Шифры (джен)

Капитан юстиций Александр Шиповалов большую часть своей жизни и не думал о работе в полиции. Когда в детстве его спрашивали, кем станет, он, оглядываясь на отца, стоявшего рядом, всегда отвечал: “Летчиком! Как папа!”

Отец Александра погиб случайно, он не повторил судьбы Гастелло, или Маресьева. В его смерти не было ничего героического. Его просто прирезали на пороге небольшого магазина, чтобы не мешался, покуда этот магазин грабят.

Так получилось, но маленький Александр был в тот момент рядом. Ему повезло — грабители торопились, да и на ребенка у них рука не поднялась — лишь небольшой, уже едва заметный шрам на подбородке остался ему на память.

С того дня началась история другого Александра. Затаенная злость и страх перед грабителями вылились в бесконечные тренировки, походы в тир, спортивную школу, а потом академию милиции. В оперативники, хотя туда его как раз и без устали прочили все преподаватели, он не пошел — ему больше нравилось видеть, когда с каждым его словом, доказательством тускнеет огонек безнаказанности в глазах очередного бандита.

Юмор и Настя стали отдушинами для Александра. На самом деле, ему было некогда улыбаться. Мама ушла вслед за отцом, и сорока дней не прошло как он ее забрал. Александр жил долгое время у тетки, покуда не поступил в академию. Именно там он приобрел, кстати, звание первого балагура. И мало кто замечал, что порой его шутки над были другими донельзя злыми. Но таких шуток было довольно мало и только над теми, кто такого заслужил.

С Настей Александр познакомился на первом курсе. И только она узнала историю его жизни. И знала, что и кто прячется за вечной улыбкой и растрепанной прической высокого, атлетичного парня, которого хотели иметь в друзьях все вплоть до преподавателей.

Заработать уважение Александра было практически невозможно. Он любое дело превращал в шутку. Так ему было легче. Его и так никто практически не воспринимал всерьез. Слишком уж крепко приклеилась к нему маска клоуна.

Откуда я все это знаю? Пить, к сожалению, Саня тоже не умеет. Едва познакомившись с ним, я привел его к себе домой и, при полном одобрении и помощи отца, опоил Саню настолько, что он рассказал о себе все сам, добровольно. И самое главное — на утро ничего не вспомнил. Я тоже помнил смутно его полные боли и грусти рассказы — пили то мы вместе. Но мой отец не пил и после рассказал мне все, что я хотел и должен был знать о своем коллеге.

Цинично, конечно. Но вряд ли кто поверит, что я такое мог провернуть. Ведь на первый взгляд я выгляжу совсем неопытным, дурашливым парнишкой. И пусть так и будет для всех.

— Ну так что, привести Василькова Григория Антоновича? — спросил я у Сани, пока тот с раскрытым ртом удивленно разглядывал меня так, словно видел в первый раз.

— А это вообще кто?

— Вот и познакомишься. Очень интересное знакомство будет, — я достал протокола по “Сникерсу” из планшетки и положил на стол перед Саней. Потом поднял трубку и набрал номер дежурной части:

— Толя, приведи задержанных.

— Задержанных? — удивился Саня, хотя, на мой взгляд, удивляться больше некуда было. — У тебя, что, преступники уже почкованием размножаются?

— Ага, при попадании в неволю. Нет, все проще — один задержанный мой, а другой — твой “любимый” “Сникерс”. Ты, кстати, документы посмотри. Там много интересного.

— Протокол осмотра происшествия, протокол опроса пострадавшей, протокол допроса подозреваемого… Блин, Паша, вот как ты это делаешь, а?

— Просто повезло, — пожал я плечами и ведь не соврал же.

— Мне бы твое везение, уже бы в начальниках ходил!

— А оно тебе надо?

— Ха, в этом ты прав, Паша. Не надо! Своих печалей до этого самого, а еще если начальственные добавятся… Сопьюсь или утоплюсь.

— Тут и без этого утопиться порой хочется. В спирте! Ладно, сначала с моим разберемся или?

— С твоим, наверное. “Сникерса” оставим на сладкое. А что твой натворил?

— А, фигня! Дверь украл. Но не простую, а “умную”. Наверное, хотел у нее “мозги” одолжить, да не успел, мы его нашли.

— Прикольно. Вот люди с дури бесятся. Дверь украсть… М-да. Ну ладно, сейчас его приведут, посмотрим на этого “умника”.

— Я уже насмотрелся. Буду отпускать под подписку. Он мне показался вменяемым.

— О, как! Стало еще интереснее! Это в тебе не до конца выведенное благородство играет или что?

— Да какое благородство, Саня? Там история настолько нелепая, что не знаешь: то ли смеяться, то ли ржать.

— Что-то Толя задерживается, — покачал головой Саня, глянув на часы. — Тут идти то два метра, а он и тут тормоза включил.

— У него наверняка сейчас дилемма образовалась. Он же двоих задержанных сам, в одиночку, не может к нам отвести.

— Может, но не хочет. Чуешь разницу? У Толи такое бывает: у него резко включается педантизм, когда ему просто банально лень.

— И ничего мне не лень, — ответил Сане Толя, заглядывая в кабинет. — Просто реально неудобно сразу двоих выводить. Это как в задачке с капустой, козой и волком.

— Ты привел?

— Конечно. Заводить?

— Ты красную дорожку ждешь?

— Ага, конечно, и “Оскар” в придачу, — проворчал Толя, на пару секунд исчезая за дверью. Вместо него сначала зашел Волошин, а потом и Васильков. — Мне подождать или позвоните? — вновь заглянул Толя.

— Позвоним, — заверил его я. — Так, Волошин, ко мне, а вы, гражданин Васильков — вот сюда. — я быстро указал, кому куда присаживаться, сел за стол сам, переглянулся с Саней и начал разговор с Волошиным.

— Так, Волошин Виктор Петрович, тысяча девятьсот пятьдесят шестого года рождения, проживающий по адресу: поселок Луговой, улица Комсомольская, дом три, вы были задержаны в связи с подозрением в краже двери модели “Hibry” у гражданки Дориной Ирины Владимировны, проживающей по адресу: город Новогорск, переулок Смирный, дом 3, квартира двадцать два. Вами была написана явка с повинной, в ходе осмотра вашего дома была обнаружена украденная дверь, в разобранном состоянии, причиной совершенного вами преступления вы указали, что хотели сделать такую же дверь, по образу и подобию. Так?

— Все так! Вину свою сознаю. Дурак, тут по другому и не скажешь.

— Ну, ваше умственное развитие не нам измерять, поэтому сейчас подпишите подписку и топайте себе на все четыре стороны. Но недалеко. Пропадете куда и в суд не явитесь, получите по полной. А так, буду честен, скорее всего, условный срок вам светит. Но я не прокурор и не судья, так что заранее предупреждаю — радоваться еще рано. Вы все поняли?

— Я мог же подписку подписать и дома? Разве нет?

— Ага. Так, Виктор Петрович, не рушьте мне веру в светлое будущее человечества, где космические корабли бороздят Большой Театр! Вы про воспитательный эффект что-нибудь где-нибудь слышали?

— Ладно, понял, понял. А с пострадавшей чего?

— Я ей сообщу, что покража найдена…

— Я не об этом! Я, это…

— Извиниться хотите?

— Ну да.

— Понятно. Я ей сообщу, и, если она захочет, вы с ней встретитесь. Но, без моего участия, я вам делать этого не советую. Иначе еще под одну статью попадете.

— Это какую еще?

— Не советую узнавать, какую.

— Хорошо. Я все понял. Что мне подписать?

— Сейчас, — я быстро нашел на компьютере папку с бланками и отправил на печать бланк подписки о невыезде. — Пишите: фамилию, имя, отчество, адрес, дата, подпись.

— И все? — Виктор Петрович недоуменно посмотрел на меня.

— Ну да. А вы что хотели?

— Я в кино видел, браслет какой-то специальный одевают.

— И такое бывает. Но у вас мере пресечения не та. Браслет одевают только тем, кто под домашним арестом. И это не в моей компетенции. Вы написали? — Волошин кивнул. — Так, запомните. Это подписка о невыезде. Это значит, что вы не можете покидать территорию своего дома и поселка Лугового самовольно. Если куда-то уедете самостоятельно, не предупредив ни меня, ни вашего участкового, то добро пожаловать в следственный изолятор.. Понимаете?

— А что, даже в магазин нельзя?

— Можно. Но только в тот, что находится в Луговом. В Новогорск вам без разрешения нельзя. Все понятно? Если да, вот вам мой номер и можете идти.

— А у вас же моего номера нет?

— Виктор Петрович, мы полиция, если надо — найдем. Вы можете идти!

— А меня дежурный выпустит?

— Покажете ему вот это, — я передал ему корешок от подписки, — и он вас выпустит обязательно.

— Спасибо, — Виктор Петрович встал, осоловело оглянулся по сторонам и бочком начал передвигаться к двери. — Спасибо, — повторил он еще раз и вышел, наконец за дверь.

— Фу-у-уф, — выдохнул я. — А теперь вы, гражданин Васильков. Расскажите мне и моему товарищу, как вы дошли до жизни такой.

Слушал я рассказ Василькова не особо внимательно, так как он уже все это мне рассказывал. Только один раз я встрепенулся. Когда разговор у Сани с Васильковым зашел о том, как “Сникерс” додумался, как ему грабить цветочные магазины.

— Стоп, — попросил я. — Повтори еще раз, как ты дошел до такой “светлой” идеи.

— Да чего там? Сидели мы с друзьями, выпивали, разговор, как обычно зашел за деньги. Их вечно не хватает. И кто-то из нас ляпнул: мол, так и так, недавно один дурак малолетний пошел почтамт грабить с шоколадным пистолетом наперевес…

Мы с Саней переглянулись и одновременно ухмыльнулись — помнили эту историю. Ни я, ни Саня, к сожалению, в этом деле никак не участвовали. Саня тогда был в отпуске, а я все грыз гранит науки в академии. Про юного грабителя почтового отделения нам Знатко рассказал.

Несколько месяцев тому назад, в прекрасный весенний день, практически сразу вслед за ушедшими инкассаторами, в одно почтовое отделение неожиданно вбежал невысокого роста человечек, потрясая пистолетом. Вид он имел довольно несуразный — колготки на голове, спортивный костюм не по фигуре — слишком пухлым он был для спортсмена, а самое главное пистолет — тот вообще не похож был на оружие.

Грабитель ткнул этим пистолетом в работника почтамта и потребовал выложить все деньги, на что сразу же получил ответ, который его безмерно удивил:

— Какие деньги, дурачок? Инкассаторы только что ушли, в кассе только тараканы своими фекалиями в футбол играют.

Грабитель неуверенно огляделся по сторонам, подумал и выдал:

— Тогда все из карманов выкладывайте!

— Ага, сейчас! — усмехнулась работница, а потом резко выхватила пистолет из рук незадачливого преступника и откусила от него едва ли не половину. — Блин, горький… Что, не мог из молочного шоколада пистолет принести? Подсказать, где продают?

— А-а-а? Да ну… Ну нафиг! — с трудом пришел в себя горе-грабитель и выбежал вон из почтамта.

Но далеко ему уйти не удалось — прямо на выходе из почтового отделения он был пойман случайно там оказавшимся участковым. Кстати, участковому, как и все нашему отделу впоследствии, чуть не пришлось вызывать неотложку — так смачно ржать над незадачливым грабителем было все-таки нельзя: животы едва не надорвали.

— Ну и что с того, что какой-то малолетний придурок пошел грабить, толком не подготовившись?

— Да дело в другом. Мы тоже поржали над этим идиотом, — посмотрев на наши с Саней улыбки, сделал попытку отмахнуться Васильков. Но в наручниках это было не так просто. — Мы посмеялись, конечно. Но потом кто-то из нас возьми и ляпни: “будь я на месте этого придурка, то…”

— Ага, “...родила бы богатыря”. Ты мне Пушкина не врубай, рассказывай толком, без этого всякого. Просто, с чувством, с толком, с расстановкой! Понятно?

— Саня! Пусть рассказывает, как умеет, не перебивай. Будь лапочкой, а?

— Чего?

— Рассказывай дальше, Васильков, что застыл! — не стал я вступать в бесполезный словесный спор с Саней и переключился на “Сникерса”, который замолк и с интересом слушал наши прения.

—Ну так вот. То, что это дурачок колготки на голову нацепил и пистолет с собой взял, хоть и шоколадный — это он молодец, хорошо придумал. Но нужно было какую-нибудь “гандонку” испортить и не шоколадный брать с собой пистолет, а настоящий.

— Ага, только где же его взять? — заинтересовался Саня.

—Ну если нет пистолета настоящего, то хотя бы воздушку или газовый.

— Или на худой конец, что-нибудь запихать в носок и изобразить из него пистолет? Как ты это сделал?

— Ну да. Про это в том нашем с друзьями разговоре ничего не было сказано. Я сам додумался, — с неким оттенком гордости пожал плечами Васильков.

— А про цветочные магазины? Тоже сам или друзья подсказали?

— Друзья, — вздохнул Васильков. — Только я не помню, кто из них это сказал! Мы же пьяные были. Да и не со зла был разговор же. Просто пьяный бред, и только!

— Ага, пьяные разговоры! А потом 11 ограбленных цветочных магазинов. Ты мне скажи, зачем везде шоколадки оставлял? А?

Я усмехнулся. Надеюсь, Саня не будет, разочарован, когда узнает, как Васильковым использовалась шоколадка

— Я их оставлял, чтобы извиниться. Там же в основном девушки работают. А я их пугал, еще и грабил. Неудобно получалось.

— Неудобно ему! Интересно, станет ли тебе еще более неудобно, когда до тебя дойдет, что те девушки, которым ты оставлял шоколадки, платили неустойку из собственного кармана! Ну как, тебе удобно сидиться?