Моя война (гет)

Любить — это находить в счастье другого свое собственное счастье. Лейбниц Г.

1992 — 1993 г.г.

Джинни Уизли очень любила Гарри Поттера.

Очень-очень.

До безумия.

Но больше жизни боялась быть осмеянной. Ну, какая любовь в одиннадцать лет? К тому же, Джинни было несколько не до любви. И это вредное чувство очень ей мешало. Она ведь потеряла брата. Она обязана грустить. Да, в общем-то, ее никто не заставлял, но она очень любил своего брата. Так, что сердце до сих пор болело, а по ночам она вспоминала его рассказы, его обиженный голос — результат очередной проказы близнецов, его плоские шутки, его, Мерлин, заботу… Вспоминала раз за разом, и раз за разом рыдала. Сначала в рубашку Перси, потом папе, потом в подушку, зарывшись в одеяло, чтобы не расстраивать больше папу, чтобы не получить насмешек близнецов. Хотя Джинни была уверена, что над причиной ее слез они никогда не будут смеяться. Джинни очень любила своего брата, но это совсем не мешало ей вспоминать после слез одного мальчишку. Этого мальчика звали Гарри Поттер.

Он не был таким, каким Джинни представляла себе любовь всей своей жизни. Не таким, о каком она мечтала. Совсем не таким. Он не был красив до безумия, не был умнее Перси, не имел такого чувства юмора, как у близнецов, не был добрым, как Чарли или щедрым, как Билл. Совсем нет.

Он был гордым, эгоистичным, высокомерным, умным, и — Мерлин, за что? — самым проницательным человеком из всех знакомых Джинни. Самым заботливым и понимающим, изящным, с грацией достойной самого лучшего танцора, самым невероятным, самым взрослым и серьезным человеком в этом сумасшедшем мире. Казалось, он знал все. Нет, он не интересовался энциклопедическими данными, он знал все о жизни. И Джинни любила слушать его, расспрашивать его о том, что понял он и не понимала она. Она готова была часами слушать его голос.

Джинни не сразу поняла, что влюбилась. Вот так, совсем неожиданно, ее просто пронзила мысль, что может, она влюбилась? В кого? В высокомерного, эгоистичного, но такого красивого, умного и доброго — такого противоречащего самому себе. Казалось, он сам не знает, какой он. И это было единственное, что он не знал о жизни. Он не знал самого себя. И не хотел знать.

Джинни долго пыталась понять его. И у нее не получилось. Какие-то обрывки, чуть-чуть открытые тайны его души. Открытые случайно. Но Джинни точно знала, кто лучше всего понимал Гарри. Лили Поттер. Но Джинни боялась спросить ее. Не решалась. Корила себя за слабость, но не могла подойти к этой женщине. Лили была очень доброй матерью, заботливой, невероятной. Невозможно такое: мать и сын, совершенно не похожие друг на друга. Джинни долго не могла понять этого парадокса бытия, но кое-что изменило ее мнение навсегда.

* * *

В тот день Джинни попросила у Лили разрешения пойти вместе с ней в больницу. Ей было очень-очень интересно услышать какие-либо Лечебные заклинания, ну, может не очень сильно… Главное, что с Лили вместе шел Гарри Поттер, и Джинни могла только радоваться такой возможности побыть со своим другом. Конечно, другом, а кем еще?

«Мне двенадцать. Мне двенадцать. Мне двенадцать» — Джинни повторяла про себя это, как мантру, раз за разом, глядя как Гарри Поттер изящным, плавным движением откидывает со лба челку, как он предлагает своей матери помощь, когда та сходит со ступеней крыльца, мягко так улыбаясь, как он подает руку ей, Джинни, и та не выдерживает, краснеет так, что уши становятся похожи на два факела. Но Гарри-то этого не может видеть, правда?

А тот — Мерлин и Моргана! — так понимающе улыбается одними уголками губ. У Джинни сносит крышу. Джинни уже не помнит, откуда знает это магловское выражение, в этот момент она не помнит даже своего имени. А этот бессердечный, красивый идиот продолжает улыбаться…

Мерлин, Джинни думала, что сойдет с ума такими темпами… Спокойно, Джинни, спокойно, он сейчас отвернется… Конечно, отвернется, ну, отвернись же, отвернись, иначе я сойду с ума…

Его ярко-зеленые глаза проникают в самую душу, хотя он так и не смог поймать ее взгляд. И Джинни упорно разглядывает прохожих, чувствуя на себе этот плавящий все косточки взгляд…

Идиот, прекрати сейчас же, ну пожалуйста, прекрати…

Ее мучения прерывает совсем неожиданный звук. Посередине улицы, в центре Лондона от заклятия образуется котлован, взрывной волной сносит к Мерлину машины, кричат люди… Кровь, Мерлин, кровь…

И Джинни готова уже хлопнуться в обморок, но ее тянет за собой чья-то теплая ладонь, а когда она не двигается, эта самая ладонь отпускает ее, чтобы через секунду вся рука обняла ее за талию и потянула за собой. Очень знакомая рука, обладатель которой сводил с ума Джинни прошедшую вечн… час, конечно же, час…

И Джинни боится, что их заденет заклятием, но Гарри уверенно ведет ее за собой, пока она не понимает, что он тащит ее прямо в стекло заброшенного магазина, и Джинни пытается вырваться, но он не отпускает.

Девочка зажмуривается, чтобы не видеть удара, но вместо этого она оказывается в холле большого зала, в котором Джинни угадывает помещение больницы Святого Мунго. Гарри тянет ее за собой, куда-то, где должна быть его мама…

Лили Поттер, с красными, опухшими от слез глазами, прижимает своего сына к себе и старается успокоиться. Джинни пытается вырваться из стального захвата руки Гарри, но тот не отпускает. Потому что боится потерять ее в этой толкотне, в огромном количестве волшебников, заполнивших холл больницы Святого Мунго. Джинни хочет было спросить, почему Лили не отправляет домой Гарри и Джинни, но мальчик вдруг вырывается из объятий матери, отпускает Джинни и бросается куда-то вглубь толпы. И Лили кричит ему, но голос ее сына перекрывает все остальные, он использует Сонорус:

— Отойдите, отойдите от стены, они собираются взрывать ее! Отойдите!

Ему мало кто верит, тогда он хватает за руку маленькую девочку, вырывает ее руку из руки матери и кидается куда-то в толпу. За ней бросается ее старший брат, мать и отец, но через секунду стены больницы взрывается, осыпая осколками авроров, приготовившихся к обороне. Кто-то кричит. Кровь, везде кровь…

И Джинни страшно. До тех пор, пока она не чувствует ладонь Гарри в своей ладони и не встречает взгляд его ярко-зеленых глаз.

Тепло. Весна. И Джинни понимает, что вот он, этот человек, тот, кто несет в себе весну, надежду, жизнь… От него все зависит, потому что весна приносит и холод и тепло, но в ее конце все, что бы ни случилось, все будет хорошо… Только цена будет слишком большой для весны. Потому что это будет ее конец.

И авроры сражаются с Пожирателями, а Гарри держит ее за руку, а другой тянет за собой маленькую, доверчивую девчушку с ее братом. И они ему верят. Потому что если он спас их однажды, спасет еще раз.

И вместе они бегут куда-то, по лестнице, вверх, выше, но на третьем этаже откуда-то из палаты выскакивает целитель. За ним гонится Пожиратель, и целитель падает, сраженный заклятьем. И Джинни совсем страшно, когда Пожиратель оборачивается к ней и мерзко так улыбается, и она кричит… Ведь Гарри услышит, обязательно услышит…

Красный луч заклятья попадает в вытянутую, как за снитчем, руку младшего Поттера. И кровь, снова кровь… Она везде, но мальчик, будто не замечая ее, делает странный жест левой рукой, и только сейчас Джинни понимает, что у того в руке волшебная палочка. Пожиратель кричит, будто его режут изнутри, а Гарри шарахается назад, будто он совсем не это хотел сделать. Тело в черной мантии на полу расслабляется, и Гарри произносит довольно простое связывающее заклинание, отбирая одновременно у Пожирателя палочку. Кидает ее Джинни, и та отточенным в квиддиче движением ловит ее. Вчетвером он бегут вверх, Гарри бежит последним. Он запирает за ними дверь чердака с каким-то мусором, накладывая на дверь неизвестное Джинни Защитное заклинание…

И только сейчас Джинни понимает, что через всю его правую ладонь идет широкий порез, с очень большим количеством крови. Гарри пытается порвать свою рубашку левой рукой, но у той слишком плотная ткань. Тогда он хлопает себя по лбу, будто сообразив что-то, и стаскивает с ноги носок. Наподобие жгута завязывает серую ткань, как-то тихо постанывая, будто ему больно, но сдерживается.

И Джинни понимает, что она полная дура. У Гарри Поттера рассечена в кровь рука, а он не только не кричит, но даже не плачет от боли.

Что он вытащил от стены детей, спас их от смерти, что она должна была бы сейчас быть на его месте, перевязывая себе руку, а может, даже не руку, может она вообще была бы мертва.

И Джинни понимает, что все ее предыдущие чувства к Наследнику рода Поттеров были глупыми и совершенно детскими мечтами о принце на белом коне...

И Джинни понимает, что вот теперь-то она совершенно точно, безнадежно и окончательно влюбилась в каждую черточку этого немного высокомерного лица, в каждую черточку его характера, в каждую морщинку на его лице, в сжатую в кулак левую руку, в решительное выражение, тогда, в холле, в тепло его тела рядом с собой. Но больше всего она влюблена в его душу. В которой цветет и всегда будет цвести Весна. И Джинни не даст ей закончиться. Что бы ей ни пришлось для этого сделать. Потому что она влюблена в его Весну. Только его…

И она будет с этим мальчишкой до конца. Их общего конца.

* * *

Within Temptation “Faster” — автор исполняет обещания.