свои перспективы. Снейп, наконец-то добившийся поста преподавателя ЗоТИ в этом году, никогда не страдал лояльностью к Гриффиндору. Когда он вел Зелья, баллы с Гриффиндора снимались только так. Что же будет сейчас, сказать было сложно. С ЗоТИ, в отличие от Зелий, у большинства гриффиндорцев проблем не было. Однако Снейп обладал просто-таки фантастической способностью находить причины для того, чтобы снять баллы.

Профессор появился лишь за считанные секунды до начала занятия — его кабинет, несмотря на смену должности, находился в подземельях, так как он был деканом Слизерина. Отперев массивную дверь, Снейп приказал гриффиндорцам скорее занимать свои места, попутно сняв несколько баллов за медлительность и нерасторопность. Усевшись за парты, гриффиндорцы начали вертеть головами, осматривая кабинет, вновь сменивший интерьер. Точнее, оставшийся без него. Каждый преподаватель ЗоТИ, преподававший до Снейпа, создавал свой облик кабинета. При Квирелле в кабинете стоял неповторимый и устойчивый чесночный аромат, похоже, исходивший из шкафов и из-за изображений различный магических существ. При Локхарте все помещение было увешано портретами "обладателя ордена Мерлина первой степени", а ныне пациента клиники святого Манго. При профессоре Люпине здесь всегда присутствовало какое-нибудь магическое существо, изучаемое в данный момент. Лже-Муди "украшал" свой класс различными уловителями опасности и другими предметами непонятного назначения. Амбридж увешивала стены кабинета портретами различных чиновников министерства, так или иначе имевших отношение к курсу, который она "преподавала". Когда ЗоТИ преподавали Флитвик и Флер Делакур, стены кабинета были украшены картинами различных пейзажей.

Снейп же сделал кабинет точной копией своего класса Зелий — разве что котлов и полок с ингредиентами не хватало. Невилл, всегда боявшийся профессора, поежился. То ли от ощущения прохлады, появившейся в кабинете, то ли от взгляда, которым Снейп посмотрел на учеников. Профессор начал с традиционной переклички:

— Браун? — Робкое "Здесь" в ответ. — Грейнджер? Патил? — Еще две понятых руки и галочки в журнале. — Ну и, конечно, Поттер...

— Здесь, — Гарри поднял руку, но Снейп будто не заметил этого.

-...Наша знаменитость, мальчик-который-вечно-сует-свой-длинный-нос-не-в-свои-дела, который считает, что он знает больше, чем взрослые волшебники. Вы скоро убедитесь, что ваши познания в ЗоТИ необычайно малы. Впрочем, это недостаток всего класса...

-...Уизли? — последняя галочка в журнале. Снейп закрыл журнал и, обойдя свой стол, медленно начал говорить:

— За предыдущие шесть лет вы практически ничего не изучили. Исключением может быть лишь прошлый год, но ни профессор Флитвик, ни мисс Делакур ситуацию кардинально не изменили. В этом нет ничего удивительного: у вас преподавали, мягко говоря, некомпетентные, а иногда и просто опасные профессора, — Гарри сжал зубы, понимая на кого намекал Снейп. — В этом году я намерен исправить ситуацию. Вы будете изучать защитные заклинания. Тема сегодняшнего урока: типы черномагичских заклинаний... Уизли, вы можете что-нибудь назвать?

— Э-м... Imperius, Cruciatus...

— Не верно, Уизли. Вы назвали заклинания, относящиеся к Непрощаемым. Минус пять баллов с Гриффиндора — за ваше незнание. Лонгботтом?

— Я... я не знаю, сэр... — Невилл неосознанно втянул голову в плечи, будто ожидая, что профессор ударит его.

— Минус еще пять баллов с Гриффиндора, — Снейп упорно игнорировал поднятые руки Гарри и Гермионы, которая хоть и не изучала черную магию, но знала практически все и обо всем. — Итак, я в очередной раз убедился в вашем абсолютном нежелании учиться. Даже имея таких профессоров, как Локхарт, вы могли бы посещать библиотеку...

— Разрешите, профессор? — начала Гермиона, пытаясь хоть как-то спасти ситуацию. Гарри подумал, что это не самое правильное решение. — В черной магии существуют атакующие, защитные...

— Я не спрашивал вас, мисс Грейнджер. Минус десять баллов с Гриффиндора — за неуважение к преподавателю. Вижу, ваш класс не отличается не только любознательностью, но еще и вежливостью. В черной магии существуют атакующие, защитные, обращающие заклинания и заклинания контроля разума. Браун, вы можете привести примеры защитных заклинаний? Нет? минус пять баллов с Гриффиндора. Сейчас я продемонстрирую вам некоторые заклинания черной магии, разрешенные министерством. Поттер, вы мне поможете.

Гарри с обреченным видом поднялся со своего места и, подойдя к Снейпу, встал перед классом.

* * *

— Гарри! — Гермиона еле поспевала за юношей. — Да погоди же ты! — Гарри резко остановился и с чувством приложился кулаком по стене, рука сразу заболела.

— Если он еще раз... — юноша не находил слов. — Если он хоть еще РАЗ проведет ТАКОЙ урок, я его в порошок сотру, в его же котле заживо сварю, заставлю в засос целоваться с соплохвостами Хагрида... — Гарри, не обращая внимания на боль в руке, еще раз ударил кулаком в стену. Гермиона вздрогнула. Девушка, конечно, понимала, что после такого урока Гарри должен рвать и метать, но что он будет настолько зол...

* * *

Все началось с достаточно обычных, для уроков Снейпа, издевок над неспособностью Гарри к преподаваемой науке. Снейп показал классу действие нескольких десятков "черных" заклинаний, на Гарри естественно. Юноша, возможно, и успел бы сблокировать заклинания профессора, но тот приказал юноше не доставать палочку.

Атакующие заклинания изрезали Гарри всю мантию, он весь был в ссадинах и царапинах, но Снейп даже не подумал прекратить, сняв с Гермионы 10 балов за предположение, что Гарри лучше отправиться в больничное крыло. Используя заклинания контроля разума, Экс-Зельевар сумел заставить Гарри выделывать такие вещи, которые юноша ни сделал бы и под Imperio:

— Поттер, будьте любезны, сообщите нам вашу самую большую тайну... — Вкрадчивый голос Снейпа опасно завибрировал. Каждую секунду, что Гарри пытался сопротивляться, боль только нарастала. — Чего вы боитесь, Поттер? Какие такие у вас страшные тайны? Может, вы в кого-нибудь влюбились? — Лаванда с Парвати было захихикали, но 10 баллов с Гриффиндора быстро их успокоили. — В какую-нибудь глупую девчонку? — До этого момента Гарри становилось все труднее и труднее, он уже почти согласился с голосом, где-то в подсознании говорящим "скажи, открой тайну..." Но этот последний вопрос напомнил юноше, что вся эта боль — иллюзорна, а перед ним всего лишь противный преподаватель, по какой-то абсолютно не объяснимой причине владеющий заклинаниями контроля разума лучше Волдеморта. Будто пелена спала с глаз, лишь Гарри вспомнил, как блокируется магически вызванная боль — едва представил боль еще более сильную, мучения еще более страшные. Юноша встряхнул головой и посмотрел Снейпу в глаза — в них читалось невероятное отвращение, желание унизить любым из возможных способов.

— Странно, обычно это заклинание действует на всех. Вы, наверное, какой-то порченый, Поттер. Как ваши родители... — Гарри не успел ничего возразить — Снейп использовал уже следующее заклинание. — А скажите-ка нам, мистер Поттер, вы могли бы оскорбить кого-либо из присутствующих? — Экс-Зельевар криво ухмыльнулся. Даже не находясь под действием заклинания, Гарри бы с удовольствием ответил "Да" — глядя прямо на Снейпа.

— Да.

— Да? — Снейп получал, наверно-таки, просто гигантское наслаждение от этого урока. — Тогда оскорбите... ну скажем... мистера Уизли и мисс Грейнджер. — Гарри никогда не думал, что его лексикон нецензурных выражений столь богат, никогда не думал, что сможет сказать что-либо подобное про своих друзей... Все сидели будто парализованные, а Гарри все говорил и говорил, уши Рона были настолько неестественно-красные, что их можно было бы вешать в качестве фонарей... на тех улицах, куда Гарри предлагал отправиться Гермионе. Юноша не мог ничего с собой поделать — он мог бы терпеть боль, но ее не было, он мог бы отказаться от сладостного наваждения Imperio, но не было и его. Лишь подсознательный голос, диктующий, лишь сила, открывающая рот и произносящая слова. Снейп снял заклинание только тогда, когда Рон — не выдержав тирады Гарри про свою семью — полез на юношу без всяких волшебных палочек — чисто по-маггловски. Экс-Зельевар снял с Гриффиндора еще полсотни баллов, заставив пунцового Гарри и пылающего гневом Рона сесть на места, и произнес:

— Вы видите, к чему могут привести подобные заклинания... и элементарное нежелание мистера Поттера учиться их блокировать. Впрочем, это наследственное, Поттер, ваш отец тоже слюни пускал, под заклинаниями мысленного контроля, а что делала мать — один Мерлин знает. Может вы и не Поттер вовсе... Урок окончен. — Снейп подхватил журнал и вылетел из класса. Гарри, взбешенный его комментариями, выхватил палочку и выбежал за ним... но его догнал Рон.

Драка была быстрая и яростная, ее остановила лишь Гермиона, применившая какое-то хитрое заклинание, оттолкнувшее Гарри и Рона друг от друга. Рон ни в какую не хотел признавать, что Гарри не специально оскорблял его семью, отвергая все доводы Гермионы и однокурсников-гриффиндорцев, а тот, сдерживаемый Дином и Симусом, и не собирался извиняться — самое важное для него сейчас было добраться до Снейпа. И поквитаться, чем бы это ни кончилось. Но Дин и Симус держали его очень крепко. Рон, которому так и не дали добраться до Гарри, выругался и в адрес Гарри и его родителей, и в адрес Гермионы. Видно было, что сегодня из него рвется все то самое негативное, что в нем было, все то, что накопилось, начиная со смерти одного из братьев и заканчивая смертью матери и исчезновением сестры. Парень повернулся и ушел, ни на кого не глядя. Гермиона — все еще красная то ли от ругательств Гарри под заклинаниями, то ли от ругательств Рона — сотворила раствор валерьяны и заставила Гарри выпить его. Когда стало ясно, что парень не пойдет убивать Снейпа, как только окажется свободен, Дин с Симусом его отпустили.

Юноша, не говоря ни слова, развернулся и пошел, почти побежал, в сторону гриффиндорской башни...

* * *

Гарри вошел в гостиную Гриффиндора и, не глядя, есть там кто-то или нет, направился в свою комнату. Благо все были на занятиях и не видели главного префекта школы в, мягко говоря, не вменяемом состоянии. Гермиона, понимая, что сейчас нельзя оставлять юношу одного, поднялась вслед за ним. Гарри, не обращая внимания ни на что, достал из своего еще не распакованного сундука альбом с фотографиями родителей, который ему подарил Хагрид. Юноша открыл альбом — в самом начале, на страничке с той фотографией, где его еще живые и молодые родители держали новорожденного младенца. Родители улыбались, махали руками, даже малыш шевелился, как будто говоря "Вот он я, здесь. Я тоже рад тебя видеть".

— Он врал! — Гарри даже не заметил, как у него по щеке прокатилась слеза. — Моя мама не могла ничего такого сделать! — юноша повалился на кровать и уткнулся в подушку. Хотелось плакать, очень, очень сильно и долго плакать... Но он разучился.

Гермиона бросила свой рюкзак на пол и села на кровать рядом с Гарри. Юноша присел, глотая воздух редкими порциями, будто ему было сложно дышать. Девушка потянула его к себе и положила голову Гарри на колени, а затем начала немного качать, как качает мать младенца, чтобы его успокоить. Гарри понемногу успокоился. Ни о каких уроках речи и быть не могло. Гермиона — небывалое дело — тоже решила не идти.

Гарри лежал с закрытыми глазами, Гермиона нежно гладила его по голове. Было тихо, уютно и спокойно. Будто и нет ничего, кроме этих нежных прикосновений. Даже самая незатейливая ласка может быть просто невероятно приятной, если никто и никогда не был к вам ласков. Если бы Гарри был котом, он бы, наверное, урчал от удовольствия.

Юноша почувствовал, как его губ коснулся легкий, даже немного робкий поцелуй. Гарри открыл глаза — Гермиона смущенно улыбнулась.

— Извини, я не удержалась, — девушка еще раз провела рукой по непослушным волосам Гарри. — Ты успокоился?

— Да, спасибо тебе, — юноша посмотрел на фигурку феникса, служившую будильником. — Мы опоздали на Чары...

— Я знаю. Если честно, никогда не прогуливала уроки. Даже в маггловской школе. — Гермиона закусила губу. — Это первый.

— Прости, я не хотел, чтобы ты из-за меня пропускала уроки. Я просто... — Гарри сел рядом с Гермионой. — Я не знаю, что на меня нашло. Это все после того заклинания, когда Снейп заставил меня оскорблять тебя и Рона. Ты на меня не обижаешься?

— Нет, конечно! Ты же это не по своей воле говорил... А вот Рон оскорбил и меня, и твоих родителей абсолютно сознательно. Какой-то он все-таки странный после лета. Очень странный. И грубый. Он и раньше не был самым тактичным, а теперь... — девушка развела руками. — Просто хам.

— Я бы с ним поговорил, но боюсь, что он сейчас меня и слушать не захочет.

— Пусть. Мы ему не няньки, если он так будет относиться к друзьям, то у него их скоро вообще не останется. Мне кажется все ребята: и Дин с Симусом, и Невилл, и даже Лаванда с Парвати считают, что он не прав.

— Давай не будем о грустном... Гермиона, я так и не решился у тебя спросить в прошлом году, а в этом году все случая не представлялось...

Юноша немного замялся, ему было трудно это сформулировать. Казалось, что ни скажи, Гермиона все равно обидится. Девушка вопросительно смотрела на юношу. Она уже почти догадалась сама, что он хочет спросить, когда Гарри наконец-то нашел нужную и, как оказалось, самую простую формулировку:

— Герми, ты будешь со мной встречаться? — Гермиона обняла юношу и, уткнувшись ему в плечо, тихо, так, что он еле услышал, прошептала:

— Да...

* * *

Прошло две недели, но Рон так и не захотел помириться с друзьями. Он садился как можно дальше от них на уроках и в большом зале, избегал их в свободное время и не общался с ними в гостиной. Большую часть времени Рон, как это ни странно, проводил в библиотеке. Его оценки поползли вверх и из ученика крайне посредственного парень превратился в твердого "хорошиста". Из своих однокурсников он не общался только с Гарри и Гермионой. Именно поэтому Рон не заметил того, что они стали открыто встречаться.

Уроки Снейпа превратились в некую извращенную копию Зелий: огромные домашние задания и практика во время занятий. Практика в основном проводилась на примерах Гарри и Невилла. Баллы, конечно, Снейп снимал в огромнейших количествах. Занятий по продвинутой ЗоТИ в этом году у Гарри не было и, к радости юноши, его общение с экс-зельеваром ограничивалось лишь двумя уроками в неделю.

Новый же преподаватель Зелий — Арсениус Джиггер — оказался человеком крайне обаятельным. Его уроки быстро превратились в одни из самых любимых. Преподавателю удавалось излагать материал, предусмотренный программой, в легкой и увлекательной форме. Составы зелий, конечно, по-прежнему приходилось учить наизусть, а вот историю их изобретения и эффекты профессор Джиггер подавал в форме различных рассказов и легенд. Часто смешных и забавных — это способствовало лучшему запоминанию. Три факультета из четырех утверждали, что полюбили Зелья, когда их стал преподавать Джиггер. И лишь Слизерин, скорее из солидарности с деканом и нежелания соглашаться в чем-либо с Гриффиндором, утверждал, что лучше Снейпа этот предмет никто не преподавал, не преподает и преподавать не будет.

Квиддитчный сезон для команды Гриффиндора должен был начаться лишь в ноябре, но просмотр новичков — на вакантное место загонщика — провели в середине сентября. Рон свалил эту обязанность на Лаванду и Парвати, которые не стали возмущаться этим фактом по двум причинам: во-первых, это им нужно будет играть в одной тройке с новым игроком, а, во-вторых, девушки справедливо посчитали, что парню будет трудно выбирать кого-либо на эту позицию — в прошлом году она принадлежала Джинни.

Конец сентября выдался дождливым и ветреным, даже команды Рэйвенкло и Слизерина отменили большинство тренировок, хотя именно они должны были открывать новый сезон. У Гриффиндора же тренировка вообще была только одна — для "обкатки" нового загонщика. По мнению Гарри, девчонка с третьего курса, которую выбрали Лаванда и Парвати, была прирожденной загонщицей — видя ее полет, юноша чувствовал, что она не прилагает ни малейших усилий, что состояние полета для нее так же естественно, как дыхание. В атакующей игре новая тройка нападения себя продемонстрировала наилучшим образом и капитан — Рон — остался доволен. А вот Гарри с тренировки уходил немного расстроенный: полетать в удовольствие и поймать снитч около десятка раз это, конечно, хорошо, но юноша надеялся, что тренировки смогут помирить их с Роном. Тот же даже не удостоил Гарри своего внимания. В принципе, ловцу не требуется каких-то особых тактических указаний, тем более на уровне школьный матчей, но по незыблемой традиции капитан должен делать "тактическое внушение" всей команде.

Первое октября пришлось на воскресенье, и Гарри встал лишь около полудня. За месяц юноша уже успел обжиться в комнате главного префекта: на рабочем столе валялись пергаменты, далеко не все учебники были в книжном шкафу и лишь одежда, за состоянием которой следили домовые эльфы Хогвартса, была в порядке. Обязанности главного префекта, в отличие от обязанностей старост, были не особо сложными — чаще всего Гарри выступал посредником между заместителем директора — профессором Макгонагалл — и старостами. Правда, с Малфоем ему пообщаться так и не удалось — Снейп не давал Гарри шанса это сделать, всячески намекая на некомпетентность юноши. Впрочем, гриффиндорец был только рад такой недоверчивости декана Слизерина.

Когда Гарри спустился вниз в гостиную, гриффиндорцы толпились вокруг доски объявлений. Юноша улыбнулся — он сам вешал вчера вечером объявление, которое сейчас читали ребята. Вообще-то это была должна сделать профессор Макгонагалл, но она попросила это сделать юношу. На других факультетах это, скорее всего, сделали деканы.

— Что здесь происходит? — спросила Гермиона, которая сегодня, как и Гарри, встала поздно и еще не знала об объявлении. — Гарри?

Девушка вопросительно посмотрела на юношу, ожидая, что он объяснит ей причины такого столпотворения. Однако Гарри лишь кивком головы указал на доску объявлений.

— Прочитай, — Гермиона шутливо оттолкнула юношу, так и не ответившего ей по существу, и стала пробираться к доске объявлений. Это было не так-то просто: там толпилась, чуть ли не четверть факультета. Наконец, девушка смогла подобраться к объявлению.

"С первого октября в Хогвартсе начинает работу "Дуэльный Клуб". Все желающие должны прийти в большой зал в восемь вечера."

* * *

— Думаешь, будет интересно? — спросил Невилл.

— Учитывая, что профессора Локхарта в школе нет... — Луна посмотрела на часики. — Я думаю, что занятия будет вести профессор Флитвик.

— Я надеюсь, что это будет не Снейп... — Невилл непроизвольно вжал голову в плечи, как и всегда при упоминании профессора.

— Привет, ребята! — Гермиона подошла к Невиллу и Луне. — Вы Гарри не видели? Он тоже хотел прийти.

— Наверное, он у профессора Макгонагалл... — Луна посмотрела на Гермиону своим обычным отсутствующим взглядом, будто не с ней разговаривала, а витала где-то в облаках. — Я видела, как они разговаривали в коридоре, около часа назад.

Двери в большой зал открылись. Ученики, среди которых были представители всех факультетов, потянулись в зал. На некоторое время в дверях образовалось столпотворение, и сразу же послышались возмущенные возгласы — кому-то отдавили ногу, кого-то излишне сильно толкнули и т.д. Когда ученики все же заполнили зал — пришли почти все, кто был в Хогвартсе — на импровизированную сцену поднялся профессор Флитвик.

* * *

Что ж, если занятия будет вести профессор Флитвик, это будет весьма познавательно. Я слышала, что он был дуэльным чемпионом в молодости, — Гермиона осмотрелась в поисках Гарри, но так его и не заметила. — Где же Гарри? Он сказал, что придет, даже если занятия будет вести Снейп. Правда, обещал сразу же уйти, если это случится...

Похоже, сегодня мы уже начнем практиковаться — в центре зала подготовлена "дуэльная арена". Надо будет посмотреть в энциклопедии, почему она выглядит именно так. Наверняка, эти полумесяцы что-то символизируют.

— Попрошу внимания! — Флитвик постучал палочкой по воздуху, после чего раздались звонкие звуки. — Итак, сегодня мы организуем дуэльный клуб, где будем изучать не только различные заклинания, но еще и правила дуэлей. Конечно, сейчас, когда вы-знаете-кто вновь восстал, правила никогда не соблюдаются, но мы будем делать все по традиции. Проходите, мистер Поттер...

Я повернулась, чтобы заметить, как Гарри, покраснев и извинившись за опоздание, начал пробираться ко мне. Это заняло у него буквально пару секунд.

— Извини, — шепнул он, положив мне руку на талию, — задержался у Макгонагалл. Потом, расскажу, — произнес он, предупреждая мой вопрос. Флитвик тем временем продолжил.

— Помогать мне будет также профессор Снейп, — жидкие аплодисменты от слизеринцев, — и мадам Помфри. Хотя, надеюсь, ее профессиональная помощь не понадобится. Она расскажет вам о лечащих и снимающих боль заклинаниях.

* * *

Поттер, конечно, как всегда, выделился: опоздал. И ведь даже баллы не снимешь! Ну, ничего, я еще сделаю пару приятных сюрпризов. Не зря же я сюда тащился. Конечно, ради удовольствия испортить настроение одному Поттеру я бы не стал тратить свое время. Когда здесь был Локхарт, пришлось идти из сугубо гуманистических побуждений — чтобы он детей не покалечил. С Флитвиком, конечно, таких проблем не будет, но в каждой бочке должна быть ложка дегтя — что б жизнь медом не казалась. Вот я и пришел.

— Профессор Флитвик, я полагаю, прежде чем рассказывать правила ученикам, нужно показать им насколько в эстетическом плане отличаются двое дуэлянтов — один следующий правилам, другой их абсолютно не знающий.

— Пожалуй, вы правы профессор Снейп. Т-а-а-а-к. Кого бы нам пригласить? Очевидно, один должен быть с вашего факультета, Северус, кого вы предложите?

— Мистер Малфой, — Снейп сделал приглашающий жест и слизеринец, самодовольно ухмыляясь, поднялся на дуэльную арену.

— Так-так, — Флитвик потер ручками в предвкушении. — Кто-нибудь хочет составить мистеру Малфою компанию?

Чего? Поттер? У меня галлюцинации? — Я несколько раз удивленно моргнул, а Поттер уже поднялся на арену. — Что же он задумал? Надо узнать. Вот ведь гаденыш! Держит блок — ни мысли не уловить.

Я подошел к Поттеру и одарил его одним из своих коронных скептических взглядов.

— Скажите, мистер Поттер, вы так сильно хотите показать, что не знаете дуэльных правил? Из каких побуждений вы сюда вышли?

— Из мазохизма, профессор, — если бы у меня были более слабые нервы, я бы так и остался стоять в ступоре.

Каков нахал! Будем надеяться, Малфой-младший собьет с него спесь.

— Помогать мне будет также профессор Снейп, — произнес Флитвик. Я почувствовала, как напряглась рука Гарри, которой он меня обнимал, — и мадам Помфри. Хотя, надеюсь, ее профессиональная помощь не понадобится. Она вам расскажет о лечащих и снимающих боль заклинаниях.

Я тоже очень надеюсь, что ее профессиональная помощь не понадобится. Особенно Гарри. Снейп, наверняка, заставит его драться в паре с Малфоем...

— Профессор Флитвик, я полагаю, прежде чем рассказывать правила ученикам, нужно показать им насколько в эстетическом плане отличаются двое дуэлянтов — один следующий правилам, другой их абсолютно не знающий.

Так я и знала! Сейчас он выберет Гарри и Малфоя!

— Пожалуй, вы правы профессор Снейп. Т-а-а-а-к. Кого бы нам пригласить? Очевидно, один должен быть с вашего факультета, Северус, кого вы предложите?

— Мистер Малфой, — Снейп сделал приглашающий жест и слизеринец, самодовольно ухмыляясь, поднялся на дуэльную арену.

— Так-так, — Флитвик потер ручками в предвкушении. – Кто-нибудь хочет составить мистеру Малфою компанию?

— Гарри, ты куда?

— Все в порядке, Герм, — Гарри поднялся на сцену. К нему подошел Снейп и что-то тихо сказал. Гарри также тихо ответил.

Никогда не доверяла "женской интуиции", но сейчас мне почему-то кажется, что мое шестое чувство право: ничего хорошего из этой дуэли не выйдет.

* * *

— Итак, ребята, — произнес Флитвик и взмахнул палочкой, — я досчитаю до трех и сниму блокирующие заклинание, а вы начнете дуэль. Только аккуратнее с заклинаниями. Мы ведь не хотим добавить работы мадам Помфри?

Лицо мадам Помфри в данный момент выражало все, что она, как медик, думает о подобных уроках — ничего хорошего.

Гарри неприязненно взглянул на Малфоя, которому Снейп что-то прошептал на ухо, прежде чем отойти. Юноша слегка поклонился, как учил его Бода — занятия черной магией включали в себя правила дуэлей. Малфой был удивлен, но не показал этого. От профессора Снейпа же — Гарри почувствовал это абсолютно ясно — даже через блок веяло скептицизмом, небольшим удивлением и злорадством.

Похоже, что я поднялся на одну ступеньку выше в искусстве блокологии, — подумал Гарри. — Может быть, скоро я и сквозь его блок смогу мысли читать?

— Поттер, не хочешь сдаться сразу? — протянул Малфой. — Что бы мне с тобой сделать?.. Может еще один шрам добавить? — Малфой противненько засмеялся.

— Один... Два... Три! — Флитвик взмахнул палочкой, снимая блокирующее заклинание.

— Densaugeo! — Выкрикнул Малфой.

— Serpensortia! — Гарри, уклонившись от заклинания слизеринца, выпустил из палочки змею. Несколько девушек взвизгнули. Джастин Финч-Флечли из Хаффлпафа побледнел, очевидно, вспоминая эпизод пятилетней давности. — *Атакуй его!*

— Evanesco! — Малфой убрал змею, лишь на секунду замешкавшись, но и этого было достаточно, чтобы Гарри смог задеть его своим заклинанием. Желтый луч ударил слизеринца в плечо. Малфой сразу же стал видеть все наоборот: "право" поменялось с "лево", а "верх" поменялся с "низ". — Ты за это ответишь, Поттер. Insendio!

Тонкий огненный плевок вылетел из палочки слизеринца, но так как тот был "потерян" в пространстве заклинание ушло мимо Гарри. И попало... в профессора Снейпа. Злобный взгляд профессора, немедленно погасившего свою мантию, быстро остудил тех смельчаков, которые решились засмеяться. Дуэль, тем временем, продолжалась.

— Petrificus Totalus!

— Impedimenta!

— Locomotor Mortis!

— Stupefy!

— Tarantallegra!

— Furnunculus! — заклинание Малфоя попало гриффиндорцу в ноги, и юноша тут же потерял над ними контроль. Однако и заклинание Гарри достигло цели — слизеринец начал покрываться уродливыми, гнойными волдырями.

— Finite, — Гарри снял малфоевское заклинание и поднялся с пола. Юноша решил тоже поиздеваться над Малфоем. — Драко, где ты достал такое страшно-уродливое лицо?! — в притворном восхищении произнес Гарри.

— Ты ответишь, Поттер! — Малфой сделал быстрое движение палочкой, будто чертил что-то в воздухе. — Dementia!

Из волшебной палочки вылетел радужный луч и ударил Гарри в грудь. Все вокруг него померкло, резко потеряло цвета. В мире осталось лишь два цвета: черный и белый. Затем исчез и большой зал Хогвартса, и ученики, находившиеся в нем.

* * *

— Слизерин тебя подери, Малфой! — Гарри осмотрелся вокруг. Скверно, что Малфоя таки научили этому заклинанию родители-пожиратели. Да еще и в правильной форме. Dementia — заклинание безумия. Одно из самых сильных и сложных в черной магии. Существовало две формы: Dementia и Dementio. Первая форма была придумана одним из средневековых черных магов, она заставляла человека сходить с ума, переживая свои самые страшные кошмары, пробуждала самые потаенные страхи. Однако у этого заклинания был один недостаток — если волшебник, к которому применили это заклинание, мог ему противостоять, победить свой страх, то плохо приходилось тому, кто произносил заклинание. Поэтому в конце 19 века, когда традиции рыцарства окончательно угасли среди магов, оно было модифицировано. Dementio не имеет побочных эффектов для колдующего, однако заметно слабее. Малфоя научили правильной и, к сожалению Гарри, более мощной форме заклинания. Теперь юноше предстояло увидеть свои самые сильные страхи.

Юноша все еще стоял в полной тьме. Где-то здесь поджидают его внутренние демоны. Если Гарри не справится, то он сойдет с ума... Юноша обернулся и увидел своих родителей и Сириуса.

— Мы любим тебя, Гарри, — Лили Поттер протянула к нему руки. Юноша увидел, что по ее щекам текли слезы. Гарри побежал к своей матери и обнял ее. Это не могло быть заклинанием, не должно было быть им! Его родители и Сириус живы, они рядом с ним. Что-то горячее коснулось его щеки. Юноша поднял глаза и увидел, что Лили истекает кровью. Глаза женщины медленно закрылись, и она упала. Позади Гарри раздался холодный смех — юноша обернулся и увидел Волдеморта. В его руке был обычный маггловский нож, покрытый кровью.

— Зачем, Гарри? Зачем ты убил ее? — спросил Джеймс Поттер.

— Я... я не убивал ее! – Волдеморт растаял во тьме, остались лишь Гарри и его отец.

— Это ты виноват! Лучше бы ты и не появлялся на свет! — закричал Джеймс, опускаясь на колени рядом с супругой. — Убирайся прочь! Убийца! – Гарри не верящим взглядом смотрел на своего отца. Джеймс прижал к себе Лили и заплакал.

Тьма расцвела тысячами красок, миллионами оттенков и позади Джеймса появился Волдеморт. Он воткнул нож Поттеру-старшему в спину и тот закричал. Громко настолько, что Гарри показалось, что его барабанные перепонки сейчас лопнут. Сириус, до этого стоявший поодаль, бросился к Волдеморту, но тот лишь засмеялся и воткнул нож Блеку в живот. Тело крестного Гарри медленно упало поверх тел родителей юноши.

— Нет... — Гарри попытался сглотнуть, но в горле, будто комок застрял.

— Это все твоя вина... — медленно, тягучим голосом произнес Лорд. — Если бы ты не родился, они были бы живы.

— Нет... — юноша отвернулся и хотел убежать, но лишь встретился взглядом с тысячами Волдемортов. Там были и юноши слизеринцы, открывшие Тайную комнату, и бесплотные духи, которыми стал Волдеморт, попытавшись убить Гарри, и сам Лорд, таким, каким он выбрался из котла, воскреснув благодаря крови Поттера-младшего. Они все указывали на него и шептали:

— Это все твоя вина, твоя... все ты...

— Нет... — юноша попытался убежать, но шепот везде преследовал его.

— Это все твоя вина, твоя... все ты... — шептали сотни тысяч холодных, бесчувственных голосов

— Я не виноват... — Гарри упал на колени, а Волдеморты начали его окружать.

— Это все твоя вина, твоя... все ты...

— НЕТ! Я НЕ ВИНОВАТ! — закричал Гарри. — Это лишь заклинание Малфоя, вы не существуете! — юноша почувствовал, что к нему возвращаются силы. — Есть только один Лорд Волдеморт. Это он во всем виноват! И он мне ответит!

— Это все твоя вина, твоя... все ты...

— Вы не существуете, — Гарри поднялся на ноги.

— Это все твоя вина, твоя... все ты...

— Вы лишь плод моего воображения и заклинания Малфоя, — юноша направился к Волдемортам.

— Это все твоя вина, твоя... все ты... — их голоса становились все тише и тише.

— Это лишь заклинание, — спокойно ответил Гарри. Тьма вокруг вспыхнула мириадами звезд, юноше даже пришлось прикрыть рукой глаза, чтобы не ослепнуть. А потом тьма исчезла. И Гарри снова оказался в большом зале Хогвартса. Краски стремительно возвращались к окружающему миру. А перед юношей висел небольшой фиолетовый шарик огня.

Малфой стоял полностью потрясенный и лишь заворожено смотрел на шарик перед Гарри.

— За все надо платить, Малфой, — юноша взмахнул палочкой, рассекая шарик пополам. Слизеринец закричал и упал на пол арены, а затем начал биться в судорогах.

* * *

— Гарри, очнись! — кто-то сильно ударил его по щеке. Юноша застонал — сильно болела голова.

— Гарри, да очнись же! — другой голос, очень приятный. — Пожалуйста, очнись!

Юноша открыл глаза. Он лежал на полу арены, а над ним склонились Флитвик и Гермиона.

— Гарри, с тобой все в порядке? — спросил Флитвик. — Тебе нужна помощь мадам Помфри?

— Нет, спасибо, профессор, — Гарри встал. Флитвик и Гермиона поднялись на ноги вслед за ним. — Со мной все в порядке.

Гарри оглянулся и увидел, как слизеринцы, под руководством Снейпа и мадам Помфри, уносят на носилках Малфоя. Тот бился в судорогах, несмотря на то, что его пытались держать Крэбб с Гойлом.

Малфоя увезли в святого Манго на следующий день. Колдомедики оценивали его состояние как плохое, но стабильное. После выздоровления, если он, конечно, останется в своем уме, его ждало разбирательство в новом Министерстве Магии. Правда, ничего серьезнее штрафа и предупреждения ему не грозило — Dementia не было официально запрещенным заклинанием. Со Слизерина сняли 1000 баллов — и змеи теперь были в таком минусе, что их смело можно было выкидывать из борьбы за Кубок Домов.

Гарри вынужден был провести два дня в больничном крыле — мадам Помфри, после рассказа Дамблдора о возможных последствиях заклинания Малфоя, никак не хотела отпускать гриффиндорца без дополнительных обследований. Сам юноша чувствовал себя прекрасно, если, конечно, не считать того, что у него появилась новая тема для ночных кошмаров.

Несмотря на этот инцидент, занятия в Дуэльном Клубе были продолжены, под строгим контролем профессора Флитвика, установившего чары, блокирующие все потенциально опасные заклинания. Профессор Снейп вскоре перестал появляться на этих занятиях — видимо, решил, что у него есть и более важные дела.

Беспалочковую магию, в этом году объединенную с аппарированием, все также вел профессор Кроакер. В основном, ученики занимались аппарированием. Еще летом, профессора оборудовали в Хогвартсе специальный класс: смысл заключался в том, что внутри этой комнаты можно было аппарировать.

Класс больше напоминал спортивный зал — деревянный пол был расчерчен белизной линий, складывавшихся в причудливые изгибы дорожек; там и тут стояли различные барьеры, высокие и не очень; с потолка свисали канаты, периодически менявшие свой цвет. Зала напоминала скорее полосу препятствий для подготовки к боевым действиям на пересеченной местности, чем класс для обучения магии. Гриффиндорцы впервые попали сюда — первый месяц был посвящен повторению теории аппарирования. Теперь же настало время практики.

— Итак, — произнес Кроакер, — моя задача подготовить вас к экзамену на аппарирование, который теперь обязателен для выпускников Хогвартса. Мы начнем с перемещений на небольшие расстояния — метра два-три, без каких-либо препятствий. Затем вы будете учиться аппарировать сквозь барьеры, закрытые двери, из замкнутых пространств и тому подобное. Следующим этапом вашего обучения станет вертикальное аппарирование — вы будете перемещаться на различные площадки, находящиеся над уровнем пола, научитесь спускаться с них. В качестве экзамена вы должны будете пройти полосу препятствий, которую вы сейчас видите перед собой, за определенное время.

Гриффиндорцы дружно вздрогнули — это задание казалось практически невозможным. Кроакер махнул рукой, и полоса исчезла, осталась лишь ровная поверхность пола. Профессор начал вызывать учеников по алфавиту, и они пытались аппарировать.

Дина, Симуса, Рона, Лаванду, Парвати и Гермиону "распополамило": ноги оставались на месте, а все остальное оказывалось в совершенно невообразимых местах — под потолком, в дальнем углу комнаты, просто на пару метров выше. Невилла же так и вообще разнесло по кусочкам: ноги оказались в разных концах комнаты, правая рука болталась под потолком, левая каким-то невообразимым образом оказалась у Лаванды под мантией, нос "прилип" к дверной ручке, тело осталось на месте, а кричащая голова оказалась в руках профессора Кроакера, немало удивленного таким исходом — он заявил, что это первый подобный случай на его памяти. Лонгботтома кое-как собрали, но это заняло большую часть урока. Единственным, кого не расщепило оказался Гарри, правда успешным его аппарирование называть было сложно — он появился под потолком и только реакция преподавателя, замедлившего его падение, спасла юношу от переломов, но не от ушибов и ссадин.

* * *

Команда Гриффиндора начала усиленные тренировки в середине октября — в начале ноября им предстояла встреча с Хаффлпафом. Стояла дождливая и ветреная погода, так характерная для середины осени. Трава на квиддитчном поле сначала пожелтела, а затем и вовсе приняла коричневатый оттенок из-за частых дождей. Порывы ветра мешали загонщикам пасовать друг другу, норовя вырвать квофл из рук и сорвать игроков с метел. Бладжеры, как и обычно, носились по невообразимым траекториям, будто и не было никакого ветра. Охота за снитчем приобрела достаточно специфический характер: силы крыльев мячика явно не хватало, чтобы преодолеть ветер и сменить направление. Поэтому снитч либо зависал на месте, либо несся туда, куда дул ветер.

Рон все еще не разговаривал с Гарри. Недавно парень узнал, что мальчик-который-выжил встречается с Гермионой, и еще больше рассорился со своими бывшими друзьями. Рон считал, что Гарри предал Джинни, а Гермиона так и вообще предала их дружбу, спевшись с этим "предателем".

На Гарри эта ссора подействовала особенно сильно — его мучила совесть. Юноша действительно думал, что предал Джинни. Рон попал как раз в больное место.

Гарри ушел с тренировки раньше остальных — при сегодняшнем ветре не было смысла ловить снитч, трепыхавшийся все время на краю поля. Юноша шел по коридорам Хогвартса, оставляя за собой мокрые следы. Он смотрел себе под ноги, как будто искал камешек, который можно пнуть от досады.

Почему Рон вдруг так отдалился от друзей? Ведь все началось не с того, что Гарри стал встречаться с Гермионой, и даже не со ссоры после ЗоТИ... Рон уже в Хогвартс-Экспрессе вел себя странно... Неужели на него так сильно подействовала смерть родных? Гарри не находил ответа на все эти вопросы. Сам юноша тоже потерял мать, но он не мог сравнивать чувства Рона со своими — он не знал свою маму, в отличие от младшего из братьев Уизли. Гарри мог лишь вспоминать свои ощущения после гибели Сириуса — самого близкого ему человека. Опустошенность, горе, отчаяние, невообразимая гамма чувств, не поддающихся описанию... Весь спектр чувств — от страха до гнева, от обиды до ярости... Мог ли Рон все это чувствовать? Да, мог. Но почему это так на него повлияло? Ведь Гарри продолжил жизнь, нашел любовь, не потерял надежду. Может, они с Гермионой плохие друзья и не могут понять Рона? Гарри не знал.

Юноша очнулся от своих печальных мыслей из-за чувства холода, пронизывающего до костей, остающегося на кончиках пальцев, заставляющего вздрогнуть от неожиданности. Гарри оторвался от созерцания пола перед своими ногами:

— Здравствуйте, сэр Николас. Извините, я не хотел сквозь вас проходить. Я просто задумался и не заметил вас.

— Пустяки, Гарри. Это даже моя вина — я как раз искал тебя и, заметив, вылетел из стены прямо в тебя.

— Вы меня искали? — удивился Гарри.

— Да. Я хотел бы пригласить тебя на свои пятьсот пятые смертинины. Если твои друзья тоже захотят прийти, то я буду очень рад.

— Эм... Спасибо за приглашение, сэр Николас... — Гарри хотел сказать "но я не могу прийти потому, что...", однако призрак прервал его:

— Вот и замечательно, уверен, что в этом году все будет так же потрясающе, как и пять лет назад. До встречи на смертининах, Гарри, — и призрак влетел в стену. Юноша вздрогнул — он не считал, что пять лет назад все было "потрясающе".

* * *

Рон, естественно, не пошел — лишь покрутил пальцем у виска и сказал, что ни один здравомыслящий человек не пойдет на смертинины во второй раз. В принципе, Гарри был с ним согласен, но звание гриффиндорца, которым юноша до этого момента только гордился, не позволяло "кинуть" Почти-безголового Ника. Гермиона решила, что вдвоем будет все ж веселей, и согласилась пойти. Единственная поблажка, которую ребята себе позволили — это решение побыть на смертининах минут двадцать и откланяться. Во всяком случае, они очень надеялись, что так и выйдет.

* * *

— Мои дорогие друзья, — приветствовал сэр Николас ребят заупокойным голосом, как и пять лет назад, — добро пожаловать... так рад, что вы смогли прийти...

Призрак сорвал с головы шляпу с перьями и, с глубоким поклоном, жестом пригласил их пройти.

Подземелье было заполнено жемчужно-белыми, прозрачными людьми. Большинство из них скользило над танцевальной площадкой, вальсируя под жуткие завывания тридцати музыкальных пил. Оркестр сидел на небольшом возвышении, тоже задрапированном черной тканью. Не менее тысячи черных свечей в огромном канделябре под потолком озаряли зал полуночным светом. Дыхание превращалось в пар... Похоже, смертинины не должны были отличаться оригинальностью. Да и чем можно удивить призрака, празднующего пятьсот пять лет со дня своей смерти?

Гарри с Гермионой тихонечко направились в один из углов подземелья — подальше от Пивза и Плаксы Миртл. Они аккуратно огибали призраков, стараясь не пройти сквозь них, держались подальше от столов с протухшей едой...

— Гарри, смотри, это же Дамблдор! — Гермиона легонько толкнула юношу локтем. Гарри оторвался от созерцания особо странного зрелища — пяти призрачных дам, танцующих канкан — и посмотрел в направлении, указанном девушкой.

Это действительно был Дамблдор. Со всеми положенными ему атрибутами: длинной седой бородой, очками полумесяцами и голубыми глазами, лучащимися силой и мудростью. Профессор сидел в плетеном кресле-качалке и раскачивался в такт ужасающей музыке приведений, будто слушал не "скрежет зубовный", как ласково Гарри окрестил ЭТО, а "Полет Шмеля" Римского-Корсакова...

Кресло напротив директора Хогвартса оставалось неподвижным, но, похоже, именно в нем находился собеседник Дамблдора, потому как директор смотрел именно туда.

Гарри и Гермиона уже почти достигли собеседников, когда оркестр перестал играть. Ребята невольно обернулись.

— Господа, прошу вашего внимания, пришло время произнести речь, — громко объявил Почти-безголовый Ник, взобрался на подиум и встал в круг, освещаемый холодным светом синего прожектора. — Уважаемые покойные! Дамы и господа! С глубоким прискорбием сообщаю вам, что пять веков и пять лет назад этот день был омрачен моей смертью!

Подземелье взорвалось овациями.

— Но это еще не все, — замогильным голосом продолжил Ник. — Все эти годы были омрачены моей неполноценностью, — призрак дернул себя за волосы, и его голова повисла лишь на кусочке кожи. Многие в зале понимающе закивали. Несколько призраков даже сняли с плеч головы — видимо, в знак скорби, — однако сегодня, я надеюсь, это будет исправлено. Уважаемый директор Дамблдор, с прискорбием согласился помочь мне и сотворить заклинание, окончательно отделяющее мою голову от тела.

В подземелье послышались возгласы удивления, все обернулись к профессору Дамблдору, который поднялся из своего кресла и направился к сэру Николасу. Призраки почтительно расступались перед директором Хогвартса, многие даже отвешивали поклоны. Профессор подошел и встал рядом с сэром Николасом.

— Уважаемые покойные, — начал скорбным голосом Дамблдор, — Сэр Николас де Мимси Порпиньон, говорит абсолютную правду. К своему прискорбию, я действительно смог найти способ ему помочь. Это очень печально, что Сэр Николас наконец-то сможет вступить в безголовую братию… — не очень логично, с точки зрения Гарри, закончил Дамблдор.

— Я полагаю, лучше сделать это именно сейчас? — произнес Ник, уже не скрывавший предвкушения в голосе.

— Конечно-конечно. Мисс Грейнджер, вы мне не поможете? — Дамблдор улыбался, глядя на Гермиону. Пораженная девушка вышла в полукруг, образованный призраками. — Вам не нужно делать ничего особенного, просто держите сэра Николаса все время под замораживающим призраков заклинанием. Остальное я сделаю сам, — Гермиона, немного ошарашенная просьбой помочь одному из самых сильных магов, достала палочку.

В это время Гарри почувствовал, как его плеча коснулось нечто ледяное. Обернувшись, юноша встретился взглядом с полупрозрачным Бодой.

— У нас только десять минут, Поттер, — Бода кивнул в направлении директора. — Профессор не верит мне. А время уходит.

— Как ты здесь оказался? Почему ты похож на призрака, хоть и темного цвета? Как ты смог прислать мне летом письма? Что вообще происходит? — Гарри выдал весь спектр вопросов, которые крутились у него в голове последние пару месяцев.

— Слишком много вопросов. Не ломай себе голову над первыми двумя — я и сам пока не разобрался во всем. Письма присылал не я, а мои домовые эльфы — к ним я, как и к тебе, пришел во сне. Скопировать подчерк для эльфа — дело пяти секунд. Так что здесь все просто и тривиально. Гораздо важнее другое...

Неожиданно Боду резко скрутило, Гарри показалось, что тот кричит от невыносимой боли, но юноша ничего не слышал. Подземелье в этот момент взорвалось овациями — похоже, профессор Дамблдор выполнил обещание, и сэр Николас получил возможность стать просто Безголовым Ником. Призрачный Бода повалился на пол, почти как живой человек и начал буквально рассыпаться на глазах. Гарри, машинально присевший над ним, смог услышать лишь какой-то невнятный хрип. Бода пытался о чем-то предупредить, но не успел.

Гарри, надежно скрытый мантией невидимкой, вышел из гостиной Гриффиндора. Полная дама на портрете стала недоуменно озираться, пытаясь понять, кто потревожил ее сон — волшебные картины тоже могут спать. Так и не увидев никого и ничего подозрительного, портрет закрыл проход, и дама, сложив руки "замочком", закрыла глаза. Невидимый юноша, аккуратно ступая — будто и не накладывал на свою обувь заглушающее шаги заклинание — направился к выходу из замка.

Наверное, стоит лишь один раз попробовать пройти по ночному Хогвартсу, и уже не сможешь жить без этого. Всегда есть ученики, нарушающие правила, но лишь самые отчаянные из них покидают свои гостиные ночью — штраф в пятьдесят баллов делает свое дело. Но эти баллы того стоят! Разве может что-то сравниться с загадочностью ночных теней? С адреналином, будоражащим кровь? С радостью, когда избегаешь встречи с миссис Норрис и Филчем?

Когда-то, лет двадцать назад, по этим коридорам прокрадывалась четверка мародеров: Сохатый и Мягколап, Муни и Хвост. Нервно дрожал маленький невзрачный мальчонка, через несколько лет ставший служителем Темного Лорда... Печально, не по годам серьезно, смотрел на своих друзей худой, болезненного вида юноша, лишь недавно переживший полнолуние... Хитро шептались два черноволосых мальчишки, два закадычных друга и озорника, которые не могли провести неделю без ночной прогулки...

Вот и Гарри не мог ничего с собой поделать — еще с первого курса тянулась за ним полоса нарушенных ночными вылазками правил. Постепенно, юноша полюбил ночной Хогвартс — замок, где скрываются тайны и чудеса, страхи и волшебные открытия. Что-то будто влекло его покинуть свою спальню, нарушить правила, ощутить единение с загадками коридоров и скрытых проходов, дребезжащих доспехов и спящих портретов. Даже полтергейст Пивз, Филч и миссис Норрис, попадись они ему во время прогулки, не смогли бы заставить его повернуть обратно.

Гриффиндорец прокрался к выходу из замка и открыл небольшую дверь, специально предназначенную для выхода из замка в холодные осенние и зимние месяцы. Почему в такое смутное время вход в замок никак не охранялся, Гарри не знал. Возможно, древние заклинания обеспечивали достаточно надежную защиту Хогвартса, возможно, что-то придумал Дамблдор. Это не важно. Гарри свернул на протоптанную к хижине Хагрида тропинку.

Из трубы струилась в небо тонкая ниточка дыма, но света в окошке не было — видно, полугигант уже спал. Это было хорошо — Гарри не был уверен, что он шел к Хагриду. Юношу вело какое-то шестое чувство, магический инстинкт, манивший все дальше и дальше от уюта жилых комнат замка. Гарри потоптался около хижины Хагрида. Не сюда.

Цепочка следов в глубоком снегу отходит от тропинки к жилищу хранителя ключей и земель Хогвартса, резко уходит в сторону от замка и находит свой путь во мрак Запретного Леса.

Ночь живет своей, особой жизнью. Ночь в Запретном лесу не живет, она там царит, властвует над временем и пространством. Она опускает тени на землю, переплетает свои руки-ветви в причудливые узорчатые щиты, заслоняющие землю от неба, а обитателей леса от солнца и луны, дождя и ветра. Время останавливается, замирает в причудливом танце теней на снегу.

Лес тих и мрачен, его обитатели не показываются, предпочитая молчаливо и бесшумно передвигаться в незримости темноты. Лишь одна тень движется не скрываясь, не заботясь о производимом шуме. Чуждо и устрашающе звучит ломающаяся корочка снега. Отражается, преломляется, искажая самую свою суть, волна, и уже не один обитатель леса не решается приблизиться к фигуре, прокладывающей свой путь сквозь ветви и сугробы, мрак и тишину. Слишком уж хорошо развит инстинкт самосохранения у живущих здесь, боязно даже самым жутчайшим тварям нападать на того, кто идет по самому страшному лесу мира, как по своему дому.

Гарри не задумывался об этом, он даже не подозревал о существовании незримых для него наблюдателей. Юноша шел и шел, сам не зная куда, почему и зачем. Гриффиндорец шел, не замечая усталости, шел, не замечая холода, шел, не замечая времени... Он просто шел.

Вскоре, спустя какие-то минуты, ветви расступились. Гарри вышел на край огромной лощины, где не росли деревья. Полумесяц луны ярко освещал застывшие тела огромных пауков, фасеточные глаза подернуты пеленой забытия, пеленой смерти. Похоже, пауки лежали здесь не первый день — некоторые туши уже начали гнить и разлагаться.

* * *

Посреди свободного пространства был вбит в землю огромный столб, вокруг которого обвила свои кольца Нагини. Голова змеи медленно раскачивалась, "немигающий" взгляд остановился на юноше, лишь только он появился в поле зрения слуги Волдеморта.

— *Подой-й-ди,* — прошипела змея. Юноша остановился в десятке футов от Нагини. — *Я с-с-ска-с-с-с-ала, подой-й-ди.*

— *Зачем?* — отрешенно спросил Гарри.

— *Эт-т-то прикас-с-с!*

— *Зачем ты убила их?* — юноша даже не обратил внимания на выходящую из себя змею.

— *Повинуй-с-с-я мне! Не с-с-сопротивсяй-с-с-ся,* — Нагини, похоже не ожидала, что ее гипнотические чары не подействуют на него в полной мере.

— *Ты не властна надо мной,* — юноша бросился на змею.

* * *

Гарри подошел ко вбитому в землю столбу. Его немного подташнивало — от запаха и от вида неестественного цвета крови. Около столба лежал полуживой Арагог. Его слепые глаза немного подрагивали, конечности были оторваны. Гигантский акромантул умирал. Юноша понял, за кого он "видел".

— Друг Хагрида, — паук закашлялся. — Передай ему... я не предал... пусть уходит... ОНИ идут... ИХ ведет повелитель того-кого-мы-не-называем...

— Кто "они"? — ответа Гарри не получил. Паук был мертв. Юноша раздраженно сплюнул — второй раз его пытались о чем-то предупредить, но снова не успели. Гарри огляделся. От столба в лес отходил длинный вьющийся грязный след — похоже, Нагини тоже досталось от Арагога. Как змея Волдеморта смогла перебить несколько сотен гигантских аккромантулов одна, юноша не знал. Единственное, что он мог предположить — это "ОНИ". Те самые загадочные "ОНИ", о которых нужно было предупредить Хагрида.

* * *

— Хагрид! — Гарри постучал в дверь хижины полугиганта. — Это я, Гарри.

Спустя полминуты внутри что-то упало, послышались, приглушенные еще какими-то звуками, ругательства Хагрида. Спустя еще пару секунд внутри зажегся свет и заспанный полугигант открыл дверь. Он щурился от света, который зажег в своем домике.

— Гарри? Что эт ты тута делашь? — спросил Хагрид, привычно коверкая слова.

— Можно я войду? — гигант посторонился и, когда Гарри вошел, закрыл за ним дверь. Клык поднял голову, вяло вильнул хвостом и, опять положив голову на лапы, снова уснул. — Я был в Запретном Лесу.

— Чаго?! — Хагрид повысил голос. — Ты ж зачем туда ж пошлел-та? Тебя ж тот же ж Арагог мог запросто чик и все! — продолжал полугигант. — Или Кентавры те ж. Они теперь совсем посдурели.

— ХАГРИД! — Гарри тоже повысил голос. — Во-первых, не кричи так, а-то перебудишь весь Хогвартс. А во-вторых, я еще не закончил. Я был в логове... ну, в общем, там, где живет... жил Арагог и его дети. Их всех перебили. Я застал Арагога при смерти. Он просил передать тебе, что он не предал, что ты должен уходить и что идут какие-то "ОНИ". Что он имел ввиду?

— Понятья не знаю! — Хагрид почесал затылок. — Ты того, вот чта... Иди-ка ты в спальню и поменьше об этом толкуй. А я пойду в лес схожу... Погляжу: что, да как. Тока сначала к Дамблдору. Великий человек — Дамблдор...

* * *

Время матча между Гриффиндором и Хаффлпафом подкралось незаметно, почти как зима в России. Хаффлпафцы ходили довольно-таки печальные — команды у них, в общем-то, и не было. В прошлом году они были последними, да и половина игроков уже закончила Хогвартс. По сути дела, против Гриффиндора — ставшего чемпионом Хогвартса и практически сохранившего свой состав — играть должны были прошлогодние резервисты. Оптимизма команде черно-желтых это, естественно, не внушало.

Рон ходил петухом, задрав нос и даже не реагируя на Слизеринцев — он был заранее уверен в победе. Кирк и Слопер к этому году уже поднабрались опыта и выглядели вполне прилично — не хуже любой другой пары отбивал. Трио загонщиков было готово на уровне уже легендарного "Джонсон-Спиннет-Белл" и представляло внушительную силу. Ловец Гриффиндора был вне конкуренции — Гарри уже давно завоевал славу лучшего в Хогвартсе, а в отсутствие Малфоя — объективно второго в чемпионате — снитч практически наверняка доставался бы Львам.

В день матча небо было безоблачным, однако земля уже была покрыта снегом и погода в целом была холодной. Болельщики на трибунах завернулись в мантии и шарфы — они ждали начала матча, лишь тогда можно будет согреться по-настоящему. Команды вышли на поле, слегка дрожа — форма была явно не рассчитана на мороз. Капитаны пожали руки, команды, дождавшись свистка мадам Хутч, радостно поднялись в воздух. Стадион одобрительно загудел. Даже Слизеринцы — им просто надоело мерзнуть в ожидании матча.

Игра закончилась спустя полчаса, несмотря на все усилия хаффлпафцев. Гарри поймал снитч при счете 120-10 в пользу Гриффиндора. Слизеринцы, конечно, были не довольны, хаффлпафцы расстроены... Рэйвенкло было, по большому счету, все равно, а вот у Гриффиндора намечалась вечеринка...

* * *

— Директор, а вам не кажется, что не плохо бы снять с Гриффиндора сотню-другую баллов? — я ехидно улыбнулся Миневре, уже возмущенно поджавшей губы. — Речь идет о нарушении школьных правил...

— Северус, не будьте таким мелочным! — воскликнула Макгонаглл. — Если бы не Гарри, мы бы, возможно, об этом и не узнали!

— Минерва, Северус, не спорьте. С мистером Поттером я отдельно поговорю. У меня есть к нему ряд вопросов. Но сейчас мы должны обсудить другое, — я и Минерва замолчали. Отчетливо стали слышны звуки вечеринки в Гриффиндорской башне. Может все же зайти и снять сотню-другую баллов? Хотя нет. Зачем подниматься к ним сегодня? Пусть попразднуют, а я завтра устрою контрольную... Зря я заспорил с Миневрой при директоре...

Что меня всегда удивляет в Дамблдоре, так это способность заткнуть других людей так, что они еще и почувствуют себя виноватыми в том, что не замолчали сами. Наверное, опыт... — Тем временем директор продолжил:

— Сегодня у нас на повестке дня два вопроса. Во-первых, мы должны подготовить десять-пятнадцать комнат для Дурмштранговцев... — мы с Минервой и Флитвиком удивленно переглянулись. Похоже, Дамблдор не просто так не пригласил профессора Спраут — она не состояла в Ордене, а разговорчик-то будет секретный...

— Альбус, что-то ты не договариваешь... Что случилось в Дурмштранге? — подозрительно, совсем не в своем стиле, спросил Флитвик.

— Сегодня я разговаривал с Амосом... — директор на секунду замолчал, давая нам возможность понять, с кем именно он разговаривал. — На Дурмштранг было совершено нападение. Большинство учеников и преподавателей погибли. В живых остались лишь ученики первого курса — около тридцати детей — и два преподавателя, которым директор Дурмштранга приказал спрятать малышей. Половина из них будет учиться в Хогвартсе, половина в Бобатоне. Кто именно напал на Дурмштранг — неизвестно. Оставшиеся в живых преподаватели утверждают, что на замок напали невидимки — никто и никого не видел.

— Я попрошу эльфов подготовить несколько комнат в астрономической башне, — задумчиво произнесла Минерва. — Там есть запасная гостиная, на случай ремонта в башне... — она посмотрела на меня, — или подземелье одного из факультетов.

— Замечательно. Тогда наш второй вопрос, касающийся непосредственно Волдеморта. Северус, что-нибудь новое стало известно?

— Ничего. Вы, вообще, лучше меня информированы, директор. Меня не известили даже о нападении в Болгарии. У Ордена есть другие информаторы?

— Увы, Северус, ты единственный. Тогда о Гарри. Я бы хотел, чтобы ты помог профессору Флитвику и потренировал Гарри в дуэлях...

— Ему вряд ли требуется такая помощь. Он вполне неплохо обучен тому, чему я его не обучал. Насколько я знаю, в этом году он уже применил черную магию к родственникам, а затем отправил в больницу Драко...

— Северус, об этом я поговорю с Гарри. У меня есть предположения об источнике его навыков, но ваш с Флитвиком опыт ему не помешает...

— Да какой уж там опыт, директор... — я посмотрел Дамблдору в глаза, давая понять, что не имею ни малейшего желания нянчиться с Поттером. И, о чудо, директор впервые не заставил меня делать то, чего я не хочу.

— Хорошо, Северус. С Гарри будет заниматься только профессор Флитвик. Вы не против, друг мой?

— Почту за честь, — Флитвик слегка склонил голову. И что они носятся с этим Поттером? Если бы столько усилий вложили... Да хотя бы в Лонгботтома!.. Вышло бы не хуже. Хотя, конечно, Мерлин его знает, что было в этом пророчестве...

Мачта "Весселина Великого" вонзалась в хмурое небо. Хлопья мокрого снега сыпались сверху, превращаясь в капли дождя в нескольких футах от палубы волшебного судна, земля уже была покрыта его грязно-серым, внушительным по толщине, слоем. Деревья в Темном Лесу стояли голые — листва опала еще в середине октября. Лишь изредка среди голых стволов попадались вечно зеленые ели.

Порой на меня нападает странная меланхолия, и я становлюсь крайне рассеянным. Вот и сейчас, наблюдая за мачтой дурмштранговского корабля, я чуть было не проглядел, как Стиллян Янчев достал из рукава шпаргалку. Надо же, методы за прошедшие пять лет ничуть не изменились. Маленькая, почти прозрачная, пластинка льда с миниатюрным экранчиком, на котором с помощью магии прокручивается текст шпаргалки. Если бы все то время, что требуется для ее создания, ученики тратили на изучение заклинаний, то она бы и не понадобилась...

— Янчев, положи работу ко мне на стол. Неудовлетворительно.

— Но...

— Никаких "но".

— Да, профессор Поляков, — Стиллян с видом мученика встал и, предусмотрительно растопив льдинку со шпаргалкой рукой, принес незавершенную контрольную работу мне. — Не понимаю, почему вы ко мне приди...

Закончить он не успел — легким, почти неуловимым заклинанием я восстановил его шпаргалку и превратил ее в кусочек пергамента. Так-то лучше, теперь не растает. Я показал шпаргалку незадачливому ученику.

— Вопросы будут? — первокурсник обижено шмыгнул носом и, принимая свое поражение, положил работу на стол. — Придумайте что-нибудь новое. Такими шпаргалками еще я пользовался. А лучше — потратьте это время на подготовку к пересдаче.

Мне было немного жалко этого мальчишку — неудовлетворительно на первой же в его жизни волшебной контрольной. Наверное, он сейчас считает меня самым ужасным монстром. Понимаю. Я тоже считал профессора Каркарова — нашего бывшего директора — жутко несправедливым. Он упрекал меня за мою рассеянность — я все время умудрялся где-то испачкаться, был жутко неуклюжим.

Где-то он, конечно, был прав, но иногда нужно дать человеку и подсказку — как исправиться. Помню, когда был Турнир Трех Магов, я очень удивился тому, что Каркаров пригласил меня отправиться в Хогвартс. Кстати, он тогда схитрил — я, Виктор Крам и еще несколько человек уже успели закончить школу, но профессор все же взял нас участвовать в том турнире. Куда-то мои мысли опять убежали, снова сумбур в голове. И как я только умудряюсь преподавать Темные Искусства, будучи таким растяпой?

— Сдаем работы. Раз, Два, Три... Accio не сданные работы, — на моем столе образовалась неровная стопочка пергаментов. Верхние были измазаны чернилами — в них еще что-то пытались дописать, когда я применил призывное заклинание. — Десятиминутный перерыв, а затем практика. Советую повторить nox.

* * *

Интересное это заклинание — nox. Его знает каждый волшебник, все спокойненько им пользуются... И лишь изучающие Темные Искусства знают, что nox это не заклинание, гасящее свет на конце волшебной палочки. Это заклинание слепоты, если произнести его, когда ваша палочка не светит под действием Lumos.

Это самое простейшее темное заклинание, которое, однако, может дать решающее преимущество в дуэли. Мало кто умеет сражаться на слух и интуицию, ничего не видя. Я опять погрузился в свои раздумья и не сразу понял, что шум создают не тренирующиеся ученики, а кто-то другой. Я рассеяно оглядел невольно замолчавших первокурсников, мой взгляд, помимо воли, остановился на окне. Мачты не было!

Я подбежал к окну и испытал ужас, вперемежку со страхом — корабль был выброшен на берег и разломан пополам. И ни следа вокруг! Я не смог поговорить с директором по каминной связи. Я немного запаниковал, не понимая, что происходит. Одна из башен замка, видимая в окне, с грохотом рассыпалась. Там же ученики! Надо срочно уходить отсюда. По всему замку разнесся голос Димитара Груйева — нашего директора:

— Внимание, на замок совершено нападение. Преподаватели, ведущие занятия у первого курса должны увести учеников в безопасное место. Остальным приказываю начать оборону. С этого момента Дурмштранг на военном положении.

Стратегически все верно — преподаватели одни не отобьются, кто бы там не напал, силой он обладал изрядной. Первокурсники пока еще бесполезны — даже Stupefy толком не освоили. Более старшие драться могут, но лично я не считаю, что замок важнее человеческих жизней...

Тело действовало самостоятельно — я построил учеников во вполне сносную с точки зрения бегства фигуру — клин. Все просто — несемся в одном направлении, к тайному ходу из замка. Никто никуда не сворачивает — как-то не получается, и фигура в целости и сохранности достигает хода. Наверное, именно это и определяло в свое время успех тевтонских рыцарей — повернуть может лишь сам клин, а не один из его "строителей".

У хода мы столкнулись со вторым классом первого курса. У них, оказывается, были Чары. Крассимир Видолов, видный, уж простите за каламбур, мужик — под 7 с лишним футов — легко заталкивал своих первокурсников в ход. Он работает в школе уже, наверное, лет двадцать. Потрясающий преподаватель. Единственное его негативное качество — любит покрасоваться.

Пока я предавался очередным мысленным экзерсисам, Видолов затолкал в проход и мой "клин", и меня самого. Дверь он запечатал довольно хитрым заклинанием — я его все никак не освою: надо как-то хитро сконцентрироваться на ощущениях средних между чувствами человека в плаще-невидимке и человека, летящего на метле... Бред. Как это может повлиять на закрытие двери? А... Мерлин с ним.

* * *

Часов десять мы провели в лесу. Ой, не дурак был тот волшебник, что ввел в форму учеников Дурмштранга мантии на меху. Видолов оказался не многим более информирован, чем я — ничего конкретного, кроме того, что это все-таки нападение, а не природный катаклизм, он сказать не смог. Если я правильно понял, напавшие на замок были невидимы — либо плащи невидимки, либо что-то еще. Ходят в волшебном мире слухи о магах способных становиться невидимыми и применять мощнейшие заклинания без помощи волшебной палочки. Вроде даже директор Хогвартса — Дамблдор один из них. Но это лишь слухи.

Когда нас нашли люди из Болгарского Министерства Магии, некоторые ученики уже начали замерзать — даже согревающие заклинания не помогали. Учеников сразу же отправили к колдомедикам, а вот нас с Видоловым ожидали "товарищи" из Отдела Авроров. Допрашивали, правда, без пристрастия, но приятного мало. Печально, но факт: я, Видолов и первокурсники единственные оставшиеся в живых. Дурмштранг сравняли с землей... Ну, на этот-то счет Министерство зря волнуется — замок сам себя восстановит. "Историю Дурмштранга" читать надо было лучше.

* * *

Этот год придется провести в Хогвартсе и Бобатоне. Видолов решил отправиться в Великобританию — сказал, что в Бобатоне он был и хочет на Хогвартс посмотреть. Что ж, а я был в Англии — поеду во Францию. Классы мы поделили по принципу "мальчики налево, девочки направо". В более теплую Францию решили отправить девочек. Мерлин мой, как я буду с ними управляться? Уж лучше пятнадцать сорванцов...

* * *

Болгары прибыли днем, когда у большинства учеников были уроки. Пятнадцать сопляков и амбал-профессор, уступающий габаритами разве что Хагриду. Правда, детина оказался преподавателем Чар, а не Ухода за Магическими Существами, как я предполагал. Ну, хоть не ко мне липнуть будет, а к Флитвику.

Кстати, надо бы поставить на место Арсениуса, а то он все больше вживается в роль "хозяина подземелий". Подземелья — территория Слизерина. Пора предложить Дамблдору обменять таблички на классах — я хочу вести ЗоТИ в своем прежнем классе, а Джиггер — сделаю ему одолжение — пусть ведет Зелья на верхних этажах.

Вечером намечается торжественный пир, в честь гостей. Надо предупредить старост — слизеринцы никогда не должны выглядеть удивленными. Да и нечего им возиться с дурмштранговской малышней. Пусть этим хаффлпаффцы занимаются. Нам же лучше задуматься над тем, как набрать побольше баллов... или заставить конкурентов их потерять.

Я сделал еще одну пометку в своем мысленном блокнотике.

— Поттер, ну кто так ставит щит? Минус пять баллов с Гриффиндора, — к поттеренышу стоит придираться хотя бы потому, что он нарывается на это всем своим видом. Когда интересно с ним Дамблдор поговорит? И о чем...

Через полчаса я отпустил класс — мне нужно встретить Малфоя-младшего. Неделю назад он пришел в себя в Святого Манго. К его счастью, обошлось без последствий для здоровья. За самолюбие и карман ручаться не стану. Штраф министерство наложило такой, что пришлось продавать один из замков рода Малфой. Что самое любопытное — часть этой суммы вроде даже обломится Поттеру. Около четверти. Старое министерство не дало бы и этого. Пусть скажет спасибо Дамблдору.

Драко тоже может сказать спасибо директору — школу ему позволят закончить. Дамблдор даже, наверное, попытается перетянуть юного Малфоя на сторону Ордена. Ох, не доведет вас до добра ваша вера в людей, директор...

* * *

— Минерва, как там дела с гостями? — Альбус положил в рот лимонную дольку.

— Министерство Болгарии оплатило им учебники и хогвартскую форму... Поселили их там, где и планировали... Почему ты спрашиваешь? — профессор МакГонагалл удивленно посмотрела на Дамблдора. Все было обсуждено еще сегодня утором, с министром магии Амосом Диггори и представителями болгарской стороны.

— Меня тревожит это нападение... — Альбус перегнал лимонную дольку за другую щеку. — Даже не сам его факт, а легкость, с которой оно удалось. Дурмштранг был защищен не хуже Хогвартса.

— Ну не хочешь же ты сказать...

— Именно, Минерва. Это была генеральная репетиция. И нам надо готовиться к самому худшему. Я сегодня уже попросил Амоса — министерство выделит Хогвартсу несколько Авроров, специализирующихся на обороне сооружений и зданий. И, возможно, несколько защитных артефактов из хранилища министерства.

— Разве этого хватит? — с досадой спросила МакГонагалл. — Альбус, мне кажется, мы проигрываем эту войну...

— Все идет к этому, Минерва. Но мы должны бороться. Силы Гарри растут с каждым днем — я это чувствую, хотя он и пытается скрывать этот факт. Ты бы не могла попросить его зайти ко мне сегодня до ужина. Я бы хотел с ним побеседовать.

— Да, конечно, — Минерва посмотрела на часы. — Мне пора. Иначе опоздаю на урок к третьему курсу Рэйвенкло, — Дамблдор лишь кивнул, прощаясь.

Когда Минерва вышла, Альбус посмотрел на Фоукса.

— Что делать, если любое решение грозит стать крахом всего? Позволить Тому напасть и встретиться с Гарри? Или продолжать оттягивать этот момент? Продлевать агонию мира? — Фоукс перелетел со своей жердочки и сел директору на плечо. — Жаль, что ты можешь дарить надежду, но не можешь дать совет. Очень жаль, Фоукс. Мне он сейчас нужен, как никогда.

Альбус встал из своего кресла и подошел к одному из портретов.

— Что предложишь, друг Армандо? — портрет профессора Диппета, предыдущего директора Хогвартса, перестал притворяться спящим:

— Пророчество сделано. Это все равно случиться. Зачем ты тянешь, Альбус?

— Юный Поттер еще слишком горяч и не опытен, он просто не сможет, — Нигеллус Финеас, пра-пра-дедушка Сириуса Блэка, наименее популярный из всех директоров Хогвартса вмешался в разговор. — Ему просто придется научиться убивать.

— Но смог же он с троллем... — Альбус на секунду задумался. — Хотя, пожалуй, ты прав, Нигеллус. Ему придется убивать. И не только Тома. Иначе он проиграет, и даже Любовь, что живет внутри него, не поможет.

— Ты решишься? — Диппет явно спрашивал о чем-то, понятном лишь им с Дамблдором, даже Нигеллус не знал о чем.

— Прошлый раз это помогло...

Потолок большого зала Хогвартса был мрачен, изредка на нем сверкали молнии, а из-за окон слышались раскаты грома. Небо, темно-синее, почти черное, как всегда волшебно отражалось под крышей замка. Капли дождя не были заметны на волшебном потолке, но легкий шорох снаружи не давал повода усомниться в его наличии.

Под сводами витали многочисленные скопления небольших свечей, перемещавшиеся в почти хаотическом порядке. Они зависали на секунду над столом Гриффиндора, капали капельку воска на стол Хаффлпаффа, стремительно проносились над столом Слизерина, освещали страницы книг, над которыми даже за ужином склонялись ученики Рэйвенкло, и, наконец, завершали свой магический танец у стола преподавателей.

Но до них почти никому не было дела, лишь пятнадцать маленьких фигурок за столом Рэйвенкло и одна за столом преподавателей следили за этим чудом. Однако даже они не могли наблюдать за огоньками света вечно — в Хогвартсе слишком много чудес, чтобы уделять внимание только одному.

Замок... Он весь пропитан магией, здесь нет места аскетичности Дурмштранга, как нет места и напыщенности Бобатона. Он может быть холодным куском камня, если забраться в подземелья; может обернуться уютом кресел и теплом очага гриффиндорской гостиной; предстать звездным светом, ночами освещающим пустынные галереи...

Гарри, в отличие от болгарских гостей, не обращал внимания на чудеса большого зала, он лишь вяло ковырял вилкой в своей тарелке. У юноши было плохое настроение. Снейп, как всегда придирался сегодня к гриффиндорцам, Рон по-прежнему не разговаривал с Гарри и Гермионой... И если бы только это...

Джинни, как будто и не существовала никогда — ничего, кроме мыслей самого юноши, не напоминало о ней. Ее заменили в команде по квиддитчу, о ней не вспоминали профессора, не упоминали друзья, ее, похоже, даже не искали. Разумом Гарри понимал — надежды на то, что девушка жива практически нет. Но что-то не давало юноше забыть о Джинни, не раз уже гриффиндорец убеждал себя, что не его в том вина, если он полюбил Гермиону. Однако очень часто мысли Гарри, уходя от реальности происходящего, возвращались к девушке с рыжими волосами и нежной улыбкой. Нет, юноша не разлюбил Гермиону, но было что-то важное в том, чтобы Джинни поняла его, приняла его выбор, осталась его другом...

Гриффиндорец окинул мрачным взглядом стол Слизерина. Драко Малфой неуклонно восстанавливал свою самоуверенность, уже успев раздать по подзатыльнику Крэббу и Гойлу, отшить Панси и благосклонно выслушать какую-то пятикурсницу. Будто и не он сидел у Дамблдора в кабинете, будто не он в соседнем с Гарри кресле выслушивал лекцию о негативных чертах черной магии.

Юноша криво улыбнулся — похоже, Дамблдор начинает сдавать. Как можно подумать, что Драко Малфой — сын Люциуса Малфоя — после школы не станет Пожирателем Смерти? Все предыдущие годы Драко в школе были лишь тренировкой ненависти к магглорожденым, тренировкой властности и тренировкой жестокости к тем, кто не разделяет его взглядов. Для Гарри это было настолько же очевидно, насколько то, что цвета Гриффиндора алый и золотой.

Директор снова попытался проделать трюк с рукопожатием — как он заставил пожать руки Сириуса и Снейпа, также он заставил пожать руки Гарри и Малфоя. Ничего это не изменит — Слизерин и Гриффиндор никогда не будут мирно сосуществовать. Слишком разная мораль у них в основе, слишком длинна их вражда. И рукопожатие — древний символ доверия, согласия и примирения — лишь обременительная обязанность, наложенная директором на двух учеников. Наверняка, Малфой понимает это не хуже Гарри. А вот понимает ли это Дамблдор?

— Гарри, ты сам не свой, после разговора с Дамблдором, — Гермиона прикоснулась к руке юноши. — Что случилось?

Юноша печально, почти как Ремус, улыбнулся, глядя в карие глаза. Те единственные, в которых он видел понимание, когда это было нужно, те в которых он мог найти и нежность, и любовь. Глаза единственной и неповторимой, глаза, в которых юноша тонул без остатка.

— Не сейчас, извини, — Гарри еще раз заглянул в глаза Гермионе и улыбнулся. — Здесь слишком много народу.

Девушка кивнула.

Поскорей бы уж закончился этот ужин. Я же вижу, Гарри плохо, что-то его гнетет. Вряд ли это из-за Малфоя, который сегодня вернулся в Хогвартс. И, уж конечно, не из-за болгарских ребятишек, чудом выживших при нападении на Дурмштранг. Может Гарри волнуется за Хогвартс? Думает, что сами-знаете-кто решит напасть и на нас? Ну вот, я начинаю гадать на кофейной гуще. У меня просто не достаточно данных, чтобы сделать правильные выводы. Нужно просто подождать, пока Гарри все расскажет. Но как же я могу спокойно сидеть и ждать, когда чувствую, что моему любимому плохо?

* * *

Чудеса, да и только в этом Хогвартсе! Прав был Поляков — здесь есть на что посмотреть. Какое великолепное, неординарное использование чар прозрачности на потолке! Какие великолепные левитирующие свечи! Роскошные столовые приборы и потрясающие блюда. Все здесь так и дышит магией.

Мальцам здесь понравится. Это сейчас они тычут пальцами направо и налево: "Вон, гляди — сам Дамблдор", "Смотри, смотри, прозрачный потолок", "А вон, вон там, такой хмурый — Гарри Поттер!"

И действительно, чего это он такой хмурый? А хотя кто их этих англичан знает — может он сегодня просто не в настроении. Зачем лезть не в свое дело...

— Скажите, профессор Флитвик, а как реализована прозрачность потолка? — легкий акцент Видолова привлек, было внимание хмурого человека с сальными волосами, сидевшего рядом с Дамблдором, но он сразу же потерял интерес к разговору, как только заговорил профессор Флитвик:

— Видите ли, Крассимир, дело в том, что тысячу лет назад...

* * *

Возможно, это просто у меня такое настроение, но меня начинает раздражать Дамблдор. Я не испытываю к нему той ненависти, что была после гибели Сириуса, не испытываю того раздражения, что у меня вызывает, скажем, Снейп. Мне просто обидно, что маг, которого все считают величайшим белым волшебником, который управляет нашими действиями в войне, проявляет слабость.

К чему была сегодняшняя лекция? Можно было сделать выговор отдельно Малфою и так же отдельно побеседовать со мной. Зачем было произносить длинную, полную бесполезных призывов к единению, речь на торжественном ужине в честь гостей из Болгарии? Мне больно это признавать, но придет день и Дамблдор станет такой же никому не нужной фигурой, как и Фадж. Раньше я считал, что директор, наравне с Волдемортом, определяет ход войны, считал его гроссмейстером, двигающим пешки и ладьи, офицеров и ферзя... Шахматистом, лишь изредка отвлекающимся на защиту самой глупой, но и самой важной фигуры — короля.

Что же случилось? Дамблдор стал всего лишь ферзем, послушной шахматной фигурой, которую можно принести в жертву великой цели победы или разменять на равноценную? Кто же тогда занял пустующее место у доски? Или оно пустует, ожидая достойного? Может быть, поэтому Волдеморт с такой легкостью двигает свои фигуры, ставя шах за шахом? Шах кому?

Уж не Дамблдору ли? Я не испытываю иллюзий — если я погибну это не станет концом войны. Я не король на этой доске. Это меня и печалит, и обнадеживает. Король важная фигура — но она почти бесполезна, при наличии других. Другое дело Дамблдор... в Ордене Феникса, в Министерстве... нигде в волшебном мире нет фигуры, которую было бы заменить столь сложно. Даже не по силе, по значению.

Если Дамблдор оступится, сделает не просто не верный шаг, приближающий конец, а погибнет... Даже не обязательно от руки самого Лорда... Даже не обязательно погибнет — просто выйдет из игры... Когда даже обычные волшебники это поймут — мы обречены. Волдеморт победит.

А кто же я в этой партии? Не стоит лукавить и обманывать самого себя — я всего лишь пешка. Только стою я на 7-м ряду. И, если мне повезет и мне позволят, я смогу стать ферзем...

* * *

Слуга двух господ. Скоро, я это даже не чувствую, а знаю, придется выбирать сторону. Дамблдор стремительно теряет шансы на итоговую победу, а Лорд их только увеличивает...

Наверное, я бы больше обрадовался победе магглофилов, чем Темного Лорда. Нет, я не обольщаюсь — для меня нет разницы кто победит, я все равно останусь изгнанником, своим, среди чужих. Я, как и прежде, буду варить зелья. Какая разница, будут ли это зелья от ран или яды? Мне — никакой.

Пусть Оборотень и Люц вылизывают пол за своими господами и получат привилегии в случае победы. Пусть. Лучше уж быть посередине, за тех и за других. Лучше выжить, независимо от победителя, чем отдать жизнь за кого-либо или быть казненным.

Только, уж если совсем честно, я бы предпочел чтобы они оба отправились куда подальше со своим добром и злом. Чхал я и на Дамблдора с Поттером, и на Темного Лорда с его детскими комплексами антипатии к магглам...

Я слуга двух господ, я не фанатик. А это значит, я выживу, если вовремя предам одного, и встану на сторону другого. Всегда держитесь середины, если хотите выжить. Никогда на ней не оставайтесь, если вы еще хотите жить.

* * *

Гермиона сидела на подлокотнике кресла в комнате Гарри и гладила юношу по голове, притянув его к себе. Глаза гриффиндорца были закрыты и от удовольствия, и оттого, что он просто устал сегодня. Гермиона сняла с Гарри очки — они больно упирались девушке в грудь, и, еле дотянувшись, положила их на стол. Ей нравилось смотреть на своего любимого, когда он выглядел именно так — умиротворенно, беззаботно. Как и должен выглядеть семнадцатилетний подросток.

Будто существовало два Гарри: один — друг, всегда готовый помочь, выслушать, понять... и второй — мальчик-который-выжил, мальчик-который-должен-победить-того-кого-нельзя-называть. И девушке очень хотелось, чтобы второму Гарри никогда не пришлось действовать, сражаться и убивать. Ведь если изменится второй Гарри, это незамедлительно отразится и на первом, которого любила Гермиона.

Возможно, Трелони ошиблась, и того-кого-нельзя-называть победят и без Гарри? — Девушка печально вздохнула, осторожно, чтобы не заметил Гарри. — Зачем я себя обманываю? Это было настоящее пророчество, а не та чепуха, которую Трелони несет на своих уроках. Но как же мне хочется, чтобы Гарри не пришлось участвовать в этой войне!

— Почему ты такой грустный? — девушка наконец-таки задала вопрос, на который Гарри не ответил за ужином.

— Я и сам не знаю. Мне кажется, мы поигрываем эту войну, кажется, что еще чуть-чуть и начнется хаос. Я больше не верю в силу Дамблдора, я боюсь за тебя и за других ребят. Я вижу лишь темные тона в будущем. У меня такое ощущение, будто от меня ничего не зависит. Даже не это страшно. Раньше я знал от кого все зависит — от Дамблдора и Волдеморта. А теперь... Кто противостоит Волдеморту? Не Дамблдор, это точно. Не министерство и даже не Орден Феникса. Я не знаю, что его до сих пор сдерживает...

— Ты просто потерял надежду, Гарри, — серьезно сказала Гермиона. — Ты не веришь в успех борьбы, ты уже почти смирился с поражением. Не надо Гарри. Не теряй веру в себя и людей. Есть Люпин, есть Тонкс, есть и другие люди, которые не бросят борьбы, для которых ты не менее важен, чем Дамблдор. Я не люблю Прорицания, но этому пророчеству я верю. Все зависит от тебя. Пусть тебя направляют, помогают или мешают, но в самый последний момент, я это чувствую, все будет зависеть от тебя самого. Не от Дамблдора и сам-знаешь-кого, а от тебя.

— И я хочу, чтобы ты остался живым. Слышишь, Гарри Поттер? Как староста твоего факультета, я приказываю тебе победить, — Гарри улыбнулся, посмотрев на обнимающую его Гермиону.

— И как ты умудряешься быть такой разной, Герми? — юноша посадил девушку к себе на колени и поцеловал. В груди учащенно забилось сердце, эндорфины — гормоны радости — наполнили кровь, и Гарри подумал, что пока Герми с ним, он никогда не потеряет надежу на лучшее. Юноша прервал поцелуй, но лишь для того, чтобы взглянуть на лицо любимой.

Губы Гермионы блестели, глаза были прикрыты... Девушка прижалась к Гарри и прошептала:

— Целуй меня нежно...

Декабрь пришел в Хогвартс снежной вьюгой, колючим холодом и эпидемией простуды. Мадам Помфри только и успевала, что поить заболевающих и заболевших специальным зельем, от которого из ушей шел пар. Профессор Снейп, вынужденный варить это зелье лично, стал еще более мрачным и угрюмым.

Свою злобу он, конечно, вымещал на учениках. В итоге, отставание Слизерина от остальных факультетов сократилось до восьмисот баллов. Конечно, формально, если смотреть на часы, отображавшие баллы, подопечные Снейпа отставали от лидирующего Рэйвенкло всего на сто пятьдесят три балла... Однако наложенное на Слизерин за проступок Драко наказание продолжало "съедать" баллы. Рядом с сосудом Слизерина был установлен дополнительный — штрафной. Каждый раз, когда подопечные Снейпа получали баллы, из этого сосуда исчезали камешки. Только когда сосуд опустеет, часы Слизерина смогут наполняться баллами.

Северус старался вовсю, не давая конкурентам намного оторваться. Но его усилия — и это понимали все и он сам — не могли уже принести кубок Слизерину. С каким постоянством Слизерин брал "Кубок Домов" семь лет подряд до поступления Гарри в Хогвартс, с таким же успехом он упускал его вот уже седьмой год подряд...

Ни о каком квиддитче, естественно, и речи идти не могло — в такую погоду даже самые ярые фанатики не решались тренироваться. И, как следствие, у Гарри, даже несмотря на занятия дуэлями с Флитвиком, появилось свободное время, которое он проводил с Гермионой. Может, так стало только сейчас, а может, юноша не замечал этого, когда был младше, но, казалось, все старшекурсники Хогвартса разбились на парочки и предпочитают общение со своей второй половинкой общению со всем остальным миром. Гарри не возражал.

* * *

Обещанные министром, авроры прибыли в Хогвартс в первых числах декабря и сразу же занялись установкой сигнализирующих заклинаний. Конечно, ученики не знали ни об этом, ни о том, что в кабинете Дамблдора теперь хранятся два магических артефакта, способных помочь при нападении. Особо повысить защищенность Хогвартса эти меры, все же не могли — заклинания основателей замка были куда надежнее тех, что могли сотворить современные волшебники. Так что все, в общем-то, сводилось к банальной установке магического варианта сигнализации. Это, случись что, могло помочь выиграть лишь несколько минут.

Несмотря на все опасения Гарри, Дамблдор "хватку" терять не собирался. Директор прекрасно понимал, что сейчас и инициатива, и все преимущество — на стороне Тома. Поэтому директору ничего не оставалось, кроме как строить планы обороны существующего положения и надеяться на ошибку своего визави. Этим он и занимался.

— Хагрид, ты понимаешь, что можешь погибнуть? — Дамблдор обеспокоено взглянул на полугиганта, который энергично закивал косматой головой. — И все равно просишь доверить это тебе?

— Дык я ж лучше того... — заявил Хагрид. — Чем дать им Хогвартс! Вы ток скажите как ее, ежели чаго...

— Хорошо, будь, по-твоему, Хагрид, — Дамблдор печально вздохнул. — Но все же я надеюсь, что это не понадобится...

* * *

Ты же знаешь причину, — прошептал едкий голосок в голове, — ты просто не хочешь признавать, что ошибался. Ты ведь каждую ночь пробуешь пробиться. Для тебя это столь же естественно, как для католиков молитва перед сном, — голосок презрительно фыркнул. — Сначала ты натыкался на хаотическое, беспорядочное сопротивление. Затем на умело поставленный барьер. И ты бы смог преодолеть его, если бы не Дамблдор. Ну, а как насчет последних четырех месяцев? Неужели ты не почувствовал, неужели не понял, что Дамблдор ему больше не помогает? ЭТО ЕГО СОБСТВЕННЫЙ БЛОК! Ты же чувствуешь, что он становится с каждым днем все сильнее, пусть он и пытается это от тебя скрывать... Но ты ведь знаешь — если его сила продолжит расти такими же темпами, он станет равен тебе уже через шесть-семь месяцев...

— Заткнись! Я бессмертен! Я не могу проиграть! — пожиратель, делавший доклад Лорду, сегодня выглядевшему несколько отрешенно, удивленно посмотрел на своего господина.

— Э-э-э, Хозяин, с вами все в порядке? — пожиратель преданно смотрел на своего Повелителя.

Вот черт! Не хватало еще, чтобы среди моих Пожирателей поползли слухи, что я сам с собой разговариваю.

— Avada Kedavra, — зеленый луч слетел с указательного пальца Волдеморта и ударил пожирателя в грудь. — Теперь в порядке.

Вот видишь, ты нервничаешь. Ты боишься Поттера, признай это. Тебе нужно разделаться с ним, пока не поздно. И не обязательно своими руками...

— Ты, зато, ничего не боишься, — прошипел Волдеморт. — Morsmordre. Люциус! Белла! Вы мне нужны! — прошипел Лорд в возникший по его воле череп. Беллатрикс Лестрендж и Люциус Малфой аппарировали немедленно. В чем были.

Беллатрикс стояла перед Волдемортом, завернутая в полотенце и с влажными волосами. Лорд кивнул ей и поморщился, оглядев Люциуса. Тот был одет в грязную мантию бурого цвета с капюшоном, однако босые ноги доказывали, что накинул он ее на голое тело.

— Сколько раз я тебе говорил не шляться по магическим притонам? Crucio, — Лорд не стал долго наблюдать за мучениями своего Пожирателя — были более важные дела.

— Пришло время действовать. Люциус, Северус уже прислал письмо?

— Да, мой Лорд. В Хогвартсе два защитных артефакта и куча сигнализирующих заклинаний. Больше министерство ничего не смогло предоставить. Во всяком случае, так пишет Северус. Я ему не доверяю, мой Лорд. Почему вы терпите предателя?

— Потому, Люциус, что пока он полезен. Другие что-либо узнали?

— Нет, мой Лорд. У Северуса больше всех информации. Старый магглофил доверяет ему.

— Белла, — Лорд переключил все свое внимание на Лестрендж. — Возьми Хвоста и извести наших маленьких и глупых друзей, что мы атакуем Хогвартс. Ваша задача — "акция устрашения". Хотя, если будут жертвы, я возражать не буду. Поттера можете убить. Иди. Люциус, у меня есть поручение и для тебя...

* * *

Юноша беспокойно ворочался в своей кровати. Влажные простыни и одеяло прилипли к телу. Гарри резко сел на кровати.

— Пусть уходит... ОНИ идут... ИХ ведет повелитель того-кого-мы-не-называем...

Голос Арагога еще звенел во тьме ночной комнаты. Гарри встал с кровати и начал судорожно рыться в своем сундуке. Он выбрасывал из него мантии и книги, пергаменты и перья, книгу Дурмштранга и, наконец, смог добраться до маленькой коробочки с четырьмя склянками. Три из них были по-прежнему заполнены прозрачной жидкостью. Внутри четвертой же жидкость была глубокого бардового цвета. Цвета крови.

— Дарить жизнь, передавая смерть, — пробормотал Гарри и выпил содержимое. Склянка упала на пол, но не разбилась, благодаря наложенному юношей заклинанию. Приятное тепло пробежало по телу гриффиндорца. Гарри улыбнулся... Неожиданно его скрутило, юноша упал на пол и потерял сознание...

* * *

Завтрак в большом зале ничем не отличался от вчерашнего или позавчерашнего: все также шумели ученики, прилетали совы с газетами, посылками и письмами, сидели на своих местах преподаватели... Лишь Гарри Поттер не присутствовал на завтраке. И это очень беспокоило Дамблдора.

Весь вчерашний день у директора была непонятная для него самого тревога. Будто висишь, как насекомое, в центре паутины и чувствуешь колебания ее шелковистых нитей, когда ступает на них паук. Если бы только у министерства было достаточно сил, если бы были хотя бы малейшие признаки беды, кроме этого беспокойства — Дамблдор бы немедленно потребовал помощь из министерства. Не бывает у магов такого уровня беспочвенных подозрений, слишком уж хорошо они чувствуют магию, даже ту, что живет в чужих телах.

Не давали Дамблдору покоя и последние странные события в мире магглов. Мало кто из волшебников читал обычные газеты... А зря! В свое время директор нашел в них информацию о Фрэнке Брайсе, убитом Волдемортом, но, к сожалению, не смог помешать, Темному Лорду восстать. Вот и сейчас Дамблдор чувствовал, что некоторые события в мире магглов — исчезновения кораблей в Ла-Манше, неожиданные крушения поездов на севере Англии — все это не с проста, все имеет отношение к волшебному миру. Только вот какое?..

Директор еще раз решил проверить земли вокруг Хогвартса — закрыть глаза и мысленно потянуть за сведенные на нем магические ниточки сигнализаций. И то, что он увидел, заставило бы замереть от страха многих, даже самых смелых людей. Гиганты. Десятки двадцатифутовых людей пробирались к Хогвартсу, ведомые всего лишь тремя Пожирателями Смерти.

Маленький толстячок с серебряной рукой показывал наилучшую дорогу — он знал окрестности Хогвартса, как свои четыре пальца. Почему четыре, спросите вы? Потому, что имя его было Питер Петтигрю, и он сам отрезал себе мизинец, подставляя своего же друга — Сириуса Блека. За ним следовали две молчаливые фигуры. Женщина и мужчина. Глаза в прорезях масок горели фанатичным огнем преданности своему господину, жаждой крови.

Люциус шел, гордо выпрямив спину, и лишь маска скрывала его улыбку. Лорд придумал очень оригинальное наказание Северусу и поручил Малфою привести приговор в исполнение. Да... Люциус с удовольствием сделает ЭТО с Северусом. Главное, чтобы Петтигрю выполнил все, что должен, а уж Малфой-старший не подведет.

* * *

Запретный лес был непривычно тих. Но для того места, где поселился Грауп — брат Хагрида — это было обычное состояние. Мало какой зверь захочет жить рядом с гигантом — слишком уж велик риск стать его обедом. Грауп уже более-менее сносно говорил по-английски и не колошматил своего брата, как прежде. Хагрид же продолжал навещать его, приносить еду и питье, говорить с ним. Вот и сегодня хранитель ключей и земель Хогвартса пришел проведать брата. Они сидели и пили "чай" — травяной отвар, приготовленный Хагридом — из огромных "кружек". У Хагрида было что-то напоминавшее десятилитровое ведерко, у Граупа же была почти бочка.

— Хагр-р-рид, — Грауп неожиданно завертел головой, — что пр-р-роисходит? — взволнованный гигант встал, продавив ладонями две ямы в земле. — Я чувствую других!

— Чаго? — Хагрид аж подскочил на месте, что вызвало маленькое землетрясение. — Ты уверен Граупи?

— Д-да. Мы чувствуем друга-друга. А ты р-р-разве нет?

— Нада предупредить Дамблдора! — Хагрид волчком завертелся на месте, забыв, где же Хогвартс. — Жди меня здесь Граупи, — и Хагрид, огромными шагами, помчался в сторону замка. Однако гигант Грауп уже настолько привязался к брату, что не мог позволить ему одному сражаться со своими соплеменниками. Даже в жестоком сердце гигантов, есть место для любви. Грауп, выломав здоровенную сосну, побежал за Хагридом.

* * *

Поттер выпил зелье и потерял сознание. Сразу же после этого, я снова обрел относительный контроль над своим телом — насколько это вообще здесь возможно. Как наивен я был, думая, что смогу выбраться отсюда, как и в прошлый раз... Если бы не Тень, я бы так и умер в клинике святого Манго... Но она спасла меня, вернула к жизни, сделала молодым и сильным... И я забыл о ней, решил, что смог сам выбраться из мира теней...

Я всего лишь ей нужен. Она заставила меня присоединиться к Дамблдору, стать преподавателем в Хогвартсе, учить Поттера Черной Магии, врать ему... Не было у меня никакой девушки — мне семьдесят лет, в конце концов. Я сам тогда не знал, почему встал на сторону Ордена Феникса. Теперь знаю — это было нужно ей. Раньше я думал, что я управляю собой... сейчас я знаю, что я всего лишь кукла в ее руках.

Кукла, которую используют, когда нужно — как, например, сегодня, когда моими устами Тень заставила Поттера выпить зелье. Кукла, которую выбросят, как только она станет не нужной.

— Что же ты хочешь? К чему стремишься? — голос Бродерика Боды растаял во тьме, царящей за Аркой Смерти.

* * *

За исключением того, что Гарри не пришел на завтрак, все было, как обычно: сова принесла мне мой "Пророк", Невилл снова что-то уронил, Лаванда и Парвати, как обычно, болтали... Неожиданно Дамблдор поднялся со своего места и приказал всем следовать в свои гостиные и не покидать их до особого распоряжения. Деканы факультетов собрали своих подопечных и, фактически, "конвоировали" их до гостиных.

Профессор МакГонагалл запечатала портрет "Полной Дамы" заклинанием. Точнее она просто трансфигурировала ее в стену — теперь мы были закрыты в башне. Что же происходит? Я пролетела пролеты лестницы в считанные секунды, оказавшись около двери комнаты Гарри — если это хоть как-то связано с вы-знаете-кем, то он должен знать. Однако сколько я не стучалась, сколько я не звала Гарри, дверь оставалась закрытой. Похоже, его не было внутри.

Разумом я понимаю, что должна сидеть в башне и никуда не выходить, как и велел Дамблдор. Сердцем же, я хочу вырваться из этой ловушки, бежать по Хогвартсу, искать Гарри. Самое ужасное это то, что мне не оставили выбора...

Гермиона опустилась на ступеньки.

* * *

БУМ!

Весь замок сотрясся, будто от землетрясения. Стекла и витражи задрожали вместе со стенами, лишь чудом не рассыпавшись хрустальной крошкой. Северус чертыхнулся, заканчивая укреплять дверь в подземелье Слизерина.

Легко МакГонагалл и Флитвику — они закроют двери с помощью Трансфигурации и Заклинаний. Спраут, наверняка, высадит какой-либо милый "цветочек", который не то, что не пустит нападающих к хаффлпаффцам, так еще и закусит врагами. Да и вырастет эта гадость за пару секунд.

А вот Северусу не очень-то и повезло: темные заклинания накладывать бессмысленно — опытные пожиратели их снимут. Пришлось обратиться к Зельям. Благо, после нападения на Дурмштранг Северус предусмотрительно сварил зелье, которое заблокирует любую дверь — зацементирует щели и сделает бесполезной магию. Но вот кто приплатит экс-Зельевару за работу строителем? Не самое это приятное дело — замазывать дверь зельем, больше похожим на цемент.

— Самое интересное, — подумал Северус, — так это то, что я скорее защищаю ОТ слизеринцев...

* * *

Браво, Хвост! Кто бы мог подумать, что ты окажешься настолько полезен... — Люциус выбрался из тайного хода уже внутри Хогвартса. И радужная стена, закрывшая замок, и тупые гиганты, которые скоро ее преодолеют — все это осталось позади. Из хода выскользнула Белла — в ее задачу входило совершить пару "ритуальных" убийств — с "подвешиванием" знака мрака над телами. Затем она могла уходить. Где-то во тьме должна была скрываться крыса-анимаг, которая поможет Люциусу...

Малфой-старший накинул на плечи плащ невидимку и поспешил ко входу в гостиную Слизерина — наверняка, старый магглофил приказал Северусу увести учеников в гостиную.

* * *

Гарри пришел в сознание в незнакомом ему коридоре подземелий. Факелы вокруг не горели, сюда проникал лишь тусклый свет из примыкавшего коридора. Юноша сам не знал, как оказался здесь. На нем был надет плащ-невидимка его отца, в руке была волшебная палочка. А еще его переполняло ощущение собственной неуязвимости, как в те редкие моменты, когда он применял черную магию.

Свет факелов в соседнем коридоре дрогнул, и Гарри увидел, как кто-то пробежал по коридору. Юноша бросился следом, ноги сами его понесли. Гарри знал, куда побежит его жертва. Это знание не приходило, оно просто было. Жертва. Все сомнения в этом пропали, как только юноша увидел КТО это был. Беллатрикс Лестрендж.

Все чувства исчезли, юноша заметил это лишь сейчас. Остались лишь Знание и Сила. Знание, что этот пожиратель заслуживает смерти. Сила, чтобы произнести страшное заклинание.

* * *

Лишь увидев СКОЛЬКО гигантов окружили Хогвартс, Хагрид понял, что все его надежды помочь Дамблдору своей полугигантской силой были бессмысленны. Директор и почти все профессора находились под защитой радужной магической стены, установленной еще основателями. Они пытались оглушить гигантов, но те были защищены кольчугами, сделанными из драконьей шкуры...

Хагрид еще раз взглянул на радужную, полупрозрачную стену... Разве могли основатели предположить, что кто-либо сможет не только организовать гигантов, но еще и заставить их, слажено напасть на Хогвартс? Волшебникам предназначалась эта стена, а не гигантам. Долго она не выдержит.

С диким воем Грауп бросился в толпу гигантов. Он не слышал Хагрида, пытавшегося его остановить, в гиганте взыграла древняя, почти как любовь, сила — жажда крови.

Первый гигант упал с раскроенным черепом, упал второй, которому Грауп перебил своей сосной-дубинкой шею... Замер третий гигант, проткнутый сосной насквозь... Четвертым же упал Грауп, не успевший вытащить сосну из поверженного врага...

Хагрид, ты понимаешь, что можешь погибнуть?

Обеспокоенный голос Дамблдора прозвучал, как набат. У Хагрида ушло меньше секунды на принятие решения, и он бросился к своей хижине, к артефакту, доверенному директором.

* * *

Ощущение чужого присутствия не давало Северусу покоя. Он достал палочку. За его спиной раздался холодный смех. Северус мгновенно обернулся. Огонь факелов дрогнул на мгновенье. Подземелья были все также обманчиво пустынны.

— Ты знаешь, Хозяин не очень тобой доволен... — насмешливо прозвучал голос Люциуса совсем с другой стороны.

— Люциус, — Северус скрипнул зубами. Все ясно. Лорд решил отказаться от услуг своего шпиона. И доверил это Малфою. — Diffindo! — Северус послал заклинание, резко обернувшись, но ответом ему служил лишь холодный смех.

* * *

Маленький золотой галлеон лежал на огромной ладони Хагрида. Полугигант смотрел в окно на Хогвартс. Тучи затянули небо, моросил небольшой дождик. Хагрид вспоминал...

Вспоминал все-то, что было в его жизни: своего отца, судьбой сведенного с гигантессой; свое детство и юность; то, как пришло письмо из Хогвартса, как он впервые увидел замок... Вспоминал мрачного пятикурсника Тома Риддла, Арагога, профессора Диппета, исключающего тринадцатилетнего Хагрида из Хогвартса... Вспоминал Норберта и Клювокрыла, других своих питомцев...

Стена дрожала, готовая осыпаться кровавым маревом человеческих жизней тех, кого она пока еще защищала... А Хагрид все еще вспоминал...

Профессора Дамблдора, относившегося к нему, как к сыну; вспоминал Лили и Джеймса Поттеров, Фрэнка и Алису Лонгботтомов — тех, кто относился к нему, как к другу... вспоминал Гарри, Гермиону, Рона... даже Драко Малфоя... вспоминал Граупа и Олимпию Максим...

Стена рухнула и, одновременно с этим, профессор Дамблдор активировал еще один защитный артефакт. Его бы не хватило и на три минуты, но он был предназначен лишь для того, чтобы защитить людей внутри замка от маленького галлеончика, который треснул в руке Хагрида, смятый силой получеловека-полугиганта.

Все померкло по сравнению с сиянием, истекавшим из галлеона. Тепло, оно лилось сквозь Хагрида до тех пор, пока он не потерял сознание.

Хижина полугиганта окуталась белым свечением, сферой слепящего света... Будто второе солнце появилось на месте жилища Хагрида. Сфера все расширялась и расширялась... Ее граница, наконец, добежала до гигантов, вбирая их в себя, заставляя терять сознание и сгорать тела в раскаленном гелии. Она вобрала в себя Хогвартс, защищенный другим артефактом, еще немного расширилась — добирая остатки гигантов... И снова сжалась в маленький галлеончик, лежавший на раскрытой ладони Хагрида. Его глаза были раскрыты и счастливо смотрели в небо, не замечая потолка, не замечая туч, не замечая ничего за пеленой счастья от исполненного долга...

* * *

Гарри настиг Беллу одновременно с тем, как рухнула стена, защищавшая Хогвартс. Юноша видел этот момент настолько же четко, насколько и Лестрендж.

— Стой! — выкрикнул Гарри. Беллатрикс остановилась, пытаясь плотнее закрыться плащом-невидимкой. Она удивленно огляделась, но никого не увидела. Гарри пришлось скинуть плащ-невидимку — в конце концов, он все равно только бы помешал.

— Малыш Потти... — Белла злорадно улыбнулась.

— Сними лучше плащ, я все равно тебя вижу, — Лестрендж замолчала от удивления. Гарри же продолжил. — И избавь меня от своих острот. Сегодня ты получишь смерть, тебе предназначавшуюся...

— Не думаю. Сегодня умрешь ты, а я вечером буду пить вино со своим Повелителем. Праздновать победу, — Белла скинула плащ. — Avada Kedavra.

Гарри уклонился

— Avada Kedavra, — заклинание в несколько раз более мощное, чем у Беллы, проделало огромную дыру в стене — Лестрендж уклонилась.

Зеленые вспышки смерти освещали помещение, заставляя стены рушиться — это было чудо, что в подземелье не произошел обвал. Они использовали лишь одно заклинание, лишь два слова слетали с их уст. Они оба пришли убивать. По разным причинам, с разными желаниями и стремлениями... но убивать.

— Avada Kedavra, — заклинание Беллы, имевшей опыт, несравнимый с тем, что был у Гарри, полетело в юношу. Он не успевал уклониться. Белла уже была готова засмеяться над трупом мальчишки, но заклинание остановилось в считанных дюймах от груди Гарри.

Перед юношей сгустилась Тьма, окутала его своими сетями, укрыла своим покрывалом. Юноша уже не осознавал этого. Он не видел ни шокированной Беллы, ни света факелов... лишь зеленую молнию смерти. А в ушах звенело, как пророчество:

Дарить жизнь, передавая смерть

Пальцы сами потянулись к зеленому свету. Лишь холод, и ничего более. Пальцы продолжают сминать проклятье в маленький шарик, зеленый комок смерти. Белла стоит и исступленно смотрит на руки юноши, не способная сдвинуться с места, где-то во тьме ближайшего потухшего факела застыла Арка Смерти, готовая обменять одну смерть на другую...

— Дарю жизнь. Передаю смерть. Прощай, Белла... — прошептал кто-то другой губами Гарри. Зеленая точка метнулась к Белле и рассыпалась серебряными искрами, столкнувшись с ней. Нечто, говорившее за юношу, повернуло его лицом к темной стене. Зажегся факел...

Спустя секунду Гарри бросился к хрипло-дышавшему человеку, лежащему в пыли коридора. А за спиной юноши тело Беллы исчезало в Арке Смерти.

Солнце уже опускалось из своего зенита, но все еще ярко светило. Запретный лес был тих, между переплетенных крон лишь изредка проскальзывали лучики светила, освещая маленькие пятнышки у подножий деревьев. Легкий ветерок гулял между стволами, собирая свою дань из листьев, опавших слишком поздно, чтобы оказаться под снегом...

Из узкого хода выбрался натужно дышавший толстячок. Он сгибался под каким-то невидимым грузом, сопел, но не собирался бросать свою ношу. На секунду плащ-невидимка, укрывавший тяжесть, почти соскользнул от порыва ветра, и внимательный наблюдатель, если бы он был, смог бы заметить прядь светлых волос. Толстячок вздохнул, утер пот со лба и диссаппарировал вместе с телом.

Хлопок еще пару секунд звенел в пустынном лесу, но вскоре вокруг опять стало тихо. И лишь ветер продолжал шуршать между ветвями деревьев.

* * *

Двери больничного крыла чуть не слетели с петель, открытые заклинанием. Мадам Помфри, оставленная здесь, чтобы помочь раненым, если таковые будут, вздрогнула от неожиданности. На пороге стоял Гарри Поттер, заклинанием он левитировал на одну из кроватей тело человека с длинными черными волосами.

— Мадам Помфри, помогите ему, пожалуйста, — голос Гарри звучал необычайно взволновано. — Ему трудно дышать.

* * *

Человек в черной мантии появился из подземелий неожиданно. Его одежда была порвана, мокрые сальные волосы падали на лицо, он хромал и держался за левое плечо, из ран в котором шла кровь. Человек пересек холл и направился в сторону кабинета директора. Однако встретил того гораздо раньше.

— Северус, — окликнул человека Дамблдор, — что с тобой случилось?

— Люциус и Петтигрю, — хмуро ответил Северус и закашлялся кровью.

— Пойдем в больничное крыло. Расскажешь после того, как мадам Помфри тебе поможет.

— Некогда. Петтигрю где-то здесь, он, наверное, тащит тело Люциуса. Они не могли далеко уйти.

— Северус, — Дамблдор подтолкнул Северуса в сторону больничного крыла, — Питер знает Хогвартс и его окрестности куда лучше нас с тобой, он, наверняка, уже ушел за пределы зоны и диссаппарировал. Пойдем, тебе нужна помощь, — и директор пошел вместе со Снейпом в больничное крыло.

* * *

Директор Хогвартса, кавалер Ордена Мерлина первой степени Альбус Дамблдор барабанил пальцами по столу, в совсем не свойственной ему манере. Суставы иногда похрустывали, но волшебник не обращал на это ровным счетом никакого внимания. Его голубые глаза смотрели в пространство, директор сильно задумался и ничего перед собой не видел.

Перед столом, на ковре, топталось крохотное существо с большими, как у летучей мыши, ушами и зелеными глазами навыкате размером с теннисный мяч. Периодически существо смыкало руки замочком и начинало заламывать их, но быстро останавливалось. Один раз оно даже примерялось к столу директора — побиться головой, но не решилось.

— Значит, так это было... — задумчиво произнес Дамблдор.

— Да, сэр, Добби сам видел. Добби сделал, как вы велели, сэр, — существо активно закивало головой, от чего уши начали хлопать его по щекам. — Добби следил за сэром Гарри Поттером, как приказал директор, — существо шмыгнуло носом. — Теперь Добби накажет себя, Добби не должен был следить за сэром Гарри Поттером, но Добби должен был выполнить поручение директора, — домовой эльф уже бормотал сам с собой, не обращая внимания на Дамблдора.

— В качестве наказания, Добби, ты обучишь Гарри кое-чему, — Дамблдор, наконец, отвлекся от раздумий и обратил все свое внимание на эльфа.

— Это честь для Добби, учить сэра Гарри Поттера, но Добби не знает, чему бы он мог его научить, — эльф опять заломил руки. — Добби придется себя наказать.

— Ты научишь Гарри ходить эльфийскими тропами, — тихо произнес директор. Глаза Добби расширились от ужаса. — Это приказ.

— Пожалуйста, сэр, не заставляйте Добби это делать. Домовые эльфы не должны обучать этому волшебников. Если Добби это сделает...

— Это приказ и наказание, Добби, — Дамблдор встал из-за стола. — Тебе придется это сделать.

— Да, сэр, — существо вытерло слезинку, поклонилось и беззвучно исчезло.

— Жестоко, — произнес портрет Армандо Диппета, — но стратегически верно.

— К сожалению, у меня нет других вариантов, — Дамблдор чуть ли не руками разводил. — Том что-то затеял. Подобные атаки — это не его стиль. Он должен был догадаться, что Хогвартс дополнительно защитят. Он отвлекал наше внимание от чего-то более важного... Правда есть и положительные моменты — гиганты теперь нам не страшны, а Сириус, как только поправится, сможет помочь Ордену.

— Что там, кстати, с моим потомком? — поинтересовался портрет Нигеллуса Финеаса.

— Банальное воспаление легких. Плюс небольшая амнезия — он не помнит абсолютно ничего, начиная с того момента, как попал в министерство, — директор снова сел за стол.

* * *

— Гарри, — Сириус закашлялся, — обещай мне, что больше никогда не сделаешь подобной глупости! — Сириус Блек лежал на кровати в больничном крыле Хогвартса, где мадам Помфри — за неимением других пациентов — уделяла все свое внимание бывшему узнику Азкабана. Тот быстро поправлялся и сегодня Гарри, впервые с того времени, как принес крестного сюда, смог с ним поговорить.

— Я думал, что Волдеморт тебя мучает, — упрямо повторил Гарри, которого Сириус уже, наверное, в сотый раз ругал за опрометчивость, с которой юноша бросился в Министерство Магии на пятом курсе — "спасать" Блека. Все было подстроено Волдемортом, но кто же это знал? — Сириус, прекрати меня ругать, я сделал то, что считал правильным.

— Да, — голос Сириуса снова сорвался на кашель, — твой отец сделал бы так же. Уж даже и не знаю, радоваться, что ты пошел в него или жалеть, что ты не столь же осторожен, как Лили... — Блек снова закашлялся, — а как там Ремус?

— Я отправил ему письмо, но сегодня полнолуние, так что... — Гарри, извиняясь, развел руками. — Думаю, он приедет, как только оправится. Наверняка, и Дамблдор написал ему. Уверен, его порадует такой сюрприз — прошло полтора года...

— Мерлин, полтора года... — Сириус снова закашлялся, — сколько же я всего пропустил...

Сириус Блек картинно закатил глаза, взглянув на слегка покрасневшую Гермиону, которая сидела рядом с Гарри и держала юношу за руку. После нападения на Хогвартс девушка старалась быть рядом с Гарри все время — она очень испугалась, когда не смогла найти его во время тревоги. Тогда она испытала страх и невероятное чувство беспомощности — что толку от всех заклинаний, которые она выучила, что толку от всей ее гриффиндорской храбрости, если она не то что не могла помочь своему любимому, а даже не знала где он...

— Хоть на свадьбу-то позовете? — Сириус, несмотря на воспаление легких, был в прекрасном настроении. Он был оправдан, он был жив, у его крестника замечательная и умная девушка... не так уж и мало, правда?

— Эм... — Гарри замялся. Юноша просто не знал, как отреагирует Гермиона, если он скажет "конечно, да".

— Я думаю, — произнесла Гермиона, сидевшая с порозовевшими щеками, — нам еще рано об этом думать. Сначала нужно закончить школу и найти хорошую работу...

И получить соответствующее предложение, — произнесла Гермиона про себя.

— Вот и Лили с Джеймсом также говорили... — Сириус закашлялся.

* * *

— Добби, зачем ты меня сюда привел? — Гарри огляделся вокруг. Комната по требованию была завалена горами хлама: от старых квофлов до разорванных и запачканных в чем-то жирном подушек. — И почему комната так выглядит?

— Добби будет учить сэра Гарри Поттера. Это честь для Добби... — на секунду в его глазах промелькнула тоска и горе, но это смог бы заметить лишь другой домовой эльф. — Добби будет учить сера Гарри Поттера ходить эльфийскими тропами. Гарри Поттер станет очень сильным волшебником, еще сильнее, чем сейчас...

— А что такое "эльфийские тропы"? — спросил Гарри, обескураженный необычным заявлением эльфа.

— Это ВСЕ, — просто заявил Добби, — Добби и другие эльфы перемещаются с помощью троп, — эльф испарился и спустя пару секунд появился в другой точке комнаты, — берут оттуда магию, которой нет у волшебников, и уходят туда, когда умирают...

Добби замолчал. Гарри стоял, пораженный такой информацией. Вот, оказывается, как эльфы перемещаются по Хогвартсу, где нельзя аппарировать, в доли секунды... И теперь Добби собирается научить Гарри этому. Да это же просто замечательно! Это действительно очень поможет в борьбе с Волдемортом.

— Спасибо тебе, Добби. Спасибо за помощь, — искренне сказал Гарри и, спустя секунду почувствовал, как растроганный такой благодарностью эльф крепко обнял его — под коленки. — А когда мы начнем заниматься?

— Прямо сейчас, — Добби вытер слезы и отступил на пару своих маленьких эльфийских шажков. — Сэр Гарри Поттер великий волшебник, Добби отдаст жизнь ради него.

* * *

Похороны Хагрида и его брата Граупа состоялись спустя неделю, на них присутствовали все профессора, гриффиндорцы и многие ученики Хаффлпаффа и Рэйвенкло. Запретный лес, опасный и таинственный, стал последним пристанищем тех, кто отдал свою жизнь за других. Теперь лишь два валуна — один побольше, другой поменьше — отличали это место от других в запретном лесу, но каждый, кто когда-либо смог разглядеть в черных глазах Хагрида доброту и теплоту, знал — пока жива память, жив и полугигант.

* * *

Две недели после нападения гигантов пролетели незаметно для учеников Хогвартса. Профессора заваливали ребят домашними заданиями, да и многие посещали Дуэльный клуб Флитвика... У ребят просто не было времени, чтобы остановиться и оглянуться в прошлое, ужаснуться произошедшему. Наверное, именно это и удерживало Хогвартс от паники. Если не думаешь о случившемся, об опасности, то вроде как и все нормально.

Гарри был занят занятиями с Добби. Это занимало почти все свободное время юноши. Комната по требованию из захламленной кладовки превратилась в большую залу, залитую лучами белого и зеленого цветов. Перед Добби появилась маленькая, как раз ему по грудь, кафедра, а сам эльф облачился в костюм средневекового профессора: свободная черная мантия и шляпа ромбоидальной формы с кисточкой.

Эльфийские тропы были похожи на водные каналы, по которым ты плывешь вместе с течением — нужно лишь заставить воду течь туда, куда хочется тебе. Можно зачерпнуть из этого источника воды и плеснуть ею в настоящем мире и тогда происходят чудеса: из камня вырастают цветы и трава, из брусчатого пола — начинают тянуться маленькие росточки, которые взмывают ввысь превращаясь в толстые стволы деревьев... капельки воды несутся по воздуху и возникает ветер или дождь — все зависит от того, сколько ты зачерпнешь и чего захочешь...

— Сэр Гарри Поттер очень талантливый волшебник, — Добби закивал головой, и кисточка на шапочке закачалась синхронно с носом эльфа. — Добби горд, что учит сэра Гарри Поттера. Пройдет неделя, и сэр Гарри Поттер будет знать все, что нужно об эльфийских тропах.

— Добби, но почему эльфы не учат волшебников этому? Это же невероятно просто. Это... будто ты управляешь природой.

— Домовые Эльфы существа природы. Наша магия связана с природой, как и магия всех волшебных существ. Только люди не пользуются этой магией. Их магия другая, мертвая. — Добби поморгал. — Добби не должен был этого говорить. Плохой Добби. — Эльф ударился головой о кафедру и исчез. Гарри подождал некоторое время, но эльф так и не появился. Юноше пришлось уходить в свою гостиную, надеясь, что когда Добби успокоится, занятия продолжатся.

Ещё ни одно придуманное заклинание не позволяет волшебнику летать самостоятельно, при этом оставаясь человеком. Те анимаги, которые превращаются в крылатых животных, конечно, могут насладиться полётом, но они, разумеется, редкость. Ведьма или волшебник, превращённые, скажем, в летучую мышь и оказавшиеся в воздухе, конечно, смогут полетать, но беда в том, что с мозгом летучей мыши они забудут, куда направлялись, ещё взлетая.

Именно поэтому в благородную игру волшебников – квиддитч — играют на метлах. И именно поэтому у игроков Слизерина — самого благородного из факультетов Хогвартса — всегда были лучшие метлы. Драко Малфой стоял у выхода из раздевалки Слизерина и, самодовольно ухмыляясь, сжимал в руке Нимбус-Флэш — самую последнюю, самую лучшую и самую дорогую метлу в мире. Остальные шесть игроков слизеринской команды также держали новенькие нимбусы, присланные отцом Драко два дня назад. Конечно, о том, что их прислал Люциус Малфой, знали далеко не все...

Из-за нападения гигантов, квиддитчный матч с Гриффиндором был отложен, но лишь на неделю. И теперь, при беспрецедентных мерах безопасности — Министерство Магии выделило два колдульена авроров для охраны Хогвартса — игра должна была состояться. Драко был полон решимости выиграть у Поттера, один вид метел слизеринцев должен деморализовать команду Гриффиндора, что уж говорить о паре интересных приемчиков, подсказанных профессором Снейпом. — Странно, что он смог посоветовать что-то стоящее, — подумал Малфой-младший, — он же никогда квиддитчем толком и не увлекался. Отец как-то говорил, что Снейп был ботаником и даже на матчи не приходил — все сидел в своей лаборатории и зелья мешал.

Ярко-голубое небо, на котором не было видно ни одного облачка, было залито солнечным светом, было больно даже смотреть вверх. На поле, конечно, уже лежал снег, но температура воздуха была вполне приемлема для игры — два градуса ниже нуля по шкале не безызвестного скандинавского ученого. На трибунах, закутавшись в теплые мании и повязав шарфы своих факультетов, сидели ученики, создававшие то, что на ТВ у магглов называется "интершумом".

Команды уже вышли на поле, когда в преподавательской ложе появился человек с крючковатым носом и сальными волосами, облаченный в черную мантию. Профессор ЗоТИ проследовал к своему месту, сквозь зубы поприветствовав МакГонагалл и кивнув Дамблдору. Через секунду после того, как он опустился на свое место, на поле вышла мадам Хутч.

* * *

Драко Малфой с гримасой отвращения на лице пожал руку рыжему Уизли — капитану гриффиндорцев. Тот все еще не мог прийти в себя от вида новеньких метел слизеринцев.

Люциус Малфой — ловец Слизерина — с гримасой отвращения пожал руку Артуру Уизли. Рыжие волосы гриффиндорца чуть ли не дыбом стояли от вида новеньких "Нимбус-1500", которые держали все игроки команды соперника. Артур с тоской смотрел на свой видавший виды "Метеор". Недостаток этой метлы компании "Универсальные Метлы" заключался в том, что при долгой эксплуатации скоростные и высотные качества значительно ухудшались. Однако это была самая дешевая метла, а значит единственная, которую могли себе позволить родители Артура. У Люциуса же никогда не было таких проблем — его родители купили всей команде новейшие нимбусы...

Игроки взмыли в небо следом за бладжерами и снитчем. Мадам Хутч подбросила квофл вверх, и игра началась. Это была, наверное, самая грубая игра за последние лет двадцать. Отбивалы Слизерина совершали так называемое "выбивание" — направляли бладжер в сторону зрителей во время атаки другой команды, что влекло остановку игры; игроки сталкивались, хватали метлы соперников, чтобы помешать; совершали "подставку" — когда несколько загонщиков влетали в штрафную площадь и мешали игроку, охранявшему кольца.

Но, в то же время, это была и увлекательнейшая игра: помимо 36 штрафных, назначенных мадам Хутч, было забито множество квофлов, использованы и "Вибрация Вулонгонга" — прием, выполняемый для устранения загонщиков соперника, и "Хитрость Хорьковой", и "Трансильванский Таран" и, даже, "Финт Вронского":

Гарри на всей той скорости, что можно было выжать из "Молнии" устремился к Земле, преследуемый Драко. Ветер свистел в ушах, высекал из глаз слезы... Метла слизеринца в считанные секунды настигла "Молнию" гриффиндорца... И в этот момент Гарри отвернул от Земли, заметив сверкнувший снитч. Шансов против такой скоростной метлы, как "Нимбус-Флэш" практически не было, гриффиндорцу оставалось рассчитывать лишь на то, что Малфой не заметит снитча и решит, что Поттер снова пытается его поймать на "Финт Вронского". И в этот момент произошло нечто, на взгляд Рона Уизли замечательное и неповторимое: на сверхновой, сверхдорогой метле Драко Малфоя отказало тормозное заклятье.

Джеймс Поттер, лишь в этом году ставший ловцом Гриффиндора, конечно, не мог на своем "Нимбус-1001" соревноваться в скорости с метлой Люциуса. Но у гриффиндорца было самое главное в любом виде спорта — талант. Джеймс кружил по полю, обманывая Малфоя, делая вид, что заметил снитч. И тот купился! Как итог — сейчас Малфой летал с расквашенным от удара о Землю носом.

Игра была на некоторое время остановлена — чтобы Драко остановили кровь. И уже спустя секунду после начала игры Гарри почувствовал, как что-то бьется в его рукаве. Юноша аккуратно засунул туда руку и достал... золотой снитч!

— Гарри Поттер поймал снитч! — воскликнул радостный Коллин Криви, комментировавший матч. — Великолепное исполнение "Перехвата Пламптона"! Снитч влетает ему прямо в рукав! Я даже не заметил, как он сделал движение!

Стадион на три четверти взорвался овациями — Джеймс Поттер поймал снитч, использовав "Перехват Пламптона". Слизеринцам ничуть не помогли их новые метлы — Гриффиндор победил. Люциус Малфой в гневе бросил свою метлу на Землю, чуть не сломав ее, и покинул квиддитчное поле. Нарцисса Блек, уже спустившаяся к полю, подобрала метлу и последовала за Малфоем

Драко в ярости кинул свой "Нимбус-Флэш" на землю. — Снова, снова вся слава этому чертову Поттеру! Почему ему всегда везет?! Почему?! — Драко пнул метлу и, развернувшись, зашагал прочь от квиддитчного поля. Панси Паркинсон, уже спустившаяся к полю, подобрала метлу и последовала за Малфоем.

В это время еще более угрюмый, чем обычно, человек с сальными волосами встал и, подобрав полы мантии, почти выбежал из ложи преподавателей. Даже не отреагировав на удивленное "Северус?", произнесенное директором.

Воспоминания... Они слишком сильны... даже спустя годы я не могу забыть тот матч... Чертовы Поттеры! Им вечно нужно выделиться, быть всегда и везде первыми!.. Если финт — то Вронского, перехват — так Пламптона... Чертовы гриффиндорцы!.. Почему Малфои проигрывают Поттерам?! Слизерин Гриффиндору?!

Северус буквально ворвался в замок, по пути оттолкнув с дороги Филча и пнув попавшуюся под ноги миссис Норрис. Следующие два дня стали кошмаром для всех, у кого были ЗоТИ.

* * *

Празднество в гриффиндорской гостиной продолжалось до трех часов ночи, когда недовольная производимым шумом МакГонагалл велела "сворачивать лавочку" под угрозой снятия баллов. Лично Гарри был очень рад возможности наконец-то убежать от восторженных друзей-гриффиндорцев — юноша уже устал доказывать, что поймал снитч абсолютно случайно. Да и в голове уже шумело: от выпитого сливочного пива по телу разливалось приятное тепло, а вот от огневики, который где-то раздобыл Симус, Гарри, мягко говоря, повело. Это, конечно, было не так заметно на фоне набравшегося Рона и Невилла, отключившегося после первого же глотка огневиски. Еще повезло, что их успели спрятать от МакГонагалл — иначе точно бы потеряли баллы.

Гарри слабо помнил, как добрался до своей постели. Лишь только его голова коснулась подушки, юноша сразу же заснул.

Утром, когда Гарри проснулся, первой его мыслью было: "Неужели снова шрам?!" И лишь пришедшие спустя секунду воспоминания о вчерашней вечеринке успокоили юношу. Правда голова от этого меньше болеть не стала. Гарри с трудом припомнил, что где-то в учебнике зелий есть рецепт ободряющего тоника. Юноша попытался встать, но со смесью удивления и ужаса обнаружил, что не может: позади него спала девушка и обнимала Гарри за талию. Молясь всем богам, какие только есть, чтобы этой девушкой оказалась Гермиона и чтобы они не сделали ничего необратимого этой ночью, гриффиндорец аккуратно повернулся.

На кровати Гарри лежала Гермиона. Ее волосы были растрепаны, глаза закрыты, рот слегка приоткрыт, левая рука подложена под подушку, правой девушка обнимала гриффиндорца за талию. Гарри облегченно вздохнул — Гермиона была в мантии и вряд ли они сделали что-то непоправимое. Юноша улыбнулся, глядя на свою любимую девушку. Гриффиндорка была красива, как только может быть красива любимая, спящая безмятежным сном и обнимающая тебя.

Гарри забыл про свою головную боль — да и не было уже этой боли, с того самого момента, как он увидел Гермиону. Наверное, профессор Дамблдор прав: Любовь — это самая загадочная и самая сильная магия. Сильнее любого зелья. Юноша провел тыльной стороной ладони по щеке девушки и нежно, лишь слегка коснувшись губ, поцеловал Герми.

Девушка тихонько застонала и разлепила веки.

— Что проис... Гарри? — глаза девушки широко открылись. Герми хотела что-то еще сказать, но не смогла сдержать зевок.

— Не волнуйся Герми, — юноша еще раз прикоснулся к щеке девушки, — ничего не было. Мы, наверное, перебрали вчера и свалились спать, как только добрались до кровати.

Герми покраснела, пытаясь понять, как она — пай-девочка Гермиона Грейнджер — во-первых, напилась, а, во-вторых, оказалась утром в одной кровати с парнем, пусть и любимым. Гарри заметил, что девушка смущена и произнес:

— Да ладно тебе, Герми. Ведь ничего не было. Нет смысла жалеть о том, что случилось — просто в следующий раз мы будем осторожнее с пьянящими напитками.

— Сейчас мне хочется, чтобы следующего раза не было. Мне ужасно стыдно, — Гермиона уткнулась Гарри в плечо, и юноша нежно прижал девушку к себе. — Я прекрасно понимаю, что ничего такого не было... Просто... Если бы что-то было... Гарри, я люблю тебя и я хочу, чтобы мой первый раз был с тобой... но сейчас, я просто не готова...

— Я понимаю, — Гарри нежно поцеловал девушку, — я не тороплю тебя. И я бы тоже очень расстроился, если бы наш первый раз был... таким. Это должно быть особенным событием... а не так... по-пьяни.

Гермиона хихикнула, когда Гарри сказал "по-пьяни".

— Извини, нервное, наверно, — девушка поцеловала гриффиндорца в щеку. — Мне надо идти. Не хочу, чтобы Лаванда и Парвати распускали какие-либо слухи.

Гарри неохотно отпустил Гермиону. Повалявшись еще пару минут после ухода любимой, юноша начал приводить себя в порядок.

* * *

Следующая неделя должна была стать самой увлекательной в этом году: во-первых, рождество с традиционным балом в конце недели, а, во-вторых, на последнем занятии "Дуэльного Клуба" Флитвик сделал объявление о чемпионате дуэлянтов, который пройдет 24 декабря. Правда, Малфою в нем участвовать запретили...

Волдеморт, пусть на некоторое время, но затих, и Гарри не собирался терять эти дни — юноше хотелось пожить нормальной, спокойной жизнью школьника: встречаться с любимой девушкой; поучаствовать в чемпионате дуэлянтов, где никто не будет отправлять в тебя Cruciatus... В общем, жить, как нормальный 17-ти летний подросток-волшебник.

Двадцать четвертого декабря Гарри проснулся сам, будильник показывал лишь шесть тридцать утра. Юноша еще немного повалялся в кровати, пытаясь поглубже спрятаться под одеяло — воздух в комнате был прохладный. Спустя полчаса, когда сон так и не пришел, гриффиндорец решил, что пора вставать. Гарри сел на кровати и, не желая вставать, с помощью беспалочковой магии левитировал к себе одежду. Одевшись, юноша направился в ванную комнату, затем спустился в гостиную.

Гостиная комната Гриффиндора была абсолютно пуста — все еще спали. Выходной, однако. В камине еще слабо тлели угольки, на нескольких столиках лежали оставленные кем-то книги и пергаменты, на одном из кресел было смято покрывало...

Гарри зевнул и, воровато оглянувшись, жестом руки зажег огонь в камине. Некоторое время назад юноша обнаружил, что колдовать без палочки ему гораздо удобнее и проще, чем с ней. Левитировав одно из кресел к камину, Гарри сел в него, вытянув ноги к решетке, за которой полыхало пламя. Возможно, сказались уроки беспалочковой магии, а возможно и уроки Добби... Юноше была просто не нужна волшебная палочка. Гарри чувствовал себя с ней так, как чувствует себя здоровый человек, которого заставляют ходить с костылями.

Гарри снял очки, положил их в карман и, поудобнее устроившись в кресле, стал наблюдать за огнем. По телу разливалось приятное тепло от близкого огня, язычки пламени плясали, бликами отражаясь в изумрудно-зеленых глазах. Смотреть на свет пламени было очень приятно и, спустя некоторое время, юноша все же задремал.

Проснулся он лишь ближе к девяти, когда в гостиную начали спускаться и другие ребята. Ученики, в основном, обсуждали предстоящий чемпионат дуэлянтов. Участвовать собирались как юноши, так и девушки. Парвати и Лаванда, обворожительно улыбаясь, заявляли, что одной их красоты будет достаточно, чтобы сразить любого противника. Симус с Дином обсуждали различные заклинания, которые можно применить. Невилл сидел и с круглыми глазами слушал однокурсников — во-первых, он не чувствовал себя стопроцентно уверенным в своих силах, а, во-вторых, юноша не знал, что он будет делать, если ему выпадет дуэль с Луной Лавгуд — его девушкой.

Гарри, хотя и не знал о мыслях Невилла, думал примерно о том же — только бы не встретиться на дуэльной арене с Гермионой. Сражаться со своей любимой, пусть и в качестве тренировки... Юноша просто не представлял себе, как бы он смог это сделать. Применить Petrificus Totalus или Stupefy? А если она, падая на пол, ударится?

Идея с дуэльным чемпионатом нравилась Гарри все меньше и меньше. Почему нельзя было сделать отдельные соревнования для юношей и отдельные для девушек?

— Доброе утро. Ты чего такой хмурый? — Гермиона села на колени к Гарри и обняла его.

— Доброе... — Гарри улыбнулся, увидев любимую. — Вот, думаю о чемпионате дуэлянтов. Не представляю, что буду делать, если выпадет сражаться с тобой.

— Только не вздумай поддаваться, — серьезно сказала Гермиона, — и отказываться не вздумай. Все должно быть честно, кроме того, это ведь только тренировка.

— А если я нечаянно сделаю тебе больно? — юноша пристально посмотрел в карие глаза Гермионы.

— Не волнуйся, ничего страшного не случится. Может, мы еще и не встретимся на дуэльной арене.

— Очень на это надеюсь... — Гарри нежно поцеловал девушку.

* * *

Гарри и Гермиона провели этот день вместе, ничем особым не занимаясь — ни уроками, ни тренировкой перед чемпионатом... Просто двое влюбленных, коротающие день в компании друг-друга. И им это нравилось. Ближе к вечеру, юноша с девушкой поспешили в большой зал — надо было занять места получше и успеть подать заявки на участие.

Большой зал предстал перед ними обновленным. Длинные столы факультетов исчезли, вдоль одной из стен появилась золотая сцена, подсвеченная тысячами плавающих над ней в воздухе свечей. Потолок был бархатно-черный. Спустя каких-то полчаса под ним, казалось, собралась вся школа: каждый держал в руке волшебную палочку, на лицах играло радостное предвкушение.

Профессор Флитвик поднялся на помост и постучал палочкой по воздуху, после чего раздался мелодичный перезвон. Преподаватель чар подождал, пока все обратят свое внимание на него, что потребовало не так уж и много времени, и произнес:

— Итак, добро пожаловать на первый за последние много лет в Хогвартсе Чемпионат Дуэлянтов. Сегодня мы определим самого лучшего дуэлянта нашей школы. Его факультет будет награжден пятидесятью баллами, а имя победителя будет выгравировано на специальном кубке, который будет храниться в трофейной зале Хогвартса. Мы планируем сделать чемпионат традиционным, так что у вас есть шанс войти в историю.

Гермиона улыбнулась, услышав как Гарри фыркнул при словах "войти в историю". Уж кому-кому, а мальчику-который-выжил о таких мелочах думать не нужно — он уже при жизни легенда.

— Теперь о правилах, — продолжил Флитвик, — все ваши заявки помещены в Кубок Огня, который будет каждый раз называть нам имена двух следующих дуэлянтов. Когда все имена в кубке будут исчерпаны, в него будут помещены имена победителей пар и так до тех пор, пока не останется только двое участников, которые и сразятся за звание чемпиона.

Флитвик взмахнул палочкой, и кубок огня завис в десяти футах над полом, чтобы всем было его видно. Свет факелов в большом зале почти погас, из чаши полетели искры и, вместе с длинным языком пламени, вылетело два кусочка пергамента. Оба они влетели в руку к Флитвику.

— Мистер Рональд Уизли и мистер Майкл Корнер, — произнес профессор Чар.

Студент Рэйвенкло и гриффиндорец вышли на дуэльную арену. Они поклонились друг другу и подняли палочки.

— Раз... — начал Флитвик отсчет, — Два... Три!

Рон использовал Stupefy на какую-то секунду раньше, чем его соперник использовал Expelliarmus. Майклу только и осталось, что отпрыгнуть в сторону. Рон же, блокировавший заклинание, оказался в более выигрышном положении и, использовав Petrificus Totalus, смог победить.

Пары соперников выходили на дуэльную арену одна за одной и, казалось, будто все ученики Хогвартса решили поучаствовать в чемпионате — так много было заявок. Некоторые сражения были скоротечными и неинтересными — ну, как, скажите, первокурсник-хаффлпаффец может противостоять шестикурснику из Слизерина? Но были и интересные дуэли: Кубок Огня, пользуясь какой-то своей, непонятной обычным людям логикой, свел в первом же раунде близняшек Патил. Ни одна из них не хотела проигрывать, зрители действительно наслаждались дуэлью. В итоге победила Падма, учившаяся в Рэйвенкло.

Гарри и Гермиона довольно легко преодолели свои "сложности": пятикурсника из Хаффлпаффа и третьекурсника из Слизерина, соответственно. Спустя час, когда первый раунд был закончен, профессор Флитвик собрал заявки победителей пар и снова поместил их в Кубок Огня, который тут же выплюнул два кусочка пергамента: Крэбб и Гойл, проигравшие свои дуэли второкурсникам из Рэйвенкло, вторично подсунули Флитвику свои заявки.

Двое слизеринцев немедленно покрылись зелеными волосами и стали напоминать не то очень лохматых троллей, не то бабуинов семейства давно не брившихся. Естественно, они были с позором и под громкий смех многих учеников изгнаны — в направлении больничного крыла мадам Помфри, где и прибывали последующие три дня — волосы продолжали расти и даже профессор Снейп не смог найти зелье, которое раньше времени остановило бы этот занятный эффект.

Второй раунд занял почти столько же времени, сколько и первый — уровень участников был заметно выше. Раунды следовали один за другим, чтобы не закончить за полночь, профессор Флитвик даже наколдовал вторую арену. В итоге, к восьми вечера наконец-то, сформировались пары четверть-финалистов: Гарри Поттер — Ханна Эббот, Рон Уизли — Терри Бут, Гермиона Грейнджер — Блэйз Забини и, наконец, Невилл Лонгботтом — Луна Лавгуд.

Невилл просто не находил себе места — с одной стороны, это просто потрясающий успех — войти в восьмерку лучших дуэлянтов Хогвартса, по крайней мере для того, кого все считают неуклюжим и рассеянным, чуть ли не сквибом. С другой — юноше очень не хотелось сражаться со своей любимой девушкой.

Но хочешь, не хочешь, а выходить на дуэльную арену пришлось. Это, наверное, была самая мягкая дуэль из всех — самым сильным было щекочущее заклинание, которое могут отразить даже первокурсники. Естественно, так могло бы продолжаться вечно, профессору Флитвику пришлось искать достойный выход из этой ситуации. И он его нашел: бой был остановлен, а заявки Невилла и Луны помещены в Кубок Огня с просьбой выбрать того, кто будет достойным участвовать в полуфинале. При этом профессор Флитвик предупредил, что если кто-нибудь еще будет так откровенно "сдавать" дуэль, как это пытались сделать Луна и Невилл, то эти участники будут дисквалифицированы. Тем временем кубок решил, что пришло время "выплюнуть" один из пергаментов: это оказался пергамент Невилла. Луна не была расстроена, о чем и заявила потрясенному своим выходом в полуфинал юноше, который покраснел, как помидор, когда девушка чмокнула его в щеку.

Гарри, в первый раз за сегодня сражавшийся против девушки, чуть было не проиграл — Ханна прекрасно знала различные чары, особенно те, которые используются в гербологии — обездвиживающие. И, видимо, опыт их использования на различных магических растениях, которые так и норовят от вас убежать, спрятаться или укусить "на дорожку", у девушки был. Гарри лишь благодаря реакции ловца успевал уклонятся от заклинаний хаффлпаффки, изредка контратакуя. Но, все же, гриффиндорец сумел победить — еще на одном из предварительных раундов юноша заметил, что Ханна очень восприимчива к заклинанию щекотки. Когда ему представился шанс, Гарри смог поразить девушку этим заклинанием, после чего обезоружил хаффлпаффку, которая все еще продолжала хихикать, уходя с арены.

Дуэль Гермионы с Блейзом Забини была напряженной не только для участников, но и для Гарри, который судорожно сжимал палочку в кармане, готовый в любую минуту "отделать" слизеринца, если тот только посмеет навредить Герми. Каждый раз, когда слизеринец атаковал девушку, гриффиндорец вздрагивал, но Гермиона спокойно блокировала, отражала или просто уклонялась ото всех заклинаний. И, спустя десять минут, наконец, смогла "подловить" слизеринца на ошибке и оглушила его, когда Блейз не мог ни увернуться, ни заблокировать заклинание.

Рон, чья дуэль была последней в серии четвертьфиналов, просто смял своего соперника — Терри Бута. Парень атаковал так, как будто перед ним враг номер один, он использовал заклинания, которые Гарри знал лишь благодаря своим дополнительным занятиям. Рон же, по-видимому, выучил их в этом году, когда стал проводить время в библиотеке, вместо общения с друзьями. Матч закончился в считанные минуты, а Терри пришлось приводить в чувство при помощи нескольких заклинаний Enervate.

— Потрясающе! — заявил профессор Флитвик. — У нас определились полуфиналисты! Все четверо — гриффиндорцы. Мистер Поттер, Уизли, Лонгботтом и мисс Грейнджер, будьте любезны, поместите ваши заявки в Кубок Огня.

Гарри и Гермиона, взявшись за руки, подошли к Кубку и бросили заявки. Заявки Рона и Невилла следом опустились в огонь. Пламя вспыхнуло голубым, зеленым, красным, желтым и, наконец, алым. Вылетели два пергамента, один из которых и поймал профессор Флитвик.

— Мистер Гарри Поттер! — прочел Флитвик.

Только не Герми

Вторая заявка, до этого "подвешенная" в воздухе, развернулась перед профессором.

Только не Герми

— И... мистер Рональд Уизли! — голос Флитвика принес Гарри и облегчение, и новую головную боль: Рон никогда не простит Поттера, если проиграет ему; слишком много зависти в младшем Уизли, слишком долго он был лишь тенью мальчика-который-выжил.

Гарри и Рон вышли на дуэльную арену. Короткий поклон... и дуэль началась! Гарри был не готов к тому напору, с которым Рональд его атаковал. Снопы искр от заклинаний разлетались далеко за пределы арены и прожигали мантии тем, кто не успевал отскочить. Гарри опомнился лишь тогда, когда заклинание Рона обожгло ему левое плечо. Боль придала юноше сил и заставила забыть о том, что он сражается с тем, кого когда-то считал другом. Сейчас это был другой человек — человек, который, не задумываясь, направил палочку на друга, человек, который его чуть было не отправил на тот свет — не уклонись Гарри от последнего Insendio, повреждения были бы куда серьезнее.

Сколько бы Рон не учил заклинания, сколь бы сильно он не хотел "сделать" мальчика-который-выжил и доказать, что он — Рональд Уизли — лучше, у Гарри все же было одно не маловажное преимущество — опыт. Когда избегаешь раз за разом смерти от рук самого сильного темного мага столетия...

* * *

Уизли был не доволен. Уизли был раздосадован. Уизли был взбешен.

Снова этот чертов Поттер! Всегда он стремится выделиться! Показать какой он необыкновенный! Ненавижу! — Рон, красный от переполнявших его чувств, от бушевавших в нем эмоций, стремительно покинул зал, как только его освободили от обездвиживающего заклинания Гарри. Самого простого, которое знает и умеет блокировать большинство первокурсников...

Теперь у Малфоя будет на один повод для насмешек надо мной больше — нищий, оруженосец Поттера, а вот теперь и тупица, не способный справиться с простейшим заклинанием. Я точно знаю — Поттер хотел меня унизить! Это он только претворяется скромненьким! Ненавижу!

Все ему, все всегда ему! И Гермиона, и слава, и внимание преподавателей! Меня даже старостой сделали, только чтобы не перегружать бедненького Поттера! Ненавижу, ненавижу, ненавижу!!!

* * *

О, нет!

Гарри схватился за голову.

Только не это...

Профессор Флитвик прочистил горло и произнес:

— Итак, наши финалисты определились: мистер Гарри Поттер и мисс Гермиона Грейнджер!

Гарри вышел на арену чисто механически. Юноша встретился взглядом с Гермионой и понял, что она тоже очень нервничает. Случилось то, чего он боялся — придется направлять палочку на Гермиону и произносить заклинания.

Может, поддаться? — подумал Гарри.

Только не вздумай поддаваться, — прозвучал в памяти серьезный голос Гермионы.

Дуэль тем временем началась. Гарри механически блокировал заклинания, механически их произносил. Если бы его спросили, какое заклинание он только что применил — юноша бы пожал плечами и сказал, что не знает.

А если я нечаянно сделаю тебе больно?

Магический щит Гермионы треснул, и девушка упала на пол арены, отброшенная заклинанием Expelliarmus. Гарри удивленно моргнул. Это он сделал? Однако Гермиона уже поднялась и настала очередь юноши выстраивать каскады магических щитов.

* * *

Гарри моргнул. Похоже, он удивлен... Я снова, как марионетка, поднялась. Моя рука, словно ей кто-то управлял, снова стала чертить в воздухе магические символы, формулы заклинаний. И вот уже Гарри вынужден отступать и блокировать заклинания.

Защищаясь, Гарри оступился. Мои губы прошептали Expelliarmus... И спустя секунду я почувствовала в своей ладошке волшебную палочку. Палочку Гарри!

Я победила? Дуэльный чемпион Хогвартса... Я?

Я все еще не могла в это поверить — чемпионом должен был стать Гарри. Это он каждый год справлялся с Тем-Кого-Нельзя-Упоминать, это он учил нас в Армии Дамблдора. Я уже хотела сказать это профессору Флитвику, отказаться от незаслуженной победы, когда меня буквально оторвало от пола. Сфокусировав взгляд, я увидела улыбающегося Гарри.

Он был счастлив! Его глаза буквально лучились энергией! В них не было и следа от отрешенности, с которой он вышел на дуэльную арену против меня! Он не расстроился, что проиграл? Он не обижен на меня?

— Герми, я рад, что ты выиграла, — его губы прикоснулись к моим и мир закружился вокруг нас. Какая же я глупая! Он искренне рад за меня, он нисколечко не расстроен и не обижен. Не важно, что вокруг ученики и некоторые профессора, не важно, что из толпы раздаются не только одобрительные возгласы...

Здесь и сейчас есть только я и Гарри. И никого больше. Этот поцелуй, это мгновенье — оно только для нас.

— Рождество! — подушка врезалась Невиллу в голову. Юноша зевнул. Дин и Симус носились по комнате в пижамах, кидаясь друг в друга подушками. Невилл сел на кровати и протер глаза кулаками.

— Подарки, — улыбнувшись, произнес Лонгботтом и, как по волшебству, Симус и Дин перестали кидаться подушками.

— А-а-а! Подарочки! — довольный Симус набросился на груду подарков, лежавших у изножья его кровати. Невилл с Дином занялись тем же. Следующие пару минут в комнате царило шуршание праздничных оберток.

— А где Рон? — спросил Невилл. Кровать Уизли была завешена, и нельзя было понять — спит парень или уже ушел. Дин отбросил на кровать набор новых кистей и, прихватив подушку, начал красться к кровати Рона. Однако когда он отдернул завесу, за ней обнаружилась лишь застеленная кровать.

— А ты думал, что он не проснулся от наших криков и все еще дрыхнет? — Симус снова запустил подушкой в друга.

— Да я тебя! — подушка полетела обратно, но попала в Невилла, который встал с кровати, чтобы одеться.

— Эй! — Невилл подхватил подушку и, сделав вид, что собирается кинуть ее обратно, запустил ее в Симуса.

После этого в спальне седьмого курса началась настоящая "подушечная" война, к которой вскоре присоединился и Гарри, зашедший на шум в свою бывшую комнату. Когда покрытые перьями, но довольные гриффиндорцы спустились в общую гостиную, они застали там необычную картину: весь пол был усыпан снегом, а из-за кресел и диванов то и дело высовывались ученики и кидались снежками.

Снег был совсем не холодным и не таял при прикосновении, зато великолепно лепился, и вскоре четверка гриффиндорцев пополнила ряды сражающихся.

— Тут такое, а мы там подушками балуемся! — пробурчал Дин Томас со зловещей улыбкой лепивший снежок, который вскоре полетел в сторону спрятавшихся за прикаминными креслами Лаванды и Парвати.

Вскоре гостиная поделилась на два лагеря — "прикаминный" и "другой", — разделенные большим алым диваном и двумя креслами, контроль над которыми переходил от одной стороны к другой. У каждой из сторон вскоре определились лидеры: у "прикаминного" лагеря — Гермиона и Колин Криви, у "другого" — Гарри и Лаванда. Лидерство, в общем-то, заключалось в том, что в этих ребят реже всего попадали, что, конечно, делало их наиболее желанными мишенями для противоположной стороны.

Ближе к полдню Лаванда, прятавшаяся вместе с Дином от снежков за маленькой софой, командным тоном приказала юноше снимать его белую футболку. Когда футболка оказалась у девушки в руке, она стала размахивать ей, как флагом.

— Эй! У камина! — Лаванда нырнула за кресло, прячась от снежка, запущенного Парвати. — Как насчет мирных переговоров?

— А кто их будет вести? Ой! — Денис Криви, не вовремя высунувшийся из-за кресла, получил снежком в лоб.

— С нашей стороны Гарри, как самый храбрый, — Лаванда лукаво посмотрела на Гарри. — Извини, мне тут еще юноше футболочку надо вернуть.

— Мы согласны! — Гермиона выглянула из-за кресла с золотистой обивкой. — Гарри, я жду тебя у дивана, в центре гостиной.

— О-о-о!.. — раздался хор голосов.

— Давай, Гарри! — крикнула Парвати, из укрытия следившая за тем, как покрасневшие Гарри и Гермиона подбираются к центру гостиной. Небольшая перестрелка снежками еще продолжалась, но большинство все же ждало результата переговоров.

Гарри и Гермиона были скрыты диваном и креслами от всех остальных учеников, поэтому никто их не видел.

— Ну так что, вы сдаетесь? — улыбаясь спросила Гермиона.

— Нет, — Гарри широко улыбнулся, — зачем?

— Вы проигрываете.

— А я сейчас могу захватить заложницу... — Гарри с хитрой улыбкой крепко обхватил талию Герми.

— Так не честно! Это мирные переговоры. Парламентеры пользуются не прикосновенностью.

— На войне, как и в любви, все средства хороши, — Гарри повернул все еще пытавшуюся освободится Гермиону к себе лицом. — Хотя я могу и передумать...

— Если что? — игриво спросила Гермиона, уже успевшая положить руки на плечи Гарри.

— Ну, во-первых, ты согласишься пойти сегодня со мной на рождественский бал...

— А во-вторых?

— Небольшая контрибуция, в виде поцелуя будет вполне достаточной...

Гермиона притянула Гарри к себе, и ее губы прикоснулись к губам юноши. Сначала медленно, вопросительно. Потом быстрее.

— Эй! — раздался голос Дина. — Как там переговоры?

Гарри оторвался от Гермионы.

— Идут полным ходом. Обсуждаем условия перемирия!

Герми слегка толкнула юношу локтем.

— Мы целуемся.

— Одно другому не мешает. Кстати, если меня еще раз так поцелуют, я задумаюсь о переходе в другой лагерь...

Их губы вновь слились в поцелуе. Время застыло, юноша и девушка забыли, что вокруг еще куча учеников, которые в любой момент могут встать из-за своих укрытий и увидеть их. Гарри и Герми просто наслаждались поцелуем, тем кусочком времени, что судьба даровала им провести вместе.

— Ага! — синхронно произнесли Лаванда и Парвати, подкравшиеся с разных сторон.

— Мы тут ждем результатов их "переговоров"...

— А они нагло целуются... — подружки засмеялись, увидев, как Гарри и Гермиона вздрогнули от неожиданности.

— Эй, все! — крикнула Парвати. — По результатам переговоров заключен мир, абсолютный и нерушимый. Особенно между парламентерами...

Дружный смех потряс гостиную Гриффиндора, и только Рональд Уизли, все это время наблюдавший за перестрелкой из угла и единственный, видевший "переговоры" Гарри и Гермионы, остался хмур.

* * *

— Войдите, — Северус угрюмо посмотрел на профессора Дамблдора сидевшего в кресле напротив. В кабинет Снейпа зашла Миллисент Баллстроуд.

— Здравствуйте...

— Мисс Баллстроуд, у нас с директором важный разговор. Что вам угодно?

— Ну... сегодня рождественский балл. Ученики могут приглашать профессоров, но все об этом забыли из-за чемпионата дуэлянтов...

Северус хмуро покосился на директора и ледяным голосом произнес:

— Профессор Дамблдор напомнил мне об этом пять минут назад.

— Ну... я хотела пригласить вас...

— Хорошо, — произнес Северус с каменным лицом, буквально сверля Дамблдора взглядом. — Я жду вас здесь сегодня в семь ноль-ноль, не вздумайте опаздывать. Если вам более ничего не нужно, то вы можете идти, мисс Баллстроуд.

Подождав, пока слизеринка вышла, Северус обратился к Дамблдору.

— Господин директор, вам доставляют удовольствие подобные издевательства надо мной?

— Что ты, Северус. Я просто не хочу, чтобы в такой прекрасный праздник, как рождество, ты был один в своей лаборатории.

— Мне это нравится. Не вижу никакой необходимости тратить свое время на бал.

— Северус, нет никакой необходимости в добровольном отшельничестве. Ты искупил свои преступления уже давно, еще когда помогал Ордену до падения Волдеморта.

— Это еще не значит, что я хочу идти на этот чертов бал...

* * *

В последние часы перед балом Хогвартс напоминал растревоженный пчелиный улей: ученики носились туда — сюда, везде стоял шум... Найти свободный коридор или проход, не говоря уже о классе, было невозможно: везде сновали кучки учеников, кто-то кого-то приглашал...

Конечно, далеко не все позабыли о рождественском бале и том, что на него надо бы пригласить кого-нибудь. Однако большинство ребят были настолько увлечены подготовкой к чемпионату дуэлянтов, что напрочь позабыли о вечере 25 декабря.

Драко Малфой был среди тех, кто обо всем позаботился заранее: во-первых, он пригласил Панси Паркинсон, которая, конечно же, согласилась; во-вторых, памятуя о прошлогоднем посещении больничного крыла мадам Помфри, слизеринец старался "не нарываться" до поры, до времени.

Конечно, соблазн сказать какую-нибудь гадость Поттеру или этой дуре Грейнджер у Драко был... Однако слизеринец сдерживался, теша себя надеждой отыграться позже: если верить намекам в письмах отца, такой шанс может представиться довольно скоро.

А мы — слизеринцы — всегда умеем выбрать нужный момент, — подумал Малфой, бросив взгляд в сторону куда-то спешащего Уизли. Оруженосец Поттера — вот что странно! — был не при своем господине, а абсолютно один.

— Крэбб, Гойл, идите за мной, — Драко свернул в скрытый проход, рассчитывая перехватить Уизли в относительно безлюдной части замка: до бала оставалась всего пара часов и все, кто хотел кого-то пригласить, это уже сделали и сейчас готовились к празднику у себя в гостиных. В общем-то, Драко тоже собирался направиться в гостиную... но нельзя же упускать такой шанс!

* * *

— Я иду с Майклом Корнером и точка! — Падма Патил ударила каблучком по полу. — Я не твоя собственность, Рон. Если мы пару раз сходили в Хогсмид, это еще не дает тебе права требовать от меня пойти с тобой на бал! Счастливо оставаться, неудачник.

Рон, скривившись, наблюдал за тем, как Падма уходит, изящно качая бедрами. Парень сглотнул.

Снова я остался позади кого-то! То Поттер, то Корнер. Почему мне всегда так не везет? Может...

— Эй, Уизли! Ты снова в пролете? — из-за угла вышел ухмыляющийся Драко Малфой. Его сопровождали, как всегда, Крэбб и Гойл.

— Чего тебе, белобрысый?

— О, смотрите-ка, Уизли оказывается способен на что-то и без Поттера! — Крэбб и Гойл загоготали. — Как там он, кстати, не с Грейнджер, случайно, развлекается?

— Иди ты... — Рон с ненавистью смотрел на Драко. Богатый, пользуется популярностью у девчонок, пусть и слизеринок... Зависть медленно начала подниматься из глубин памяти Уизли: купленное место в квиддитчной команде, купленные шикарные метлы, великолепные мантии из лучших тканей, куча карманных денег — у Малфоя было все или почти все, о чем мечтал Рон.

— Где твои манеры, Уизли? — издевательски спросил Малфой, за спиной которого совсем уж откровенно закатывали рукава Грегори и Винсент. — У родителей не было денег на учителей этикета?

— Заткнись, ублюдок! — уши Рона алели от прилившей к голове крови. Парень с трудом сдерживался, с трудом подавляя желание достать палочку и трансфигурировать Малфоя в хорька.

— Как грубо! Неужели мамочка разрешает Рончику говорить такие плохие слова... — Малфой сделал театральную паузу. — Ах да... Как я мог забыть! Наш Уизли теперь сиротинушка. Такое бывает со всеми магглофилами. Учти, это Уизли. Скоро времена поменяются, и если ты выберешь не правильную сторону, то последуешь за своей...

Договорить Драко не успел. Взмахом волшебной палочки Рон отбросил и его, и Крэбба с Гойлом к стене. Малфой больно ударился головой, но сознание не потерял. Крэбб и Гойл вообще ничего не почувствовали: похоже, их затылки были не менее крепкими, чем их лбы.

Им не составило труда скрутить Уизли, которого Драко обезоружил при помощи Expelliarmus.

— А вот теперь мы поговорим, Уизли, — зловеще прошептал Малфой и со всего размаху заехал Рону, которого держали Крэбб с Гойлом, в живот.

* * *

We don"t need no education,

We don"t need no thought control,

No dark sarcasm in the classroom.

Teacher leave the kids alone.

Hey, Teacher! Leave the kids alone.

All in all it"s just another brick in the wall.

All in all it"s just another brick in the wall.

[Pink Floyd, Another Brick In The Wall]

— Прямо про Снейпа, — шепнул Гарри Гермионе, когда "Чертовы Сестрички" закончили играть очередную песню.

— Я, конечно, уважаю профессора Снейпа, как преподавателя, но мне кажется, что его сарказм это, действительно, не правильно.

— Ну, сегодня я его могу понять — его пригласила Баллстроуд. У него, наверное, это самое страшное рождество.

Гермиона засмеялась, уткнувшись Гарри в плечо. Отсмеявшись, девушка вытерла уголки глаз и произнесла:

— Не хорошо, конечно, так говорить, но я бы даже Снейпу не пожелала такой пары, как Миллисент.

— Пойдем еще потанцуем? — спросил Гарри, услышав, что "Сестрички" заиграли очередную мелодию.

— Ты же вроде еще час назад не любил танцевать?

— Я передумал, — улыбнулся юноша, обнимая девушку. — Кроме того, мне нравится мелодия.

Her skin is like velvet

Her face cut from stone

Her eyes when she"s smiling

Will never reach home

But hear how she sings

Девушка положила голову на плечо Гарри и закрыла глаза. Медленный гитарный перебор и руки юноши кружили Гермиону. Было невероятно спокойно и хорошо.

Her touch would be tender

Her lips would be warm

But when we"re together

I"m always alone

But hear how she sings

But hear how she sings

Hear how she sings

Гарри нежно приподнял подбородок Герми и поцеловал девушку. Губы Гермионы были теплыми и мягкими. Все вокруг будто исчезло, остались лишь мелодия и нежность губ любимой.

Her skin is like velvet

So I went to her home

Her place like a palace

With things you can"t own

Her skin is like velvet

And hear how she sings

Hear how she sings...

[A-ha, Velvet]

* * *

— Драко, почему ты такой довольный? — жеманно спросила Панси, когда закончилась очередная мелодия и слизеринец, уставший танцевать, направился к столику, чтобы взять себе напиток.

— Ты действительно хочешь знать? — Драко отхлебнул сливочного пива и поморщился: подобные напитки в Малфой-маноре были, как минимум, на порядок лучше хогвартских.

Панси кивнула.

— Пойдем.

Драко схватил слизеринку за руку и потащил ее за собой. Панси еле успевала, однако не решалась попросить Малфоя идти медленнее. Не хватало еще, чтобы он разозлился и отправил ее к Слизерину на куличики. Панси еще на первом курсе положила глаз на отпрыска рода Малфоев. Дело было даже не во внешности или личных качествах Драко, а в том, что он рано или поздно должен был унаследовать огромнейшее состояние.

Мне нужен именно такой супруг, — решила Панси. И с тех пор она старалась быть всегда рядом с Малфоем: пусть немного попривыкнет, а затем и "окольцевать" можно будет; кроме того, всегда найдутся охотницы до такого завидного жениха. Надо сказать, что родители Панси — мистер и миссис Паркинсон — только поддерживали намерения дочери.

Тем временем Драко притащил Панси к туалету, известному всей школе, как место обитания Плаксы Миртл. Малфой, не церемонясь, впихнул Панси внутрь и захлопнул за собой дверь.

— Драко, — кокетливо произнесла Панси, — для поцелуев можно найти и другое место...

— Дура, — Малфой подтолкнул ее к одной из кабинок. — Открой.

— Драко, я не пони...

— Да открой ты просто и все, — раздраженно бросил Малфой.

Панси подчинилась. Внутри кабинки головой вниз висел Рон Уизли. Его ноги были привязаны к висящему в воздухе крюку, который периодически опускался, после чего голова гриффиндорца оказывалась в унитазе.

— Эй, Уизли, нравится висеть? — поинтересовался Драко, вальяжно прислонившись к открытой двери.

Рон, у которого во рту был кляп, что-то "промычал" и яростно посмотрел в сторону Панси.

— Что это ты так смотришь на мою девчонку? — поинтересовался Драко. — Хочется ИМЕТЬ такую же?

Малфой по-хозяйски притянул к себе Панси и, запустив ей руки под мантию, впился в ее губы поцелуем.

Рон закрыл глаза — лишь бы не видеть этих чертовых слизеринцев. Почему одним все, а другим ничего?

Рон вернулся в общую гостиную Гриффиндора далеко за полночь. Последние четыре часа он пробыл в ванной старост: мылся, а затем сушил одежду, которую испачкали своими ботинками Крэбб и Гойл.

— Как удачно, что Малфой даже к седьмому курсу не научился накладывать Obliviate, — зло прошептал Рон, войдя в гостиную.

На полу еще лежал "рождественский" снег. Он так и не растаял.

— Наверняка, это была очередная замечательная идея Дамблдора или Флитвика.

Рон зло оглядел гостиную.

— Как удачно, что никому нет дела до того, что Рон Уизли пропал неизвестно куда, как удачно, что он никого не интересует. Accio, пергамент. Accio, Свинристель.

К тому времени, как заклинание буквально "притащило" из совяльни Свина, Рон уже написал все что хотел. Его письмо уместилось в одно слово:

"Согласен"

Рональд привязал пергамент к Свину и выбросил птицу в окно.

— Не вздумай притаскивать ответ в Большой Зал...

После этого Рон отправился спать, мечтая о том дне, когда он станет богатым и знаменитым, когда к нему придут власть и популярность. Нет, он не будет мстить этому ничтожеству — Малфою... О, нет! Малфой сам будет пресмыкаться перед ним, Роном Уизли. Это будет настолько в норме вещей, что никто даже и не назовет это местью.

* * *

Гарри и Гермиона сидели одни в гриффиндорской гостиной — все остальные еще спали. Было раннее утро, дрова в камине потрескивали, и ребятам хотелось сидеть так вечно: обнимаясь и не думая ни о чем важном. Однако, Хогвартс-Экспресс, на котором Гермиона уезжала на каникулы к родителям, отходил в 10 часов. А это значит, что надо будет собираться, что вокруг будут сновать ученики и нельзя будет попрощаться так, как этого бы хотелось ребятам.

Родители Гермионы были очень расстроены, что очередное рождество их дочь встречает без них. Конечно же, они хотели, чтобы их дочь приехала на каникулы. Гермиона очень переживала: ведь ей приходилось выбирать между родителями и любимым, который оставался в Хогвартсе. Однако, Гарри, хотя и был огорчен отъездом девушки, не пытался ее удерживать: в конце концов, она не виделась с родителями целый семестр, да и вернется она через пару недель — перед началом занятий.

— Ты точно не против? — уже в который раз спросила девушка, прижавшись к груди Гарри и наслаждаясь каждой проведенной вместе с ним секундой.

— Герми, — гриффиндорец провел по щеке девушки тыльной стороной ладони, — конечно, я не хочу, чтобы ты уезжала. Я буду скучать без тебя, но ты должна увидеться с родителями. Ты же и сама этого хочешь, я вижу. И не хочу тебя удерживать.

Девушка приподняла голову и легким касанием губ подарила Гарри нежный поцелуй.

— Я тебя люблю, Гарри.

Юноша ничего не ответил. Зачем говорить и так очевидную вещь и портить такой романтический момент?

"Я тебя тоже..."

Это настолько очевидно, что нет необходимости произносить: все понятно без слов. Два бьющихся в унисон сердца, нежные и одновременно с тем страстные поцелуи... Любовь не требует слов. Она просто есть.

Когда в гостиной начали появляться и другие ученики, Гарри с Герми все еще сидели около камина: практичная Гермиона собрала вещи еще накануне. Вокруг же царила суматоха и переполох: все что-то искали, по сто раз спрашивали у друзей остаются они или едут...

* * *

Гарри смотрел вслед удаляющемуся Хогвартс-Экспрессу и надеялся, что разлука не будет долгой. На платформе не было никого, кроме юноши: почти все ученики уехали на каникулы. В гостиной Гриффиндора Гарри оставался один, что печалило юношу вдвойне — он надеялся, наконец, поговорить с Роном и, возможно, помириться с теперь уже бывшим другом.

Снежинки некоторое время кружились в воздухе, а затем останавливались, падая на утоптанную дорожку к Хогвартсу. Гарри шел не спеша. Дел никаких не было, в замке, кроме преподавателей да нескольких учеников Рэйвенкло и Хаффлпаффа, никого нет. Не прошло и получаса, а юноша уже скучал по Гермионе.

Только лишаясь чего-либо, мы понимаем насколько нам это нужно. Именно сейчас Гарри осознал, что Гермиона не просто нужна ему, а что он без нее не может.

Гостиная Гриффиндора, всегда шумная, оказалась непривычно тихой и пустынной, когда портрет "Полной Леди" закрылся за Гарри. Кресла у камина были пусты, на диванах никто не сидел, никто не учил уроки и не коротал время за партией в магические шахматы.

Такое же впечатление производил через несколько дней и замок: оставшиеся ученики оказались "должниками" и, доздав "хвосты" с прошлого семестра, тоже уехали на каникулы домой — кто-то из восстановленного после прошлогоднего нападений Хогсмида на "Ночном рыцаре", кого-то забрали родители.

В этом не было ничего удивительного — после нападения на Хогвартс ни у кого не было желания оставаться в замке. Возможно, Гарри тоже уехал бы из замка — просто чтобы не быть единственным оставшемся учеником. Но куда? Не к Дурслям же...

Конечно, Гермиона приглашала Гарри к себе, но гриффиндорец не знал, как к этому отнесутся родители девушки. Да если бы они даже и согласились... Юноша просто не хотел подвергать родителей Гермионы и саму девушку опасности: Гарри Поттер вне Хогвартса слишком желанная цель для Пожирателей Смерти.

* * *

Неприятные для Гарри новости стали приходить в конце первой недели каникул: Волдеморт снова дал о себе знать, в мире магглов начались нападения, равных которым по жестокости еще не было. Были сотни, иногда и тысячи пострадавших. Авроры, как пожарные команды, носились из одной части Британии в другую.

Но, что более всего разозлило Гарри, это то, как он узнал об этих событиях. Событиях, которые касались непосредственно его не только потому, что он был связан с Волдемортом, а, прежде всего, потому, что в мире магглов была Гермиона.

Профессор Дамблдор, у которого, как тогда думал Гарри, тоже не было множества важных и неотложных дел, предложил юноше поиграть в шахматы. Гриффиндорец с удивлением обнаружил, что директор очень и очень хорошо играет: юноша смог выиграть лишь одну партию из тринадцати.

В самом разгаре четырнадцатой партии кто-то постучал в дверь кабинета директора и приоткрыл ее, но когда Гарри повернулся — дверь была снова закрыта. Дамблдор извинился и попросил юношу подождать, а сам вышел за дверь. Юноша, который сейчас должен был ходить, обошел стол и сел в кресло директора, чтобы взглянуть на доску с позиции Дамблдора.

Когда Гарри, уже решивший, как он будет ходить, вставал из-за стола он случайно задел коленом приоткрытый ящик в столе. Чертыхнувшись, юноша хотел поправить ящик, вернув его в прежнее положение, но его привлек заголовок статьи в "Ежедневном Пророке": "Очередное нападение на пригороды Лондона. Пентаграмма того-кого-нельзя-называть"

Гарри достал из ящика газету и развернул на столе экстренный выпуск "Пророка"

"Очередное нападение на пригороды Лондона. Пентаграмма того-кого-нельзя-называть"

Совершено очередное, пятое за последние два дня, нападение на пригороды Лондона. Нападения осуществляются исключительно в местах проживания магглорожденных волшебников. Источники в Министерстве Магии утверждают, что возможна утечка информации из реестра волшебников Британии, либо из самого Министерства.

Гарри, с открытыми от ужаса глазами разглядывал фотографии разрушенных маггловских улиц, занимавшие большую часть статьи.

Однако, все ужасные происшествия, о которых мы вам рассказали, меркнут, если взглянуть на карту.

Юноша перевел взгляд на карту Лондона и пригородов. Места нападений были обведены кружками и соединены красными линиями.

Обратите внимание, если соединить места нападений линиями, то получается известный многим волшебникам и даже магглам символ: пентаграмма.

исторически, черные маги чертили пентаграммы таким образом, что объект их страшной и ужасающей магии оказывался в центре символа. Как не трудно заметить, центр этой — весь Лондон.

несмотря на то, что мы сообщили об этой странности в Министерство Магии, никакой реакции не последовало.

Собкор Рита Скитер

— Гарри? — вопросительно произнес вернувшийся Дамблдор. — Можно узнать, что ты читаешь на моем столе?

— Можно, — сжав зубы, произнес Гарри, который с трудом заставлял себя вежливо разговаривать с директором. — Только сначала объясните, почему никто не рассказал мне о том, что Волдеморт собирается напасть на Лондон? ТАМ ЖЕ ГЕРМИОНА!

Последние слова юноша прокричал, кинув газету Дамблдору в лицо.

— Гарри, успокойся. Профессор Кроакер только что сообщил мне результаты проверки: Рита Скитер, когда писала статью, заменила на карте названия некоторых маггловских населенных пунктов. Волшебники не знают, что и где находится у магглов. Нет никакой пентаграммы Волдеморта.

— А если профессор ошибся?

— Гарри, профессор только что передал мне письмо из Министерства. Эту карту проверяли несколько десятков человек...

— Даже если эта карта — бред... Почему вы мне ничего не сказали?! Почему скрыли от меня?!

— Гарри, ты слишком импульсивен. Ты бы, конечно, направился в Лондон к мисс Грейнджер так скоро, как только бы смог. И наверняка был бы замечен Пожирателями. Я заботился лишь от твоей безопасности...

— Я и сам могу позаботиться о своей безопасности, а ваши заботы обо мне чуть было не лишили два года назад Сириуса жизни! — закричал Гарри на директора

— Гарри, — Дамблдор повысил голос, — не забывай, пожалуйста, что я на сотню с лишним лет старше тебя и нет ни какой необходимости...

— Да мне плевать, на сколько вы старше! — Гарри глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. — Мне надоело, что вы решаете за меня. Хватит.

Гарри развернулся и бросился к двери, схватился за ручку, с силой крутанул...

Дверь не открывалась.

Юноша медленно повернулся к Дамблдору. На секунду его изумрудно-зеленые глаза мигнули красным. С трудом сдерживая ярость, кипевшую в нем, юноша произнес:

— За последние полтора года я многому научился, профессор, — последнее слово Гарри буквально выплюнул.

Юноша, не доставая палочку, вытянул руки к двери...

Из ладоней Гарри к двери рванулось пламя, настолько горячее, что его цвет был белым и на него было больно смотреть. Пламя отразилось от зачарованной двери и окутало всю комнату. Дамблдор еле успел выставить вокруг себя защитную сферу, явно с помощью магии мысли. Гарри же стоял в море пламени, не чувствуя жара. Его руки были по-прежнему направлены на дверь. Постепенно металлические уголки двери начали оплывать и, неожиданно, дверь исчезла, испарившись от высокой температуры.

Гарри опустил руки и, оглянувшись на Дамблдора, вышел из кабинета директора Хогвартса.

Когда звуки шагов юноши стихли, а горгулья, закрывавшая вход на лестницу, ведущую к кабинету директора, со скрежетом встала на место, Дамблдор снял защитное заклинание. Директор взмахнул палочкой, и обугленные стены его кабинета приняли прежний вид, а дверь снова появилась на месте. Оглядев восстановленный порядок, Дамблдор опустился в кресло и улыбнулся.

— Все идет по плану, — Армандо Диппет на портрете кивнул, подтверждая слова директора.

* * *

— И что же мы будем делать?

— Мы?

— Я это ты...

— В пятнадцать лет. Я вообще не понимаю, как ты из дневника попал ко мне в голову. Ты мне не нужен.

— Если ты забыл вещи, которые очевидны для меня, значит — еще как нужен. Ты записал в дневник свое воспоминание — меня. Вложил в дневник частичку своей сущности: по чуть-чуть знаний, стремлений, характера и таланта. Глупая маггловская книжка — всего лишь футляр. Когда Поттер уничтожил футляр, ни что больше не держало меня внутри. Однако, я часть тебя. Оказавшись без вместилища, я вернулся к тебе.

— Значит, я могу тебя снова спихнуть в какую-нибудь книжку?

— Размечтался... Ты разве не задумался, почему я стал отдельной личностью внутри тебя? Почему не "влился" в тебя? Я объясню. Ты слишком далеко ушел от меня — мне пятнадцать, а тебе уже за семьдесят. Но даже не это важно. У любого человека воспоминание бы "слилось" с ним, сделав его чуть более молодым... внутренне. Этакий большой ребенок. Но ты-то уже не человек. Мне не "слиться" с тобой, тебе не избавиться от меня, — голосок расхохотался. — У тебя раздвоение личности, Лорд Волдеморт, бывший я — Том Марволо Риддл.

— Черт. И что же мне делать?

— То, что я пытаюсь тебе втолковать последние два с половиной года: смириться со мной. И радоваться, что у тебя есть преданный союзник

— Преданный?

— Я уже сказал, что тебе не избавится от меня. Я навсегда внутри тебя. Мне приходится довольствоваться лишь ролью наблюдателя, но я чувствую тоже, что и ты. Если умрешь ты — умру и я. А мне умирать не хочется.

— Допустим, что и преданный. Но какой мне толк от такого союзника?

— А разве не я планировал твои последние нападения? Разве не благодаря мне у тебя есть шпион в Ордене? Шпион, которому доверяет даже Дамблдор...

* * *

Гарри приложил значок главного префекта к двери, и она открылась. Войдя в свою комнату, юноша сразу же направился к сундуку с вещами. Плащ-невидимку юноша нашел лишь на дне, рядом же покоились три оставшихся склянки с зельем, которое Гарри сварил еще летом.

Зелье в одной из склянок снова было не прозрачным. Однако оно не было и бордовым, как в предыдущий раз. Зелье было серебристым, как кровь единорога.

Гарри покрутил склянку в руках, не зная, что ему делать с ним. Решив, что выпить он его всегда успеет, юноша сунул склянку с зельем в карман и направился к специальной стойке в другом конце комнаты: там должна была стоять метла Гарри.

Однако метлы там не обнаружилось. На ее месте была записка:

Гарри, я понимаю, что ты хочешь отправиться к мисс Грейнджер, но это не безопасно. Ты не сможешь покинуть пределы Хогвартса ни с помощь метлы, ни любым другим способом. Извини, но это необходимо. А. Дамблдор.

— Так значит... — юноша опустил руку в карман и достал склянку.

Зелье было кислым на вкус. Гарри подождал пару секунд, но ничего не произошло: он не оказался рядом с домом Гермионы, не узнал, как преодолеть заклинания, которыми директор собрался его удерживать здесь...

Гарри раздраженно отбросил плащ-невидимку и повалился в кресло. Секундой спустя его тело обмякло, а глаза закатились.

* * *

Юноша стоял в гигантском зале. Своды терялись во тьме, помещение казалось бесконечно высоким. Гарри подошел к двери и попробовал ее открыть, однако его рука прошла сквозь ручку, как будто он был призраком.

Гарри удивленно моргнул. На другом конце залы открылась дверь и в помещение хлынули Пожиратели Смерти. Юноша растерялся на секунду, но потом понял, что слуги Волдеморта его не видят.

Пожиратели заняли лишь половину зала, другая осталась пустой, будто отделенная незримой чертой. Было похоже, что у Пожирателей намечается очередное нападение: они все были в масках и держали наготове палочки.

Гарри все еще стоял у двери, когда она открылась и в зал, прямо сквозь юношу, вошел Лорд Волдеморт. Гриффиндорец почувствовал себя так, будто его окунули в ушат помоев.

— Мой Лорд! — синхронно произнесли несколько сотен голосов.

Волдеморт благосклонно кивнул.

— Здесь присутствуют не все, кто должен... Morsmordre! — Гарри с содроганием смотрел на череп появившийся перед Лордом. Знак Мрака рос до тех пор, пока не стал высотой с Волдеморта. Тот час же из него выпали двое: юноша и девушка, оба всего лишь на несколько лет старше Гарри. Их мантии были в пыли и крови.

— Мой Лорд! — оба упали ниц перед Волдемортом. — Мы несли вам важные вести, когда на нас напали авроры. Они загнали нас в дом и наложили на здание антиаппарационное заклинание.

Волдеморт, прищурившись, посмотрел в глаза сначала юноше, а затем и девушке. В это мгновение рядом с ним возникла, появившись из ниоткуда, фигура в хогвартской мантии. Гарри вскрикнул от неожиданности: рядом с Лордом Волдемортом стоял пятнадцатилетний Том Риддл, воспоминание из дневника. Он подошел к юноше-пожирателю и осмотрел его.

— Думаю, я смогу контролировать его часа три, не более. Но этого хватит для визита в один домик в Лондоне...

В это мгновение Том обернулся и посмотрел прямо в глаза Гарри. Не было сомнений, что Риддл видел гриффиндорца.

Том прикоснулся к пожирателю и "слился" с ним.

— Кэтерин, — Волдеморт взял девушку за подбородок. — Ты пойдешь вместе с Метью, он знает куда. Не подведите меня.

Метью — юноша, в которого вселилось воспоминание Тома Риддла — поднял взгляд на Гарри. Глаза пожирателя горели красным, а на лице играла коварная улыбка.

Метью-Том встал и, схватив за руку Кэтерин, диссаппарировал. По залу прошел шепот: здесь мог аппарировать только Лорд Волдеморт.

— Тихо! — повысил голос Лорд. В этот момент все вокруг Гарри начало меркнуть и он уже не слушал, что далее говорил Волдеморт.

* * *

Гарри очнулся в кресле, когда был уже вечер. Но юношу не волновало, сколько прошло времени. Он знал лишь то, что ему нужно как можно скорее выбраться из Хогвартса. Потому, что более всего ему запала в память фраза Риддла:

"один домик в Лондоне"

— Гермиона, — прошептал гриффиндорец.

* * *

— Метью, — Кэтерин повисла на шее у парня. — Я так испугалась, когда ты соврал ЕМУ! Я думала ОН убьет нас за опоздание...

— Лорд Волдеморт не прощает тех, кто солгал ему.

— Но я не понимаю... ОН дал нам задание и отпустил...

Метью расхохотался

— Почему ты смеешься? — испуганно спросила девушка.

— Нет никакого задания, глупая девчонка, — Глаза Метью-Тома зажглись красным. — Это все спектакль для Гарри Поттера, а ты сейчас умрешь... Avada Kedavra.

Тело девушки упало на асфальт дороги.

— А с тобой, Метью, мы немного поиграем. Я уже очень давно не имел собственного тела...

Хохочущий юноша в странном, с точки зрения магглов, плаще вышел на центр автострады.

...там сейчас сущий ад. Я не могу поверить, что это делает восемнадцатилетний паренек. С ним не могут справиться даже опытные авроры... Такое ощущение, что это тот-кого-нельзя-называть.

— Амос, Волдеморту сейчас семьдесят с лишним лет. Скорее всего, этого юношу опоили зельем ярости.

— Не знаю, — голова Амоса Диггори в камине вздохнула, — я очень хочу в это верить, но там сейчас уже несколько десятков авроров... и половина из них мертвы. Я вынужден попросить вас оставить Хогвартс на попечение профессора МакГонагалл и помочь аврорам.

— Амос...

— Альбус, если вы не согласитесь, я вынужден буду просто приказать. Сейчас военное положение, не забывайте. Если вас это успокоит, то я пришлю авроров в Хогвартс. Насколько я знаю, в замке одни профессора и нет необходимости в вашем личном присутствии.

Дамблдор вздохнул. Ну не говорить же министру, что именно сейчас ты занят по самые очки-полумесяцы поднятием магической силы у Гарри Поттера... Причем крайне аморальными методами.

— Где он сейчас?

— Тридцать миль от Лондона. Недалеко от того места, где планировали провести финал чемпионата мира. Там еще магглы автостраду свою построили... Собственно поэтому и перенесли стадион.

Директор взмахнул палочкой, и огонь в камине погас. Дамблдор пересек свой кабинет и заглянул в хрустальный шар. В центре шара была видна гостиная Гриффиндора. Выход был закрыт портретом "Полной Дамы", трансфигурированым в стену. Альбус сомневался, что Гарри знает это заклинание.

Юноша спустился из своей комнаты в тот момент, когда директор уже собирался "выключить" шар.

— Добби, — позвал директор.

Эльф с легким хлопком появился перед Дамблдором.

— Добби здесь, сэр.

— Гарри сейчас в гостиной Гриффиндора. Ты должен пойти туда и передать мои слова: «Гарри, тебе опасно покидать Хогвартс». Он попросит тебя помочь ему. После этого ты должен немедленно прийти сюда.

— Да, сэр.

Эльф исчез.

* * *

Вместо портрета "Полной Дамы" была стена. Гарри попробовал несколько заклинаний, но ничего не вышло. Директор Хогвартса, до этого преподававший трансфигурацию, конечно же, знал этот предмет куда лучше юноши.

Юноша попробовал расплавить стену так же, как сделал это с дверью в кабинете директора, но у него ничего не получилось. Гарри и сам не знал, как у него это вышло в тот раз, но сейчас явно чего-то не хватало... Может злости?

Можно сколько угодно злиться на директора, но спустя какое-то время все его поступки находят объяснение. Даже сейчас Гарри понимал, что Дамблдор всего лишь пытается оградить его от опасности... Но возможно уже хватит это делать?

В гостиной раздался тоненький голосок Добби.

— Сэр Гарри Поттер, директор Дамблдор просил передать вам его слова.

— Какие? — юноша внимательно смотрел на эльфа, но не из-за слов Дамблдора, а потому, что у него появился шанс выбраться отсюда.

— «Гарри, тебе опасно покидать Хогвартс»

— Добби, ты должен помочь мне выбраться из Хогвартса! Я должен предупредить Гермиону, что ей опасно находиться в Лондоне!

— Добби плохой. Добби не может помочь Гарри Поттеру, не нарушив приказа директора. Добби должен уйти к директору, используя эльфийские тропы...

Добби беззвучно испарился.

Гарри раздраженно пнул кресло, которое неожиданно развалилось пополам и запылало. С трудом вспомнив соответствующее заклинание, юноша потушил остатки мебели.

— Надо лучше себя контролировать, — пробурчал Гарри. — Сожгу еще весь Хогвартс.

Юноша начал ходить по гостиной вперед-назад, прокручивая в памяти разговор с Дамблдором, видение и появление Добби. Гарри пытался найти хоть какую-нибудь зацепку, идею, хоть что-нибудь способное помочь ему выбраться из замка. И это что-то нашлось.

— И все же ты помог мне, Добби, — произнес Гарри, накидывая мантию невидимку — еще неизвестно, куда он попадет. Если бы не Добби, юноша бы и не вспомнил об эльфийских тропах.

* * *

— Добби сделал, как велел директор Дамблдор.

— Хорошо, надеюсь, Гарри вспомнит об эльфийских тропах и воспользуется ими, — произнес директор, посадив Фоукса к себе на плечо.

— Но волшебники не могут путешествовать тропами без эльфов. Добби может пойти и помочь сэру Гарри Поттеру. Для этого нужна наша магия.

— Добби, — директор посмотрел в зеленые глаза эльфа. — Я хочу, чтобы Гарри обрел эту магию, чтобы он мог пользоваться тропами и без эльфов. Ты понимаешь?

— Но... но тогда погибнет эльф, научивший сэра Гарри Поттера ходить тропами. Добби умрет? — глаза домового эльфа наполнились слезами.

— Извини, Добби, но это необходимо для победы над Волдемортом. Stupefy.

Домовой эльф вздрогнул при упоминании Волдеморта и упал на пол маленькой окаменевшей фигуркой, когда в него попало заклинание директора.

Дамблдор надежно запер свой кабинет и исчез из Хогвартса, взявшись за хвост Фоукса.

* * *

Зеленый и белый свет были вокруг, время исчезло. Гарри видел эльфийские тропы, но сколько он ни пытался у него не получалось переместиться. Что-то было не так, как обычно. Однако юноша пробовал раз за разом. От этого зависела жизнь его любимой, и Гарри не собирался останавливаться.

При каждой новой попытке, в кабинете Дамблдора начинал кричать связанный Добби. Ничто не могло сравниться с этой болью, из существа «вытягивали» его магию, самую его сущность, препарировали заживо. И даже тот, кому приходилось наказывать себя всю жизнь — прижигать пальцы, биться головой и многое, многое другое — не мог терпеть эти страдания.

Гарри не знал этого, но чувствовал, что с каждой новой попыткой у него получается все лучше и лучше. Вот та светло-зеленая тропа ведет на кухню Хогвартса, эта — в астрономическую башню. Юноша снова и снова перебирал тропы, будто путеводные нити. Теперь это было не сложно. Некоторые тропы вели в Хогвартс, некоторые в запретный лес.

Через полчаса юноша уже примерно представлял, как ему добраться в Лондон, но это его не устраивало: Гарри было необходимо «вынырнуть» прямо перед домом Гермионы. Гриффиндорец торопливо бросал взгляд то на одну, то на другую тропинку и сразу же у него вспыхивал в сознании яркий образ места, куда вела тропа.

И вот, наконец, перед ним появился образ уютного двухэтажного коттеджа. Снег убран с дорожки перед домом и из него слеплен снеговик. Мимо проезжает серебристый «Фиат». Перед подъездом к гаражу стоит синий почтовый ящик, на котором белыми буквами написано «Грейнджеры»

Оно!

Юноша ощутил, как течение магии троп подхватило его, послушное воле гриффиндорца, и закружило, завертело в маленьких магических водоворотах на пути к цели. В самом начале пути Гарри слышал какой-то звук: не естественный крик, холодящий кровь в жилах. Однако вскоре все стихло, а тропа продолжала нести гриффиндорца к Гермионе.

* * *

Это был самый обычный день. В меру серое небо, самого привычного цвета тучи. Синоптики, как обычно, ошиблись с прогнозом погоды. Снег за окнами уже не белый, а грязно-серый. Самый обычный снег.

Нерадивые, как обычно, подчиненные, которым нужно получить хороший выговор, чтобы приступить к работе. Деловые переговоры — самые обычные переговоры о поставке сверл. Обычный обед: пончики в булочной, к счастью, делают самые нормальные — без всяких джемов из модных нынче экзотических фруктов.

Дорога домой — самая нормальная дорога: никаких сумасшедших, выскакивающих на дорогу, чтобы запрыгнуть тебе на капот; никаких лихачей, стремящихся подрезать тебя.

Самый обычный день. А обычный — значит нормальный. Никаких странностей, никаких сов, никаких слов на букву "В" и никаких Поттеров. В общем, день у Вернона Дурсли удался.

Директор фирмы "Граннингз" вылез из своей машины — самой что ни на есть обычной — и направился к дому. Дорожка была скользкая. Дадли не захотел счищать с нее налет.

И правильно! — думал Вернон. — Нечего парню изображать из себя обслугу. Хотя, платить рабочим за чистку дорожки тоже не хочется.

Вернон зашел в дом и с трудом снял свою немаленькую дубленку. Крючок вешалки заскрипел, но выдержал тяжелую одежду. Вытерев ноги — что считается нормальным у нормальных людей — мистер Дурсли проследовал в кухню. Его супруга занималась самыми обычными делами — теми, которыми и должна заниматься домохозяйка, в ожидании мужа.

На плите побулькивала кастрюля... Точнее булькало ее содержимое, но такие уточнения не нормальны, и делать их в доме Дурслей естественно никто бы не посмел. В сковороде скворчало несколько хороших кусков мяса. Нормальная еда — еда сытная. Так считалось в доме Дурслей.

Дадли спустился сверху к ужину, до этого он играл в самую последнюю стрелялку, что и должен делать обычный парень семнадцати лет. Вернон был бы очень недоволен, если бы его сын сидел весь день за уроками, которые ему задали в Смеллтингзе — ни один нормальный подросток не будет делать уроки на каникулах. А сын мистера Дурсли, слава богу, был самый обычный подросток. Конечно, талантливее и спортивнее других, но в целом самый обычный.

Миссис Дурсли успела рассказать все сегодняшние сплетни, несколько раз умилиться аппетиту своего Дадлика и поесть, когда за окном раздался сильный хлопок.

— У какого-то ненормального покрышка лопнула, — заметил мистер Дурсли. — Надеюсь, он не припрется сюда, чтобы попросить позвонить.

Через секунду в дверь постучали. Необычно настойчиво постучали.

* * *

— Наконец-то, — юноша в темном плаще стоял на обочине автострады. Асфальт источал жар, перевернутые и дымящиеся машины магглов лежали почти везде вокруг. По другую сторону дороги стоял седовласый волшебник, к которому и обращался пожиратель. — Что так долго, профессор?

Альбус Дамблдор молчал. Лишь смотрел в красные глаза Меттью-Тома.

— Вы же всегда были так докучливо участливы, — засмеялся юноша. — Неужели не хотите поинтересоваться, как я тут без дневника?

— Ты воспоминание и не сможешь контролировать этого мальчика долго, — спокойно произнес директор Хогвартса, понявший с кем имеет дело лишь пару секунд назад.

Юноша лишь пожал плечами.

— Не беда. Я уже развлекся. У мальчишки на руке метка, доказать, что его кто-то контролировал невозможно... Вы же знаете, что с теми, кто убил авроров, иногда, бывают "несчастные случаи" во время транспортировки в Азкабан?

— Азкабан больше не действует.

— Какая разница? Куда-то же его повезут. Avada Kedavra.

Дамблдор исчез и появился за спиной у Меттью-Тома. Спустя секунду, с кончика палочки директора сорвался красный лучик.

Юноша еще успел обернуться, и Дамблдор увидел ироничную улыбку Тома Риддла. Оглушенный Меттью упал.

Директор покачал головой. Пусть воспоминание думает, что оно своего добилось... А Дамблдору предстоит спасти этого пожирателя от "несчастных случаев", чтобы получить хоть какую-нибудь информацию.

* * *

— Ауч! — Гарри уткнулся прямо в почтовый ящик, "вынырнув" с троп.

Серебристый "Фиат" ехал там же, где и в видении юноши. Путешествие не заняло и пяти секунд, если вообще потребовало хоть сколько-то времени. Как аппарирование. Только тише и надежнее: уж если с помощью троп можно путешествовать из Хогвартса и, наверное, обратно...

Гарри взглянул на дом Грейнджеров. Черепичная крыша, чистые стены светло-желтого цвета. На первом этаже горит свет, чуть слышно работает телевизор. Окно второго этажа светится чуть более тусклым светом — там плотнее шторы.

Юноша лишь мельком взглянул на окно и уже знал, какая тропа ведет туда, что происходит в комнате. Еще миг и юноша оказывается в комнате. За столом сидит Гермиона, перед ней раскрыта толстенная книга по чарам и карта Лондона. На столе светит лампа.

Девушка, одетая в светло-голубые джинсы и легкий свитер, зевнула. Затем потерла затекшую шею и, несмотря на это, продолжила чтение.

— Тебе надо отдохнуть, — произнес Гарри. Естественно, Гермиона вздрогнула.

— Гарри? — удивленно произнесла девушка и протерла глаза, будто не верила им. Юноша кивнул и улыбнулся.

Не медля более ни секунды, Гермиона обняла его.

— Но что ты здесь делаешь? — спросила девушка. — Тебе опасно покидать Хогвартс.

— Я хотел предупредить тебя. В "Пророке"...

— Ты о пентаграмме? — перебила Гермиона. — Это все чушь. Я как раз доделывала карту. Центр пентаграммы не Лондон, а другое место. Посиди здесь, я сейчас закончу.

Юноше ничего не оставалось сделать, кроме как сесть в предложенное кресло и ждать. Гермиона села обратно и некоторое время читала что-то в книге, затем взяла вырезку из "Пророка" и положила на карту. Палочка девушки описала замысловатую кривую в воздухе и газетный лист "впитался" в карту.

— Вот, — удовлетворенно сказала девушка. — Я специально искала заклинания, которые отсеют противоречивые сведения. Пентаграмма выглядит так, как на моей карте, а не так, как у Скитер. Только она не завершена. Еще должно быть нападение на... — Гермиона склонилась над картой — ...Литтл-Уингинг.

Девушка замолчала, а Гарри из-за ее плеча смотрел на не завершенную пентаграмму. Название городка, находившегося в ее центре, ему ни о чем не говорило... но вот "последняя точка" в страшном рисунке будет поставлена не где-нибудь, а в городке, в котором он вырос.

— Я должен предупредить Дурслей.

— Гарри, это наверняка ловушка. А даже если не так, то это просто может быть опасно! Я... не переживу, если с тобой что-то случится...

— Все будет в порядке, Герми. Меня теперь не так-то просто поймать, — произнес юноша, улыбнувшись. — Даже Дамблдору не удалось.

И вновь зеленый и белый свет троп, а затем огненный ад. Смрадный дым, всполохи пламени и крики людей. Казалось, горят и земля, и воздух. Все, что может и не может гореть.

Гарри закашлялся. Дым был везде. Глаза юноши заслезились, и ему пришлось использовать заклинание, которое он увидел впервые на втором задании Тремудрого турнира. Теперь, когда вокруг головы Гарри был большой пузырь, дышать стало легче.

— Гарри, так и знала, что ты здесь появишься, — прохрипела миссис Фигг, выскальзывая из темного клуба дыма. Она прижимала ко рту влажный платок и тащила за собой две огромных клетки, в которых отчаянно орали кошки. — Дамблдор предупредил меня еще утром, что возможно нападение.

— Миссис Фигг, вам надо уходить отсюда, — Гарри наколдовал воздушные пузыри вокруг головы старушки и клеток с ее питомцами.

— Вам тоже, молодой человек, — заупрямилась старушка. — Гарри, если Дамблдор не ошибается это ловушка, — уже мягче произнесла миссис Фигг.

— Мне надо найти Дурслей, пусть они и относились ко мне ужасно, найти других людей... Давайте я сделаю из вашего платка портал, — юноша прикоснулся к влажной ткани палочкой и произнес Portus. — В Хогсмиде вы будете в безопасности.

В этот момент из дыма появились трое пожирателей. Они были в масках и капюшонах, однако, головы их были в таких же "пузырях", что и у Гарри. Один из них быстро выкрикнул Expelliarmus, и палочка гриффиндорца улетела куда-то в клубы дыма.

В этот момент сработал портал-платок и миссис Фигг исчезла. Пожирателей это привело в секундное замешательство. Гарри этого хватило. Взмах руки и три зеленых луча слетают с ладони юноши. Еще секунда и все трое пожирателей падают замертво.

Гарри не испытал ничего. Он убил людей. Совершенно ему незнакомых. Убил без колебаний. Да, он уже убивал пауков, тренируя Avada Kedavra, и это были ужасные ощущения. Он убивал тролля, защищая любимую. Убивал Беллатрикс Лестрендж... но она это заслужила, кроме того Гарри не был уверен, что в тот момент он полностью себя контролировал. Сейчас же он убил сам. Сам убил человека. Даже троих людей. Не важно, что это были пожиратели — в первую очередь, это были люди. Гарри не испытывал ничего.

Страх чужд тому, кого почти с самого рождения преследует Темный Лорд. Вина чужда тому, кто убил, защищая свою жизнь. Сострадание чуждо тому, кто уничтожил убийц. Груз ответственности чужд тому, кто решает за себя...

— Accio палочка, — легкий жест рукой и кусочек дерева влетает в нее. Гарри решил не искушать судьбу и положил палочку в карман — колдовать без нее удобнее.

Юноша, разбрасывая перед собой небольшие заклинания для тушения огня, начал прокладывать путь к дому номер четыре. Из-за дыма Гарри было сложно сориентироваться, и ему потребовалась пара минут, чтобы найти коттедж Дурслей.

Это был единственный дом, который не горел. Вокруг него сияло небольшое фиолетовое облачко, ограждавшее здание от огня и дыма. На крыльце, на верхней его ступеньке, сидел Лорд Волдеморт и меланхолично жевал травинку, поигрывая волшебной палочкой.

— Я уж заждался тебя, Гарри, — произнес Темный Лорд. — Можешь не оглядываться по сторонам: я приказал моим пожирателям добить оставшихся магглов и отправляться по домам.

— Где Дурсли? — холодно спросил Гарри, все еще настороженно оглядывавшийся: желания верить Волдеморту он не испытывал.

— Хочешь сделку? — Волдеморт попытался добродушно улыбнуться, но это, конечно же, не получилось. — Текст Пророчества в обмен на дядю.

— А Дадли и тетя Петуния?

— Ну уж извини, — развел руками Волдеморт и махнул палочкой куда-то себе за спину. — Оставлять твоих кровных родственников в живых было бы просто глупо. Есть очень много видов защит крови, помимо той, что хранила тебя пока ты здесь жил.

В эту секунду из-за спины Лорда, один за другим, сквозь дверной проем вынырнули три креста. Им пришлось повернуться, чтобы не проломить стены. На крестах висели, привязанные к ним веревками, Дурсли. Вернон что-то невнятно бормотал, по его подбородку стекала слюна, а глаза бешено вращались в орбитах, почти, как у Моуди. Глаза тети Петунии и Дадли, с застывшим в них ужасом смотрели в пространство. Миссис Дурсли и ее сын были мертвы.

— Я тебя... — начал Гарри, делая шаг по направлению к Волдеморту.

— Нет-нет, — Волдеморт погрозил гриффиндорцу палочкой. — Я бы не советовал тебе прикасаться к "Сиреневой Смерти", — Лорд указал на облако, защищавшее пространство вокруг дома Дурслей от дыма и огня. — Название говорит само за себя.

Лорд улыбнулся. Своей холодной, не предвещающей ничего хорошего улыбкой. Убедившись, что Гарри не собирается совершать самоубийство, прыгая в "Сиреневую Смерть", Волдеморт продолжил:

— Ты же не хочешь, чтобы кровь дяди была на твоих руках? Текст Пророчества. И он будет жить. Тебе я, естественно, того же не обещаю. Ты умрешь.

— Только после вас, — бросил Гарри и исчез, чтобы спустя секунду появиться рядом с дядей Верноном.

— Avada Kedavra, — тело дяди Вернона безжизненно обвисло. — Evanesco.

Кресты с телами Дурслей исчезли. Спустя секунду Гарри еле увернулся от оглушающего заклинания Волдеморта.

— Я предполагал что-то подобное. — Лорд улыбался, и его улыбка выглядела не естественно добродушной.

— О чем ты? — подозрительно спросил Гарри.

— А тебя не предупредили? — Лорд, похоже, искренне веселился. — Когда волшебник начинает сам ходить эльфийскими тропами, он тем самым убивает домового эльфа, научившего его этому.

— Ты врешь. Если бы все было так, то все бы твои пожиратели умели это делать.

— Об эльфийских тропах знают лишь считанные волшебники, наивный мальчишка, — Волдеморт холодно улыбнулся. — Кроме того, не так уж часто встретишь свободного эльфа... Видишь ли, Гарри, — в голосе Лорда появились учительские нотки. — Эльф не сможет учить этому своего хозяина или кого-то по его приказу. Так что у тебя теперь редкое магическое умение. Тут только одно "но" Гарри: можно попасть внутрь "Сиреневой Смерти" с помощью троп, но нельзя попасть обратно. Я имею в виду, живым.

Повисла драматическая пауза, которой искренне наслаждался Волдеморт.

— Довольно сказок, — произнес Лорд. — Avada Kedavra.

Гарри с трудом отскочил. Темный Лорд вальяжно, не торопясь, отправлял в юношу все новые и новые заклинания. У Гарри не было времени, чтобы контратаковать. Прыжок на землю, встать, уклониться, снова прыжок.

Как же Дамблдор мог противостоять Лорду в министерстве? Или Волдеморт стал еще сильнее с той поры?

Гарри уже начал ощущать усталость, когда рядом с ним появился профессор Дамблдор. Он пришел так же, как и Гарри — используя тропы.

— А как же Меттью? — поинтересовался с усмешкой Лорд. — Так же, как и эльф, учивший Поттера?

— Хватит, Том. Мы уходим.

— А сможете? — почти с искренней заботой поинтересовался Лорд и взмахнул левой рукой. Пять шариков зеленой смерти слетели с кончиков его пальцев. Однако, за секунду до того, как они достигли Гарри и Дамблдора, положившего юноше руку на плечо, гриффиндорец и директор исчезли.

Лорду Волдеморту оставалось лишь крушить в бешенстве дом Дурслей.

* * *

— Что? — Гарри огляделся и понял, что оказался в кабинете Дамблдора, в котором не было и следа разрушений, оставленных Гарри.

— Фоукс, — произнес Дамблдор и постучал по воздуху у себя над плечом. Оказалось, что невидимый феникс все это время сидел на плече директора и просто переместил его и Гарри, когда это потребовалось.

Директор посадил Фоукса на его место, и сам опустился в свое кресло.

— Я рад, что ты овладел эльфийскими тропами, Гарри. К сожалению, я не успел тебя перехватить у мисс Грейнджер: мне пришлось улаживать некоторые формальности с одним юношей — Меттью, чтобы он остался жив.

— А Добби? — зло спросил Гарри. — Добби остался жив? Или Волдеморт сказал правду и он погиб из-за того, что вы решили научить меня новому трюку?

Директор молча поднялся и подошел к шкафу и извлек из него сверток размером с младенца. Он подошел к столу и развернул его там. Внутри, связанный по рукам и ногам, лежал Добби. Эльф тихонько стонал.

— Добби, как ты себя чувствуешь? — Гарри бросился к эльфу, оттолкнув Дамблдора.

— Добби плох, сэр Гарри Поттер, — домовой эльф с трудом вдохнул воздух. — Добби умирает.

— Я помогу тебе Добби, я отнесу тебя к мадам Помфри, а если она не справиться, то в клинику святого Манго.

Гарри уже почти схватил эльфа на руки, когда Дамблдор крепко сжал запястья гриффиндорца.

— Ему уже не помочь, — Гарри показалось, что голубые глаза директора — сплошной лед.

Гарри попытался вырваться, но это не вышло.

— Сядь, Гарри, — Дамблдор почти кинул Гарри в кресло. Юноша почувствовал, что не может двинуться — на кресле лежали какие-то особы чары. — Теперь тебе придется выслушать меня. Постараюсь быть краток и избежать ненужных подробностей.

— Ни один белый волшебник, будь он Маг Мысли или просто чародей, не сможет победить черного волшебника. Тем более не сможет это сделать семнадцатилетний юноша. Так уж получилось, что магия черная, сильнее белой. Однако по пророчеству именно ты должен уничтожить Волдеморта. Когда я победил Гриндевальда, я применял смертельное проклятье, но все же я бы проиграл ему без троп. Мой старый друг и коллега — Армандо Диппет — смог найти эльфа, который меня обучил этому искусству. Тот эльф был при смерти, и его хозяева выбросили беднягу на улицу с одним детским чепчиком в руках. Однако сейчас у меня не было времени искать такого эльфа. Единственным подходящим был Добби...

— Идиотское оправдание! Кто дал вам право решать за других? — закричал Гарри. — Кто дал вам право решать, кому жить, а кому нет? Вы ничем не лучше Волдеморта!

Что если Дамблдор решит дать Гарри еще одну защиту? Например, ту, что он потерял, когда Волдеморт восстал из мертвых? Что если для этого потребуется умереть Гермионе? Гриффиндорка пойдет на это ради любимого...

Гарри почувствовал, что благодаря ярости он вновь обретает огромную силу. Кресло больше не могло его удерживать. Юноша встал и посмотрел в глаза Дамблдору. Он презирал этого человека. Презирал величайшего белого волшебника современности. Никто и ни при каких обстоятельствах не должен решать, кому пора умереть.

Дамблдор увидел, как в глазах Гарри вновь разгорается красный уголек, директора буквально бросило в жар, когда сквозь него прошла волна магии, которую источал юноша.

— Никогда, — произнес Гарри и затем повторил: — Никогда больше не смейте так делать. Иначе я убью вас.

Гарри поднял руку и в нее влетел сверток с Добби. Эльф уже был мертв. Юноша, не выбирая тропу, исчез из кабинета ненавистного директора.

— Мы добились своего, — произнес Армандо Диппет на портрете. — Но рады ли мы этому?

* * *

Гарри вынырнул на кухне Хогвартса. Возможно, он стремился сюда подсознательно, а может быть и нет... Однако именно здесь ему могли подсказать, как поступить с Добби.

— Винки, — позвал юноша.

Изо всех углов кухни начали показываться эльфы, которых — Гарри только сейчас это заметил — не было видно, когда он появился здесь.

— Вы знаете, где Винки? — спросил Гарри у эльфов. — Добби умер. Он говорил мне, что эльфы уходят после смерти на тропы, но я не знаю, что он имел в виду. Не знаю, что делать с его телом. Мне нужен совет.

— Следуйте за нами, сэр Гарри Поттер, — солидно произнес эльф в хогвартском полотенце. — Тропами, сэр.

Эльфы, одновременно, нырнули в бело-зеленое свечение троп. Гарри последовал за ними. И тут его ждал самый большой сюрприз, который только можно было ожидать: эльфы думали вместе. Не просто общались и принимали решение, а думали, как одно большое сознание. Это ощущение прошло через секунду, когда Гарри оказался в невероятно красивой зале. Если описывать ее одним словом, то она была "радужной": стены переливались всеми семью цветами, и нельзя было угадать, какой цвет в следующую секунду примет помещение.

Несколько эльфов забрали тело Добби, и Винки, уже находившаяся здесь, жестом сотворила заклинание. Добби оказался одетым в странную одежду, которую Гарри даже не мог описать.

— Это наше ритуальное одеяние, Гарри Поттер, — произнесла Винки. В ней не было и следа от той покорности раба, которое Гарри видел даже у свободного эльфа Добби. — Здесь мы свободны и имеем право носить одежду. И да, мы можем читать твои мысли. Ты не должен никому рассказывать об этом месте. Ты допущен сюда лишь потому, что искренне не желаешь силы троп, даже попробовав ее. На это способны очень не многие. Сейчас же ты должен покинуть наш храм: то, что здесь будет происходить, не предназначено для человеческих глаз.

Гарри почувствовал как сила, намного превосходящая его собственную, даже силу Дамблдора и Волдеморта, вежливо, но настойчиво выталкивает его из храма эльфов. Спустя секунду Гарри уже стоял на кухне Хогвартса.

* * *

— Ну, наконец-то! — Гермиона вскочила с кровати, на которой сидела. — Я уже начала о тебе беспокоиться. Даже Дамблдору написать собиралась.

— Не стоит, — мрачно ответил Гарри.

В который уже раз юноша заметил, что рассказать об ужасных событиях можно за какие-то пятнадцать минут. Если рассказывать сухим голосом, лишенным всяких эмоций...

— Если Дамблдор обратится к тебе с какой бы то ни было просьбой — откажись.

— Не думаешь же ты... — Гермиона ощутимо дрожала. Слезы блестели на щеках девушки. Смерть домового эльфа очень сильно подействовала на гриффиндорку. И то, что к этому приложил руку Дамблдор — ситуацию не улучшало.

— Думаю, — произнес Гарри, нежно обнимая всхлипывающую девушку. — Он пожертвовал жизнью Добби. Он преступил ту черту, которая отделяет человека от монстра.

Юноша поднялся на ноги.

— Мне нужно возвращаться, Герми. Вряд ли твои родители будут рады найти утром в спальне своей дочери молодого человека, — попытался пошутить гриффиндорец.

— Останься...

Гермиона подняла голову и взглянула в глаза юноши. Удивление — вот, что прочитала в них гриффиндорка.

И еще раз:

— Останься...

— Продолжим. Crucio.

Крик, нечеловеческий и леденящий душу, отразился от стен темницы. Задрожал огонь факелов, несколько даже погасли. Лорд Волдеморт лишь улыбнулся, рассматривая обвисшего на цепях человека. Точнее не совсем человека — в полуоткрытом рту виднелись ненормально большие клыки.

Руки человека были закованы в кандалы, цепи от которых крепились ко вбитым в стены металлическим штырям. Обе ноги были закованы металлическим обручем, крепившимся непосредственно к стене. На вампире были лишь брюки. Его худой, жилистый торс был обнажен и блестел от пота.

Клыки втянулись обратно, когда вампир вновь обрел контроль над собой. Его глаза, полыхавшие золотом, вновь стали черными и холодными. Сальные волосы, однако, продолжали свисать влажными сосульками.

— Aguamenti.

Струя воды из палочки Лорда окатила Северуса. Снейп мотнул головой, стряхивая капли воды с лица. Его волосы взлетели вверх, следуя движению головы, и вновь опали.

— Значит "нет", — тоном больше подходящим для беседы, чем для пытки, произнес Волдеморт. — Crucio.

Глаза Северуса закатились, и он потерял сознание.

* * *

Тобиас Снейп — работник крупного маггловского банка — был необычайно рад, когда в его семье родился сын. Замечательный, на взгляд отца, мальчонка. Живой, подвижный, как ртуть и, что радовало Тобиаса больше всего, жадный до знаний. Однако жажда знаний не очень хорошо влияла на количество друзей маленького Северуса — никто не хотел дружить с ботаником и занудой.

Поэтому первых десять лет своей жизни мальчик провел наедине с книгами.

Мать Северуса умерла, когда мальчику было два года, оставив огромную библиотеку книг по магии и свою волшебную палочку. Тобиаса это не особенно волновало — он спокойно отнесся к тому факту, что его жена ведьма, и что его ребенок тоже будет волшебником, скорее всего.

Мало ли на свете странностей, — думал полненький Снейп-старший. — Кто-то вот на шпагат сесть может или совсем не полнеет, сколько ни ест. А кто-то вот колдовать умеет. Ну и что?

Когда пришло письмо из Хогвартса и Северус, и его отец были необычайно довольны: мальчик тем, что наконец-то пойдет в волшебную школу, отец — тем, что у его сына, возможно, появятся друзья.

Библиотека миссис Снейп состояла в основном из книг по различным заклинаниям и черной магии. Поэтому, не было ничего удивительного в том, что юный Северус, только придя в Хогвартс, знал проклятий больше, чем многие семикурсники.

* * *

— Подъем. Aguamenti, — струя воды привела Снейпа в чувство. — Что же ты меня так пугаешь, Северус? Я еще не закончил, а ты уже в обмороке, словно какая-то маггла, увидевшая тролля.

Лорд взмахнул палочкой и опустился в появившееся позади него кресло.

— Северус, давай на чистоту. Мне надоело тебя пытать, но если ты продолжишь молчать...

— Я действительно не знаю пророчества полностью...

— А мне кажется, что ты просто не все мне говоришь. Crucio.

* * *

Друзей в школе у Северуса не появилось, зато появились враги. Враги на всю жизнь: Джеймс Поттер и Сириус Блек. Семь долгих лет эта вражда лишь росла и усиливалась. Не прекратилась она и после школы.

В те годы уже гремело страшное имя Лорда Волдеморта и волшебный мир постепенно разделялся на два лагеря. Никто не знает, что было бы не встань Поттер и Блек на сторону Альбуса Дамблдора — единственного, кого боялся Лорд Тьмы. Возможно, Северус и остался бы в стороне от этой войны...

Но ненависть к бывшим гриффиндорцам и отеческое отношение Волдеморта сделали свое дело: Северус стал Пожирателем Смерти и даже убил своего отца маггла, в качестве испытания. Итак, Северус стал полноправным слугой Лорда.

* * *

— Чувствую, сегодня я ничего не добьюсь. Что ж... у тебя есть ночь, чтобы подумать. Дементоры помогут тебе не забыть о том, что ждет предателей.

Лорд вышел из подземелий. Факелы потухли. Однако холод и страх, заставившие тело дрожать, возвестили о пришествии дементоров.

* * *

Лорд Тьмы стремился к бессмертию и проводил эксперимент за экспериментом. Однако он не был безумным ученым, проводящим эксперименты на себе: он проводил их на своих слугах.

В тот день "честь" выпала Северусу: трансильванский вампир испил его крови, сделав Снейпа почти вечноживущим созданием ночи. Заклинания Лорда сделали его неуязвимым для солнечного света, чеснока и всего остального, что так пугало вампиров. Однако они не избавили от голода — вечного, неутолимого голода.

Лорд не захотел такого бессмертия, но и терпеть слугу кровососа было не практично. Даже черная магия Волдеморта не могла подавить голод, смогла лишь трансформировать жажду крови в жажду страха.

Именно тогда Северус пришел к Дамблдору: возможно он сможет исцелить его.

* * *

— Доброе утро, Северус. Надеюсь тебе снились приятные сны? — дементоры покидали подземелье, но Северуса все еще трясло.

— Crucio не помогло. Попробуем по другому. Legillimens.

* * *

Через год после того, как Северус стал вампиром, Волдеморт пал. Долгих тринадцать лет Снейп вынужден был работать в школе, питаясь страхом учеников, не знавших элементарного. Он уже почти смирился с такой жизнью, когда Лорд восстал, и Северуса вновь закрутило в водовороте этой войны.

Так продолжалось два с половиной года, пока Лорд не решил, что Северус пытается обмануть его. И тогда была атака гигантов на Хогвартс...

Весь замок сотрясался, будто от землетрясения. Стекла и витражи дрожали вместе со стенами, лишь чудом не рассыпаясь хрустальной крошкой. Северус чертыхнулся, заканчивая укреплять дверь в подземелье Слизерина.

Легко МакГонагалл и Флитвику — они закроют двери с помощью Трансфигурации и Заклинаний. Спраут, наверняка, высадит какой-либо милый "цветочек", который не то, что не пустит нападающих к хаффлпаффцам, так еще и закусит врагами. Да и вырастет эта гадость за пару секунд.

А вот Северусу не очень-то и повезло: темные заклинания накладывать бессмысленно — опытные пожиратели их снимут. Пришлось обратиться к Зельям. Благо, после нападения на Дурмштранг Северус предусмотрительно сварил зелье, которое заблокирует любую дверь — зацементирует щели и сделает бесполезной магию. Но вот кто приплатит экс-Зельевару за работу строителем? Не самое это приятное дело — замазывать дверь зельем, больше похожим на цемент.

— Самое интересное, — подумал Северус, — так это то, что я скорее защищаю ОТ слизеринцев...

* * *

Ощущение чужого присутствия не давало Северусу покоя. Он достал палочку. За его спиной раздался холодный смех. Северус мгновенно обернулся. Огонь факелов дрогнул на мгновенье. Подземелья были все также обманчиво пустынны.

— Ты знаешь, Хозяин не очень тобой доволен... — насмешливо прозвучал голос Люциуса совсем с другой стороны.

— Люциус, — Северус скрипнул зубами. Все ясно. Лорд решил отказаться от услуг своего шпиона. И доверил это Малфою. — Diffindo! — Северус послал заклинание, резко обернувшись, но ответом ему служил лишь холодный смех.

— Crucio

Северус упал на пол, его палочка покатилась в темноту угла... Мгновенье... И крыса, схватившая палочку в зубы, превращается в Питера Петтигрю — прихвостня Поттера и Блека, Хвоста.

— Зелье у тебя, Хвост? — интересуется Люциус, обездвиживая Снейпа при помощи Petrificus Totalus.

— Д-да.

— Тогда чего ты ждешь? Волос! — только сейчас Северус замечает, что на Люциусе такая же одежда, как и у него.

Запах Многосущного зелья! — Северус пытается двинуться, но не может.

Спустя пару минут он смотрит в свое же собственное лицо, на котором играет улыбка Люциуса.

— У Лорда есть вопросы к тебе, Северус. Однако нам ведь не обязательно терять шпиона в Хогвартсе?

Люциус поднимается и заклинанием рвет себе одежду. Пара ссадин довершают облик. А Хвост уже накидывает на Северуса плащ-невидимку и взваливает неподвижное тело на плечо.

* * *

— Ничего, что меня бы интересовало, — произносит Волдеморт. — Но, боюсь, тогда ты становишься не нужен. Предатели должны умирать.

Щелчок пальцами и чьи-то сильные руки тащат Северуса наверх по ступеням. Зал. Северус его помнит: здесь проходят встречи Пожирателей. Своды зала теряются во тьме. Половина зала заполнена людьми в плащах и капюшонах, другая почти пуста — лишь Лорд Волдеморт и подвешенный в воздухе Северус.

— Я хочу показать вам этого мага, — произносит Волдеморт. — Многие из вас его знают. Знают, что он стал моим слугой уже почти двадцать лет назад. Но он меня предал. Все, кого посещают мысли о подобном же, — вспомните его судьбу, прежде чем предать меня.

Северус с трудом поднимает голову и видит перед собой дементора, уже снимающего капюшон.

Гермиона лежала, прижавшись к Гарри. Глаза девушки были закрыты, слышалось лишь легкое дыхание. Девушка спала. Гарри же не спал. Он лежал и просто смотрел в темный потолок, которого, если честно, даже и не видел. Его мысли были где-то далеко и близко одновременно.

То, что произошло пару часов назад... Гарри просто не находил этому слов. Радость, эйфория, напряжение и, наконец, приятная слабость... Как можно описать любовь? Здесь не подходят обычные словесные категории... Время исчезает: нет никакой разницы между минутами и часами, годами и веками — есть лишь глаза любимой, ее губы, ее голос...

Всего каких-то несколько часов назад Гарри уклонялся от смертельных проклятий Лорда Тьмы, угрожал директору Хогвартса, видел святыню домовых эльфов... Но, Мерлин, как давно это было! Казалось, жизнь разделилась на две половины: до и после.

Как-то так всегда получается — жизнь делится на две половинки: до того, как ему пришло письмо из Хогвартса и после; до смерти Сириуса и после нее... Наверное, и этот момент останется вскоре лишь воспоминанием, но воспоминанием приятным. Для разнообразия не плохо.

Гарри слегка повернулся, аккуратно, чтобы не потревожить спящую Гермиону. Было ли ей также хорошо, как и ему? Наверное, все же нет — юноша еще помнил, как в первый момент девушка прикусила губу, чтобы не застонать от боли. Но... теперь ведь все должно быть уже нормально. В следующий раз... Гарри очень надеялся, что он будет этот следующий раз... ей ведь уже не будет больно? Или, хотя бы не так больно...

Гриффиндорец провел пальцами по щеке девушки, по ее обнаженным плечам, не скрытым одеялом... Герми инстинктивно повела плечиком, но, не сбрасывая пальцы юноши, а наоборот — желая продлить их прикосновение. Гарри взял ладошку девушки в свою руку и поднес к губам, нежно коснувшись гладкой кожи.

Удивительно! Гарри никогда не считал, что он обладает внушительными габаритами, но ладошка Герми в его руке была такой маленькой... Девушка, все еще спящая у него на плече, казалась юноше такой хрупкой и беззащитной...

Если красота — это страшная сила, то любовь... это нечто за пределами силы.

* * *

После странных нападений Пожирателей в начале января наступило продолжительное затишье. Ученики вернулись в Хогвартс. Конечно, некоторые родители предпочли оставить своих детей дома или отправить их в Бобатон или Дурмштранг, но это были единичные случаи.

Январь сменился февралем, который выдался более теплым, чем обычно: на земле начали появляться прогалины и лужи, хотя трава еще, естественно, и не думала расти. Пару дней выдались холодными и, как следствие, земля вокруг замка превратились в один гигантский каток.

Прошло 14-е февраля — день всех влюбленных, он же день святого Валентина. Начал подходить к концу и февраль с его странной погодой. Не происходило ничего важного и значительного, что было бы связано с Волдемортом.

Жизнь Гарри была более чем отличной: жизнью обычного волшебника-подростка. Юноша даже помирился с Роном, с которым не общался почти пол учебного года. Это был трудный разговор — и для Гарри, и для Рона, но, в конце-концов, ребята дружили уже шесть лет, а такая дружба в один миг не рушится.

Гермиона была частой гостьей в комнате Гарри, однако об этом никто кроме влюбленных не знал. Гриффиндорке не сложно было создать видимость своего присутствия в спальне девочек ночью с помощью нескольких заклинаний: ни Лаванда, ни Парвати не были настолько искушены в магии, чтобы раскрыть Гермиону. Проходить через общую гостиную девушке тоже не было необходимости — достаточно было лишь подняться на одни пролет выше по лестнице.

В начале марта возобновились тренировки по квиддитчу: погода была уже вполне подходящей, и сезон мог продолжаться. Команде Гриффиндора предстоял один единственный матч — с Рэйвенкло. В этой игре должен был определиться победитель кубка и поэтому тренировки занимали вечер за вечером. Квиддитчное поле никогда не пустовало: с 3-х до 4-х тренировался Хаффлпафф, потом Слизерин, за ними следовал Рэйвенкло и, уже под самый вечер, с 6-ти до 7-ми тренировались гриффиндорцы.

Из-за тренировок Гарри несколько отстал от своих однокурсников — особенно по Зельям. Как следствие, ему пришлось несколько воскресений провести в подземельях, готовя зелья под наблюдением профессора Джиггера. Гарри немного удивляло, что Снейп так легко покинул подземелья: первое время юноша думал, что это лишь вопрос времени и вскоре классы ЗоТИ и Зелий поменяются табличками, но этого не произошло.

Вообще-то Снейп особо не придирался к Гарри уже, наверное, месяца два с половиной. Нельзя, конечно, сказать, что Гриффиндор совсем не терял баллов — если бы это случилось, юноша заподозрил бы, что с экс-зельеваром что-то неладно. Однако профессор перестал так свирепствовать, как это было в первые пару месяцев после снятия тысячи баллов с его факультета. В большинстве своем, ученики Хогвартса — и даже слизеринцы — сходились на той мысли, что Снейп смирился с тем, что кубка школы Слизерину в этом году уже не видать...

* * *

— Профессор Джиггер, я точно смогу... — Аргус Филч заискивающе заглянул в глаза Арсениуса. Так заглядывает проситель в глаза бюрократа, от настроения которого зависит положительный исход дела.

— Лорд не бросает слов на ветер, Филч, — в дверях, облокотившись на косяк, стоял профессор ЗоТИ Северус Снейп. — Позволите, Арсениус?

— Проходите, — Джиггер сделал приглашающий жест рукой. — Я так полагаю, нам осталось дождаться Грабли-Планк?

— Да, — ответил Северус. Филч переводил взгляд с одного профессора на другого. Похоже, в "заговоре" участвовало гораздо больше людей, чем мог предположить старый сквиб. Но с другой стороны... какое ему дело до этого мальчишки? Тот-кого-нельзя-называть предложил ему очень выгодную сделку: мечта жизни за одного глупого мальчишку, который даже не трудится вытирать ноги, входя в замок. А ведь Аргусу приходится убирать все это вручную, без магии! Словно получившему наказание ученику!

Аргус погрузился в сладостные мечты: когда все осуществится, ему больше не нужно будет горбатиться в этой дурацкой школе за гроши, которых ему явно не хватит на жизнь, если он станет не способным работать в Хогвартсе. Не будет больше несносных учеников, Пивза... Конечно, жаль, что после всего придется уволиться из замка — здесь прошли почти тридцать лет его жизни. Но все, что ни делается — к лучшему. Да и вообще, что здесь делать в этом Хогвартсе? Был один нормальный директор — профессор Амбридж — и того уволили. Точнее ту.

Вот он — шанс выбраться со дна жизни, стать если уж не богатым и знаменитым, то хотя бы достаточно обеспеченным, чтобы спокойно дожить свои годы в покое. Всего один мальчишка... ценой в мечту жизни.

— Добрый вечер, — профессор Ухода за Магическими Созданиями Грабли-Планк вошла в кабинет преподавателя Зелий, — полагаю, у нас готово все?

— Зелье есть, — Арсениус загнул палец. — Наказание Поттеру, полагаю, обеспечено?

— Естественно, — холодно отозвался Снейп.

— Аргус, — Джиггер обратил свое внимание на Филча, — ваша задача загрузить мальчишку работой настолько, чтобы он даже не мог головы поднять. Сможете?

— Я же сказал, что смогу! — возмутился Филч.

— Превосходно. Профессор Грабли-Планк оглушит его и вольет в него зелье... Я полагаю, портал у вас уже есть? — женщина кивнула. — Профессор Снейп вы сможете отвлечь внимание Дамблдора?

— До некоторого предела. У меня есть свои поручения от Лорда. Я не могу рисковать ими ради этого дела.

Филч хотел было возмутиться: какие еще могут быть поручения? Разве тому-кого-нельзя-называть не нужен только мальчишка? Ведь именно за ним ОН гоняется уже который год? Но потом Аргус передумал — ему нет дела до войн волшебников, он хочет, чтобы исполнилась мечта его жизни и он хочет спокойной старости. Где-нибудь в Швейцарии или Австрии...

— Тогда мне придется раскрыть, кому я служу, — задумчиво произнес Арсениус, кивнув на свою левую руку. — Думаю это не так страшно — в план, конечно, не входит, но приемлемо...

* * *

— Сегодня, из-за несправедливого...

— Мистер Криви! — голос МакГонагалл разнесся над стадионом. Судя по тону, профессор думала так же, как и Коллин Криви, комментировавший матч, однако...

— Извините, профессор. В общем, не играет основной ловец Гриффиндора Гарри Поттер. Его заменяет мой брат Деннис. Надеюсь, он сможет поймать снитч, и наш факультет завою...

— Мистер Криви, комментируйте, пожалуйста, беспредвзято. В противном случае мне придется вас заменить.

Матч продолжался, но команда Гриффиндора была подавлена. Это же надо! Утром, в день решающего матча, профессор Снейп назначил наказание их ловцу. Гарри, уже одетый в квиддитчную форму, вставал из-за стола, когда мимо проходил Снейп. Никто не понял, что именно произошло... Однако Снейп отлетел от гриффиндорца, как горох от стенки и приземлился лицом в тарелку какого-то ученика Рэйвенкло. Профессор, сейчас сидевший рядом с Дамблдором, не захотел ничего слушать и заявил, что сегодня Поттер будет весь день мыть полы в Хогвартсе под контролем Филча.

— Северус, неужели это было необходимо? Мы не назначаем наказаний на время квиддитчных матчей игрокам команд...

— Я стараюсь относиться к мистеру Поттеру, как к любому другому ученику, директор, — отрезал Снейп. — Любой другой ученик, не являющийся игроком в квиддитч, получил бы наказание. Мистер Поттер не должен быть исключением. Вы же не хотите, чтобы все ученики стали толкать проходящих мимо профессоров?

— Я не уверен, что он тебя толкнул, Северус... — директор на секунду замолчал, а затем резко поднялся. — Идем, Северус. Немедленно.

— Но, что прои... — Снейп даже не подумал пониматься с места.

— Быстрее, — директор направился к выходу из ложи преподавателей.

— Но матч... — вяло запротестовал Северус, по тону было ясно, что матч ему был явно скучен, он просто не хотел куда-то нестись без объяснений.

— Северус!

— Иду, иду... — Снейп поднялся и поспешил за директором.

— ...и ловец Рэйвенкло ловит снитч... — полетел им вслед разочарованный голос Колина Криви. — Кубок по квиддитчу достается Рэйвенкло, Гриффиндор лишь второй...

* * *

— А что это за зелье? — поинтересовался Филч, продолжая вливать варево в род обездвиженного Поттера.

— Оно лишает эльфа возможности колдовать.

— Он что — эльф? — удивился Аргус.

— Откуда я знаю? — поинтересовалась Грабли-Планк. — Не знаю, что предложили вам, но мне предложили достаточно, чтобы я не задавала вопросов ни в этот, ни в прошлый раз.

— Прошлый?

— Это я в прошлом году поменяла снитч на портал перед финальным матчем. Я тогда по-глупости потребовала только денег...

— А сейчас? — спросил Филч, в котором все более и более разгоралось любопытство.

Не продешевил ли? — подумал Аргус — Хотя, когда я смогу колдовать...

— А сейчас неприкосновенность и небольшие владения в Японии.

— А там-то зачем?

— Я уже лет пять, как хочу написать диссертацию по каппам — японским водяным демонам. Да и, кроме того, сейчас здесь станет жарко. Скорее всего, победит тот-кого-нельзя-называть, а с новой властью лучше быть в хороших отношениях.

— И то верно, — заметил Филч.

Последняя капля зелья скользнула в рот Гарри, и юноша выгнулся дугой.

В соседнем коридоре послышался грохот.

— Время?! — раздался голос Джиггера. Грабли-Планк достала портал, сделанный в виде обычного пера, каким ученики пишут на пергаменте, и постучала по нему волшебной палочкой.

— Минута!

Вместо ответа в соседнем коридоре раздался грохот и из клубов пыли выскочил профессор Джиггер.

— Надеюсь, Дамблдор не сможет разобрать завал так быстро. Арсениус застыл с волшебной палочкой в руке. Как оказалось не зря: Дамблдору не потребовалось и десяти секунд, чтобы преодолеть препятствие. За ним по пятам следовал Снейп.

Джиггер начал посылать в директора Хогвартса заклинание за заклинанием, не давая передышки старику.

— Северус, — Дамблдор отразил очередное заклинание.

— Avada Kedavra! — Заклинание Снейпа коснулось груди Джиггера, и предатель упал замертво. У директора не было времени выговаривать Северусу за столь неправильное решение проблемы: Граббли-Планк, сжимая перо-портал, схватила Гарри за плечо. Филч также прикоснулся к профессору. Секунда — и они исчезли. Портал сработал.

Однако еще за секунду до этого, Гарри, преодолевший заклинание, смог откатится от Граббли-Планк, разрывая контакт.

— Нам повезло, Гарри, что ты смог преодолеть заклинание и не попасть к Волдеморту, — облегченно произнес Альбус после долгого молчания.

— А вот Филчу и Грабли-Планк нет, — констатировал Северус. — Вряд ли Лорд будет доволен ими...

Новости имеют свойство распространяться со скоростью, во много раз превышающей любую, доступную человеку. Слухи же, возникающие при этом, искажают новость до такой степени, что никто уже не может сказать, где скрывается истина, а где притаилась ложь. Порой, даже люди, имеющие непосредственное отношение к событию, затрудняются описать все правильно, а с течением времени уже и сами не знают, так ли все было на самом деле.

Слухи, ходившие по Хогвартсу, варьировались от того, что Гарри потерял сознание, моя полы, до появления сами-знаете-кого. Кто-то утверждал, будто давно знал, что Филч и Грабли-Планк тайно влюблены друг в друга, и теперь сбежали в теплую Францию... Другие приписывали Гарри зверское убийство старого сквиба и профессора УзМС...

Расследования, как такового, не проводилось — все было ясно и без него. Филча и Грабли-Планк след простыл, хотя лично Гарри сомневался, что Волдеморт действительно позволит им где-нибудь скрыться. Гермиона упрекала Гарри за беспечность, Рон, который снова общался с друзьями, утверждал, что без Филча Хогвартс будет куда лучше. Дескать, туда ему и дорога.

Про смерть профессора Джиггера слухов было не меньше, чем про попытку похищения Гарри. Кто-то утверждал, что он был убит, пытаясь спасти Поттера, кто-то, наоборот, утверждал, что он пытался гриффиндорца похитить и был убит Дамблдором. Разные ходили слухи. И, конечно, никто не знал о серьезном разговоре, который имел место в кабинете директора Хогвартса, где профессору Снейпу пришлось давать объяснения и выслушивать упреки.

Гарри, в общем-то, чувствовал себя вполне нормально. Узнав, что гриффиндорца поили неизвестным зельем, Дамблдор наказал мадам Помфри неделю не выпускать юношу из больничного крыла — на всякий случай. Однако это было бесполезно. Во-первых, Гарри чувствовал себя очень даже не плохо, а во-вторых, он-то знал, что это было за зелье. И, надо сказать, поразмыслив пару дней, решил, что даже рад его эффекту: юноша более не обладал магией эльфов, не мог перемещаться эльфийскими тропами. Конечно, это делало его слабее, но и снимало часть груза с его души — пользуясь этой силой, Гарри чувствовал себя виноватым в смерти Добби. Теперь же, он чувствовал себя чуть менее виновным...

* * *

— Только не вздумай снова разочаровывать меня, Червехвост.

Петтигрю сжался под взглядом красных глаз. У него было ощущение, что он ходит по лезвию ножа, а своим ощущениям Питер привык доверять. Почти уже два месяца назад Лорд дал ему задание: найти то место, где находится новое министерство. Это отняло немало времени у анимага, и каждый раз, когда он не мог доложить хозяину об успехе — его ждало наказание.

— Думаешь о наказании? — холодно улыбаясь, спросил Лорд. — Полагаю, я могу расценивать это, как отсутствие у тебя информации...

— Нет! Подождите! — Петтигрю упал на колени. — Я почти нашел! Мне только нужно еще время — день-другой.

— День-другой? Это зависти от того, что ты нашел, — Лорд достал палочку. — Legillimens.

* * *

Раньше министерство напоминало гигантский муравейник — десятки волшебников спешили в разных направлениях, служебные записки порхали туда-сюда... Все изменилось около года назад, когда сам тот-кого-нельзя-называть возглавил нападение на здание министерства в Лондоне.

Из нескольких огромных отделов, с кучей подотделов осталось лишь два направления деятельности: контроль за неправомерным использованием магии и охрана магического правопорядка. Впрочем, если быть объективным, за неправомерным использованием магии следили всего три человека: Мафальда Хопкирк, ответственная за использование магии несовершеннолетними; да Артур Уизли с помощником, которые по большей части следили, чтобы к магглам не попали заколдованные вещи.

Все остальные занимались непосредственно предотвращением атак Пожирателей Смерти, что, если снова быть объективным, им не удавалось. Да и что могут сделать несколько десятков авроров против нескольких сотен Пожирателей?

Конечно, волшебников, поддерживавших того-кого-нельзя-называть, было на несколько порядков меньше, чем простых волшебников, которых интересуют не власть и истребление магглов, а текущие котлы, образование своих детей, да слишком высокие цены на драконью печень. Но обычные волшебники боялись: за себя, за свои семьи... И министерству не приходилось рассчитывать на быстрое пополнение кадров.

Артур сидел в своем потертом жизнью кресле и крутил в руках бокал с огневиски. Конечно, пить на работе не полагалось... Но... у Артура было скверно на душе и ничего лучше алкоголя для снятия стресса и усталости у него не было. Не было и его коллег: Мафальда отправилась к какой-то ведьме, чей ребенок нечаянно трансфигурировал соседнего маггла в мартышку; помощник мистера Уизли — Перкинс — отправился куда-то в Уэльс: неизвестный шутник заколдовал местных птиц... "бомбардировать" магглов — целой стаей.

Не было никого, кто мог бы остановить Артура здесь, не было никого, кто мог бы его отругать, приди он домой пьяным... И это было проблемой. Той, из-за которой у него скребли кошки на душе, из-за которой он и вертел в руках огневиски. Когда он вернется сегодня домой, никто не будет его там ждать; никто не подорвет пары петард — Фред и Джордж давно уже живут отдельно; никто не расскажет о проблемах текущих котлов; никто не включит Чертовых Сестричек на полную громкость; никто не расскажет о том, откуда этот страшный ожог — Чарли в Румынии и вряд ли скоро вернется; Рон, приезжавший на каникулы, как-то отдалился от отца — парень все больше пропадал где-то, рассказывая, что гуляет со своими друзьями; что с Джинни...

Артур одним глотком выпил огневиски и сразу же наполнил бокал снова.

Где Джинни неизвестно, Молли, Билл и Перси мертвы... остальные дети выросли... Что еще есть у него в жизни, за что можно держаться? Любимая работа? Это было до того, как Волдеморт восстал. С тех пор даже шутки волшебников стали злыми. Одно дело, когда взрослого маггла обдает струей чистой воды, другое, когда весь в слезах маггловский ребенок не может убежать от стаи птиц, желающих не-то обгадить, не-то заклевать его...

* * *

— К-куда? — с трудом шевеля языком, спросил Артур.

— А, черт! Enervate! — ничего не произошло. — Артур, ты что огневиски напился? Эй, знает кто-нибудь, как после огневиски протрезвить?

— Это невозможно, Кингсли.

Кингсли Шеклболт выругался.

— Оттащите его тогда к стене, да прикройте чем-нибудь, чтобы не заметили.

Пара ведьмочек из секретариата с трудом подхватили Артура и потащили его прочь.

— Баррикаду, чего вы ждете?! — раздался голос Амоса Диггори, министра магии. — Шеклболт, если вы можете связаться с Дамблдором — тогда самое время. Еще в старом министерстве мы бы продержались пару часов. Здесь у нас не более получаса.

— Уже, — крикнул Кингсли. — Неужели не предусмотрели ничего на случай нападения? И это после прошлого-то года?!

— Весь расчет был на секретность, — хмуро отметил Амос. — Только противоаппарационные заклинания. На остальное — не было времени.

* * *

— Это самоубийство.

— У тебя есть другие предложения, Северус?

— Плюнуть на министерство и укреплять Хогвартс.

— Как по-слизерински! — возмутилась МакГонагалл.

— Вы, если не ошибаюсь, Минерва, останетесь здесь и не будете рисковать своей жизнью под смертельными проклятьями?

— Довольно! — Дамблдор повысил голос. — Северус, я могу расписать тебе все последствия окончательного падения министерства, но на это нет времени. Руку!

Спустя секунду Фоукс уже переместил их на другой конец Британии, после чего исчез. Они стояли на лесной поляне, а милях в пяти от них поднимался в небо столб черного дыма. Вокруг стояло еще человек пятьдесят — весь Орден Феникса, за исключением тех, кто остался в Хогвартсе.

— Друзья, — обратился ко всем Дамблдор, — можно сказать длинную и патетичную речь, но, я надеюсь, все и так понимают, — он взглянул на Северуса, — что если министерство падет в этот раз, то Волдеморт будет контролировать всю Англию. Идемте...

Члены Ордена диссаппарировали. На поляне остались лишь Северус и Дамблдор.

— Северус, в чем дело?

— Petrificus Totalus.

Дамблдор упал парализованный.

— Старый магглофил. Министерство падет, твой Орден будет уничтожен. Ты думаешь, где ошибся? — он расхохотался. – Через, — взгляд на часы, — две с половиной минуты ты поймешь.

Он продолжил ходить кругами вокруг парализованного Дамблдора, но, лишь прошли две с половиной минуты, его волосы начали стремительно светлеть, крючковатый нос стал менять форму и, спустя секунду, перед Дамблдором стоял... Люциус Малфой.

— Ты ввязался в игру, в которую не можешь выиграть, старик. Ты второй раз попался на трюк с многосущным зельем. Только на сей раз, ошибка будет стоить тебе жизни.

Люциус поднял руку с меткой на уровень рта.

— Мой Лорд...

— Ты можешь аппарировать, Люциус, — раздался холодный голос из метки. — Все кончено.

Дамблдор почувствовал, как Люциус схватил его за плечо и диссаппарировал. В следующее мгновение Альбус предпочел бы закрыть глаза, если бы мог: они находились в Атриуме временного министерства, вокруг лежали десятки тел — как сотрудники министерства, так и члены Ордена.

— Свяжите его, а затем снимите заклинание. Мне будет интересно послушать, что он теперь думает, — рассмеялся Волдеморт.

Поручение выполнили почти мгновенно. Атриум же уже был заполнен. Здесь были десятки, если не сотни пожирателей.

— Я жду, Дамблдор. Люциус, ты точно не накладывал заклинания немоты?

Люциус Малфой не успел ответить. Веревки спали с Дамблдора, вокруг него заструились лучи зеленого света, и каждый пожиратель, в которого попадал такой луч, умирал. Самый мощный луч ударил в грудь Волдеморту, но с тем ничего не произошло.

Дамблдор прекратил источать смертоносный свет. Было видно, что он еле держится на ногах.

— Все? — поинтересовался Лорд. — Не много же ты смог. Люциуса, конечно жалко, но шпион в Хогвартсе мне, в общем-то, больше не нужен.

— Я убил всех твоих пожирателей. Это уже достаточно.

— Вынужден тебя разочаровать, ты убил тех, кого мне было не жалко. Весь ближний круг остался.

— Двадцать человек, если не ошибаюсь?

— Не ошибаешься. Только вот противостоять им никто не сможет: министерства больше нет, ты сейчас умрешь... Ну, а новых мальчишек, — Лорд сделал жест в направлении тел своих пожирателей, — я найду.

— Это, конечно, в стиле маггловского кино, но я все же расскажу, что будет после того, как ты умрешь. Я направлюсь в Хогвартс и убью Поттера со всеми грязнокровками, а также тех, кто встанет у меня на пути. После чего оставшиеся получат метки.

— И что дальше, Том? — Волдеморт дернулся от имени, как от пощечины. — Ты когда-нибудь думал о том, что будешь делать после "победы"?

— Править! — убежденно заявил Лорд.

— Кем, извини, править?

— Всеми! И магглами, и волшебниками!

Директор покачал головой: Волдеморт уже точно не поймет, что такими темпами ему некем будет править. Дамблдор вытянул вперед руку и, собрав последние силы, обрушил на Волдеморта поток магии, который испепелил бы, наверное, даже стены Хогвартса.

Лорд отмахнулся от этого, как от назойливой мухи.

— Старик, — почти человеческим голосом произнес он. — Avada Kedavra.

Дамблдор упал замертво.

— Здравствуйте, класс. Меня зовут Сириус Блек, — кто-то из девушек вскрикнул, — в связи с непредвиденными событиями профессор Дамблдор отсутствует в школе. Его обязанности исполняет профессор МакГонагалл, я же буду заменять ее и вести у вас занятия по трансфигурации.

В классе сразу же послышался шепот.

— Тихо, — произнес Сириус. — Все вопросы, касающиеся отсутствия профессора Дамблдора вы сможете задать сегодня в большом зале за ужином. Профессор МакГонагалл объяснит вам ситуацию и ответит тем, у кого еще останутся вопросы.

Гарри, сидевший между Роном и Гермионой, подозрительно посмотрел на Сириуса — тот был слишком серьезен и выглядел изможденным. Гриффиндорец попытался вспомнить, когда он видел директора последний раз — хотя бы в большом зале. К удивлению Гарри, он понял, что видел Дамблдора уже почти неделю назад: сегодня был четверг, а директор не появлялся при учениках с субботы. Это было более чем странно.

— Сегодня мы будем изучать трансфигурацию тончайших материй. Девушки, — Сириус обратился к Лаванде и Парвати, — это не имеет абсолютно никакого отношения к тканям, мантиям и прочим подобным вещам. Тончайшими материями в трансфигурации называются... эм... — Сириус замялся. — Мне, наверное, будет проще объяснить на примере, нежели дать определение. Что служит входом в гриффиндорскую гостиную?

— Портрет Полной Дамы, — ответил Гарри.

— А в этот кабинет?

— Ну... дверь, наверное? — с сомнением произнесла Лаванда.

— Верно, мисс Браун. А к профессору Трелони?

— Люк, — коротко ответил Рон.

— Тоже верно. Вот это и есть тончайшие материи. Все, что служит проходом куда-либо. Точнее то, что этот проход закрывает. Мы будем изучать с вами, как трансфигурировать эти "двери" в различные преграды, и обратно.

Гермиона подняла руку.

— Да?

— Скажи, Сириус...

— Профессор Блек, мисс Грейнджер, — прервал Сириус девушку.

Гермиона покраснела.

— Извините. Скажите, профессор Блек, почему мы будем изучать это именно сейчас? Я смотрела программу по Трансфигурации — в ней этого нет. Трансфигурация тончайших материй оставлена как материал для самостоятельного изучения...

Гарри который уже раз поразился тому, сколько всякой информации находится в голове девушки. Сириус же замялся, видимо не зная, как точно ответить на этот вопрос.

— Изменения программы согласованы с профессором МакГонагалл, — наконец сказал он. — Все остальное вас волновать не должно.

Как бы не так, — подумал Гарри.

* * *

— Идите, я вас догоню, — сказал Гарри друзьям.

Когда все покинули класс, он подошел к Сириусу.

— Что происходит?

— Что вы имеете ввиду, мистер Поттер?

— Сириус! Не пытайся цеплять на себя эту маску официальности. Где Дамблдор и почему изменена программа?

— Это тебя не касается.

— Сириус, я все равно узнаю и тебе не понравится как...

— Мистер Поттер, — Сириус снова перешел на официальный тон, — отсутствие директора в школе не касается учеников, это дело преподавателей. Точно так же, как и причины, по которым была изменена программа.

— Сириус... — Гарри очень не хотелось применять окклумансию, но если Сириус не ответит на вопросы сам, то юноша применит ее: слишком уж подозрительно вел себя Блек.

— До свидания, мистер Поттер. Не опоздайте на следующий урок.

— Прости, Сириус. Legillimens!

В сознание Гарри хлынул поток воспоминаний: тревога в Ордене, путь к министерству, горы мертвых тел, мертвый Дамблдор, протрезвевший Артур Уизли несет раненого черного пса по землям Хогвартса, больничное крыло и мадам Помфри, совет в кабинете директора... теперь кабинете Минервы МакГонагалл... защитная магическая стена вокруг замка.

Сириус упал на колени. Гарри же выругался.

— Тебе рот с мылом вымыть? — поинтересовался Блек.

— Тебе мозги прочистить? — в унисон поинтересовался Гарри. — Почему вы скрываете это от учеников?!

— А ты думаешь, что будет, если все узнают о смерти Дамблдора?

— Это я понимаю, — резко ответил Гарри. — Я спрашиваю о том, что слышали вы с мистером Уизли. Кстати, где он?

— Тоже здесь, в Хогвартсе, — Сириус поднялся на ноги, но тут же рухнул на стул. — А что мы должны были, по-твоему, сказать ученикам? Что нет больше ни министерства, ни Ордена Феникса, а Волдеморт чуть не убил меня, когда мы с Артуром подслушали, что он собирается напасть на Хогвартс после того, как убьет Дамблдора?

— Только ту часть, где Волдеморт собирается напасть на Хогвартс. Вы поэтому изменили программу? Чтобы мы могли забаррикадироваться и отсиживаться, пока вокруг идет сражение?

— Да. У Волдеморта почти не осталось Пожирателей — только ближний круг, но это не значит, что он не найдет способ атаковать Хогвартс. Дементоры, — Сириус дернул плечами, — возможно еще кто-то. С ними вы не справитесь. Я не тебя имею ввиду, — исправился Блек, — другие ученики не справятся. Им придется забаррикадироваться.

— Сириус, неужели ты думаешь, что гриффиндорцы останутся в стороне от сражения?

— А с чего ты решил, что вообще будет какое-либо сражение? — хмуро спросил Сириус. — Если Волдеморт нападет — нас просто раздавят, как назойливую муху.

— Муху не так-то просто поймать.

— Не цепляйся к словам, ты прекрасно понял, что я имел ввиду.

— Понял, понял. И приму меры.

Сириус удивленно поднял взгляд на Гарри, но тот уже развернулся и направился прочь из класса.

* * *

Если Волдеморт собирается напасть на Хогвартс, он сделает это очень и очень скоро, — думал Гарри. — Пусть у него только "Ближний Круг", но ведь и в школе немного взрослых. Большинство учеников, к сожалению, не смогут противостоять пожирателям... Что же делать?.. Если только...

Гарри привычным движение снял с мантии значок главного префекта Хогвартса и приложил его к двери своей комнаты. Дверь открылась. Юноша подошел к письменному столу и стал рыться в его ящиках. Найти золотой галеон оказалось делом пяти секунд, поставить сегодняшнюю дату еще быстрее. Теперь Гарри оставалось только надеяться на то, что все бывшие члены Армии Дамблдора носят с собой заколдованные Гермионой монетки.

Однако этого было явно не достаточно. И Гарри знал, что ему необходимо: Зелье Тьмы, оно же зелье Живительной смерти. Именно благодаря этому зелью юноша смог вернуть Сириуса из небытия Арки Смерти, обменяв на Беллатрикс Лестрендж. Благодаря нему увидел Волдеморта, планировавшего нападение на Литтл-Уингинг, хотя и не понял предупреждения. Сейчас Гарри пытался открыть предпоследнюю склянку с зельем, которое на сей раз было абсолютно черным. Пробка не поддавалась. Юноша снял со склянки заклинание, которое делало склянку не разбиваемой. И, разозлившись из-за не желавшей открываться пробки, ударил край склянки об письменный стол.

Склянка звякнула, и верхушка с не поддававшейся пробкой отлетела в сторону, зелье лишь чудом не расплескалось из оставшейся части. Гарри повертел склянку перед глазами, принюхался и поднес склянку к губам...

— Нет, Reducto! — склянка вылетела у Гарри из рук и рассыпалась мелкой крошкой, зелье, конечно же, разлилось по полу. Юноша оглянулся и увидел в дверях Гермиону. Девушка держала волшебную палочку, ее лицо выражало крайнее беспокойство. — Гарри, ты что, с ума сошел? Я понимаю, что все плохо: Дамблдор неизвестно где, за тобой охотится Волдеморт, Сириус странно себя ведет... но это же не повод сводить счеты с жизнью, принимая яд!

Гарри устало сделал несколько шагов до кровати и повалился на нее, смеясь как безумный.

Сводить счеты с жизнью? Он? — Гарри не мог остановиться, несмотря на то, что лицо Гермионы из обеспокоенного стало обиженным. — Принять яд? Все плохо? — Гарри продолжал хохотать. Гермиона закрыла дверь и подошла к юноше.

— Не вижу в этом ничего смешного, — тоном а-ля МакГонагалл произнесла девушка, скрестив руки на груди.

— Я тоже, — Гарри резко поднялся, оказавшись нос к носу с Гермионой. — Это был не яд. Это был шанс узнать, что готовит Волдеморт или помешать ему.

— Я... — девушка в ужасе отступила на шаг. Голос Гарри был твердым, ледяным. Юноша больше не хохотал, как сумасшедший, он лишь смотрел в глаза гриффиндорке. И Гермионе было страшно от этого взгляда. — Я... я не знала...

— Тебе и не нужно было знать. Достаточно было просто доверять мне.

И снова этот взгляд — не презрительный, не ненавидящий, а... никакой. Взгляд без эмоций. Холодный, пронзающий на сквозь.

Почти, как взгляд Дамблдора, — подумала девушка. — Только его взгляд вселял уверенность... а взгляд Гарри...

— Ты... ты меня теперь бросишь?.. — Гермиона сглотнула и, собрав всю свою храбрость, взглянула Гарри в глаза. Какую-то долю секунды в его зрачках еще виднелись холод и безразличие, но, спустя мгновения...

— Что? Нет, конечно, — сильные руки обнимают ее талию, притягивают к нему, гладят спину, волосы... — Конечно, нет. Как ты могла такое подумать? Я люблю тебя, никогда тебя не оставлю... — Слезы бегут по ее щекам. Слезы. Когда она плакала последний раз? На первом курсе, услышав, как Рон Уизли сказал, что у нее нет друзей? На четвертом, когда он же кричал, что она якобы предала Гарри, приняв приглашение Виктора Крама? Когда? Разве это важно? Это было давно... сотни... нет, тысячи или даже миллионы лет назад...

— Прости меня, Гарри. Пожалуйста, прости, я не знала, я подумала... я такая глупая, — девушка еще крепче прижалась к груди юноши. — Не злись на меня...

— Герми, — прошептал он, — я не злюсь. Я не могу злиться на тебя. Спасибо, что беспокоишься обо мне. Прости, что не объяснил тебе сразу. Прости. Не плачь. Я придумаю еще что-нибудь. Я помешаю Волдеморту и без зелья. Мне хватит сил одолеть его. Не плачь, бельчонок.

— Бельчонок? — Гермиона подняла голову, чтобы посмотреть на Гарри. На ее щеках были слезы, но девушка все же слегка улыбалась. — Почему бельчонок?

— Не знаю, — смутился Гарри. — Просто... у тебя волосы... такие же пушистые... как у белки. Тебе не нравится?

— М-м-м... — протянула девушка, проводя пальчиком по щеке Гарри. — Я еще не решила. Попробуй убедить меня, что мне нравится.

Гермиона закрыла глаза и слегка откинула голову назад. Спустя секунду девушка почувствовала страстное прикосновение его горячих губ.

* * *

— Ну и где он? — недовольно пробурчал Захариас Смит. — Назначил встречу, а сам не пришел!

— Я думаю, они с Гермионой ловят мохнолапых кнарлингов, — произнесла Луна Лавгуд со своим привычно-отсутствующим взглядом.

— Кого? — переспросила хаффлпаффка Ханна Аббот.

— Мохнолапых кнарлингов.

— Что за глупость! — возмутился Смит. — Каких еще кнарлингов? Не неси чушь.

— Не смей с ней так говорить! — Невилл Лонгботтом в считанные доли секунды оказался перед Захариасом.

— Ну, и что здесь происходит? — все повернулись к двери. На пороге комнаты по требованию стоял Гарри Поттер. В одной руке он держал ладонь Гермионы Грейнджер, другой же с трудом удерживал подмышкой огромный фолиант из драконьей кожи.

— Наконец-то, — проворчал Захариас, пользуясь случаем и отходя подальше от воинственно настроенного Невилла. — Мы уже полчаса ждем.

— У меня были дела, — Гарри, а за ним и Гермиона вошли внутрь комнаты по требованию.

— Какие это дела? — хитро спросила Лаванда Браун.

— Герми, закрой, пожалуйста, дверь. Заклинанием. И используй чары неслышимости.

Девушка кивнула.

— Я искал способ защитить Хогвартс. И нашел.

— От чего защитить? — поинтересовалась Сьюзан Боунс.

— Садитесь, — Гарри махнул рукой на подушки, валявшиеся на полу комнаты. — Сейчас объясню.

— Все готово, — произнесла Гермиона, усаживаясь рядом с Гарри. Юноша мельком взглянул на дверь и удовлетворенно кивнул — девушка трансфигурировала ее в стену.

— Значит так, — Гарри на секунду задумался. — Я полагаю, вы заметили изменение программы по трансфигурации и некоторым другим предметам? Хорошо. Преподаватели думают, что Волдеморт собирается напасть на Хогвартс. По некоторым... м-м-м... объективным причинам я думаю, что Дамблдор не успеет вернуться в Хогвартс до атаки. Помощи из Министерства Магии тоже, скорее всего не будет. Преподаватели хотят, чтобы мы просто забаррикадировались. Это не поможет — если мы сможем заколдовать дверь, то другие смогут ее расколдовать. Поэтому, мне придется вас научить одному заклинанию, которое сможет помочь, если не поможет это...

...и Гарри открыл книгу Весселина Дурмштранга.

— А что это? — с любопытством спросила Ханна Аббот.

— Не видишь что ли? Это книга, — хмуро произнес Захариас Смит. — Только что от нее толку, если вы-знаете-кто нападет на Хогвартс.

— Я так посмотрю, ты у нас тут самый умный? — Рон вперил взгляд в Смита. — Тогда скажи, что нам делать, а если сам не знаешь — заткнись и не мешай.

— Довольно, — Гарри, наконец, нашел нужную страницу. — Помолчите все, мне нужно понять, как это заклинание выполняется.

Гермиона заглянула в книгу, через плечо Гарри.

— А где текст? — спросила девушка.

— Что? Вот же он... — не очень уверенно протянул Гарри.

— Но я ничего не вижу.

Никто из других ребят также не смог ничего увидеть в книге.

— Прочти что-нибудь, — попросила Гермиона. Юноша прочел первую строку.

— Гарри, ты шипел, как тогда, на втором курсе, — Эрни МакМиллан прижал ладонь ко рту в жесте совсем не свойственном парням.

— Значит это Парселтонг, — спокойно сказал Рон.

— И что теперь делать? — спросил Невилл.

— Помолчать и ждать пока он прочтет, — отрезал Рон.

* * *

Вне времени и вне пространства магия лежит. Она есть суть энергия, такая же, как свет или тепло. Творить магия может. И ты, читающий, знаешь это. Ибо творит магия текст на страницах, но видишь его лишь ты. Даже если ты прочтешь это — другие ничего не поймут. Не знаю, на каком языке услышат они тебя, но клянусь всей магией земли моей — никто из них не будет знать того языка.

Ибо заклятье это — заклятье защиты дома твоего. Ибо ежели кто услышит его — дом твой уже врагу принадлежит. Только та тайна тайной остается, которую не знает никто — даже один уже слишком много.

Обратился ты к рукописи моей — враг стоит у чертога твоего, великий. Ибо только великий волшебник может не просто получить этот труд, но и прочесть его. Не знаю, как попал он к тебе: золотом ли, кровью ли... Он твой, и враг твой — уже остановлен. Ибо пока читаешь ты это — магия суть творит защиту, тебе необходимую.

* * *

— Гарри, Гарри, очнись! — ладони Гермионы массируют щеки.

— Приятно, — произнес Гарри, положив свою ладонь на ладонь девушки, прижимая ее к своей коже. — Что произошло?

— Ты отключился, — хмуро произнес Смит. — Видно заклинанице не по зубам оказалось.

— Сейчас посмотрим.

Гарри поднялся на ноги и вышел из Комнаты по Требованию. Все остальные естественно последовали за ним. Юноша вынужден был пройти несколько коридоров, пока нашел окно.

— Вот это да... — потрясенно произнес Рон, глядя на магический купол, закрывавший Хогвартс и ближайшие земли. — А он выдержит?

— Должен, — Гарри пожал плечами. — В книге Дурмштранга было сказано, что это точно остановит врага.

— Это книга Дурмштранга? Поттер, ты с ума сошел? Он же был черным магом, разве что Слизерин хуже. Да ты нас всех угробишь, — испугано взвизгнул Захариас.

— Пока, я что-то ничего ужасного не заметил, — парировал Гарри. — А магия не бывает черной или белой. Именно этому я и собираюсь вас научить. Пойдемте обратно — в Комнату по Требованию.

* * *

— Заниматься черной магией? Нет уж, увольте, — Захариас Смит развернулся и чуть ли не добежал до выхода из комнаты. — Я еще и профессору МакГонагалл скажу, чем ты тут занимаешься.

В комнате все еще было тихо. Все смотрели на Гарри. Даже Гермиона не знала, как реагировать.

— Если кто-то еще хочет уйти, то я никого не задерживаю, — холодно произнес Гарри. — Однако предупреждаю — я не знаю, сколько продержится заклинание Дурмштранга.

Несколько хаффлпаффцев, в том числе и Эрни МакМиллан вышли. Все ученики Рэйвенкло и Гриффиндора остались.

Гарри выждал еще пару секунд и поднялся со своего места. Все кто остались — остались добровольно. Их никто не заставлял. Они сделали свой выбор, как и те, кто ушел. Только вот юноша не был уверен в правильности выбора ушедших. Они не смогут себя защитить.

Гриффиндорец начертил в воздухе огромный сосуд, примерно так же, как несколько лет назад в Рождество Дамблдор начертил стул для профессора Трелони.

Юноша вспомнил седовласого волшебника и почти незаметно вздохнул. Гарри все еще не простил директору смерти Добби, но... Дамблдор хотел сделать, как лучше. Хотел выбрать из двух зол меньшее.

Юноша все еще стоял перед пустым сосудом.

Дамблдор ошибся. Выбирая меньшее зло, ты все равно выбираешь зло.

Юноша крутанул палочку. Веер искр наполнил сосуд, превратившись в больших, размером с грецкий орех, пауков. Рон издал какой-то странный, почти булькающий, звук. Парень боялся пауков, и было неважно — аккромантул перед ним или маленький паучок.

А правильно ли я поступаю? — подумал Гарри. — Я ведь собираюсь научить их убивать. И не только пауков, а еще и людей.

Перед мысленным взором Гарри снова встало лицо Дамблдора. Мертвый директор смотрел осуждающе, как бы прося юношу не повторять своих ошибок.

Если не убьют они — убьют их, — юноша отогнал мысли о Дамблдоре. — Я ДОЛЖЕН научить их убивать, защищая свою жизнь.

* * *

— Никогда не думала, что это настолько сложно, — дрожащим голосом произнесла Падма Патил. — Может хватит? Я уже устала.

— Пожиратели не станут спрашивать, устала ты или нет, — жестко произнес Гарри. За два часа занятий никто не преуспел в изучении Avada Kedavra. Паучки бодро бегали в небольших аквариумах, которые гриффиндорец сотворил для каждого из оставшихся членов "Армии Дамблдора". Ничего не выходило у лучшей ученицы Гермионы Грейнджер, у вечно задумчивой Луны Лавгуд... и уж конечно ничего не выходило у Рона, для которого просто стоять и смотреть на паука — уже подвиг.

— Так, послушайте меня еще раз, — юноша выловил паучка из большого сосуда и бросил на пол. — Вы должны не просто пытаться убить. Вы должны желать этого, считать это единственным выходом, стать смертью. Avada Kedavra.

Паук замер. Все потрясенно молчали.

— Нет, нет и еще раз нет, — заявила Лаванда. — Не желаю иметь с этим ничего общего. Это уже слишком, Гарри.

— Никого за руку не держу, — Гарри был разочарован. Он видел, что многие, из тех, кто изъявил желание научиться, передумали после демонстрации. Ребята вставали с мест и покидали комнату по требованию. Остались только Гермиона, Рон, Невилл и Луна. Это немного приподняло настроение Гарри: приятно осознавать, что есть люди, на которых можно положиться абсолютно во всем.

— Может нам стоит попробовать не на пауках? — предложил Рон. — Я не то, что убить их, я смотреть на них не могу.

* * *

— Будем считать, что для первого разу неплохо. Продолжим завтра, — Гарри испарил всех пауков. Тренировка, с оставшимися ребятами, даже превзошла его ожидания. У Невилла, Гермионы и Луны из палочек вылетали зеленые лучики. Не достаточно для того, чтобы достать паука, но гораздо лучше, чем вначале. Паук Рона же на пару секунд даже замер, хоть и "очухался" спустя некоторое время. Гарри подумал, что надо выяснить каких существ боятся другие ребята — чтобы обучение пошло эффективнее.

Закончили они далеко за полночь, поэтому Гарри пришлось внимательно изучать Карту Мародеров, прежде чем покинуть Комнату по Требованию. Проследив, по просьбе Невилла, за тем, как точка, помеченная "Луна Лавгуд" благополучно достигла гостиной Рэйвенкло, все отправились спать: Гермиона по лестнице, ведущей к спальням девушек, юноши – по своей.

* * *

— Она проснулась, Мой Лорд, — МакНейр, один из немногих Пожирателей Смерти, оставшихся в живых после штурма Министерства Магии, поклонился Волдеморту.

— Немного раньше, чем я рассчитывал... — Лорд взглянул на серебристый купол, окружавший Хогвартс. — Этот купол появился так не своевременно. Когда мне остается лишь шаг, до победы...

— Ее можно использовать, — прозвучал в голове Волдеморта голос Тома Риддла

— МакНейр, ты можешь идти. Девчонку накормите, проверьте, как она себя чувствует. Она мне пригодится.

— В чем дело? — Том расхохотался. — Не хочешь, чтобы Пожиратели знали, что у тебя раздвоение личности?

— Не хочу убивать одного из немногих оставшихся у меня людей, — сказал Волдеморт, как только МакНейр вышел. — Как ты предлагаешь ее использовать? Выманить Поттера?

— Да. Используй оставшегося в Хогвартсе агента.

— Использую сразу двоих.

* * *

— Гарри, — Гермиона даже не открыла глаза, так было приятно лежать, обнимая юношу и смежив веки. — Я все-таки не одобряю того, что ты учишь нас черной магии.

— Это для самообороны.

— Все равно, — девушка откинула волосы назад, — мне сегодня всю ночь снились кошмары...

— Так уж и всю, — спросил юноша, проводя указательным пальцем по обнаженной спине девушки.

— Не придуривайся, Гарри. Ты прекрасно понимаешь, что я имела ввиду.

— А что именно тебе снилось?

— М-м-м... Какие-то незнакомые люди, какие-то дуэли со смертельными проклятьями. Ты, кстати тоже там был. Только... это был вроде ты, а вроде и не ты. Я не знаю, как это объяснить... Я знаю, что это был не ты... но выглядел этот человек — точно как ты. Глупость какая-то. Но мне все равно не приятно от этого сна.

— Хочешь, я помогу тебе забыть этот сон?

— Нам на уроки через пару часов... Гарри... м-м-м...

— Уроки? — спросил юноша, прерывая поцелуй.

— Вы собираетесь нагло нарушить не одно школьное правило, мистер Поттер, — Гермиона заглянула в веселые глаза юноши. — И мне это, пожалуй, нравится...

— В начале было слово... — Волдеморт разводит руки, будто пытаясь обнять серебреный купол, лежащий перед Лордом Тьмы и защищающий Хогвартс. — Nebula, — на лице темного мага появляется зловещая улыбка. — А затем был туман, — серый сгусток, возникший между разведенных ладоней Волдеморта, растет, ширится и, наконец, устремляется к замку.

Возле купола, преграждающего им дорогу внутрь, шипят змеи, над ним — парят драконы. Туман проникает сквозь преграду, как лучик солнца сквозь окно. Однако серая дымка не несет ни тепла, ни света. Через несколько минут все, что внутри купола — в тумане, он проникает сквозь стены, закрытые двери и окна...

Холодный смех Волдеморта разносится на десятки метров вокруг, но ни змеям, ни драконам нет дела до радости своего повелителя — их разум затуманен приказами змееуста и голодом, утолить который могут лишь жители замка. Так сказал повелитель.

* * *

Утром в большом зале было буквально столпотворение — во-первых, ученики были напуганы таинственным куполом, возникшим вокруг замка еще на кануне; во-вторых, даже из замка были видны драконы, не смогшие преодолеть преграду, но не покинувшие окрестностей Хогвартса.

Этим же утром у Гарри состоялся очень неприятный разговор с профессором МакГонагалл, которой Захариас Смит все же рассказал о занятиях черной магией:

— Профессор, — пытался убедить Гарри МакГонагалл, — это поможет им защитить себя и других, если возникнет такая необходимость. Пока, к счастью, заклинание Дурмштранга нас защищает.

— Мистер Поттер, — губы МакГонагалл сложились в узкую линию, — не зависимо от того, чем вы руководствовались... Вы нарушили невероятное количество школьных правил: занимались черной магией в школе, провезли запрещенную книгу, произносили заклинания из нее... Это просто уму не постижимо. Я вынуждена снять с Гриффиндора 100 баллов. Вы также не должны продолжать свои занятия.

— Но, профессор...

— Никаких "но", мистер Поттер. Не стану от вас скрывать — мы сейчас находимся в ужасном положении: с министерством связи нет, Хогвартс окружен Пожирателями Смерти, профессор Дамблдор, как я уже говорила, отсутствует...

— Мертв, если быть более точным, — заметил Гарри.

— Откуда, откуда вы это знаете, мистер Поттер? — удивилась МакГонагалл. — Эта информация не должна дойти до учеников, иначе не избежать паники.

— Я изучал окклумансию, профессор. Если вы еще не забыли, меня с пятого курса тренируют, чтобы я смог противостоять Волдеморту. И я хочу научить своих друзей, защищаться от Пожирателей!

— Мистер Поттер, — устало и вместе с тем сердито произнесла МакГонагалл. — Не ведите себя, как ребенок. Да, вас учили многому, чему не учили бы любого другого ученика, но лишь затем, чтобы вы смогли спастись от того-кого-нельзя-называть. Победить его смог бы разве что профессор Дамблдор, который мертв, — Гарри заметил, что в уголках глаз профессора блеснули слезинки. — Я более чем уверена, что Альбус не стал бы заставлять вас сражаться с тем-кого-нельзя-называть. У нас и так слишком много проблем, а теперь вы еще начинаете принимать всерьез все эти глупые домыслы, что вы должны сражаться с этим негодяем. Вы сможете стать хорошим волшебником, мистер Поттер, я редко кому это говорю. Но для этого нужно время.

— Но, профессор... — Гарри понял, что Дамблдор не рассказывал МакГонагалл о пророчестве.

— Мистер Поттер, — профессор сурово посмотрела на Гарри, — ваша задача — учиться. На все остальное есть профессора.

Разговор был окончен.

Сейчас Гарри сидел, и вяло ковырял вилкой в своей тарелке. Профессор МакГонагалл за столом преподавателей разговаривала о чем-то с Сириусом, изредка неодобрительно поглядывая на гриффиндорца.

Видя относительное спокойствие профессоров, многие ученики, если уж не забыли свои страхи, то, по крайней мере, немного успокоились. Однако что-то такое неприятное витало в воздухе. Будто предчувствие беды.

Поэтому, когда Большой зал, как и весь Хогвартс, заволокло туманом, началось единственное, что могло произойти в такой ситуации: паника. Преподаватели, с трудом успокоив учеников, отправили всех по гостиным. Оставшиеся занятия были отменены, ученики слонялись по своим гостиным без дела. Так прошло несколько дней.

Первые неприятные последствия тумана начали проявляться к концу первой недели — у многих учеников начали болеть глаза, ребята часто моргали. Мадам Помфри не могла ничего придумать, чтобы исправить эту ситуацию. Вскоре уже почти каждый второй ученик ходил с покрасневшими и слезящимися глазами.

Затем началось еще более неприятное — кашель. Первой в больничное крыло доставили Ханну Аббот и первокурсника-хаффлпаффца, которые из-за вредных последствий тумана начали задыхаться. К счастью с этой напастью удалось справиться посредством обычного зелья против простуды, но теперь уже никто в Хогвартсе не остался в полном здравии: те, у кого не болели глаза — кашляли, те, кто мог спокойно дышать — почти ничего не видели.

Через пару недель кто-то из профессоров — ходили слухи, что это был Сириус — нашел способ помочь тем, у кого болели глаза. Зелье, конечно же, не могло вылечить окончательно — туман был везде, и единственным стопроцентным лечением было бы покинуть замок. Однако возможность нормально передвигаться, не пользуясь чужой помощью, к больным вернулась.

* * *

Май подошел к концу и, независимо от сложившихся условий, июньские экзамены отменять никто не собирался. Седьмому курсу предстояло сдавать ПАУК — их финальный магический экзамен. Рон, Гарри и Гермиона проводили в библиотеке почти все свободное время.

— Я больше не могу, — Рон откинул книгу. — Если этого недостаточно для сдачи ПАУК, то я не буду его сдавать. Фред и Джордж вообще смылись в середине своего седьмого курса.

— Они бы смогли сдать ПАУК, если бы захотели, Рон, — уверенно заявила Гермиона. — Гарри, ну скажи ему!

Гарри закатил глаза. После того, как друзья снова стали общаться, возобновились и споры Гермионы с Роном по поводу учебы. Кроме того, в последнее время гриффиндорка очень часто пыталась призвать Гарри на свою сторону, а когда юноша не был с ней согласен — обижалась. Не серьезно, конечно, но эти ночи гриффиндорец проводил один. Пытаться переубедить Рона тоже было бесполезно... В этот раз юноша был избавлен от мучительного выбора: прямо к нему на пергамент села сова, с привязанным к ней письмом.

Откуда сова взялась в библиотеке, можно было только предполагать — все окна были закрыты, да и дверь открывалась не так уж часто.

— Какой смысл посылать письмо, если можно прийти и самому все сказать? — удивился Рон.

— А может она не от кого-то из Хогвартса, — сказала Гермиона. — Я видела, что Совы спокойно пролетают через купол.

— А драконы тогда почему не спускаются к нам? Сытые что ли? — сразу же насупился Рон.

— Драконы не спускаются потому, что они не могут. Внутрь купол пропускает только тех, кто не является угрозой. Наружу всех, — пояснил Гарри, разворачивая письмо. Пару минут он читал, все более бледнея, а затем впихнул конверт в руки Рону:

Л.В.

Из развернутого пергамента выпали рыжие волосы.

— Джинни... — лицо Рона исказилось от боли, терзавшей парня. На него было страшно смотреть.

* * *

— Гарри, я тебя не отпущу, — заявила вечером Гермиона. — Это опасно. Наверняка это ловушка!

— Но я не могу позволить, ЕМУ убить Джинни. Если есть хоть какой-то шанс, что она жива...

— Тогда я пойду с тобой.

— Нет, — юноша прижал к себе девушку. — Если с тобой что-то случится, я себе этого не прощу. Волдеморт похитил ее из-за того, что она была мне дорога. Я обязан попытаться ее спасти.

— Но...

— Давай не будем сегодня об этом. У нас еще два дня и четыре экзамена.

Гермиона еще сильнее прижалась к юноше, не желая его никуда отпускать.

Не знаю что, но я обязательно придумаю что-нибудь за эти два дня, Гарри. Я смогу заставить тебя передумать, или смогу тебя спасти...

* * *

Экзамены по Зельям и ЗоТИ были скорее формальными — постоянных преподавателей по этим предметам не было, а у других хватало своих забот, чтобы еще и составлять экзаменационные планы по чужим предметам. Поэтому данные экзамены оказались гораздо проще, чем предполагалось. Большинство учеников получили "Выше Ожидаемого".

На следующий день были запланированы Чары и экзамен по выбранному предмету. У Гермионы это была Арифмантика, у Рона и Гарри — прорицания.

Чары стали самым сложным экзаменом для всех выпускников, им пришлось продемонстрировать почти все, что они прошли за предыдущие годы. Испытание знаний и, несомненно, нервов длилось почти десять часов. Только к семи вечера гриффиндорцы освободились и, о ужас, их все еще ждал один экзамен. Но Гермиона за Арифмантику волновалась меньше всего — уж свой любимый предмет она могла бы сдать и без подготовки. Что действительно волновало девушку, так это то, что она все еще не придумала, как помочь Гарри. И при этом это нужно было сделать так, чтобы юноша сам не догадался — иначе он просто откажется принять помощь, опасаясь за гриффиндорку.

* * *

Гарри взобрался по веревочной лестнице в класс Трелони. Рон уже выбрался и сказал, что все было как обычно: чем больше глупостей и ужасностей придумаешь — тем лучше. Гарри стал пробираться между столами и стульями к тому месту, где его ждали профессор Трелони и большой хрустальный шар.

— Добрый день, мой дорогой, — тихо сказала преподавательница. — Не будешь ли так любезен заглянуть в Шар... Не спеши, не торопись... а потом скажи мне, что ты видишь внутри...

Гарри склонился над хрустальным шаром и начал вглядываться, вглядываться изо всех сил, отчаянно желая увидеть хоть что-нибудь помимо клубящегося белого тумана, но ничего не вышло.

Идиотский экзамен, — подумал Гарри. — Зачем нам его сдавать? Где нам это пригодиться? — Но, хочешь-нехочешь, а сдавать экзамен должны были все — и те, кто посещал предмет до 7-го курса, и те, кто бросил его сдав СОВ... — Что же придумать?

— Ну, что? — очень деликатно спросила профессор Трелони. — Что ты видишь?

Жара лишала сил, ноздри горели от ароматизированного дыма, волнами доносимого сзади, от камина. Гарри решил притвориться.

— Э-э-э... — промычал Гарри. — Чёрное пятно... хм...

— На что оно похоже? — подсказывала профессор Трелони. — Подумай как следует...

— На Гримма... — с удивлением сказал Гарри, действительно увидевший черного пса в тумане шара.

— Действительно! — шёпотом воскликнула профессор Трелони и радостно зацарапала что-то на пергаменте, лежавшем у неё на коленях. — Мой мальчик, это дурной признак, очень дурной! Увидеть Гримма — это знак смерти.

— Но я же увидел его в шаре, а не наяву... — вяло запротестовал Гарри, у которого начали появляться неприятные ассоциации с третьим курсом.

— Что ж, дорогой, полагаю, достаточно... Я немного разочарована, но это уже гораздо лучше, чем в предыдущие годы.

Гарри встал и повернулся к выходу, но вдруг у него за спиной раздался громкий, хриплый, до боли знакомый, голос.

— ЭТО СЛУЧИТСЯ СЕГОДНЯ НОЧЬЮ.

Снова пророчество! — Гарри резко обернулся. Профессор Трелони, конечно же, застыла в кресле; её глаза расфокусировано смотрели в пространство, челюсть отвисла. Профессор Трелони снова заговорила, тем же хриплым, совершенно не своим, голосом:

— ОН БЫЛ ПОКИНУТ ВСЕМИ, ОДИНОК, НО ТЕМНЫЙ ЛОРД ПРИНЯЛ ЕГО. ВЕРНЫЙ СЛУГА ВЫПОЛНИТ ПРИКАЗ. СЕГОДНЯ, НОЧЬЮ... ОН ОТПРАВИТСЯ К СВОЕМУ ГОСПОДИНУ. ОН ИСПОЛНИТ ЕГО ПРИКАЗ. И НЕ БУДЕТ НИ ДОБРА, НИ ЗЛА... СЕГОДНЯ... НОЧЬЮ... ОТПРАВИТСЯ... НИ ДОБРА... НИ ЗЛА...

Голова профессора Трелони упала на грудь. Она не то всхрапнула, не то хрюкнула. Гарри не мог отвести от неё глаз. Затем, очень неожиданно, преподавательница вскинула голову.

— О, прости меня, дорогой мой мальчик, — сонно произнесла она, — такая жара сегодня... я на минуточку задремала...

— Н-да... Ну я пойду... профессор... до свидания... — Гарри пулей вылетел из класса.

Гермиона сидела у камина в Гриффиндорской гостиной и теребила в руках маленькую брошку. Вещичка мерцала мягким белым светом, что необычайно радовало гриффиндорку. Это означало, что Гарри в безопасности.

Пока в безопасности, — напомнила себе девушка. Даже за два дня Гермионе не удалось отговорить Гарри, и юноша все же направился на встречу с Волдемортом. Если бы не идея, пришедшая девушке во время экзамена по Арифмантике...

Гермионе попался билет, где нужно было рассчитать конечные координаты перемещения под действием портключа... Это было провидение, не иначе. За два дня, так и не оставляя попыток отговорить Гарри, гриффиндорка все же смогла сделать все, что нужно: сейчас на шее гриффиндорца висел маленький кулон. Обычный талисман, как думал Гарри. На самом же деле этот талисман непрерывно посылал сигнал на брошку Гермионы: если в юношу попадет какое-нибудь заклинание, даже самое незначительное — брошь немедленно засветится красным... более того, сломав брошь, девушка активирует портал и окажется там же, где и Гарри.

Глупо, конечно, перемещаться неизвестно куда... но для Гермионы уже не было разницы, она хотела быть с Гарри — в жизни ли, в смерти ли... Не важно.

* * *

— Эй, Поттер, куда это ты направляешься? Крысы бегут с корабля? — насмешливый голос Малфоя заставил Гарри обернуться. — Stupefy!

Гриффиндорец еле успел уклониться от оглушающего заклинания и укрылся за статуей.

— Малфой, какого черта тебе надо? Отвали, — юноша достал волшебную палочку из кармана. — У меня и без тебя проблем полно.

— Вот про проблемы ты точно подметил. У тебя их полно! — Малфой запустил в статую заклинание, от которого та рассыпалась на куски. Гарри, вовремя увернувшийся от осколков, все же успел произнести заклинание, заглушившее звуки. Иначе бы профессора наверняка услышали. Юноше это было не нужно.

— Expelliarmus! — Малфой отразил заклинание, которое отрикошетило в стену. В этот раз уже слизеринец, к удивлению Гарри, заглушил звуки дуэли.

Он тоже не хочет, чтобы профессора что-то услышали? — удивился гриффиндорец, предположивший поначалу, что Малфой хочет сдать его профессорам, отняв таким образом баллы у чужого факультета. Слизеринец не дал Гарри много времени на раздумья, произнеся еще несколько заклинаний. Гриффиндорцу пришлось вновь уклоняться.

— Stupefy, Petrificus Totalus, — Гарри отправил два заклинания подряд, одно — используя палочку, второе — используя магию мысли. Малфой отразил первое заклинание, но луч Petrificus Totalus, который гриффиндорец наколдовал левой рукой, стал для него большим сюрпризом. Слизеринец упал на пол, парализованный.

Гарри с трудом оттащил Малфоя в какую-то нишу и завесил ее ковром. Юноша очень спешил — был уже почти час ночи, Волдеморт мог убить Джинни, опоздай гриффиндорец хоть на минуту. Однако и допустить того, чтобы ему помешали преподаватели, Гарри не мог — поэтому и спрятал обездвиженного Малфоя.

* * *

— Гермиона? — удивленно спросил Невилл, спустившийся по лестнице из спальни. — Ты еще не спишь?

— Нет, не спится, — соврала Гермиона. — А ты почему бодрствуешь?

— Я Гарри ищу.

— Зачем? — забеспокоилась девушка.

— Ну... — Невилл замялся и слегка покраснел. — Я собирался... встретиться с Луной... и наткнулся на это на лестнице, — юноша протянул Гермионе до боли знакомый пергамент — Карту Мародеров. Девушка развернула пергамент. — Это же принадлежит Гарри. Я подумал, что вы втроем опять куда-то собрались, а без этого вас могут поймать и...

Гермиона не слушала Невилла. Она заворожено глядела на Карту Мародеров, где, помимо Гарри, были две абсолютно лишние точки. Те, кто должен был находиться в своих спальнях... Более того, те, кто просто не мог находиться в одном и том же месте... Две точки, похоже, следившие за Гарри.

* * *

Драко пытался сбросить заклинание, но ничего не получалось. Пыль из ковра щекотала в носу, но даже чихнуть слизеринец не мог.

Черт бы побрал этого Поттера! Я должен выполнить приказ Темного Лорда, иначе он меня из-под земли достанет. Я должен как-то сбросить заклинание и оглушить Поттера. Черт, и почему я не сделал этого сразу же?

Неожиданно для Драко его буквально достали из-за ковра. Драко Малфоя! Как какую-то вещь из пыльного шкафа! Спустя пару секунд, не снимая заклятия, слизеринца повернули.

Только его мне не хватало, — подумал Драко.

— Я так понимаю, Малфой, что ты не справился, — произнес веселый голос. — Хозяин недоволен. Но он предвидел твой провал, поэтому поручил мне все проконтролировать.

Не может быть, — Малфой округлил бы газа, если бы не заклинание, — ОН — второй шпион в Хогвартсе? Нет, не может быть. Только не он...

— Более того, — продолжил голос, в котором появились зловещие нотки. — У меня есть разрешение не оставлять твой провал безнаказанным. Я бы с удовольствием потратил на тебя несколько минут и продемонстрировал то, чему господин научил меня на зимних каникулах... Но у меня нет времени. Поэтому, "демонстрационную программу", — голос хохотнул, — сократим до одного заклинания. Avada Kedavra.

* * *

Гарри подошел к границе купола. По ту сторону преграды стоял Волдеморт. Его руки были скрещены на груди, длинные бледные пальцы постукивали по предплечью. Лорд был один. Ни Пожирателей, ни Джинни.

— Наконец-то, — Волдеморт улыбнулся. — Я уже собирался уходить.

— Где Джинни?

— Это лишь вторая часть моего предложения. Сначала сними купол.

— Чтобы твои драконы убили всех в замке?

— Ты очень не наблюдателен, Гарри. Посмотри наверх. Там нет драконов, — Волдеморт взмахнул рукой... — и туман внутри купола исчез. Так как насчет сделки, Гарри? Сними купол и сдайся мне. Так будет лучше для всех.

— Я не знаю, как снять купол.

— Что ж. Все равно он долго не продержится... — Волдеморт вздохнул. — Тогда мне придется просто обменять тебя на твою девчонку.

— А в чем подвох? — подозрительно спросил Гарри. Волдеморт, на взгляд юноши, как-то слишком долго разглагольствовал и, что самое главное, был странно спокоен. — И где Джинни?

— Джинни, как ты ее назвал, в моем замке. А подвох в этом, — Лорд указал Гарри за спину. Гриффиндорец обернулся.

— Что...

— Petrificus Totalus! — Гарри падает парализованный.

* * *

Брошь стала кроваво-красной. Гермиона в ужасе смотрела на карту, с которой минут пятнадцать назад исчезла точка "Драко Малфой"... карту, на которой точка "Рон Уизли" вытаскивала точку "Гарри Поттер" за пределы купола. "Том Риддл" терпеливо ждал.

* * *

— Отлично, — Лорд Волдеморт улыбается. — Тащи его сюда.

Человек поднимает Гарри и вытаскивает его за пределы купола.

— Просто замечательно, — Волдеморт начинает смеяться, — какая ирония! Предан собственным "другом".

— Я выполнил свою часть, теперь вы должны вернуть мне сестру!

— Лорд Волдеморт ничего и никому не должен. Avada Kedavra.

Темный Лорд касается оглушенного Гарри и диссаппарирует.

* * *

Точка "Рон Уизли" становится блеклой, а затем и вовсе исчезает с карты Мародеров. Спустя секунду исчезают "Том Риддл" и "Гарри Поттер".

— Гермиона, — Невилл тронул потрясенную девушку за плечо. — Мы должны им помочь!

— Им?

— Гарри и Рону. Их же похитил тот-кого-нельзя-называть.

— Невилл, ты что не понимаешь? Гарри был в куполе, когда к нему применили заклинание. Тот-кого-нельзя-называть не мог этого сделать! Это сделал Рон!

— Но зачем?

— Да откуда я знаю, — Гермиона все еще пыталась сломать брошь, но та оказалась слишком крепкой.

— Что ты делаешь?

— Я заколдовала ее как портал, она перенесет меня к Гарри, если ее сломать.

— Дай мне, я смогу ее переломить.

— Нет, ты не должен идти туда, это может быть опасно.

— Гермиона, — Невилл с трудом разжал пальцы девушки и забрал брошь. — Я стал тем, кто я есть благодаря Гарри и тебе. Кем же я буду, если не помогу вам? Давай лучше руку, я сейчас сломаю брошь.

Девушка дала руку Невиллу, и гриффиндорец сломал брошь. С громким хлопком портал сработал, но за секунду до этого, словно мыльный пузырь, лопнул купол заклинания Дурмштранга. Драконы, которые, вопреки словам Волдеморта, конечно же, никуда не делись, а просто прятались с другой стороны замка, извергая струи огня, начали пикировать на замок.

Звезды померкли... отблески пламени на чешуе драконов стали звездами. Ночь стала днем.

Волдеморт появился около небольшого шатра, кивнул двум пожирателям и вошел внутрь, левитировав Гарри за собой. Юноша даже не пытался побороть оглушающее заклинание — слишком велик был шок от предательства Рона... Но не больше, чем от его смерти. Понять — это первый шаг к тому, чтобы простить. Юноша понимал, почему его предал друг: Рон, как и многие другие до него, оказался игрушкой в руках Лорда, поверил, что сможет обменять жизнь сестры, на жизнь друга. Волдеморт не торговец, а жестокий, беспощадный и хладнокровный убийца.

Внутри шатра, как и ожидал юноша, оказался целый замок. Если уж в маленькой палатке мистера Уизли помещалась целая квартира, то чего уж говорить о шатре Темного Лорда. Магическая сила тащила Гарри за Волдемортом. Лорд вошел в небольшую залу, чуть больше гостиной Гриффиндора.

Гарри почувствовал, как магическая сила вокруг него ослабла: Лорд снял заклинание левитации. Юноша упал на пол лицом вниз.

— Accio палочка Поттера. Finite, — Гарри попытался встать, но какая-то сила вновь бросил его на пол. Волдеморт и Пожиратели, которые были без своих масок, с улыбками наблюдали за ним. После нескольких неудачных попыток юноше оставалось только сесть.

— Где Джинни? — Гарри зло посмотрел в глаза Волдеморту.

— Какие мы упрямые, — рассмеялся Лорд. — Приведи ее, — кивнул он незнакомому Гарри Пожирателю. Спустя пару минут тот вернулся с Джинни. Девушка сильно исхудала, ее кожа была бледна. Пожиратель, взглянув на своего повелителя и получив утвердительный кивок, толкнул Джинни в направлении Гарри. Девушка споткнулась и упала. Юноша чудом успел ее поймать. Джинни уткнулась Гарри в мантию и, не сдерживая слез, заплакала. Юноша прижал ее к себе.

— А вот и твоя пассия, — как бы в скользь заметил Волдеморт, изучая палочку Гарри. — Правда, я слышал, что ты уже нашел себе другую... — при этих словах Джинни вздрогнула и попыталась отстраниться от Гарри. В этот момент снаружи раздался грохот.

* * *

Неприятные ощущения путешествия порталом сменились еще более неприятными. Они так и не попали туда, куда вел портал, наткнувшись на магическую преграду. Невилл и Гермиона отлетели от шатра, в который несколькими минутами ранее Волдеморт левитировал Гарри. Гриффиндорцы упали на землю.

Им относительно повезло — вход, охраняемый пожирателями, находился с противоположной стороны шатра. Оттуда уже послышались голоса — столкновение с магической преградой наделало много шума.

Гермиона, которой Невилл уже помог подняться, взмахнула палочкой и произнесла заклинание, очень похожее по звучанию на Reducto. Ткань шатра лопнула, как будто ее разрезали ножом.

— Быстрее, Невилл, — Гермиона пробралась внутрь щели, потянув юношу за собой.

Когда они оказались внутри, девушка снова произнесла неизвестное Невиллу заклинание и "разрез" исчез. Вместо него была каменная стена. Невилл оглянулся по сторонам. Шатер внутри представлял собой каменный замок. Ребята находились в длинном и очень мрачном коридоре. Факелы горели еле-еле.

— Куда дальше? — спросил Невилл, доставая волшебную палочку.

— Point me, — палочка Гермионы завертелась у нее на ладони и, наконец, указала направление.

Юноша и девушка побежали по коридору в указанном направлении, стараясь производить как можно меньше шума. Однако они не успели пробежать много. Из темноты перед ними выползли два соплохвоста.

* * *

— Симус, проснись, — Дин Томас растолкал своего друга.

— Чего тебе надо в... — Симус скосил взгляд на часы, — два часа ночи? Я спать хочу.

— Да ты послушай! — Дин отнял у приятеля подушку, которой тот пытался накрыться. Симус вынужденно сел на кровати и прислушался. Сначала ему показалось, что это Дин шумел, чтобы его разбудить, но теперь Финниган понял, что грохот был снаружи.

— И что это такое?

— А я откуда знаю? — Дин пожал плечами. — Но ни Рона, ни Невилла в спальне нет.

Симус выбрался из кровати.

— Пошли вниз, — сказал он, натягивая верх от пижамы. — Этот шум наверняка не только тебя разбудил. В гостиной должен кто-нибудь быть.

Друзья спустились в гостиную, где уже действительно было несколько учеников.

— Что это такое? Что происходит? — наперебой спрашивали друг у друга ребята.

— Эй, послушайте все, — Лаванда, уже узнавшая от Дина и Симуса, что Рона и Невилла нет, взобралась на кресло. — Я понятия не имею, где пропадают наши Главный Префект Хогвартса и Староста Гриффиндора — возможно, у них свидание, но помимо них нет еще и Невилла с Роном. Кто-нибудь должен сообщить об этом профессорам!

В эту секунду кто-то из первокурсников закричал, указывая пальцем в окно. Все разом обернулись туда и увидели драконью голову. Крылатый ящер открыл пасть, и струя пламени вылетела из нее.

* * *

— Вы, четверо — помогите охранникам, — Волдеморт указал на четверых пожирателей. — Хвост и Макнейр, останьтесь со мной. — Глаза Волдеморта на секунду затуманились, будто он проверял, где был этот грохот. — Остальные обыщите замок.

Пожиратели бросились из залы. Гарри не замечал ни этого, ни Джинни, не знающей прижаться ей к юноше или наоборот отползти от него... Гриффиндорец смотрел лишь на одного человека в комнате — на Хвоста.

Ненависть переполняла юношу. Он хотел разорвать этого крысеныша голыми руками, убить так, чтобы самому стало страшно. Даже к Волдеморту Гарри не испытывал такой ненависти, как к Питеру Петтигрю. Лорд убил родителей юноши, но Хвост сделал еще более страшную вещь — он вручил тех, кто считал его своим другом в руки их убийцы.

Глаза гриффиндорца запылали красным, таким же кровавым, как и у Волдеморта. Гнев, злость, ненависть заструились по венам юноши, неимоверно увеличивая его магическую силу.

— Ты, — Гарри не обращал никакого внимания на Лорда Тьмы, глядя в глаза лишь Питеру. — Я убью тебя.

— Пустые слова, — Волдеморт снисходительно посмотрел на Хвоста, который трясся от страха под взглядом Гарри. Сам Лорд не видел глаз юноши. – Это пустые слова, Гарри. Убивают вот так: Avada Kedavra!

Залу заполнил ослепительный зеленый свет.

* * *

— Бежим! — Невилл потянул Гермиону, все еще пытавшуюся поразить соплохвоста хотя бы каким-нибудь заклинанием, за собой.

Они побежали по полутемному коридору в другую сторону. Свернули направо, затем налево. Теперь впереди них послышался топот ног, и ребята снова вынуждены были повернуть — назад.

Они петляли по лабиринту коридоров, периодически натыкаясь на соплохвостов. Иногда ребятам приходилось поворачивать в сторону соплохвостов, чтобы не попасться пожирателям.

Сердце Гермионы бешено стучало, но не потому, что девушка запыхалась, а из-за нехорошего предчувствия, что они могут не успеть, что каждая секунда — может стать для Гарри последней.

— Expelliarmus, — выкрикнул Невилл, запуская заклинание в пол. Отразившись от камня, красный луч попал в брюхо соплохвоста, и тварь отлетела к стене, перевернувшись.

Гермиона вспомнила, как Гарри рассказывал ей о своей встрече с соплохвостом в лабиринте во время третьего задания Тремудрого турнира. Жаль, что девушка не вспомнила этого раньше — многих соплохвостом можно было бы не обходить.

— Невилл, у них брюхо уязвимо.

— Я уже понял, — просопел Невилл, который бежал чуточку впереди Гермионы.

Неожиданно дальний конец коридора осветил зеленый свет. Сердце гриффиндорки замерло — она знала только одно заклинание, которое могло дать такой эффект.

* * *

— Всем ученикам, которые умеют трансфигурировать проходы в стены — немедленно это сделать, — голос профессора МакГонагалл разнесся по замку. — Соберитесь в гостиных и ждите там...

Голос прервался.

В гостиной Гриффиндора бушевало пламя. Лишь несколько студентов старших курсов смогли закрыться от пламени. Вокруг был хаос, горящие люди пытались потушить друг-друга, покинуть гостиную...

Дракон начал бить крыльями по стене башни, все расширяя и расширяя проем в стене, который раньше был окном. Кто-то запустил в него конъюнктивным заклинанием, но это лишь больше разозлило ящера, вновь выдохнувшего струю пламени внутрь гостиной.

Хогвартс пылал. Хогвартс стонал. Хогвартс рушился. Старинная магическая школа умирала, растворяясь в огне созданий, еще более древних, чем она и ее создатели.

* * *

Джинни наблюдала, как Волдеморт поднял палочку... Девушке не нужно было слушать слова, чтобы понять, какое заклинание он собирается произнести.

твоя смерть стала бы для меня даже фатальной...

Слова, сказанные Темным Лордом, когда он использовал ее кровь для своего зелья, прозвучали в ушах Джинни, и девушка уже ни секунды не сомневалась в том, что она сделает.

— Пустые слова, — Волдеморт снисходительно посмотрел на Хвоста, который трясся от страха под взглядом Гарри. Сам Лорд не видел глаз юноши. – Это пустые слова, Гарри. Убивают вот так: Avada Kedavra!

Залу заполнил ослепительный зеленый свет.

Лишь услышав слова смертельного проклятья, Гарри обратил свое внимание на Волдеморта. Заклинание было произнесено. Но юноша все еще был жив. Гарри оторвал взгляд от лица Темного Лорда и увидел Джинни. Она лежала у его ног, ее глаза смотрели в никуда, внутри застыл ужас, вечный спутник убитых смертельным проклятьем.

— Гарри! — в залу вбежали Невилл и Гермиона. У девушки в руках была склянка с зельем. Тем самым, что было сварено на Прайват Драйв, уже почти год назад.

— Avada Kedavra! — Макнейр оказался единственным, кто не растерялся. Заклинание ударило Гермионе в грудь. Склянка вылетела из ее руки. Бесцветное зелье стало кислотно-зеленым. Склянка описала дугу и разбилась позади Петтигрю. Разлетелась на осколки, не смотря на заклинание, которое должно было помещать ей это сделать.

Невилл, по инерции, проскочил вперед и, нечаянно, втолкнул Хвоста в антрацитовый дым, который поднимался над разбившейся склянкой. И затем сам упал в ядовитую завесу вслед за пожирателем, пораженный смертельным проклятием Волдеморта.

А мир перед глазами Гарри померк, сомкнулся в маленькую точку — ту, где стоял Макнейр.

* * *

Мимо Волдеморта, на предельной для живого существа скорости, к Макнейру метнулась размытая тень. Пожиратель не успел ничего почувствовать, когда Гарри голыми руками разорвал его плоть. Ярость придала гриффиндорцу сверхчеловеческие силы, магия, бурлившая в нем, еще больше их увеличила.

Голова пожирателя отлетела в сторону, из тела брызнул фонтан крови. Гарри, стоявший на коленях над телом Макнейра, поднял голову и взглянул на Волдеморта. Глаза юноши стремительно меняли цвет: кроваво-красный сменился обычным зеленым, который начал перерастать в яркое свечение.

Юноша поднялся на ноги. Его глаза лучились ярко-зеленым. Дым, в котором исчезли Невилл и Петтигрю, закружился, словно торнадо. А затем начал рассеиваться. За ним обнаружилась "Арка Смерти". Перед ней стояли Невилл, Сириус и Бода.

Их глаза были белыми, одни сплошные белки. Их кожа была землянисто-серой... Но это было очень сложно рассмотреть — всех троих покрывала завеса тени. Тени, которая стояла в проеме "Арки Смерти", за теми тремя, кого забрала у смерти.

Они стояли рядом с Гарри, так, как и предсказывала Тень, год назад: Умерший Бода, Восставший из мертвых Сириус и Невилл, которого не выбрал Волдеморт.

Умерший и восставший, неизбранный поможет,

И все же жизнь оборвана... но чья?

Тень в проеме "Арки Смерти" исчезла, начали растворяться и Сириус с Бодой. Они таяли, оставляя после себя лишь дымку. Красная дымка, оставшаяся на месте Сириуса метнулась к Гарри и впиталась в него. Через юношу хлынули потоки знаний и чувств его крестного — время, проведенное в доме на Гриммаулд; поступление в Хогвартс; ощущения первого превращения в собаку; годы в Азкабане; падение в "Арку Смерти"...

— Повтори его выбор, — произнес Бода, взглянув на Гарри, и рассыпался пеплом. Ветер подхватил прах, закружив его вокруг юноши. Пепел осел на коже и одежде Гарри, затвердел эластичными и прочными доспехами. Юноша знал, что их не пробьет ни одно заклинание. Знал также ясно, как и то, что Бода говорил не о Сириусе, а о ком-то другом.

Невилл поднял руку, в которой он держал свою палочку. На лице юноши не было ни одной эмоции. Свет ударил из кончика волшебной палочки. Волдеморт попытался уклониться, но не смог — не было такого места, где можно было бы спрятаться. Темный Лорд физически ощутил, как бессмертие, обретенное им, растворяется в этом свете. Волдеморт упал на колени.

— Теперь ты.

Гарри последний раз взглянул на своего однокурсника, который исчез в окутавших его тенях.

Юноша сделал шаг к Волдеморту. Замок, спрятанный внутри шатра, затрясся. Гарри сделал еще шаг. Потолок начал осыпаться. Еще шаг, и вот Лорд уже уворачивается от камнепада. Но ни один камень не попадает в Гарри, ни один камень не отделяет его от Волдеморта. Только ближе.

— Avada... — Волдеморт не закончил заклинание. Гарри стоял прямо перед ним. Полыхающие зеленым пламенем глаза смотрели на Лорда. В них не было ни гнева, ни ярости, ни ненависти. Печаль. Одна лишь печаль по потерянной любви, по друзьям, по всему, чего лишил этого человека Лорд Тьмы. Всему, что подразумевало любовь.

Гарри поднял руку и прикоснулся указательным и средним пальцами, сжатыми вместе, ко лбу Темного Лорда.

— Ты ведь теперь понимаешь, что Дамблдор был прав? — спросил юноша.

Гарри поднял руку и прикоснулся указательным и средним пальцами, сжатыми вместе, ко лбу Темного Лорда.

— Ты ведь теперь понимаешь, что Дамблдор был прав? — спросил юноша.

Камнепад прекратился. Тишина. Волдеморт не мог пошевелиться и отвести взгляд от глаз Гарри, который вопросительно смотрел на Лорда.

Точно так же, как и тогда, в Лощине Годрика, — со страхом подумал Волдеморт. Тянулись секунды, мучительно долгие для Лорда, у которого внутри нарастала и нарастала паника, как следствие хаотических попыток придумать способ одолеть мальчишку.

— Посей хаос, пожнешь панику. Посей панику, пожнешь страх и ужас, — говорил он своим пожирателям в самом начале. — Посеешь ужас, пожнешь победу.

Теперь хаос мыслей Лорда перерастал в его панику. Его паника перерастала в страх. Ужас того, что вскоре он умрет. Что он сделал не правильно? Почему глупый гриффиндорец оказался сильнее него?

Годы экспериментов, годы страшных черномагических обрядов... все бестолку? Мальчишка, сражающийся за мифическую любовь, сильнее? Дамблдор был прав?

Гарри будто и ждал одной этой мысли. Юноша отступил на шаг от Волдеморта. И еще на один. Ужасающей силы ветер вырвал волшебную палочку из руки Лорда, факелы померкли. Пол залы слабо засветился и из него, словно призраки, начали появляться тени. Отголоски душ тех, кто был убит Волдемортом.

В завываниях ветра было не слышно, молчат они или проклинают своего убийцу. Одна из теней взмыла под разрушенный потолок, сквозь дыры в котором было видно звездное небо, и, набирая скорость, понеслась к Волдеморту, который по-прежнему не мог пошевелиться. Лорд смотрел на Гарри, который улыбался, и лишь краем глаза видел приближающуюся тень.

В ту секунду, когда тень столкнулась с Волдемортом, для него померкли звезды. Вместе с призрачной фигурой в Лорда вошли и ощущения ее последних минут: страх, боль и ужас. Остальные тени словно ждали того момента, когда Волдеморт почувствует на себе то, чему подверг своих жертв. Они стремительно обступили его, каждая желала прикоснуться к Лорду, передать ему свою боль, а затем раствориться в небытии. Их место занимали другие, на место которых приходили третьи: тени все появлялись и появлялись, им, казалось, не было конца.

Гарри молчаливо смотрел на эту картину и вот, наконец, появились те, кого он ожидал: его родители, Джинни, Невилл, Седрик... Их появление не было вызвано приори инкантатем, как на четвертом курсе юноши, когда из палочки Лорда появлялись духи убитых им людей. Ни Невилл с Седриком, ни Джинни, ни даже Джеймс и Лили Поттеры не обращали внимания на юношу. Они не говорили ему ободряющих слов, не просили не сожалеть об их смерти...

Поток теней, метавшихся по зале, с удвоенной силой хлынул к Лорду, вокруг которого сгустилась Тьма. Лицо Волдеморта начало оплывать, плавиться, будто слепленное из воска. Его ноги отказались держать тело, и Лорд упал на колени. Он уже не помышлял о мести, не надеялся на спасение — единственной мечтой его стала смерть. Лорд Волдеморт, стремившийся к бессмертию, боявшийся только смерти... был сломлен.

Перед Гарри на коленях стоял старик, в котором не было и следа от былого могущества. Его глаза потускнели, а руки тряслись. Гарри вновь подошел к Волдеморту, когда последняя тень исчезла, прикоснувшись к старику. Юноша вновь прикоснулся пальцами к его лбу.

— Я прощаю тебя, хоть ты отнял у меня все, что я любил.

Там, где пальцы юноши прикасались ко лбу Лорда, вспыхнул ослепительный свет, будто миллиарды сверхновых звезд родились и погибли в эту секунду.

Несмотря на всю магию, что бурлила в эти минуты внутри Гарри, несмотря ни на что, он не мог вытерпеть этого света. Юноша закрыл глаза. А когда он их открыл — вокруг были развалины замка. Все, что содержало в себе частичку магии, за исключением Гарри, было разрушено: замок спрятанный в шатре, заколдованные деревья, еще оставшиеся в живых пожиратели...

Юноша стоял на холме, на развалинах одного замка, но даже отсюда ему хорошо были видны развалины другого — Хогвартса. Школа магии больше не полыхала огнем драконов, черные опаленные камни медленно рушились там, где их еще не уничтожили древние ящеры. Их, как и дементоров больше не было — Свет уничтожил все... и исчез сам.

И НЕ БУДЕТ НИ ДОБРА, НИ ЗЛА...

Последнее, третье предсказание Трелони оказалось верным, как и два первых...

Гарри опустился на колени и заплакал.

* * *

Я сидел и плакал, потеряв счет времени. Ночь сменялась днем, а день ночью. Я не двигался с места. И не знал, смогу ли это когда-нибудь сделать. Мы маги сильнее магглов — я не испытывал голода, мне не хотелось пить... Но и слезы мои не кончались.

Вы можете подумать, что это слезы радости: я наконец-то победил Волдеморта и могу жить, не страшась каждой вспышки и каждого хлопка... Вы ошибетесь.

Вы можете подумать, что это были слезы горя и печали: все кто был мне дорог — погибли. Я потерял друзей и любимых, потерял все, что держало во мне веру в мои способности победить Волдеморта... И вы снова ошибетесь.

Я любил и ненавидел,

И не знает боли в груди осколок льда...

Слезы текли по моим щекам, оплакивая мои эмоции: любовь и ненависть, печаль и радость.

Я не хотел становиться миссией Волшебного Мира. Меня им сделали.

Я спас этот мир. Пусть Хогвартс разрушен, а ученики и учителя мертвы. Пусть погибли те, кто служил Волдеморту... Остались другие, которые восстановят Хогвартс. Родятся те, которые вновь попытаются получить власть.

Я стал миссией Волшебного Мира. Меня не предупредили о цене.

Приходя в этот мир, все мы готовы одарить его своими чувствами — печалью и радостью, страхом и предвкушением. Мы готовы самозабвенно любить и самозабвенно ненавидеть. Порой люди готовы облагодетельствовать весь мир, так они счастливы, а порой его уничтожить, лишь бы свершилась месть. Где-то внутри у каждого человека горит, тлеет угольком или пылает ярким светом его цель — то к чему он стремится, во что он верит...

Но иногда, очень редко, находятся люди, познавшие или сильную любовь, или сильную ненависть... и потерявшие ее. Их души выжжены огнем, пылавшим там, гревшим их изнутри, дававшим силы к жизни. Для таких людей жизнь — вечная боль, вечное стремление лишь к одной цели — найти эту самую цель. И пока они идут, пока внутри у них нет тепла, согревающего душу, в их груди бьется, пульсирует, порождает мрак, осколок льда. Каждый, кто станет на пути такого человека к его цели, будет смят, сметен, изничтожен без малейших сожалений.

Мой огонь погас, когда закрылись глаза Гермионы. Даже искорки не осталось, когда я простил Волдеморта... Когда я простил глупого мальчишку Тома Риддла, создавшего убийцу моих родителей...

Даже не моя жизнь, само мое существование — боль. Я перестал плакать. Это невозможно для того, кто более не испытывает эмоций.

Я буду искать свою цель. Я заплатил слишком высокую цену за их спасение... и теперь они у меня в долгу. Долгу неоплатном. В долгу, который им придется мне вернуть. Я найду свою цель... и тот, кто встанет у меня на пути узнает, какого это — быть миссией Волшебного Мира... или умрет. Для меня более нет разницы между жизнью и смертью. Я не знаю ни того, ни другого.

* * *

Я шел по Запретному Лесу. Что-то влекло меня сюда. Нечто важное, нечто способное унять боль, растопить осколок льда в груди. Холодный ветер пробирал насквозь, с неба падал снег. В середине июня! Возможно, это магия леса, который куда как старше, чем любые упоминания о волшебниках... Возможно, это я настолько силен, что моя боль приносит зиму, а лето умирает вместе с моими счастливыми воспоминаниями...

Я бы мог зажечь огонь и согреться, но не вижу в этом смысла. Пламя в холодном лесу могло бы подарить радость тому, кто способен ее испытать... но не мне. Мрачный лес мог бы повергнуть в уныние человека способного ощутить печаль... но я лишен даже этого.

Я чувствую, как не только эмоции, но даже воспоминания о них покидают мою память. Я не знаю, что я испытывал, получая письмо из Хогвартса, не знаю, что мог бы испытать. Я более не человек. Я лишь оболочка, из которой вынули содержимое. Я дышу, я вижу, слышу... но не понимаю в чем отличие от противоположного состояния. Мне нужны ответы. Ответы на все мои вопросы — и на те, которые я задал, и на те, о которых я и сам еще не знаю...

— Ты их получишь.

Я остановился. Исполинские деревья окружали меня, их тени стелились по земле, а кроны скрывали небо. Здесь не было ни одного существа кроме меня — я бы узнал о чужом присутствии. И, тем не менее, я слышал голос. Чей?

— Тени.

Я бы мог спросить "Где ты?", если бы способен был испытывать страх... Я не испытываю его. Я вообще не испытываю эмоций. Почему?

— Чтобы ты смог сделать выбор, — принесли тени ответ пустоты.

— Какой выбор?

— Оставить все как есть... или изменить что-либо.

— Я не понимаю.

— Вам, людям, всегда нужно разделить мир на плохое и хорошее, на свет и тьму. И вы это делаете. Столетиями... Я наблюдаю. Вы пытаетесь уничтожить Свет, во имя Тьмы. Пытаетесь творить добро... забывая, что его нет без зла. Меня называли по-разному, но наиболее точное имя — Тень. Я не стою между Светом и Тьмой, между добром и злом. Я не являюсь их порождением. Они — части меня.

Я опустил глаза, глядя на тонкие закоченевшие пальцы. Такие же были у Волдеморта, когда он восстал на моем четвертом курсе.

— Значит это все из-за тебя?

— Я наблюдаю. Пытаясь уничтожить зло, вы уничтожаете добро. Пытаясь уничтожить Свет — Тьму. Я наблюдаю. Когда один из вас выигрывает, уничтожает то, что пытался... Он становится таким, как ты — без эмоций, без привязанностей, но со всей своей памятью. Тогда он может сделать выбор: оставить все, как есть, прекратить борьбу — навсегда... А может вернуть все на круги своя, но тогда все начнется вновь: добро будет бороться со злом, последователи Тьмы будут пытаться погасить Свет. Ты можешь сделать выбор.

— Как я могу сделать выбор? Я даже не помню как это — испытывать эмоции.

— Это твое дело. Ты можешь спрашивать о событиях и фактах, но не пытайся спрашивать меня о том, о чем я не имею ни малейшего понятия: о чувствах и эмоциях. Мне безразличен твой выбор. Я лишь наблюдаю, но я помогу тебе — напомню кое-что.

Я почувствовал, как мои глаза закрываются. Я падал. Падал в синий туман "Ветра Перемен", как и на шестом курсе.

* * *

Он проснулся на дне ледяного ущелья. — Так холодно, хочется свернуться кольцами и заснуть. Заснуть до тех пор, пока не придет тепло, и все хладнокровные смогут выйти из своих убежищ... Шум крыльев... Кто-то станет моим обедом... Перед сном...

— Ты задаешь не те вопросы. Ты не Василиск, — слова ворона хрипели в сознании, повторяясь и повторяясь, как эхо в ущелье.

* * *

Юноша открыл глаза — он сидел на дне ущелья. Он был здесь. Он был василиском — королем змей!

— Узнать и понять. Бороться огнем против огня, льдом против льда. Иначе ты проиграешь.

* * *

Я очнулся от видения, которое уже было. Видения, о котором Тень напомнила мне.

— Огнем с огнем, а льдом со льдом. Ты это ты... мы друг друга поймем.

Ветер принес слова, он же их унес... а я стоял и вспоминал. Вспоминал то, что было важно. Я вспоминал то, что понял полтора года назад... То, что я забыл. Я это я. И не важно, что это значит.

Только я не все правильно понял тогда: я решил, что с Тьмой нужно бороться ее же средствами. Я решил, что я буду бороться за добро против зла. И только сейчас я понял, что эта борьба бессмысленна. Можно бороться огнем против льда... Лед растает, а вода потушит огонь. Не будет ни того, ни другого.

Все, что сказал седобородый старик в том видении, сбылось: я боролся огнем против огня, льдом против льда... Я узнал и понял. Я не проиграл. Только... это не означает, что я победил. Когда у вас нет выхода, когда вы не можете победить по правилам — все, что остается это забыть о них, чтобы не проиграть. Сохранить статус кво.

— Тот старец... кто он?

— Посланник. Такой же, как Бродерик Бода, Сириус Блек и Невилл Лонгботтом. Все они сказали тебе то, что должны были сказать, чтобы ты победил.

— Но почему посланники отправились ко мне? Почему не к Волдеморту?

— Выбор должен делать тот, кто способен на это. Тот, кто еще не имеет своего мнения. Так было всегда. Так будет вечно.

Слова Тени всколыхнули в моей памяти два воспоминания... о совсем недавних событиях.

* * *

— Гарри, — Гермиона даже не открыла глаза, так было приятно лежать, обнимая юношу и смежив веки. — Я все-таки не одобряю того, что ты учишь нас черной магии.

— М-м-м... Какие-то незнакомые люди, какие-то дуэли со смертельными проклятьями. Ты, кстати тоже там был. Только... это был вроде ты, а вроде и не ты. Я не знаю, как это объяснить... Я знаю, что это был не ты... но выглядел этот человек — точно как ты. Глупость какая-то. Но мне все равно не приятно от этого сна.

* * *

— Повтори его выбор, — произнес Бода, взглянув на Гарри, и рассыпался пеплом. Ветер подхватил прах, закружив его вокруг юноши. Пепел осел на коже и одежде Гарри, затвердел эластичными и прочными доспехами. Юноша знал, что их не пробьет ни одно заклинание. Знал также ясно, как и то, что Бода говорил не о Сириусе, а о ком-то другом.

* * *

Значит, тогда — в своем сне — Гермиона видела... моего отца?

— Да, он был одним из тех, кто выбирал. Но победа еще не означает жизнь.

— Если я оставлю все, как есть, то ничего не изменится?

— Да.

— А если я выберу начать все снова?

— Есть два пути: первый выбирали почти все — Свет и Тьма, уничтоженные борьбой, появлялись вновь; есть и другой путь, который выбрали лишь однажды — вернуться в прошлое и изменить события.

— А что выбрал мой отец? — спросил я, вспоминая совет Боды.

— Ты ведь уже это знаешь... — принесли тени ответ. — Выбор сделан.

* * *

Я стоял на вокзале Кингз-Кросс. Люди сновали туда и сюда... но разве они могли помешать увидеть что-то тому, кто уже почти стал частью Тени?

Я наблюдал. За теми, кто мне был дорог, за теми, кого, надеюсь, не потеряю вновь... Люпин и Тонкс, Муди, мистер и миссис Уизли... и, конечно же, Рон с сестрой и Гермиона. А еще там был я.

Между нами всего два года разницы... но как я изменился... Это не описать словами...

Этот Гарри никогда более не встретится с Бодой, он не прикоснется к "Ветру Перемен"... Возможно, даже никогда не будет вместе с Гермионой. Я лишил его многих приятных минут, но я имею на это право. Потому, что знаю: цена — слишком велика.

— Вы мне угрожаете, сэр? – услышал я голос дяди Вернона.

— Угрожаю, — донесся ответ Муди.

Это было последнее, что я слышал. Новый Гарри Поттер, изменивший события, исчезал, растворяясь в Тени, становясь ее частью и уступая место старому-доброму Гарри... Я не проиграл, но и не победил. Возможно, у этого Гарри будет шанс...