Драко Малфой — спаситель магии // Schwer was los (джен)

До Великобритании Драко добрался через каминную сеть, как ни заманивала его Дафна восторженными описаниями высокоскоростного маггловского поезда. Но давно знакомый камин все равно казался куда более надежным и безопасным, тем более что можно было заранее забронировать свободную международную линию и не ждать в общей очереди. Дафна с Ноттом вызвались его проводить — впрочем, сначала собиралась пойти одна Дафна, а Тео все дулся из-за без спросу позаимствованного боггарта. На взгляд Драко, обида была совершенно безосновательной, ведь боггарт совершенно неведомым образом умудрился самостоятельно вернуться домой. По крайней мере, Тео в тот же вечер снова обнаружил своего любимца свернувшимся калачиком в шкафу в гардеробной и нервно огрызающимся на все попытки счастливого хозяина извлечь его оттуда. Таким образом был успешно завершен невольный эксперимент, подтвердивший теорию о привязанности боггартов к местам своего проживания и их удивительно точном ориентировании в пространстве. Однако насколько Нотт был в восторге от возвращения боггарта, настолько же он сердился на виновника его пропажи. «Что совершенно несправедливо», — посчитал Драко, с утра пораньше разбуженный воплями Нотта.

— Ты не имеешь права без спросу брать то, что тебе не принадлежит! — читал ему нотации Теодор, стоя в изголовье так, что лежавшему на диване Драко пришлось задрать голову, чтобы увидеть его. Шея в такой позе сразу же затекла, поэтому Драко перевел взгляд на Дафну, смотреть на которую к тому же было куда приятнее.

— Кем ты себя возомнил?! — бесновался тем временем Теодор. — Это мой боггарт, ты не имел права его трогать!

«Они с Дафной даже похожими словами говорят, — подметил Драко. — Вот уж точно сладкая парочка».

— Иногда мне кажется, что в твоем воспитании что-то безнадежно упущено, — выговаривал ему Нотт.

«Без амплификации: Нотт влюблен в нотации», — неуклюже скаламбурил Драко. Мигрень прошла, но голову все еще слегка сдавливало, как обручем, а истерика Нотта не способствовала хорошему настроению. Драко страдальчески поморщился и приподнялся, опираясь на локоть:

— Слушай, Тео, чего ты от меня хочешь? Твой драгоценный боггарт в порядке, и я не собираюсь больше к нему прикасаться. Зачем вообще надрывать голос по такому пустяковому поводу? Можно подумать, это последний боггарт на земле.

— Это мой боггарт! — снова завел ту же пластинку Нотт. — Ты должен был спросить у меня разрешения, прежде чем забирать его!

— Эм-м... Ты бы не согласился, — возразил Драко, — а мне он был до зарезу необходим. И вообще, будь любезен, потерпи еще немного. Я не собираюсь задерживаться у тебя дольше, чем на пару часов. Я возвращаюсь в Англию.

Ему показалось, что Нотт с облегчением вздохнул. «И это он собирался учить меня манерам?» — фыркнул Драко, потирая виски.

— Голова болит? — участливо спросила его Дафна.

— У него там болеть нечему! — презрительно ввернул Нотт, и Драко невольно потянулся за палочкой, но сдержал себя и, стиснув зубы, процедил:

— Я попросил бы тебя, Нотт, не переходить определенных границ. Ты мой приятель и лишь потому можешь позволить себе то, что от иного я бы не стерпел, однако же все имеет свой лимит.

То ли оценив мудрость данного предостережения, то ли просто устав ругаться, Нотт только махнул рукой:

— Да ну тебя, Малфой. Таких, как ты, не переделаешь.

— К счастью, — уточнил Драко, желавший, чтобы последнее слово осталось за ним.

Дафна хихикнула. Драко не мог не признать, что со стороны они наверняка выглядят смешно, особенно Нотт, надувшийся, словно Робин-Бобин с желудочными коликами (1). Да и сам Драко с недосыпу выглядел особенно бледным, длиннолицым, нос заострился, а темные круги вокруг глаз не прибавляли шарма. Зеркало на стене даже тактично потемнело, не желая расстраивать отражаемого Драко еще больше. «Ну и что, зато эта изможденность выдает во мне возвышенное и нежное создание, которое, однако же, обладает крепким внутренним стержнем и невероятной силой воли», — утешил он себя и холодно повторил:

— В общем, Нотт, вскоре я с большим удовольствием покину твой негостеприимный дом. Только позавтракаю и приведу себя в порядок — я же не могу вернуться в таком виде, мои родители решат, что со мной в пути случилось нечто ужасное.

Нотт демонстративно приложил ладонь ко лбу, но Драко решил не обращать внимания на его эксцентричное и бестактное поведение, чтобы не эскалировать конфликт. Все-таки Нотт был каким-никаким, но почти другом.

— А еще, — деловито напомнил Драко, — мне все еще нужен перевод с немецкого на английский. Помнишь, я говорил тебе о моих записях? Цена не имеет значения, — немного приврал он, так как изрядно поиздержался за время своих странствий, но признаться в этом перед Ноттом и Дафной было немыслимо. — Я надеюсь, что твое ворчание означает «Да, конечно, я с радостью помогу тебе в этом пустяковом деле», — ехидно заметил он Теодору.

«Да хоть сто раз хлопни себя по лбу, Тео, — про себя продолжил Драко. — После всех тягостей, выпавших на мою долю, твои крики — просто безобидный шум. Кстати, Тео, осмелился бы ты повышать на меня голос, если бы знал, что не далее как вчера я способствовал уничтожению потрясающе старого и сильного мага? Заметь, я не говорю «способствовал убийству», но только потому, что это жесткое слово терзает мой изысканный слух и...» — тут Драко пришлось прервать цепь невероятно умных и рассудительных мыслей, так как Дафна помахала перед его лицом ладонью с растопыренными пальцами:

— Ты что, еще спишь? Или у тебя абсанс? (2) Я спрашиваю: чем ты собираешься отправиться домой? Поездом или все же камином?

Драко снова слегка обиделся ее желанию поскорее сплавить его подальше и остаться наедине с ненаглядным Тео, с которым у нее, кажется, все снова было хорошо. На миг Драко даже стало завидно, что не на него с нежностью смотрят эти чистые голубые глаза, не ему улыбаются алые пухлые губки, не для него появляются ямочки на круглых румяных щечках, не он гладит мягкие шелковистые светлые кудри...

«Toi mon amour, mon ami,

Quand je rêve c'est de toi.

Mon amour, mon ami,

Quand je chante c'est pour toi.

Mon amour, mon ami,

Je ne peux vivre sans toi,

Mon amour, mon ami,

Et je ne sais pas pourquoi», (3) — пропел в голове Драко голос Шанталь, оставив горьковатое послевкусие грусти и вины. Но более насущные проблемы занимали сейчас Драко намного сильнее неудавшихся отношений с вейлой.

— Камин, — коротко ответил он Дафне, чем вызвал с ее стороны длительную тираду, сводившуюся к восхвалению суперскоростного поезда. Вполуха внимая ей, Драко осторожно достал из чемодана скопированные записки Эрхарда и прибавил к ним два галлеона.

— Вот, это с лихвой окупит труд переводчиков, — он протянул записи Нотту.

Тот поколебался, но все-таки с ворчанием принял оттягивающие Драко руки тяжелые пергаменты. Деньги же он взял куда более охотно.

К счастью, на кухне обнаружился завтрак на троих, и Драко не пришлось снова есть всухомятку бутерброды. Гадая, кто же приготовил еду, Дафна или Тео, он в рассеянности допил третью чашку чая с молоком, закусывая блинчиками с апельсиновым джемом, и только тогда окончательно пришел в себя после вчерашнего. Все произошедшее воспринималось теперь очень ясно, без излишней эмоциональности. «В жизни много чего случается, и смерть старого ирландца — не самое ужасное событие», — философски заметил себе Драко.

Вообще, по мере возвращения к нему воспоминаний незаметно менялось и его отношение к произошедшим событиям. Сейчас, когда он почти все вспомнил, он мог в полной мере оценить масштабы трагичности свершившегося с ним и его семьей. Когда Темный Лорд был еще жив, а родителям Драко и ему самому ежесекундно грозила опасность, страх застилал разум и мешал адекватно воспринимать реальность. Тогда Драко казалось, что он живет в туманном и тягучем кошмаре, он не понимал в полной мере ни смысла происходящего, не видел толком ни цели, ни смысла своих и чужих действий, ни возможного результата. Затем отсутствие воспоминаний существенно облегчило и упростило его жизнь, но незавершенность собственной личности продолжала терзать его на подсознательном уровне, проявляясь ужасными снами. Теперь же Драко чувствовал цельность самого себя, реальности, в которой он находился, и своих воспоминаний, хотя будущее, конечно, еще оставалось туманным и загадочным. Ощущение правильности и легкости было столь сильным, что Драко даже засомневался: а не обманчиво ли оно? «Да какая разница, пока что я не собираюсь решаться ни на что судьбоносное, а просто хочу вернуться домой», — подумал он и на секунду прикрыл от удовольствия глаза: так взросло и взвешенно прозвучали его мысли!

— Малфой? — осторожно позвала его Дафна. — С тобой точно все в порядке?

«А вот скорость моего взрослого мыслительного процесса стоило бы увеличить. Не могу же я постоянно зависать в своих раздумьях», — сделал себе пометку Драко.

— Я просто замечтался, — объяснил он Дафне, которая недоверчиво прищурилась, но не стала дальше развивать эту тему.

Наконец все приготовления к путешествию были завершены, и умытый, причесанный, припудренный Драко в свежей мантии подхватил свой маленький чемоданчик с самыми важными вещами в одну руку, а второй, побольше, поднял в воздух с помощью магии. Дафна и Теодор сопроводили его до общественного камина дальних перемещений, где Драко прикупил в крохотном магазинчике немного бельгийского шоколада Нойхаус (4) и еще парочку сувениров. Но момент отправления настал, и, чмокнув в щечку Дафну и степенно пожав руку Нотту, Драко с готовностью шагнул в камин. Его привычно подхватило, завертело и потащило по сложной межпространственной сети. В глазах рябило от теней, пятен света, неподходящих ему выходов и еще каких-то непонятных линий и форм, которым Драко так и не смог найти определение. К концу перехода его слегка замутило, и поэтому, едва выбравшись из камина, он ухватился за стенку, глубоко и жадно втягивая воздух.

Парочка служащих спросила его документы, и их вид был до того английским и родным, что Драко даже не обратил внимания на презрительные гримасы, которыми они отреагировали на его имя. Но внезапно волна холодного ужаса обдала его: «Опал!» Во рту пересохло, колени затряслись, руки враз стали влажными. Владение опаловым скорпионом считалось незаконным и каралось огромным штрафом или даже тюремным заключением, а в случае Драко его, как ненавидимого всякими магглолюбцами Малфоя, наверняка должны были упечь в Азкабан. «Я идиот... Я забыл об опале! Как можно было забыть о нем?! Я идиот, я полный идиот...» — клял себя Драко. Только потрясениями прошедшего дня можно было объяснить его амнезию.

— Откройте чемодан, — тем временем командовали таможенники. — Снимите мантию, вытащите все из карманов.

Драко не оставалось ничего другого, как, мысленно прощаясь со свободой, подчиниться. «А если я нападу на них? Есть ли у меня хоть какой-то шанс сбежать? — сделал он безумное предположение. — Нет, это тоже не выход. Придется скрываться всю жизнь или навсегда тайно покинуть Великобританию».

— Это еще что? — заинтересовались таможенники очками Коппелиуса. От очков веяло магической силой, но как их ни крутили, ни вертели, ни трясли и ни просвечивали, ничего, конечно же, не происходило.

— Это... чтобы лучше видеть... — пролепетал Драко, еле раскрывая рот.

— Ну понятно, что не для того, чтобы лучше слышать! — противно хохотнул один из таможенников и потянулся к футляру с опалом.

Драко затаил дыхание. В висках громоподобно бухал пульс. «Вот и все, — понял Драко и попросил прощения у матери: — У тебя такой глупый сын, мама».

Таможенник заметил на футляре сильные защитные чары и нахмурился:

— Так-так... Отойдите к стене, — приказал он Драко.

Другой таможенник тем временем возился с футляром.

— Не получается... Малфой, откройте его, — потребовал, наконец, он и предупредил: — Но палочку не доставать.

Драко, словно во сне, приблизился к металлической стойке и негнущимися пальцами распахнул футляр, а потом пару секунд внимательно рассматривал пустоту внутри.

— Там ничего нет, — недоуменно озвучил один из таможенников.

Драко испытал смесь облегчения, радости и гнева: «Кто-то специально изменил футляр так, чтобы он не ощущался слишком легким. И, возможно, кто-то даже сделал так, чтобы я на время забыл об опале... Нотт? Дафна? Или все же кто-то еще?»

Он не стал долго задерживаться в Лондоне после таможенного досмотра, но и не аппарировал прямиком в гостиную Малфой-мэнора, а переместился в один из прелестных уголков поместья. Ему хотелось привести нервы в порядок, поразмыслить над исчезновением опалового скорпиона и еще немного насладиться одиночеством и ощущением самостоятельности, прежде чем предстать перед родителями.

Хотя поместье Малфоев никогда не было безопасным местом, нигде в мире Драко не чувствовал себя так комфортно, как здесь. Шагая по вымощенной желтым кирпичом дорожке, он узнавал с детства привычные растения: трусливая мимоза при его приближении поспешно свернула листики, выстрелила отвлекающим желтым облачком семян и с неимоверной скоростью закопалась в землю, так, что о ней теперь напоминал только аккуратный холмик свежей земли; вьющиеся чеширские розы как по команде сложили тонкие лепестки в нечто, напоминавшее улыбку; гремучий плющ выставил ядовитые иголки, не разобравшись, что лучше не связываться с хозяином — Драко слету отбил ногой пару капель жгучего сока и пнул сварливое растение так, что оно, дергая корнями, отлетело в гущи обиженно зашумевших кустов; старый кедр, чьи орехи уже столько лет Нарцисса Малфой добавляла в салат к обеду, что-то взволнованно прошелестел — как хотелось думать Драко, приветствуя. В стороне осталась развилка к Темному Пруду, где чуть ли не каждый год топилась троюродная тетушка Ариэль, наведываясь к Малфоям в гости. Домовые эльфы каждый раз успевали ее выловить, но она с поразительным упорством продолжала повторять ее попытки, так что Люциус Малфой в конце концов отдал домовикам приказ не особо спешить со спасением, и неудачливую утопленницу вылавливали все позже и позже. Но тетушка оказалась на редкость живуча. Никто так и не мог выведать у нее причину упорного стремления покончить с жизнью именно утопившись и именно в Темном Пруду: тетушка была немой и не освоила ни письменность, ни язык жестов. Мать Драко романтично считала, что все дело в несчастной любви, но сам Драко был уверен, что у тетушки просто шизофрения с навязчивой манией.

Миновав Кленовую Аллею с живописно развешанными на ней разноцветными качелями и скелетами домовых эльфов, Драко ступил на крупный песок вдоль Ледяного ручья. Вода в ручье вовсе не была слишком холодной, но его окружали заросли ледяной черники. Сорвав одну ягоду, Драко кинул ее в рот и после пары неприятных секунд, когда зубы заломило и язык чуть не примерз к небу, ощутил божественный вкус растаявшей ягоды. Кроме гурманского достоинства, ледяная черника обладала бодрящим действием и служила отличным профилактическим средством против простуды.

Черная лисица выскочила чуть ли не под ноги Драко, и от неожиданности он потерял контроль над своим чемоданом, который чуть было не улетел в заросли диких роз. Раньше за поместьем следила целая армия садовников, но при Темном Лорде они все разбежались, тем более что среди них затесалось несколько сквибов и магглорожденных. А после войны наниматься к Малфоям никто не спешил, особенно узнав, что заработная плата будет сильно урезана по причине материальных трудностей несчастного семейства. Впрочем, Нарцисса Малфой все же вернула себе пару самых ответственных специалистов, не желавших гибели редких растений, но на все поместье требовалось как минимум раз в десять больше работников.

— О, ты еще тут, — кивнул Драко покосившейся табличке «Осторожно, опасная аномалия!», преграждавшей путь к обманчиво-пасторальному холму с раскидистым старым каштаном. В свое время маленького Драко подманили изгибавшиеся до самой земли ветви, накрывавшие подножие уютным шатром, по которым без труда можно было бы забраться на самый верх. Что случилось там, на верху, Драко так никогда толком и не вспомнил — его нашли спустя сутки вконец перепуганные родители и поставленные на большие уши домовые эльфы. Он был весь перемазан в пахучем красном соке каких-то неведомых ягод и вполне доволен жизнью Вот только откуда на верхушке каштана взялись ягоды и почему никто из взбиравшихся туда эльфов и сотню раз пролетавших над деревом родителей не видел там потерянного Драко, было неизвестно. Нарцисса Малфой в истерике требовала спилить дерево и развеять пепел по ветру, но Люциус рационально решил, что оно может когда-либо еще пригодиться. «Уничтожать обладающий неисследованным, но потенциально полезным свойством каштан кажется мне нелогичным», — непреклонно объявил он заплаканной жене, стискивающей в объятьях свое непонимающее причину переполоха чумазое сокровище. Дерево окружили барьерами и заклятьями, но изучить его поближе у Люциуса так и не дошли руки.

— Милостивый хозяин! — заверещал снизу истерический голос, и Драко все-таки уронил чемодан.

— Милостивый хозяин вернулся! — пуще прежнего взвыл голос, вызывая желание заткнуть уши.

— Какая радость, какая огромная радость! — надрывался вопивший.

«И почему домовые эльфы у фон Шлехтглауберов куда нормальнее наших?» — угрюмо уставился на громкое существо Драко, стараясь не выругаться вслух: эльф бы наверняка донес родителям, какими словами охарактеризовал его «милостивый хозяин», а Драко с детства было строго-настрого наказано не выражаться нецензурно. «Хотя я уже взрослый и самостоятельный, вполне возможно, что мне уже позволено говорить все, что вздумается, — спохватился он. — Надо будет уточнить у мамы».

— Премилостивый хозяин! — возвел в высшую степень сравнения полюбившееся ему прилагательное эльф. — Премилостивый хозяин снова дома!

— Незачем это постоянно повторять, — отрезал Драко. — Возьми мой чемодан... Стой! Куда это ты собрался?! — перехватил он начавшего растворяться в воздухе вместе с чемоданом домовика.

— Бумба отнесет чемодан премилостивейшего хозяина в комнату премилостивейшего хозяина! — отрапортовал сияющий эльф и шмыгнул большим свисающим носом.

— Нет, — возразил Драко. — Просто возьми чемодан и неси его за мной... Бумба, я не закончил! — повысил он голос, так как эльф, расстроенный, что изначально неправильно понял приказ хозяина, уже переключил внимание на собственное наказание и приноровился со всей силы стукнуть себя по лбу. «Прямо как Нотт», — подумал Драко и продолжил:

— Итак, ты просто идешь за мной... Перестань себя бить и слушай! Ты следуешь за мной и... Нет, это невозможно! — Драко перехватил тонкие, но парадоксально сильные ручонки домовика. — Бумба, либо ты меня слушаешь, либо я тебя освобожу! — пригрозил он.

После министерского указа, что все домовые эльфы объявляются свободными, в Малфой-мэноре остались лишь самые верные домовики, те, кто и помыслить не мог о жизни без владельца. Перспектива никому не принадлежать приводила их в ужас и панику. Бумба не был исключением и потому теперь грохнулся на колени, округлил глаза и дрожащим голоском заныл:

— Премилостивый... Смилуйся, премилостивый!

— Ладно, так и быть, если ты будешь себя хорошо вести и слушаться меня, я не буду освобождать, — заверил его Драко и усмехнулся при виде донельзя счастливой мордашки эльфа. — А теперь хватай мой чемодан и следуй за мной. Но неси осторожно, чтобы чего не повредить, понял?

Эльф с горячностью подтвердил свое понимание и, для пущей важности надув щеки, вцепился в чемодан и устремился вслед за Драко, громко шлепая большими босыми ступнями.

«Ах, ну почему у нас в мэноре не могут быть такие же разумные домовики, как в Готторфе? — сожалел Драко, неторопливо вышагивая по теперь уже покрытой мелкой галькой дорожке. — Был бы у нас кто-то подобный Хайнцу Фрицу...» — тут Драко совсем взгрустнулось, и он шел дальше понурившись, не замечая ни разноцветные Нервные Гортензии, заламывающие тонкие листики в приступах тревоги, ни окопавшийся прямо у дорога выводок радужных улиток-пучеглазок, ни белых кроликов, время от времени высовывающих свои уши из густой травы, ни тиканья временщиков, ни даже распушившего свой красивый хвост белого павлина.

«Даже Эрхарду еще можно помочь, а вот Хайнцу Фрицу... — вздыхал Драко. — Это просто несправедливо. Почему жизнь всегда так жестока к лучшим из лучших? Он ведь мужественно бросился в неравный бой с дементором, пытаясь спасти нас всех... И сгинул в небытие», — пафосно думал Драко, еще раз мысленно прощаясь с полюбившимся ему домовиком, вспоминая маленький камень на семейном кладбище фон Шлехтглауберов, под которым похоронили кучку пепла, оставшуюся от Хайнца Фрица. Хотя, не увидев тела, Драко в глубине души так и не мог поверить в гибель домовика — ему все казалось, что каким-то непостижимым образом, когда он расколдует Эрхарда, Хайнц Фриц вернется вместе с ним. «Ну а что, дементор получился довольно крупным, в нем хватило бы места для двоих, особенно таких щуплых, как мой кузен и его домовой эльф», — уверял себя Драко, стискивая кулаки, чтобы вконец не расстроиться.

— Расскажи, что здесь происходило, пока меня не было? — пытаясь отвлечься, обратился он к Бумбе.

Тот мгновенно распрямил уши, выпучил глаза и затараторил:

— Ах, много, много происходило, премилостивейший хозяин! Милостивая хозяйка приказала убрать в доме, чтобы ни пылинки не осталось, почистить обивку мебели, покрасить перила на террасе, подправить ступени...

— Я понял, мама решила привести поместье в приличный вид, — кивнул Драко. — Что еще?

— Милостивая хозяйка самолично готовила пирожки с почками, рисовый пудинг, яблочные кексы и... — домовик зажмурился и благоговейно прошептал: — И сливовый джем! Бумбе разрешили долизать остатки.

— Избавь меня от этих подробностей, — Драко брезгливо покосился на высунувшийся красный и длинный язык домового эльфа. — В общем, мама снова начала заниматься кулинарией. Это хорошо, а то в последнее время она все совершенно забросила. Рассказывай дальше.

— Милостивая хозяйка делала покупки: перчатки для себя, шляпку, перчатки для многоуважаемого хозяина, запонки для многоуважаемого хозяина, картины, ботинки для многоуважаемого...

— Что еще за картины? — перебил эльфа Драко.

— Картины с домами великих Блэков и благородных Розье, и многозначимых Лестрейнджей, и...

— Какой ты болтливый! — пресытился логореей собеседника Драко (5). — Как там отец?

— Многоуважаемый хозяин в легкой печали, — понизив голос, поведал Бумба. — Многоуважаемый хозяин лишен радости наслаждаться вином из собственных подвалов. Милостивая хозяйка зачаровала его.

— Как зачаровала? Мама? Вино? Или отца? — не понял Драко. — О чем ты вообще говоришь?

Бумба изобразил на мордочке страдальческое выражение:

— Ах, плохо, плохо! Бумба плохо объясняет, всемилостивейшему хозяину не ясно!

«Ну за что мне такое наказание?» — устало вздохнул Драко, в последний момент успев подхватить собственный чемодан, выроненный домовиком в приступе самобичевания.

— Бумба, я тебя все-таки освобожу! — Драко сделал движение, словно бы собираясь снять с ноги носок. Кажется, он переборщил с угрозами, так как впечатлительный эльф, взвизгнув от ужаса, сиганул в кусты.

— Вернись, негодник! — рявкнул рассерженный Драко и выругался, но тут же прикусил язык: на тропинке вместо Бумбы возникла старая эльфийка, наряженная в цветастую скатерь, несколько раз обернутую вокруг скрюченного тела.

— Я тебя не заметил... — неловко признался Драко, подавив непрошеное желание извиниться.

Эльфийка смотрела на него укоризненно. Когда-то она была нянькой Драко, а еще раньше — Нарциссы Малфой и ее сестер. Драко бы никогда не признал, что испытывает к домовихе уважение, но обычно старался при ней соответствовать правилам приличия.

— Рада вашему возвращению, милостивый хозяин, — эльфийка слегка согнулась в поклоне, не спуская с Драко укоризненного взгляда. — Мы скучали.

Нежностей с домовиками Драко не допускал, потому только сухо кивнул в ответ, но все же невольно улыбнулся. Сколько он себя помнил в раннем детстве, рядом почти всегда были или мать, или няня, обеспечивая ему уют и безопасность. И даже потом, когда он стал старше, их присутствие всегда придавало ему уверенности.

— Так что там с отцовским вином? А то этот придурок нес что-то невнятное, — Драко махнул рукой в сторону прятавшегося в кустах Бумбы.

— Милостивая хозяйка наслала на многоуважаемого хозяина заклятье, превращающее вино у него во рту в воду, — почтительно, но, как показалось Драко, с ноткой иронии поведала эльфийка. — Многоуважаемому хозяину теперь приходится блюсти трезвость.

— Эм-м... Но... Но зачем? — удивился Драко. — Разве отец так много пил? Впрочем, я не знаю, что он там делал у себя в кабинете, однако он не производил впечатления... Постой, а он очень разозлился? Он ругался на маму?

Эльфийка секунду промедлила с ответом, и Драко уже успел не на шутку испугаться за мать.

— Многоуважаемые хозяин и хозяйка ругались, — подтвердила в конце концов домовиха. — Громко. Но потом помирились.

Драко с облегчением выдохнул и спрятал в карман свою палочку, наперевес с которой он собрался уже было бежать вызволять мать.

— Это хорошо... Он ее не обидел?

— Нет, милостивый хозяин, — покачала головой эльфийка и ее взгляд смягчился: — Да будет мне позволено сказать: вы заботливый сын.

— Да ладно тебе... — приятно смутился Драко, снова расплываясь в улыбке. Заслужить похвалу от его бывшей няньки дорогого стоило.

— Ваш многоуважаемый отец приказал перевесить портрет госпожи Мелиссы Малфой на чердак, — с осуждающим видом донесла домовиха.

Драко ахнул:

— Мелиссу на чердак?! Но почему? Да что за ерунда тут у вас происходит?!

Мелисса Малфой, приходившаяся Люциусу Малфою пра-прабабушкой, а Драко — пра-пра-прабабушкой, при жизни была авантюристкой, интриганкой и отравительницей. За последнее ее приговорили к смертной казни, но уже в последние дни жизни с нее был написан портрет. То ли художник был бесконечно талантлив, то ли сама Мелисса обладала особым даром, но портрет получился на диво живым и обладающим ярко выраженной индивидуальностью. Пережив нескольких своих потомков, Мелисса-с-портрета продолжала оставаться почти такой же остроумной, веселой и обаятельной женщиной, что и при жизни, в отличие от большинства других известных Драко портретов, являвшихся не более чем жалким односторонним слепком личности оригиналов. Не только Драко, но и его родители любили порой поболтать с Мелиссой, и ее портрет испокон веков красовался в коридоре рядом с кабинетом владельца Малфой-мэнора.

— Это госпожа Мелисса-с-портрета подсказала милостивой хозяйке Нарциссе заклятие «Превращай-в-воду», которое делает вино водой, — объявила эльфийка.

Драко вздохнул. С Мелиссой всегда нужно было держать ухо востро. «И ведь вряд ли она помогла маме провернуть это сомнительное дельце просто по доброте душевной. Наверняка мстила отцу за что-то... Нужно будет заглянуть к ней на чердак и выведать за что», — поддавшись любопытству, наметил себе Драко, быстро шагая вперед.

Прогулка уже потеряла для него всякую привлекательность. Обдумывать пропажу опалового скорпиона не было никакого настроения. Несмотря на заверения, что мать с отцом помирились, ему хотелось немедленно лично в этом убедиться.

— Ладно, аппарируем к дому, — потребовал он.

Эльфийка поклонилась: «Как прикажете, милостивый хозяин» — и почтительно коснулась мантии Драко скрюченной ручкой, предупредив: «Сейчас».

Аппарация получилась мягкой и приятной, Драко никогда такая не удавалась, хотя у его отца она и вовсе получалась такими рывками, что вестибулярный аппарат мало у кого справлялся с перегрузкой.

— Мама... — только и прошептал Драко, оказавшись прямо перед Нарциссой Малфой.

Глаза у Нарциссы моментально расширились настолько, что занимали теперь чуть ли не пол-лица. Цветы, которые были у нее в руках, полетели на землю, а Драко полетел вперед, прямо в крепкие, но нежные объятия.

— Мой мальчик, мой мальчик, мой мальчик... — твердила Нарцисса с таким надрывом, словно уже и не чаяла его больше увидеть.

Драко, в полном смущении и внезапно накатившей на него легкой отчужденности, стоял неподвижно и позволял себя обнимать, не в силах проронить ни звука.

— Как ты повзрослел! — Нарцисса чуть отстранилась, вглядываясь в лицо сына. — Драко, как ты изменился!

— Да? — удивился польщенный Драко. — Ну не так уж и... то есть... Эм-м... Ну чего ты, можно подумать, будто мы полгода не виделись!

Вместо ответа она снова прижала его к себе. Драко тоже осторожно обнял мать, в который раз поражаясь ее хрупкости. Впрочем, ему показалось, что она чуть поправилась и теперь уже не выглядела такой худой и изможденной, как раньше.

— А ты все молодеешь и свежеешь, — польстил он матери, ничуть не покривив против истины, и улыбнулся выражению удовольствия на ее порозовевшем лице.

— Драко, как я скучала! Как я волновалась! Как я переживала! — дала волю эмоциям Нарцисса. — Но теперь ты здесь...

— Да. Теперь я дома, — кивнул Драко, поглаживая ее по светлым, гладким волосам. — Тебе больше не надо волноваться.

— Ты расскажешь мне все-все-все о твоей поездке! — нетерпеливо потребовала она. — Я хочу знать все подробности, до мелочей!

— Конечно, мам, — покладисто согласился Драко. — Но сначала я хотел бы распаковать привезенные подарки... Я купил в Бельгии потрясающие брабантские кружева ручной вышивки, тебе должно понравиться.

Нарцисса благодарно прижала его ладонь к своим губам:

— Какой ты у меня заботливый, милый...

Драко счастливо и смущенно засмеялся, но тут же посерьезнел:

— А еще у меня есть кое-что и для отца... Кстати, где он?

— Отец? — в голосе Нарциссы проскользнула легкая неуверенность. — Он... Он был у себя в кабинете. Я... Надо послать к нему эльфа...

«Все-таки они серьезно поругались, — с досадой понял по ее тону Драко. — Надо будет потом поточнее выведать об этой истории с вином и водой».

— Ты, наверное, проголодался с дороги! Я прикажу сегодня пораньше подать ужин, — спохватилась Нарцисса и щелкнула пальцами, подзывая одного из эльфов, на этот раз гораздо старше Бумбы на вид.

Пока мать отдавала домовику приказы, Драко любовался ее стройной и изящной фигурой и тонкими чертами лица: «Моя мама куда красивее даже Серпентины, не говоря уже о Мари. Отцу просто невероятно повезло».

— Подогрей ванну... И одежду не забудь. Ах да, подушку надо взбить и слегка проветрить спальню Драко, — перечисляла Нарцисса.

Домовик еле успевал кивать.

— На кухне скажи, пусть приготовят шоколадный мусс и манный пудинг. И сыр с черникой нарежут.

— Мам, ты же понимаешь, что я не съем столько всего, — весело заметил Драко.

— Но твой любимый манный пудинг? — умоляюще протянула Нарцисса. — Разве ты его не будешь?

— Пудинг я буду, — дал себя уговорить Драко.

— А сыр? Сыр с черникой? Или ты хочешь с изюмом? Или...

— Мам, я ведь никуда не уезжаю теперь. Еще успею полакомиться всем, чем угодно, — Драко приобнял ее за талию, прижимая к себе. — Идем в дом.

— Да, конечно... Но где же отец? — чуть нахмурилась она, отчего на гладком до того лбу обозначились еле заметные тонкие параллельные морщинки. — Неужели глупый эльф все напутал и вместо того, чтобы первым делом сообщить ему, что ты вернулся, решил оставить это под конец?

Драко и без того переживал, что выскажет ему при встрече отец по поводу его столько долгого отсутствия и молчания, а тут ему и вовсе стало не по себе.

— А сколько у нас еще эльфов осталось? — спросил он, чтобы отвлечься.

Нарцисса помрачнела:

— Семь. Остальные разбежались... Хотя нет, некоторые имели наглость заявить мне, что останутся, если «их труд будет достойно оценен», представляешь?! — ее голубые глаза теперь метали молнии, и Драко поежился. Не хотелось бы ему оказаться на месте тех домовиков, посмевших обратиться с таким предложением к Нарциссе Малфой.

— Разумеется, я их выставила. Я никогда не унижусь до того, чтобы платить домовикам! — гордо вскинула она голову.

Драко был с матерью совершенно согласен.

— Ладно, тебе надо умыться и переодеться с дороги, — сбавила тон Нарцисса, подхватывая сына под руку и снова улыбаясь. — Я так рада, что ты снова здесь. Без тебя мне было так одиноко...

— Я тоже скучал, мама, — признался Драко.

— Ты действительно повзрослел, — присмотрелась к нему Нарцисса. — Держишься так строго и спокойно... Настоящий большой джентльмен. Путешествие явно пошло тебе на пользу.

Драко чуть было не ляпнул о том, что к нему теперь вернулись все воспоминания, но вовремя остановился. Такую щекотливую тему, как изменение его памяти, совершенное по независимому решению Нарциссы, без согласия на то Драко, не стоило обсуждать без подготовки. Портить отношения с матерью ему не хотелось.

— Милостивый хозяин! — перед ними материализовался трепещущий Бумба и, вытаращив глава, заверещал: — Многоуважаемый хозяин Люциус требует, чтобы его неведомо-где-шлявшийся-наследничек немедленно предстал перед ним!

Нарцисса побледнела, слившись цветом со своим белым кружевным платьем.

— Как это — «неведомо где»? Я не понимаю... Ты же постоянно держал его в курсе дела о своих перемещениях? Он ведь говорил мне... Я не понимаю... — растерянно переводила она взгляд с Драко на Бумбу и обратно.

«Значит, отец решил не расстраивать маму лишний раз и врал, что я пишу ему, когда не получал от меня ни строчки», — со стыдом догадался Драко.

— Я... Я тоже не понимаю... Я лучше спрошу его лично, — промямлил он вслух, изо всех сил сдерживая охватившую его нервную дрожь. «Отец меня убьет!» — мелькнула в голове паническая мысль, сменившись еще более жуткой: «Или накажет». Каким именно образом отец будет его наказывать, представлять не хотелось. Драко слишком хорошо понимал, что Люциусу Малфою известны десятки способов заставить сына пожалеть о нелюбви к эпистолярному жанру.

— Все в порядке, мама, — хватило еще у Драко сил и ума подбодрить Нарциссу. — Я тогда сначала загляну к отцу, а потом уже искупаюсь и переоденусь. Скоро увидимся.

«Если я буду в состоянии что-то делать после встречи с разъяренным родителем», — в уме прибавил он. Раньше ему пару раз доставалось отцовской тростью — правда, действительно по делу. И сейчас Драко охватило неприятное сосущее чувство под ложечкой, как и в детстве, когда, сотворив что-то непозволительное, он ожидал за это кары. «Я теперь взрослый человек, вот, даже мама это заметила», — внушал он себе, поднимаясь по слегка растрескавшимся мраморным ступеням особняка.

— Да ну?! — отцовским голосом презрительно отозвался колокольчик на двери.

Драко вздрогнул и заозирался. Впрочем, конечно же, колокольчик сказал просто «динь-дон».

Примечания:

1. Робин-Бобин (англ., Robin the Bobbin) — старое английское народное детское стихотворение, известное на русском в нескольких переводах. Я читала его в детстве в переводе К. Чуковского:

Робин Бобин Барабек

Скушал сорок человек,

И корову, и быка,

И кривого мясника,

И телегу, и дугу,

И метлу, и кочергу,

Скушал башню,

Скушал дом

И кузницу с кузнецом.

А потом и говорит:

"У меня живот болит!"

Оригинал (один из вариантов):

Robin the Bobbin the big-bellied Ben,

He eat more meat than fourscore men;

A cow and a calf, An ox and a half,

A church and a steeple,

And all the good people,

And yet he complained that his stomach wasn't full.

2. Абсанс (фр. absence, буквально — «отсутствие»)— одна из разновидностей малого эпилептического приступа, выражающаяся секундными или чуть более долгими замираниями. Сам человек этого не замечает.

3. Французская песня 1967-го года «Toi, mon amour, mon ami» (Ты, моя любовь, мой друг), слова Эдди Маней (Eddy Marnay), музыка Андре Попп (Andre Popp), поет Мари Лафоре (Marie Laforet).

Перевод приведенного здесь отрывка:

«Ты, моя любовь, мой друг,

Когда я вижу сны, они о тебе.

Моя любовь, мой друг,

Когда я пою, это для тебя.

Моя любовь, мой друг,

Я не могу жить без тебя,

Моя любовь, мой друг,

И я не знаю почему»

https://www.youtube.com/watch?v=bc2Rsd7n7JM

4. Neuhaus (слово немецкого происхождения и потому должно бы читаться как Нойхаус, хотя французские бельгийцы говорят и «Нё’аус») — одна из самых старых и известных марок бельгийского шоколада.

5. Логорея (от древне-греческого «логос» — слово, речь и «рея» — течение) —речевое возбуждение, многословие, ускорение темпа и безудержность речевой продукции.