Delicate - Нежность (гет)

— Динь-дон, ведьма умерла! — поет Миртл, и ее голос разносится по всему туалету, она похожа на баньши.

— Лаура, — говорю я, стараясь, чтобы паника не была слышна в моем голосе. — Лаура, ты меня слышишь?

С большим трудом я опускаюсь на колени возле нее и аккуратно переворачиваю ее тело. Она такая бледная и холодная. И закрадывается, что возможно Миртл не так уж и не права.

— Очнись, Лаура, — паникую я. — Пожалуйста, очнись...

Миртл громко хохочет:

— Она мертва!

— Заткнись! — кричу я. — Позови на помощь!

— Я не стану говорить, что это произошло в моем туалете! — выкрикивает она и растворяется в стене, чтобы разнести всем радостную новость о том, что скоро у нее появиться компания, а значит, можно будет в два раза сильнее доставать студентов.

У меня даже нет при себе палочки, я оставила ее в сумке, когда уходила из теплиц. Хотя вряд ли бы я сообразила, что делать, даже имея под рукой палочку.

— Пожалуйста, Лаура, пожалуйста, очнись! — умоляю я. Я поднимаюсь с пола и направляюсь к раковине, наполняю стакан водой и выливаю на Лауру. Она не двигается. Мне не удается нащупать пульс. Я бегу к двери, выскакиваю в коридор, но он пуст: большинство студентов находиться на занятиях. Ну, кроме одного человека в школе, который не считает своей обязанностью присутствовать на уроках.

— Джеймс! — кричу я, когда замечаю кузена летающего в коридоре на мопеде. Серьезно, что он здесь делает, когда у него по расписанию Зелья? И я даже не могу предположить, где он только сумел достать мопед.

— Привет, Рыжая! — ухмыляется он, проносясь мимо меня на своей маггловской игрушке.

— Джеймс, ты должен мне помочь! — кричу я в панике и меня начинают мучить боли в животе. Он спрыгивает с мопеда, который продолжает свое движение дальше по коридору, пока не врезается в доспехи, но Джеймс даже не обращает на случившееся внимание и бежит ко мне.

— Что случилось? — спрашивает он и на его лице отражается такая же паника, как и у меня.

— Это Лаура, — говорю я ему, и он резко хмурится. — Давай за мной!

— Мне нельзя туда заходить! — возмущается он. — Это же женский туалет. И это второе место во всей школе, где я бы никогда не хотел оказаться. Так что спасибо, но нет.

— Джеймс, СЕЙЧАС ЖЕ! — рычу я, стараясь игнорировать боль, которая разгорается с новой силой. Джеймс неохотно идет следом за мной в туалет, и его карие глаза расширяются от шока, когда он видит неподвижно лежащее тело Лауры в самой дальней кабинке.

— Черт возьми, что случилось? — выдыхает он и вытаскивает флакон, который был зажат в руке Лауры. — Зелье для похудения?

Я даже не прочла этикетку.

— Мы должны отнести ее в Больничное крыло, — говорю я, и мой голос прерывается из-за боли в животе. Джеймс легко поднимает Лауру на руки, словно она абсолютно ничего не весит.

— Черт, она слишком бледная, — произносит он, направляясь к двери. — Какого черта она решила худеть?

Я пожимаю плечами и следую за ним вверх по лестнице, ведущей к Больничному крылу.

— Лаура, — тихо произносит Джеймс, когда мы преодолеваем половину пути. — Давай же, Лаура, ответь мне...

Больничное крыло пусто, когда мы туда приходим. Мадам Помфри выбегает нам навстречу, когда Джеймс укладывает Лауру на первую попавшуюся кровать.

— Что случилось?

— Передозировка, — тяжело дыша, объясняю я, — зелья для похудения.

— Как долго? — спрашивает мадам Помфри, выглядя очень взволнованной.

— Я не знаю! Я нашла ее... ай... около десяти минут назад, — мой шепот еле слышен из-за боли.

— Рыжая, в чем дело? — спрашивает Джеймс, кладя мне руку на плечо.

— Н-ничего, — отвечаю я. — Все хорошо. С ней все буде в порядке?

Мадам Помфри бормочет какие-то заклинания, направляя на Лауру палочку, а затем бежит к аптечке. Достает бутыль с фиолетовой жидкостью и вливает порцию Лауре, после чего начинает измерять пульс.

— Поттер, — говорит Помфри, — позовите Директора.

Джеймс бросает на меня обеспокоенный взгляд, и я киваю, что все в порядке, а он должен привести Директора. И он выбегает из Больничного крыла.

— С ней все будет хорошо? — всхлипываю я. — Она не...

— Нет, — обрывает меня Помфри, не позволяя закончить это страшное слово на букву «У», — но почти.

Она мечется вокруг Лауры, вливая в нее различные зелья и накладывая заклинания, и эта картина становится все более размытой. От ослепительной боли становится трудно дышать. Мадам Помфри что-то мне говорит, но ее голос доносится до меня, словно из-под толщи воды. У меня больше нет сил терпеть... И я падаю...

А потом приходит темнота.

* * *

— Вас здесь слишком много! — слышу я крик мадам Помфри. — Половине придется уйти!

— Я никуда не пойду, — упрямится Хью. — Она моя сестра.

— Ага, она наша кузина, — вторит ему Джеймс и его поддерживают еще пять голосов.

— Она носит моего ребенка! — кричит Скорпиус.

— Ну... она... э-э... она мой друг! — слышу я бас Хагрида.

— И мой друг тоже! — рыдает Дженни. — И в последний раз, когда я ее видела, я на нее накричала!

— Так, Дженни, тебе надо уйти, — произносит Фред. — Эй, здесь есть еще кто-нибудь, кто орал на Розу в последнее время?

— Заткнись, Фред, — слышу я шипение Рокси, адресованное старшему брату.

— Я считаю, мы все должны остаться, — Молли.

— Я согласен, Долли-Молли, — о, Боже, Библиотечный человек здесь, и он зовет мою кузину «Долли-Молли».

— Вы не можете все здесь находиться! — вздыхает мадам Помфри, признавая, что эту битву она проиграла.

— Нас тринадцать, — замечает Дом, — а вы одна.

Я открываю глаза, вокруг меня действительно тринадцать человек, хотя Хагрид такой огромный, что может сойти и за троих. Джеймс, Ал, Хью и Лили стоят слева от моей постели, Скорпиус, Дженни и Дом — справа, а в ногах — Хагрид, Рокси, Фред, Молли, Библиотечный человек и Луи.

— Лаура в порядке? — немедленно спрашиваю я.

Видимо никто еще не понял, что я очнулась, потому что они мигом умолкают и смотрят на меня. Хью очень бледен и взволнован, и выглядит как самый настоящий младший брат, а не причудливый недо-гот, в которого он превратился за последние несколько месяцев. Хагрид широко мне улыбается, Дом вздыхает с облегчением, Джеймс подмигивает, но хуже всех выглядит Скорпиус. Могу поспорить, что даже я выгляжу лучше, чем он. Хотя он от природы бледный, но в этот раз его бледность больше похожа на бледность Лауры, когда я нашла ее на полу в туалете. Насколько давно это случилось?

— Роззи! — усмехается Хагрид. — Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке, — нетерпеливо отвечаю я. — Как Лаура?

Все неуверенно переглядываются, но отвечает мне Джеймс.

— Она в глубокой коме, — произносит он. — Ее переправили в Мунго несколько часов назад.

— С ней же все будет хорошо? — спрашиваю я испуганно.

— Они не знают, — пожимает плечами Джеймс. — Но если бы не ты, она бы уже давно была мертва.

Это заявление меня нисколечко не успокаивает.

— Она не виновата... — шепчу я про себя, слезы катятся по моим щекам, а в душе поднимается волна гнева по отношению к матери Лауры.

— Ты в порядке? — спрашивает Скорпиус. — Поппи говорит, что с ребенком все в порядке, а случившееся было из-за того, что ты сильно переволновалась...

Наступает тишина. Никто из нас не знает что сказать.

— Ты знаешь какое-нибудь грандиозное мальчуковое имя? — спрашивает Джемс, разрушая неловкость, повисшую в Больничном крыле. — Если это будет мальчик, может... Джеймс Сириус. Или Сириус Джеймс, выбирай, какой вариант тебе нравится больше, это же все-таки ваш ребенок...

— Э, нет, Фред Артур — круче, — издевается Фред.

— А я считаю, если вы не назовете его Альбусом Северусом или Скорпиусом Гиперионом, то все будет просто отлично, — подмигивает мне Дом.

— У нас не такие уж и ужасные имена, — Скорпиус подмигивает Алу.

— Аминь, — торжественно соглашается Ал. Я не могу не заметить, что он в последнее время ходит серьезным, и я очень давно не видела улыбку на его губах. Ну, я ведь и Дженни не видела улыбающейся.

Медленно, но уверенно, мои посетители начинают расходиться. Первым, чтобы успеть на урок, уходит Хагрид. Джеймс и Фред отправляются «учиться», хотя я в это не верю. Молли и Библиотечный человек идут продолжить свое исследование, и я сомневаюсь, что они могут придумать что-то еще. Кроме того, Библиотечный человек больше часа находился за пределами привычной среды обитания и просто обязан был покрыться сыпью или еще какой-нибудь гадостью. Лили, Хью, Луи и Рокси отправляются на занятия, которые вот-вот начнутся. У Скориуса, Дом, Ала и Дженни сейчас окно и они немного задерживаются у меня. В свое время, я бы почувствовала себя пятым колесом в сложившейся ситуации, но теперь мы просто пять одиноких людей.

— Мне надо пойти и доделать домашнее задание по Трансфигурации, — неловко произносит спустя несколько минут Дом. Она и Малфой не разговаривают после драки в День дурака. — Чанг сойдет с ума, если я не сдам эссе в ближайшее время. Увидимся позже, Роззи.

Она обнимает меня и уходит, кивнув на прощание Алу и Дженни и полностью проигнорировав Скорпиуса. Но его, кажется, это нисколько не волнует.

— Я тоже должна идти, — говорит Дженни, смотря в пол. — Надеюсь, ты будешь чувствовать себя лучше, Роза.

Она поднимается, чтобы уйти, и Ал тоже вскакивает. Мы со Скорпиусом обмениваемся взглядами, зная, что ничего хорошего из этого не выйдет. Тем более моя кровать стоит почти у самой двери.

— Джен, подожди, — умоляет Ал. — Постой, нам надо поговорить!

— О чем тут говорить? — выкрикивает Дженни, и ее голос дрожит.

— Мы должны это слушать? — тихо спрашивает Скорпиус, но я его быстро заставляю умолкнуть. Сплетни — это сплетни, независимо от того, как вы к ним относитесь.

— Мне очень жаль, это была просто...

— Шутка? — издевается она. — Это все, что было между нами? Ты был согласен поставить все, что было между нами ради глупой шутки?

— Эй, мой дед гордился бы такой шуткой! — не соглашается Ал.

— Ну и пусть покойный Джеймс Поттер гордится тем, что его внук бесчувственная поганка! — вопит Дженни.

— Ого, резко, — шепчет Скорпиус.

— Ой, да ладно, Дженни, успокойся! — кричит Ал и его голос теряет примирительные интонации. — Это была проклятая шутка! Я ведь фактически обвинил тебя в измене!

— Ты сделал из меня дуру на глазах у всех! — плачет она. — Ты даже не подумал о том, что я чувствую?

— Ты просто не в состоянии оценить хорошую шутку! — выкрикивает Ал. — Я не собираюсь тратить свое время на таких замороченных...

Эй, Ал, полегче.

— ... скучных...

Это уже слишком.

— ... заносчивых...

Даже Скорпиус затаивает дыхание.

— ... ханжей из Рейвенкло!

— Просто ужасно, — стонет Скорпиус, качая головой.

— Ну, я бы не стала просить тебя тратить на меня свое время, Поттер! Но все же я тебе скажу, пусть ты и думаешь, что ты такой крутой, но это не так! Ты живешь в лучах славы своего отца, но это не дает тебе права судить других! Ты даже хуже, чем твой брат!

Мы слышим ее быстрые удаляющиеся шаги, а затем в коридоре наступает тишина. Через некоторое время, дверь в Больничное крыло открывается и появляется Ал. Скорпиус начинает медленно хлопать в ладоши, и каждый его хлопок окрашен сарказмом.

— Хорошо сработано, парень, — говорит он. — Ты действительно знаешь, как все испортить, верно?

— Заткнись, — с губ Ала срывается стон. — Я буду в подземельях. Увидимся позже.

Мы со Скорпиусом остаемся сидеть в тишине.

— Ничего себе, моя история, кажется, сейчас просто банальной, — говорю я, нарушая тишину.

— Ну, Ал может быть настоящим гадом, когда хочет, — произносит Скорпиус.

— Печально то, что они действительно любят друг друга, — вздыхаю я. — Они просто слишком упрямы, чтобы понять это.

Так же как и мои родители.

— Боюсь, мне придется идти на каторгу, — произносит Скорпиус, делая попытку остаться невозмутимым. — Не смотри на меня так, так говорили...

— В каменном веке?

— Ха-ха, — саркастически отзывается он. — Я зайду после работы, ладно? Поппи сказала, что, вероятно, выпишет тебя завтра. Не нервничай по пустякам, или я тебя просто прибью.

— Ну, это обнадеживает.

Он наклонятся ко мне, и я на секунду подумала, что он хочет поцеловать меня.

Он явно влюблен в тебя!

Но вместо этого, он осторожно обнимает меня, и я чувствую себя счастливой.

— Ты должна хорошо заботиться о маленьком Альфонсе, — усмехается он уже возле дверей, — или Бьорк — в зависимости от того, кто будет!

— Да, над именами мы подумаем позже, — добавляю я после того, как за ним закрывается дверь.

* * *

Спустя два часа я вновь возобновляю свои попытки достучаться до целительницы.

— Пожалуйста, мадам Помфри! — прошу я.

— Нет и точка! Вы не можешь поехать в Лондон…

— Но я должна убедиться, что она в порядке! — настаиваю я.

— Она снова сюда вернется, когда целители проведут необходимое лечение, уверяю вас! Она, вероятно, будет здесь уже завтра, и вы сможете снова ее увидеть, — произнесла мадам Помфри, заставляя меня вновь лечь в постель.

— З-значит, как только ей окажут необходимое лечение, с ней будет все в порядке? — с надеждой спрашиваю я.

Целительница отводит глаза, и ее лицо становится чуть мягче:

— Я надеюсь на это.

Это не очень-то обнадеживает. Когда мадам Помфри удостоверилась, что я не собираюсь сбежать через окно, она возвратилась в свой кабинет. Словно этот день и так недостаточно отвратителен, мама врывается в Больничное крыло вслед за отцом.

— Роззи! Нам только что сообщили, — плачет мама, обнимая меня. — С тобой все хорошо?

— Я в порядке...

— Я принес тебе виноград, — неловко произносит папа, ставя пластиковый пакет, доверху наполненный виноградом, на тумбочку. Я не могу не улыбнуться этому проявлению заботы с его стороны, но мама закатывает глаза.

— Как вы узнали, что я здесь? — спрашиваю я.

— Я встретила Скорпиуса в деревне, — поясняет мама.

Заметка на будущее — убить Скорпиуса Малфоя. Лицо папы заметно мрачнеет при упоминании имени Скорпиуса, и я могу поспорить, что мое — тоже. Я убью его за то, что он рассказал им о том, что я попала в Больничное крыло. Как будто у них своих проблем не хватает.

— Роза, ты слишком сильно напрягаешься, — говорит мама. — Я знала, что так и будет. Это из-за учебы?

Мы с папой встречаемся взглядами и резко отворачиваемся. Ему, также как и мне, прекрасно известно, что мои занятия — это последнее из длинного списка того, что может меня волновать. Может быть, в прошлом, когда моя жизнь не была под угрозой полного фиаско из-за беременности и трагедии, я бы и поставила приоритет в сторону учебы, но теперь, если бы я нервничала еще и по поводу учебы, то я бы просто не выдержала. Хотя я и так не выдерживаю, безо всяких школьных занятий!

— Это не из-за учебы, — признаюсь я.

— Тогда в чем дело?

Вот и все. Я, по-моему, в очень деликатном положении, но мое терпение истощилось.

— Я не знаю, — кричу я. — Ты еще помнишь тот факт, что вся школа сплетничает обо мне! Или, может быть, сумасшедшую идею Дом, лишавшую меня сна в течение двух недель! Или, может быть, это связано с тем, что мои родители разводятся, а ты, мама, ведешь себя как ребенок, устраивая свидание из свадьбы Виктуар! Или, может, всему виной тот факт, что я нашла полумертвую однокурсницу на полу туалета, отравившуюся зельем для похудения, а все из-за того, что ее терроризирует психованная мать! Выбирай!

— Что за крики? — мадам Помфри выскакивает из кабинета с явным желанием кого-нибудь убить. — О, здравствуйте, — мама и папа смущенно ей кивают. — Мисс Уизли, что я вам говорила о стрессе?

— Извините, — бормочу я. Мадам Помфри кивает, а затем возвращается в свой кабинет, и мне становится жаль, что она ушла, ведь сейчас этот маленький скандал разразится с новой силой.

— Ты идешь на свидание во время церемонии бракосочетания? — шипит папа маме, нарушая неловкое молчание. Это и все, что он услышал из моей гневной тирады? Не то, что я нашла полумертвую студентку в туалете? Просто отлично, папа.

— Не сейчас, Рон, — отрезает мама, сузив карие глаза.

— Вот-вот, давайте, начинайте спорить, это определенно то, что мне сейчас необходимо, — шиплю я.

Они больше не упоминают мамино «свидание» и меняют тему так, словно им и правда есть дело до того, что Лаура Фелпс находится на грани смерти. Мысль об этом вызывает у меня озноб. Вы же понимаете, она ведь моя ровесница. Ну, на самом деле, она младше на два месяца. Но от этого становится только еще страшнее.

Родители уходят примерно через час. Они покидают Больничное крыло и, конечно же, каждый направляется по своим делам. Иногда, мне кажется, что они снова сойдутся только в том случае, если случится какая-нибудь грандиозная катастрофа или же разразится еще одна Битва за Хогвартс.

Скорпиус, как и обещал, заглянул ко мне после работы. На часах уже была половина десятого, и ему пришлось приложить максимум усилий, чтобы мадам Помфри, сидящая в своем кабинете, его не заметила. Если бы она его поймала, то выгнала бы взашей. Она, кажется, очень даже на это способна.

— Как ты? — громко шепчет Скорпиус, стараясь, чтобы мадам Помфри его не услышала. Он пододвигает стул и укладывает ноги на мою ковать, оставляя после себя чудовищные черные разводы. И как только может один человек принести столько грязи на обуви?

— Не жалуюсь, — пожимаю я плечами. — Только здесь скучно.

— Да, я тебя отлично понимаю, — кивает Скорпиус. — Я продал сегодня три пера. За шесть часов.

— Ты рассказал моей маме, что я здесь, — нахмурившись, вспоминаю я.

— Да, — спокойно отвечает он. — Она спросила как ты, а я не стал врать.

— Такое ощущение, что ты раньше никогда не врал! — шиплю я сердито. — Они с папой сегодня пришли ко мне!

— Я не понимаю, почему ты так злишься, — хмурится он. — Большинство отдали бы все, чтобы их родителям было бы не плевать.

— О, не устраивай мне сцену «мои родители меня не любят», — издевательски произношу я, но не чувствую абсолютной уверенности в своих словах. Нет, не так! Он не имел ни малейшего права рассказывать моей маме, что я упала в обморок! Это не настолько уж и важно!

— Я смотрю, твое настроение непредсказуемо, — закатывает глаза Скорпиус. — Может мне стоит прийти, когда буйство твоих гормонов придет снова в норму?

— Да все просто отлично! — кричу я, не утруждая себя хоть немного говорить тише, и чувствую слезы, навернувшиеся на глаза. — Ты можешь сколько угодно злиться, когда ситуация выходит из-под контроля! А я так не могу, иначе у меня может случиться выкидыш, так что можешь сейчас проваливать и прийти позже!

— Мерлин, Роза, что ты хочешь, чтобы я сказал? — спрашивает он, выглядя измученным.

— Ничего, — огрызаюсь я. — Я хочу, чтобы ты просто молчал и, в конце концов, ты положил свои большие... — я скинула его правую ногу, — грязные... — а затем и левую, — ноги на кровать!

Мы слышим, как открывается дверь кабинета мадам Помфри, и Скорпиус быстро прячется под моей кроватью. Сначала я думаю, что она начнет кричать на меня, но похоже она даже не заметила шума, который мы подняли... Ну, ладно, я подняла. Вместо этого, она бросается к двери и тянет ее на себя. За дверью стоят двое мужчин, а я притворяюсь спящей и наблюдаю одним глазком за происходящим. Двое с носилками, на которых, как мне кажется, лежит Лаура. И пусть здесь темно, я вижу, какой тонкой и хрупкой она выглядит. Мужчины аккуратно укладывают ее на кровать напротив моей.

— Как она? — спрашивает мадам Помфри у одного из пришедших.

— Она все еще не пришла в себя, — отвечает он с абсолютной безнадежностью в голосе. — Нам остается только ждать.

— Какие у нее шансы? — испуганно спрашивает мадам Помфри.

— Где-то пятьдесят на пятьдесят, — серьезно отвечает мужчина.

Они скрываются за дверью, а мадам Помфри задергивает занавески вокруг кровати Лауры. Затем она тяжело вздыхает и поворачивается ко мне, я быстро зажмуриваюсь.

— Мистер Малфой, — спокойно говорит она, — мне кажется, что на стуле вам будет гораздо комфортнее, чем под кроватью, — я чувствую, как неудержимо краснею. — Но выбор за вами.

* * *

Когда я просыпаюсь на следующее утро, занавески вокруг кровати Лауры уже раздвинуты. Она мертвенно-бледная и выглядит просто ужасно. Рядом сидит женщина и скучающе листает журнал. У нее очень длинные темные волосы, а возраст колеблется где-то около сорока, хотя она выглядит молодо. При взгляде на нее возникает ощущение, что она не брезгует пользоваться омолаживающими чарами. На ней всего слишком много — макияжа, подводки вокруг темных глаз. Она очень похожа на Лауру, хотя Лаура намного красивее. А затем до меня доходит — это и есть мать-демон.

— Миссис Фелпс? — суетится вокруг нее мадам Помфри. — Не хотите ли чашку чая?

— Нет, благодарю, Поппи, — отвечает она. — Я уже скоро уйду. А тут, похоже, никаких изменений сегодня не случится.

Стоит ей это сказать, как дверь Больничного крыла открывается и внутрь врывается очень маленький, лысеющий мужчина, сразу же направляющийся к кровати Лауры. В отличие от миссис Фелпс, он действительно очень переживает.

— Я только что узнал! — отчаянно кричит он, с проскальзывающими нотками гнева в голосе. — Твоя сестра сказала мне! Как ты могла ничего мне не сказать, Хелен?

— Да брось, Уильям, — злобно произносит миссис Фелпс. — Неужели ты решил проявить заботу о моей дочери.

— О нашей дочери! — шипит мистер Фелпс. — И как ты смеешь обвинять меня в равнодушии? Это твоя вина, что она оказалась здесь!

— Моя вина? — срывается на крик миссис Фелпс. — Ты тот, кто видит ее только два раза за все лето, и то по выходным!

— Потому что ты не даешь мне видеться с ней чаще! — орет мистер Фелпс. — А теперь взгляни, что ты натворила!

— Ты думаешь, это моя вина, что она пыталась наложить на себя руки? — издевается миссис Фелпс.

— Это ваша вина! — я не могу больше игнорировать их крики. Мистер и миссис Фелпс перестают спорить друг с другом, и оборачиваются ко мне. Ну почему я не могу держать свой болтливый рот на замке?

— Хм... Кто вы? — спрашивает мистер Фелпс, но в его тоне нет недоброжелательности. Он явно одобряет мои обвинения, адресованные его жене... или бывшей жене, если судить из всего выше сказанного.

— Я знаю, кто она, — вызывающе произносит миссис Фелпс, поворачиваясь ко мне лицом. — Она девчонка Уизли.

— Уизли? — мистер Фелпс теперь улыбается. — Правда? Знаете, мой отец работает в том же отделе, что и ваш дед...

— Ах да, ты и Артур Уизли, огненно-рыжие, так? — плюнула миссис Фелпс. — Паразитирующие магглолюбы!

— Заткнитесь! — шиплю я в ответ. — Не смейте так говорить о моем деде!

— Просто игнорируйте ее, дорогая, — беспомощно произносит мистер Фелпс.

— Ты, — она смотрит на меня, — с матерью-грязнокровкой и отцом предателем крови! Смотри, как прекрасно они тебя воспитали, — она с презрением рассматривает мой живот.

— Ну да, а вы вот, так прекрасно воспитали свою дочь! — произношу я, кивая на безжизненное тело Лауры. — Она в коме из-за вас! Я знаю, что это именно вы заставили ее растрепать на всю школу о моей беременности. Раньше я считала ее просто стервой, но теперь я вижу, что она самая обычная девчонка, учитывая, что у нее такая мать, как вы!

— Как ты смеешь...

— Вы не заслуживаете того, чтобы иметь детей! — кричу я. — Вы опасны!

Она выглядит очень оскорбленной, но не успевает что-либо сказать в ответ.

— Я думаю, тебе лучше уйти, Хелен, — сердито говорит мистер Фелпс. — Прежде, чем я сделаю что-то, о чем буду потом сожалеть.

Мадам Помфри согласно кивает. Миссис Фелпс окидывает нас презрительным взглядом и, даже не попрощавшись с дочерью, направляется к выходу из Больничного крыла.

— Ах да, вот что еще, — бросаю я ей, — вся эта чушь про грязнокровок и предателей крови уже не актуальна. Волдеморт мертв. Смиритесь с этим.

В этот момент мне бы очень хотелось иметь домовика, который бегал бы вокруг меня и кричал: «Да, ты сделала ее!», ведь я сумела оставить последнее слово за собой, приведя железный аргумент.

Возможно, Джеймс и согласился бы на подобную роль, если бы я его хорошо попросила...