Сон взаймы (гет)

Люциус сидел и, не мигая, смотрел на огонь. В замке царила тишина, но это ненадолго: через полчаса, максимум — через час, тут будут авроры с ордером на обыск поместья и арест его хозяина — Пожирателя смерти, возглавившего налёт сподвижников Тёмного Лорда на Министерство Магии. Что ж, во всём есть свои плюсы. Теперь, во всяком случае, отпадает необходимость поддерживать маскарад хотя бы с одной стороны. Люциус Малфой — беглый преступник, скрывающийся от закона. Гм. Что-то в этом есть. На автобиографию не хватит, но начало уже хорошее: «В тот день меня объявили вне закона». Лучше чем «В тот день я провалил задание Тёмного Лорда». Хотя можно объединить и переформулировать: «В только что начавшейся войне мне отводится роль козла отпущения». Почти так же весело, как если бы от двойного агента Снейпа отреклись обе стороны…

Лёгкий хлопок — это Мира, после ухода Добби она главная из домовых эльфов. Не так сообразительна, как зеленоглазый мазохист, но зато преданна, послушна и спокойна.

— Хозяин приказал сообщить, если появятся авроры. Мира пришла сказать, что они вместе с Хозяйкой поднимаются сюда.

В огромных жёлтых глазах плескался испуг. Эльфийка нерешительно комкала край наволочки, молча взирая на господина. Люциус усмехнулся:

— Как глава рода и хозяин поместья, я запрещаю тебе и остальным домовым эльфам, принадлежащим этому замку, упоминать обо мне в присутствии чужаков. Передай всем.

Тихий хлопок — Мира предупредит Рики и Сару. Они не могут ослушаться прямого приказа господина. Даже под действием Веритасерума. Даже под пыткой.

В коридоре раздались шаги. Люциус попытался сосчитать пришедших по голосам и топоту. Запутался на пятом и бросил это занятие.

— Миссис Малфой, именем закона я требую, чтобы вы открыли эту дверь. — Голос женский, молодой, смутно знакомый… Неужто девчонка-метаморф из Ордена? Шустра. Вон уже и обыском руководит. И как ей Грюм доверил такое дело?

— Это личные покои моего супруга, и я не знаю его паролей. — А это уже Нарцисса. Люциус закинул ногу на ногу и прикрыл глаза. Удаляющийся цокот каблучков возвестил о том, что миссис Малфой сочла свой долг обществу выполненным и покинула незваных гостей. За дверью служители порядка громко спорили о том, позволяет ли их ордер портить имущество и вскрывать запертые помещения. Люциус прислушивался к треску пламени в камине и думал о гриффиндорской подружке Поттера. Жива, здорова. С ней всё будет в порядке.

Примчалась в Министерство за Золотым Мальчиком. Чего ж ещё было от неё ожидать? Угловатая, растрёпанная, грязная и до дрожи в коленках испуганная, как загнанная в угол собачонка. Ничего общего с той рождественской фотографией. Ничего общего с Роминой Грей. Потому что это невозможно. Гермиона Грэйнджер — гриффиндорская заводила, неудавшийся борец за права домовых эльфов, правая рука Мальчика-Который-Выжил — она не может быть Роминой Грей. Не в этой реальности.

Глухой удар в дверь прервал его размышления. Из коридора донеслась ругань первого пострадавшего и испуганные причитания Миры.

Люциус усмехнулся и нехотя поднялся из кресла. Грюм сломал бы его блоки за три минуты. Желторотики провозятся не меньше десяти. Стенной шкаф беззвучно отъехал в сторону, открывая тёмный проход. Комнату потряс новый взрыв — за дверью какой-то парень взвыл, поминая родню Малфоя до четвёртого колена. «Безмозглые магглолюбцы, — констатировал Люциус, — ещё пара попыток, и до них дойдёт, что дверь рикошетит».

Шаг, ещё шаг. С еле слышным щелчком дубовая панель за его спиной встала на место. Взмах палочки — вспыхнули редкие факелы под потолком. Едва касаясь кончиками пальцев шершавой поверхности стены, Люциус уверенно двинулся вперёд. Быть главой рода — означает принадлежать поместью, быть частью замка, распоряжаться им и служить ему. Малфоя в Малфой-мэноре не найдёт ни Грюм, ни сам Дамблдор. Девочка-метаморф с её стопкой ордеров здесь просто для протокола. В действительности охота начнётся, как только хозяин покинет свои владения.

* * *

Год назад возвращение Лорда оказалось неожиданно… уместным. Оно положило конец всеобщему муторному ожиданию и, как ни странно, молчаливым истерикам Нарциссы. Оно принесло в жизнь что-то новое — риск. То, что практически не ощущалось пятнадцать лет назад, вдруг вышло на первый план: то, что он умел лучше всего, оказывается, могло доставлять если не удовольствие, то, как минимум, удовлетворение. Ложь и притворство. К сведению гриффиндорских идеалистов, это тоже в некотором роде искусство. Особенно если не забывать, что выбранная маска не есть истинное лицо.

Пятнадцать лет назад само понятие притворства не имело смысла. Чтобы притворяться, нужно знать, кто ты есть на самом деле. А это, как выясняется, приходит с возрастом. Не точно — с опытом. Тоже не совсем корректно — при наличии цели в жизни. К сведению гриффиндорских идеалистов, собственное благополучие не есть единственный смысл существования слизеринца.. Последний визит Барти Джонса состоялся в апреле прошлого года. Договор был изменён и заново утверждён. На глазах у Нарциссы сотрудничество было официально завершено.

Пары намёков на собственную осведомлённость относительно планов Тёмного Лорда оказалось достаточно, чтобы жена успокоилась и поверила, что на протяжении двух лет её супруг в тайне готовился к возвращению Господина. Уверенность миссис Малфой в преданности семейства Лорду подозрительно быстро передалась перепуганным остаткам Малого круга. А дальше всё просто: намёки, многозначительные усмешки, «знающие» взгляды свысока — и заново рождённый «Хозяин» в мыслях подчинённых видит страх за свою шкуру и нездоровую ненависть-зависть к самому преданному слуге — не Краучу, не Петтигрю или Бэлле, а к Люциусу Малфою, который даже под носом Дамблдора осмелился выступить в поддержку своего Господина. А тут ещё история про дневник. И эксклюзивные подробности жизни Поттера («Я не буду раскрывать свой источник, но за достоверность сведений ручаюсь жизнью»). Добро пожаловать в круг приближённых. Даже Дерек Малфой не удостаивался «титула» правой руки Того-Кого-Нельзя-Называть… Хотя вряд ли Дерек Малфой к нему стремился…

А жизнь, тем не менее, продолжалась. Раз в три месяца и в случае форс-мажорных обстоятельств приходили отчёты от Джонса. Всегда зашифрованные, всегда объединённые с какой-то другой заблаговременно запрошенной информацией. Люциус просматривал их и прятал в тайник, и даже во сне продолжал поддерживать ментальный барьер — от Лорда, от Нарциссы, от любого, кто мог узнать о гриффиндорке. Тёмный Лорд получал новую порцию эксклюзива о Мальчике-Который-Выжил, Снейп бесился, Белла ненавидела, остальные завидовали. Драко гордился, Нарцисса витала в облаках. Повелитель пытался ненавязчиво пробиться сквозь мысленную защиту, но находил только заботливо культивируемое самодовольство, страх за свою шкуру и благоговение — вольное переложение эмоций Гойла, не имеющее ничего общего с реальной картиной происходящего.

* * *

Первый осознанный вдох отозвался болью в лёгких. Первой осознанной мыслью стало: «Кто я?» Тишина казалась абсолютной. Слабые отсветы, пробивающиеся сквозь закрытые веки, мешали сосредоточиться. Пробудившийся инстинкт самосохранения заставлял лежать неподвижно и блокировать все мысли.

Змееподобное лицо Лорда, понуро молчащий круг приближённых. Неожиданно отчётливо — закушенная нижняя губа Беллы. А потом — белые, как будто даже светящиеся в полутьме босые стопы — костлявые, нечеловеческие. И яростное шипение — снова и снова — Круцио. И собственный крик, разрывающий лёгкие изнутри.

Мигрень обрушилась так внезапно, что Люциус задохнулся. В горло как будто насыпали толчёного стекла. Он неловко закашлялся и приподнялся на локтях, пытаясь перевернуться на бок. Тело отозвалось тупой ноющей болью. Глаза слезились, не позволяя быстро сориентироваться. Голые стены, высокий каменный потолок, массивная железная дверь. Мягкий матрац и толстый плед, укутывающий его до подбородка. Помещение казалось заброшенным, но определённо знакомым, если только выкинуть его лежанку и посмотреть от двери. Подземелья Малфой-мэнора, дальняя темница, та, которая в самом конце коридора. Что за ерунда?

Лёгкий хлопок — Люциус вздрогнул и, путаясь в тяжёлом пледе, подтянул колени к груди. Перед ним, испуганно хлопая жёлтыми глазищами, стояла Мира со стаканом воды.

— Хозяин слишком рано проснулся. Ещё только полночь. Хозяину необходимо отдыхать, пока Мира будет охранять его сон.

Борясь с дурнотой и головокружением, мужчина заставил себя сесть, осторожно взял из рук эльфийки стакан и мелкими глотками начал пить. Мигрень постепенно уходила, уступая место возможности связно мыслить: «Полночь какого дня?»

— Что произошло? Без истерики, чётко, по порядку, начиная с четырёх часов вечера двадцать третьего июня, — числа давались нелегко, но, общаясь с этими тупоголовыми созданиями, нужно уметь чётко формулировать требования. Мира испуганно прижала уши к голове и уставилась в пол.

— В четыре часа по полудни Хозяин изволил покинуть дом. Мира волновалась. Мира боится, когда хозяин ходит к Чёрному Господину.

— Без отступлений. — Вода в стакане кончилась. Люциус поставил его на пол и запрокинул голову, прижимаясь к холодной стене.

— Авроры обследовали подземелья и мешали Мире и Рики готовить ужин. Сара очень боялась и пряталась в спальне Молодого Хозяина. Хозяйка сердилась и обещала выгнать Сару из дома.

— Я сказал, без отступлений. — Если бы не тупая боль в затылке, можно было бы ускорить процесс парой оплеух, но двигаться не хотелось, и мужчина просто ждал.

— В десять вечера авроры отправились отдыхать. Они расположились в западном крыле и порвали гардину в спальне Молодого Хозяина.

Малфой рассеянно провёл пальцами по левому предплечью. Метка жгла. Не вызов — просто недовольство Лорда. Слабость накатывалась волнами, мешая сосредоточиться на лепете эльфийки.

— В половину одиннадцатого Мира подметала в покоях Хозяина, когда из камина… — она комично всплеснула ручонками и втянула голову в плечи, — в общем, появился Хозяин.

С половины пятого до половины одиннадцатого. Шесть часов с перерывами. Что ж, исключая несколько коротких обмороков, после которых его быстро приводили в чувства, провалов в памяти нет. Кроме последних минут и «триумфального возвращения» через камин. Интересно, тот факт, что его вышвырнули не в приёмную аврората или главный зал Министерства, означает, что он прощён? А то, что необратимые физические последствия от применения пыточного заклятья начинаются только после восьми часового барьера, должно свидетельствовать о желании сохранить дееспособность слуги?

Люциус устало прикрыл глаза, проваливаясь в сон. Из глубины души медленно поднималось отвращение. И неконтролируемая жгучая ненависть к Тёмному Лорду. Не привычная неприязнь, не страх, а желание отомстить за всё то унижение, которое он пережил за эти шесть часов.

Круциатус нельзя блокировать, к нему нельзя привыкнуть, от него не существует контрзаклятья, от его последствий не спасает обезболивающее. Старинные трактаты, новейшие исследования, крики жертв… Но в тот момент, когда шипящее «Crucio» адресовано тебе, ты оказываешься просто не готов к этой боли — раз за разом. Если действие заклятья длилось более восьми часов, не выдерживает сердце. Но обычно это не важно: маггл теряет рассудок после трёх часов пытки, волшебник — после пяти. Он, Люциус Малфой, протянул шесть и сохранил метальные барьеры… Хотя, может, благодаря им и протянул. Жара нет, пульс в норме, зрительные и слуховые галлюцинации отсутствуют, общая слабость и тревожность исчезнут через пару дней. Нужно просто отлежаться, дать телу передышку, прийти в себя… Поспать ещё хоть минутку…

— … У покоев хозяина сторожила та, которая меняет цвет волос. Но она ничего не видела. Мира перенесла Хозяина в подземелья. Здесь никто не появится до утра. А если и появится, Мира знает, как их обмануть. До восхода солнца почти семь часов — хозяину нужен отдых… — маленькая эльфийка еле слышно хлопнула в ладоши, согревая холодный камень под спиной господина, бережно подоткнула с двух сторон плед, подняла с пола пустой стакан и с лёгким хлопком пропала.

А Люциус нехотя и как будто через силу, путаясь в аргументах и теряя мысль, снова и снова принимался убеждать Ромину-Гермиону служить Тёмному Лорду. Она грустно улыбалась: «Однажды ты меня поймёшь», — и исчезала. И всё опять повторялось сначала…

* * *

Дни, недели, месяцы… Регулярные проверки аврората, учащающиеся заседания Малого круга, бесполезные отчёты Джонса. Свежая рубашка, утренний кофе, «Ежедневный Пророк». Ежедневные причитания Нарциссы, ленч, библиотека, ужин, вино, камин, тишина поместья. «Мне нужно побыть одному». Дни, недели, месяцы — время, чтобы подумать, очень много времени для ответа на недоосознанный недосформулированный вопрос: «Кто я?» Или, может, «Чего я хочу? Что будет дальше? К чему стремиться?»

И единственное, что удаётся понять, это то, что с формулировкой он опоздал на девятнадцать лет. Сиюминутная выгода, мнимые цели, путь наименьшего сопротивления. И что-то действительно важное, но уже упущенное. И, может быть, уже безвозвратно потерянное. Хотя…

Где-то существует вселенная… Нет, ерунда — не существует. Реальность одна — жизнь, которую проживаешь ты. Где-то существует будущее — далёкое, неопределённое, полное надежд и возможностей, маячащее на горизонте, но столько лет не становящееся ближе. Недели, месяцы, годы — а он всё стоит и смотрит, будто маггловский ребёнок у ограды полузабытого парка. Яркая одежда, заплечная сумка, странный мешок. Но нет палочки, чтобы просто раздвинуть прутья, и не хватает смелости, чтобы бросить всё цветное барахло и пройти. Что удерживает его? От чего ещё нужно отказаться, что ещё принести в жертву будущему, чтобы заслужить… свободу?

* * *

Лукреция Малфуа де Витре де Комбур возникла из-за спины своего супруга и что-то прошептала ему на ухо. Рауль Малфуа гаденько усмехнулся и перевёл уничижительный взгляд на Нимфадору Тонкс.

— Согласно данному ордеру, вы все обязаны оказывать содействие Министерству Магии в поисках Люциуса Малфоя!

Лукреция презрительно хмыкнула и вернулась в свой портрет. Три сотни лет назад по её инициативе посредством сложных пространственных манипуляций и полузапрещённых чар Малфой-мэнор был перенесён из Бретани в Британию. Поговаривали, причиной послужила связь хозяйки с тогдашним директором Хогвартса.

— Начнём с вас, — волосы Тонкс из зелёных стали красными, она воинственно ткнула палочкой в изображение Ричарда Малфоя — супруг Оливии Малфой. Отравлен своей женой в возрасте тридцати пяти лет, сразу после рождения наследника. На смертном одре успел проклясть жену, последовавшую за ним на тот свет спустя неделю.

— Когда вы в последний раз видели нынешнего хозяина поместья?

Ричард Малфой закатил глаза в картинной задумчивости:

— Дайте подумать… А не подскажите, кто нынешний хозяин поместья?

Гробовая тишина, презрительно поднятые брови и опущенные уголки губ.

— Только представьте себе, дорогой, — это Оливия Малфой, — он попался, гоняясь за кучкой школьников по Министерству…

* * *

Наверное, тот факт, что месяц назад операцию «Пророчество» доверили именно ему, можно было считать большой личной победой. Если не учитывать то, что предложенный Лордом план уже на начальном этапе свидетельствовал о прогрессирующей психической болезни его автора. И при любом раскладе означал в лучшем случае серьёзные травмы для Гермионы Грэйнджер.

— Какая разница, кого притащит с собой Поттер, его дружков можно просто пустить в расход…

— Нет, — хриплый смех Беллатрисы оборвался, все собравшиеся с подозрением уставились на Малфоя, — никто не должен пострадать, во всяком случае до получения Пророчества.

Тёмный Лорд задумчиво поглаживал свою рептилию, не отводя взгляда от Люциуса. Красные глаза ничего не выражали. Давление на ментальный барьер было почти невыносимым. Перед мысленным взором мелькнуло воспоминание о Чемпионате Мира по Квиддичу. Малфой сосредоточился на презрении к Поттеру, на высокомерной ухмылке жены… на выкрутасах Виктора Крама… на рождественском номере «Ежедневного Пророка» с Гермионой Грэйнджер… Проникновение прекратилось.

— Продолжай, Люциус.

Мужчина перевёл дыхание. Лорд силён. В этот раз ему просто не хватило любопытства, чтобы найти подвох…

— Поттер может незаметно передать Пророчество кому-нибудь из друзей. Будем бить наугад — можем повредить шар. Он очень хрупкий — единственный способ его заполучить — это убедить Поттера и компанию отдать его по-хорошему.

Было ещё много пререканий, споров, уступок, уговоров, лести, угроз. Но своего он добился — магглорождённая ведьма Гермиона Грэйнджер осталась жива. Пострадала от заклятья Долохова, но не погибла. Это можно считать спасением? Неподвижное тело на каменном полу, пятна крови на форменной жилетке, неестественно вывернутая рука… Загнанный взгляд Поттера, плюющийся кровью Лонгботтом. Дюжина Пожирателей против шестерых детей. И как он упустил момент, когда в безумных планах Господина жажда власти сменилась трусостью — отвратительно-примитивной, почти маггловской. Можно желать бессмертия, стремиться к всевластию или отстаивать свои интересы. Можно прослыть безумцем, садистом или подлецом, но со времён Мерлина ни один Малфой не прослыл неудачником. Интриги, ложь, притворство, личные интересы, собственная выгода, «нужные» связи, полезные знакомства — политика. Без этого никуда.

Он не гриффиндорец, чтобы вызывать предателей на дуэль и объявлять войну. Но он Малфой, и он не станет служить обезумевшему от страха полукровке. Притворяться? Это политика. Без неё никак. Это временно. Но Тёмный Лорд — трус. Трус не способен на победу. А Малфой не согласен на поражение… Осталось только выбрать момент и перейти на сторону победителей…