Ребенок, в чьих руках горело пламя  (джен)

Темный Лорд опёрся подбородком о ладошку:

— Люциус не ожидал меня увидеть, а ты, — он сделал паузу, давя в себе желание улыбнуться, — меня не спрашивал.

Гарри едва заметно поджал губы, чувствуя недовольство от такого ответа.

Том не сдержал лёгкую улыбку и посмотрел на свои часы, подсчитывая свободное время.

— Красивые часы. Выглядят очень дорого. Зачем нужно покупать такие примитивные вещи за столь баснословные деньги?

— Заморочки взрослых. Чем дороже часы, тем весомее ты в обществе. Но при этом не стоит брать слишком вычурные, дабы не выглядеть позёром.

— То есть, если у меня в кармане эти, — Гарри вынул свои старые часы с оборванными ручками и потёртым стеклом, — я не могу считаться достаточно сильным и весомым?

— Нет, но тем людям, которые судят по внешнему виду, твоих часов будет достаточно для первого впечатления. Как бы ты не был силён и умён, внешняя опрятность и природный лоск решают очень многое.

Том выпрямился и достал стопку книг, взятых со своего шкафа.

— Давай лучше займёмся рунами. Говоришь, выучил весь словарь?

Гарри довольно быстро забыл про свою лёгкую обиду. Что бы он не говорил, а учиться ему действительно нравилось. Это началось ещё с приюта. Сначала это было стремление стать лучшим, а после к обычной жажде первенства прибавилось и просто любопытство к самому материалу.

Волдеморт сначала удивился этому живому стремлению, но после он с такой же отдачей стал объяснять Поттеру сложную науку. Руны в изучении были хороши тем, что их было невозможно выучить до конца. Связок и применений было настолько много, что рунологи никогда не оставались без работы в отделе исследований.

Полог тишины закрывал их от шума бара, а живое обсуждение заставляло позабыть о не слишком подходящей обстановке.

Мальчик-Который-Выжил с огромным удовольствием слушал, как Тёмный Лорд рассказывает ему о правильных построениях рунических связок и о важных элементах, которые не стоит пропускать.

Рядом весело прыгало самопишущее перо, что едва поспевало за быстрым обсуждением. Учиться у учителя, который мог интересно подать свою мысль, было весело.

Лорд Малфой со своей женой застыли в приёмной на диване напротив камина, который вскоре должен был вспыхнуть зелёнью магического огня.

Они были до сих пор ошарашены. Как велики были шансы увидеть на Кинг-Кросс исчезнувшего повелителя, который встречал со школы своего заклятого врага?

Вот и чета ошарашенных родителей такого не ожидала.

Руки сиятельного лорда всё так же слегка подрагивали. Змея, что наконец, слегка успокоилась, беспокоила его не меньше. Он не знал, кто осведомлен о возрождении, и эта мысль его так же пугала.

Задумавшись, Малфой едва не пропустил момент, когда огонь в камине вспыхнул, и через невысокое ограждение переступил тот, перед кем он добровольно опустился на колени.

— Здравствуйте, Люциус, Нарцисса. Я вам не помешал?

* * *

Приют Вула был всё так же холоден и безразличен ко всему, как и год назад. Старые шаткие стены, большие кованые ворота и ходящий по своим делам сторож. Карман со старыми часами приятно оттянулся.

В ячейке банка Поттер имел достаточно денег, чтобы открыть несколько своих лавок с часами, которые будут отличаться качеством и «тем самым аристократическим лоском от Мальчика-Который-Выжил», но часы, которым было больше лет, чем ему, были столь привычны, что менять их даже для достижения лучшего вида просто не хотелось.

Гарри прошёл вперёд на территорию приюта, не ощущая никакой эмоциональной тоски. Он скучал по Хогвартсу, по «Дырявому Котлу», даже по Косому переулку, но чувств от соединения с местом, в котором он вырос, никак не прибавилось, несмотря на долгую разлуку.

Как-то он слышал идеально подходящую под эту ситуацию фразу:

«Приют — место, в котором можно родиться, вырасти и умереть. Он может стать пристанищем, укрытием, местом встреч, что продержится спустя годы, но никогда приют, что отбирает детство у детей, тушит всё самое чистое и светлое в них, не станет домом»

Гарри не знал, где слышал эту фразу. Вероятно, её сказал великий человек, которому доводилось, так же, как и ему, переступать порог здания, пропитанного детскими слезами.