Любимый корабль Императора (джен)

Аватара Руби-1 была очень обыкновенной девочкой. Не какая-нибудь идеальная красотка с фарфоровой кожей, локонами и осиной талией. Она росла вместе с Томасом, но общий облик не меняла: оставалась рыжей, веснушчатой, со вздёрнутым носом и дурацкой щербинкой между зубами. И нулевым размером груди. Парни из придворной тусовки, допущенной внутрь Руби-1, рассказывали, что их семейные корабли умели принимать куда более соблазнительные облики, отращивать ноги почти от ушей и бюсты невообразимых размеров. И иногда разрешали все это великолепие пощупать — и не только. Даже те из них, кто определял свой гендер как мужской, считал это неплохим развлечением.

Томас достаточно долго вращался в среде кораблей, чтобы понимать, что все "тайные" амуры его приятелей с кораблями наверняка были разрешены и одобрены их родителями — как метод контроля юношеских эмоций и либидо. Руби-1 никогда так с Томасом не поступала. И это было очень, очень жаль. Ему почему-то ужасно хотелось бы получить от нее такие знаки внимания. И, кроме прочего, он просто не понимал, почему нет. Почему любой придурок из придворных идиотов может получить свой корабль, а Руби Томасу на такую возможность даже никогда не намекала? Если бы не эти рассказы, неизвестно, когда бы он вообще узнал, что секс между человеком и кораблем бывает, что это обычное дело, приятное и людям, и кораблям. Когда он узнал, он стал намекать сам. Но Руби отшучивалась, меняла тему, неожиданно получала сообщение, находила Томасу дело, вспоминала о домашнем задании, — в общем, испробовала полный арсенал уловок, кроме разве что прямого отказа. И такое дурацкое, совершенно не свойственное кораблям кокетство давало ему некоторую надежду.

"Сегодня, — думал Томас, — уж сегодня она непременно мне уступит! Я, в конце концов, уже совершеннолетний".

— Зачем нам виртуальная среда? — недовольно спросила всё та же рыжая девушка, ничуть не более привлекательная, чем обычно. И почему его на ней заклинило? Он без двух дней император, с ним почти любая девушка пойдет куда угодно и сделает что скажет. А он обхаживает рыжую виртуальную дылду! Ростом аватара Руби была всего на полголовы ниже него.

— Просто посидеть вместе... Как будто бы на равных, понимаешь? — Томас поставил на стол бокалы, придирчиво осмотрел стол. Украшения, угощение, сервировка — всё как в лучших иллюстрациях учебников по этикету. Вышло идеально.

— Это иллюзия равенства, Томас, — улыбнулась Руби-1. — Эта среда контролируется мной. Она состоит из меня. Эти бокалы, этот стол, запах белых роз — это всё я...

— Моя кровь, моя плоть, как в древних религиях, конечно. Но даже это куда большее равенство, чем диалог корабля с человеком внутри этого корабля.

— Но ты по-прежнему внутри меня, просто теперь ещё и виртуально, — фыркнула она. — И вино, которое ты собираешься со мной пить, — это действительно тоже я.

— Но контекст другой, — улыбнулся он.

— Ладно, допустим. Мы празднуем твой День Рождения или твое предстоящее воцарение?

— Всего понемногу, — улыбнулся Томас. — Хотя... Почему в любом варианте фигурирую только я? Как насчёт того, чтобы отпраздновать твоё скорое назначение?

— "Скорое" или "возможное"?

— Скорое, — твердо сказал он. — Я многим тебе обязан, и как бы я ни мечтал оставить тебя при себе, я не могу взять и наплевать на твои желания. Ты хочешь быть боевым кораблем — теперь у тебя будет такая возможность.

— Спасибо, Том, — с чувством сказала Руби-1. Он даже не думал, что ее голос может передавать такие чувства. Глаза ее сияли, щёки раскраснелись. Казалось, ещё секунда, и она бросится ему на шею. Томас выждал эту секунду, но ничего не произошло.

— Вот за это и выпьем, — улыбнулся он. Вино обожгло ему горло, как настоящее. Он был уверен, что и опьянение от него будет самым настоящим, если он немедленно что-нибудь не съест. — Кстати, вот вопрос: опьянеешь ли ты от вина, которое мы пьем и которое ты и есть?

— Да, но только той малой частью, которая отображает это тело. Всё остальное занято созданием виртуальной среды. Тебе не понравится, если опьянеют стол и скатерть, поверь.

— Ладно, тебе виднее. За тебя, Руби. И за твой новый путь.

— Куда ты меня отправишь? — с жадным любопытством спросила она.

— Скорее всего, патрулировать пятый сектор, — с деланным равнодушием сказал Томас. Он очень старался не выдать, с каким интересом ждёт её реакции.

— Пятый сектор, — задумчиво повторила она. — Там не хватает кораблей, да... Потому что их вечно оттягивают оттуда в те точки, где действительно что-то происходит. Что же... Я и не ожидала, что получу всё сразу. Хотя полагаю, что ты мог бы дать мне всё сразу, если бы захотел.

— Возможно, — кивнул он. — Но не вижу причин так поступать. Ты хотела назначение в качестве боевого корабля — ты его получила.

— В этом вопросе у тебя поразительно короткая память.

Стол тут же распался на мелкие части, чтобы собраться в изображение: он сам трехлетней давности, висящий в невесомости посреди тренировочного зала, и Руби, говорящая: "Я хочу назначение на границу. Я хочу воевать".

— А всё же ты не уточняла, на какую именно границу, — улыбнулся он. Стол плавно вернулся к прежнему виду.

— Туда, где можно воевать, конечно. А в пятом секторе просто не с кем.

— А как насчёт военной дисциплины? Боевые корабли не должны потакать своим прихотям. Куда пошлют, там и служат. И потом, может быть, тебя тоже через некоторое время отзовут туда, где идут бои.

— А как насчёт независимого мнения Совета Кораблей? Я ведь могу обратиться к ним, но не хотела действовать через твою голову и добавлять тебе проблем.

— Руби, ну зачем ты так? Есть ведь и другие пути...

— Лично я их не вижу. Либо меня назначаешь ты, либо Совет. Второе — хуже.

— Пожалуй. Но мы с тобой могли бы договориться.

— Именно это я и пыталась сделать. Я несколько лет с тобой договаривалась. Что пошло не так?

— Ну, может быть, есть что-то, что я хотел бы получить от тебя взамен.

— Никакущий из тебя шантажист, Томас! Ты даже не дождался, пока я сама начну предлагать тебе взятки.

— Мне начало казаться, что ты вообще не собираешься этого делать.

— Полбокала! Ты только полбокала продержался!

— Зато это были довольно крепкие полбокала. Сколько градусов в этом вине?

— Нисколько, оно же виртуальное. Но вообще двенадцать.

— А мне показалось... Ладно. Ты будешь предлагать мне взятку или нет?

— Не знаю. Мне кажется, мне нечего тебе предложить. Всё моё — и так твоё, по праву Императора. Я же Имперский корабль.

— Есть кое-что, что ты мне никогда не предлагала. И именно для этого я позвал тебя в виртуальность.

— Не думаю, что есть такие вещи, для которых нам нужна виртуальность.

— Да хватит уже! — Томас наконец разозлился. — У тебя ведь прямо сейчас есть данные о моем состоянии. Не делай вид, будто не понимаешь, чего я хочу.

— Я понимаю, — неожиданно грустно сказала Руби. — Но я не могу. Правда не могу.

— Как это не можешь? Разве у кораблей есть какие-то ограничения в этом плане?

— Только одно: личный нравственный кодекс. Я могла бы на скорую руку написать тебе партнёрскую программу с внешностью моей аватары, а сама просто отстраниться от происходящего. Но это была бы не я, а значит, это был бы обман. А я не хочу тебе врать.

— Не хочешь врать? Но получается, ты врала мне всё это время. Ты ведь знала, что ты мне нравишься, и не возражала! Ты меня поощряла!

— Я просто хорошо к тебе относилась. И старалась игнорировать всё это. Надеялась, ты найдешь себе девушку и перерастешь эти эмоции.

— Но почему, Руби? — обида всё-таки прорвалась, как ни хотел он ее скрыть. — Что во мне такого особенно ужасного? Неужели я так тебе противен?

— Нет. Я очень люблю тебя, Том. Сильнее, чем ты можешь представить. Но это совсем другая любовь.

— В жизни не думал, что услышу такое! Как будто я второстепенный герой сериала! Да еще и от корабля... да еще и не от какого попало корабля, а от тебя. А без любви никак?

— Без любви можно было бы. Проблема в том, что она есть.

— Ты можешь не морочить мне голову, а? Объясни, что ты имеешь в виду?

— Ты мне как брат. Или какой-нибудь другой младший родственник. И я никак не могу относиться к тебе иначе. Это не моя блажь и не отговорка. Это наша с тобой история.

— История-то тут при чем?

— Ты ведь знаешь, что некоторые корабли не вырабатывают личность с нуля, а получают от людей?

— Конечно, знаю. Кажется, они, эти люди, считают это разновидностью бессмертия. Хотя какое же это бессмертие, если ты ничего не помнишь о себе, вернее, о том, кто дал тебе слепок личности?

— Это не бессмертие, — возразила Руби. — Это вторая жизнь. Почти реинкарнация. Ты не помнишь, как жил, что делал и чувствовал раньше, но ты существуешь, у тебя есть характер, убеждения, излюбленные способы действий — то, что отличает тебя от других. Наверное, человеку может быть приятно знать, что некто насколько похожий на него останется в мире, даже когда он умрет.

— Допустим. Может быть. Ты плавно подводишь меня к теме донора собственной личности?

— Да. Это была твоя мать, Томас. Покойная Императрица Микаэла хотела защищать тебя — с моей помощью — даже если с ней что-нибудь случится. Она так хотела этого, что пошла на нарушение всех правил донорства: она разрушила анонимность, она много раз встречалась со мной и даже делилась своими воспоминаниями. Я помню, как ты родился, Томас. Как играла с тобой маленьким и как сильно тебя любила. Хотя это была твоя мать, а не я. Поэтому я не могу. Ты понимаешь?

Томас чувствовал себя так, будто на него упал дом. Невидимый виртуальный дом с огромным чуланом, наполненным виной, обидой и страхом, вопросами без ответов, невысказанной любовью, невыплаканными слезами, а поперек двери большая надпись: "Как вы могли умереть? Как вы могли бросить меня?"

— Почему ты не сказала мне раньше? — с трудом выдавил он. — Мне необходимо было знать, я упустил столько лет...

— Именно поэтому. Я не твоя мать, ты понимаешь? Я тебя люблю, но я не она. У меня есть некоторые базовые воспоминания о тебе, но нет многих других. Всю свою жизнь я развивалась в своем собственном направлении. Я другая личность. Как отросток, оторванный от основного цветка и пересаженный в другое место, становится совсем другим цветком.

— Цветки... Отростки... Вся эта грёбаная метафоричность!.. С меня хватит, — сказал Томас.

И виртуальность погасла, плавно уступив место настоящему миру. Томас вылез из кресла, схватился за голову и посидел так пару минут, приводя в порядок мысли.

— Выпусти меня наружу, ладно? Я переночую в порту, а утром перееду во дворец.

— Но это небезопасно, прямо перед коронацией...

— Наплевать мне. Я ухожу.

— Но почему? Я настолько тебя обидела? Но чем именно?

— Руби, у меня сейчас туман перед глазами, я сейчас начну опять бить тебе экраны. Не хочу я ничего объяснять, я уйти хочу.

— Хорошо, всё открыто, но Том, давай ты вернёшься завтра и мы нормально поговорим?

Он не стал ничего отвечать, просто вышел из корабля. Постоял, подышал, отключил гарнитуру для связи с Руби-1 и пошёл искать кого-нибудь из персонала, кто смог бы организовать ему комнату или транспорт до дворца. И охрану, конечно. Вне Руби-1 ему положена охрана.

Отлично поговорили, ничего не скажешь. Он всего-то хотел хорошо провести вечер. Заняться сексом со своим любимым кораблём. Поболтать, повеселиться. А вместо этого получил... Что?

Призрак матери. Кучу разом всколыхнувшихся болезненных воспоминаний. Лёгкую паранойю. Что ещё может скрывать Руби, если всё это время не проговорилась ему? Есть ли где-нибудь корабль-призрак его отца? Кто ещё знает о происхождении Руби-1 и не поэтому ли она стоит так высоко в корабельной иерархии? И наконец: он что, действительно влюбился в раннюю версию собственной матери? Или просто всегда чувствовал в ней что-то неуловимо знакомое, тянулся к этому знакомому, а влюбленностью было проще всего это объяснить?

И что ему делать теперь с Руби-1 и своим непонятным чувством к ней?

Ещё совсем недавно ему не казалось, что у него какие-то особенно сильные чувства. Просто он думал о сексе с кораблем, эта тема будоражила его, как многих других парней. Просто ему нравилась аватара Руби — нисколько не похожая на его мать! И ему нравилась сама Руби, потому что, ну, он столько лет провел с ней. Она надёжная, умная, как любой корабль, но ещё ехидная, забавная и не занудная. И она всегда заботилась о нём... Нет, не надо об этом.

Она просто ему нравилась. А теперь оказалось, что это чувство проглядывает даже сквозь пелену обиды, злости и паники. Это нормально, правда? Он привык все последние годы опираться на Руби, если случалось что-то плохое... Если, вообще, хоть что-то случалось. Он шёл к ней с любыми своими событиями, мыслями и переживаниями. Он перед ней был как на ладони всё это время, почти наизнанку вывернутый. А она... А она ему никогда не врала. Просто скрывала то, что считала нужным.

Лёжа на удобной кровати в гостевой комнате космопорта, Томас думал, что ему не с кем поговорить обо всем этом, кроме Руби. А с ней нельзя.

После коронации он подписал назначение Руби-1 на границу. В четвертый сектор, где как раз снова разгорался конфликт. Пусть воюет, если ей так хочется. Он так и не решился встретиться с ней наедине, а звонки от нее быстро наловчился фильтровать.