Инквизитор под прикрытием (джен)

Самым сложным оказалось не глазеть по сторонам.

Герман вывел Еву через другую дверь, уже не на вокзал, а на оживленную площадь. Площадь выглядела почти так же, как в реальном мире, та самая площадь Горького напротив центрального вокзала, — и в то же время иначе.

Словно время отмоталось на добрую сотню лет назад.

Там, в реальном мире, архитектура площади мало изменилась — все те же дореволюционные домики не выше трех этажей и даже та самая брусчатка перед зданием. Но печать современности лежала на вокзале, сверкая витринами магазинов, билбордами, пестрея новенькими иномарками и огнями «Макдональдса». Здесь все было строже и тусклее. Но в то же время необычнее.

Ева жадно разглядывала пейзаж исподлобья, опустив голову, опустив веки и двигаясь, как зомби. И то, что она видела, было… ожидаемо.

Почему она раньше не поинтересовалась сеттингом игры? Почему не расспросила колдунов-игроков, какой там мир и каковы его законы? Почему даже Безымянный и Дефоссе до этого не додумались? Какое там первое правило расследований — попытайся понять личность преступника и его мотивы, и ты поймешь, где его искать… Попытайся понять, чего организаторы игры ищут в своем игрушечном мирке, и ты поймешь, кем они могут быть.

Пока что Ева видела, что стилизация под старину здесь сплетается с магией, выставленной напоказ. Мимо проезжали кареты — не только такие, как на картинках в учебниках истории, но и странные, вроде китайской пагоды на колесах. Шли люди — следом за облаченными в меха хозяевами тащились то ли слуги, то ли рабы в простых пальто или в ливреях, но порой вместо слуг-людей за хозяевами неуклюже брели причудливые твари. А порой сами хозяева выглядели как твари, вместо мехов были укутаны в чешую и щетинились шипами. На углу светился красивый старинный фонарик из цветного стекла. Под ним гудел голосами ресторан. Точно такой же ресторан отражался в аккуратном бассейне рядом, и там, под водой, тоже собралось оживленное общество, но те из его представителей, которых удалось рассмотреть, больше походили на рыб и земноводных, чем на людей.

Примерно то же самое Ева видела на экране, когда Дефоссе отправился в игру, но только сейчас поняла, что это значит.

Это был рафинированный мир магов. Именно они, хозяева жизни, наслаждались здесь всеми благами, пока смертные выполняли роль прислуги. Именно для этого игру распространяли среди смертных, именно для этого их затаскивали внутрь. Как глупо и примитивно…Теперь причастность Германа уже не удивляла. В самом деле, разве мог он найти себя где-то еще? Он, вечно обделенный и уверенный, что ему недодали того, чего он заслуживает?

Необъяснимым оставалось только одно — как он мог создать весь этот искусственный, но такой реалистичный мирок?

Он бы не смог. В этом Ева не сомневалась. Поэтому была почти уверена, что настоящие хозяева пока прячутся в тени.

Герман жил недалеко от вокзала. Интересно, в этом мире дом рядом с вокзалом — преимущество или признак низкого статуса? Он уверенным шагом свернул в ближайший переулок, миновав его, вышел на соседнюю улицу и направился к виднеющемуся поодаль кварталу особняков.

На Еву он не оглядывался. Видимо, был настолько уверен, что она не отстанет и не сбежит.

Значит, остальные, кого затягивало в игру, вели себя именно так. Их отбирали и вносили в списки по какому-то неизвестному пока принципу, а в игре использовали… как прислугу? Для еще каких-то работ? Герман сказал кому-то на вокзале, что обсудит равноценную замену. Значит, настоящие хозяева игры отводили каждому пленному свою роль? Какую, зачем? Кто они, эти хозяева, раз они настолько всемогущи, что Герман мог говорить прямо в воздух и знать, что его услышат?

Или он говорил интерфейсу, а они просто им пользовались…

Ева украдкой взглянула на Германа. Тот не собирался оглядываться. И тогда она сделала то, что до сих пор опасалась делать, чтобы не раскрыть себя раньше времени. Ведь порабощенные новобранцы ничем не интересовались.

Она подняла голову и посмотрела вверх.

И закусила губу, сдерживая пораженный вскрик.

Небо было затянуто пеленой клубящихся серых туч. И из них, как из ваты или мыльной пены, то здесь, то там проглядывали чешуйчатые изгибы и кольца огромной змеи. Зеленоватой, лоснящейся, с ребристой чешуей, рисунок которой напоминал единицы и нули.

Кольца слегка шевелились. Змея… нет, это не могло принадлежать единственной змее, больше похоже было на целый клубок! — медленно двигалась. Изгибы текуче перемещались, то скрываясь за тучами, то выныривая.

Плавные движения завораживали. От них сложно было отвести взгляд. Они словно гипнотизировали, заставляя потерять бдительность…

— Гидра… — выдохнула Ева, не в силах сдержать изумление.

Словно услышав это, кольца дернулись. Тварь вздрогнула, плавность на миг покинула ее, и даже тучи слегка содрогнулись, будто от неожиданности. Если бы у существа были глаза, Ева могла бы поклясться, что оно сейчас пыталось ее разглядеть.

В следующий момент ей пришлось быстро опускать голову и натягивать на лицо выражение тупого безразличия. Герман стремительно обернулся.

— Что ты сказала?

— А? — Ева бессмысленно уставилась на него. — Я…

Она сделала шаг, припадая на ногу, склонилась и потерла щиколотку. Герман, успокоившись, снова отвернулся. Поверил.

Остаток пути Ева опасалась смотреть вверх. Но ощущение чьего-то чуждого внимания не исчезло. Гидра больше не нежилась в мягких облаках. Она пробудилась ото сна. Недоумевала. Искала.

Черт, а что, если эта тварь и есть тот, к кому обращался Герман на вокзале? И зачем понадобилось говорить «Гидра» вслух? Ева готова была биться головой о красивую старинную брусчатку под ногами, если бы только это могло помочь. Но не помогло бы… да и гидра, судя по всему, не торопилась делиться с Германом своими чувствами, которые внезапно вызвало в ней звучание этого слова.

Ладно. Что сделано, то сделано. Дальше нужно смотреть по обстоятельствам.

Особняк Германа оказался неожиданно стильным. Ева разглядывала его, пока хозяин возился с ключами. Облицовка из зеленоватого камня, большие высокие окна, два этажа и мансарда под красивой фигурно скошенной крышей, покрытой зеленой черепицей. По фасаду вился плющ, но не скрывал изящных линий, от которых неуловимо веяло стариной. Ева вдруг пожалела, что ковен расположен в таком неуклюжем здании, в бывшем доме с коммуналками, а не в каком-нибудь старинном особняке. Желательно мистическом, а еще лучше — стоящем на одном из многочисленных островов, через которые проходили мосты. И почему такая красота должна была достаться именно Герману?

Внутри дом был под стать фасаду. На стенах красовались панели из светлого дерева, над которыми к потолку уходил тонкий, похожий на вязь, узор кремово-кофейных шелковых обоев. Просторная прихожая оканчивалась лестницей с резными перилами. Под лестницей виднелась дверь на кухню, а в стороне — вход в небольшой коридор, который, наверное, вел к жилым комнатам.

В прихожей гостей встречал стимпанкового вида робот. Герман кивнул ему, как живому, и робот пришел в движение, шагнул к людям и протянул руки за верхней одеждой.

Затем наверху послышались шаги.

— Что-то ты рано, — произнес знакомый голос.

Ева не успела осознать, кому он принадлежал, но вздрогнула, точно встретила призрака или покойника, и сердце забилось чаще.

— Сегодня был только один подземник, — ответил Герман. — Там же облавы, и я слышал, как эти идиоты на полном серьезе собирались вскрывать какой-то щит в глубине реки, прикинь? Зато смотри, кого нам привезли!

Он подтолкнул Еву к лестнице, по которой спускался человек.

Это был Антон.

Антон Ильин, пораженный проклятием, необратимо потерявший память, разум, сознание… или о чем там говорили Дефоссе и Чернокнижный, обнаружив его без признаков жизни на полу надзорного поста.

Что ж, теперь стало ясно, что они ошибались.

* * *

На какое-то время от изумления Ева выпала из реальности, уйдя в раздумья. В голове стремительно проносились догадки и выводы, вызванные к жизни этой встречей. Дефоссе, Чернокнижный и даже Безымянный могли ошибаться, особенно в том, что касалось игры. Они понятия не имели, что она такое на самом деле и как работает. Что, впрочем, не помешало им подвести Еву к решению отправиться в игру, как по нотам, но…

…Пожалуй, было к лучшему, что она застыла на мгновение. Именно этого от нее и ждали. Тупой покорности, неподвижности и непонимания, готовности делать то, что велят, и отсутствия каких-либо эмоций. Наверное, именно так вели себя те смертные, кого затягивало в игру.

Маги держались иначе. Антон, к примеру, совершенно не казался отупевшим и порабощенным. И сейчас он с удивленной и довольной ухмылкой ходил вокруг Евы.

— Ха, ты смотри, какую птицу к нам занесло! Ты не выяснял, как она оказалась в списках? Она же помогала инквизиторскому инспектору. Это точно не ловушка?

Ева похолодела, но сумела сохранить нужное выражение лица.

— До сих пор осечек не было, — пожал плечами Герман. — Сам знаешь, сюда кто попало с улицы не пролезет. Уже решил, что будем с ней делать?

Он кивнул Антону и подмигнул с мерзкой усмешкой. Антон ответил такой же полной предвкушения улыбкой. Выглядело это настолько же глупо, насколько и отвратительно. А может, Еве только казалось, потому что ни один из «хозяев» не вызывал у нее симпатии.

Но что-то подсказывало, что нет, не показалось. И что в ближайшее время ей предстоит выбирать. Позволить им делать с ней все, что взбредет в головы, но остаться и выяснить, где вход в игру — или бежать, но не узнать ничего.

Хотя кто сказал, что выбирать нужно лишь из двух вариантов?

— Назначаю тебя горничной, официанткой, банщицей и шутом в этом доме, — торжественно изрек Герман, схватил Еву за плечо и потащил куда-то за собой.

Что? Официанткой? Банщицей? Шутом?!

«Он давно у психиатра был?» — подумала Ева, но тут же ощутила, как в голову против ее воли хлынули новые знания.

Где стоит выпивка в жилище Германа, какая именно, в каких количествах, как ее подавать по вкусу хозяина… Где находится ванная и сауна, как нужно обслуживать хозяина, как его развлекать, в какое время проводить уборку, чтобы его не побеспокоить, и наоборот — когда проводить уборку и в какой одежде, чтобы развлечь хозяина и его гостя возбуждающим зрелищем… В первый миг от всего этого к горлу подкатила тошнота. Справившись с эмоциями, Ева стала анализировать. Трудно было не заметить, какой отстраненно-нейтральной была эта информация. Просто набор байтов, передаваемых с одного носителя на другой. Из интерфейса — в мозг новоявленной прислуги.

Компьютер…

Сначала интерфейс. Теперь информация с цифрового носителя. А еще — фантасмагорическая гидра в небе, нежащаяся среди облаков.

Теперь Ева начала подозревать, что́ это было за создание. И за счет чего существовала игра.

Герману она не ответила ничего. Услужливый компьютер среди прочего вложил в голову знание о том, что хозяин не любит слишком разговорчивых слуг.

Герман жестом позвал ее за собой и направился дальше по коридору. Ева тенью скользнула следом, старательно притворяясь то ли зомби, то ли роботом. Больше ни Герман, ни Антон не обращали на нее внимания.

Как удобно. Похоже, читать мысли этот всемогущий интерфейс все-таки не умел. Зато очень хорошо слышал и ловил на лету все, что при нем говорили.

В гостиной, обставленной брутальной кожаной мебелью, Герман и Антон расположились на диване у камина. Камин был не совсем обычным — высоким, во всю стену, от пола до потолка, и пламя в нем странно переливалось, точно потоки магии. А может, это и были потоки магии…

Ноги тонули в мягком пушистом ковре. Ковер, мебель, удобные журнальные столики, обои — все здесь было уже не в кофейных, а в черно-серых тонах, но не казалось мрачным. Оттенок черного казался теплым, бархатным. За окном темнели голые зимние ветви какого-то дерева, усыпанные неправдоподобно красными ягодами.

«Красная ягода — выйти в реальность, синяя — остаться в игре… Нужно найти дерево с синими», — пронеслось в голове у Евы.

— Черт, коньяк забыл. Принеси нам коньяк, — бросил Герман Еве. — Так вот, в городе облавы и…

— Что-то серьезное? Уверен, что при ней можно говорить? — перебил Антон, косясь на Еву. — Эта штучка не так проста, как кажется…

— Она? — Герман скептически взглянул на Еву. — Да ну… Система не дает сбоев.

Та спохватилась, что от нее ждут коньяк, и все так же покорно, не реагируя на разговоры «хозяев», направилась на кухню. Неведомый интерфейс вложил в мозг знание о том, что напитки хранятся в одном из кухонных шкафчиков. И о том, где в этом доме искать бокалы и снифтеры. И о том, как выглядят эти снифтеры, ведь до сих пор Ева понятия не имела, из чего и как полается пить коньяк, потому что пила редко и в основном коктейли с друзьями!..

Программа. Передача пакетов данных. Из интерфейса — в мозг.

Игроки и неигровые персонажи.

Выйдя из гостиной, Ева наложила на себя узор восприимчивости, чтобы слушать разговоры на расстоянии. Заодно проверила, работает ли здесь магия. Магия, как ни странно, работала. Гидра, интерфейс или кто там контролировал этот странный мирок, не отреагировала. Возможно, в ее программе ничего не было сказано о слишком самостоятельных и сохранивших здравый рассудок пленниках, использующих собственную магию.

Что ж, значит, когда Ева найдет способ впустить сюда инквизиторов, они тоже смогут колдовать.

Она нашла любимый коньяк Германа, бокалы, достала из холодильника твердый сыр и принялась нарезать ломтиками. Узор восприимчивости обострил чувства до предела. Слышно было, как в проезжающем по улице экипаже беседуют люди, а по соседней улице движется автомобиль. Здесь каждый пользовался своим любимым транспортом. Соответственно своим вкусам и представлениям о прекрасном.

В гостиной Герман говорил:

— Они о чем-то догадываются, но я не смог подслушать, что именно они смогли узнать. Черт возьми, даже с системой я не смог обойти щит Безымянного! — Тут Ева неожиданно для себя ощутила смутную гордость за Безымянного. Все же, случись выбирать между ним и Германом, она бы определенно выбрала верховного инквизитора. — Он просил узнать, можно ли начинать…

Воцарилось молчание. Наверное, Антон сочувственно кивнул.

Так, теперь еще некий он. Герман произнес это короткое местоимение таким тоном, что не оставалось сомнений — он здесь правит балом. А значит, мир игры — вовсе не коммуна обиженных и недооцененных магов. Даже не прибежище не-магов, таких, как Герман, недоразумений, знающих о существовании магии, но понимающих, что им она не светит ни при каких обстоятельствах… если только не нарушить все мыслимые законы.

Еве очень хотелось остаться на кухне и послушать еще, чтобы выяснить, кто такой он и чего хочет. Но она чувствовала, что пора возвращаться, чтобы хозяева ничего не заподозрили.

Герман Елагин — ее хозяин. Обхохочешься.

Голоса на время умолкли и зазвучали снова, когда она была уже у самой двери гостиной.

— А я ему говорил, что проще было бы устроить нормальную ловушку, — произнес Антон. — Ну там, не знаю, ловить на живца…

— А я тебе говорил, что ты ни хрена не знаешь, — перебил Герман. И засмеялся.

Донеслись звуки возни. То, что могло оказаться важным разговором, переросло в дружескую потасовку. «Тьфу, — подумала Ева. — Вот так всегда»

И вошла в гостиную.

Антон лупил Германа по голове диванной подушкой. Герман защищался пустым подносом, выставив его перед собой. Ева, точно зомби, подошла на безопасное расстояние и застыла с другим подносом в руках — с полным, на котором стояла бутылка коньяка, бокалы и тарелка с нарезанным сыром разных сортов.

На нее не сразу обратили внимание. А когда обратили, то и настроение, и темы для бесед уже изменились. Никто не собирался обсуждать при Еве все планы хозяев игры, таинственного его и его подручных, дабы ей удобнее было понять, что происходит. Никто не собирался облегчать задачу. Что ж, если бы Антон с Германом вдруг наперебой принялись вываливать друг другу подробности своих темных делишек, это стало бы поводом насторожиться.

— Давай сюда, — Герман забрал у Евы поднос. — И иди погуляй, не маячь… Стоп. Не надо гулять. Призови духов-собутыльников и приготовь небольшую вечеринку человек на сто. Начало в шесть.

Ева с трудом сдержала усмешку. Даже в стилизованном под старину мире игры духи-собутыльники были в своем праве.

— Ты ее не отменил? — хмыкнул Антон с непонятными интонациями. — Ну и правильно.. В последнее время в этом тухлом городе пропали поводы для веселья.

Ева молча вышла из гостиной. За спиной Герман и Антон принялись обсуждать каких-то знакомых. Имен, которые они называли, она не знала.

На кухне она тихо прикрыла за собой дверь и опустилась на скамеечку посреди сверкающего новизной царства печей, конфорок, новеньких блюд, начищенных чайников и пузатых, набитых снедью шкафов.

Небольшая вечеринка на сто человек…

Впрочем, интерфейс уже загрузил в мозг сведения о том, как Герман представлял себе идеальную вечеринку и что для этого требовалось. Как и узор для управления духами-собутыльниками. Ведь до сих пор Ева не управляла ими — только пользовалась их услугами. А оказалось, что их требовалось программировать, точно как какой-нибудь старый компьютер, к которому еще не было подходящих лично тебе программ. Что-то многовато компьютеров и интерфейсов для такого архаичного и пропитанного магией мирка…

Стоило применить узор, и перед Евой выстроилось полтора десятка духов. Они чем-то напоминали привидения, какими их рисуют в мультиках — белые вытянутые пятна, похожие на человеческие силуэты, с глазами. Еще узор — и духи побледнели и растворились в воздухе, нагруженные заданиями. Здесь, в игре, хватало кафе и ресторанов. Не было никакой необходимости в одиночку готовить на всю ту толпу, которую вознамерился собрать Герман.

А ведь в городе К. твари сейчас вымерли или исчезли, придавленные к земле инквизиторским прессом… А Антон вообще превратился в овощ, утратив сознание и разум. Значило ли это, что все уничтоженные твари, как и все убитые или лишенные разума маги, оказывались здесь в целости и сохранности? Этакая магическая Вальхалла. Или — что более вероятно — сюда попадали не все, а лишь те, кто… участвовал в сговоре?

Ну да. Нужно смотреть правде в глаза. На Антона не напал коварно со спины приятель, которому он открыл ход на свой надзорный пост. Антона просто забрали в игру, когда он попался на глаза инквизиции и стало ясно, что Дефоссе не выпустит его из поля зрения, пока не докопается до правды о том, кто и зачем пасется на надзорном посту Антона. И почему при этом регистраторы фиксировали аномально низкую активность тварей на его участке. И Антону, и Герману с сообщниками из игры должно было стать куда спокойнее, когда Антон превратился в живого мертвеца.

А потом тела пострадавших начали изучать в столичном управлении инквизиции, и вездесущие хозяева игры снова вмешались, чтобы защитить свою тайну.

Но тогда получалось, что и остальные маги, которым убили разум, были не жертвами, а соучастниками… И, возможно, сегодня Еве предстояло увидеть кого-то из них живыми и здоровыми на вечеринке у Германа. Вечер многих открытий…

Духи начали слетаться на кухню с продуктами и посудой для вечеринки. Для готовых блюд было еще рановато. Ева устроилась в углу и наблюдала, как на столе появляются пузатые бутылки с загадочно мерцающими напитками, как выстраиваются стопками роскошные тарелки и подносы и как серебрятся бокалы в молочном свете магических ламп. И вспоминала всех, кого — как она прежде верила — было уже не вернуть.

Тот вечер, когда друзья остались с ночевкой и от проклятия пострадал Руслан — только потому, что оказался на пути проклятия… Он что, тоже был пособником? Или имя Евы уже тогда попало в списки, и это ее собирались утащить в игру на роль прислуги, но промахнулись? Тогда почему не попробовали снова?

Глава ковена Элен и ее совет самых опытных и верных ведьм… Почему их всех нашли мертвыми, и только Элен лишилась разума? Есть ли какая-то разница? Может, в игру попадают только те, у кого в реальном мире убивают разум, а мертвые умирают бесповоротно?

Ева горестно вздохнула. Ну вот, она очутилась внутри этой игры, в которой скрывались все разгадки. Но к истине приблизилась не намного. А еще предстояло искать вход, через который можно было впустить инквизицию. Пока у нее были лишь мутные догадки о том, где может оказаться этот вход. Все догадки включали в себя планшет Германа. Но в любом случае стоило еще осмотреться.

За окном постепенно темнело. В реальном мире должно было стемнеть уже давно. Время здесь текло иначе.

Бой часов прозвучал внезапно, заставив Еву подскочить на месте. И одновременно с протяжными ударами, отсчитывающими шесть, где-то наверху заиграла музыка, а фонари во дворе вспыхнули так, что стало светло, как днем. И одновременно начали появляться гости.

Кто-то материализовался в воздухе — куда там порталам Дефоссе!.. Кто-то подкатывал ко входу на роскошном автомобиле или на чем-то непонятном, огромном и переливающемся и явно сотканном из магии. Кто-то — Ева подобралась к самой двери и выглядывала в щелочку — уже спускался по ступенькам в холл, возникнув то ли сразу на втором этаже, то ли в проходе, проложенном между домами сквозь ткань пространства.

Вот парадная дверь снова открылась, и вошла Элен. За ней шагали ведьмы из ее ближнего круга, но вид у них был далеко не такой уверенный и беззаботный, а одежда — куда скромнее и проще. Превратились в слуг, в шестерок или…

Тут воздух вдруг взвихрился и словно ощерился миллиардами колючек.

Элен замедлила шаг. Гости, ступающие по лестнице или выбирающиеся из карет, замерли, глядя куда-то в сторону, во двор, которого Ева не видела со своего наблюдательного поста, и оставалось только гадать, что там происходит. На какой-то миг ей почудилось, что Безымянный сам нашел ход в игру, и сейчас перед особняком Германа возникнет отряд инквизиции. Но нет.

По толпе пробежал взволнованный шепоток. Кто-то склонил голову. Кто-то и вовсе бухнулся на колени. А затем дверь на кухню распахнулась, чуть не сбив Еву с ног. Та еле успела натянуть на лицо отсутствующее выражение.

— Все сделала? — рявкнул Герман и схватил ее за руку. — Пошли со мной.

И поволок по коридору. Но не в холл, к гостям, а куда-то в темную глубину особняка.