Льва узнают по когтям (джен)

За окном беспрерывно двигалась разноцветная толпа. Если расфокусировать глаза, то может показаться, что на платформу кто-то высыпал конфетти и беспрерывно их мешает. Люди двигались так быстро и непредсказуемо, что напоминали разворошенный рой пчёл. Тюрбаны, халаты всех расцветок и платья из пятидесятых соседствовали с костюмами в классическом стиле и странными шляпами. Прямо под окном проплыла наполеоновская двууголка.

Вот прямое доказательство полной несостоятельности простых магов как шпионов. Желая смешаться с толпой простых людей, они только сильнее выделяются. Если бы не закон ограничивающий аппарацию на саму платформу, принятый после того как Пожиратели едва не захватили весь поезд в начале Первой магической войны, никакого столпотворения клоунов в магловской части вокзала не возникло бы.

Уизли, например, представляли из себя настоящий цыганский табор. Пестро, ярко и довольно дёшево. А Паркинсоны, наоборот, настолько перестарались, что стали походить на актеров, сбежавших с постановки какой-нибудь пьесы середины девятнадцатого века.

Тереза смотрела на этот цирк на выезде и ностальгически улыбалась. Как давно она не садилась в этот поезд, не слышала протяжных гудков и перестука колёс, не чувствовала запахи масла, угля и нагретой кожи кресел.

Она нашла место в самом конце вагона. Все остальные купе уже были заняты гомонящими школьниками. Странно, прошло столько времени, а досюда все ещё мало кто доходит. Именно здесь Тереза проводила все время по дороге в школу и обратно. Разница лишь в том, что сидит она теперь в одиночестве и является учителем.

Разумеется, одной ностальгией пребывание Терезы в поезде не объяснялось. Она спокойно могла попасть в Хогвартс через камин в своих комнатах или директорском кабинете, но решила отправиться долгим путём. Произошло это из-за одной черты характера, что стояла на втором месте по влиянию на все её решения сразу после обостренного чувства справедливости. Любопытства. На Героя хотелось посмотреть вблизи, понять какой он, что из него может вырасти и каким именно неведомым способом он одолел Лорда в возрасте всего одного года.

А ещё он был сыном этого шалопая Джеймса.

Прямо под окнами вагона какой-то кудрявый мальчик показывал толпе коробку. Когда изнутри показалась длинная волосатая лапа, люди с криками ужаса отпрянули.

«У Хагрида скоро появится преемник, — с улыбкой подумала Тереза. — Хорошо, что пауки этого вида хоть на вид и кажутся копиями тарантулов, но на самом деле ими не являются, даже яда не имеют».

Она перевела взгляд с веселящегося мальчишки на толпу. Смешливые искры в её глазах мгновенно превратились в злые ядовитые стрелы. Она отодвинулась в тень, так что понять, что внутри купе кто-то есть оказалось невозможно. Взгляд полный ледяной ярости не отрывался от ненавистного лица. Следовало понять, что они встретятся. Директор же предупреждал, что младший Малфой в этом году идёт в школу.

Люциус Малфой стоял на платформе и что-то настойчиво говорил своему сыну. Мальчишка оказался полной копией отца. Те же серые глаза, породистое лицо и почему-то непомерное количество геля на платиновых волосах. И столько же высокомерия.

Нарцисса стояла рядом с мужем, сжимая побелевшими пальцами носовой платок, которым украдкой вытирала слезы. Последний раз Тереза видела её на седьмом курсе. Бывшая мисс Блэк удивительно похорошела, возраст прибавил ей зрелой красоты, а деньги, которые она тратила на одежду и косметику, не дали ей увянуть.

Через секунду в купе ввалились три ребёнка вместе с большим чемоданом и клеткой, в которой ухала полярная сова. Два старших мальчишки были рыжими, высокими и похожими как две капли воды. Сразу стало понятно, что это знаменитые близнецы Уизли о которых на собрании столько говорил Филч. Третьим ребёнком оказался маленький и худой, вихрастый мальчик в очках-колёсах.

Все они с удивлением смотрели на странную пассажирку, явно слишком старую, чтобы ходить в школу.

— Э-э, извините, мадам. Нам показалось, что тут свободно, — черноволосый мальчик явно стушевался.

Тереза мягко улыбнулась.

— Ничего страшного. Все остальные купе в этом вагоне уже заняты. Присаживайтесь, — она указала на место напротив. — Я могу помочь с багажом.

— Спасибо, — все трое сели на предложенное место и зачарованным взглядом проводили чемодан плавно опустившийся на верхнюю полку. Тут мальчик в очках спохватился.

— Я Гарри Поттер, мадам. Извините, что не представился.

— Профессор Саммерс, учитель ЗОТИ.

Близнецы переводили взгляд с Терезы на Гарри, выпучив глаза и раскрыв рты. Они явно хотели что-то спросить, но тут на платформе раздался крик Молли Уизли — самой громкой женщины из всех кого прежде приходилось слышать.

— Фред? Джордж? Вы здесь?

— Мы идем, мам, — близнецы выскочили из купе и спустя секунду уже стояли в окружении пяти рыжих голов.

Гарри наблюдал за развернувшейся под окнами сценой прощания. Помимо интереса в его глазах на мгновение мелькнула грусть. На платформу он явно пришёл один, а значит, воспитывали его точно не волшебники. Кто бы мог подумать, что этот маленький, изможденного вида ребенок, может быть Мальчиком-Который-Выжил? Он безумно напоминал Джеймса, правда, когда тому могло быть девять лет, а не одиннадцать.

Раздался гудок и поезд двинулся с места. Молли махала своим сыновьям, а её дочь, вся в слезах, бежала за уходящим вагоном. Поезд повернул вправо и две единственные женщины семьи Уизли скрылись за поворотом.

— Ты похож на Джеймса, — несколько неуклюже начала Тереза. Она плохо представляла, с чего можно начать разговор. Но ведь ребенку должно быть интересно, послушать о родителях, которых он никогда не видел? По крайней мере, она на это надеялась. А в процессе разговора можно уже и свернуть на другие, более интересные ей темы.

— Вы знали моего отца? — Гарри широко распахнул глаза.

— Да, мы учились на одном факультете — Гриффиндоре, правда, я на курс старше. Потом мы работали вместе в Аврорате. Не могу сказать, что была его близкой подругой, скорее хорошей приятельницей. Нас объединяла работа и общие друзья.

— А вы можете рассказать каким он был? — мальчик подался вперёд и посмотрел на Терезу с затаенной надеждой.

— Он был умным, обаятельным и безответственным шалопаем, что мечтал прославиться и спасти всех вокруг, — она грустно улыбнулась. — Характер у него был взрывной. Считал себя всегда правым, часто спорил с руководством. Из конторы его не убрали только потому, что шла война, а его идеи почему-то всегда срабатывали. И ещё он был одним из самых сильных боевиков, что мне приходилось видеть. Отсутствие опыта в схватках компенсировал невероятной пробивной силой и умением мгновенно подстраиваться под ситуацию. Ему можно было безоговорочно доверять. Он был очень предан своим соратникам и друзьям…

«…жаль только, что они не ответили ему тем же», — это говорить она уже не стала. Рано пока мальчику знать о тех кошмарных судьбах, что постигли оставшихся «Мародеров».

Гарри несколько раз хлопнул зелёными глазами, как большая шарнирная кукла и потрясенно воскликнул:

— Но мы совсем разные! Почему все вокруг говорят, что мы похожи?

— Все мы говорим про внешность. С тобой же ещё никто достаточно не познакомился, чтобы понять, что у тебя за характер, Гарри. Никто и ничто не мешает тебе пойти в Лили. Глаза тебе именно от неё остались. Такие же зеленые.

Тереза с грустью вспомнила эту хорошенькую рыжую волшебницу, что мечтала спасти всех на свете, но уже не с помощью насилия, а вопреки ему. Она была хорошим целителем. Жаль, что недолго.

Тут Тереза обратила внимание на потрескавшиеся стекла очков-колес.

— У тебя сломаны очки. Я могу их починить.

— Правда? — реакция ребенка очень не понравилась Терезе. Такое ощущение, что он ещё не до конца верил в магию. Прямо как герой какой-нибудь сказки, который потерялся в волшебном лесу, познакомился с населяющими его существами и теперь не представляет, что они будут делать дальше. Съедят его или помогут?

— Да, это легко, — Тереза взмахнула палочкой и едва слышно произнесла: — Репаро.

Сетка трещин на стёклах затянулась, погнутые душки приняли нормальное положение, а скотч исчез. Гарри неверяще потрогал очки. Его взгляд сверкал. Казалось, что ещё немного, и он расплачется.

— Ты же, наверное, живешь именно у родственников Лили? У Джеймса к концу войны уже никого не осталось на нашей стороне.

— Да, у Дурслей, — мальчик мгновенно помрачнел, пусть и старался не показывать своего состояния. — Тетя Петунья — родная сестра моей мамы.

— Они маглы?

— Да, мои тетя, дядя и двоюродный брат — они ужасные.

— Они тебя боятся?

Этот вопрос застал Гарри врасплох. Он посмотрел на быстро удаляющийся Лондон за окном и медленно ответил:

— Не знаю, они меня никогда не любили. Не били, конечно, ну, разве что подзатыльники давали и запирали. Особенно когда я делал что-нибудь «ненормальное».

— И где тебя запирали, Гарри? — незаметно для мальчика Тереза до боли сжала набалдашник трости. Если бы не перчатки, стало бы заметно, как побелели костяшки и пальцы. Голос и выражение лица при этом у неё оставались такими же мягкими и приветливыми.

— В чулане под лестницей.

Кожа перчаток тихо заскрипела. Если бы не перестук колёс, мальчик обязательно услышал этот звук.

— Скажи, Гарри, тебя же забирал Хагрид, верно? — мальчик кивнул. — А что он сказал насчёт твоего… жилища?

— Ничего. Он в доме Дурслей не был. А забрал он меня с острова, — Гарри пояснил. — Дядя Вернон хотел уехать подальше от писем и снял дом на каком-то утесе. Мы там почти целый день жили.

— Он не хотел пускать тебя в школу?

— Да, я думал, что он будет только рад от меня избавиться. Странно, что тетя и дядя уперлись, пока Хагрид им не пригрозил.

Тереза помассировала переносицу и прикрыла глаза. О методах Хагрида она прекрасно знала. Он и так похож на ходячую гору, а когда злится, то вообще становится настоящим титаном. Оставалось надеется, что все ограничилось простыми угрозами без использования маги.

— Я так понимаю, они не рассказывали тебе, что ты волшебник?

— Ага, — Гарри грустно опустил голову, — я узнал, что мои родители были магами только от Хагрида.

— И что в таком случае тебе говорила о них твоя тетя?

— То, что они попали в автокатастрофу из-за того, что были сильно пьяны. Она всегда называла их наркоманами и алкоголиками.

Вот теперь Тереза почувствовала настоящую ярость. Ладно Джеймс, он мог взбесить человека одной только улыбкой, да и выпивал с друзьями периодически… Но так говорить о Лили? Этом мягком и добром существе, ненавидящим алкоголь и любые проявления жестокости? Терезе уже хотела познакомиться с этими Дурслями и максимально четко объяснить, как они заблуждаются, таким мерзким образом обманывая маленького ребенка.

— Гарри, — она серьезно посмотрела на мальчика, так что он сглотнул и наверняка почувствовал себя неуютно. — Запомни раз и навсегда, твои родители не были идеальны. Как и все люди они совершали ошибки, последствия которых возможно были довольно страшными. Но, несмотря на это, они были хорошими людьми, боровшимися за правое дело. Они рисковали своими жизнями, чтобы помочь другим. Джеймс спас многих на поле боя, а Лили в палатах целителей. Поэтому никто не имеет права осквернять их память такой отвратительной ложью.

— Хорошо, — мальчик пораженно кивнул. — Я запомню.

За дверью послышались нервные шаги. В купе показалась рыжая голова самого младшего из всего многочисленного выводка Уизли. Кажется, его звали Роберт или Рудольф. Он посмотрел сначала на Гарри, собирался что-то спросить, но при виде Терезы стушевался.

— Извините, здесь свободно? — спросил он, указывая на сидение. — В других вообще сесть некуда.

Тереза переглянулась с Гарри и, не заметив в его взгляде никакой враждебности к рыжему мальчику, жестом предложила сесть и также перенесла его чемодан на верхнюю полку. Уизли украдкой покосился на Гарри, но тут же перевел взгляд, делая вид, что его очень интересует пейзаж за окном.

Через секунду в купе заглянули близнецы Уизли.

— Эй, Рон! Мы пойдем. Там Ли Джордан едет в двух вагонах от нас, он с собой гигантского тарантула везет.

— Ну идите, — при упоминании паука Рон заметно поежился. Видимо, его совсем не прельщало ехать в одном вагоне с опасным ядовитым животным. Тереза решила его успокоить.

— Это не тарантул, а древесный паук-птицеед. Особи этого вида почти не ядовиты, по крайней мере, их укус не приведет к смерти.

— Вот, Джордан о…

Один из близнецов быстро закрыл своему брату рот.

— Обманщик. Ты же именно это хотел сказать нашей милой профессор Саммерс, да Фордж?

— Конечно, Дред. Именно это, — подтвердил он. — Никто не смеет обманывать близнецов Уизли!

Они посмотрели на Терезу и одновременно улыбнулись.

— Мы, так вам и не представились. Фред и Джордж Уизли, — они сделали шутливый поклон. — А это наш брат Рон. Еще увидимся.

И оба исчезли за дверью. Тереза усмехнулась и достала книгу. Ей почему-то казалось это ироничным. Что она едет в поезде полностью забитом детьми, почти без сопровождения взрослых и при этом читает «Повелителя мух».

— Ты действительно Гарри Поттер? — выпалил вдруг Рон, и сразу стало понятно, что его распирало от желания задать этот вопрос. Гарри кивнул.

— О, а я уж подумал, что это очередная шутка Фреда и Джорджа, — выдохнул мальчик. — А у тебя действительно есть… ну, ты знаешь…

Он вытянул палец, указывая на лоб Гарри. Гарри провел рукой по волосам, открывая лоб. Рон, увидев шрам, не сводил с него глаз.

— Значит, это сюда Ты-Знаешь-Кто…

— Мне кажется, что воспоминания об этом эпизоде совсем не то, о чем стоит спрашивать при первой встрече, — отвлеклась от книги Тереза.

Рон мгновенно вспыхнул и отвернулся к окну, пробормотав извинения. Гарри решил приободрить своего случайного попутчика и спросил:

— Тебе, наверное, совсем не страшно ехать в школу. У тебя есть целых три старших брата, которые тебе все, наверное, уже рассказали.

— Если бы, — голос у Рона стал совсем грустным. — Они ничего мне не говорили. И они далеко не старшие. И братьев у меня всего пять. Я шестой. И мне теперь придется сделать всё, чтобы оказаться лучше, чем они. Билл был лучшим учеником школы, Чарли играл в квиддич, носил капитанскую повязку. А Перси вот стал старостой. Фред и Джордж, конечно, занимаются всякой ерундой, но у них хорошие отметки, и их все любят. А теперь все ждут от меня, что я буду учиться не хуже братьев. Но даже если так и будет, это ничего не даст, ведь я самый младший. Значит, мне надо стать лучше, чем они, а я не думаю, что у меня это получится. К тому же когда у тебя пять братьев, тебе никогда не достается ничего нового. Вот я и еду в школу со всем старым — форма мне досталась от Билла, волшебная палочка от Чарли, а крыса от Перси.

Рон запустил руку во внутренний карман куртки и вытащил оттуда жирную серую крысу, которая безмятежно спала.

— Её зовут Короста, и она абсолютно бесполезная — спит целыми днями. Отец подарил Перси сову, когда узнал, что тот будет старостой, и я тоже хотел, но у них нет де… я хотел сказать, что вместо этого получил крысу.

Рон покраснел еще сильнее и опять уставился в окно.

Терезе стало даже его жаль. Ей часто приходилось видеть Артура в Министерстве, все-таки они оба работали в Отделе магического правопорядка, и каждый раз он с преувеличенной бодростью пытался показать, что он совсем не бедствует, а даже наоборот. Вот только даже его постоянные сверхурочные, вязаная одежда Молли, которую она продавала магазину Мадам Малкин, и помощь от старших сыновей мало помогали бороться с тем почти нищенским существованием, что вела вся семья Уизли. Еще она видела, как летом Перси подрабатывает в книжном магазине «Флориш и Блоттс», а близнецы иногда стоят у кассы в «Лавке доктора Феерверкуса».

— Не надо отчаиваться… — она добавила в голос мягкости, так что он стал напоминать мурлыканье большой кошки. — Какой смысл идти по стопам братьев и каждый раз сравнивать себя с ними? Не легче ли найти собственную стезю и уже в ней пробиваться? Согласно одной теории, — Тереза решила не упоминать, что она магловская, — у каждого человека на этом свете есть какой-то талант. Надо только его найти, а потом прилагать все усилия для развития.

Рон и Гарри непонимающе на нее смотрели. Тереза решила вспомнить пример, который показал ей ее собственный отец, когда она еще была семилетней девчонкой, а ее брату только исполнилось одиннадцать.

— Приведу пример. Допустим ты, Рон, большой… ну, пусть будет сокол. А Гарри дельфин, — теперь оба ребенка смотрели на Терезу с удивлением. — Если вас заставить соревноваться в плавании, кто выиграет? Сокол или дельфин?

— Дельфин, конечно! У него же плавники есть, он рыба, — Тереза чуть поморщилась. Ей было прекрасно известно, что это млекопитающее. — А сокол просто утонет.

— Верно. А если провести другое испытание, только уже в небе? Кто выиграет, если сокол и дельфин будут соревноваться в полете?

— Сокол, — ответил Гарри. — Дельфин не сможет даже взлететь, только выпрыгивать из воды.

— Именно. А если взять, например, антилопу и выставить против дельфина и сокола в соревновании по бегу?

— Сокол и дельфин проиграют, — Рон явно загрузился. Было видно, что такие простые примеры хорошо откладываются в его голове и теперь он усиленно их перерабатывает. — Профессор Саммерс, вы хотите сказать, что все эти крылья и плавники — это как бы таланты человека? То есть если, например я буду плохо учиться по зельеварению, потому что просто его не понимаю и таланта у меня нет, но при этом легко все пойму на травологии, то лучшее идти и пропалывать грядки, а не стоять над котлом?

— Грубо говоря, да, — Тереза сложила руки на груди и кивнула. — Базовые знания, конечно, важны, но ничто не мешает тебе стать из простого «пропалывателя грядок» видным ученым в среде травологии. Ты не обязан работать в министерстве или банке как твой отец и старший брат. Просто подумай, что у тебя получается лучше всего и начни усиленно этим заниматься. Спустя годы ты поймешь, что оставил позади очень и очень многих.

— Я хорошо играю в шахматы, — Рон приосанился. Это было одно из немногих его достижений, которым он искренне гордился.

— И кого же ты выигрывал?

— Отца, дядю Билиуса, всех братьев и Джинни! Только Луну не смог, — это он уже добавил значительно более тихим голосом. — Она думает как-то криво. Я ее тактику вообще просчитать не могу. Ужас просто.

Он насупился. Кажется, это поражение сильно сказывалось на его и так хлипком самолюбии.

— Значит, сейчас посмотрим, какой из тебя стратег, — пробормотала Тереза. — Таймера у меня нет, но шахматы имеются. Будешь играть?

— Да, профессор Саммерс! — глаза Рона заблестели.

Пока она доставала свою сумку и искала в ней игральную доску, Гарри тихо и задумчиво сидел у окна. Когда все фигуры на доске были расставлены (Тереза играла за чёрных, Рон за белых), а самому Гарри выдали блокнот и карандаш для записи ходов, он спросил:

— А если талантов нет вообще? Я имею в виду в магии?

Рон сделал первый ход и стал следить за глазами своей противницы, словно хотел понять какую именно стратегию для шахматного дебюта она будет использовать.

— Если бы у тебя их не было, ты бы родился сквибом, Гарри, — Тереза сделала ответный ход. — Но даже у сквибов есть свои таланты, просто они никак не затрагивают магическую часть мира. Никто не может помешать сквибу стать прекрасным художником или композитором.

Следующие минуты прошли в тишине. Рон не врал, говоря, что хорошо играет. Начал он с попытки разыграть «Испанскую партию», потом очень умело предугадывал тактику противницы, сделал рокировку, но попал в «вилку», потерял ладью и коня, но съел вражеского ферзя. Гарри с интересом следил за этим молчаливым противостоянием, но из-за полного отсутствия стратегической жилки плохо представлял, чем все кончится, только удивлённо охал, когда соотношение сил на доске кардинально менялось.

Эндшпиль окончился матом. У Рона остался только король и ладья, а у Терезы король, ладья и слон. Мальчик пораженно смотрел на доску.

— Ты прав, хорошо играешь, — Тереза убрала фигуры и игральную доску обратно в сумку.

— Вот только я проиграл, — голос у него был обреченным. — Вы ошиблись. Ничего я не умею.

— Скажи, тебя кто-нибудь учил тактике? Или ты сам по учебникам? — спросила Тереза, впившись внимательным взглядом в его лицо.

— Нет, мне папа показал еще лет в пять, как фигуры двигаются, так я сам с собой или Джинни играл. А разве по шахматам есть учебники?

Вот тут Тереза и поняла, что с ней на равных играл абсолютный самоучка.

— Есть, причем очень много, — она прикидывала, литературу какого уровня можно посоветовать. — Я могу сделать копии некоторых магловских учебников и дать тебе, если хочешь, — Рон заинтересованно кивнул. — И можешь гордиться. Ты играл на равных с человеком втрое старше и опытнее тебя. Хочешь, покажу защиту Корхана? Если бы ты ее применил, то оказался в выигрыше.

Тереза вернула фигуры на доску и начала спокойно объяснять все ошибки Рона с самого начала партии. Блокнот с заметками очень помог. Гарри с интересом слушал, а младший и по его собственному мнению «самый бездарный из всех братьев Уизли» задавал вполне правильные вопросы, хлопал себя по лбу, когда понимал, где именно ошибся и, в общем-то, был на своей волне.

Продавщица сладостей постучала в дверь, когда Тереза уже давно закончила с объяснениями и спокойно читала, пока дети о чем-то говорили между собой. Кажется, обменивались информацией о мире магов и людей.

— Хотите чем-нибудь перекусить? — спросила продавщица сладостей.

Тереза отрицательно покачала головой, а вот Гарри набрал всего понемногу и предложил своим попутчикам конфеты. Рон сначала отнекивался, говоря, что у него есть сандвичи, а потом все-таки взял одну тянучку.

— Спасибо за предложение, — она благодарно улыбнулась, — но я не люблю сладости.

Оба ребёнка сначала посмотрели на неё как на восьмое чудо света и подумали об одном и том же: «Как взрослые могут не любить сладкое?!». У них были очень выразительные лица.

Через несколько минут голодные дети забыли о сандвичах. Гарри с интересом пробовал все конфеты, долго слушал о рассказы Рона о коллекционных карточках из шоколадных лягушек и разглядывал живой портрет Дамблдора. А Тереза с содроганием смотрела на цветастые пачки Берти Боттс и как-то резко перехотела есть.

— Будете чай?

Сладости пробудили в её попутчиках жажду, и они энергично кивнули. Она вытащила палочку, взмахнула, трансфигурировала пустые обертки от конфет в три простые керамические кружки без всяких изысков и налила горячий чай.

Следующие два часа Тереза дремала под мерный перестук колес, а Рон увлечённо пытался научить Гарри играть в шахматы.

Когда дверь купе тихо открылась, она на мгновение вынырнула из сна, но поняв, что на пороге стоит какой-то пухлый мальчик, только сложила руки на груди и глубже провалилась в сон. На периферии сознания мелькали чьи-то голоса. Опасности они не несли и к ней не обращались, так что Тереза продолжала мирно спать. По крайней мере, она собиралась именно это сделать, пока дверь с шумом не распахнулась, заставляя улетучиться последние остатки дремы. В купе зашла девочка в школьной форме. Заспанный взгляд обратил внимание только на то, что она была безоружным ребенком, ровно, как и уже знакомый мальчик за ее спиной.

— Никто не видел жабу? — начальственный тон резанул по ушам не хуже ножа. — Невилл её потерял, а я помогаю ему её отыскать.

— Он здесь уже был, и мы ему сказали, что не видели, — ответил Рон, но девочка, кажется, его не слушала, её внимание было приковано к чему-то другому. Тереза повернула голову и увидела в одной руке своего рыжего попутчика палочку, а в другой крысу.

— О, ты показываешь чудеса? Давай, мы тоже посмотрим, — девочка была так захвачена грядущим представлением, что села рядом с Терезой, даже не спросив разрешения. Рон заметно нервничал.

— Э-э-э… Ну ладно, — нерешительно сказал он. — Жирная глупая крыса, перекрасься ты в желтый цвет и стань такой же, как масло, как яркий солнечный свет.

Он помахал палочкой, но ничего не произошло. Короста по-прежнему оставалась серой и всё так же безмятежно спала. Тереза уже догадывалась, кем были создатели — рыжие и бессовестные — этого шуточного заклинания.

— Ты уверен, что это правильное заклинание? Что-то оно не действует, ты не заметил? А я тут взяла из книг несколько простых заклинаний, чтобы немного попрактиковаться, и всё получилось. В моей семье нет волшебников, я была так ужасно удивлена, когда получила письмо из Хогвартса, — я имею в виду, приятно удивлена, ведь это лучшая школа волшебства в мире. И конечно, я уже выучила наизусть все наши учебники — надеюсь, что этого будет достаточно для того, чтобы учиться лучше всех. Да, кстати, меня зовут Гермиона Грейнджер, а вас?

Она тараторила, не переставая, словно боялась, что ее перебьют и не дадут высказать все, чем она так хочет поделиться с окружающими.

— Я — Рон Уизли.

— Гарри Поттер.

Прежде чем Тереза успела представиться, взгляд девочки стал очень внимательным и она воскликнула:

— Ты действительно Гарри Поттер? Можешь не сомневаться, я всё о тебе знаю. Я купила несколько книг, которых не было в списке, просто для дополнительного чтения, и твое имя упоминается в «Современной истории магии», и в «Развитии и упадке Темных искусств», и в «Величайших событиях волшебного мира в двадцатом веке».

— Первая книга — обычная политическая пропаганда, вторую порезала цензура, третью написал Боб Квинхолл и большинству думающих волшебников этого достаточно, чтобы даже не брать эту макулатуру в руки, — впервые за день попутчики Терезы увидели, как ее мягкая и приветливая полуулыбка превращается в презрительную усмешку. — Я так понимаю, опять хозяин «Флориш и Блоттс» советовал эту дрянь каждому маглорожденному?

— Но там же столько всего написано!

— И что же написано о Гарри? Уверена, ему будет интересно послушать, что о нем говорят люди, — Тереза незаметно подмигнула Гарри, намекая, чтобы он тоже прислушался.

— Гарри Поттер — единственный человек, которому удалось противостоять смертельному проклятью «Авада Кедавра»…

Девочка говорила как по написанному. Вполне возможно, что она оказалась редкой обладательницей фотографической памяти. Вот только запоминать — не значит понимать. И уж тем более анализировать.

Садящееся солнце исказило черты лица Терезы. Оранжево-красные лучи закрасили седые пряди, длинные тени от деревьев преобразили и без того мягкие черты лица, делая их совсем детскими, а свободная мантия спрятала совсем не подростковую фигуру. Кажется, Гермиона приняла Терезу за старшекурсницу и поэтому относилась к ней с некоторым пренебрежением.

От дальнейшего повествования Гарри все больше бледнел, краснел и, наконец, пошел пятнами. В книгах его называли Героем, на все манеры склоняли значимость убийства Лорда, но ничего не говорили о том, что маленький ребенок никак не мог противостоять взрослому волшебнику, а значит, со змеемордым ублюдком сначала дрались его родители — Джеймс и Лили Поттер. И вот уже о них в книгах не говорилось ни строчки, за что Тереза и относилась к ним и их авторам с отвращением. Разумеется, никаких упоминаний о магловских опекунах мальчика не было, ровно как и о его полном незнании магических реалий.

— Ну как, Гарри? Похоже, что эта девочка о тебе все знает?

— Нет, совсем нет, — кажется, только сейчас до него дошло, что если каждый, или хотя бы часть волшебников относятся к нему так как написано в книгах, то… Подавленное лицо Гарри говорило красноречивей любых слов.

Девочка явно скисла, но видимо решила оставить за собой последнее слово:

— Вы не знаете, на какой факультет попадете? Я уже кое-что разузнала, и хочется верить, что я буду в Гриффиндоре. Похоже, это лучший вариант. Я слышала, что сам Дамблдор когда-то учился на этом факультете. Кстати, думаю, что попасть в Рейвенкло тоже было бы неплохо… Ладно, мы пойдем искать жабу Невилла. А вы трое лучше переоденьтесь, я думаю, мы уже скоро приедем.

С этими словами она повернулась на месте и ушла, забрав с собой так и не представившегося мальчика.

— Не знаю, на каком я буду факультете, но надеюсь, мы с ней окажемся на разных, — прошептал Рон и засунул волшебную палочку обратно в чемодан. — Ничего у меня не вышло, и всё из-за этого глупого заклятия. Джордж меня уверял, что оно сработает, а теперь мне кажется, что он сам его придумал, чтобы надо мной подшутить.

— Перекраску предметов можно отнести к нижним уровням трансфигурации или чар. Такие заклинания вы разучите в конце первого или начале второго курса. И то они не у всех получаются с первого раза. Так что будь заклинание верным, даже директор Дамблдор в свои молодые годы не смог бы сотворить его с первого раза.

Это приободрило обоих мальчиков, что заметно погрустнели после визита Гермионы. Видимо, учебники наизусть они не заучивали.

— А на каком факультете учатся твои братья? — спросил Гарри.

— Гриффиндор, — кивнул Рон, снова погрустнев. — Мама и папа тоже там были. Не знаю, что будет, если я попаду на какой-нибудь другой. Неплохо было бы попасть в Рейвенкло, но не представляю, что будет, если меня определят в Слизерин.

— Понятно, — Гарри развернул очередную шоколадную лягушку. — Профессор, а вы где учились?

— Тоже на Гриффиндоре, как и мой отец. Обычно дети стараются попадать туда же где учились их предки. Впрочем, если кто-то из вас попадет на другой факультет, то ничего страшного не произойдет, — Тереза пожала плечами. — Среди моих знакомых были выпускники всех четырех факультетов, что прекрасно между собой ладили.

Шестеренки в головах детей заскрипели с удвоенной силой. Тереза вернулась к книге, а Рон приступил к объяснению правил квиддича. Вскоре она опять задремала. Поезда всегда действовали на нее как хорошее снотворное. Видимо соседство ее дома с железнодорожной станцией, когда она была еще маленьким ребенком, дали свои плоды.

Проснулась она опять от грохота распахнувшейся двери купе.

«Этих детей никто стучаться не учил?»

На пороге теперь стояла маленькая и очень наглая копия Люциуса Малфоя. По бокам от него расположились представители семейств Кребб и Гойл.

— Это правда? По всему поезду говорят, что в этом купе едет Гарри Поттер. Значит, это ты, верно?

Мальчишка зашел в купе, широко расставив локти и высоко вздернув нос.

— Прежде чем врываться в чужое купе и делать такие заявления, следует сначала постучать в дверь, спросить разрешения войти, а потом представить себя и своих спутников, — после сна красивый голос Терезы стал совсем низким, почти превратившись в хрип. — Или при виде Героя вы забыли самые элементарные правила приличия?

Мальчик резко побледнел. У Терезы всегда отсутствовал музыкальный слух, но вот копировать чужой голос и манеру говорить, она могла легко. Например, сейчас Драко на мгновение услышал повелительные нотки отца. Тереза за свою жизнь наслушалась достаточно витиеватых речей Люциуса, чтобы без проблем скопировать его укоряющий тон. В голове младшего Малфоя что-то щелкнуло, и прежде чем он понял, что произошло, триггер уже сработал.

— Мое имя Драко Малфой, мадам. По правую руку от меня находится Винсент Кребб, а по левую Грегори Гойл.

Тереза скосила взгляд на своих попутчиков и чуть кивнула им, предлагая представиться.

— Гарри Поттер.

— Рон Уизли.

— Профессор Тереза Саммерс, учитель ЗОТИ.

Драко вздрогнул. Видимо, совсем не так он представлял первую встречу с главной противницей отца. Было заметно, что он не знает как себя вести. Скорее всего, он много раз слышал много совсем нелестных эпитетов в сторону Терезы и теперь опасался вести себя как-то вызывающе. У Драко было достаточно ума, чтобы понять, что если его отец взрослый и опытный человек с большим трудом и только спустя десять лет, но все-таки обыграл Терезу, уволив ее из Отдела магического правопорядка, то ему точно ничего не светит, если между ними начнется конфликт. Поэтому спустя мгновение колебаний он выбрал единственно верный способ — покинул купе. Причем взгляд у него был, словно он спасся из клетки с голодным львом.

— И что это было? — Рон недоуменно почесал затылок.

— Кто знает. Может, Драко просто постеснялся знакомиться с вами ближе при учителе.

Дети ответили скептичными взглядами.

Судя по темному пейзажу за окном, они уже подъезжали к Хогвартсу. Тереза тактично вышла из купе, чтобы дети переоделись, и направилась в сторону машиниста. Путь ей преградила большая жаба. Кажется, тот пухлый мальчик искал именно этого представителя магической фауны. Земноводное оказалось заключено в водяной сфере и послушно поплыло за Терезой, беспомощно дергая лапами. Сейчас искать хозяина жабы бесполезно, а вот на самой платформе, когда Хагрид соберет всех первокурсников, можно.

В тамбуре было тихо и прохладно. Поезд медленно снижал скорость, пока совсем не остановился. Тереза открыла дверь и аккуратно спрыгнула на платформу, порывисто вздохнув. Правую ногу прострелило резкой болью.

— Тери! Неужели ты тоже приехала на поезде? — Хагрид добродушно улыбнулся и хлопнул Терезу по плечу. С трудом, но ей удалось удержаться на месте.

— Да, вот, решила вспомнить молодость, — она поправила складки на мантии и оперлась на трость.

Вскоре на платформу высыпались гомонящие школьники. Хагрид замахал фонарем и его рокочущий голос, громом прокатился по платформе:

— Первокурсники! Первокурсники, все сюда! Так, все собрались? — лесничий осмотрел детей и пересчитал (он это делал удивительно быстро для полувеликана). — Тогда за мной! И под ноги смотрите! Первокурсники, все за мной!

— Ой, Тревор! — рядом раздался голос пухлого мальчика из поезда. Он во все глаза смотрел за своим беспомощным питомцем. Один взмах палочкой, и жаба опустилась ему в руки с громким кваканьем.

Он пробормотал какие-то слова благодарности и поспешил за остальными детьми. Тереза направилась в сторону карет с фестралами. Ей следовало подготовиться к торжественному банкету. Оставалось только надеяться, что держать приветливое выражение лица придется не дольше, чем в суде или собраниях глав отделов в Аврорате.