Доктор Поттер (гет)

Ночь прошла безпокойно: в начале решивший, что теперь то самое время, Рон, затем не дававшие спокойно поспать сны. Что-то постоянно будило, тревожило, и наконец, когда на часах было уже без четверти восемь, отчаявшаяся хотя бы задремать Гермиона встала. Опостылевший муж, чужая, кажущаяся совершенно неудобной кровать. Мысли вновь вернулись к поддельному галлеону. Под давлением Рона вчера она решила его проигнорировать. Вот только…

До аэропорта добралась за считанные минуты. Билет на рейс до Лондона, досмотр, взлёт и, наконец, спустя два с небольшим часа ожидания посадка в Хитроу. Домой аппарировала из женского туалета. Огляделась и, не заметив чего-либо странного или же выбивающегося, прошла на кухню. По дороге увидела мигающий непрослушанными сообщениями автоответчик, потянулась, но затем, передумав, решила в начале приготовить себе чашку крепкого бразильского кофе. И уже с ней спустя минут около десяти вернулась к всё также мигающему непрослушанными автоответчику.

Нажала на воспроизведение. И практически тут же услышала лаконичный, лишённый каких бы то ни было эмоций голос отца: «Хьюго тяжело болен, приезжай, ты нужна ему…» — на этом запись обрывалась. На карте памяти банально закончилось место, но Гермионе и так было достаточно, поэтому, крутанувшись на месте, она спустя всего миг уже находилась невдалеке от некогда бывшего и её дома. Поднялась по крыльцу, несколько раз позвонила. И, так и не дождавшись ответа, осмотрелась по сторонам, заметила, что машина родителей отсутствует.

Попыталась набрать их номер и только в этот момент поняла, что телефон так и остался в отеле в Ницце. Чертыхнувшись и помянув подштанники Мордреда, сбежала с крыльца и аппарировала домой, решив позвонить с домашнего.

На глаза вновь попался мигающий огоньком непрослушанных сообщений автоответчик. И только теперь она увидела, что общее число записей превышает пять сотен и что память у устройства банально закончилась, и, вероятно, именно поэтому сообщение отца и оказалось оборвано. Недолго думая, пролистала на несколько назад. Два последующих были из офиса министра, а вот то, что за ними... За ними высветился номер матери. Кнопка воспроизведения до упора утонула в ответной части, и из динамика раздался утомлённый, как будто бы безжизненный, голос миссис Грейнджер: «Не помню в который уже раз звоню, но твой сын тяжело болен. Мы в детском королевском госпитале им. Её Королевского Величества Елизаветы второй, приезжай».

«Как в госпитале, что могло с ним случиться и как со всем этим связан Гарри. Неужели всё настолько плохо, что отчаявшиеся дозваться до неё родители как-то сумели выйти на него и уговорили передать сообщение?!» — Как ловила такси, Гермиона практически не запомнила. Аппарировать напрямую было нереальным. Местонахождения указанного матерью госпиталя бывшая Грейнджер не знала. Поэтому пришлось выскочить на улицу, затем вернуться и, наскоро похватав имеющиеся маггловские документы, спускаться по новой. «Такси, такси…» — мысленно умоляла высматривающая подходящую машину выскочившая из подъезда теперь уже Уизли.

Минут через пять, чертыхнулась, вспомнила, что не в девяностых и что такси теперь не на обочине ловят. И, несколько затравленно оглянувшись, решилась обратиться за помощью.

Двое прохожих покачали головой, а вот третий остановился и, достав телефон под её сбивчивые пояснения вперемешку с извинениями за доставленные ему неудобства, открыл приложение и вызвал машину.

Та оказалась совсем рядом, и убедившийся в том, что явно прибывающая где-то не в себе мать села в транспорт, проводил оный глазами, после чего продолжил свой столь неожиданно прерванный её просьбой путь. «Женщины…» — едва заметно улыбнувшись, произнёс про себя средних лет мужчина и, удовлетворённый тем, что минимум добрых дел на сегодня он закрыл, продолжил свой путь.

Дорога до центрального детского заняла практически двадцать минут, по истечении которых Гермиона нервно шлёпнула картой по считывателю и, несколько раз неправильно попытавшись открыть дверь, наконец-таки оказалась у входа.

Стойка регистратуры, вопрос, лаконичный ответ и не верящая услышанному бывшая Грейнджер трясущейся рукой не с первого раза попадает в нужную ей кнопку. «Как онкологическое…»

Казалось, будто бы сам лифт, и тот не спешит. Ровно четыре раза он останавливался кто-то входил и выходил, но вот наконец мелодичный женский голос лаконично оповестил: «Отделение онкологии», и, будто бы кукла-аниматрон, стоящая в лифте женщина покинула кабину оного. Вновь ресепшн, а точнее, сестринский пост. И, как ей показалось, разочарованная, едва заметно покачавшая головой медицинская сестра указывает ей номер необходимой её палаты.

— Папа! — завидев стоящего у окна отца, чуть громче, чем следовало, произносит едва не бегом направляющаяся к нему Гермиона. Но вместо приветствия и хоть какой бы то ни было информации тот, даже не повернувшись, произносит:

— Ты опоздала…

— В смысле, ты о чём, что произошло, я… — и лишь теперь замечает, как крепко стиснуты отцовские кулаки. — Что?..

— Он умер, тридцать семь минут назад, — раздаётся откуда-то сзади, и резко, будто бы для аппарации, она разворачивается на сто восемьдесят и тут же упирается взглядом в стоящего напротив ней брюнета.

Без очков, опрятно постриженного, его было практически не узнать. Разве что глаза, знакомые, зелёные. В них столько боли. Боли, невысказанной обиды и даже злости; да, именно злости.

— Гарри, ты…

— Ничем не мог ему помочь, — сухо чеканя каждый слог, отвечает столь сильно изменившийся одноклассник. — мои соболезнования, Дэн. Я попросил Малоуна, вам не будут мешать.

— Благодарю, —с надломом ответил всё также смотрящий в окно мистер Грейнджер.

— Что значит умер, кто умер? Что, Мерлина ради, произошло?!

— Твой сын умер, я вроде бы ясно сказал тридцать, теперь уже восемь минут назад его сердце остановилось.

— Что?! Отец, как это могло произойти, он был здоров, я привезла его к вам здоровым и…

— Ты привезла его к нам уже больным. И он пытался, видит Бог, он пытался до тебя достучаться. Но последнее, что от тебя увидел, — это замахнувшаяся над ним рука. Не ври мне, не так ли? А ведь тогда у него ещё был шанс, крохотный и тем не менее.

— Отец, я не…

— Твой сын умер! Подвергся облучению радиацией и умер. Так же, как мистер Уизли, так же, как миссис Уизли, она, правда, пока ещё жива, но вот спасут ли… Я бы на это не рассчитывал, — буквально выплёвывая слова, произнёс гоняющий желваки мужчина. — Ты бросила его, и знаешь что? В последний миг, знаешь, что он сказал?! Он попросил подарить ему котика. Такого же, как тот, о котором он доклад свой такой интересный написал. Мы все его прочитали. Он первое место на общешкольном конкурсе занял. Твой сын, Гермиона, в последние минуты думал вовсе не о тебе. Звал бабушку и просил, чтобы котика для него, чтобы не забыли, его не забыли, Гермиона. Твоего сына. Ты, ты забыла его, променяла на что там оно у тебя было. Бали, Ницца, карьера! Простите меня, Дэн, но я умоляю вас, лишайте её родительских прав. Хотя бы внучку спасёте.

— Они не…

— Я помогу, мы все поможем. А ты, тебя я просто растопчу. Ты та, кто его убил, и, видят предки, я сделаю всё, чтобы все и каждый тыкали в тебя пальцем. Он умер, а ты, ты отдыхала, надеюсь, что хорошо. Потому как теперь у тебя под ногами разверзнется ад. Ну или же я не Гарри Джеймс Поттер.