Quantum Entanglement (гет)

Примечания:

День Рождение Снейпа изменено.

---

Северус стоял в дверях, его чёрные глаза искали на её лице любой признак того, что он нежеланный гость.

— Привет, Гермиона.

Гермиона мгновенно пересекла комнату и обняла Северуса, едва заметив, как Том вышел из коридора и направился вниз по лестнице.

— Я в это не верю. Я так рада тебя видеть.

Обняв его, она почувствовала какой Северус худой, но он крепко обнял её в ответ, и она вдохнула его знакомый запах, его волосы щекотали её лицо.

Наконец Гермиона отстранилась и посмотрела на него.

— Что случилось?

Северус со стуком бросил сумку на кровать.

— Откуда ты знаешь, что ЧТО-ТО случилось?

— Тебя бы здесь не было. Мы должны были встретиться на следующей неделе, чтобы купить одежду для вечеринки Слизней.

Северус пожал плечами.

— Это будет через два дня. Я подумал, тебе может быть скучно.

— Это очень мило с твоей стороны.

Не было смысла спрашивать Северуса, зачем он пришёл к ней. Гермиона не сомневалась, что такое может случиться. Поэтому Гермиона сразу предложила ему пойти в душ, а потом уже сходить поужинать. Северус колебался, но сдался, когда Гермиона сказала, что ещё не ела.

Гермиона сидела напротив него в маленьком ресторанчике на полпути по Диагон-аллее, и удивлялась переменам Северуса, произошедшим за лето. Лишние несколько дюймов роста подходили Северусу, но щёки его были впалыми. Он сидел напротив, ковыряясь вилкой в своей еде.

— Ты не голоден?

— Не очень, честно говоря…

— В чём дело?

Северус откинул волосы назад и покачал головой.

— Это лето было трудным с точки зрения финансов. Я не привык к такой еде.

Честность поразила Гермиону. Северус, которого она знала, умер бы прежде, чем произнёс бы это.

— Тогда нам придётся начать приучать тебя к такой еде заново, — пообещала она, махнув рукой официанту, чтобы он принёс счёт.

Когда они вернулись в Дырявый котёл, Том подозрительно перегнулся через стойку бара, когда Гермиона повела Северуса к лестнице.

— Он останется?

— Да, — согласилась Гермиона.

— Это дополнительные три сикля за ночь.

Северус немедленно остановился, но Гермиона кивнула.

— Конечно.

— Гермиона, — прошипел Северус, когда они поднимались по лестнице. — У меня нет таких денег.

— Тсс.

Вернувшись в свою комнату, она плотно закрыла дверь и наложила на неё несколько чар.

— Конечно, тебе уже семнадцать, — сказал Северус, с тоской смотря на её палочку.

— А тебе нет?

— Через неделю.

Это удивило Гермиону — они редко упоминали о днях рождения, а она не знала.

— Мой день рождения в сентябре, — честно призналась она.

— Гермиона.

Северус стоял в центре комнаты. Он даже не пытался снять верхнюю одежду или ботинки и выглядел немного нелепо.

— Да?

— Я не могу здесь оставаться. Я не могу платить такие деньги.

— Я заплачу. Всё нормально.

Гермиона начала стаскивать одеяла с кровати, аккуратно складывая их на полу.

— Но откуда у тебя деньги?

— Я работаю.

— Работаешь?

— Я так и сказала.

Северус с трудом сдерживал своё удивление, и Гермиона не была уверена, была ли она больше удивлена или оскорблена.

— Но ты же Блэк.

— И что?

— Блэки не работают.

— Крайне непрактичное решение с их стороны. Я не могу сказать, что это оказало бы Регулусу или Сириусу какую-то услугу.

— И какая у тебя работа?

Гермиона вздохнула.

— Ради бога, я не мою кастрюли внизу. Я помогаю перевести некоторые проклятые документы в книжный магазин в Лютном переулке. Я также консультант в Гринготтсе.

— Ты консультант в Гринготтсе? О чём они с тобой консультируются?

Это не было оскорбительным, просто недоверчивым.

— Будущее экономики.

— Извини?

— Это действительно скучно, правда, — сказала Гермиона, снимая простыни.

Ей нравилось работать с гоблинами. Они были прагматичными существами, никогда не задавали вопросов, пока результаты оставались хорошими.

Северус покачал головой и, наконец, сел в маленькое деревянное кресло в углу комнаты.

— Что ты делаешь?

Гермиона подняла палочку.

— Копию.

Воздух замерцал, и мгновением позже появились две односпальные кровати, тесно прижатые друг к другу.

Гермиона с удовлетворением наблюдала за своей работой и собиралась сделать то же самое с одеялами, когда раздался стук в дверь. Северус немедленно встал, и Гермиона, держа палочку в руке, открыла дверь.

— О! Привет, Том, всё в порядке?

Том заглянул в комнату и увидел две кровати. Он нахмурился и покачал головой.

— Нет, мисс Блэк. Трансфигурация любой мебели противоречит правилам.

— Но Северусу нужно где-то спать, — запротестовала Гермиона. — Уже поздно!

— Тогда вам придётся переехать в комнату побольше.

— Сколько это будет стоить?

Том почесал затылок.

— На данный момент у нас нет таких комнат.

— Тогда зачем вы сказали это? — раздражённо сказал Северус. — Нет, ничего, я найду другое место для сна.

Гермиона подняла руку, не давая мужчинам говорить.

— Хорошо, Том. Мы останемся здесь и оставим мебель в покое. Вот и всё, спасибо.

Быстро взмахнув палочкой, кровать снова стала одна, и Том неохотно кивнул.

— Очень хорошо, мисс Блэк.

— Мне нужно идти, — сказал Северус, когда Том снова ушёл.

— Ты останешься здесь со мной. Мы можем по очереди спать на полу и кровати.

Северус вздохнул.

— Хорошо.

Не говоря больше ни слова, он помог Гермионе постелить кровать, а когда с этим было покончено, сел рядом с ней, не так близко, чтобы дотронуться, но достаточно близко, чтобы она почувствовала его присутствие.

Было уже поздно, но Дырявый котёл никогда не был тихим. Внизу слышался гул голосов, время от времени раздавались крики и звон монет. С улицы за окном доносились голоса — ночные гуляки возвращались домой.

Гермиона открыла прикроватную тумбочку и достала бутылку и два стакана.

— Огневиски?

Северус одобрительно кивнул, и Гермиона налила янтарный виски в стаканы. В комнате громко зазвенело, когда она налила себе бокал, а другой протянула Северусу.

— Будем, Сев.

Они чокнулись и выпили. Гермиона вздохнула, когда алкоголь обжёг ей горло, и откинулась на спинку кресла.

— Здесь тепло, — сказал Северус, вытягивая ноги.

— Где ты живёшь?

— Коукворт, недалеко от Шеффилда. Даже летом на Севере гораздо холоднее.

Он сделал ещё один глоток огневиски, и напряжение начало медленно спадать с его плеч.

— Я из Лондона, так что здесь я как дома, — сказала Гермиона.

— Разве ты не ненавидишь возвращаться сюда?

Гермиона задумалась.

— Нет, не знаю.

— Даже если это напоминает тебе о твоей семье?

При слове «семья» Гермиона крепче сжала стакан.

— Это трудно.

Северус, подумала она, понятия не имел, как это тяжело.

Северус осушил стакан и поставил его на подоконник. Мешки под его глазами стали заметнее, когда свет лампы осветил его профиль. Почти две минуты они сидели молча, убаюканные музыкой, звучавшей в воздухе. Затем Гермиона повернулась к Северусу.

— Что случилось, Сев?

— Мама велела мне уйти, — сказал он, глядя вниз. — Мой отец стал жестоким. Чем старше я становлюсь, тем больше он издевается.

— Он сделал тебе больно?

— Ничего страшного. Ничего, но это лето было худшим до сих пор. Мама велела мне уйти и вернуться, когда я смогу использовать магию. Но я не хочу возвращаться, Гермиона.

Северус побледнел. Гермиона осторожно коснулась его руки, и он вздрогнул.

— Покажи мне.

— Нет, я не могу.

— Северус.

Услышав своё имя, Северус поднял глаза и встретился с ней взглядом. В них Гермиона увидела стыд и боль, но ни следа гнева.

— Всё в порядке. Не нужно.

— Я не могу сопротивляться, — внезапно взорвался Северус. — Если я буду сопротивляться, он разозлится ещё больше, а потом обрушит это на мою мать. Я мужчина, я должен быть в состоянии остановить его, но я слишком боюсь того, что он сделает с ней, когда я уйду.

Гермиона переплела свои пальцы с его. Его рука была тёплой, и он крепче сжал её, сделав несколько глубоких вдохов. Его глаза блестели от непролитых слёз, и она притворилась, что ничего не видит.

— Знаешь, то, что он делает, неправильно.

— Я знаю.

Несколько мгновений они сидели молча, потом Гермиона снова заговорила.

— Я просто хочу исцелить тебя, как и всегда. Вот и всё.

Северус молчал почти минуту, и она подумала, что он не собирается отвечать, пока, наконец, он не распутал их пальцы и не кивнул. Он медленно расстегнул мантию и сбросил её на кровать. На нём была выцветшая чёрная футболка и джинсы, и он заколебался, прежде чем неловко стянуть футболку через голову. Затем он повернулся, и Гермиона постаралась придать своему лицу нейтральное выражение.

— Ладно, начнём с самого начала. Это будет легче, если ты ляжешь.

Северус кивнул и, отвернувшись, лёг. Синяки в основном доходили до рёбер, но кое-где виднелись пятна там, где случайный удар пришёлся в грудину или ключицу. Они были тёмными и пятнистыми.

Гермиона открыла сумку и достала мазь от синяков, которой они пользовались во время тренировок. Она открутила крышку и погрузила в неё пальцы. Затем она наклонилась вперёд и начала распределять её по синякам так мягко, как только могла. Северус зашипел сквозь зубы, и она остановилась.

— Извини, я буду делать это помягче.

Гермиона собрала ещё мази на пальцы и спустилась к его ребрам. Северус дрожал от усилия чтобы не отстраниться. В комнате было тепло, но его кожа покрылась мурашками, и при свете лампы он был смертельно бледен.

Когда последний синяк был покрыт мазью, Гермиона закрыла баночку крышкой и пошла мыть руки. Она вернулась и обнаружила, что Северус сидит, прислонившись к стене, всё ещё без рубашки, позволяя крему впитаться и сделать свою работу. Он не смотрел на неё.

— Всё в порядке?

Северус кивнул и уставился в окно.

Через мгновение Гермиона встала и начала снимать мантию, возясь с пуговицами. Северус ничего не сказал, когда она повесила её на спинку стула, но заговорил, когда она потянулась, чтобы снять кофту.

— Что ты делаешь?

— Хочу кое-что показать тебе.

Гермиона сняла футболку через голову, радуясь, что на ней был простой чёрный лифчик. Когда люди видели её без рубашки, их привлекала не её грудь. Это был пурпурный шрам, который тянулся от плеча до бедра, аккуратно рассекая её туловище.

Северус уставился на него, открыв рот.

— Кто это сделал?

— Пожиратель Смерти.

— Не может быть.

Это было не отрицание, а ужас.

— Да. И ты видел, как я сражаюсь. Я должна была исцелить его, но тогда я была моложе и не могла.

— Но...

Северус с трудом поднялся с кровати. Он протянул руку и двумя пальцами осторожно дотронулся до шрама на её плече. Воздух, казалось, давил на них, и кожу Гермионы покалывало.

— Больно?

— Уже нет.

Они стояли очень близко, и оба поняли это одновременно. Как будто между ними потрескивали статические разряды, настолько электрические, что Гермиона отступила назад, и Северус опустил руку.

— Никогда не видел такого.

— Я скрываю его, если на мне надето что-то открытое, чтобы никто не увидел.

Гермиона подняла кофту, натянула её и тяжело опустилась на кровать. Северус наклонился через мгновение, садясь рядом с ней.

Гермиона снова заговорила.

— Я просто хочу, чтобы ты знал, каково это — чувствовать себя слабым. Чувствовать себя беспомощным, стыдиться, чувствовать, что ты должен был сделать что-то лучше. Но ты спасаешь свою мать, проходя через это, Северус, и это самая храбрая вещь, которую я когда-либо видела.

Северус не сказал больше ни слова, но смущённо потёр глаза. Затем он повернулся к ней.

— Ты уверена, что хочешь взять Тёмную метку?

Слова были настолько неожиданными, что Гермиона замерла. Северус посмотрел на неё, и она почувствовала себя неловко.

— Ты не хочешь её брать, — решительно сказал он.

— Я...

— Гермиона, пожалуйста. Я хочу узнать.

Она ничего не могла сказать.

— Зачем ты это делаешь? У тебя так много секретов, Гермиона, что иногда я думаю, смогу ли разгадать хотя бы половину из них.

Гермиона сжала губы, в её горле застрял комок. Ей хотелось разрыдаться, прижаться к нему и заплакать как раньше, но она не могла. Слишком многое было поставлено на карту.

— Я делаю это, чтобы сделать мир лучше. И это единственная правда, которую я могу тебе сказать, но разве это не единственное, что действительно имеет значение?

Что-то похожее на понимание показалось на лице Северуса, но Гермиона отвернулась, прежде чем увидела слишком много.

— Нам надо поспать. Я проведу первую ночь на полу, пока твои синяки ещё заживают.

Северус запротестовал, но Гермиона была непоколебима и расстелила мантию на полу, заколдовав её заклинанием, которое сделало её очень удобной. Она разделась в ванной и легла в темноте, натянув на себя одеяло. Она могла только различить тёмный силуэт Северуса на кровати, очерченный лунным светом, струящимся сквозь окно.

— Гермиона? — сказал Северус, его голос был низким, доносясь из темноты.

— Да?

— Спасибо тебе.

— Я ничего не сделала.

— Ты мой лучший друг, и каждый день я не знаю, что бы без тебя делал.

Гермиона не ответила, но протянула к нему руку в темноте. На полпути она столкнулась с его пальцами и поняла, что он тоже тянется. Их пальцы переплелись, ладонь к ладони, и на мгновение они крепко сжали руки. Затем они отпустили их, и Гермиона уютно устроилась в своей импровизированной кровати.

— Не знаю, что бы я без тебя делала, Сев.

— Я хочу, чтобы ты знала, что я доверяю тебе, — сказал Северус так тихо, что она почти не услышала его.

— Я тоже тебе доверяю.

— Нет, я не это имел в виду. Я хочу, чтобы ты знала, что я доверяю тебе. Какими бы ни были твои секреты, неважно, что ты скрываешь. Я с тобой весь путь, Гермиона, каким бы он не был.

Гермиона приподнялась, её сердце бешено колотилось.

— Сев, ты не можешь.

Что сказать? Это серьёзно? Она не знала. Прежде чем она успела закончить фразу, Северус сел на кровати, его силуэт наклонился к ней. Затем палец прижался к её губам, заставляя замолчать.

— Не говори. Тебе не нужно ничего говорить. Я просто хотел, чтобы ты знала. Я последую за тобой куда угодно, Гермиона.

Нежное прикосновение его пальца к её губам обжигало, как клеймо, и у Гермионы перехватило дыхание, когда понимание нахлынуло на неё, ошеломляя своей скоростью и силой. Как она это пропустила?

— Сев.

— Ш-ш. Завтра наш последний день перед тем, как у тебя появится метка, так что поспи немного.

Гермиона лежала, уткнувшись лицом в тонкие складки мантии, которая после её прикосновения показалась ей грубой. Через несколько минут её сердцебиение замедлилось, но она долго лежала без сна, прислушиваясь, пока не услышала, как Северус начал медленно и глубоко дышать, и поняла, что он спит.