Вместе (гет)

Несмотря на то, что замок был из сплошного камня и имел огромные окна, в нем невозможно было замерзнуть. Основатели с воистину английской педантичностью закляли каждый камушек и трещинку так, чтобы драгоценные ученики не знали ни сквозняков, ни сырости, ни холода. Словом, Хогвартс по комфортности был одной из лучших европейских школ.

— Вот именно, что был. До тех пор, пока одна умная учительница не придумала двигающиеся лестницы, исчезающие ступеньки и Пивза.

«Маэстро, вы, как человек широких взглядов и бесценного жизненного опыта, не можете не признать, что однообразие быстро приедается».

— Люциус, только ты можешь сделать такой комплимент, за который хочется врезать.

Малфой коротко хмыкнул и покосился на стоящего рядом с ним молодого парня. Худощавый, высокий — почти два метра ростом — с длинной копной шелковистых платиновых волос, которые были заплетены в причудливую сеточку косичек на затылке, он задумчиво щурил необыкновенно светлые серебристые глаза, странно светящиеся в темноте. Каждый раз, когда Малфой смотрел на него, ему хотелось себя ущипнуть — до того лицо этого молодого, только-только достигшего двадцатилетия мальчишки походило на его собственное.

Юноша стремительно развернулся и положил ладонь на стену древнего замка. Замер. Взгляд Малфоя невольно зацепился за складки его белого с серыми узорами платья, подпоясанного плетеным ремешком. Удивительно, но только сейчас он заметил два длинных, аж до самых бедер, разреза, в которых мелькнули белые широкие штаны и высокие сапоги, очень напоминающие мокасины. Они были сделаны из материала, напоминающего драконовую кожу, только какой-то совсем не драконовской расцветки — матово-серой, безо всякого блеска. Да и сама ткань платья была какой-то странной: легкой, своей текучестью напоминающей шелк, но очень плотной, как лён. Даже вышивка, щедро украшающая длинные рукава, ворот и полы — и та была незнакома. Единственное, что удалось разобрать Малфою в этом хитросплетении узоров — знаки воздуха на рукавах и спирали Млечного Пути на груди и спине.

Юноша стоял, касаясь стены и тихо покачиваясь, и складки его странного наряда следовали за каждым его движением, завораживая взгляд. Белая кожа и волосы слегка светились. Малфой и его сын тоже сияли в темноте точно таким светом, как этот юноша. Не зря, ох, не зря предки Люциуса так тряслись над кровью, так тщательно отбирали невест по всему миру, заключая браки только с определенными ведьмами, так дрожали над своими наследниками и делали всё, чтобы сохранить жизнь Рода и память о предыдущих поколениях. Все их усилия оплатились сторицей — Люциус мог с гордостью смотреть в нездешние серебристые глаза, показывая, что вот они, Малфои — настоящие Да'Арийцы. В их жилах течет та же кровь, что миллиарды лет назад текла в жилах этого застывшего у стены мальчишки. Его предка.

Малфой не обманывался его юным видом. В конце концов, он был всего лишь духом. Вполне возможно, что это тот самый возраст, в котором оборвалась его земная жизнь, а одежда — платье, в котором он был убит или похоронен. Люциус не спрашивал. Ему хватало тех знаний, которые давал дух. Да, несмотря на все усилия, большинство знаний и техник управления силой потерялось. Оторванность от звездных систем, несколько катаклизмов и постоянные войны сделали своё черное дело. Несмотря на сохранившуюся кровь, знания Малфои потеряли. И мудрость Светлой Расы никогда бы не вернулась в Род, если бы не авария в каминной сети. Она приключилась именно в тот момент, когда Люциусу срочно понадобилось в Министерство. Малфой попал в самый эпицентр всплеска, и Нарцисса собирала его по кускам чуть ли не по всей Англии и долго над ним колдовала, чтобы труп принял достойный вид для фамильного хрустального гроба. Люциус Малфой занял бы полагающееся место в склепе, если бы не Драко.

Заносчивый и наивный наследник обезумел настолько, что схватил ритуальный кинжал и, позвав с собой лишь домовика, рванул в Стоунхендж. Ребенок, не вошедший в силу, не способный связать на санскрите и двух слов, имеющий лишь элементарные знания о магии крови и никогда не практиковавший обряды, умудрился совершить то, что считается невозможным и упоминается лишь в фамильных легендах: воскресить человека. И сам чуть не загнуться прямо там, на алтаре, потеряв сознание от кровопотери.

Ох, как Люциус и Нарцисса орали на него! Как Малфой тряс сына и в совершеннейшей истерике отвешивал оплеухи! А Драко чувствовал бушующую магию родителей, покорно принимал удары, слушал крики — и счастливо ревел, намертво вцепившись в руку отца. А потом успокоившийся Люциус увидел его — молодого парня в странной одежде. Он скромно стоял в углу комнаты и с интересом наблюдал за бесплатным спектаклем, а висящее за ним зеркало напрочь отказывалось его отражать. И никто: ни Драко, ни Нарцисса, ни портреты, ни привидения — не обращал на него ни малейшего внимания.

Оказалось, дух прародителя жил в мэноре еще с весеннего равноденствия. Он успел так налюбоваться на своих далеких потомков, что первой реакцией на первого увидевшего его человека стала эмоциональная речь об истинном значении термина «чистокровность», разнице между необходимыми и бесполезными традициями Рода и проблемах развития закрытого общества вперемешку с отборнейшей руганью на десяти языках. То, что это была ругань, Люциус понял по экспрессии, ибо из всех лингвистических изысков предка узнал только латынь, русский и санскрит.

— *Полная хрень!*

«Прошу прощения?» удивился Малфой.

Юноша оторвался от стены и недовольно скривил губы.

— Этот твой Хогвартс — на редкость тупая куча камней. Замок без магической подпитки развеется в прах! Плюс идиотская работа защиты: от маглов — замечательная, но от магов — *трындец*! Приходи, кто хочешь, как хочешь и с чем хочешь! И этот кретинизм завязан на силу учеников.

«Что?!»

— Что слышал! Ваши распрекрасные Основатели создали замок, паразитирующий на детской силе. Выгони русалок из озера, выруби Запретный лес — и первым же летом магловские спутники засекут эту — прости, Господи! — школу. Зря ты послушал жену, Люциус, надо было посылать Драко в Дурмстранг. Там хоть защита не такая идиотская. Хотя, на твоем месте, я бы перевел наследника в Матёру.

«Драко — в Сибирь?!»

— Не Сибирь, а Урал. И зря ты думаешь, что в России живут грязные ваврвары, которые круглыми сутками жрут водку и играют в матрешки. Русская школа, между прочим, основана волхвами Арконы и Тартарии и развивалась под влиянием знаний многонационального народа. Так что программа в ней куда как богаче европейской. И библиотека соответствующая.

«Откуда такие знания о русской школе? Ведь это магически закрытая страна»

— В одной из прошлых жизней я был её учеником, — предок задумчиво почесал подбородок. — То ли в тридцатых, то ли в сороковых... Нет, это было еще до войны, а Сталин уже сажал врагов. Значит, в тридцатых. Проучился я там недолго — погиб. Причем глупо и позорно. Но оценить качество образования успел. Поверь, с такой кровью Драко лучше учиться именно там. Тамошние профессора вполне способны развить его силу и выучить азам. А в Хогвартсе мало того, что ничему толком не учат, так еще привязывают к магии замка. А про отношение к чистокровности я вообще молчу! — уже кипятился дух. — Придурки! Правильно чистокровные выступали против маглорожденных на руководящих постах. Как ни крути, но руководить магами должны те, кто чует её сердцем, а не волшебной палочкой. Маглорожденный министр и маглорожденный руководитель Отдела Тайн! Это всё равно, что конькобежец на соревнованиях по фигурному катанию. Куда, спрашивается, вы смотрели? И что это за спесь перед остальным миром? Лорд Судеб, Избранный, который спасет весь мир, великий *трындец*, что наступит, если один тощий очкарик-недоучка не грохнет одного придурка, у которого и души-то толком нет! Европа — не пуп Земли. И ту же Россию ваши разборки не колыхали, не колышут и не будут колыхать, если сами не полезете. Гордыня, между прочим, эльфов сгубила!

Малфой только вздохнул. Ответить предку было нечего

«Маэстро... Вы уже поняли, куда идти?»

Парень тут же остыл.

— Пятый этаж. Стена напротив портрета мужика и троллей в балетных пачках. Вся такая в узорах и цветочках.

Малфой и дух его предка двинулись в путь. По пути несколько раз их нагоняли привидения, но учитель в ночном коридоре не вызывал у них никакого интереса. Духа они просто не видели и даже не чувствовали: Толстый монах просочился сквозь него и преспокойно поплыл себе дальше. А вот мальчишка еще долго пытался вытрясти из волос странные, напоминающие ртуть капли и что-то сердито шипел на каком-то древнем певучем языке.

Наконец, маги добрались до цели. Дух попытался открыть комнату, но у него ничего не получилось. Окончательно разобидевшийся и разозленный Да'Ариец велел Люциусу сосредоточиться на желании что-то спрятать и ходить около стены. Малфой покорно принялся нарезать круги, сдерживая предательскую улыбку: до того был комичен вид облепленного серыми каплями надутого мальчишки, который всё стряхивал и стряхивал их с одежды. После третьего захода в стене появилась дверь. Люциус шагнул в комнату.

— Мордред и Моргана!

— Н-да... Кто-то из нашего рода хотел показать, как нужно работать с пространством, но немного не дотянул.

Огромные колонны хлама складывались в уходящий в бесконечность лабиринт. Малфой и его предок стояли на пороге комнаты и не знали, куда податься.

— Акцио, диадема Когтевран! — махнув палочкой сказал Люциус.

Дух посмотрел на него жалостливым взглядом психиатра, к которому привели ребенка-дауна.

— А если подумать?

Малфои не краснели — они шли пятнами. Закусив губу, глава Рода спрятал палочку, коснулся стены, глубоко вздохнул и замер. Отмер, озадаченно нахмурился, прикоснулся пальцами к вискам и, закрыв глаза, медленно закрутился на месте. Нахмурился еще больше. Дух ждал, нетерпеливо притоптывая ногой.

«Здесь её нет», — вынес вердикт вконец обескураженный Малфой.

— Как нет? Должна быть!

«Нет! Я вообще ничего похоже не нашел!»

— Как не нашел? — растерялся дух. — Как это?

Он внимательно осмотрел комнату и что-то протяжно запел, вырисовывая в воздухе незнакомые знаки. Знаки не вспыхивали и не светились, а оставались колыхаться дрожащим, будто от раскаленного песка, маревом. Дух закончил петь и топнул ногой. Знаки растаяли и воздух задрожал, показывая мутную картинку. Дух замер, всматриваясь в мираж.

— Точно, нет. Её забрали, — ошарашенно пробормотал бестелесный маг. — Причем еще до нашего прибытия. И не просто так, а точно зная, что она такое.

— ЧТО? — взвился Малфой. — Знали, что в диадеме осколок души?!

— И, похоже, они даже знали, чьей именно. Вопрос только в том, для чего этим загадочным похитителям понадобился крестраж Волдеморта.

У Люциуса задрожали руки.

— Сир, вы можете установить их личность?

— Не могу, — с сожалением покачал головой дух. — Я лишен тела и, несмотря на свою просветленность, возможностей у меня мало. Я ведь практически не принадлежу этому миру. Но могу точно сказать — похитителей было двое, и они очень крепко связаны. Очень похоже на узы близнецов.

— Уизли? Патил?

— Нет, связь слишком крепкая. Впрочем... — дух задумался. — Если у Уизли приключился инцест да еще с обетами... И гнёта Предательства я в них не ощутил... Нет, тогда б связь совсем другая была! Или это один и тот же человек, но разделившийся на два тела? Но как? Хроноворот? Зелье? Не понимаю...

— Но вы же сможете почувствовать эти узы еще раз?!

— Только в непосредственной близости и только при определенном усилии. Я не ворожей, чтобы узы как нитки видеть. Обойти всех учеников и преподавателей не смогу. Или смогу, но тупо исчезну от перенапряжения. А научить тебя такому пока не могу — слишком мало у тебя знаний и опыта.

Малфой выглядел так, словно его сейчас хватит удар.

— Но... — продолжал дух, поднимая на Люциуса взгляд. В серебристых глазах плясала невероятная радость. — Я знаю тех, кто мог бы знать о крестражах. И кто-то из них в Хогвартсе. И это он забрал диадему. Надо только дать понять, что я тоже здесь и что я с тобой. Тогда крестраж будет у нас.

— Если только её еще не уничтожили.

— Надеюсь, что нет. Иначе душа Тома будет неполной, а я в таких случаях бессилен. Знак надо давать прямо на завтраке. Но вот какой?

— Маэстро, я мог бы выучить что-нибудь на вашем языке. И изобразить как пророчество. Всё равно никто не поймет, что я говорю.

Дух только вздохнул и вышел из Выручай-комнаты. Малфой аккуратно прикрыл за собой дверь, и та исчезла. Пара поспешила вернуться на свой этаж и продолжила патрулирование.

«Маэстро, я правда мог бы...»

— Ты действительно мог бы, да вот мои друзья вряд ли поймут, — покачал головой парнишка. — И хватит называть меня Маэстро... Опа!

Малфой замер. В коридоре, ведущим в гриффиндорскую башню, кто-то кричал. Люциус тут же выхватил палочку и помчался в сторону звука. Как только он подбежал к повороту, так сразу мимо него промчался худощавый черноволосый мужчина в вульгарных магловских джинсах и футболке. Он дрожащими руками застегивал собачий ошейник. Сириус Блэк!

Люциус уже хотел запустить в него заклинанием, но тут Блэк ловко прыгнул через голову... и по Хогвартсу помчался волкодав Люпина! Палочка лорда замерла на полувзмахе.

— Стой!!! — закричал дух, безуспешно пытаясь остановить анимага. — Люциус, почему ты не остановил его?! Я же говорил — от него надо избавиться!

Маг молча убрал палочку, глядя вслед удирающему волкодаву.

«Блэк, Мордред, хоть магловский черт, но этот пес защитил моего сына».

— Малфой?! Я же говорил тебе, что его необходимо изловить, чтобы получить опеку над Поттером!!!

«Мне напомнить, по чьей вине мой сын находился при смерти? Почему Драко теперь похож на тень? Я не могу избавиться от Сириуса Блэка, Виктор, у нашего Рода перед ним Долг Жизни».

— Я знал, что ты припомнишь мне эту ошибку... — кисло сказал юноша.

Люциус ответил холодным взглядом.

— Да. Это была всего лишь ошибка.

Дух вспомнил растерянное лицо Драко. После выписки мальчишка был подавлен и пуглив, и медсестра ничего не смогла с этим сделать. У Драко появилась странная, недетская тоска в глазах и какое-то неприятие себя. Слишком сильная реакция для постравматического стресса. Снейп по просьбе Люциуса просмотрел сознание Драко и обнаружил, что он сомневается в реальности мира, себя в частности и уверен, что он должен быть кем-то другим. Кем конкретно, мальчик не знал, и этого было достаточно для колоссального нервного напряжения. Днем он, как истинный Малфой, держал себя в руках, но вечером, переступая порог отцовских покоев, он сбрасывал маску — серые глаза наполнялись слезами и тихим отчаянием. И с каждым вечером искры безумия становились ярче. А его отец мог только бессильно наблюдать за тем, как единственный сын постепенно сходит с ума.

Русский диверсант Виктор Меркушев, служащий под кодовым именем Умник и имеющий позывной Ум, не умел жалеть. Но как предок Малфоев он испытывал непередаваемые муки совести.