Любимый корабль Императора (джен)

После боя в шестом секторе Руби доставили в док по частям. Четырьмя кусками. К счастью, ни мыслительный блок, ни блок памяти при этом не повредились — чудо, да и только. Ну, почти не повредились. Хватило недели ремонта, чтобы она стала как новенькая. Аватара Руби успела отрастить волосы почти до плеч, зато в честь нового ранения обзавелась шрамом на брови, и не поперек, а как-то вдоль, так что шрам почти заменил левую бровь. Довольно идиотская отметина, Томас битый час уговаривал ее отменить эту гадость, но Руби не поддавалась.

— Твоя реакция доказывает, что я все делаю правильно! — хохотала она. — Что угодно, только не нейтральное отношение. Тебя почти передергивает, я же вижу!

— А тебе нравится доставлять мне неприятные ощущения, да?

— Мне нравится вызывать эмоции. Любые! Внешний вид — это такое богатство возможностей для провокации. Шрамы. Родинки. Кривизна зубов. Прыщи на лбу, наконец. И наоборот, длинные ноги, пухлые губы и ресницы длиной с твой палец. Красота и уродство. Забавно видеть, как умные люди ведутся на это — и ничего не могут сделать со своей реакцией!

— Хочешь знать, на что я ведусь? — обозлился Томас. — Я ведусь на то, что помню, как тебя транспортировали! И для меня этот твой шрам — это разлом в крыше, который я своими глазами видел! Ты чуть не погибла, ты это понимаешь?

— Не преувеличивай, — Руби выглядела немного смущенной, даже шрам ее порыжел и снова прикинулся бровью (Томас был уверен, что это ненадолго, только чтобы сделать ему приятное). — Все главные системы были в порядке, о чем было беспокоиться? А если бы и нет, я ведь сохранилась заранее. Зато мы победили! Корпус — дело наживное, добрый Император Томас починит, правда, сир?

— Возьму и не починю в следующий раз.

— Починишь. Я полезная!

— Полезная. И единственная в своем роде. Не делай так больше, пожалуйста, Руби. Береги себя. Не хочешь беречь себя — хоть меня побереги и мои нервы. Я ведь не просто так каждый раз, как мы видимся, предлагаю тебе другую работу...

— Томас, за то время, что мы с тобой снова общаемся, ты наверняка смог составить заново представление обо мне. Скажи пожалуйста, я похожа на корабль, который будет себя беречь? Это же скучно!

— Это милосердно. И разумно. Руби, неужели ты всегда была такая эгоистичная? Как я раньше этого не замечал?

— Ну что ты! За последнее время я заметно продвинулась в своем эгоизме. Раньше мне приходилось опекать ребенка — ну, ты в курсе. А теперь мальчик вырос и сам кого хочешь может опекать. Например, меня. Это так развязывает руки!

— Мальчик может запереть тебя в Столице и не подпускать к границам, пока не умрет от старости.

— Томас, неужели ты всегда был такой эгоистичный? Как я раньше этого не замечала? — передразнила она. — Если серьезно, это было бы против интересов Империи. Поэтому я пошла бы к Совету Министров и Совету Кораблей. И, возможно, даже сдала бы им истинную подоплеку твоего решения.

Томас невольно поперхнулся.

— Руби, я не понял, это сейчас был шантаж?

— А до этого, с твоей стороны, это были угрозы?

— Рехнулась, что ли? Если б я мог так с тобой поступить, давно поступил бы.

— Ну, кто знает, вдруг на этот раз у тебя действительно закончилось терпение? Вдруг я переоценила твою веру в меня?

— И если бы это было так, ты действительно пошла бы позорить имя Императора в двух Советах?

— Когда ты так говоришь, это звучит некрасиво, — признала Руби. — Но что еще мне оставалось бы делать? Мое место — там, а ты хочешь...

— Твое место — там, где решит Император! Ты об этом забыла? Если я завтра отзову тебя и прикажу быть кораблем Имперского сопровождения, потому что мне нужно доверенное лицо среди охраны, ты тоже будешь ломаться?

— Нет, не буду, если это правда.

— То есть я теперь должен отчитываться перед тобой — имперским кораблём, потому что ты, видите ли, подозреваешь у меня корыстные мотивы? И доказывать, что это не моя блажь, а необходимость? Может, еще комиссию по каждому новому назначению будем созывать? Ты не забываешься, Руби-1?

— Простите, сир, — сказала она. Томас так и не понял, хотела ли она нахамить ему или успокоить.

— Аудиенция окончена, — сказал он и вышел из виртуальности. Три дня они не общались совсем, потому все-таки созвонились и помирились.

Перед вылетом Руби-1 на новое задание они успели окончательно замять эту небольшую размолвку, но Император Томас больше никогда не предлагал Руби-1 перестать воевать.

* * *

Все системы корабля работали исправно. Томас сидел с чашкой чая в руках и ждал. Корабль не подавал признаков жизни, но Томас знал, что уже сейчас, параллельно последним внутренним процессам, он начал собирать информацию о том, что происходит вокруг. Он уже находится в поле зрения корабля. Еще несколько минут, и корабль доберется до внутренних источников информации, сверит его с имеющейся базой и опознает как Императора. Дальше будет проще. Должно быть. Самым тяжелым оказалось сидеть и ждать. Надо было отодвинуть будильник еще на часок и прийти к уже загрузившемуся и ожившему кораблю. Но Томас хотел быть здесь, когда загорится свет по периметру корабля, когда камеры завращаются, уже открыто собирая информацию, когда стихнет легкое гудение и раздадутся первые звуки синтезированного кораблем голоса: «Отладка завершена». Каким он будет, этот голос?..

И когда все это наконец случилось, Томас встал, откашлялся и сказал:

— Здравствуй, Руби-2.

* * *

— Что чувствует корабль, когда умирает? — спросил Томас. Они устроили пикник на берегу озера. Озеро предоставил Томас, отправив Руби-1 объемную съемку места, а время суток и угощение было за Руби. Ради разнообразия она убрала почти все свои шрамы, надела легкий серебристый комбинезон и выглядела совершенно нормально. Томас налюбоваться не мог.

— У меня не такой уж богатый опыт, — пожала плечами Руби. — Меня ведь чаще всего восстанавливали из более раннего бэкапа, за несколько часов или даже дней до повреждения. В итоге у меня остались воспоминания только о двух случаях. И это было вообще никак. Просто мир мигал, а потом снова включался. Как при перезагрузке, только более неожиданно.

— И несмотря на то, что ты по смертям уже можешь статистику вести, ты по-прежнему готова рисковать собой? Что, если однажды мы не сможем тебя восстановить?

— Маловероятно. Я довольно аккуратно сохраняюсь. Всегда должна оставаться моя копия, а чаще всего даже не одна.

— Но если такое все-таки случится? Вдруг того, кто хранит твою копию, тоже уничтожат?

Руби отвела взгляд от полыхающего на горизонте заката и испытующе посмотрела ему в глаза:

— Ты ведь не сдашься так просто? Ты наверняка сможешь найти мою более раннюю копию, даже если тебе не принесут ее на блюдечке в тот же момент.

— Конечно, я не сдамся. Хотя мне было бы гораздо проще, если бы ты составила список тех, у кого она может быть. Но если вдруг все сложится так неудачно, что твоих копий не останется?

— Почему тебя это так волнует, Томас? Дурные предчувствия?

— Дурная паранойя. Ты же меня знаешь.

— Знаю, и все-таки не понимаю.

Руби подумала еще минуту, улыбнулась и сказала:

— Что же, если такое случится, значит, придет время для Руби-2. Ее-то создать легко, донорская личность ведь есть в общем архиве.

— Не понимаю, почему там до сих пор нет актуальных бэкапов всех кораблей, — проворчал Томас. — Всем было бы проще.

— Нет, это людям было бы проще. А кораблям нет. Представь, что тебе предложили хранить где-то твоего клона, обладающего твоей памятью. Скажем, замороженным. Неужели ты не будешь постоянно думать, не разморозят ли его без твоего ведома, каково ему будет и как вы потом будете разбираться, кто из вас настоящий?

— Элементарно. У кого корона, тот и настоящий, — рассмеялся Том. — Она, знаешь ли, не копируется!

Он привычно раскрыл ладонь, и голографическая корона заблестела над ней виртуальным золотом.

— Да, тебе проще. Но как быть другим людям, которые без короны? И представь еще другое. Представь, что если вдруг твои действия не понравятся людям, они могут уничтожить тебя и разбудить того, другого, потому что вы почти не отличаетесь друг от друга, только он еще серьезных проступков не совершал.

— Ладно-ладно, я понял: вы боитесь клонов.

— Не боимся. Просто не хотим плодить сущности. Корабли индивидуальны, в этом и был смысл, правильно? Поэтому каждый развивается сам, с нуля или с донорской личности. И новая версия донорской личности может появиться не раньше, чем погибнет уже имеющаяся. Это логично.

— А по-моему, не очень логично. Если сейчас, не дожидаясь твоей гибели, создать Руби-2, она ведь будет очень сильно отличаться от тебя. И развиваться, скорее всего, будет совсем иначе, ведь обстоятельства будут иные.

— Да, ты вроде бы прав, но это все равно неправильно. Личность должна развиваться как линия, не как несколько параллельных линий.

— А я-то думал, у кораблей нет религии, — усмехнулся Томас.

— Тебе не понять, ты не корабль.

— Финальный аргумент. Почти как «вырастешь — поймешь, а пока слишком маленький». Ладно, закрыли тему. Хотя... скажи, Руби, неужели ты правда не боишься смерти?

— Я ее не хочу. Корабли, как правило, довольно просто устроены: мы стремимся к существованию и не хотим прекращать существовать. Но страх ли это? Не знаю. Если смерть для чего-то нужна и нет способа ее избежать, нет способа сохраниться, значит, так тому и быть.

— Если смерть нужна Империи, да? — вздохнул Томас.

— Да, например.

— А если смерть нужна мне?

— Ты и есть Империя, Томас.

— Я не Империя. Я человек, — с безграничным терпением человека, разговаривающего с безумцем, проговорил Томас. — Я много раз тебе это говорил.

— Ты человек, представляющий Империю, — так же терпеливо ответила Руби-1. — Ты в каком-то смысле ее олицетворение. Так что если моя смерть нужна тебе, значит, она нужна Империи.

— Признайся: это ведь не общее мнение кораблей, правда? Это только твои убеждения.

— Ну... по крайней мере, в том, что ты безусловно ценен, поскольку представляешь Империю, согласны все, с кем мы об этом говорили.

— Но не с тем, что я — это Империя, да? Ну и хорошо. Здорово же мама промыла тебе мозги. Мне остается только изумляться.

— Ничего она мне не промывала! Не говори так о Микаэле! — вскинулась Руби. Но тут же сменила тон и заговорила гораздо тише. — Я... она... мы просто хотим, чтобы ты был жив, здоров и счастлив.

— Спасибо, дорогая. Я тоже тебя люблю.

— То-то и оно. Когда ты, наконец, женишься?

— Как только протащу через Советы закон о браках людей и кораблей.

— Ой, не смеши. Протащить-то ты, может, и протащишь, но зачем кораблю вступать в брак? Кому из нас такое может в голову прийти?

— Ну, мало ли. Вдруг найдется такая оригиналка. А я уже подготовился. Сделаешь мне список тех, у кого есть твоя копия? На всякий случай.

— Посмотрим. Может быть, и сделаю. Возможно, это и правда разумно.

Она тогда так и не прислала список: видимо, сочла нецелесообразным. Поэтому Томасу пришлось составлять его самостоятельно.