Скандал вокруг Кеноби (гет)

В жизни Энакина Скайуокера было несколько неизменных вещей: любовь к Падме, ответственность за Асоку и «правильность» Оби-Вана. Да, он всегда считал своего мастера воплощением истинного джедая. И вот теперь перед ним стояло живое доказательство того, что бывший наставник вовсе не был таким уж идеальным.

Люк Кеноби улыбнулся Энакину и протянул руку:

— Приятно познакомиться!

Энакин продолжал онемело таращиться на сына Оби-Вана. Мальчик был светловолосым и красивым, как и его отец, но в то же время, в лице падавана присутствовало нечто неуловимо знакомое.

Асока хихикнув, толкнула учителя локтем и шагнула вперед, чтобы схватить Люка за руку:

— Привет, Люк!

Он улыбнулся ей, голубые глаза засияли. И он был с Татуина? Энакин не мог припомнить, чтобы кто-нибудь на этой песчаной помойке был таким… дружелюбным. Особенно по отношению к незнакомцам.

Люк повернулся к Энакину, с приветливым и немного нерешительным выражением лица. Скайуокер наконец опомнился от изумления, но не стал подавать руку мальчику — не хотел пугать своим брутальным металлическим протезом. Он сложил руки на груди, ограничившись фразой: «Рад познакомиться, Люк».

Оби-Ван ухмыльнулся ему, в серо-голубых глазах плясали веселые искорки — он ждал новой реакции бывшего ученика.

Но Энакина интересовал другой вопрос:

— Почему вы оставили его на Татуине?

— Там была его семья.

Он ощутил, как в груди зарождается темная ярость:

— Значит, вы спасли своего сына, но не позволили мне спасти мою мать?

Веселье исчезло с лица Оби-Вана:

— Ты говорил, что тебе снятся кошмары. Энакин, ты жил со мной бок о бок десять лет. Ты знаешь, что у меня иногда бывают видения и как это выглядит со стороны. Если ты действительно верил, что твоей матери угрожает гибель от рук тускенов, ты должен был рассказать мне об этом.

— Я рассказал!

— Нет, ты сказал, что у тебя проблемы со сном, а кошмары и видения — не одно и то же. Ты и сам это знаешь.

Энакин почувствовал, как его щеки загорелись: да, ему была известна разница. Но еще со времен своего падаванства иной раз ему было гораздо проще довериться Йоде или Палпатину, чем признаться в своей «слабости» Оби-Вану. И тут до него наконец дошел смысл фразы наставника:

— Тускенов?

Оби-Ван скрестил руки, хмуро глядя на бывшего ученика. Энакин вздрогнул: мастеру все известно! Но магистр не стал читать ему нотаций, ограничившись тяжелым взглядом. Вместо этого он сказал:

— Я проверял Люка на протяжении многих лет, чтобы убедиться, что он в безопасности. И я знаком с семьей Ларсов.

Энакин сглотнул, но когда Оби-Ван больше ничего не сказал, спросил Люка:

— Так, значит, ты был фермером-влагодобытчиком?

Асока опять хихикнула.

Люк нахмурился:

— Что?

— Извини, просто мне трудно представить сына мастера Кеноби фермером.

Оби-Ван усмехнулся:

— В свое время я практически стал фермером. Никто из мастеров-джедаев не выбрал меня в качестве падавана — я был слишком вспыльчив и нетерпелив. Поэтому меня отправили в Агрокорпус на Бендомир. По случайному совпадению Квай-Гона послали с миссией на эту же планету.

Люк с интересом смотрел на приемного отца. Энакин тоже заинтересовался неизвестной страницей из жизни учителя:

— Вы никогда мне не рассказывали.

Оби-Ван пожал плечами:

— Я не хотел вдохновлять тебя на череду бесконечных шуток. К тому же, та история была весьма сложной.

— Насколько сложной? — спросила Асока.

— Ну, в мой первый день вне Храма меня чуть не задушил хатт, что совсем не впечатлило Квай-Гона.

Глаза Люка расширились:

— Выжить после стычки с хаттом — это впечатляет. Сколько вам было лет?

— Тринадцать. Примерно в таком возрасте в Ордене происходит распределение юнлингов-гуманоидов: людей и представителей родственных людям видов. Кого-то выбирают в ученики, а кто-то отправляется в обслуживающие корпуса.

— Меня тоже не выбрали, — с легкой грустью сказала Асока.

Оби-Ван улыбнулся ей:

— Я бы взял тебя своим следующим падаваном, если бы не Энакин. Возможно, тебя не выбрали, потому что во время войны все мастера остерегались брать падаванов, чтобы не подвергать риску их жизни.

— Я думала, это потому, что я была слишком агрессивной, — сказала она.

Оби-Ван пожал плечами:

— Ты — тогрута, Асока, и у тебя инстинкты хищника. Для твоего вида это нормально. А вот моя склонность к соперничеству серьезно портила мне репутацию в глазах потенциальных наставников.

— Как так? — Асока задала вопрос, который собирался задать Энакин.

— В тринадцать лет я был очень неуклюжим и вспыльчивым, и нажил несколько врагов среди сверстников, которые объединились против меня.

Энакин вытаращился на него:

— Вас травили однокланники?

Энакин никогда не был юнлингом, и на него никогда не нападали другие падаваны, но его дразнили, обходили стороной, а чаще всего просто лишали возможности завязать более тесную дружбу. Он был в их глазах чужаком и выскочкой, который пропустил стадию юнлинга, сразу превратившись в падавана. Но Энакин даже не подозревал, что в кланах юнлингов могут кипеть такие страсти.

Оби-Ван кивнул, отвечая на вопрос Скайуокера:

— Да, особенно некий Брук Чан.

Энакин не знал никого с таким именем:

— А что с ним случилось?

— С его помощью бывший ученик Квай-Гона Ксанатос, который уже давно перешел на Темную сторону, попытался устроить в Храме теракт. Брук похитил мою подругу Бент Эйрин, и вынудил вступить с ним в поединок на световых мечах. Я не хотел его убивать, но во время сражения он оступился и упал с огромной высоты.

У Асоки загорелись глаза: Оби-Ван еще никогда не рассказывал таких занимательных историй, и даже клоны следили за этим разговором с восторженным вниманием.

— А Ксанатос? Он был ситхом? Он всё еще жив?

— Нет, Ксанатос был Падшим, а не ситхом. Но принес немало бед, потому что был чрезвычайно талантливым падаваном и очень могущественным в Силе. Он предпочел оставить Орден до прохождения рыцарских испытаний и вернуть себе фамильный титул. Когда Ксанатос стал сеять хаос и смерть, Квай-Гон и я отправились на миссию, не санкционированную Советом, чтобы попытаться поймать его. Ксанатос демонстративно покончил с собой, чтобы не попасть в руки джедаев. Думаю, это событие сильно ранило Квай-Гона, и я долго не мог выйти из тени его бывшего ученика…

Кеноби встретился взглядом с Энакином:

— Мастер опасался, что я, как и Ксанатос, однажды паду на Темную сторону. Вот почему, несмотря на его неортодоксальность и репутацию бунтаря, он был очень строг со мной. Я никогда не мог сказать точно, о чем он думает.

Энакин нахмурился:

— Но вы были так близки с ним к моменту его гибели!

— Да, я любил его и уважал, но никогда не понимал полностью. Возможно, я знал Квай-Гона лучше, чем большинство людей, но все же не до конца.

Энакин не был уверен, сколько еще откровений от Оби-Вана он сможет вынести. Он привык считать, что мастер Оби-Ван Кеноби — идеальный джедай, а Квай-Гон — мудрый «волшебник», в сравнении с которым они оба — и Энакин, и Оби-Ван — словно дети малые.

Он снова посмотрел на Люка Кеноби. А, может быть, Энакин просто никогда не понимал джедаев — несмотря на то, что был одним из них?

— Что же все-таки заставило Квай-Гона выбрать вас в качестве падавана? — поинтересовалась Асока.

— На Бендомире меня взяли в плен и надели рабский ошейник, после чего заточили в глубоководной шахте. Если бы не Квай-Гон, я бы так и умер рабом на том руднике.

Энакин почувствовал, как ужас от этого заявления заполнил его, поскольку его учитель сказал это так спокойно-небрежно.

— Вместе с Квай-Гоном мы помешали Ксанатосу взорвать шахту, и после пары других приключений, мастер, наконец, решил дать мне шанс.

— Он был просто банта пуду! — раздраженно сказал Люк, оскорбившись за Оби-Вана.

Энакин вздрогнул от такого непочтительного заявления — ранее никто и никогда не отзывался плохо о Квай-Гон Джинне, героически погибшем в схватке с ситхом.

— О да, временами он, конечно, мог бы таким — я никогда не встречал человека настолько упрямого, — засмеялся Оби-Ван, и поймав ошарашенный взгляд бывшего ученика, спросил с веселой ухмылкой:

— Ты действительно верил в истинное совершенство кого-либо, Энакин?

Тот покачал головой:

— Вы никогда не говорили мне об этом раньше, учитель.

— А ты был стал слушать?

Энакин чуть было не сказал «да», но заколебался, размышляя. Поверил бы он, будучи подростком, своему мастеру, если бы тот сказал, что тоже был когда-то рабом? Или бы рассказал, что Квай-Гон сперва отверг Оби-Вана, не желая брать в падаваны?

Вполне возможно, что нет.

Эта мысль заставила Энакина взглянуть другими глазами на ситуацию, когда Квай-Гон решил взять нового ученика, прежде чем предыдущий был посвящен в рыцари. Что же чувствовал в тот момент Оби-Ван, видя, как мастер пренебрегает им в пользу другого, более многообещающего подопечного? А потом Квай-Гон был убит на его глазах и, умирая, взял обещание с Оби-Вана обучить Энакина, буквально навязав ему ученика.

Энакин внезапно обнаружил, что согласен с Люком — Квай-Гон Джинн, действительно, временами вел себя как настоящий банта-пуду.

Оби-Ван улыбнулся устало:

— Что ж, я думаю, нам пора отчитаться перед Советом.

Он снова повернулся к Коди и Рексу:

— Кто готов отправиться с нами в путь? Полет займет два дня и одну ночь.

Коди и Рекс обменялись взглядами, после чего Рекс сказал:

— 501-й готов вас сопровождать. Можно ли попросить выделить нам три часа — чтобы заправиться и пополнить запасы?

Оби-Ван кивнул Рексу, после чего отправил Коди вместе с другими клонами из 212-го отдыхать.