Зрячая (джен)

Теперь я по-настоящему одна. Я уменьшила себя и залезла в старый тайник полностью. Не уверена, что именно происходит с материей в тайнике. Все байки про «полуздешнее» и «нездешнее» пусть рассказывают себе дети. Я больше не ребёнок. Я не понимаю, как именно работает тайник, но провела достаточно экспериментов, чтобы не бояться. Я боюсь, но не этого, а ответов, которые могу узнать. Теперь я невидима, незрима для нормальных людей и даже для Олливандера.

Правильно ли я поступала? В тех областях, в которые я ступила, уже не может идти речь о морали. Я точно помню: когда убивала Олливандера, не чувствовала ровным счётом ничего. Я просто делала свою работу. Работу? Предназначение? Я просто должна была устранить все ниточки, и Олливандер был последней из них. Луны Лавгуд больше не существует. Моего дома нет, Гарри и Джинни думают, что я мертва. Меня ничто не держит на «грешной земле».

В конце концов, я должна понять, почему с Косым переулком случилось то, что случилось, как всё зашло слишком далеко — и я знаю, откуда начать. Мне нужна книга, та книга со знаком, после которой меня увидели впервые. Мой путь лежит в США, в город Аркхэм, ныне пустующую аномалию, манящую всевозможные секты, культы и исследователей, вроде меня.

Перед уходом смотрю в зеркало. Другая. Мои уши заострялись, а теперь атрофировались, оставив треугольные кончики. Волос нет. Кожа — бледная. Глаза больше человеческих, светятся во тьме. Мои пальцы длинней, я выше, чем раньше, и это не предел. Волдеморт шагнул дальше, но его предками были не фейри.

Аркхем встретил меня туманом и холодом. Я проскользнула мимо стражи и легко нашла путь в лабиринте. Я стала неплохим математиком и представляла, как искать дорогу в неэвклидовом пространстве с помощью ручки, бумаги и волшебной палочки. Я не шла на временную базу. Я шла в университет.

Солнц — всего три, а здание университета — одно. Остальные — оптические иллюзии из-за искажённого пространства-времени. В университете было тепло и душно. Запах разложения заставлял морщиться мой нечеловеческий нос. В трупах учёных всё ещё ковырялись упыри. Я спросила дорогу к библиотеке, и мне ответили.

Мискатоникская библиотека великолепна. Библиотекарем обедал упырь. Паутина на стенах уходила в иные измерения. Пол грозил провалиться под осторожными шагами. Но все книги были на месте, целые, даже не пыльные, ждущие исследователей, подобных мне. Меня интересовала оккультная секция, запретные, тайные книги.

Не «Некрономикон». В нём было много полезного, но это перевод, изобилующий неточностями. Не знаю, есть ли оригинал, но меня интересует совсем не он. Вскрыв защитные заклинания и отперев библиотечный сейф, я методично перебрала книги, пока не натолкнулась на искомую. Книга со знаком. У книги не было имени, но посвящённые меж собой называли её «Книгой Врат».

Я отогнала глупого упыря, который решил убить меня и побаловаться свежатинкой, и сосредоточилась на чтении. Я продолжала его следующие два дня, прерываясь только на скудный перекус. Ещё неделю я потратила на расшифровку прочитанного, вперемешку используя оккультные труды и материалы безумных мискатоникских математиков. Я поймала и принесла в жертву тем-кто-за-порогом пятерых упырей. Этим всё равно, какова жертва — но они ждали её каждый месяц.

У университета меня ждали. Все они носили очки и видели меня. По мне открыли огонь, едва я вышла наружу. К счастью, я кое-чему научилась за эти годы, поэтому большинство пуль ушло не в меня, а в мой образ. Одна задела плечо, другая попала в ногу. Я выпустила ещё образ, и ещё, а пока они стреляли в ненастоящих Лун, перевязала ногу и похромала прочь.

На окраине города, где пространство уже стало нормальным, я зашла в заброшенный дом и начала вычислять. Мне нужен бы портключ в место, где я никогда не бывала. Странные мысли захлестнули меня, когда я делала этот портключ. Чем, в действительности, отличаются взмахи волшебной палочки, слова заклинаний, жертвы и ритуалы и творения рук маггловских инженеров? И то, и другое просто использует природу нашей вселенной. Это всё ключи от врат, и палочка ничем не лучше и не хуже пистолета или электродвигателя. Разве что универсальней. Мне в руки попался ключ, который может открыть Южные Врата, но я не была уверена, что готова это сделать. И тем не менее, мне не терпелось попробовать.

Хромая и усталая, я переместилась в ледяную пустошь, и горы, над которыми мерцал фиолетовый свет, пронзали небеса. Звёзды не стояли здесь на месте, а будто бы вертелись вокруг невидимой оси. Я знала, что на обратное перемещение сил уже не будет, и до самой горы мне тоже не добраться. Леденящий ветер, казалось, промораживал до костей, а я упорно, пусть и бессмысленно, заковыляла вперёд.

Когда я почти впала в беспамятство, судорожно сжимая палочку и тщетно пытаясь сделать очередной шаг навстречу бесконечно далёкой горе, горячие руки подхватили меня под мышки и потащили вперёд. Сладковатый запах от этих рук был красивым и эфемерным, но почему-то вызывал только отвращение, выдёргивая меня из забытья. Наконец, меня отпустили у огромных синих врат у подножия горы. Я обернулась и увидела, как негр в чёрной мантии, светящейся фиолетовым огнём, проходит прямо сквозь камень и исчезает. Он исчезает — но не его запах. Всё меняется.

Сила странным образом наполняет меня, и становится почти тепло. Я танцую у Южных Врат, и фиолетовые огни вторят мне с вершины горы, и звёзды кружатся надо мной, и каждое моё движение наполнено смыслом. Я ощущаю взгляды на себе — и понимаю. С чего мы взяли, что с укрупнением масштаба мироздание остаётся всё таким же механистичным? С чего мы взяли, что мир — мёртв, что мы изучаем мертвечину, работающую по детерминированным законам? С чего мы взяли, что эти законы нельзя изменить?

Мы, учёные — маги и магглы — ошибаемся. Мироздание, само бытие — живое, но в ужасающе больших масштабах, в которых мы — молекула в клетке. Вселенную зовут Йог-Сотот. Я кричу это имя, и Южные Врата отворяются, моё тело окутывает фиолетовый свет — я проваливаюсь сквозь них. Проваливаюсь дальше.

Я парю или плыву в бездне сумрачного света, и описание её невозможно для человека. Нечеловеческие цвета вижу я и нечеловеческие звуки слышу, но мои глаза достаточно изменились, чтобы улавливать больше, а мои уши достаточно атрофировались, чтобы звуки не свели меня с ума. Взгляды скрещиваются на мне, точно клинки, и я слышу вопрос. Я не могу сказать, кто меня спросил и как он спросил, но уверена, что он предложил нечто отвратительное даже мне, уже не считающей себя человеком в полной мере. И когда я отказалась — ему не нужны слова, достаточно было только реакции моего разума — меня бросает дальше, в самую бездну, туда, где играет на вечных флейтах Азатот, султан демонов, туда, где я сгину в мгновение ока.

И тогда я смотрю в ответ. И вижу я, что в бездне есть место, где время имеет не такой смысл, какой мы привыкли ему придавать — оно просто ещё одна степень свободы без выделенного направления. И я устремляюсь туда, ориентируясь на взгляды, точно на маяк. Когда я прибываю и замираю, то оглядываюсь назад. Вниз. Здесь, с этой перспективы, мне видно буквально всё.

Я вижу саму себя, устремившуюся в это место, и мой взгляд — один из тех, что встречал меня-её в прошлом. Я вижу, как родился папа и как он впервые встретился с ними, и кто такие они, и какой договор был заключён и почему он был нарушен. Среди бесчисленного сонма наблюдателей за гранью времён и пространств безразлично сверлю я взглядом чужие и свои жизни, и лишь единицы среди людей могут ощутить эти взгляды.

Вдруг я осознаю, что даже здесь, из-за грани, я могу действовать. Палочка всё ещё при мне. И тогда я ловлю взглядом саму себя в папиной кофте и тапочках. Я улыбаюсь ей. Я протягиваю палочку к ней и к отцу. И вместе с ним шепчу я слова заклинаний, прежде чем навсегда застыть среди других, безмолвных и внимательных, созерцая раскинувшуюся перед нами картину великой вечности.

Говорят, когда мне было девять лет, после неудачного эксперимента умерла моя мать, отец повредился умом от горя и рассказывал дочери байки о неведомых зверях, вроде мозгошмыгов. Я выросла странной, витающей в облаках девочкой, но всё же подружилась со своей соседкой, Джинни Уизли. Шляпа распределила меня в Рейнвенкло, я участвовала в борьбе против Министерства и Волдеморта, в конце концов, выросла и вышла замуж за Рольфа Скамандера. Именно так.