Вместе (гет)

Воробей! Воробей! Здесь Воробей! Ураааа!!!

Мне хотелось танцевать и визжать от радости. Воробей! Придурочный парнишка с десятком основных планов и сотней запасных в своей стриженой башке! Он здесь и он с близнецами! Ииииииийехоуууууу!

«Да кто такой этот Воробей?» — вклинился Блэк. — «И с чего это ты решила, что это он?»

«Академик Черноморов — герой магловских книжек. Воробей как-то сказал мне, что было бы прикольно нарядить Дамблдора под Черноморова! Он здесь! Воробей здесь!!!»

Сириус полюбовался на Дамблдора, который пытался отобрать у оживших усов свой обед.

«Он мне уже нравится!» — с явной завистью сказал Блэк. — «До такого даже мы не додумались!»

Он прошел вместе Люпином и Малфоем к преподавательскому столу и, устроившись у ног оборотня, принялся чинно поедать свой завтрак из миски (какие домовики предусмотрительные существа! Хотя и жутко страшные). А я тихо бесновалась на задворках его сознания: мне до одури хотелось подойти к Фреду и Джорджу и облизать их с ног до головы!

Пока Сириус ел, я лихорадочно думала над тем, как просигналить Воробью «Я здесь!». Как назло, в голову не лезло ничего путного. Все мои гениальные мысли испарились в неизвестном направлении и возвращаться не собирались.

Задумавшись, я совершенно не обращала внимания на происходящее в Большом зале и очнулась только тогда, когда над Пуффендуйским столом раздался ломающийся мальчишеский голос.

— *Нью чтьо ж ты струашная такая, ты такая струашная? И ньенакруашенная струашная, и накруашенная! Нью чтьо ж струашная...* — с диким акцентом выводил высокий красивый шестикурсник.

Еще один! Я чуть не завизжала от восторга. Тимка!!! Командир! Как же он задалбывал меня этой песней, особенно по утрам!

Близнецы встрепенулись, переглянулись, поперемигивались и...

— Belle. C'est un mot qu'on dirait inventй pour... elle! Quand elle danse et qu'elle met son corps а jour, tel, — прокашлявшись, хорошо поставленным голосом на потрясающем французском запел Люциус Малфой известную в моем времени «Belle» из мюзикла «Notre Dame de Paris».

Учителя дружно поперхнулись. Дамблдор уронил свою новую палочку, а Драко уставился на отца просто с непередаваемым выражением на лице.

Лорд Малфой с надрывом закончил куплет и, не обращая внимания на выпученные глаза учеников, невозмутимо продолжил завтрак.

Умник! Вот сука такая, и здесь выпендрился!

«Чего это происходит, а?» — подал голос озадаченный Блэк. — «Близнецы подсыпали им что-то?»

Этот же вопрос был крупными буквами написан на лице остальных профессоров и учеников. Дамблдор попытался сделать вид, что он всё знает, но никому не скажет, однако в татарском чепчике и с разноцветными усами получилось плохо.

Я не придумала ничего лучше, чем сесть и выдать проникновенный душевный вой по мотивам темы из первого фильма про Гарри Поттера. Старалась попасть в мелодию, получилось фигово, но, судя по медленно вытягивающемуся лицу Люциуса, этого хватило.

— Фред и Джордж Уизли! — негромко сказал он, обращая свой ледяной взор на близнецов. — Отработка. Сегодня. В шесть вечера. В моём кабинете.

«Так. И что это было?!» — грозно спросил Сириус. — «Только не говори мне, что Уизли подсыпали что-то в еду!»

«Это мои ребята!» — радостно заявила я. — «Это они пели!»

Блэк замолчал, пытаясь осмыслить сказанное.

«Но почему именно песни?!» — недоуменно спросил он. — «Почему не надписи на стенах? Хотя, поющий Люциус — это было сильно!»

Да... Умнику достанется знатно. Такого позора Малфой ему не простит.

После обеда Люциус уехал по делам. А Люпин отправился вести урок ЗОТИ. Гриффиндор совместили со Слизерином, а это значило, что будет интересно. К тому же, Люпин на днях нашел боггарта. Знаменитый урок с переодетым в женское платье Снейпом все-таки обещал состояться, хоть и с опозданием на месяц. А за такое зрелище я была готова станцевать стриптиз на учительском столе в Большом Зале. Так что ребят я и Сириус встречали у двери.

— Что ж, начнём, — сказал профессор Люпин и поманил ребят в дальний конец комнаты. Там не было ничего, кроме старого шкафа. Когда профессор Люпин встал рядом с этим шкафом, тот вдруг заходил ходуном и застучал об стену.

— Ничего страшного, — успокоил профессор Люпин тех, кто испуганно отшатнулся. — Внутри боггарт.

Гриффиндорцы считали, что это как раз очень даже страшно. А слизеринцы, мгновенно поняв, о чем идет речь, настороженно переглянулись. Судя по всему, делиться с другими своими страхами они не хотели.

Пока Ремус рассказывал, мы с Сириусом рассматривали Гарри. Мальчишка с интересом слушал лекцию, отмахиваясь от шепота Рона, и сосредоточенно хмурил темные брови. Всё его внимание было устремлено на Люпина, и поэтому он не заметил, как в углу класса из воздуха выскочила Гермиона и, торопливо пряча что-то под ворот мантии, присоединилась к остальным.

«Так вот он какой, хроноворот...» — подумал Сириус. — «Редкая вещь в руках одной маленькой девочки, которая понятия не имеет, каковы её возможности на самом деле...»

«Предлагаешь свистнуть?» — заинтересовалась я.

«Нет. Он зачарован. Его в два счета найдут», — разочарованно вздохнул Блэк. — «Просто обидно, что такая способная девочка мыслит настолько ограничено. Сказали ей, что нельзя менять события — она их не меняет. И даже не подозревает, что их можно скорректировать. Особенно те, в которых она прежде не участвовала».

«Угу... интересная вещь. Кстати! Надо раздобыть для тебя приличные учебники и ознакомить, наконец, с историей моего народа».

«А где ты их найдешь?»

Я вспомнила статую Гекаты и усмехнулась.

«Места знать надо!»

— Риддикулус! — хором прокричали дети, и Бродяга переключился на происходящее в классе.

С разгорающимся предвкушением он слушал, как Люпин инструктирует Невилла, наблюдал, как Невилл подходит к шкафу, как из него медленно и величаво выходит Снейп...

— Ри-ри-риддикулус!

Раздался звук, похожий на щёлкание кнута. Снейп споткнулся, внезапно оказавшись в длинном, отороченном кружевами, платье и высокой шляпе с объеденным молью ястребом. Он угрожающе махал красной дамской сумкой.

Гриффиндор лёг. Бродяга лёг. Я хохотала от души. Лишь слизеринцы молчали с каменными лицами. Наконец, из толпы змеек вышел красивый темноволосый мальчик и встал между боггартом и Невилом.

Снова щёлкнул кнут, и перед учениками вырос высокий красивый мужчина в римской тоге. Он тряхнул темно-русыми кудрями, презрительно сощурил прозрачные зеленые глаза, пристукнул посохом о каменный пол и сказал:

— Блейз, ты опозорил наш род. Ты последний Забини! В твоих предках были прекраснейшие врачи, великолепные музыканты, талантливейшие ораторы, портретисты и просто великие волшебники, а что ты? Ты потратил свою жизнь на развлечения и женщин, не сделал ничего, чем бы гордились твои потомки. Ты — всего лишь короткое имя на гобелене. И навеки им останешься. Пустышка! Ничтожество! Никчемность!

Блейз побелел, однако палочка, направленная на боггарта, не тряслась. Блейз нерешительно кусал губы и жадно всматривался в лицо образа. Видимо, у ребенка просто не хватало совести выставить предка на посмешище.

— Блейз, — подал голос Люпин. — Не слушай глупого боггарта. Тебе всего тринадцать. Ты еще успеешь доказать предкам, что ты лучший!

— Риддикулус! — твердо сказал Блейз.

Друид светло улыбнулся и обратился в яркий огненный шар.

— Отлично, Блейз! Парвати, вперед!

Парватти, с решительным выражением лица, выскочила вперёд, и вот уже на месте шаровой молнии возникла забинтованная, покрытая кровавыми пятнами мумия; её безглазое лицо обратилось к Парватти, и мумия медленно направилась к девочке, волоча ноги, занося загипсованную руку...

— Риддикулус! — выкрикнула Парватти.

Тряпки на ногах у мумии размотались; она запуталась в них, упала лицом вниз, и её голова откатилась в сторону. Оказавшийся на её пути слизеринец торопливо отскочил в сторону.

— Симус! — взревел профессор Люпин.

Щёлк! Мумию сменила женщина с длинными, до полу, чёрными волосами и обглоданным, с прозеленью лицом-черепом — банши. Она широко разинула рот, и потусторонние завывания наполнили комнату, протяжные, стонущие крики, из-за которых шерсть на загривке встала дыбом...

— Риддикулус! — крикнул Симус.

Банши охнула и схватилась за горло; она потеряла голос.

— Отлично! Рон, ты следующий!

Выскочил Рон.

Щёлк!

Многие завизжали. Гигантский паук, около метра в высоту, покрытый шерстью, надвигался на Рона, угрожающе клацая жвалами.

— Риддикулус! — прогремел голос Рона, и у паука отвалились ноги; тело покатилось как шар; Панси Паркинсон с воплем отскочила в сторону, и шар подкатился к ногам Драко. Тот поднял палочку, и...

Щёлк!

Ученики дружно заорали. Кто-то упал в обморок. Люпин побелел, словно мел. У меня потемнело в глазах.

У ног Драко в луже крови лежал обнаженный труп белокурой женщины. Тонкие запястья были перехвачены за спиной веревкой, петля от которой хитрым способом перетягивала ноги, заставив изящное тело беспомощно изогуться. Искусанный рот был изогнут в страдальческом оскале. Белая кожа была вся покрыта точечными ожогами — такие оставляют сигареты. Перед смертью несчастную долго и со вкусом пытали, а потом добили — выстрелом в лоб.

Женщину, чью личину выбрал боггарт, я не знала. Но когда-то давно, другая женщина лежала на полу в точно такой же позе, и над нею точно так же стоял совсем другой человек.

«Нарцисса!» — в ужасе охнул Сириус.

— Мама... — выдохнул Драко.

Волшебная палочка выскользнула из ослабевших пальцев и глухо ударилась о каменный пол.

Люпин, очнувшись от шока, решительно встал между боггартом и Малфоем.

Щёлк!

Труп исчез. Примерно секунду все дико озирались, не находя боггарта. Затем увидели серебристо-белый шар, зависший в воздухе перед Люпином. Он махнул палочкой, развеивая боггарта, и в классе наступила тишина.

Все смотрели на Драко. Драко смотрел в пол. Его и без того бледное лицо побелело еще больше. Серые глаза были широко распахнуты. Руки дрожали. Мальчишка был в шоке.

— Драко? — нерешительно дотронулся до его плеча Крэбб.

Драко ответил. Тихо и безучастно.

— Да, это мой страх. Что будет с матерью, если маглы о нас всё-таки узнают.

Эти слова, казалось, довершили начатое: даже те немногие изначально не шокированные столь реалистичным проявлением страха ученики вдруг поняли, что произошло. На лицах слизеринцев застыл ужас, в то время как маглорожденные ученики Гриффиндора всё еще пытались понять, почему на них с такими лицами смотрят их однокашники из чистокровных семей.

«Ремус, ну не стой же ты на месте!» — первым очнулся Сириус. Его старый друг буквально вцепился в свою волшебную палочку, его губы двигались, шепча непонятные слова, видимо в попытке собраться и успокоиться. Сириус было двинулся к оборотню, чтобы хоть как-то помочь разрядить обстановку, но внезапно, наш слух уловил что-то похожее на «Элио!» и лёгкую вспышку магии со стороны Люпина.

Урок был сорван. Люпин еле-еле сумел успокоить взбудораженных детей и, наградив каждого участвовавшего в борьбе с боггартом десятью баллами, выставил всех за дверь. Драко он провел в свой кабинет и, усадив за стол, поставил перед ним чашку с чаем, в который добавил несколько капель успокоительного зелья. Малфой был необычно тих и подавленно смотрел в чашку. Я перехватила контроль над телом, подощла к мальчику, положила голову ему на колени и ласково облизнула руки, робко виляя хвостом.

— Драко, — мягко сказал Ремус, усаживаясь напротив. — В твоём страхе нет ничего зазорного. Ты чистокровный волшебник, и...

Драко метнул на Ремуса злой взгляд из-под длинной челки.

— Я переживаю вовсе не из-за этого. Просто мама... Её не должны были видеть... в таком виде...

— Никто не будет смеяться ни над ней, ни над тобой.

— Но слухи всё равно поползут, — Драко вздохнул, запуская пальцы в нашу густую шерсть, а другой рукой взял чашку, понюхал. — Валерьяна и мелисса? Вы добавили Успокаивающее? Впрочем, неважно.

Он двумя глотками осушил чашку.

«У меня очень взрослый племянник», — вздохнул Сириус.

— Слухи не поползут — я наложил на всех заклинание Хранителя , — сказал Люпин.

Драко вздрогнул и изумленно уставился на учителя.

— Когда..?

— Пока вы все стояли в шоке, — одними уголками губ улыбнулся Ремус.

— Но это же... Это же очень сложные чары!

— У меня была возможность попрактиковаться, — пожал плечами Люпин.

В серых глазах мелькнула непонятная искра.

— Спасибо. Насчет слизеринцев я не волнуюсь — в любом случае это не ушло бы дальше факультета, но гриффы... Кто-то несомненно проболтался бы.

— Чтобы ты не думал, но Гриффиндор умеет хранить тайны.

— Угу. И поэтому вы наложили на всех Фиделиус. Вы прекрасно понимаете, сэр, Патил непременно рассказала бы всё своей близняшке, та — своим подружкам на Когтевране, а там... По секрету всему свету, — Малфой криво усмехнулся. Впрочем, выглядел он уже гораздо спокойнее. — Спасибо за чай, сэр, но мне пора на трансфигурацию.

Драко поставил чашку на стол, еще раз погладил нас с Блэком по голове и вышел из кабинета, оставив меня в глубокой задумчивости смотреть вслед мальчишке.

«Драко очень взрослый мальчик», — повторил Сириус. — «Люциус воспитал хорошего наследника».

«Да... Он очень взрослый. Пожалуй, даже слишком...»