Доктор рекомендует (джен)

— Ну вообще-то поначалу мы собирались уболтать тебя на киборга… — ответствовал Вениамин на проникновенное капитанское: «Венька, а почему все-таки корабль?»

После чего сделал приличествующую случаю паузу, выждав, пока его друг откашляется и отплюется попавшим не в то горло чаем, и даже по спине его постучал участливо, а потом еще и понимающе покивал, с интересом выслушивая прочувствованную тираду, в которой единственными печатными словами были «какого» и «киборга», да еще, пожалуй, несколько предлогов. И ответил на эти самые два единственных внятных слова, воспользовавшись тем, что капитан замолчал — то ли выдохшись, то ли просто воздуху набирая для нового возмущенного вопля:

— Обыкновенного, Стасик. Рыжего. Коля говорил, что может достать по своим каналам, ну ты же знаешь Колю, он что угодно достать может, у него каналы такие, что эсминец поперек проскользнет и берегов не заденет. Ты сядь, Стасик, сядь. Не надо так вскакивать, в нашем возрасте вредно для организма так бурно реагировать на каждую ерунду.

— Ничего себе ерунда… — Стас все же сел (а вернее — рухнул) на кушетку. Отставил пустую чашку, повертел головой, пытаясь прийти в себя и хоть как-то совместить в мозгу себя двухгодичной давности и киборга. Совмещалось плохо. — Ну вы даете! Ладно корабль, корабль еще хоть как-то понять можно… хотя это вы тоже… отожгли! Но корабль, он хоть как-то… А киборг?! Зачем мне киборг?! Тем более… — капитан покосился на закрытую дверь медотсека и все-таки понизил голос (хотя и помнил отлично, что Дэн вместе с остальной командой отпущены гулять на станцию до самого вечера). — Тем более рыжий!

— Ну как зачем, Стасик? — Вениамин поставил капитанскую кружку рядом со своей полулитровой и наполнил их обе кипятком, после чего бросил в каждую по шарику заварки: Стас любил крепкий до ломоты в зубах, а сам доктор предпочитал послабее. — Чтобы ты его пристрелил, конечно же, из своего подарочного бластера. И успокоился наконец.

Капитана спасло то, что он в этот момент уже сидел. И еще ничего не пил — предусмотрительный Вениамин отдавать капитану кружку не спешил, возился с накладыванием себе сахара и как раз размышлял, достаточно ли будет десяти кусочков или добавить еще четыре?

— А… зачем? — спросил капитан сдавленно и сипло. Глаза у него при этом были большие и круглые, как у сюжетной совы, фаршированной глобусом обоснуя.

— Ну как зачем, Стасик?! — Вениамин таки протянул ему кружку с чаем, и Станислав машинально за нее схватился: должно же быть в этом мире хоть чтото вечное и неизменно стабильное. — В качестве терапии, конечно. Борьба с фобиями, сразу с обеими, пристрелил бы — и успокоился. А то на тебя же смотреть больно было, как ты извелся! Коля с тобой пить боялся, хотя он вовсе и не рыжий и не киборг, но после второй бутылки ты на него каждый раз так подозрительно коситься начинал, что тут любой бы испугался.

Доктор обстоятельно размешал сахар, уютно устроился на второй кушетке и разулыбался, вспоминая:

— Да только Макс сказал, что это будет напрасной тратой времени, ты жалостливый, и не сможешь убить живую тварь. — доктор хихикнул и тоже покосился на дверь — Даже рыжую. Даже по пьяни. А уж когда проспишься, так тем более. А куда тебе еще и киборг в твоей квартире, если ты все равно голубей по парку… Все равно пришлось бы и на корабль уговаривать, только время зря потеряли бы, это Макс правильно рассудил. Это не тот Макс, который банкир, это который из второго отряда, он по ранению демобилизовался, ты ему еще с восстановлением руки помог, помнишь?

— Не помню… — Теперь Станислав держался за кружку обеими руками, с ужасом представляя, как после попойки с Колей обнаруживает у себя на кухне рыжего киборга, которого почему-то обязательно должен пристрелить. Киборг виделся очень отчетливо, стоял между стенкой и холодильником, смотрел укоризненно и почему-то представлялся исключительно в виде нынешнего мозгоедского навигатора. Такого, каким он пришел на корабль — заморенного, полудохлого и в каком-то рванье. Пристрелить его хотелось исключительно из жалости.

— Главное, что Макс тебя помнит! — Вениамина ничуть не огорчила слабая память друга. — И очень-очень тебе благодарен. Хотя Максик, который банкир, настаивал на собаке. А лучше двух. Чтобы тапочки приносили и гулять.

— Понятно. — Капитан глотнул чая, но не почувствовал ни вкуса, ни температуры. — Их я тоже должен был пристрелить?

— Ну ты скажешь, Стасик! — Доктор снова хихикнул. — Мы что, живодеры какие-то? Их ты должен был выгуливать. Для здоровья. Вернее, они тебя. Но Коля отговорил. Сказал, что того, кто будет тебе каждый день в шесть утра приносить тапочки и поводок, ты пристрелишь куда вернее, чем любого киборга, каким бы рыжим он ни был. А Макс, который не банкир, он как раз наоборот, он предлагал устроить тебя в детский сад.

— Веня… — Станислав заглянул в чашку и подозрительно принюхался, но коричневая жидкость пахла исключительно чаем. — Ты заварку, случаем, не у Теда брал? Я же вроде как староват для такого…

— Почему староват? — искренне удивился Вениамин. — Для воспитателя самое то как раз, с твоим-то жизненным опытом. Максик, который банкир, он же юрист, он говорил, что сумеет сделать такой контракт, что откосить ты никак не сумеешь. Тридцать-сорок трудных детишек, только представь, Стасик! У тебя точно не осталось бы времени для скуки.

Станислав представил. Содрогнулся и торопливо допил чай. После чего отставил пустую чашку и задумчиво протянул:

— Знаешь, Венька, а с кораблем, пожалуй, это была не такая уж плохая идея.