Чем гуще тьма, тем легче быть звездой (джен)

Следующие несколько дней Мариус провел в подвешенном состоянии и в убогих попытках предсказать, что изменится в его проклятой — он был в этом уже уверен, — жизни.

Из рук валилось все. От книг до мешалки для зелий и ножей. Да Мерлина ради, он даже порезаться умудрился! Да такое было в последний раз на первом курсе после рандеву в Запретном лесу!

Май глянул на картину с парусником и вздохнул. Вот бы он мог стать дельфином! Плаваешь себе в океане, и никто тебя особо не трогает. Он зажмурился и тряхнул головой. Сам в своих бедах виноват, так-то. Только от этого знания легче не становится.

Он отложил книгу, встал, и обошел комнату раз пять, не меньше. А все из-за обнаруженной утром на кофейном столике записки от мамы.

Лучше даже не дельфином стать, а планктоном! Там даже думать не придется. Идеально.

Сидеть на месте не хотелось, но и нарезать круги по гостиной бесконечно нельзя. Мариус вернулся к дивану, подозвал книгу, и та больно врезалась в живот. Он охнул, выругался, и просто взял ее в руки. Она сама раскрылась на нужной странице, но он вообще не понял, что там написано и пролистал к началу. Уже в который раз. Но дурные мысли все равно из головы не выходили.

Ну почему нельзя все решать сразу? Он же места себе до встречи с Гампом не найдет! А выходить из дома после похищения было глупо. Даже Лапка в записке попросил подождать и наварить успокаивающего. Шутник, блядь. Лучше бы писать без ошибок научился.

Утром следующего дня после похищения Том пытался аккуратно его расспросить о том, как ощущается Круцио, на что был мягко послан в лес. Собственно, братцу большего не требовалось: он кивнул и призадумался. Май бы полжизни отдал за то, чтобы узнать его мысли в тот момент. Увы, в ментальных науках Мариус оказался бездарностью еще большей, чем в трансфигурации.

Благо, снова измываться над мышами и крысами у Тома не вышло бы при всем желании: на Непростительных лежало заклятье Табу, о чем Меррисот рассказывала на четвертом курсе, а на их квартирке не стояло прорвы защитных чар, чтобы скрыть под ними все, что захочется.

Жаль, у Шайверетча на домишке эта прорва чар была.

Май опять вздохнул. Буквы из монографии уважаемой Борджиа не складывались в слова, и мысли жутко путались. Он сейчас очень слабо представлял, что случится с его жизнью в ближайшее время. Насколько он понял, проклятый Шайверетч держал в страхе кучу других зельеваров и частенько разделывался с ними так же, как и пытался с самим Мариусом. Но из скудных записок Лапки, прочесть которые можно только после пинты, большей информации выудить не вышло.

И не то, чтобы он с Лапкой перехватывали кучу заказов, нет! Два заказа в неделю, не больше. Но вот то, что дракклов приятель явно не стеснялся в методах при их перехвате, наверняка сыграло большую роль. Май знал, что если наемники помирали на задании, то заказчик отваливал их гильдии кучу отступных.

И будущая встреча с Гампом пугала до черных докси в глазах. Раньше он казался просто склочным, но сердечным дядькой, который может иногда угостить чаем с пирожными. Он никак не походил на сутенера.

Май сколько себя помнил, считал, что владелец таких заведений должен сутками сидеть на восточных коврах в богатом доме в окружении кучи прислуживающих ему красивых девушек и парней, пить вино, заедать его виноградом, и чтобы обязательно по бокам его ложа стояли прислужники с опахалами! У Гампа же был простой дом, пусть и большой для Лютного; а внутри он больше напоминал дурацкую смесь гостиной Слизерина и квартирки самого Мариуса.

Ему определенно надо читать поменьше бульварных романов.

Книга отправилась на полки в углу гостиной — хорошо хоть остальные не сбила! — и Май встал с дивана. Тело и мозги жаждали поделать хоть что-нибудь, раз уж с книгой ничего не вышло. Он даже убраться успел, а после пятого курса домашних заданий на лето не задавали. Хоть яд пей от безделья.

Он потер лицо и пошел к шкафу со своими заготовками. Трав он собрать успел уже много, но разбирать их не хотел: слишком уж скучное занятие. Но сейчас — самое то. Как раз пару часов скоротает.

На столике у дивана лежала мятая записка от мамы. Май подозвал ее, и прочел уже в тысячный раз: «Будь готов к девяти вечера, Локлен за тобой зайдет. Мама». Мариус смял записку еще сильней, отправил обратно на стол и навел будильные чары на восемь пятьдесят.

Пока он разгребал охапки растений, успел выпить больше пяти чашек чая, съесть остатки вафель и приготовить ужин. Настолько разбор трав был скучным. Жаль, граммофон он сможет купить только, дай Мерлин, в следующем году. С музыкой муторная работа точно пошла бы веселей.

Когда сработали чары, он собрался со скоростью акромантула, почуявшего добычу, и принялся бестолково торчать в прихожей. И только через пару минут в дверь постучались. Май почти вылетел из дома и буквально влетел в объятия Лапки.

— Тебя по пути опять похитили, что ли? — спросил он.

— Задремал, — буркнул тот и зевнул. Май как мог, постарался тоже не повторять зевок, но все равно через пару секунд борьбы с проклятым организмом, зевнул. Лапка усмехнулся, и Мариус повнимательнее его осмотрел: выглядел приятель помятым, будто не просыхал, пока вынужденно торчал дома.

— Аппарируем?

— Угу, Гамп велел не выделываться и аппарировать. «Никаких вечерних променадов!», — передразнил он, наверное, Гампа, взял Мариуса за руку и аппарировал.

Появились они перед простым домом, разве что выглядел он не разваливающийся хибарой. Стоял он недалеко от тупика Затмений, где находилась «Белая виверна». Злачное место, по меркам Лютного. Куда там Химерову тупику.

— Он меня не убьет хоть? — с некоторым сомнением спросил Май.

— Разве что поимеет, — хмыкнул Лапка, Мордредов сын.

— Очень смешно, — передернул плечами Мариус.

Мандраж, от которого он сходил с ума два последних дня, но который прошел за пару часов разбора трав, вернулся. Он знал Гампа — старого проныру, немного склочного, но по-своему доброго. Гампа — владельца кучи борделей и кабаре, он не знал. Какую защиту может предоставить дракклов сутенер, Мордред его побери? И почему он подумал об этом только сейчас?

— Зря переживаешь, — улыбнулся Лапка и потрепал Мариуса по плечу. Легче не стало. Май зажмурился, и приблизился к двери. Сигналка сработала, и дверь сразу открылась. Конечно, их никто не встречал, Гамп вообще никого не встречает, а домовики в Лютном не водятся.

Внутри все было так же, как и два года назад: мрачно, с кучей зеленого и с коваными светильниками, точь-в-точь, как в гостиной Слизерина. Хорошо хоть на полу паркет, а не камень.

Май прошел по коридору в кабинет Гампа, и попытался заглянуть в закрытые комнаты — вдруг все же найдется спальня в восточном стиле? С коврами и кучей подушек? Но, увы, все остальные комнаты были наглухо заперты.

Он на секунду остановился у входа в кабинет, и дверь вновь открылась сама. Сколько по дому сигналок наставлено?

— Мистер Гамп? — спросил Мариус. За столом никто не сидел, а больше он не видел — заходить в кабинет он все еще не хотел.

— Мариус, — донеслось сбоку. У Гампа был хриплый голос, прокуренный и пропитый. — Входи, садись.

В кабинете все было, как и раньше — большой дубовый стол, повидавший если не Мерлина, то как минимум Эмерика Отъявленного; кресло с ушами, книжный шкаф, камин, и небольшой бар в форме драконьей головы, около которого стоял сам Гамп. Он неспешно, что-то ворча себе под нос, призвал со стола бокал, в то же время из бара вылетела бутылка Огденского, и сама наполнила бокал огневиски. Гамп подхватил его и сел в кресло. Май все это время дурак дураком стоял посреди кабинета, но спохватился и сел на стул. Лапка остался в дверях. Гамп его будто не заметил.

Пока тот медленно распивал огневиски, и молчал, Май его рассмотрел и признался самому себе, что Гамп не шибко-то походил на старикашку. Ровесник Слагхорна, может? Только худее раза в два. Гладко выбритый; из-за тусклого освещения казалось, словно у него все лицо в морщинах. Сидел он с таким видом, будто к нему внуки пришли погостить, и сейчас он их напоит чаем и послушает, как они закончили год в Хогвартсе.

— Как учеба, Мариус? — добродушным тоном спросил он. — Кажется, неплохо, да?

— Да, в конце июля придут результаты экзаменов, — ответил Май. Вот уж чего он не ожидал! А где конфеты? Дедушки любят потчевать детей конфетами.

— Как же ты с такой обширной внеклассной деятельностью их умудрился сдать? Хвалю, хвалю, — покивал он и отставил уже пустой бокал. Май накрыл лицо рукой. Обширная внеклассная деятельность, драккл его дери!

— Я жертвовал сном, — честно ответил Май. — Но за последние два дня выспался так, что еще на год хватит.

— Ну что ты, нельзя жертвовать сном! Это вредно для здоровья, — добродушно попенял ему Гамп.

— Тед тоже так говорит, — буркнул Мариус. Его этот треп быстро достал, ну можно уже ему вынесут вердикт и он свалит? В лес, к склочным деревьям!

— Умный парень, Тед. Настоящий Каспен, — покивал Гамп. — В отличие от мелких отравителей, которые возомнили себя новыми Медичи, не иначе.

О, вот и к делу перешли.

— Это из-за меня они напали, — влез Лапка. — Я трех наемников Шайверетча убил, не каюсь.

— Молчи, молчи, Локлен, пока я не отправил тебя в Мунго, — уже чуть менее радушно сказал Гамп. — Ты тоже виноват, и перехватывать заказ госпожи Блэк из-под носа Шайверетча совсем не стоило.

— Блэк? — переспросил Май. — Кассиопея?

— Ладно, мне Мэри сказала про Блэк, но откуда у тебя такая осведомленность, Мариус? — усмехнулся Гамп. — Хвалю, хвалю.

— Угадал, — пожал плечами Май. — Она недавно у Тома покупала ингредиенты для оборотки.

— Как тесен мир, — вздохнул он и опять наполнил бокал огневиски. — Вернемся к отравителям. Что же надоумило тебя, Мариус, свернуть на такую скользкую дорожку?

А Гамп будто не догадывается! Мариусу захотелось стукнуться головой о стол. Даже совесть на секунду проснулась. Отравитель, Мерлин его побери, да ему до отравителя как пешком до Хогвартса! Сварил пару раз ядов, и сразу отравитель. Ну ладно, пару десятков ядов, но сути это не меняет.

— Много причин, — увильнул от ответа он. Причин много, но основная, конечно, одна — ему нужны деньги.

— Мраксовская кровь, — уже совсем недружелюбно пробормотал Гамп. Май посильнее сжал зубы, чтобы не послать его нахуй. Четыре года. Четыре года его никто не попрекал якобы порченной Мраксовской кровью. Только парочка кретинов в Хогвартсе могли иногда что-то вякнуть про нелюдь, но им быстро надоедало. Май их даже не травил, хотя видит Мерлин — ему очень хотелось.

— Смесок, угу, — как можно спокойнее сказал Май и улыбнулся. — Я это уже слышал.

— Еще послушаешь, — проворчал Гамп. — Темные маги, чтоб ты знал, не просто так ими зовутся. Светлых отравителей в мире очень мало, и только Мерлин ведает, сколько они учились, чтобы ими стать.

— Да какая разница, какая магия? — удивился Мариус. — Получались бы целительные составы хорошо — их бы и варил.

Гамп нахмурился, но через секунду махнул рукой, и начал еще сильней портить Мариусу и без того дерьмовое настроение:

— Слушай, Мариус. Локлен, да сядь ты уже. Мариус. Слушай и запоминай, и постарайся понять, куда ты влез. Ты, болезный, тоже слушай.

И посмотрел на Лапку. Май подавил смешок и сосредоточился на речи Гампа.

Шайверетч и правда держал рынок зельеварения Лютного в своих руках и конкурентов не просто не любил, как раньше считал Май, а уничтожал, запугивал, угрожал и шантажировал. Но с ним можно было договориться и отдавать часть заработка, чтобы он не открывал охоту на самых пронырливых и трудолюбивых. С его смертью среди варщиков и не очень почтенных зельеваров грозила разразиться небольшая бойня за контроль черного зельеварческого рынка Лютного.

Заказы обычно висели в тупике Затмений, рядом с Белой Виверной, и за эти клочки пергамента дикари могли передраться чуть ли не до смерти. У каждого воротилы стояло там по дежурному. Но до появления Лапки, который плевал на все негласные правила, заказы на яды никто не рисковал забирать без высочайшего на то разрешения Шайверетча. А отдавал он их редко — куда выгоднее взять заказ, а потом заставить его изготовить зельевара, который уже отдает ему часть дохода, и еще больше с него поиметь. Ну и самому жопу от кресла не отрывать при этом.

Клочки с заказами могли и украсть, пока нерадивый дикарь бежал с ним до посредника. Этим Лапка и занимался.

А система этих самых посредников! Мэри, что, кажется, вечно стояла у выхода на Косую Аллею, оказывается, была не только Мэри, но и Карлом, и Грейсом, и Канди. И они всегда были рады помочь почтенным магам обстряпать грязное дельце за небольшую плату. Как полагается — под Обет или Контракт, и место встречи мог узнать только тот дикарь, что держал в руке кусочек пергамента с заказом.

Конечно, лазейка была — когда заказ выполнен Мэри — пусть будет просто Мэри, драккл их дери, он же запутается! — могла сказать имя заказчика кому угодно, но авроры все равно ничего от нее — них? — не добились бы. Да и не лезут авроры особо в такие дела, если никто сам не подставляется. Гамп мимоходом похвастался знакомством с Сигнусом Блэком — главой отдела магического правопорядка в Министерстве Магии. И тут Блэки, Мерлин! Да Кассиопея могла хоть голышом пройтись по Лютному и ее никто бы не тронул. Почему Мариус совсем забыл о Сигнусе? Ведь Вальбурга как-то об этом говорила.

Детей, конечно, в суть вещей никто не посвящал. Просто потому что они весьма ненадежные — проболтаются где, и не заметят, а в аврорате не сплошные идиоты сидят.

— Тебе очень повезло, что Люпос и к тебе хорошо относится, и к Лукреции. И вдвойне повезло, что он еще и мой давний приятель. Иначе помер бы ты в том подвале в тот же вечер, — строго сказал он, и почти сразу продолжил, но уже ворчливым тоном:

— Вот Лукреция, умнющая же девочка, вон как быстро сообразила к кому бежать, а вляпалась в брак с Мраксом.

— Обязательно передам маме похвалу, — скучающе пробормотал Май. Хотелось еще возразить, что не вляпалась, но даже секунды дум хватило, чтобы понять: иначе это никак не назвать. Мордред его знает, как обстряпал все Морфин, но в Министерстве была подлинная запись о браке, свидетель был министерский, и закрепил он все как надо. Без обоюдного согласия этот брак не разорвать, а где кукует Морфин — драккл его знает, чтобы Зовом его позвать, надо испытывать к нему любовь, а не ненависть с желанием отравить.

— Она об этом знает, — хмыкнул Гамп. — Ты хоть раскаиваешься, дитя? Такой талант, а ты решился варить отраву, да еще и попался.

— Мне было совестно, — кивнул Май, хотя муки совести и раскаянье разные вещи. Сейчас он ни о чем не жалел. Разве что о своей неосмотрительности. И о скудных навыках в боевой магии, конечно. Может, занимайся он ей, как Том, то смог бы отбиться от наемников.

— Совестно ему было. Что-то не верится.

Май закатил глаза и не стал говорить, что врать он не может. Пусть Гамп не верит, Мерлина ради. Как вообще о совести и раскаянии может говорить тот, кто держит бордели?

— У тебя сейчас такое выражение лица было, что даже мысли читать не нужно. Презираешь меня за мой небольшой бизнес? — ухмыльнулся он. Его лицо неприятно исказилось, Май чуть не дернулся от отвращения. Но через секунду Гамп расслабился, и мерзкое наваждение пропало.

— Скорее недоумение, — уточнил Май. — Я понимаю, что пока есть те, кто будет ходить в бордели, будут и те, кто будет бордели содержать. Но это знание никак не меняет мое отношение к ним.

— Молодец, верно мыслишь, — кивнул Гамп. — К делу. Я могу тебе помочь. Сейчас, когда Шайверетч помер, появилась отличная возможность самому подмять его сеть под себя. С Мэри я уже договорился, и я даже буду тебе давать заказы, чтобы этот, — он глянул на Лапку, — больше не убивал наших почем зря.

— Слишком хорошо звучит, — покачал головой Май.

— А чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы варщики и прочий сброд отвалили от меня! — разозлился Май. — Они под окнами вчера три часа торчали. Нашли, блядь, конкурента! Сдались они мне!

Злость накатила сильно и внезапно. Май встал со стула и начал выхаживать круги по кабинету. Захотелось кинуть во что-нибудь Бомбарду. Драккловы приставалы, возомнившие себя не иначе, как перерождениями Зигмунта Баджа, на самом деле торчали под окнами, Том и мама в дом смогли зайти только под очень сильными отвлекающими чарами. Сам Май желал покидать в них из окна боевых зелий, но увы, эти зелья надо сначала сварить.

— Сейчас просто иного способа сбыть зелья и набить руку, чтобы в минус не выйти, нет. Деньги тоже нужны. Какого драккла им от меня вообще надо? Кто из них и в какой момент вообще решил, что они мне конкуренты?

— Успокойся, — тихо велел Гамп. — Сядь. Они Локлена поймать не могут, а он заказы отдает тебе, не надо быть великим волшебником, чтобы это вычислить.

Май остановился, вздохнул, и развалился на стуле. Хорошо, стул с подлокотниками. Хотя кресло Гампа выглядело куда удобнее.

— Не надо постоянно винить Лапку. Откажись я варить яды, то он не стал бы перехватывать заказы. И ему тоже надо на что-то жить.

— А ты его не выгораживай, — покачал головой Гамп и постучал по столу. — Он дурной и ему давно надо к мозгоправу. Подраться с наемниками и зельеварами — пусть, но он убивал всех, кто к нему подходил ближе, чем на ярд. И сам нападал.

— А что, нельзя было? — пробормотал Лапка. Май накрыл глаза рукой. Он этого не знал, только предполагал, но винить приятеля вообще ни в чем не хотелось. Узнай он это пару лет назад — прекратил бы всякое общение, но сейчас уже не сможет. Но и выгораживать он его не мог. Потому Май просто промолчал.

— Дай Мерлин мне терпения, — вздохнул Гамп. — Рано или поздно я отправлю тебя в Мунго.

— Отребье и сброд, тебе их так жалко? — хмыкнул Лапка. Май зажмурился. Жалко! Те наемники наверняка уже преданы огню, а остальные ничего ему не сделали. Зачем их убивать, если можно просто Ступефаем стукнуть, раз так мешают?

— Ты тоже отребье и сброд, — напомнил Гамп.

— Не я такой, жизнь такая, — сказал Лапка и зевнул.

С непередаваемым выражением лица Гамп кинул в него Силенцио, и опять глянул на Мариуса.

— На улаживание всех дел уйдет с недельку-две. Не высовывайся, по Лютному не гуляй. В разломах, где куча дикарей, тоже не появляйся.

— Что с меня? — настороженно спросил Май. В благородство сутенера верилось слабо.

— Пока ничего. Отучишься — поговорим, — слишком уж добродушно сказал Гамп. — Зелья недоучки, пусть и талантливого, я употреблять не стану даже за полцены.

Май зажмурился и кивнул. Будто у него выбор был. Оставалось надеяться, что наемники и правда прекратят свою вендетту за ушедших товарищей, а варщики с зельеварами вернутся к дурманным составам и прочей дряни, которую они варили.

— От нас отстанут? — уточнил Май.

— От тебя точно, а вот Локлен, если не вылечит голову свою, точно помрет раньше положенного, — пожал плечами Гамп. — Придешь через две недели, ясно? Финита! — снял он с Лапки немоту. — Идите. Вылезешь в Лютный раньше, чем через две недели, плакать по тебе не буду.

Май кивнул, встал с места, и все же поблагодарил Гампа:

— Спасибо. Надеюсь, я смогу продолжить работать. А то никакого обучения мне не светит.

— Сможешь, я теперь в тебе, считай, заинтересован больше, чем просто в сынишке давней подопечной. Локлен, чтобы аппарировал сразу в Химеров тупик, понял?

— Постараюсь запомнить, — пробормотал Лапка и вышел. Май еще раз поблагодарил Гампа, и пошел за приятелем.

— Мерзкий старик, — буркнул Лапка. — Терпеть его не могу.

Май вздохнул. Гамп не был мерзким стариком, он даже стариком-то не был, хотя еще пару лет назад Мариусу казалось, что ему лет восемьдесят. Но чуял он, что Лапка в своих бедах тоже сам виноват.

— Нормальный, — не согласился он. — Наверняка он тебя пришлепнуть хочет, странно, что все еще этого не сделал.

— За меня просили, — с печальным видом сказал Лапка, когда они уже вышли из дома. Пояснять не стал, просто схватил Мариуса за руку и аппарировал. Но не в Химеров тупик, а в Мертвый дол.

— Какого? — охренел Май и быстро наколдовал над ними зонтик. В отличие от Лондона, тут был ливень.

Лапка пожал плечами, достал из кармана арбалет, и увеличил его до нормального размера.

— Есть хочу, — спокойно ответил он и начал вглядываться в кроны деревьев.

— Ты точно еще прошлого фазана не съел, — не особо раздумывая, ответил Май. Но все возмущение быстро прошло — накатило долгожданное облегчение. Будто все беды давно позади. Он улыбнулся, и увеличил зонтик. — Хотя, я не против. Тут вроде тетерева должны водиться.

— Водятся. Я даже их вижу, — кивнул Лапка. Мариус завистливо вздохнул — он о такой зоркости мог только мечтать. Как при таком ливне можно хоть что-то разглядеть?

Он быстро очистил от травы и листьев место для костра и подсушил заклинанием охапку веток.

— Только осторожнее, — тихо сказал он, когда припомнил, почему он не был в Мертвом доле с одиннадцати лет. — Тут Смеркуты бывают.

— Всегда успею аппарировать, — отмахнулся от предупреждения Лапка и выпустил из арбалета болт. Через секунду раздался глухой удар мертвой тушки о землю. — Самец. А там еще один.

Пока Лапка возился с костром и птицами, Май пошел рассказывать о своих печалях хуорнам. Он часто так делал: люди нытиков не любят. А деревья всегда мудры и благосклонны.

Мандраж окончательно прошел, и Май чувствовал себя почти счастливым колдуном.

* * *

Невыносимая сова Тома частенько любила прилетать с чердака и наводить на кухне беспорядок. Казалось бы, Брахма — творец, но нет, это было дракклово исчадие хаоса. Май кинул сове кусочек тетерева и продолжил заливать мандрагору спиртом. Брахма ухнул, и подлетел ближе.

— Как в тебя столько лезет? — вздохнул Май, и достал из сундука кусочек бекона. — Как ты вообще можешь жрать птиц, если ты тоже птица?

Брахма не больно укусил его за палец и схватил бекон.

— Ясно, ты и человека сожрешь, если он не будет сопротивляться.

На кухню зашел Том, и поморщился.

— Пахнет хуже, чем в Дырявом Котле.

— Чистый спирт, чего ты хотел, — хмыкнул Мариус. — Я уже заканчиваю. Одолжишь Брахму?

— Одолжу, — кивнул он и подозвал к себе турку. — Но купи себе собственную сову.

— Пора бы, — вздохнул Мариус, и заклинанием запаял последнюю банку с мандрагорой. — Но мне еще жала веретенницы нужны. И чемерица. И новая сумка. А еще я разбил хрустальный черпак.

— Сова нужнее, — не согласился Том и перелил кофе из турки в чашку. — Брахма каждый день летает по всей Англии, так он долго не протянет.

— Попрошу маму аппарировать меня в Лидс, — буркнул Май. Черпак и сумку хотелось больше, чем сову, но Том в один прекрасный момент мог просто отказать в одолжении, раз начались такие разговоры.

Братец в то время подозвал из комнаты книгу в черной обложке. Она даже выглядела мерзко. О ее содержании можно было только догадываться.

— Что это? — оторопело спросил Май. — Она выглядит так, будто ее в смолу окунули.

— Темные искусства, сборник темнейших заклятий XVI века со всего света, — скучающим тоном ответил братец. — Тебе будет неинтересно.

Мариус кивнул. Ему и правда неинтересно, но вид у книжонки мерзейший. Весь аппетит испортила. Он еще раз на нее глянул, и протянул руку, чтобы потрогать.

— На ощупь еще хуже, чем на вид, — сказал он и одернул руку. — Разложившаяся плоть. Огг таким фестралов кормит.

— А ты не трогай, — ровно ответил Том. — Тут есть одно заклинание французское — Полет Смерти. Сейчас им не пользуются, Авада удобнее. Но это заклинание можно превратить в анаграмму моего имени.

— Зачем? — без особого интереса спросил Май. Он вообще был уверен, что Том при должном старании даже в учебнике по истории магии найдет, куда сунуть свое имя.

— Имя Том отвратительно, — с презрением выплюнул братец. — Чем Меропа думала, когда давала его мне? Как у простого магла.

— Обычное имя, — не понял терзаний Тома Мариус. — Меропа, наверное, любила твоего отца, раз назвала в честь него.

— Мне пятнадцать, а я уже знаю больше двадцати людей, которых зовут Том, — зло сказал брат и сильнее сжал обложку книги — по его пальцам потекла какая-то черная дрянь от такого давления.

Май вздохнул и с сомнением сказал:

— Ты можешь пользоваться вторым, никто тебе этого не запретит.

— Имя сошедшего с ума деда? — криво улыбнулся Том. — Благодарю. Предпочту выбрать свое имя самостоятельно.

— Как знаешь, — пожал плечами Май. Он все равно, когда будет возможность, предложит брату стать Мраксом.

— Я еще подумаю над этим, — нахмурился Том.

И опять уткнулся в книгу. Май тряхнул головой и подозвал пергамент с пером. Может, Абри и Вальбурга захотят прогуляться?

Примечание к части

Графомания, а не глава. Проходняк, в общем. Но мне нравится :D