Месть сладка (гет)

Гермиона обеспокоенно покусывала свою нижнюю губу, пока ехала по извилистой дорожке к усадьбе Долохова. В неверном свете сумерек дом на холме казался внушительным и громоздким. Усадьба безусловно выглядела старинной, но в отличие от замка в Ачи Костелло, который она посетила ранее, Гермиона еще не успела стать частью истории этого дома.

Произнеся второе предупреждение, старая провидица встала и легкой походкой, не свойственной для столь пожилой женщины, вышла из комнаты. Гермиона даже не успела и слова ей сказать, как вслед за провидицей исчезло и уютное кресло, и чайный сервиз, и все убранство комнаты. С легким вскриком Гермиона плюхнулась на каменный пол, продолжая по инерции сжимать ладонь, словно держала в руках изящную чашку с чаем.

И вот она ехала по дороге к усадьбе и не понимала, стоит ли доверять этой женщине... ее первое предупреждение было каким-то бессмысленным набором слов, как любят изъясняться эти доморощенные гадалки, но вот второе было таким простым и обыденным, и было не похоже, что провидица пыталась ее обмануть.

Не торопись в семь пятнадцать вечера.

Не торопись?

Гермиона фыркнула и покачала головой; она всегда считала гадание бессмысленной тратой времени и самым бесполезным видом магии. Почему она должна прислушиваться к этой чуши?

Она взглянула на часы на приборной панели автомобиля.

Семь пятнадцать пополудни, прочла она.

Гермиона усмехнулась и закатила глаза. Что за бред? Увидев ворота усадьбы и вспомнив инструкции Долохова, Гермиона потянулась к пассажирскому сидению в поисках волшебной палочки. Ей нужно было произнести...

Гермиона резко нажала на тормоза и в ужасе закричала, когда на дорогу выскочила темная тень с люминесцентными глазами. От внезапной остановки на гравийной дороге автомобиль немного развернуло. Гермиона всхлипнула и выбралась с водительского сидения. Слегка спотыкаясь, она обошла машину, пытаясь оценить ущерб в слабом освещении вечернего светила.

Боковым зрением Гермиона заметила какую-то вспышку и, резко развернувшись, увидела исчезающий в зарослях на обочине дороги кошачий хвост. Движения были резкими и немного хаотичными, из чего Гермиона сделала вывод, что животному было больно. Острый приступ вины и жалости к кошке пронзил ее.

Решив в одно мгновение, Гермиона кинулась вслед за кошкой и, низко присев, отодвигала дикие кусты, что загородили ей путь. Она пробиралась вглубь плотной и заросшей местности все дальше, оставляя позади свой автомобиль. Дневной свет почти померк, и лишь растущая серебристая луна бросала красный отсвет на незнакомые заросли.

Ее внимание привлекло жалостливое мяуканье, и Гермиона, резко повернув голову в сторону источника звука, заметила с правой стороны от себя забор, видимо, окружающий владения Долохова. Сжавшись в комок, возле забора лежала кошка. Мяуканье повторилось, и Гермиона, побыстрее сморгнув навернувшиеся слезы, подползла к кошке.

— Шшш... — Гермиона присела на корточки рядом с ней и протянула руку, стараясь говорить тихим голосом. — Мне так жаль, дорогая, я тебя увидела, когда стало слишком поздно... Я не хотела причинить тебе вреда.

Кошка приподняла голову и взглянула на нее огромными голубыми глазами. Несколько мгновений кошка с недоверием смотрела на протянутую руку, а потом расслабилась, неуверенно поднялась на лапы и приблизилась к ней. Кошка слегка волочила одну лапку, и Гермиона поняла, что животное повредило именно ее.

Крошечное существо было размером не больше котенка; его странно полосатый мех был все еще пушистым и слегка топорщился во все стороны на маленьком исхудавшем теле, выдавая дикость животного.

Гермиона осторожно подхватила на руки котенка, стараясь не касаться раненой лапы. Встав на ноги, она начала идти вдоль забора, надеясь выйти к дороге... и остановилась.

За границей забора ясно и четко в тихом ночном воздухе раздался мужской голос. Гермиона могла узнать этот голос где угодно.

Инстинкты, впитанные с войной, сработали сразу, и Гермиона, резко пригнувшись, припала к земле, стараясь не потревожить сидящего на руках котенка. Ей не пришлось долго ждать, разгневанный голос Долохова раздался снова.

— Где ее, черт возьми, носит? — послышался резкий удар, словно что-то с силой бросили в сторону забора.

— Мы не знаем, сэр. Она так и не приехала.

Глаза Гермионы расширились в темноте.

— Да ты что?! Она должна была быть здесь еще неделю назад! И сидеть взаперти в своей спальне прямо сейчас! — Долохов громко выругался, прежде чем продолжить. — Вы вообще понимаете, что все мои планы полетят к чертям, если ее здесь не будет? Вы вообще в курсе, что будет, если она вернется в Англию к этому ублюдку Малфою? Даже Уизлетта не сможет толком объяснить Малфою, какого черта тут делают две Гермионы.

И все встало на свои места в одно мгновение. Две? Две её. Дерьмо... не удивительно, что Долохов так рвался пригласить ее к себе. Этот сученыш хотел посадить ее под замок как можно скорее... а Джинни... вот же сука! Гермиона дала бы руку на отсечение, что эта маленькая шлюха в этот самый момент выдает себя за неё!

Горечь поднялась к горлу, когда она подумала о Драко. Неужели он... он целует Джинни и не понимает, что это не она? Не Гермиона? Неужели она носит ее обручальное кольцо и притворяется невестой Драко? А если Драко переспал с ней на той же постели, где они...

Яростный ревнивый рык сорвался с ее губ прежде, чем она смогла совладать с собственными чувствами, а по другую сторону забора сразу же смолк разговор.

— Что это было?

Гермиона побледнела, встала и начала медленно отходить от забора. Ветка треснула под ее весом.

— Там кто-то есть. Быстро! Схватить их!

Ее положение было раскрыто, и Гермиона бросилась в кусты, плотнее прижав к себе раненого котенка. Она проклинала себя за то, что оставила свою палочку в машине. Хотя навыки беспалочковой магии были ею еще не полностью забыты, она конечно не рискнула бы идти против головорезов Дмитрия по сути безоружной.

Так что не было никакого выбора, кроме как бежать сквозь дикие заросли к своей машине и молиться всем богам о счастливом случае.

Нельзя, чтобы ее поймали. Не сейчас, когда ей так необходимо вернуться в Англию, найти Драко и...

Что именно ей следует сделать потом, она правда не знала, но точно понимала, что не даст Долохову и Джинни выйти сухими из воды.

Страх не успеть добежать до машины — вот всё, о чем могла сейчас думать Гермиона, пока ее сердце бешено стучало о грудную клетку. Она резко хватанула ртом воздух, когда в паре сантиметров от нее пролетело заклинание. Холодный пот бисеринками выступил на лбу и покатился тяжелыми каплями по лицу. Гермиона ускорила бег, проклиная свою неосторожность и молясь всем богам между судорожными вздохами, прижимая к себе все сильнее котенка, несмотря на его жалобное мяуканье.

Совсем стемнело, и путь, по которому она добралась до забора, терялся из поля зрения. Уставшие ноги спотыкались о темные корни деревьев, но инстинкты, выкованные войной, безошибочно вели ее в верном направлении, и вскоре она услышала работающий мотор своего автомобиля.

Гермиона выпала из зарослей, обеими руками прижимая вырывающегося котенка к себе, и, не заметив уклона, споткнулась, и растянулась на гравийной дороге, больно оцарапав плечо.

Но это и спасло ее, над головой пролетела зеленая вспышка.

— Блять! — раздался голос Долохова. — Это же Грейнджер! Не убивайте ее!

С ужасом Гермиона поняла, что мимо нее пролетело убивающее заклятие. Из последних сил она сконцентрировалась и выпустила в направлении голоса Долохова луч беспалочкового заклятия.

Послышался вскрик и звук упавшего тела, Гермиона искренне понадеялась, что попала именно в Долохова.

Не успела она перевести дух, как ночной воздух прорезали разъяренные крики в сопровождении итальянских ругательств, а в ее сторону явно побежало несколько человек.

Гермиона мгновенно подскочила, переложила котенка в одну руку и схватилась за ручку двери автомобиля.

Краем глаза она заметила несколько приближающихся темных фигур, одна из которых вскинула руку с палочкой, чтобы прицелиться.

— Авада Кедавра!

Перед глазами вспыхнул яркий зеленый свет, а ушей достиг рев Долохова.

— НЕТ!

* * *

Мерлин, он был таким дураком!

Когда он заметил ее возле ворот усадьбы, то думал, что его сердце просто разорвется в груди, настолько сильно оно забилось. Затем она повернулась, и Драко просто не поверил, не увидев на ее лице того выражения растерянности и печали, когда она кричала ему о предательстве.

А когда она бросилась к нему в объятия, опаляя теплым дыханием его шею, отчаянное счастье затопило его сердце, отодвигая на задний план все другие мысли.

Все, что было важно в тот момент, — она вернулась, Гермиона вернулась. Она была в безопасности и была рядом с ним. Слезы лились по его щекам, а он, не стесняясь их, с нескрываемой болью и отчаянием целовал ее лицо, все еще боясь, что она, как морок, внезапно исчезнет.

Она целовала его в ответ. Дико, агрессивно, кусая до крови губы и крепко прижимаясь к нему, словно хотела врасти в него.

Драко и не думал сомневаться в ее возвращении. Она рядом, а это самое главное.

Каким же идиотом он был. Гермиона, с такой легкостью его простившая, была столь же невероятна, как падение луны на землю, и все же он слепо поверил... потому что отчаянно хотел верить.

Она пахла совсем по-другому. Сейчас, когда она шла рядом с ним через вестибюль поместья, он отчетливо это понимал.

Гермиона — настоящая Гермиона — пахла свежестью, как первый выпавший снег в начале зимы, а эта женщина несла шлейф пряного сладкого аромата. Она бросала на него призывные взгляды, еще не зная, что ее ложь была раскрыта.

Сквозь прозрачные линзы очков Кейт Драко видел ее туманное изображение, скрывающееся за фасадом Гермионы. Она была выше, формы ее были округлее, по молочно-белым плечам струились длинные волосы с медным отливом. Даже ее походка была другой, в мягком покачивании бедер было приглашение, которым, как казалось, воспользовалось немало мужчин.

Губы Драко скривились, а пальцы в бешенстве скомкали край мантии.

Джинни Уизли.

Сука.

— Самозванка, — прошептал он.

Она обернулась и озабоченно окинула взглядом его грозное выражение лица.

Легкая паника мелькнула в тускло-синих глазах, скрытых туманом.

— Что ты сказал, Драко?

— Самозванка! — мрачно произнес он, разрушив тишину поместья и разбудив дремавший портрет своей матери.

Миссис Малфой удивленно посмотрела на своего сына и "Гермиону".

— Драко... что-то случилось? Ты и Гермиона снова поругались? — обеспокоенно спросила она.

— Нет, — вымученно сказал он. — Но Джиневра и я собираемся.

Темно-карие глаза "Гермионы" расширились, отражая свет бледно-голубых глаз, которые смутно угадывались за ними.

— Драко... о чем ты говоришь? — прошептала она.

Кровь прилила к его лицу, выдавая весь едва сдерживаемый гнев.

— Хватит ломать комедию! Все кончено!

Ее рука театрально взлетела ко рту.

— Что... что ты говоришь, Драко? Ты себя плохо чувствуешь?

Драко рванулся вперед, хватая ее за запястье и игнорируя панический вскрик. Он протащил ее в гостиную и, с отвращением выпустив ее руку, толкнул в сторону дивана. Не удержавшись на ногах, она плюхнулась туда. Драко с трудом подавил желание ударить ее... да поможет ему Бог, он не будет похож на своего отца! Он не ударит женщину ни при каких обстоятельствах.

Он быстро выхватил палочку и направил на нее, наблюдая за ее реакцией.

— Уж не твой ли брат надоумил тебя, Уизли?!

Мельком взглянув на портрет Нарциссы, с тревогой следящей за происходящей сценой, Джинни громко разрыдалась.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, Драко! Я не Джинни! Мерлин... — Её тело сотрясали рыдания. — Я люблю тебя, Драко, п... п... пожалуйста... пожалуйста, скажи мне, что случилось. П... п... пожалуйста, не надо... не...

— ЗАТКНИСЬ! — Драко Малфой просто обезумел в этот момент; никогда прежде он не испытывал столь острого желания ударить женщину, желания причинить ей боль. Он знал, какой силы удар хотел нанести, знал форму и цвет синяка, который останется на ее коже, знал, как долго он будет сходить, и знал, что шрам на ее душе от этого удара останется намного дольше.

Желчь поднялась к горлу, когда он подумал о своей матери. Неужели после всего он все-таки остается сыном своего отца?

Мерлин, как же он возненавидел ее в этот момент, когда понял, как судорожно сжат его кулак, готовый к удару. Он всю жизнь боролся, чтобы не стать похожим на Люциуса, а ей удалось сделать из него тирана за каких-то несколько минут.

— Драко... пожалуйста. Скажи, что случилось? — потребовала объяснений Нарцисса.

Несколько секунд он молчал, обуздывая свою ярость, а потом резко указал пальцем на сидящую на диване женщину.

— Эта женщина... самозванка. Она — не Гермиона, — он сделал паузу, переводя дыхание, а глаза Нарциссы наполнились слезами.

— Что? Как..?

— Гермиона никогда не возвращалась ко мне! — Боль сквозила в каждом его слове. — Она... она так и не вернулась домой.

Он смахнул с глаз слезы и со злостью продолжил:

— Её место... заняла эта обманщица.

Он отвернулся от портрета матери и жестко взглянул на Джинни.

— Чего, черт возьми, ты хотела добиться этим, — он взмахнул рукой, — фарсом? Денег? Статуса?!

Бездушная тишина была ответом на его вопрос, и Драко увидел, как нежная печаль на лице Гермионы растаяла, сменяясь отвратительной усмешкой.

— Эх, а казалось, все удалось. Еще чуть-чуть и мы бы поженились. Ты был бы со мной счастлив. — Она небрежно встала, достала из потайного кармана флягу и кинула к его ногам.

Драко поднял её и учуял тошнотворный запах оборотного. Он покачал головой.

— Нет, не был. Ты — не Гермиона...

— Можно подумать, ты заметил разницу, — огрызнулась Джинни.

Драко стало противно от самого себя, он даже не смог узнать женщину, которую любил. Он действительно не видел правды... или... просто не хотел видеть? Он был так ослеплен своей удачей, что не хотел подвергать сомнению происходящее. Драко уцепился за это оправдание.

— Нет... Я знал... на каком-то уровне я знал это, — неуверенно произнес он.

— Серьезно? — с сомнением спросила она.

— Я... — Взгляд Драко вспыхнул, и он твердо посмотрел на нее. — Мне никогда не хотелось переспать с тобой. — Осознание этого факта успокоило его. За все эти ночи, которые он провел рядом с ней, ему и вправду ни разу не захотелось пойти дальше объятий и поцелуев, несмотря на ее неоднократные попытки изменить это.

Он думал, что просто дает ей время приспособиться и простить его, но теперь все встало на свои места.

Глаза Драко вспыхнули, и ухмылка растянула губы.

— Настоящая Гермиона могла заставить ее хотеть, просто находясь со мной в одной комнате... а ты... ты не смогла вызвать подобной реакции, хотя весь твой гребаный план от этого зависел.

Из его рта вырвался лающий смешок, а ее лицо потемнело.

— Ты чертов сукин сын! Ты никогда не вернешь Грейнджер! Дмитрий наверно уже трахнул ее и женился, и она вовсю работает своим маленьким умным ротиком с его членом, пока мы тут разговариваем. Дмитрий любит, когда женщины стоят на коленях.

Она резко и зло рассмеялась, и все предыдущее торжество сбежало с лица Драко. Он угрожающе поднял палочку.

— Что ты сказала?! Она у Долохова?! Он издевался над ней? Мерлин, я клянусь, если он тронул хоть волос на ее голове...

Джинни запрокинула голову и расхохоталась.

— Не волнуйся, Драко, дорогой, после твоего предательства она с радостью кинулась в объятия Дмитрия. Лучше бы я и не придумала. — Она ухмыльнулась и высокомерно откинула волосы. — Уверена, она хорошо справится с ролью леди Долохов. Кто знает, может, она уже носит его ублюдка. Дмитрий... тот еще жеребец.

— Ты лжешь! Даже если Гермиона меня ненавидит, она все равно будет более избирательна.

— Да? Но с этим законом о браке творится такой беспорядок. Думаешь, Грейнджер не хочет сохранить свою магию?

В порыве ярости Драко резко схватил ее за плечи и встряхнул, словно она была тряпичной куклой.

Джинни ахнула и согнулась пополам, схватившись за живот, словно ее пнули. Ее кожа начала медленно растягиваться и искажаться, послышался хруст костей и скрип сухожилий. Крик боли вырвался из ее горла, и Драко выпустил ее, со страхом понимая, что мог что-нибудь ей повредить.

Джинни кулем свалилась на пол, продолжая вскрикивать от боли. Её волосы стали рыжеть, а тело удлиняться. Драко, казалось, был заворожен болезненным зрелищем, застыв в нескольких шагах от нее.

Джинни решила воспользоваться преимуществом и, превозмогая боль трансформации, рванулась к лестнице. Вытащив на ходу волшебную палочку, Джинни не глядя бросила несколько заклинаний, но все они пролетели мимо цели. Мешали и изгибы винтовой лестницы, и собственные неокрепшие мышцы.

Драко побежал за ней. Он знал, что она направлялась в одну из гостевых спален. Там она могла получить доступ к камину и каминной сети, а значит... сбежать от него. Она была все еще нужна ему. Нужна, чтобы выяснить, где Долохов держал Гермиону... он отказывался верить, что его Гермиона могла бы выйти замуж за этого...

Он прижался к стене, когда Джинни на ходу бросила в него Круциатус, исчезая из поля зрения. Драко прибавил скорости, пытаясь ее нагнать.

Сердце колотилось, а от тяжелого дыхания вздымалась грудь. Он оглядел пустой темный коридор... но! Тонкая полоска света пробивалась из-под дальней двери. Джинни зажгла камин.

Драко отчаянно ворвался в комнату, резко хлопнув открывшейся дверью. Джинни развернулась к нему, в ее глазах плескался страх, но за ее спиной камин уже полыхнул зеленым.

Драко кинулся к ней, пересекая комнату в несколько шагов и хватая ее за руку. Но в огне уже появилось лицо.

Джинни закричала и забилась в руках Драко, пытаясь освободиться и сбежать. Но Малфой не чувствовал раскаяния, сейчас она уже ничем не напоминала Гермиону.

— Рон! Помоги мне! Малфой потерял рассудок. — Слезы хлынули из ее глаз. — Он похитил меня! Он совершенно обезумел! Рон!

— Лживая сука! — зарычал Драко, поняв, кого вызвала Джинни. На него глядели злые глаза Рональда Уизли, полные обиды и отвращения. Не прошло и минуты, как Рон вывалился из камина и оказался на полу гостевой комнаты весь в саже.

Он перекатился через плечо и в одно мгновение вскочил на ноги, направив на Драко кончик волшебной палочки.

— Сначала моя подруга, теперь моя сестра?! Чертов ублюдок! — Рон глубоко вздохнул и сделал шаг в сторону Драко. — Отпусти ее сейчас же!

— Если тебе дорога Гермиона, ты заставишь свою суку-сестру сказать мне, где она!

— Никогда! — одновременно вскричали брат и сестра. Джинни воспользовалась этим моментом и ударила ногой Драко, а Рон попытался кулаком заехать по его лицу. Удар Джинни оказался удачен. Малфой ослабил хватку, выпуская ее из рук и машинально отходя назад, уклоняясь от кулака Рона.

— Скажи мне, где она! — взревел он, хватаясь за спинку стула рукой для поддержки, а другой отклоняя оглушающее заклятие Джинни, которое она кинула из-за спины брата.

Рон разозлился не на шутку.

— Ты не имеешь право знать! Она моя! Она была моей с самого начала, и она будет моей снова, когда придет в себя. Я сказал ей. — Глаза Рона были безумны. — Я сказал ей, что она приползет ко мне. Я заставлю ее сделать это... она будет вымаливать прощение как шлюха, стоя на коленях...

Пока Рон разглагольствовал и размахивал палочкой, Драко с беспомощностью наблюдал, как Джинни усмехнулась и исчезла во всполохах зеленого пламени.

— Нет! — крикнул он, бездумно бросаясь к камину в надежде поймать ее.

Кулак Рона ровнехонько пришелся на подбородок, оглушая его. Драко пошатнулся и отступил на несколько шагов назад, врезаясь спиной в висящее на стене зеркало, прохладная поверхность которого треснула ровно посередине. Толком не очухавшись, Драко снова направился в сторону камина, но остановился, не дойдя до Рона.

— Убирайся с дороги, Уизли! Только твоя сестра знает, где Долохов держит Гермиону!

Рон усмехнулся.

— Долохов не крал Гермиону, она просто бросила тебя.

Драко издал разочарованный крик.

— Вот поэтому ты ее и не заслуживаешь! Ты даже не можешь понять, когда она в беде! Да что ты за человек, если не хочешь помочь женщине, которую, как ты утверждаешь, любишь?!

Лицо Рона исказила уродливая гримаса, а рука снова сжалась, готовая нанести удар. Драко резко вскинул свою палочку.

— Только попробуй, Уизли, — процедил он. — И ничто меня не остановит.

— Да пошел ты! Ты — чистокровный ублюдок, который все школьные годы измывался над ней, теперь считаешь, что заслуживаешь ее?!

Его глаза были безумны, а рука, сжимавшая палочку, чуть подрагивала.

— Я... я точно удостоверюсь, что ты никогда не увидишь ее снова, — прошипел Рон, а изо рта его полетела слюна.

— Смотри, Уизли, ты уже походишь на бешеную собаку!

Впервые в жизни Рон проигнорировал оскорбление Драко, не поддавшись на уловку, чтобы бросить оскорбление в ответ. Вместо этого он открыл рот, чтобы выплюнуть яростное проклятие.

— Авада Кедавра!

Драко резко вдохнул и нырнул в сторону, наблюдая, как поток зеленого света проскочил лишь в паре дюймов от него и ударил в трещину в зеркале, отражаясь от него и разделяясь на два смертельных луча.

Он застыл, глядя, как его мир окрашивается в зеленый цвет... Нет, подумал он, пожалуйста, Боже, нет. Все должно было закончиться не так. Но зловещий зеленый свет становился все ярче, и в эту долю секунды Драко понял, что его жизнь закончилась, прежде чем началась... а у него осталось так много сожалений.