Инквизитор под прикрытием (джен)

Ева открыла глаза и несколько мгновений безразлично разглядывала потолок.

Это был потолок машины. Он слегка покачивался. На черной кожаной обшивке играли тусклые блики. Солнце показалось из-за туч, освещая мертвый город. Теперь уже мертвый…

Ева лежала на заднем сиденье. Едва сознание вернулось и перед глазами рассеялся туман, она села, осматриваясь.

На переднем сиденье полулежал Техноген. Безжизненно повисшая рука дергалась, когда машина подскакивала на ухабах. Раньше на идеальных дорогах города не было никаких ухабов. Они появились только после ночи Большой охоты. Асфальт не выдержал и разошелся, выпуская из трещин тьму, а тьма пробудила лютый голод, и все твари города бросились его утолять…

Но все это было уже в прошлом. Было — и нет… Только ухабы, ямы и куски асфальта на проезжей части напоминали об этом, да еще покрывающий их слой снега, который некому было убрать.

За рулем сидела Алиса и везла Еву и Техногена… куда-то. В ковен, наверное.

Но разговаривать с ней не было никакого желания. И смысла тоже.

Зачем спрашивать, куда она едет? Скоро станет ясно.

Зачем спрашивать, что произошло? И так ясно, и не осталось ни единого вопроса… Нет, только один: как Ева могла быть такой идиоткой, что до последнего не понимала, что задумали инквизиторы? Не видела, к чему все идет, и не догадывалась, зачем любовница Безымянного увезла ее подальше от ковена…

Но даже это не вызывало особых эмоций.

Итак, город мертв. Безымянный с Дефоссе, по-видимому, провели ритуал и убили его душу.

Раньше Ева и не подозревала, что ощущает его душу постоянно. Город просто был — фоном, отзывался интуицией, заражал своим настроением. И влиял… да, точно влиял на восприятие реальности. Делился своими эмоциями и ощущениями. И Ева даже не отдавала себе отчет в том, что думает и порой принимает решения не совсем сама.

Интересно, Элен и другие ведьмы, особенно главы отделов, тоже чувствовали влияние? А Антон, впустивший неизвестного мага на свой надзорный пост? Сколько в их решениях было собственного, а сколько — привнесенного извне? И может ли вообще хоть кто-то принимать решения самостоятельно? Инквизиция? Или в их душу тоже ядом вползает воля городов, избравших их? И может ли в таком случае хоть кто-то быть виноватым? Ведь город был безумен… если считать с назначения Элен — то последние несколько десятилетий.

Что такое выбор и существует ли он? Что такое свобода воли? Кто придумал ее для своего утешения?

Но теперь город был мертв. И Ева не ощущала никаких эмоций. Даже почему-то своих собственных. Не считать же ими слабые отголоски, которые теперь совершенно не мешали думать.

О ритуале для убийства души города Ева знала только, что он существует. И еще — что Безымянный не решился им воспользоваться, даже когда пытался уничтожить город К. До сих пор ритуал вообще ни разу не использовали, но в его эффективности никто не сомневался. Исследовательский отдел столичной инквизиции проводил испытания. Какие-то частичные. Под руководством Безымянного…

Наверное, неприязнь к Безымянному тоже была чертой города, потому что теперь Ева ее не чувствовала. Только бесконечное равнодушие.

А Безымянный встречал их у входа в ковен. За его плечом стоял Дефоссе. И тут Ева почувствовала разницу между эмоциями города и своими собственными.

Городу уже было все равно, а вот Ева сейчас совершенно не хотела видеть Дефоссе и ощущала это очень четко.

Поэтому она обошла его по дуге и нырнула в здание ковена. Здесь стало уютнее, будто дух города еще жил в этих стенах, экранированных от остального мира антимагическими щитами. Внутри можно было колдовать. А с разрешением на использование магии Еве становилось спокойнее, ее больше не одолевала тревога.

— Ева!.. — окликнул Дефоссе, обернулся и хотел шагнуть к ней, но тут Безымянный что-то ему сказал, и инквизиторы принялись вытаскивать из машины Техногена. Похоже, он пострадал сильнее, чем казалось. Все его тело окаменело и не гнулось. Если бы кто-то спросил мнение Евы, она бы сказала, что он умирает. Но теперь это уже не имело значения.

Да и кому могло понадобиться ее мнение? У таких, как она, никогда ничего не спрашивали. Такие, как она, не стоили того, чтобы с ними советоваться. И в этом не было абсолютно ничего обидного или способного всерьез ранить.

Ева хотела подняться в кафе-гостиную, но истинные чувства вновь подняли голову, и она поняла, что ей смертельно надоело постоянно просиживать за столами, сплетничать с другими ведьмами или слушать их болтовню.

Так что она постояла немного, наблюдая, как Техногена заносят в холл, и направилась в библиотеку ковена.

На сей раз ее вела не интуиция, а логика. Требовалось узнать, как проводится ритуал по пробуждению души города. Или по оживлению. В случае с большим городом это было одно и то же.

Она не знала, что собирается делать Безымянный. Вернет ли он душу городу и какой будет эта новая душа — если будет… А может, верховного инквизитора вполне устроит мертвый город, лишенный души. Ведь от мертвых не бывает проблем.

Было уже ясно, зачем Безымянный и Дефоссе провели ритуал, чтобы убить душу, и почему именно сейчас. Наверное, это действительно могло помочь в поимке главного врага. Того, кто создал игру, научился вычислять и похищать потенциальных магов и настроил каналы для выкачки магии… куда-то.

О, несомненно, бравая столичная инквизиция при помощи иностранного консультанта раскрутит это дело. А потом уберется восвояси, более чем довольная тем, что мертвый город перестанет быть их головной болью.

Но Ева не собиралась спрашивать мнения Безымянного насчет того, стоит ли оставлять город мертвым.

За книгами и поисками в книгохранилищах она потеряла счет времени. Найденная информация не обнадеживала. Для проведения ритуала требовалось несколько сильных магов. Не меньше пяти — об этом книги высказывались совершенно однозначно. И на какое-время Ева даже заподозрила, что все самые сильные ведьмы ковена, ближний круг Элен, так вовремя погибли не без участия Безымянного. Действительно, почему бы и нет? Все, что Ева о нем знала, буквально кричало, что он ни перед чем не остановится, если хочет добиться цели.

Потом она вспомнила о ложе. С Войным и его колдунами все было в порядке. Значит, все-таки не Безымянный… Значит, ближний круг во главе с Элен был опасен для главного кукловода.

При мысли, что на сей раз главным кукловодом оказался не Безымянный, в душе на миг вспыхнуло недоброе удовлетворение.

…А вот дальше в книге-первоисточнике, описывающей ритуал, начиналось что-то непонятное.

«Город не может умереть до конца, пока жив хоть один его духовный обитатель, — гласил текст. — При помощи хотя бы одного духовного обитателя вернуть город к жизни сможет телесный маг любой силы. Следует, однако, ответственно подходить к выбору духовного обитателя. Его сущность может сказаться на будущем нраве возрожденного города. Не до́лжно проводить ритуал при участии таких духовных обитателей, как подлый законенок, бессонник, щелкун, дымник, лизень, ползучий многоэтажник, подземник…»

Далее следовал длиннейший перечень магических существ, сплошным текстом и не по алфавиту. На миг Еве показалось, что ни одно существо не годится, чтобы возродить город с его помощью. В список вошли все хотя бы минимально опасные, вредоносные и непредсказуемые, и… О, черт!

Она остановилась, оторвалась от книги и хлопнула себя по лбу.

Магические существа! Значит, это их автор книги называл духовными обитателями? А значит, если уцелела хоть одна относительно безвредная магическая тварь, то ритуал можно будет провести самостоятельно! Не придется просить помощи у Войного и у колдунов из ложи, которые безоговорочно подчинялись своему шефу, а тот, в свою очередь, подчинялся Безымянному, и если бы Безымянный оказался против оживления, то любая попытка Евы провалилась бы сразу…

А так он просто ничего не узнает.

Оставалось найти подходящее магическое существо…

Нет. Стоп. Сначала — дать инквизиции сделать то, ради чего они уничтожили душу города. Ведь теперь, когда ненависть, разделенная с целым городом, не застила Еве глаза, она вынуждена была признать, что Безымянный не напрасно пошел на это.

Она посмотрела в окно, за которым все так же белел заметенный снегом безжизненный город.

Потом не спеша дочитала главу о ритуале. Ничего сложного, не считая того, что проводить его должны были сильные маги. Желателен круг силы, но можно заменить узором на полу. Желательны артефакты-накопители. Что ж, в кабинете Элен они найдутся. Желательно пустое, но хранящее следы человеческой деятельности помещение не ниже третьего этажа. Можно заменить помещением, пропитанным магией. Например, залом ковена… Ну нет, это не годится.

При проведении в одиночку с помощью магического существа был риск лишиться силы или погибнуть. Особенно если не хватит мощности артефактов-накопителей. Ну что ж, риск есть всегда. Только черта с два она погибнет или лишится силы. Не дождутся. Все они — кукловоды, завладевшие рассудком города, Безымянный, его команда, все эти местные и приезжие маги и существа, ведущие свою игру…

Теперь Ева знала, как нужно действовать.

Она откинулась на спинку стула, посидела немного, прикрыв глаза. Потом вышла из библиотеки, поднялась в кафе-гостиную и, не обращая ни на кого внимания, сделала себе кофе из автомата. Залпом осушила стаканчик и отправилась на верхний этаж.

Она отчего-то не сомневалась, то Безымянного и остальных нужно искать именно там.

Из гостиной Элен исчезли трупы ведьм. Куда их убрали, Еву уже не интересовало. Сама Элен неподвижно лежала на диване. На другом диване, явно более живой и уж совершенно точно пребывающий в здравом уме, полулежал Техноген, опираясь на подушки. Неподалеку на сдвинутых вместе креслах устроились Дефоссе и Безымянный. Алиса сидела на краешке дивана и то ли отвлекала Техногена, чтобы тот не мешал разговору инквизиторов, то ли расспрашивала о чем-то вполголоса.

Едва Ева появилась в дверях, как разговоры стихли. Дефоссе вскочил, и она поморщилась. Наверное, что-то в ее взгляде остановило его — он замер, настороженно следя за ней.

Она прошла через комнату и села на поручень дивана, на котором лежала Элен.

— Почему вы здесь? — спросила Ева. — Большая Охота остановлена?

— Остановлена, — ответил Безымянный с непонятным выражением, изучая ее лицо. Взгляд был оценивающий. Так продавец осматривает товар, проверяя его качество, инспектируя недостатки и раздумывая, годится ли он для витрины или уже нет шансов извлечь из него прибыль.

— Вы убили душу города, чтобы отсечь лишние магические следы? — спокойно продолжила Ева. — Я правильно понимаю? Убрать лишний фон, всплески магической активности, все остальное, что мешало вам вычислить… хм… магическую составляющую игры? Или найти точку, в которую утекает магия? Или добраться до тех, кто за этим стоит? Техноген говорил, что магия будто уходит в реку, но на самом деле в реке находится что-то, что глушит сигнал, и он обрывается. Теперь вам удобнее исследовать то, что там находится?

Дефоссе, казалось, хотел вмешаться. Безымянный метнул в него предостерегающий взгляд.

— Ева, вы все поняли правильно, — произнес он. — Ответ на ваши вопросы утвердительный. Но пробить преграду и узнать, что там, за этой заглушкой в реке, нам не удалось. И по всем признакам — ставил ее не человек, а магическая тварь. Регистраторы фиксируют следы активности, характерные исключительно для тварей. Да, теперь, когда под ногами не мешаются все остальные существа вместе с душой города и его фоном, мы видим четкий след. Вот только пока не можем понять, что это за тварь, что именно она защищает… и как она выжила.

— Спасибо, — кивнула Ева.

Безымянный мгновенно стал куда более приятным типом, чем прежде. Не юлил, не разводил тайны на пустом месте, а просто сказал правду.

Или правдоподобно солгал?

— Выжила только эта тварь? — спросила Ева. — Вы не проверяли остальных, которые были связаны с игрой? Хотя я знаю только один вид тварей, которые точно были с ней связаны. Подземники. Они погибли?

— А почему вы ими так интересуетесь? — медленно ответил Безымянный вопросом на вопрос. Ева вдруг поняла, что попала в точку — и что это важно. Может быть, один из самых важных вопросов их странного разговора. — Из теоретических или из практических соображений?

— Валантен, нет, — резко произнес Дефоссе.

Ева посмотрела на него. И поняла еще кое-что.

Все, что она до сих пор делала, было частью плана.

— Значит, они выжили, — сказала она Безымянному. — Что, в свою очередь, значит, что они принадлежат не к нашему миру, а к миру игры… Все, что было связано с нашим миром, должно было погибнуть. Ну или почти все, за исключением существ, которые очеловечились…

Она смотрела на Техногена. Это был идеальный пример очеловечившегося магического существа. Да, пусть порой ее захлестывало пугающее осознание того, что он не человек и насколько он не человек, но все же…

И одновременно она вспомнила еще об одном существе.

Не таком умном. Не таком драгоценном. Не таком важном для расследования. Вообще почти ненужном никому и ни для чего…

Картинка сложилась. Оставалась сущая мелочь, которая не удалась верховному инквизитору — добраться до хозяев игры.

— Подземники, — сказала Ева, — интересуют меня в самом практическом смысле. Они у меня на глазах пытались утащить в игру Оксану Журавлеву, ведьму, и нескольких смертных. Еще какое-то количество смертных, надо понимать, они утащили раньше. Они — живой ключ к той заглушке, которой защищена игра… или мир игры, потому что это больше, чем игра, это какой-то параллельный мир. Большой или маленький, пока неизвестно… И вы, Валентин Николаевич, помнили об этом с самого начала. — Ева привыкла думать о верховном инквизиторе, называя его по прозвищу, но настоящее имя слетело с губ буднично и незаметно. — Может быть, догадывались о чем-то подобном, еще когда отправляли в наш город своего друга и поручали ему найти кого-то вроде меня. Самую бесполезную ведьму или самого бесполезного колдуна, если бы господин Дефоссе был по этой части…

Она хихикнула и краем глаза заметила, какой гримасой исказилось лицо Дефоссе, как вздрогнула Алиса и поморщился Безымянный. Но это было реакцией не на дурацкую шутку, а на смешок. Может быть, для них он прозвучал как-то неправильно или непривычно.

— И вы, конечно, не могли использовать подземника, хотя попасть в мир игры с самого начала было предельно просто — нужно было всего лишь сесть на поезд. Вы знали, что подземники связаны с хозяевами игры. Что они передают им информацию и подчиняются их приказам. И что там, в игре, конечно, заметят, когда к ним будет ломиться такая важная шишка, как верховный инквизитор, или его приятель… не знаю, наверное, он тоже важная шишка… или другой его агент, — Ева взглянула на Алису. — И что подземник просто не повезет туда никого из вас. А вот у кого-то более незаметного и бесполезного есть шанс. Главное, чтобы этот кто-то был готов к сотрудничеству и к нужному моменту знал достаточно, чтобы не растеряться… Так вот, я готова к сотрудничеству. Будут какие-то наставления? Я должна еще что-то знать или прямо сейчас идти в метро и садиться в поезд?

Некоторое время Безымянный задумчиво изучал Еву. Делал какие-то выводы. Ей было уже наплевать, какие именно.

Дефоссе тоже изучал — с нечитаемым выражением лица. Но отчего-то ей казалось, что он тоже делает какие-то выводы, и они ломают его прежние представления о ней. Может быть, у него в голове тоже существовало невидимое досье на Еву, такое же, как у нее на Дефоссе. И в этом досье сейчас стремительно таяли, растворялись одни строчки и вместо них выстраивались другие.

Какая бездарная трата времени…

— Думайте быстрее, Валентин Николаевич, — сказала Ева. — Ещё неизвестно, чем нам грозит промедление. Те, кто сидят в игре, могут и атаковать первыми, раз уж вы почти добрались до их укрытия.

— У нее действительно сильная связь с городом, — невпопад произнес Дефоссе, с прищуром взглянув на Безымянного.

Ева ждала продолжения, каких-то выводов, но он замолчал. Наверное, можно было чувствовать себя польщенной — инквизиторы явно не раз обсуждали ее раньше, если теперь не нуждались в пояснениях.

— И? Город мертв, как связь с ним может на что-то повлиять? — нетерпеливо сказала она.

— Уже не может. О том и речь, — ответил Дефоссе.

— Ева, вы отправитесь в игру, — сказал Безымянный. — Сейчас. Возьмёте немного артефактов-накопителей. Защитный тоже не снимайте. Слишком много артефактов привлечет внимание. Да и не помогут они вам в схватке, если дойдет до этого, — вздохнул он.

Очень по-человечески вздохнул, словно ему в самом деле не хотелось отправлять Еву в неизвестность. Не хотелось использовать пешку, которую искали и готовили специально для этого.

Она вспомнила первую попытку Дефоссе проникнуть в игру через пользовательский интерфейс. Взбесившихся подземников и игровую смерть, которая, согласно правилам, просто выбрасывала игрока из параллельного мира, а не убивала по-настоящему. Что ж, в этот раз не будет пользовательского интерфейса. Будет только реальность.

— Там прореха, в которую утекает магия, — напомнил Дефоссе. — Там может быть что угодно. Ты так уверен, что артефакты помогут? Даже защитный?

— — Я уже слышал все, что ты сейчас скажешь, — раздраженно отмахнулся Безымянный. — Она идет в игру. Или у тебя есть другие кандидаты?

Ева вдруг поняла, что до сих пор не видела его таким злым. Вообще — злым. Злость — признак слабости… в какой-то мере. Безымянный демонстрировал многие грани своего отвратительного характера, но слабость — никогда. Или, во всяком случае, не при рядовых магах. Наверное, не мог себе позволить. Или теперь уже мог, если рядовой ведьме не суждено было стать выжившим свидетелем этой слабости…

Ева против воли издала еще один дурацкий смешок.

Алиса косилась на нее уже откровенно дико.

— У меня вообще нет кандидатур! — заговорил Дефоссе быстро и почти так же зло. — Это всего лишь щит, который выставила какая-то тварь! Собери совет высших, я могу собрать свой. Ты думаешь, мы не вскроем его силой?

Странно. Он что, пытался убедить Безымянного не отправлять Еву в игру?

— Я думаю, — шелковым голосом ответил верховный инквизитор, — что не вскроем. Потому что под щитом сидят те, кто может просто отключить нам магию. Когда этот кран закрутят, чем ты будешь вскрывать щит? Долбить реку топором?

— То есть антимагией ты уже не владеешь?

— Она слабеет плюс-минус пропорционально обычной магии, — вздохнул Безымянный. — Перестань… Этьен. Ни к чему ломать работающий план…

Спор вот-вот грозил выйти на новый виток. Почему-то Безымянному было важно не просто отдать приказ, а склонить Дефоссе на свою сторону. Убедить его добровольно играть в своей команде. Наверняка это требовалось для слаженной работы. А слаженная работа, возможно, могла бы облегчить задачу. Сделать так, чтобы все прошло гладко, по плану…

Хотя стоп. Какой мог быть план, если даже верховный инквизитор не знал, что именно находится под щитом?

И слаженная работа не имела никакого смысла.

Ева бросила на себя легкий узор отвлечения внимания и выскользнула из гостиной, оставив спорщиков препираться дальше.

Их голоса постепенно затихли за спиной. Звуки тонули в мягком ковре, который на этаже Элен устилал пол даже в коридоре.

Ева вернулась в библиотеку, чтобы прихватить свою куртку, которую сбросила там, садясь за книги. Натянула ее и покинула ковен через боковой выход.

На стоянке дремали укрытые снегом машины. Ева пошла пешком.

До ближайшей станции метро было километра два.

Снег поскрипывал под ногами, но почти не мешал двигаться. Странно — ей казалось, ночью на город из небесных кладовых высыпался годовой запас. Инквизиция еще не разбудила смертных, и безупречную гладкость белого покрывала не нарушала ни одна цепочка следов, ни один след от колес.

Интересно, почему смертных все еще держали в магическом сне? Или в анабиозе? Как вообще инквизиторы ухитрились убрать с пути население целого города, загнать его в дома и офисы, и сколько ресурсов на это ушло? И насколько сложно было поддерживать анабиоз? И неужели оно того стоило?

Ева попыталась представить магическую битву на улицах города. Наверное, это должно было быть что-то действительно масштабное. Инквизиция это предвидела? Или просто перестраховывалась?

…Задумавшись, она не сразу заметила, что идет по тротуару уже не одна.

Чуть позади, отставая на полшага, ее сопровождали Дефоссе и Безымянный. А впереди уже виднелась красная буква «М». Она слабо светилась — сгущались ранние зимние сумерки.

— Ваша задача, — спокойно сказал Безымянный, будто и не было никаких споров в гостиной и никакой попытки Евы улизнуть, — заключается в том, чтобы найти ключ к защите. Что бы вы ни обнаружили там, в игре или под щитом, — ищите, как открыть дверь для нас. Не думаю, что вы сможете сделать это незаметно, но постарайтесь по максимуму. Система, скорее всего, не сразу поймет, что внутрь попал шпион. Дверь может выглядеть как угодно. Это может быть обычная дверь или программа, которую придется отключить, или еще что-нибудь. Будьте готовы ко всему.

— Невозможно быть готовой ко всему, — машинально сказала Ева. — Вы просто не представляете, на что способна реальность.

Губы Безымянного дрогнули в невеселой улыбке.

— Не представляю, — согласился он и протянул ей небольшой пакет. Самый обычный полиэтиленовый пакет с логотипом сети супермаркетов. — Берите, разложите по карманам. Красные — артефакты-накопители, синий — маскирующий. Еще раз: вы не должны попасться до того, как найдете дверь.

Ева кивнула, взяла пакет и направилась ко входу в метро. Дверь неожиданно подалась, стоило ее толкнуть. Турникеты не работали, но эскалатор мягко шуршал резиной, без конца скользя вниз, вниз, вниз…

А там, у ярко освещенной платформы, из туннеля уже выползал живой поезд.