Апельсинки и осинки (джен)

После семейного ужина, на котором Альбус сидел надувшийся и несчастный, а начавший было его дразнить «Слизнем-нюнчиком» Джеймс заработал резкую отповедь от отца, Гарри кивнул младшему сыну:

— Идём. Нам нужно поговорить.

Альбус, мрачно кивнув, молча выбрался из-за стола и пошёл за отцом, глядя в пол и засунув руки в карманы. Ничего хорошего от этого разговора он не ждал. Ну и пусть его накажут. Всё равно он уже... эх.

— Джеймс и в Хогвартсе вёл себя так же? — спросил Гарри.

Этого вопроса Альбус совсем не ожидал. Он растерянно уставился на отца, не зная, что сказать. Правду — значит вроде как наябедничать. Но врать так не хотелось...

Так что он просто пожал плечами и опустил голову ещё ниже. Ну не может же он выдать брата! Хоть тот и придурок тот ещё.

— Понятно, — мрачно сказал Гарри, — с Джеймсом разговор будет отдельно. Теперь о тебе. Ты проучился в Хогвартсе полгода, и за это время научился — чему?

— Ну... Я умею делать заклинания, — чуть приободрившись, начал перечислять их Альбус. Если отец правда хочет говорить с ним просто об учёбе — это ничего. Он же хорошо учился! Не по всем предметам, правда, но ведь хорошо! Ему было, что сказать, и он надеялся, что отца это порадует.

— Это здорово, — слегка улыбнулся Гарри, — а с Зельями у тебя как?

— Хорошо, — ещё сильней приободрился Альбус. — Зелья — это интересно! — сказал он и принялся с увлечением рассказывать о тех, что уже выучил.

— Ну, — повеселел Гарри, — это ты точно в бабушку пошел, а не в меня. Для меня Зелья были, как апельсины для кошки.

Альбус даже улыбнулся. Он всё ещё был очень расстроен тем, что отец не отпустил его на эти каникулы, но уже почти смирился с этим. Эксперимента с нюхлером жалко было до слёз, но что ж теперь поделать... будет наблюдать со стороны.

— Мне нравится, — сказал он.

— Я рад, — кивнул Гарри, — а с друзьями у тебя как?

— Хорошо, — осторожно ответил Альбус. — У меня есть два друга.

— У меня на первом курсе тоже появились двое друзей, — тепло улыбнулся Гарри, — и дружим мы до сих пор.

— Рон и Гермиона, — кивнул Альбус. — Мы тоже будем дружить. Я думаю, — добавил он, снова чувствуя обиду с новой силой. А ведь Винсент сейчас нянчит нюхлера! И Скорпиуса к нему наверняка отпустят — если не жить совсем, то будут в гости пускать каждый день! А он... он...

— Дружат обычно на равных, — остро глянул на сына Гарри, — ты так не считаешь?

— Да, конечно, — удивился Альбус и непонимающе уставился на отца.

— Не похоже, — серьёзно сказал Гарри. — Альбус, почему тогда твои друзья решили пристроить свой эксперимент именно у тебя дома?

— Почему именно у меня? — не понял Альбус. — Мы все родителей просили! Скорпиусу тоже не разрешили, а папа Винсента... он согласился, — Альбус горестно вздохнул. — Просто я тоже хотел... я думал... а ты... — его голос задрожал от обиды и отчаяния.

— И все просили именно так, как ты? — тихо спросил Гарри, — то есть, увиливая от прямого ответа на заданный вопрос? И желая получить согласие с помощью давления и недомолвок?

— Я не знаю! — воскликнул Альбус. — Я же не читал, что они родителям писали! Я просто... я очень хотел, чтоб ты разрешил, — признался он. — Но ведь дома нюхлеров не держат... но он маленький же! И совсем ручной! А теперь он от меня отвыкнет... — его голос задрожал, и на глазах заблестели слёзы.

— И ты решил, что не сказать всей правды будет лучшим выходом из ситуации, — устало сказал Гарри. — И что твоего доверия достойны твои друзья — но не твой отец.

— Но ты же не разрешил, когда узнал, что это нюхлер! — воскликнул Альбус. — Видишь? Я думал, что если вы увидите его — то вы поймёте, что он на самом деле безопасный, но для этого же надо было привезти его сюда! Но ты всё равно не понимаешь же, — оборвал он сам себя с недетской горечью. — Ладно... давай, ты меня накажешь, и я пойду к себе? — спросил он и добавил с горечью: — Можете мне даже ничего не дарить на день рождения, раз я такой плохой.

— То есть действовать обманом ты считаешь нормальным? — сердито сказал Гарри, — поскольку родители всё равно не понимают? А теперь ты чувствуешь себя оскорблённым, что и обман вскрылся, и ожидаемого результата ты не получил?

— Нет! — воскликнул Альбус. — Я не... а, ты всё равно не понимаешь! — махнул он рукой и снова уставился в пол, роняя слёзы.

Какой смысл пытаться что-то объяснить отцу? Он же всё уже решил! И про оскорбление, и про обман — и ведь он же, Альбус, даже попытался рассказать, в чём дело, но он не услышал!

А ведь раньше слушал. Раньше уж кто-кто, а отец всегда понимал его и слушал. Но вот стоило ему попасть на Слизерин — и всё. Джеймс прав, наверное, говоря, что Альбус очень разочаровал родителей и всех, так что вряд ли кто-нибудь его теперь будет любить по-прежнему.

Ну и ладно. Как-нибудь он проживёт.

Он всхлипнул и сжал зубы, но слёзы всё равно текли, и он только старался сделать так, чтобы они не капали на пол. И ладно. Пусть. Он выживет. Он непременно справится!

— Иди к себе, — тихо сказал Гарри, — раз мы с тобой, как выяснилось, не понимаем друг друга.

Альбус снова хлюпнул носом — и ушёл, тихо-тихо прикрыв за собою дверь.

Гарри посмотрел на дверь — и подумал, что Джеймс после разговора наверняка этой дверью хлопнет так, что стены дрогнут. Но и откладывать беседу со старшим сыном тоже было нельзя.

— Вечер сплошных разочарований, — вздохнул Гарри. И пошел в комнату Джеймса.

Тот при виде отца широко заулыбался было, но, разглядев выражение его лица, озадаченно спросил:

— Пап, ты что?

— Джеймс Сириус Поттер, — тихо сказал Гарри, — ты знаешь, за что выжгли с гобелена Блэков моего крёстного, в честь которого тебя и назвали?

— Нет, — немного ошарашенно ответил Джеймс. — А за что?

— За то, что он поступил не на тот факультет, — тяжело ответил Гарри, — на котором учились все Блэки. И, по мнению своей матери, предал свою семью. Думаю, тёмные волшебники Блэки вполне бы одобрили твоё поведение с братом — он тоже посмел поступить не туда.

— Но при чём тут это? — возмутился Джеймс, вскакивая с пола, на котором он лежал перед приходом отца. — Пап, ну ты сравнил! Он же поступил на Гриффиндор! Слизерин — совсем другое! Ал же стал совсем таким же, как они: прячется с ними по углам и куксится! Пап, ну разве это можно сравнивать?

— И ты всё сделал для того, чтобы Ал стал как они, — кивнул Гарри, — а ещё ты всем показал, что ты не будешь защищать младшего брата. Не будешь ему помогать. Первым бросишься его травить. Как ты думаешь, Джеймс, быть Поттером на Слизерине — легко? Сколько человек ненавидят саму нашу фамилию? А ты им показал, что с Альбусом можно делать всё, что угодно. Поттеры предают своих, так?

— Я его не предавал! — Джеймс, кажется, даже обиделся. — Если уж кто-нибудь кого и предал, то он, а не я! Ты же говорил, что Шляпа всегда уступает, если попросить — почему он не просился к нам? Значит, он хотел на Слизерин! Может, он вообще её как раз об этом и просил, — продолжал Джеймс запальчиво. — И потом, от кого его там защищать? Его никто не трогает! И я не травил его, — насупился Джеймс. — А что он слизеринец и что мямля — так это правда же!

— Как интересно, — холодно сказал Гарри, — то есть, если Альбус не сумел убедить Шляпу, то он предатель. А факультет — это такое клеймо. А ты у нас, разумеется, будешь решать за всех. И если кто-то не похож на тебя — то ему же хуже. Знаешь, тебя бы прекрасно поняли те, кто пошёл за Волдемортом. Они-то считали так же!

— Папа, перестань! — Джеймс стиснул кулаки. — Я Альбусу ничего не делал! А ты думаешь, мне легко учиться, когда у меня брат на Слизерине?! Поттер — и на Слизерине! Знаешь, каково мне?!

— А, так ты за это отыгрываешься на брате? — покивал головой Гарри. — Не сумел решить проблему своими силами и нашел виновника. Молодец! Это по-гриффиндорски! Это честный и благородный поступок. Да-да, покажи всем, что ты готов в угоду мнению идиотов отказаться от ставшего неудобным брата. Тебя будут очень уважать, Джеймс. Именно так и нужно поступать. А брат — ну что брат, он же слизеринец. Зачем тебе ТАКАЯ родня, верно?

— Да потому что всем есть дело только до него! — сорвался Джеймс. — Я всю жизнь слышу: Джеймс, ты должен позаботиться о брате, он маленький, ты должен защищать его! А у нас всего лишь один год разницы! Я тоже не... и как, по-твоему, — торопливо оборвал он сам себя, — должен защищать его теперь? Когда он на Слизерине? Меня-то защищать некому — но тебе же всё равно, да?!

— Знаешь, — устало с казал Гарри, — меня в детстве никто и никогда не защищал, но я справился. А вот от тебя я, похоже, потребовал слишком много. Как от старшего. Как от мужчины. Да, я был неправ. И тебя, конечно, защитить некому. У тебя есть родители. Семья. Бабушка и дедушка, дяди и тети, кузены... Разумеется, тебе живётся тяжелее всех. Мне было куда проще и легче — ведь за моей спиной не было никого, верно?

— Да что ты всё время всех с собою сравниваешь?! — голос Джеймса даже задрожал от напряжения. — Ты же избранный! Герой! А я — нет! Я — сын героя и самый обычный парень, только вот от меня почему-то все ждут великих свершений и подвигов. И чуть что — ах, а вот папа в твоём возрасте... А вот что мне делать, если на мою долю Волдеморта нету? И войны нет, и вообще — мы теперь благодаря тебе живём счастливо и беззаботно! Всё равно я с тобой не сравнюсь, никогда! И пытаться я не буду, — закончил он и сложил руки на груди, вцепившись в плечи пальцами. — Думаешь, я избалованный и неблагодарный? Ну и ладно! Давай, накажи меня, запри или ещё чего-нибудь — тебе-то в детстве всё равно было тяжелее, а я так, бешусь с жира, и всё!

— Вести себя по-человечески с братом — подвиг, — согласился Гарри, — только Избранный и сумеет. Какой там Волдеморт, я тебя умоляю. И пытаться не надо, зачем? Лучше примкнуть к тем, кто сильнее. Ты же обычный парень, тебе можно. И наказывать тебя не за что, скорее наоборот. Купить тебе новую метлу, Джеймс? Альбусу мы все равно ничего дарить не будем, раз он слизеринец. И из дома его выгоним, чтобы тебе жилось спокойней.

— Пап, ты что? — Джеймс даже попятился.

— Разве ты не этого хотел? — удивился Гарри.

— Я?! — Джеймс изумлённо и растерянно помотал головой. — Я просто... Нет, я злюсь, конечно, но... но при чём тут ты? Вы с мамой? Пап, ты что, вообще?

— Так мы же с мамой гриффиндорцы, — серьёзно сказал Гарри, — и такой сын, как Альбус, нас позорит. Думаю, надо отправить его в дом Дурслей, к магглам. Или, может, слизеринцы его примут... Хотя вряд ли. Это Сириуса Блэка приняли родители Джеймса Поттера, а Малфоям или Гойлам Альбус зачем?

— Пап, ты что такое говоришь? — Джеймс, кажется, теперь и вправду испугался. — Хватит, а?

— Я веду себя так же, как ты, — ответил Гарри, — что тебя не устраивает? Ты хороший, Альбус плохой. От плохих надо избавляться. Моя маггловская тетка, помнится, в своё время очень жалела, что нельзя меня утопить, как бракованного щенка.

— Альбус не плохой! — с отчаянием проговорил Джеймс. — Я не говорил такого! Просто он зачем-то поступил туда... не важно... пап, ну хватит, а? Пожалуйста! Ну, просто накажи меня...

— За что тебя наказывать? — спросил Гарри. — Ты ни в чем не виноват. Ты учишься на правильном факультете. Ты не дружишь с неправильными детьми, не куксишься, не прячешься по углам.

— Папа, хватит! — крикнул Джеймс, вдруг бросаясь на него. — Хватит, правда! — он схватил его за плечи и тряхнул. — Зачем ты меня мучаешь?!

— Я? — удивился Гарри. — Я просто показываю тебе, как ты выглядишь со стороны.

— Неправда! — почти умоляюще проговорил Джеймс. — Пап, но это же неправда! Я просто злюсь... ужасно... потому что ни ты, ни мама меня даже ни разу не спросили, а каково мне теперь учиться? Только написали, что я должен поддержать его. И вот теперь я снова виноват... ну почему вы так?

— А вот за это мне стыдно, — ответил Гарри, — я и правда должен был спросить. Прости, сын.

Джеймс даже растерялся, явно совершенно не ожидая ничего такого. Постоял немного, глядя на отца, а потом шагнул и нему и прислонился лбом к его плечу.

— Прости, пап, — сказал он. — Я, наверное, тоже неправ. Но мне трудно, правда. И обидно. Меня и так все всегда сравнивают то с тобой, то с дедушкой погибшим, то с его другом... а меня как будто и не видят. Я — не я, а твой сын, их внук... и всё. Альбус-то хоть просто есть...

— Альбуса тоже сравнивают, — ответил Гарри, — и со мной, и с тобой. Но ещё сильнее — с теми, чьи имена ему достались. С Альбусом Дамблдором и Северусом Снейпом. С героем и злодеем. С политиком и шпионом. С Победителем Гриндевальда и Пожирателем Смерти. Как ты думаешь, видит ли хоть кто-то за ними самого Ала?

— Это не то, — вздохнул Джеймс. — Ты не понимаешь, да? — спросил он, поднимая голову и глядя ему в лицо. — Альбус — младший. И герои эти ему совсем не родственники — его просто в их честь назвали, ну и что? Никто от него не ждёт по-настоящему, что он окажется на них похож. Тем более, теперь. А от меня ждут — и твердят всё время, как я похож на дедушку и на тебя, и даже вот на Сириуса Блэка, удивительно! — явно передразнил он кого-то. — А я даже вам пожаловаться не могу — потому что я же старший и должен быть мужчиной, — проговорил он тихо. — И вы тоже меня не слышите. А теперь ещё и это... и сам Альбус, думаешь, со мною разговаривает? Может, я его обидел тоже, да — но я всё равно же всегда виноват во всём. Я устал уже от этого. Ты сейчас опять мне скажешь что-нибудь такое, да? — спросил он грустно.

— Привыкай, — невесело улыбнулся Гарри, — мы, Поттеры, всегда и во всём виноваты. Можешь мне пожаловаться, я тоже знаю, каково это. И мне очень жаль, что мы с тобой не поговорили раньше. Многого могли избежать.

— Почему всегда? — слабо улыбнулся Джеймс. — И, пап, что мне делать-то теперь? Вы с мамой не очень будете ругаться, если меня из школы выгонят?

— Смотря за что, — серьёзно ответил Гарри. — За что тебя должны выгнать?

— Ну как, — вздохнул Джеймс и сказал не менее серьёзно: — Мне теперь придётся со всеми нашими передраться. Из-за Альбуса. Меня и выгонят.

— Прямо со всеми? — с интересом спросил Гарри. — Ни одного человека нет, на кого можно рассчитывать? И знаешь — словами иногда можно ударить сильнее, чем кулаком. Или даже Круциатусом.

— Я словами не умею, — буркнул Джеймс. — Ну, наверное, нет... наверно, не со всеми. Но со многими. Меня знаешь, как сначала доставали, что мой брат на Слизерине!

— А ты понял, почему доставали? — спросил Гарри.

— Потому что у меня брат на Слизерине! — повторил Джеймс, удивлённо глянув на отца.

— Нет, — покачал головой Гарри, — не поэтому. Потому, что появилась возможность ударить тебя. Больно и безнаказанно. Те, кто был твоими настоящими друзьями, стали бы так себя вести?

— Да нет, — мотнул головою Джеймс. — Все так говорили... даже Роза. Знаешь, как она возмущалась? Она так надеялась, что он к нам поступит... и вообще, я же ведь ни с кем не ссорился — зачем им?

— Роза похожа на отца больше, чем на мать, — негромко сказал Гарри. — А ссориться тебе с ними и не нужно было. Знаешь, как на втором курсе на меня ополчился чуть не весь Хог, когда решили, что я — наследник Слизерина?

— Нет, — заинтересованно протянул Джеймс. — Почему они решили? Ты же Избранный? Тебя же знали все?

— Я, как выяснилось, говорил на парселтанге, — усмехнулся Гарри, — этого оказалось достаточно, чтобы обвинить меня во всех грехах. Хоть Избранный, хоть нет — Наследник Слизерина, и точка.

— Ты знаешь парселтанг?! — изумился Джеймс. — Правда?! Ты никогда не рассказывал!

— Знал, — уточнил Гарри, — это был такой привет от Волдеморта. Бонусом к Аваде.

— В смысле «знал»? — переспросил Джеймс. — А сейчас? Ты же не мог его забыть?

— А меня вторая Авада от него избавила, — хмыкнул Гарри, — вместе с осколком волдемортовой души.

— Жалко, — вздохнул Джеймс. — Но тебя же ведь простили? Тогда? Потом? Да? А почему? Что ты сделал?

— Да так, по мелочи, — пожал плечами Гарри, — спас Джинни, уничтожил хоркрукс, убил василиска и оставил Хогвартс без преподавателя ЗОТИ. Да, ещё малфоевского эльфа от них увёл, — добавил он. — Вот Люциус взбесился!

— Точно! — воскликнул Джеймс. — Ты же тогда спас маму! И... как эльфа? — переспросил он. — Так Кричер что, раньше был малфоевский? Ты его у них украл? — спросил он с восторгом.

— Не Кричера, — голос Гарри стал очень печальным, — другого эльфа. Добби. Он погиб, спасая нас из плена. Его убила Беллатрикс Лестрейндж.

— Да, я помню, ты рассказывал, — сказал Джеймс. — Извини, я не подумал... пап, но мне-то что делать? Вряд ли мне подвернётся василиск или ещё кто-нибудь подобный. И навряд ли я кого-нибудь спасу...

— Слава Мерлину, что не подвернётся, — Гарри обнял Джеймса, — я бы не пережил, если бы к этой пакости сунулся ты. А что делать... Давай сначала поговорим со всеми нашими в Хогвартсе. В одиночку такие дела не делаются.

— Давай, — Джеймс тоже его обнял и опять ткнулся лбом в плечо. — А с кем с нашими?

— А это мы сейчас обсудим, — Гарри взлохматил сыну волосы, — ты же помнишь, что ты не только Поттер, но и Уизли?