Любимый корабль Императора (джен)

Император Томас прибыл на пятую верфь ранним утром по местному времени. Вечерняя смена уже давно закончила работу, а утренняя явится только через полтора часа. Он кивнул дежурному администратору, поспешно вскочившему и согнувшемуся в поклоне.

— Ремонт идёт по плану? — спросил он.

— Да, сир, завершены все внешние и почти все внутренние работы. Осталось только разобраться с блоком памяти. Данные сохранились, они законсервированы в мыслительной части, мы продублировали их на всякий случай. Шедий уже заказан и в пути. Для реставрации понадобится один стандартный слиток. Как только он прибудет, можно будет перезагружать её — и готово.

— Отлично. Я хочу на нее посмотреть.

— Да, сир. Выделить вам сопровождающих?

— Не стоит. Работайте.

— Да, сир.

Император Томас шел к ремонтному отсеку и напряжённо размышлял. Дублированные данные создают некоторую проблему. Он ожидал, что так будет, но до сих пор не решил, что делать с возможной оглаской. Всё остальное шло по плану, других осложнений не предвиделось, но вот проблема огласки все еще никак не решалась. Наверное, ее вовсе нельзя было решить полностью, только жонглировать обстоятельствами в надежде, что удастся ее избежать. Просто делать все максимально тихо, благо здесь нет Советов и никто не спросит его, какого черта он творит. Ему и нужно-то еще несколько дней... Отсек открылся при его приближении, и Томас зашёл внутрь.

Корабль был тихим и тёмным. Непривычное и жутковатое зрелище, как человеческий труп. В какой-то степени это и был труп, хоть и не человеческий.

"Строго говоря, не труп, а тяжело больной без сознания", — мягко поправил его внутренний голос.

"Это всё равно что труп. Одна ошибка, и пациент будет мёртв".

Значит, не надо ошибаться.

* * *

"А на твоей ладони,

Мой принц, блистать короне.

И взрослые, и дети —

Твои до самой смерти.

А на твоей ладони,

Мой принц, блистать короне.

Корабль и человек —

Они твои навек.

А на твоей ладони..."

— А почему "на ладони"? Почему не "на голове"? — спросил Томас, когда этот дурацкий образчик прошловековой лирики наконец отзвучал. Руби почему-то считала, что это тоже "культура", к которой он непонятно зачем должен приобщаться. Лучше б современное что-нибудь включила, а то он перед мальчиками иногда выглядит идиотом, который не с другой планеты и даже не из другого сектора, а вообще из другого века прилетел.

— А ты не помнишь? — удивилась Руби. — Отец или мать никогда не показывали тебе корону?

— Нет. Но они же не носили короны в руках, это-то я помню.

— Конечно, не носили. Корона была встроена внутрь их ладоней. Вызывалась она то ли мысленной командой, то ли специальным жестом. И тогда она зависала над ладонью, такое объемное изображение.

— А для чего она нужна?

— Ну, для начала, это просто символ власти. Но у нее явно есть и другие функции. Ей пользуются для доступа в любые архивы, ею закрывают и открывают кодовые замки — любые. И подозреваю, что этим дело не ограничивается, но вот подробнее, извини не скажу.

— Не хочешь?

— Не знаю.

— Как это? — опешил Томас. — Ты — и чего-то не знаешь? Да пока мы говорили, ты же три раза могла об этом прочитать.

— Могла бы. Но видишь ли, это закрытая информация. И для кораблей, и для людей. Я так понимаю, это тоже одна из функций короны: доступ к информации о ней. Когда-нибудь ты ее получишь — и тогда все узнаешь.

Тогда Томас решил, что Руби почему-то вредничает и не хочет давать ему нужную информацию. Три дня искал сам, ничего не нашел. Шесть лет спустя, когда корона засияла над его ладонью, он узнал, что Руби сказала ему чистую правду: она ничего не могла знать об этом.

* * *

— А помнишь, как ты попытался меня побить? — хихикнула Руби.

— Не напоминай, — поморщился Томас. — Ты ведь нарочно меня тогда довела!

— Ну да. Тебе было плохо. Я боялась за тебя, ты мог что-нибудь с собой сотворить.

— Или с тобой.

— Или со мной, — легко согласилась она. — Вот только меня починить было бы довольно просто, а люди ремонту почти не подлежат. Так что не приписывай мне ещё более эгоистические мотивы. Того, что был на самом деле, вполне достаточно: мне доверили ценный груз, и если он испортится, я так низко упаду в годовом корабельном рейтинге — ниже некуда!

— Ах вот оно что.

— А ты как будто не знал! Томас, я и тогда-то не верила, что ты идиот, а теперь и подавно. Поздно прикидываться.

— Пять лет прошло. Я мог поглупеть, — Томас улыбнулся, оттолкнулся и полетел к противоположной стене. Невесомость — это прелесть что такое. Он коснулся пальцами мишени, она мигнула победным золотым и переместилась на потолок. Томас устремился вверх.

— И как это я не сообразила? Конечно, в пятнадцать любой человек гораздо глупее, чем в десять!.. Одни эти ваши гормональные бури чего стоят...

— Эй, не подначивай, ладно? — разворот, полет вниз.

— Ладно, я вообще-то не совсем об этом хотела поговорить. Я начала с того, как ты полез со мной драться.

— Да, и что? Это оказалось очень важное событие?

— Представь себе, да. До этого момента мне казалось, что разбираться в отношениях людей, кораблей, планет — это самое интересное. Ты знаешь, мне прочили всякие интересные миссии по этой части. Я должна была вести прошлогодние переговоры...

— Да, но ты отговорилась какой-то ерундой.

— Не ерундой, а самоопределением. Это очень важный этап в жизни каждого корабля. И для меня он начался с того, что я посмотрела на тебя и подумала: "я тоже так хочу".

— Чего хочешь? Молотить в истерике по заведомо неуязвимому противнику, а потом рыдать, размазывая сопли?

— Твое восприятие далеко от фактически произошедшего. Видел бы ты, с каким удовольствием ты разносил вдребезги тот экран...

— Вдребезги, как же. Одна анимация. Знаешь, как мне было стыдно, когда я это понял?

— Не только анимация. Я потом в пяти местах чинила микроповреждения. Это очень немало, поверь. И при этом у тебя была такая улыбка... Чистая злость и бешенство, но чувствовалось, что в тот момент ты переживал очень сильные чувства. Очень необычные для корабля. И приятные. Ты был почти счастлив тогда, Томас. Особенно когда я подыграла тебе с этими осколками.

Томас на секунду задумался, просчитывая траекторию следующего полета.

— И ты захотела так же. Неужели для корабля есть аналоги человеческого аффекта?

— Строго говоря, меня интересовал не аффект, а агрессия. Никогда прежде я не ощущала в себе тяги в разрушению, но анализируя снова и снова тот эпизод поняла, что зря не придавала этой сфере эмоций значения.

— Знаешь, если бы такое сказал человек, его бы постарались изолировать от общества. На всякий случай.

— Но я корабль, а не человек. Я могу сдерживать свои порывы сколько угодно, до тех пор, пока их проявление не будет полезным. И я нашла область, в которой мои новые склонности могут служить интересам Империи.

— Да неужели? — фальшиво удивился Томас. Он уже догадался, к чему ведёт Руби-1, и настроение у него резко испортилось.

— Ты и сам всё понял. Томас, я хочу назначение на границу. Я хочу воевать.

— Это невозможно, — отрезал он. — Ты мой опекун, до моего совершеннолетия ещё почти три года. Ты что, просто возьмёшь и кинешь меня? Отдашь этим дворцовым гадюкам?

— Ну разумеется, нет! — оскорблено сказала Руби-1. — Во-первых, это мое обязательство перед тобой и перед Империей. Никуда я не денусь до твоей коронации. И даже чуть дольше, на всякий случай.

— Уже легче, — проворчал Томас.

— А во-вторых, до восшествия на престол ты не сможешь отдать приказ о моем новом назначении. А самой себя назначать — это как-то неправильно.

— Руби, ты сдурела. Да я в жизни такое не подпишу, — Руби-1 выразительно промолчала. — Ты не можешь ожидать, что я буду потакать твоим прихотям. Воевать ей захотелось, подумать только! Да ты на себя посмотри! Ты мелкая! Какая может быть война с такими габаритами?

— Отличная. Я проверила, Томас. Таких, как я, немало среди боевых кораблей. И многие из них при этом куда менее осторожны, чем я, — Руби ещё немного помолчала. — Том, я справлюсь. Поверь мне.

Как будто дело в этом! Он и так прекрасно понимал, что она справится. По отзывам и оценкам других кораблей, по ее пресловутому ежегодному рейтингу было видно, что Руби может справиться с чем угодно, если захочет. Но сможет ли он справиться с тем, что ее не будет рядом?

Томас со всей силы ударил кулаком по стене, и его отбросило вправо и вниз.

— Мишень совсем не там, Том, — хихикнула Руби-1.