Моя война (гет)

Самая редкая вещь, какую только можно найти на земле, — это по-настоящему справедливый человек. Ф. Купер.

1997 г. Август.

Лили Поттер жила своими детьми, каждым мгновением их жизни, каждым общим секретом. Она жила ими и любила их больше, чем кто-либо когда-либо любил кого-либо. А может, ей только так казалось. Но Лили Поттер точно знала, что если бы она должна была отдать жизнь за жизнь одного из своих детей, она бы отдала. Не задумываясь. За Катрин и Гарри.

Некоторое время, после того, как она узнала содержание пророчества, она искала информацию. Способ защитить свое дитя. Это стало для нее своего рода Меккой. Она обязана была найти способ. И она нашла.

Лили Поттер до сих пор помнит удивление охранника библиотеки Министерства. Ее закрытой части. Джеймс нашел способ обойти защиту, достал для нее пропуск. И Лили нашла.

Защита крови и любви. Почти всесильная, могущая защитить даже от Смертельного проклятия. Но для этого нужна была любовь. Безграничная, самоотверженная. Любовь, более сильная, чем смерть. И Лили была уверена, у нее любви хватит. Она придумала план, то, как она поступит, если Гарри или Катрин будет грозить опасность. И так его и не использовала.

Когда Гарри сбежал, ей было так страшно, что с ним что-нибудь случится, а ее не будет рядом, чтобы защитить его, что его найдут, что он погибнет. Что ее не будет рядом. Но это ведь не важно. Главное, что он там, где-то, счастлив. Лили это чувствовала. И больше не могла бояться. Но горечь осталась.

Когда он вернулся, она была счастлива. Теперь уже без привкуса горечи. И плевать, что он еле-еле ходил, что делал вид, что все прекрасно. Шатался, хватался за грудь от каждого перенапряжения. Ему было больно, и сердце Лили разрывалось, когда она видела его совершенно не действенные потуги скрыть боль, но он был рядом, и это главное. Потому что Лили больше не позволит ему страдать.

* * *

Сегодня Гарри чувствовал себя гораздо лучше. Он уже обходился без Согревающих чар, не лежал в комнате большую часть дня. Сейчас он играл с Катрин. Учил ее заклинанию Левитации. Вместе с Джиневрой.

Лили никогда не называла ее Джинни. Это имя принадлежало Гарри и семье девушки. Для остальных она была Джиневрой Уизли, невестой Гарри Поттера. Такое вот имя в обществе. Она ни разу не покидала Гарри, кроме как на ночь. Уже неделю после возвращения Гарри, Джиневра жила в ее доме. Доме Поттеров.

Нет, Лили нравилась Джиневра. Но в ней было что-то холодное, совсем слизеринское. Она была расчетлива. Импульсивна, но расчетлива. Она продумывала каждый свой шаг, думая не о чужих чувствах, а о своей выгоде. Эгоистичная, — сказала бы Лили, если бы не знала, что ради Гарри Джиневра бросит все. Умрет, если будет нужно. Ради Гарри. Лили чувствовала людей, нет, не так как Гарри, она только знала, чего ждать от них. Интуиция, может, но это чувство никогда не подводило Лили. Иногда она думала, что они с Джиневрой похожи. Только Джиневра предпочитала холодную маску, а Лили теплую. Да, и эта маска была частью души Лили. И жила она не только для своих близких, для нее были важны все люди.

Нет, совсем не похожи.

В любом случае, это все совершенно не нужные мысли. Вся семья сейчас занята. Джеймс на работе, отбивает с Орденом небольшое нападение на маглов.

Лили же занималась совсем слизеринским делом, и даже то, что она пыталась убедить себя, что не делала ничего плохого, не помогало. Скорее наоборот, она пыталась убедить свое шестое чувство в правильности своих действий, а то никогда не ошибалось.

Она убиралась в комнате у Гарри. Или делала вид, что убиралась.

* * *

Привычка следить за комнатой Гарри появилась у нее, когда ее сыну исполнилось 12 лет. Когда она нашла у него в комнате книгу по анимагии. С того дня она каждый месяц смотрела за тем, чтобы ни одна опасная книга не попала к нему в руки. И не только это.

Конечно, Лили понимала, что Гарри однажды поймет, что она смотрит его личные вещи, но откуда ей было знать, что Гарри с самого первого раза все понял и прятал от нее то, что ей было лучше не видеть?

Однако сегодня был особенный случай. Гарри болел, и ему было не до прятанья вещей. Лили очень на это надеялась. Пара грязных мантий — надо постирать, книга по боевой магии — понятно, откуда он берет заклинания. Защитная магия, легилименция, Магия крови… Стоп. Магия крови? Зачем ему это? Но все мысли вылетели из головы Лили Поттер, когда она увидела очень знакомую, красную небольшую бархатную коробочку, у которой могло быть только одно применение.

Лили Поттер, целительница со стажем, одна из самых главных мишеней Темного Лорда шарахнулась от этой коробочки так, как будто это вовсе не коробочка, а какой-нибудь десятиметровый монстр с человеческой кровью на зубах, очень похожий на дракона.

Кольцо.

Мерлин и Моргана,кольцо.

Кольцо!!!

На несколько бесконечно долгих секунд ее прошибла паника. Кошмар. Это все кошмар. Ну зачем Гарри женится? Ему же только восемнадцать исполнится! Как?! Кто?! Нет, она точно сходит с ума. Как это, кто?! Джиневра Уизли, она же его невеста. Понятно. Конечно. Но она его любит. Сильно-сильно. Если он будет счастлив. Точно, с ней Гарри будет счастлив. Однако голоса сердца и разума, неожиданно объединившихся в один, были перебиты материнской любовью и такой же ревностью. Эта… Эта… Эта девушка не сможет защитить Гарри. Не сможет защитить его, как может Лили. Опасность.

Он же не будет жить отдельно? Как он может бросить их? Нет, пожалуйста, он же только вернулся… пожалуйста…

* * *

Семейство Поттеров, плюс, постоянно живущий здесь Малфой и Джиневра Уизли, собрались на семейный ужин.

— Гарри?

— Да, мама? — лицо Гарри Поттера напряглось.

— Я хотела поговорить…

— Мама, я предполагаю, о чем ты хочешь говорить, но не могла бы ты подождать до конца ужина? Не думаю, что это не терпит отлагательств.

— Ладно.

На недолгое время воцарилась тишина. Малфой подозрительно переводил взгляд с Лили Поттер на Гарри. Джеймс Поттер хмурился. Джинни нервничала. Одна Катрин беззаботно болтала ложкой в супной тарелке.

Наконец, трапеза закончилась, и пришло время разговора.

— Я думаю, Катрин, твой милый котенок будет рад, если ты поиграешь с ним, — девочка хотела было обидеться, но просящий взгляд брата ее остановил.

— Ладно, Гарри. Но я все узнаю от Драко, — Поттер-младший скорчил удивленную рожицу младшему Малфою, на что тот ответил не менее удивленной.

Дверь комнаты захлопнулась за девочкой, и все сидящие за столом мысленно напряглись. Лили Поттер взмахом палочки отправила тарелки в руки к домовику Тори.

— Я…

— Ну? — лицо Гарри стало вдруг каким-то совсем равнодушным, будто его задерживают совсем неинтересным делом.

— Прекрати сейчас же, Гарри. Не перебивай. Я хотела поговорить с тобой о твоем будущем.

— Может, я уйду? — Драко Малфой поднялся с места, собираясь избежать этого неловкого для Лили Поттер разговора. Лицо Гарри говорило о вежливой заинтересованности, но все равно носило какой-то безжалостный оттенок, — и Джинни тоже. Не думаю, что ее это касается…

— Нет! — мать с сыном синхронно рявкнули это, будто стряхивая со всех атмосферу ленивого разговора после сытного ужина.

— Может, ты все-таки начнешь, мама. Мне надоело видеть это.

— Прекрасно, Гарри. Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Совершенно точно знаю, — злость на лице матери сменилась тоской.

— Почему ты не поделишься с нами. Это касается и меня и Джеймса.

— Я поделюсь с вами этой новостью, когда все будет решено.

— Ты думаешь, это только твое решение?

— Конечно.

— Кажется, именно ты настаивал на соблюдении Этикета.

— Насколько я помню, Джинни была, есть и останется моей невестой, так что, можно сказать, это уже решенный вопрос.

— Когда заключалась эта помолвка, это все было только игрой!

— Игрой?! Лично я делал предложение Джинни совершенно серьезно! И я уже давно собирался сделать это.

— Тебе семнадцать лет!

— Я еще даже не спросил у нее!

Малфой сосредоточенно хмурился, Джинни стремительно бледнела, а Джеймс Поттер силился понять происходящее.

— Это все равно слишком рано!

— Это мне решать!

— Нет уж. Я твоя мать! Я тоже имею право голоса!

Глаза Гарри вдруг сузились, и Джинни неожиданно поняла, что Лили перешла незримую черту его терпения. Его голос вдруг стал совершенно холодным и каким-то заискивающим, шипящим…

— И что же ты сделаешь, мама? Что ты сделаешь, чтобы помешать мне? Ты ведь знала, что однажды это случится, что когда-нибудь я уйду? Что. Ты. Сделаешь?

— Остановлю тебя! Ты вполне можешь умереть! Она не сможет защитить тебя!

— Она и не должна защищать меня! Это я должен защищать ее, только ничего у меня не выйдет! Мы оба умрем!

Тишина.

— Что ты говоришь, Гарри?

— Ничего. Я ухожу. Спасибо что приютили, пока я выздоравливал. Скоро встретимся. Ты со мной, Джинни?

— Конечно.

— Гарри, это твой дом…

— Нет. У меня есть свой дом, будет своя семья, я всего добьюсь сам. И мне плевать на то, что ждет меня и Джинни. Но я вырос, и мне нужна моя собственная семья. Жена, сын, — и куда-то в пустоту, — Мерлин, за что? — он замолчал.

Джинни развернулась и, цокая каблучками, поднялась в его комнату, собирать вещи. Оттуда послышался ее голос, зовущий Тори. Через минуту она вернулась.

С кухни Дома Поттеров можно было писать картину. Все находящиеся в ней замерли в показывающих их настроение позах:

Лили Поттер с мольбой во взгляде смотрела на своего сына. Драко Малфой переводил ошарашенный взгляд с Джинни, замершей на пороге кухни, на Гарри Поттера, который смотрел в какую-то видимую только ему точку на потолке. Во всей его позе читалась чуть ли не вселенская усталость, покорность Судьбе и безграничная тоска. Его тихий шепот разорвал тишину:

— За что? Мерлин, за что ее? Почему не только я? Пожалуйста, пожалуйста…

Он поднял устало опущенную голову и, подхватив Джинни за локоть, кивнул всем присутствующим на прощание и прошептал:

— Бесконечность.

И исчез во вспышке портала.

* * *

Песня Within Temptation "Angels"