Месть сладка (гет)

2 недели назад:

ХРЯСЬ!

— Миона! Остановись! Всё не...

ХРЯСЬ!

— О Мерлин! Мама подарила нам ее на новоселье!

ХРЯСЬ!

— Нет! Только не моя хрустальная статуя Пушек Педдл!

ХРЯСЬ!

— О Боже, это же коллекционное издание!

Гермиона Грейнджер резко повернулась к своему бойфренду, взмахнув неукротимой гривой курчавых волос. Ее глаза опасно блеснули, обещая ему медленную и мучительную смерть.

— И это все? Я ловлю тебя в постели с другой женщиной, и это все?

— Миона... послушай...

Разгневанная ведьма дико расхохоталась, вскинув голову, а потом с издевкой произнесла:

— Позволь угадать: это не то, что я думаю?!

— Ну конечно, это не то, что ты думаешь! Ты слишком остро реагируешь!

Гермиона попыталась нащупать в своей мантии волшебную палочку, а Рон стал осторожно отступать.

— Гермиона... мы можем решить это без насилия! Давай просто... уберем палочку... и спокойно все обсудим... как взрослые люди.

Не отдавая себе отчета, Гермиона затаила дыхание, а потом выдохнула, пропуская воздух сквозь плотно сжатые губы. Окинув Рона презрительным взглядом, она направила на него свою волшебную палочку.

— Рональд Уизли... как долго мы вместе?

Младший сын четы Уизли вспотел, его глаза неотрывно смотрели на кончик палочки.

— Гм... Пять лет...

Ярость поглотила сознание в мгновение ока, и Гермиона, схватив с кухонной полки ближайшую чашку, с размаху бросила ее в голову рыжего ублюдка. Рон резко пригнулся, и чашка разбилась о стену за его спиной.

— ШЕСТЬ ЛЕТ! Мы начали встречаться во время Великой войны! На кой черт тебе мозги, Уизли, если ты используешь их только для хранения бесполезных фактов о квиддиче?

Рон попытался приблизиться к разгневанной женщине, но Гермиона, яростно сверкая очами, угрожающе вскинула палочку. Кое-как выравняв дыхание, она решила расспросить его.

— Кто, черт возьми, она такая? — Холод ее тона был сравним с арктическим.

— Никто и... ничто по сравнению с тобой!

Грейнджер схватила блюдце, которое было парой несчастной чашки, и бросила его в голову своего (теперь уже бывшего) парня. Блюдце разбилось о стену, повторив судьбу своей предшественницы.

— Еще скажи, что ты не получил удовольствия! Дай-ка подумать... Что же ты кричал, когда я вошла... Что-то вроде “блядь, детка, ты самая лучшая!”... Или постой, ты же прокричал ее имя!

Она еще раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоить нервы, что совершенно не помогало. А потому вновь потянулась к полке и опять запустила в Рона чашкой, пытаясь попасть ему в голову. Он снова пригнулся.

Чертовы рефлексы вратаря.

— Это ничего не значит!

Яростный вопль разнесся по комнате:

— Confringo!

Заклинание просвистело над головой Рона и ударило в кухонную полку. За его спиной послышался жуткий грохот падающих металлических кухонных принадлежностей.

— Ты ебал ее на НАШЕЙ кровати! Ты чертов ЛЖЕЦ, Уизли!

Она еще раз тяжело вздохнула, все еще направляя на него волшебную палочку:

— Ты знаешь, что мама сказала мне сегодня, Рональд? Она сказала, что ты планируешь сделать мне предложение! СДЕЛАТЬ ПРЕДЛОЖЕНИЕ, ЧЕРТ ПОБЕРИ! Я была так взволнована, пришла домой пораньше... но что я нашла? ТЕБЯ... ТЕБЯ... У-у! Я не могу даже подобрать слова для этого!

Рон, казалось, отчаянно хватался за соломинку, его глаза были умоляющими.

— Я собирался! Я собираюсь!

Он зашарил по карманам халата и достал свою волшебную палочку.

— Accio кольцо!

Спустя пару мгновений ему в руки прилетела красная бархатная коробочка, и Рон завозился, опускаясь на колени. Дрожащими пальцами он открыл крышку и показал ей кольцо, с надеждой улыбаясь.

Гермиона застонала, когда взглянула на предмет ювелирного мастерства. Бриллиант в золотой оправе. Совершенно неоригинальный дизайн... и совершенно не-Гермионин. Она ненавидела золото! Она всегда считала, что бриллианты это клише... Мерлин! Разве этот мужчина не знал ее вовсе?

Оторвав взгляд от безвкусного предмета в коробке, Гермиона осознала, что Рон уже стоит на коленях и вот-вот начнет делать ей предложение.

В то же мгновение она пронзительно закричала:

— НЕТ! НЕТ! Не смей этого делать, чертов ублюдок!

Несмотря на ее протесты, он произнес:

— Гермиона... ты любовь всей моей жизни... Окажешь ли ты мне честь, став моей женой?

Гермиона побледнела, челюсть ее отвисла, а рука, державшая палочку, безвольно опустилась. Несколько минут прошли в молчании, и было слышно только медленное тиканье часов.

— Ты делаешь мне предложение? — Ее тон был устрашающе спокоен.

Рон придвинулся чуть ближе.

— Да... Я. Скажи «да», Миона!

— Ты предлагаешь... Теперь?

Рон Уизли выглядел раздраженным. Ну, хорошо! Просто в бешенстве!

— Да... Миона, просто...

Рука Гермионы мгновенно взметнулась, направляя на него палочку. Ее глаза сверкали холодной яростью.

— Нет, жалкий сукин сын! По-твоему, у меня нет никакой гордости?! Никогда в жизни я не выйду за тебя замуж! Ты меня слышишь? НИКОГДА!

Стиснув зубы, Гермиона ворвалась в свою спальню... их спальню... и начала вытаскивать из ящиков платяного шкафа одежду. Оглядев комнату, она поняла, что у нее нет даже сумки, чтобы упаковать вещи. Сдержав крик отчаяния, Грейнджер выскочила в коридор и вытянула с антресолей свой потрепанный школьный чемодан, а потом вернулась в комнату.

Она взмахнула палочкой, и вся ее собранная одежда, обувь и личные вещи полетели в чемодан, крышка которого захлопнулась секундой позже. Повернувшись к двери, Гермиона заметила фотографию ее и Рона, сделанную на их двухлетнюю годовщину. Подавляя рвущийся наружу крик, она направила палочку на счастливую смеющуюся пару.

— Reducto!

Рамка для фотографий разлетелась на осколки, заставив ее чувствовать себя чуть лучше. Однако гнев вернулся несколько мгновений спустя. Уменьшив чемодан и сунув его в карман, Гермиона вернулась в гостиную. Рон все еще стоял на коленях, с каким-то потерянным выражением на лице. Гермиона прожгла его испепеляющим взглядом.

— Я уезжаю.

Этого хватило, чтобы вывести Рона из оцепенения. Резко встав, он уставился на нее красным от гнева лицом.

— Что? Почему?

Гермиона потерла переносицу.

— Почему? Ты спрашиваешь меня, почему?

— Я только что сделал тебе предложение! — крикнул Уизли, потрясая зажатым в руке кольцом.

— Ты меня обманул, Рон! Ты обманщик! Господи... Я не понимаю, чем ты думал, решив, что это лучший момент, чтобы просить меня выйти за тебя замуж! Почему я уезжаю? Сам подумай.

— Но я люблю тебя!

Она фыркнула:

— Да... Ты отлично это доказал сегодня вечером!

Гермиона повернулась, чтобы уйти. Она уже открыла входную дверь, когда вдруг замерла на пороге, услышав вслед:

— Ты вернешься.

Идея запустить в ублюдка Авадой внезапно стала такой соблазнительной. Его тон был таким... надменным, самодовольным... таким Роновским.

— Нет, Рон, не вернусь. Даже у меня есть пределы терпению.

Она почувствовала себя такой усталой. Гнев и печаль иссякли, иссушая ее, как порыв арктического ветра. Ее плечи поникли, ей казалось, что она постарела на несколько лет.

— Да... Ты вернешься. Я — единственный, кто когда-либо будет хотеть тебя, Гермиона.

Она развернулась, пристально глядя на этого червяка.

— Ты можешь быть самой умной ведьмой нашего времени, но все равно останешься уродливой, властной маленькой всезнайкой. Тебя никто не захочет, Гермиона! Только я, потому что я знаю тебя...

Она вновь вскинула палочку.

— Заткнись! Ты ублюдок, Уизли! Я никогда не вернусь! НИКОГДА! Надеюсь, ты сгниешь в аду!

Скрипя зубами, Гермиона повернулась к нему спиной и положила свою палочку на плечо:

— Avis Oppugno!

Рональд Уизли даже не услышал, как хлопнула дверь; он был слишком занят, отбиваясь от стаи разъяренных птиц.

* * *

Наши дни:

Она искусала губу в кровь, искрутила пальцы, пока они не заболели, утомила ноги ходьбой, пока ее обувь не покрылась пылью... и все же Гермиона не могла заставить себя войти в коттедж Гарри Поттера.

Перед ней простиралась проторенная дорожка, которая вела к причудливому маленькому домику, где Гарри поселился с Панси. И хотя их отношения начались с довольно неприятных событий, Гарри и бывшая слизеринка стали одной из самых милых пар, которых Гермиона когда-либо имела удовольствие видеть.

Джинни Уизли восприняла такую новость не очень хорошо. После того как Гарри ушел от нее на поиски хоркруксов, она решила, что он безусловно вернется к ней. Однако когда миновала финальная битва, Поттер попросил передышку, отправившись на несколько месяцев за границу. Вместо того, чтобы счастливо пасть в руки рыжеволосой красавицы, юноша хотел некоторое время насладиться одиночеством.

Что и говорить, Джиневра всегда обладала крутым нравом всех Уизли. Через несколько недель рассказы об ее похождениях с самыми богатыми холостяками Англии попали в заголовки газет, и Гарри был в ярости.

Дело в том, что, когда он попросил «время подумать», то и имел в виду желание подумать и отдохнуть... а не «ебать все что движется», как интерпретировала Джинни. Последние годы Гарри Поттер счастливо встречался с Панси (которая, кстати говоря, была уже на шестом месяце), тогда как Джинни каждую неделю приводила на воскресный обед в Нору очередную игрушку. Гермиона всегда приходила с Роном припозднившись на час, чтобы быть уверенной, что ее друг не прибьет очередного ухажера Джинни.

Что и возвращало ее к существующему затруднительному положению... Гермиона уже занесла руку, чтобы постучать в дверь, когда она без предупреждения распахнулась, открывая взору ее единственного оставшегося лучшего друга — Гарри Поттера.

Лицо его было бледным, как и прежде, волосы дико спутаны, шрам на лбу после смерти его создателя словно смазался. Но, несмотря на свои двадцать четыре года, зеленые глаза Поттера горели ребячеством, ведь только теперь он жил жизнью, о которой всегда мечтал.

Гарри был хмур, и Гермиона попыталась обнадеживающе улыбнуться.

— Где ты была все это время? — он казался странно спокойным.

Гермиона почувствовала, что сердитый румянец окрасил ее щеки. Стиснув зубы, она мгновенно сузила глаза.

— Жила в гостинице, — ее тон был немного укоризненным. Поттер нисколько не смутился.

— А сейчас?

— Неважно. Да какая разница, где я...

Гарри прервал её:

— Потому что Рон и я волновались за тебя. Ты не можешь просто...

Он не успел закончить фразу, потому что позади него раздался потрясенный визг, и отступил в сторону, позволяя подруге промчаться мимо него. Панси обняла Гермиону, правда, чересчур крепко, все-таки на шестом месяце сделать это аккуратно довольно сложно. Отпустив ее, бывшая слизеринка погладила свой большой живот и одарила Гермиону сладкой улыбкой.

— Слава богу, ты в порядке, Миона. Рон сказал нам, что ты просто убежала после того, как он попытался сделать тебе предложение, — на мгновение она выглядела озадаченной, прежде чем, слегка наклонив голову, поинтересоваться с любопытным прищуром. — Почему ты...

— Не верьте всему, что слышите, — пробормотала Гермиона, когда Гарри выходил из уютной гостиной.

Он тотчас повернулся.

— Рон сказал, что сделал тебе предложение...

Гермиона резко прервала парня:

— А он упомянул, что перед этим я застала его в постели с другой ведьмой... на НАШЕЙ кровати? И после этого! После этого он имел нахальство сделать мне предложение!

Ошеломленная тишина последовала за ее восклицанием, а Гермиона пыталась выровнять дыхание. Гнев и обида, поутихшие за последние две недели, вспыхнули вновь словно промасленная тряпка, брошенная в костер. Она почувствовала, как к горлу подступил ком, а из глаз по щекам побежали слезы. Душившие воспоминания требовали выхода.

Она злилась на себя за то, что не смогла сдержать слез. Это было так глупо... Последние две недели она провела, прокручивая в голове свои шестилетние отношения снова и снова. Что же сделала не так? Неужели виновата? Конечно, она не была ведьмой года, но и не была же настолько отвратительной, чтобы... или... ведь Рон сказал...

Горькие рыдания нарушили напряженную тишину комнаты, и Гермиона заморгала, не справляясь с большим количеством слез. Панси крепко прижала к себе плачущую Гермиону.

— Тсс... Тсс... Все будет хорошо. Рон идиот, но он все еще любит тебя, только ты... не волнуйся... Я уверена, что он извинится и все будет по-старому. Вот увидишь, через несколько недель вы уже снова будете вместе...

Гермиона в отчаянии потянула себя за волосы, крик застрял в горле.

— Нет! Я не хочу! Ты... ты не слышала, что он сказал... — Она отругала себя, поскольку ее голос дрожал от гнева и раздражения.

Гарри сжал руку пышноволосой ведьмы.

— Что он сказал?

Гермиона на мгновение замолчала, переводя дыхание.

— Он сказал... Он сказал, что никто больше не захочет меня...

Панси сочувственно проворковала, но Гарри только улыбнулся:

— О Миона... Ты же знаешь Рона, он такой темпераментный... Я уверен, что он ничего не имел в виду из того, что сказал. Ты просто слишком остро реагируешь, — он добродушно усмехнулся.

Панси послала своему другу уничтожающий взгляд и сжала губы, готовая вот-вот осадить парня резким словом. Гермиона ее опередила. Резко замахнувшись, она влепила Поттеру пощечину. Гарри потрясенно уставился на подругу, которая неотрывно глядела на красный отпечаток руки на его распухшей щеке.

— Он... он... — Гермиона сглотнула и резко выдохнула. — Он обманул меня... оскорбил меня...— она мысленно проклинала свой дрожащий голос, — и ты имеешь наглость говорить мне, что я слишком остро реагирую?

Она отпрянула от него, ее глаза горели подавляемой яростью. Ее рот открылся и закрылся... и открылся снова, но ни одного слова не слетело с губ. Гермиона была в замешательстве. Что она могла сказать? Это было так чертовски типично... мальчишки всегда держались вместе... а она всегда была сбоку. Воспользовавшись возмущенной тишиной, Гермиона вымученно улыбнулась Панси и помчалась к двери, даже не взглянув на Гарри. Позади нее раздался голос Панси:

— Ты идиот, Поттер.

Гермиона не могла с ней не согласиться.

* * *

Воскресенье. Очередное страшное воскресенье. Время воскресного обеда в Норе.

Несмотря на обиду, которую нанес ей Рон, сердце Гермионы по-прежнему прочно принадлежало любящей семье Уизли. Хотя она и пропустила несколько воскресных обедов частично из-за гнева, частично из-за гордости, но главным образом из соображений самосохранения, она по-прежнему чувствовала себя обязанной мистеру и миссис Уизли. В конце концов, они были для нее почти приемными родителями. Она могла только надеяться, что они не поверили версии событий, преподнесенной Роном.

С громким хлопком Гермиона появилась перед неизменно шаткой Норой, различные пристройки к которой так и норовили развалиться от более-менее сильного порыва ветра. Волна тепла, охватившая ее при виде этого причудливого, но такого привычного дома, добавила ей мужества, чтобы пройти вперед и постучать в дверь кухни.

Молли Уизли, женщина-мать, чьи объятия для Гермионы всегда были словно вторая кожа, теперь казалась усталой и постаревшей. Седые волосы среди огненно-рыжей шевелюры, которые появились во время Великой войны и не исчезли, сейчас стали еще более заметными.

В общем, за те несколько недель, что пропустила Грейнджер, мать семейства Уизли, казалось, постарела лет на десять, и девушка чувствовала свою вину перед ней.

— Молли...

Пожилая женщина всхлипнула и суетливо вытерла руки о передник. В ту же секунду Гермиона была схвачена в теплые объятия. Ее ноздри затрепетали от такого родного и приятного запаха пищи, когда она положила голову на теплое пухлое плечо.

Мерлин, как она могла не появляться так долго.

Маленькая слеза выкатилась из уголка глаза и быстро впиталась в ткань платья миссис Уизли. Но, видимо, Молли заметила это, поскольку стала утешительно поглаживать ее по спине. И Гермиона не стала сдерживать рыданий, уткнувшись в ее такое родное плечо.

— Боже, Молли... — ее голос сорвался.

— О Гермиона, милая... Я не знаю, что случилось с этим мальчиком... Мы с Артуром никогда так его не воспитывали! Я...

Гермиона в одно мгновение отодвинулась и решительно помотала головой.

— Нет, — она немного всхлипнула. — Это не ваша вина, Молли... Рон... Просто, видимо, от славы главного защитника Пушек Педдл у него закружилась голова...

Миссис Уизли немного прищурилась.

— Я не знаю, что случилось с моими младшими детьми, что с Роном, так с тобой поступившим, что с Джинни... — она не смогла закончить фразу. Лишь покачала головой и слабо улыбнулась. — Ты точно хорошо питалась последние месяцы, моя дорогая? Ты выглядишь такой худой... И эти темные круги под глазами...

Гермиона рассмеялась, умиленная заботой миссис Уизли, которая взмахом палочки пролевитировала ей в руки чистый носовой платок. Вытирая глаза, Грейнджер наклонилась вперед и поцеловала ее в щеку, вызвав улыбку на лице миссис Уизли.

— Джинни привела на обед очередной трофей? — спросила Грейнджер.

Молли закатила глаза, как только это умеют делать матери, глядя на проделки своих детей, и провела Гермиону в комнату.

— Да. Какой-то американский волшебник... Очевидно, ему принадлежит сеть магических магазинов красоты.

Две женщины обменялись лукавыми взглядами, когда вошли в гостиную, где собралась большая часть семьи, ожидая призыва к столу. Но прежде чем они вошли, Молли крепко сжала руку Гермионы, поддерживая этот жест ласковой улыбкой.

— Ты была бы замечательной дочерью.

Гермиона не знала, что сказать, и только улыбнулась в ответ. Чувство ностальгии нахлынуло на нее. Словно ничего и не произошло, словно не было измены Рона. Был Джордж, устало развалившийся на диване, в то время как его многочисленные дети бегали вокруг с веселыми криками. В углу над чем-то, сказанным Флер, смеялся Билл. Их ангелоподобная светловолосая дочь сидела на его коленях. У окна Чарли ласково обнимал Луну, пока она с энтузиазмом о чем-то рассказывала, указывая на статью в «Придире». Перси стоял около своей жены Пенелопы, что-то яростно нашептывающей ему на ухо, на что мужчина лишь кивал головой.

И конечно, Джинни. Ярко-рыжие волосы были на оттенок темнее ее естественного цвета, и она была одета, словно вот-вот пойдет в клуб: в облегающее черное платье с сумочкой на руке... ой... другом на руке. Гермиона воспользовалась возможностью, чтобы рассмотреть его. «Красивый...», — было первое, что пришло на ум. И, очевидно, богатый, судя по его одежде. Темно-русые волосы и голубые глаза — это был классический тип особей, которых предпочитала Джинни.

К сожалению для Гермионы, Уизли-младшая тут же ее заметила и прямиком направилась к ней, таща за собой своего нового друга.

— Миона! Неужели ты набралась смелости взглянуть в лицо моему брату? — ее тон был удивленным и язвительным.

Гермиона вынужденно улыбнулась и подавила желание ударить эту стерву.

— Что-то в этом роде. Как ты, Джинни?

Она самодовольно улыбнулась и махнула рукой на шатена, что стоял за ее спиной.

— Я привела нового друга, уже видела? — Джинни не стала дожидаться ответа, и продолжила. — Это Хадсон, ему принадлежит целая сеть... ну... он очень богатый... Милый, не так ли?

Названный друг одарил Гермиону пошлой улыбочкой, а потом спустил руку на попку Джинни, чем вызвал глупое хихиканье последней. Уизли-младшая повернулась к своему другу и припала к его губам страстным поцелуем.

Это было действительно отвратительное зрелище — наблюдать, как Джинни сосется со случайным знакомым, и Гермиона начинала серьезно терять аппетит. К счастью, шум у дверей прервал эту сладкую парочку, и в комнату вошел Гарри, крепко прижимая к себе Панси.

Как будто щелкнул выключатель, и Джинни мгновенно выпрямилась и надела на лицо самую знойную из своих улыбок. Ухватив за руку Хадсона, она завизжала, бросилась к Мальчику-который-выжил и обняла его даже крепче, чем позволяли приличия.

— Вы встречались с Хадсоном? Он очень богатый...

Чувствуя отвращение, Гермиона отвернулась и чуть не споткнулась о скамейку для ног, стоявшую рядом с пустым камином.

— Привет, Гермиона. Скучаешь по мне?

Как только звук голоса достиг ее, гриффиндорка замерла. Словно ее горячую кровь заменили ледяной водой. Мышцы задеревенели, а из легких словно выкачали воздух. Лишь трепетали веки, пытаясь сдержать вновь подступившие жгучие слезы разочарования и обиды.

Костяшки пальцев побелели от силы, с которой она сжала руки. Губы она плотно сомкнула, чтобы из груди не вырвался судорожный стон.

Медленно, боясь ошибиться, открыла глаза и столкнулась с взглядом невинных васильковых глаз, и Гермиона почти поверила, что это был тот же Рон, которого она так чертовски долго любила.

Мечта была мгновенно разрушена, когда взгляд скользнул по его губам.

Он улыбался... Улыбкой, которая говорила о том, что он что-то выиграл: игру в квиддич, партию в шахматы... Словно выиграл нечто важное. Развалившись в потертом старом кресле, Рон выглядел отвратительно довольным, словно она сама приползла к нему на коленях, прося вернуться обратно. Гермиона стиснула зубы.

— Уизли, — прошипела она.

В комнате все вдруг замолчали, каждый мужчина, женщина и ребенок, замерев, уставились на пару в ожидании интересного действа. Даже Джинни отвлеклась от своего флирта, наблюдая за бедствием Гермионы, словно разворачивающееся зрелище было представлено исключительно для ее удовольствия.

— Я же говорил тебе. Я говорил, что ты вернешься.

Гермиона испытала непреодолимое желание врезать поэтой наглой роже.

— Я не вернусь. Как я и сказала, Рональд, я никогда не вернусь к тебе.

У ублюдка хватило наглости рассмеяться. Гермиона услышала, как поблизости Джинни тоже насмешливо фыркнула.

— Она вернется, — прошептала Джинни Хадсону. — Да кому она вообще нужна?.. Это чудо, что Рон интересуется ею. Мой брат — профессиональный игрок в квиддич, ну ты знаешь...

Грейнджер проигнорировала комментарий Джинни и еще раз взглянула на Рональда. Нет, он не был похож на Рона, которого она знала... Словно в нем теперь был кто-то другой. Лишь физическая оболочка была той же, но что там внутри...

— Ну, если ты не собираешься вернуться ко мне, какого черта тогда ты делаешь в Норе?

Ее ногти впились в ладони.

— Я не откажусь от общения с твоей семьей только потому, что мы расстались.

Рон, казалось, ее не услышал; окинув девушку масляным взглядом, он продолжал:

— Слышал, ты жила в гостинице...

Гермиона бросила сердитый взгляд на Гарри, который имел наглость совершенно не чувствовать себя виноватым.

— ...если тебе негде остановиться, ты всегда можешь вернуться домой. Некоторые из твоих вещей все еще там.

Она рассмеялась, даже вздрогнув от собственного холодного пугающего голоса.

— Пустяки, уверена, что там нет ничего ценного.

Повисла пауза, и Гермиона наблюдала, как по бледным веснушчатым щекам Рона разливается гневный румянец. В одно мгновение он вскочил со своего места, его губы скривились в усмешке, когда он наклонился вперед, вдавливая тело Гермионы в журнальный столик, стоящий сзади. Медленно Рон наклонялся к ней все ближе и ближе, прижимаясь все сильнее.

Гермиона вздрогнула. Не от страха или гнева, или даже желания, но, что удивительно, — от отвращения. Ее тело желало избавиться от его близости, но идти было некуда.

В этот момент Рон что-то сунул ей в руки и отступил, с усмешкой глядя на бывшую подругу. Гермиона с любопытством посмотрела вниз и увидела «Ежедневный пророк», заголовок которого призывно мигал, чтобы привлечь внимание читателя.

Но в этом не было необходимости, ее глаза и так не могли оторваться от заглавия.

ЗАКОН МИНИСТЕРСТВА О БРАКЕ!

Она почувствовала ком в горле. Гермиона сразу поняла, что это значит. Честно говоря, она ждала чего-то подобного, но никогда не была обеспокоена этим, поскольку была уже настроена выйти замуж за Рона, но теперь...

Усилием воли Грейнджер подавила в себе страх.

— Что ты хочешь этим сказать? Ты мне угрожаешь? С этим законом я могу выйти замуж за любого, — Гермиона быстро просмотрела статью и улыбнулась. — Вот, здесь написано, что ведьмы могут сами подать прошение о браке по собственному выбору.

Рон самодовольно улыбнулся.

— Сколько раз я должен тебе это повторить, Миона? Никто тебя больше не захочет, — сказал он так, словно объяснял ребенку, что небо синее.

Еще с минуту он смотрел на ее вытянувшееся лицо, прежде чем скользнуть пальцем вниз по странице и указать на определенный параграф:

Если ведьма или волшебник обратились в Министерство, но не приняли никаких предложений к концу трехмесячного периода, первое прошение в отношении их персоны будет автоматически принято.

Рон одарил девушку сальной улыбкой, словно предвкушая будущие утехи.

— Я намерен быть первым.