Драко Малфой — спаситель магии // Schwer was los (джен)

«Это кто?», «Наш али чужой?», «Да наш, наш, последненький вернулся...» — перебрасывались фразами картины с изображениями предков на стенах, пока Драко на ватных ногах продвигался по коридору к зловеще мерцавшим огонькам канделябров у двери в отцовский кабинет. Здесь висели либо самые добродушные, либо хуже всего сохранившиеся и еле двигавшиеся портреты, а сварливых или слишком разговорчивых родственников поселили на стенах самого верхнего этажа, чтобы как можно реже на них натыкаться.

— А чего это, дорогой потомок, ты такой низенький? — придирчиво оглядел Драко в лорнет портрет прадеда Армана Малфоя.

— Вы просто высоко висите, — в который раз буркнул потомок, досадуя на слабую память предка.

— Чего? — не расслышала тетка Шигелла, и при жизни страдавшая воспалением слухового нерва.

— Вандал! — резко крикнул обычно молчаливый дальний кузен Люциуса Малфоя, Арес, и пришпорил своего скакуна, бряцая средневековыми доспехами.

Когда-то в детстве Драко пририсовал скакуну и его владельцу всякие непотребности и за то был в первый раз в жизни оттаскан за уши отцом. Не то чтобы Люциус Малфой переживал за достоинство давно почившего кузена Ареса или за его не лучшего качества портрет, скорее просто решил принять профилактические меры, чтобы Драко не переключил свой художественный талант на более ценные картины.

— Сами вы вандал, — огрызнулся Драко, намекая на руины прелестной готической церквушки на портрете, трофей любившего повоевать Ареса.

— Темно мне, темно! — картинно застонала из своего отдаленного угла сестра Шигеллы, Аспергиллия Малфой, но Драко не обратил на нее внимания. Его как раз неприятно поразил вид чуть более светлого квадрата на расшитом крохотными цветами и птицами гобелене на месте совсем недавно висевшего там портрета Мелиссы Малфой. Без сердечного приветствия Мелиссы Драко не ощущал себя в полной мере вернувшимся домой.

«Ладно, сначала выдержу отцовские упреки, а потом поднимусь к ней на чердак», — преувеличенно бодро вслух пообещал он себе.

— Чего? — вновь переспросила глухая, но не в меру любопытная тетка Шигелла. — Говори громче, что ты бормочешь!

Драко оставил ее реплику без ответа. Собрав все свое мужество, он рывком дернул за ручку двери отцовского кабинета, представляющую собой крохотного бронзового дракона, упирающегося в деревянную панель головой и хвостом и выгнувшего длинное тело так, что за него можно было ухватиться (1). Дракон тут же уцепился тупыми зубками за большой палец Драко и принялся щекотно облизывать подушечку последней фаланги шершавым языком. Большая змея скользнула между коваными цветами на створке двери и близоруко уставилась изумрудными глазками на вытянувшегося в струнку Драко: через эту змею Люциус Малфой мог видеть посетителей.

— Это я, — пересохшими губами представился Драко.

Змея бесшумно развернулась и скрылась в цветочных зарослях, а дверь щелкнула и медленно отворилась. Драко выждал секунду, чтобы удостовериться, что рассерженный отец с ходу не метнет в него каким-либо заклятьем, и с тяжелым сердцем переступил порог.

— Явился, — отнюдь не любезно поприветствовал его Люциус из своего высокого кресла за письменным столом. Он окинул любимого сына не предвещающим ничего доброго взглядом и поманил его указательным пальцем: — Подойди.

До того топтавшийся у входа Драко, словно загипнотизированный, сделал пару шагов вперед, мимо звякнувших металлом старинных доспехов, мимо оплетенной паутиной темной ниши, куда даже сам владелец кабинета лишний раз не рисковал сунуться, мимо букета белых ароматных орхидей в старинной вазе, мимо обтянутого, по слухам, человеческой кожей громоздкого дивана...

— Ближе, — ледяным голосом потребовал Люциус, прищурившись и даже слегка оскалившись.

При виде такого выражения отцовского лица Драко понял, что давешний неприятный разговор с Райнхардтом фон Шлехтглаубером по поводу ритуала вызова вольпертингера был не более чем дружеской болтовней. Остановившись перед письменным столом, он вытянулся по струнке и сделал жалкую попытку улыбнуться:

— Я... рад тебя видеть, отец...

Люциус буравил его взглядом и не отвечал. Драко предпринял новую попытку:

— Как твое здоровье? — и тут же осекся, потому что теперь на лице Люциуса отразилось явное бешенство.

— В-вот... я... оч-чки... — в панике начав заикаться, Драко протянул дрожащими руками очки Коппелиуса, пытаясь задобрить отца напоминанием об удачно выполненном задании.

Но Люциус брезгливо ухватил очки двумя пальцами, повертел их за дужки и отложил в сторону.

— Смотрел? — обдал он Драко обжигающе мрачным взглядом.

— Что? — не сразу сообразил Драко. — Куда смотрел? — переспросил он, так как отец не отвечал, а только хмурился. Голубые жилки на его висках вздулись, и Драко понял, что Люциус едва удерживается от того, чтобы не сорваться и не выместить на сыне свой гнев.

— Очки? Смотрел ли я через очки? — перед такой угрозой проявил чудеса сообразительности Драко. — Ну... не то чтобы... — заюлил он. — Ну... один разок...

Словно пружина распрямилась в Люциусе Малфое, и он молниеносно выскочил из-за стола, а уже в следующий миг крепкие пальцы одной руки сдавили горло Драко, а другой — ухватили за манишку, подтягивая вверх.

— Кто тебе разрешил?! — в бешенстве прошипел не хуже наследника Слизерина Люциус. — Это творение Коппелиуса, дурья твоя башка! Ты видел Коппелиуса?! Ты его видел? Какого вонючего гоблина ты вообще поднес эти проклятые стекляшки к своим глупым глазам?!

Драко застыл в отцовских руках, парализованный страхом, словно кролик перед удавом, неотрывно глядя прямо в широко разевающийся красный рот Люциуса.

— Без подготовки! Без логики! Без мозгов! В кого ты такой уродился?! — продолжал унижать его Люциус. — Позор нашего рода!

«Ты ничего не писал о том, что мне нельзя их трогать», — хотел упрекнуть его Драко, но язык не слушался. А может, и хорошо, что не слушался, ибо оправдание получилось бы слабым и только утвердило бы Люциуса в его нелестном мнении насчет умственных способностей отпрыска.

— Он манипулировал тобой? Признавайся! — потребовал Люциус, запрокинув голову Драко и что-то высматривая в его распахнутых глазах. — Он там? Там, да?! Коппелиус, я требую, чтобы ты выбрался оттуда!

— Откуда?! — от ужаса Драко вновь обрел голос, правда, сдавленный, так как отец и не думал убирать руку с его горла. — Он что, во мне?! — взвыл бы, если бы не недостаток воздуха, а так только просипел Драко.

Люциус подтащил его к дивану и толкнул, заставив сесть, а затем принялся светить в глаза бликами камня в кольце на безымянном пальце. Драко не сопротивлялся. Ему не меньше, чем отцу, хотелось изгнать из себя возможного захватчика, особенно если это был гадкий Коппелиус.

— Странно... Я ничего не вижу... — неожиданно для Драко ослабляя хватку, удивленно произнес Люциус.

Драко пошатнулся и привалился к спинке дивана, судорожно втягивая воздух. Люциус задумчиво потирал подбородок:

— Как часто ты прикладывался к очкам?

— Я... не знаю... три... нет, четыре... или больше... — в отчаянье попытался припомнить Драко. Слова отца вселили в него надежду: «А вдруг Коппелиус не успел проникнуть в мой мозг?»

— Но почему ты тогда чист?! — слегка растерянно вопросил Люциус. — То есть это хорошо, конечно, но очень, очень странно... — поправился он.

— Может, это Серпентина постаралась? — находчиво предположил Драко. — Я попал в Атлантиду сразу после встречи с Коппелиусом и мог получить там какие-то силы, чтобы противостоять влиянию мерзкого старикашки!

Люциус, видимо, в какой-то степени утолив свой гнев и беспокойство, выпрямился, скрестив руки на груди:

— Выкладывай. Расскажи мне с самого начала, что за чушь там произошла. И имей в виду, я и без тебя знаю кое-что о том, что творилось в Готторфе: слухами земля полнится. Мне известно, что старший сын Райнхарда и его невеста потеряли магическую силу, а младший погиб в результате некоего запретного ритуала. Знаю, что из себя представляет Коппелиус и на что способны его очки. Потому не смей мне врать.

Драко и не думал. Солгать сейчас перед отцом казалось ему невозможным, так же, как и перед допрашивавшим его ранее дядей Райнхардтом. Другое дело — кое-что утаить, например, обещание, данное тетушке Адель, и попытку спасти Эрхарда. Впрочем, о произошедшем в замке Готторф пришлось поведать во всех подробностях, хотя на глазах бледневшее то ли от переживаний, то ли от недовольства лицо отца заставляло Драко сбиваться и терять нить повествования.

— Понятно, — склонил голову Люциус, внимательно рассматривая кончики своих ботинок гномьей выделки. — Стало быть, у Райнхардта сейчас сложная семейная ситуация... А мне так нужна его поддержка в одном деловом вопросе! С другой стороны, это будет для него хорошей возможностью отвлечься от домашних забот... Но почему ты потащился в Брюссель? И почему так долго не давал о себе знать? — снова набросился он на Драко. — У тебя вообще на плечах голова или тыква? Я в твоем возрасте уж точно не был настолько безответственным!

— Я... — Драко представил себе реакцию отца на ответ «Я отправился туда в поисках спасения для моих кузенов и их друзей» и содрогнулся. — Мне написал Теодор Нотт... Приглашал заглянуть по дороге домой, — выкрутился он.

Люциус, кажется, остался удовлетворен таким ответом:

— Поддерживать школьные связи — похвальное дело, хотя с Ноттом бы я сейчас на твоем месте не связывался... Тем не менее ты должен был послать мне сову сразу по приезду, а не ждать, пока я начну тебя разыскивать! Что это за девчонка, у которой ты ошивался? — подозрительно прищурился он.

Драко в который раз подивился осведомленности отца.

— О, она... Она просто... Просто моя хорошая знакомая... — пробормотал он в смущении.

Люциус внезапно оживился и подобрел.

— Ну-ну, знаю я, какие в твоем возрасте знакомые, — хитро подмигнул он Драко. — И даже могу это понять: «Гуляй, пока молодой». Однако не стоит совершенно терять голову.

— Я не... Я вовсе... — попытался возразить Драко, но осекся. Конечно, на первый взгляд их удивительные отношения с Шанталь казались никак не связанными с этим вот «гуляй», но на второй взгляд нечто общее просматривалось. «И неужели же отец сейчас посмотрел на меня с одобрением и даже некоторой долей гордости? И подмигивание это заговорщицкое...» — польщенно подумал Драко и уже тверже заметил: — Хотя все было не совсем так, но суть ты прекрасно уловил.

Люциус продолжал усмехаться:

— О, я прекрасно понимаю, что для тебя она была единственной и неповторимой — вроде «таких много, а такая — одна», или как там пишут в этих журналах, которые так любит твоя мать?.. Но, как я уже говорил, нужно иметь голову на плечах и не допускать досадных промашек. А то, что какая-то вертихвостка оказалась для тебя важнее, чем сыновьи обязанности, то, что радости, которые она дарила тебе, застили твой ум и заставили забыть о родителях, — это просто непозволительно!

— Так я же... — попытался было оправдаться Драко, но Люциус уже снова начал заводиться.

— Ты представляешь себе, — повысил он голос, — чего мне стоило скрыть от твоей матери отсутствие писем от тебя? Хотя, конечно, не могу сказать, что своим поведением она заслужила настолько осторожное к себе отношение... Но я ведь не изверг какой-то! — воскликнул он, подняв вверх палец.

— Нет, конечно, нет, — пробормотал Драко.

— Однако же мне пришлось немало поизворачиваться, — продолжал упрекать его Люциус. — А мои бессонные ночи? Все из-за тебя!

— Мне очень жаль... — состроил несчастное выражение лица Драко, но отца это, видимо, не впечатлило.

— Жаль?! — в руках Люциуса откуда ни возьмись очутилась трость с ручкой в виде головы змеи. — У меня больное сердце, ты, негодяй! Я мог скончаться в любой момент! Ты весь пошел в свою матушку — никакого здравого смысла! — с этими словами он обрушил трость на левое бедро Драко и, пока несчастный корчился от боли, отвесил удар и по правому.

— Отец! — взвизгнул Драко и проворно перебросился через спинку дивана. Парочка плоских пылёвщиков тут же отлепились от стены и с урчанием набросилась на его брюки. — Отец, ты не имеешь права! Мне давно уже не пять лет! И даже не десять! — Драко отшвырнул пылёвщиков и занял оборонительную позицию.

— Ты осмелился поднять на меня палочку?! — возмутился Люциус и заново огрел сына тростью, на этот раз по руке. — Да что ты себе позволяешь?! Понахватался в своих поездках!

— Прекрати! — в исступлении закричал и Драко. — Прекрати! Ты... Ты потерял право меня бить в ту минуту, когда позволил мне получить Темную Метку!

— Ты забываешься! — топнул ногой Люциус.

— Это ты забываешься! — не остался в долгу Драко, тоже подкрепляя свои слова стуком каблука.

— Не смей на меня топать! — попытался снова дотянуться до него Люциус.

Хотя отец явно бил даже не в половину силы, но от обиды боль казалась Драко невыносимой.

— Ты тоже не смеешь, не смеешь! — в бешенстве заорал он, тыча в отца палочкой, но так и не решаясь применить против него заклинание. — Это ты во всем виноват! Ты виноват, что мы проиграли, что нас ни во что теперь не ставят, что нас не ценят, что надо мной все смеются, что мама чуть не погибла, что я чуть не погиб! Ты во всем виноват!

До сих пор Драко ни разу в открытую не высказывал отцу таких упреков. Теперь же ему показалось, словно с плеч свалился тяжкий груз, хотя он ощущал и неловкость из-за столь непочтительного обращения с отцом. Однако же прозвучавшие слова возымели нужный эффект: Люциус остановился и опустил трость. Немного помедлив, он развернулся и, тяжело ступая, вернулся обратно к письменному столу и облокотился на него. На сына он не смотрел.

— Ты не имел никакого права меня бить, — уже тише и не столь воинственно прибавил Драко.

Люциус не ответил. Опустив голову, совсем белый и сгорбившийся, он стоял, приложив руку к сердцу. Драко встревожился:

— Отец? Тебе... плохо?!

Люциус издал еле различимый вздох.

— Отец? — Драко подошел поближе. — Ты в порядке?

Несчастный вид Люциуса пугал его не меньше, чем до того — разъяренный.

— Где твои лекарства? Позвать маму? Домовиков? — засуетился он вокруг отца.

Люциус жестом дал понять, что желает лечь на диван. Драко с готовностью подставил ему свою руку, чтобы опереться.

— Осторожнее... Трансфигурировать тебе что-то в подушку? Нет? Вот, твои капли... Воды? Укрыть тебя? Позвать лекаря? Что мне делать? — из шкуры вон лез Драко, обмирая от одной мысли, что с отцом сейчас случится нечто непоправимое.

Но губы Люциуса уже порозовели, а дыхание выровнялось.

— Ты мог сейчас потерять меня, — заявил он слабым, прерывающимся голосом и уточнил на случай, если Драко не уловил в полной мере трагизм данной перспективы: — Потерять навсегда.

— Прости, — присев на край дивана, Драко стискивал пальцами ладонь отца. — Прости, я не хотел.

Люциус с видимым трудом поднял другую руку и по-отечески погладил сына по щеке:

— Ты слишком юн и горяч. Нужно быть сдержаннее.

Осознав трогательность разворачивающейся сцены, Драко порывисто обнял отца:

— Мне правда очень жаль, что я не давал о себе знать... Но тому были особые обстоятельства, прошу, поверь мне!

— Ну конечно, — снисходительно отмахнулся уже совершенно пришедший в себя Люциус. — Горячая, видно, штучка была эта твоя «мисс Особые Обстоятельства»... Ну да ладно, хватит об этом. Впредь ты будешь вести себя разумнее, — он похлопал сына по спине, отстранился и удивительно бодро для только что перенесшего сердечный приступ человека приподнялся. — Однако нам пора заканчивать наш разговор: скоро должны подать ужин, а ты еще не переоделся с дороги.

Драко с облегчением поспешил направиться к выходу, пока Люциус не припомнил ему еще каких-либо проступков.

— Я надеюсь, ты подумаешь над своим поведением и осознаешь свою неправоту, — полетел ему вслед отцовский наказ.

Вновь очутившись в коридоре, Драко прислонился к стене и пару секунд так и стоял, закрыв глаза, не вслушиваясь в болтовню портретов. «Подумать только, отец так легко превращает меня в маленького непослушного мальчика, а я склонен позволять ему это! — сокрушался Драко. — Нет, пора это менять. Я возразил ему сегодня и смогу возражать и впредь».

Он поднялся по боковой винтовой лестнице на второй этаж, где располагалась его комната. Там ничего не изменилось с его отъезда, даже стул, кажется, не сдвинулся с места. Тем не менее было прибрано — видно, эльфы постарались. Драко прошел к обитому полосатой тканью стулу на кривых ножках, стоявшему у окна, и, как был, в обуви, забрался на него, чтобы дотянуться до верхней ручки в оконной раме.

— Ай-яй-яй! — раздалось за его спиной.

Обернувшись, Драко увидел свою бывшую няньку-эльфийку. Притворяясь, что ничуть не чувствует себя виноватым, он все же распахнул окно и только тогда спрыгнул на пол.

— Подумаешь, почистить для тебя пара пустяков, — грубовато бросил он.

Большие глаза эльфийки уставились на него с невыразимой обидой.

— Ну ладно тебе, Дейзи! — проворчал Драко, с помощью «Эванеско» сам удаляя отпечатки обуви со стула. — Вот и все...

— Ванна готова, — коротко отрапортовала Дейзи.

— Спасибо, — Драко смущенно улыбнулся. — А я тебе в подарок марципановую конфету привез... Сейчас, — он полез в боковой карман уже доставленного в его комнату чемодана.

Получив подарок, Дейзи мгновенно простила Драко все огорчения. Ее тощее тельце тряслось от радости, а сморщенное личико сияло.

— Милостивый... Милостивый... — плаксиво бормотала она.

Драко ощутил себя щедрым благодетелем.

— А теперь иди. Мои вещи распакуешь позже, — махнул он рукой.

Едва дождавшись ухода эльфийки, Драко поспешил пройти в ванную комнату и, стаскивая с себя вещи и раскидывая их как попало, забрался в теплую ванну. На полированных беломраморных стенах двигались теневые отражения, с потолка мягко лился желтоватый свет, пушистые полотенца терпеливо дожидались на скамье, подогретые небольшим Теплым Камнем, душистое жидкое мыло, шампунь и бальзамы сами лились в руки из изящных сосудов, хлопья пены невесомо облегали тело, лепестки кремовых роз усыпали пол...

— Я дома, — в блаженной неге прошептал Драко.

Его одиночество нарушил Бумба, явившийся, чтобы оттереть многоисходившие стопы своего хозяина кусочком малазийской вулканической пемзы. Хихикая от щекотки, Драко вытягивался в ванне и что-то счастливо напевал. Все проблемы и даже разговор с отцом были теперь позади. Будущее виделось ему в розовом свете: он, конечно же, найдет способ превратить Эрхарда обратно в человека, да он уже почти нашел его, и все будет хорошо. Потом надо будет сдать экзамены, и тогда можно будет жить спокойно, выбрать профессию себе по вкусу или вообще делать что вздумается.

— Хотя я могу заниматься этим и без экзаменов... Но с ними все-таки ощущаешь себя полноценным магом, да и окружающие станут относиться ко мне с большим уважением, — объяснял домовику Драко. — И к тому же, как подумаю, что такой дурак, как Поттер, смог сдать NEWT — это Nastily Exhausting Wizarding Tests... (2) Впрочем, тебе все равно не понять, просто запомни, что Поттер — дурак.

Бумба с готовностью подтвердил, что никогда этого не забудет. Пока эльф растирал его полотенцем, Драко продолжал вещать о своих планах на будущую жизнь. Когда же он облачился в чистую сорочку, мягкие панталоны и свежую мантию, собственное существование показалась ему совсем уж прекрасным. Всласть налюбовавшись стоявшими в углу метлами для квиддича, купленными еще в Любеке и доставленными продавцом в Малфой-мэнор, Драко вспомнил, что до ужина осталось всего ничего, а он еще не повидал портрета Мелиссы Малфой, и приказал:

— Бумба, перемести меня на чердак!

Почти сразу же в нос ему ударил запах пыли и старой бумаги, рассохшегося дерева и каких-то трав. Маленькие витражные окна, пропуская дневной свет, окрашивали обстановку в синие и зеленые цвета. Домовые эльфы поддерживали на чердаке относительный порядок, но все же в углах было порядочно паутины. Драко сразу же заметил стоявший у стены портрет Мелиссы. Его трижды «пра» бабка — хотя не у каждого при взгляде на вечно юный портрет Мелиссы повернулся бы язык назвать ее так — дремала, и Драко засмотрелся на тень густых ресниц на ее молочно-белой щеке.

— Мелисса? — негромко, чтобы не напугать, позвал Драко.

Она встрепенулась, просыпаясь и встряхивая золотистыми локонами.

— Драко! Мальчик, ты снова здесь, в мэноре! И не поленился забраться сюда, в это забытое всеми место, чтобы поприветствовать меня!

Драко галантно поклонился, и Мелисса засмеялась, обнажая в улыбке ровные, чуть острые зубы.

— Ну, как ты съездил?

— Об этом потом, — возразил Драко. — У меня не так много времени, нужно вернуться к ужину. Скажи мне для начала, зачем ты посоветовала моей матери заклинание, которое превращает вино во рту у отца в воду?

Мелисса поплотнее запахнулась в голубую накидки и надула губки:

— Люциус стал слишком много пить. Меня это раздражало, твою мать — тревожило. К тому же он наладил поставки вина из виноградников в Кенте, связавшись с этими ужасными Барнсами, — ты, возможно, не знаешь, но их прямой предок застрелил на дуэли моего старшего внука!

Драко рассмеялся:

— Так вот оно что! Из мести Барнсам ты лишила отца одной из радостей жизни?

Мелисса презрительно фыркнула:

— Тоже мне радость!

Драко всё улыбался:

— Неужели ты думаешь, отец откажется покупать у них вино, даже если сам не может его распробовать?

Мелисса внезапно погрустнела и с унылым видом обхватила себя руками за плечи:

— Мне не пришло ничего другого в голову. Знаешь, я ведь просто портрет, который только и может, что висеть на стене и давать советы... И ничего не в силах поделать, когда его выставляют на чердак, как ненужную вещь.

Эти ее слова расстроили и Драко. Он погладил деревянную раму, не рискуя прикасаться к старому холсту, где и без того уже кое-где облупилась краска:

— Я скажу эльфам, чтобы они перевесили тебя в одну из пустых галерей на третьем этаже. Отец все равно туда никогда не заглядывает.

Но это обещание не удовлетворило Мелиссу.

— Большая радость — торчать в одиночестве в пустой зале! Тут хотя бы есть компания, — она указала вбок, где Драко заметил несколько наполовину прикрытых куском потертого бархата картин.

— Там тоже портреты? — уточнил он.

Мелисса кивнула:

— Парочка моих потомков и твоих предков, да еще родственники твоей матери... Большинство их них не очень приятные типы, к тому же сохранились они плохо, но кое с кем еще можно пообщаться, когда они в настроении.

Драко приподнял покрывало и с сомнением оглядел первый, еле проступающий, портрет.

— Осторожнее, не трясите меня... Ах, не касайтесь меня! Осторожнее, я кому говорю! — тут же завопил нарисованный на нем человек.

Драко отодвинул его и увидел картину с очаровательной пухлощекой девочкой за столом, лениво поедающей персики. Девочка не удостоила его взглядом. Следующим был портрет худощавого, кудрявого, светловолосого юноши с пронзительным взглядом больших голубых глаз.

— Малфой? — осведомился он, а получив утвердительный ответ, встряхнул кудрями и демонстративно отвернулся.

— Не слишком-то приятные собеседники, — вынес вердикт Драко.

Мелисса чарующим голосом подтвердила:

— Ты абсолютно прав... И, знаешь, если бы ты согласился повесить меня в своей комнате, мне было бы куда веселее, — подала она идею.

Драко замялся. При всех ее достоинствах, Мелисса слишком любила вмешиваться в чужую жизнь и требовала с собой считаться, не соглашаясь на роль простого портрета. А если не могла этого добиться, то принималась интриговать — вот как в случае с заклятьем «Превращай-в-воду».

— Я подумаю, — уклончиво сказал Драко.

Мелисса невинно улыбнулась:

— Конечно. Я не собираюсь на тебя давить. Решение целиком и полностью за тобой. В конце концов, я сильная женщина и смогу перенести даже это выпавшее на мою долю испытание, одинокие вечера, тишину, старость и плесень, уничтожающие мои черты...

— Здесь сухо, — возразил Драко.

— ...печаль и тоску, — упрямо продолжала Мелисса. — Люди постепенно забудут меня, а потом кто-нибудь найдет старый холст с давным-давно стершимся, исчезнувшим изображением... Что сделает он с ним? Сожжет ли в камине? Выбросит ли в кучу мусора? Или набросает на нем новую картину, новую жизнь...

Драко вздохнул:

— Мелисса, перестань. Никто не собирается бросать тебя тут на веки вечные. Отец отойдет немного и сам скажет вернуть тебя обратно.

Мелисса только махнула кружевным платочком, прикладывая его к глазам и всем своим видом показывая, что не верит в такие утешения. Возможно, ее страдания растрогали бы Драко и заставили бы его забрать портрет с собой, но тут домовик Бумба беспокойно завертелся на месте:

— Милостивый хозяин, вам пора спускаться! Ужин вот-вот подадут!

Не желая опаздывать и этим вновь сердить отца, Драко тут же распрощался с разочарованной Мелиссой, аппарировав вместе с Бумбой прямиком в малую столовую залу. Там обычно трапезничали в узком семейном кругу, используя большую залу лишь для торжественных банкетов. Впрочем, после того, как в этой большой зале слишком долго хозяйничал Темный Лорд, обитатели Малфой-мэнора предпочитали обходить ее стороной.

К счастью, в малой столовой Драко застал одну мать, сразу же бросившуюся к нему с расспросами о том, как прошел его разговор с отцом.

— О, мы обсудили все разногласия и пришли к компромиссу, — коротко и емко ответил Драко, не желая ее расстраивать.

Нарцисса внимательно оглядела его и с облегчением улыбнулась. Драко заулыбался в ответ и начал было говорить ей что-то подбадривающее, однако смолк, когда вошел отец. Атмосфера враз стала напряженнее. Эльфы отодвинули стулья и внесли блюда с едой. Люциус повязал себе салфетку и важно пожелал приятного аппетита остальным, тем самым давая разрешение приступить к еде. Драко не заставил себя просить дважды и принялся расправляться с говядиной «Веллингтон», наполненными рисом и кислыми ягодами нервной брусники виноградными листьями под мятным соусом, свиным пирогом с мелко нарезанными сушеными ушами визгляков и прочими вкусностями (3). До самого десерта никто не отвлекался, но затем, наблюдая, как Драко сыто и лениво отщипывает от сыра с черникой, Нарцисса первая подала голос:

— А как продвигается твоя подготовка к школьным экзаменам, милый?

Драко, захваченный врасплох этим вопросом, только промычал нечто невразумительное. Люциус тоже с интересом повернулся к нему.

— Мне осталось еще кое-что повторить, — промямлил Драко, досадуя на мать, что она завела разговор на такую скользкую тему при отце.

— Прекрасно, — ничуть не смутилась Нарцисса, сохраняя на губах радостную улыбку. — Кстати, у меня есть на примете один человек, который мог бы тебе помочь в этом. Она тоже должна сдавать экзамены, правда, уже в конце наступающего учебного года.

— Она? — без особого восторга переспросил Драко.

— Да, — деланно беззаботным голосом подтвердила Нарцисса. — Прелестная девушка, из очень хорошей семьи. И, между прочим, еще не помолвлена.

Люциус хмыкнул. Драко еле удержался от того, чтобы закатить глаза с мученическим видом. Страстное и давнее желание Нарциссы помолвить его с какой-либо «прелестной девушкой из очень хорошей семьи» было для самого Драко и Люциуса уже притчей во всех языцех. С тех пор как Нарцисса удостоверилась, что Панси Паркинсон не подходит ее дорогому сыну по многим причинам — начиная с социального положения ее семьи и заканчивая ее внешностью, не пришедшейся Нарциссе по вкусу, — кандидатуры новых невест озвучивались с похвальной настойчивостью и регулярностью.

— И кто же она? — из приличия поинтересовался Драко, многозначительно переглядываясь с отцом. По виду Люциуса было непонятно, знает ли он, кого на этот раз заприметила его жена.

— Ты ее наверняка хорошо знаешь, — воодушевленно ответила Нарцисса. — По крайней мере, она тебя — так точно. Это младшая сестра твоей сокурсницы Дафны Гринграсс, Астория. Я недавно виделась с ней, и она была столь мила, что согласилась повторить с тобой учебный материал для твоих выпускных экзаменов. Я дам ей знать о дне, когда она может нас навестить... Думаю, послезавтра будет в самый раз, ты как раз успеешь отдохнуть.

Драко не оставалось ничего другого, кроме как поблагодарить мать за заботу.

Примечания:

1. Такую ручку я видела в ратуше в Любеке: http://www.pichome.ru/image/f59

2. Они же ЖАБА (Жутко Академическая Блестящая Аттестация), в других переводах — ПАУК — Претруднейшая Аттестация Умений Колдуна и ТРИТ — Типично Решаемый Изнуряющий Тест.

3. Говядина «Веллингтон», наполненными рисом виноградные листья под мятным соусом и свиной пирог — традиционные английские блюда. Все остальные ингредиенты — сугубо причуда Малфоев и их домовых эльфов-поваров.