Последний шанс для Джоан Роулинг (джен)

В стену с мягким шлепком впечаталась нераскрытая упаковка лимонных долек.

— «После отеля «Оверлук» еще никто не выживал»! «Дэнни сиял, а Снейп умеет в лучшем случае гасить»! — Джоан издевательски передразнила незадачливого Короля Ужасов и чуть не запустила в окно «Чудовищную книгу о Чудовищах», но вовремя передумала. — Права была Маргарет Тэтчер: если хочешь, чтобы в литературе написали пятьсот страниц ни о чем — попроси мужчину! Если хочешь, чтобы сюжет хоть куда-то двинулся… — она вдруг замерла и закончила почти шепотом: — ...попроси женщину.

Пора было расчехлять ее старенький VPN.

Размотав кабель от допотопного дискового телефона, Джоан вытащила потрепанную книжку с международными кодами и выкрутила несколько цифр. В трубке послышался прохладный женский голос.

— Добрый день. С кем вас соединить?

— Соедините меня с Мордо… то есть, с Москвой, — вовремя поправила себя Джоан.

— Пожалуйста, продиктуйте номер.

Спустя примерно пять минут, когда VPN мужественно пробрался сквозь помехи в виде бдящих на страже священных ценностей роскомботиков, трансляцию тридцать первого сезона телесериала «Воронины» и поток народных песен в исполнении гостей Андрея Малахова, Джоан наконец-то соединили с Дарьей Донцовой.

— Даша! — обрадованно воскликнула она. — Как я рада тебя слышать!

— Джо! — для самой плодовитой российской писательницы современности звонок британской подруги стал неожиданностью, но приятной. — Как твои дела? Когда выйдет новый роман? Ты будешь еще писать о Корморане Страйке?

— Да нет, прости — другие планы, — вздохнула Джоан. — Я все собираюсь начать новую книгу, но никак не могу избавиться от Снейпа. Этого негодяя не берет никакая магия. Я уже обратилась за помощью к Джорджу Мартину и Стивену Кингу, но эти двое недотеп позорно провалились.

— Не уложились в объем в триста страниц? — беззлобно пошутила Донцова.

— И не говори, — проворчала Джоан. — Вот я и подумала: может быть, ты мне поможешь?

Дарья Аркадьевна засомневалась.

— Ох, Джо, у меня вряд ли получится. Ты же знаешь — я не люблю описывать убийства…

— Даша, ты — моя последняя надежда! — пылко заявила Джоан. — Если ты не справишься, никто не справится! К тому же… — она помолчала, не зная, как бы поделикатнее об этом сказать. — Ну, ты же представитель русской литературы, а в русской литературе все рано или поздно помирают.

— Скажешь тоже! — засмеялась Донцова. — Ладно, твоя взяла. Сделаю, что смогу.

— Спасибо тебе, Даша! — воскликнула Джоан. — Я знала, что могу на тебя рассчитывать!

Она положила трубку, и Дарья Аркадьевна, которой как раз доставили десять комплектов отборной «Снегурочки», вскрыла первую упаковку, взяла шариковую ручку с потертой надписью «Сочи-2003» и начала свою повесть.

* * *

Я не люблю контрольно-пропускные пункты. И я не люблю Тургенева. Странное сочетание, не правда ли? Но такая уж у меня судьба. Дело в том, что когда моя досточтимая матушка была беременна первый раз — мной, то есть — она как раз заканчивала писать курсовую по творчеству Ивана Сергеевича, но, поскольку «Отцы и дети» никогда не были ее коньком, она так и не продвинулась дальше первой страницы. Однако свою незаслуженную пятерку матушка все-таки получила и в благодарность нарекла меня Агафоклеей — сокращенно просто Фокля. И я бы совсем не заморачивалась по этому поводу, если бы не всякие бюрократические инстанции, паспортные столы и пункты охраны, где в качестве реакции на заковыристое старинное имя предлагались круглые глаза, наморщенные лбы и снисходительные усмешечки. Но со временем я научилась это принимать: тех, кого боги хотят наказать, они награждают мыслительной инертностью.

Взять хотя бы нашего охранника, Владлена Архиповича. Обычно в библиотеках сидят хмурые, неразговорчивые дядьки (в конце концов, в таком учреждении особо языком не почешешь), а наш дорогой ВладЛенин отлично смотрелся бы на какой-нибудь телепередаче, где нужно петь частушки и плясать вприсядку. Каждое мое появление на работе он сопровождал одобрительным возгласом и неизменно отпускал одну и ту же шутку:

— Ну что, Фокля-Покля, опять на работу пришла?

— Опять, Владлен Архипович, — невозмутимо подтвердила я, расписываясь в получении ключа от своей каморки, где я занималась комплектацией библиотечных фондов. — Что у нас новенького?

— Да вот, магазинчик напротив открылся, видела? — подмигнул мне охранник.

— Это какой же — «Тысяча мелочей, которые вам не нужны, но которые мы все равно вам продадим»?

— Да нет же! — хрипло рассмеялся Владлен Архипович, оценивший шутку. — Я про ту аптеку!

— А, это, — я покивала головой, забирая ключ. — «Лечебные травы Злодеуса Злея»? Простите, Владлен Архипович, но я в народную медицину не верю.

— И очень зря! — он посмотрел на меня неожиданно сурово. — Я вот уже тридцать лет протираю суставы медовой настойкой с маринованными огурцами, и каждый день чувствую себя…

— Как огурчик? — уточнила я. Владлен Архипович покраснел. Хм, а я ведь никогда раньше не видела, чтобы он краснел…

— Ты это зря, Фокля-Покля, — сказал он мне. — Вот доживешь до моих лет, еще вспомнишь о народных рецептах. Никакой химии, все натуральное!

— Не сомневаюсь, Владлен Архипович, — я кивнула, чтобы не продолжать спор. — Хорошего дня!

В читальном зале, к которому примыкала моя рабочая каморка, уже порхали с места на место мои коллеги. Генриетта Германовна, энергичная дама пятидесяти лет, была ведущим библиотекарем. Степанида Самсоновна, ее старшая коллега, надзирала за сохранностью книжных фондов, а Неля Мефистофельна, примерно моя ровесница, отвечала за организацию выставок и работу с молодежью. Когда я зашла в читальный зал, они как раз пытались понять, из какого окна им лучше всего будет видно располагавшуюся напротив аптеку.

— Ах, от этого мужчины невозможно отвести взгляд!.. — мечтательно вздохнула Генриетта Германовна.

— Еще бы! — вторила ей басом Степанида Самсоновна. — Профессионал своего дела! Человек исключительных моральных качеств!

— И какой умный! — Неля Мефистофельна обожала корчить из себя интеллектуалку, и при каждой удобной возможности пыталась блеснуть своим умом. — Я слышала, издательство хотело выпустить сборник его трудов под заголовком «Курите в туалете, тупые Нобелевские лауреаты!», но он проявил свою непоколебимую скромность, и пришлось ограничиться «Записками великого ученого».

— Как он скромен!.. — одновременно восхитились Генриетта Германовна и Степанида Самсоновна.

— А, вы обсуждаете старину Снегга? — весело поинтересовалась я.

Три обожательницы разом обернулись львицами.

— Как ты его назвала?! — прошипела Генриетта Германовна.

— Упрямая росмэновская выкормышка! — загудела Степанида Самсоновна.

— Что, канон для тебя ничего не значит?!? — взвизгнула Неля Мефистофельна.

Я же веселилась напропалую.

— Наверное, вы уже придумываете название для будущей коллективной биографии, — я произнесла это нарочито нараспев. — Интересно, как она будет называться? «Северус Снегг: сволочь или суперсволочь»?

— Да как тебе не стыдно! — Генриетта Германовна уперла руки в боки.

— А может, вам больше по душе венгерская версия? «Перселус Питон: пророк или паяц»?

— Ты что, книги не читала?! — Неля Мефистофельна перешла на фальцет.

— Впрочем, — задумалась я, — имеется еще и словенский вариант. «Робаус Роуз: разбойник или рохля»?

— Пошла прочь, негодная девчонка! — Степанида Самсоновна запустила в меня чернильницей, но я вовремя захлопнула дверь в свою каморку.

Тех, над кем боги хотят посмеяться, они превращают в фандомщиков.

Мой рабочий день после этой перепалки вошел в привычную колею — фонды нуждались в комплектации, и я их комплектовала. Мои очаровательные коллеги, потеряв надежду поймать в окне хотя бы тень злодеевой мантии, вернулись к работе. Генриетта Германовна продолжила составлять свое письмо-приглашение (очень уж ей хотелось, чтобы несравненный Злей как-нибудь выступил перед школьниками и рассказал им о своей работе — «Он ведь так любит деток!..»). Степанида Самсоновна весь день общалась с посетителями библиотеки нарочито низким голосам, пытаясь подражать «бархатным интонациям» своего кумира, а Неля Мефистофельна бросила все свои силы на создание злеевого портрета с помощью нейросети.

Кажется, после этого нейросеть пришлось основательно проапгрейдить — бедняжку переклинило от умиления.

В перерыве к нам заглянул Витька Пересветов, наш компьютерщик. Поводом был очередной каприз нашего принтера, который вздумал жевать бумагу, а причиной — прелести нашей Нели Мефистофельны. Красавица, конечно, оставила его жалкие потуги без внимания. Кто станет обращать внимание на неказистого программиста, когда напротив работает роскошный Злодеус?

В общем, понурый Витька ушел не солоно хлебавши, а воздыхательницы продолжили воздыхать. В конце концов было решено завтра с утра нанести визит в святилище и, представ пред строгие очи Злея, смиренно просить его оказать библиотеке честь и поприсутствовать на презентации сборника стихов местного поэта Кости Пустозвонкина.

Рабочий день заканчивался в пять, но, поскольку на прошлой неделе я взяла отгул (нужно было сопроводить дедушку в поликлинику, на операцию по смене хрусталика), то решила отработать пропущенные часы и «укомплектовать» еще несколько книжных полок. За делом время пролетело незаметно, и я покинула свою каморку в восьмом часу вечера.

— Владлен Архипович! — позвала я, спустившись на первый этаж. — Владлен Архипович, я хотела вас предупредить…

Удивительное дело: охранника на месте не оказалось. Неужели отправился на конкурс частушек?.. Движимая природным любопытством, я привстала на цыпочках, чтобы получше рассмотреть его конторку. Судя по всему, Владлен Архипович действительно был горячим поклонником народной медицины. Под стеклом он расположил несколько газетных вырезок с Малаховым (Геннадием, не Андреем), а вместо фабричных коробочек «Липтона» или «Ахмата» у него стояли баночки из-под варенья, наполненные высушенными травами. Я принюхалась. Знакомый аромат — интересно, что бы…

— Агафоклея!

От неожиданности я чуть в ящик не сыграла. Схватившись за сердце, я обернулась на голос и увидела Владлена Архиповича. Шутник был сам на себя не похож — какой-то бледный и чересчур нервный, словно мой дядя на приеме у стоматолога. К тому же, он впервые звал меня Агафоклеей на полном серьезе, без всяких приколов.

— Откуда ты тут взялась? — он просверлил меня подозрительным и в то же время каким-то напуганным взглядом.

— В смысле, Владлен Архипович? — осторожно уточнила я. — Вы что, забыли — я тут работаю.

— Твой рабочий день закончился два с половиной часа назад! — гаркнул охранник. — Что ты тут делала??

— Ничего я не делала — сидела в своей каморке и занималась комплектацией, — я шлепнула на книгу учета свой ключ. — А сейчас ухожу домой. Я отрабатывала за тот день, когда возила дедушку на операцию, помните?

Судя по странному блеску в глазах ВладЛенина, он не помнил ничего. Но ключ у меня все-таки принял. Я расписалась и пошла домой.

На следующий день библиотека напоминала «Титаник» в последние часы перед погружением под воду. И вместо музыки героического квартета мы наслаждались грозной тирадой преданных обожательниц.

— Кто только мог совершить подобное святотатство!.. — возмущалась Генриетта Германовна.

— Совершенно вопиющий случай! — басила ей в тон Степанида Самсоновна.

— Пусть мне только попадется на глаза эта мымра! — молотила воздух своими ухоженными кулачками Неля Мефистофельна.

— Что я слышу — неужели какая-то несчастная справилась с нейросетью лучше, чем вы? — не преминула поддеть я коллег, открывая дверь в свою каморку.

— Это не тема для шуток! — разгневалась Генриетта Германовна. — Могло случиться непоправимое!

— Да о чем речь? — любопытство пересилило желание подшучивать, и мне захотелось выудить из коллег информацию.

Услышав мой вопрос, они уставились на меня, словно я была Медузой-Горгоной, обратившей их в камень.

— Вы что, ничего не знаете? — прогремела Степанида Самсоновна — умудренная опытом прожитых лет женщина первой пришла в себя. — Наш благороднейший и мудрейший Северус Снейп вчера подвергся ужасному нападению!

— Мамочки! — выпалила я. — Неужели кто-то атаковал его шампунем?

Неля Мефистофельна смерила меня презрительным взглядом.

— Я могла бы потребовать твоего увольнения за эту шутку, но сделаем вид, что я ее не услышала.

— О, пожалуйста, сделай одолжение, — я насмешливо скрестила руки на груди. — Уголовный кодекс не оправится от такого каламбура. Так кто же напал на беднягу аптекаря?

— Этого мы не знаем! — возопила Генриетта Германовна. — Нам известно лишь то, что он попытался зацеловать его до смерти!

Я прыснула со смеху, заставив коллег гневно засопеть.

— Нельзя над этим шутить! — крикнула Неля Мефистофельна. — Все знают, что благороднейший Снейп сторонится физического контакта!

— Могу представить, как сильно тебя это огорчает, — отсмеявшись, сказала я. — А теперь, если позволите, я откланяюсь — книги нуждаются в комплектации…

Оказавшись в одиночестве, я вдруг задумалась. Зацелованный до смерти Злей — звучит как заголовок фанфика, но все же… Мне вспомнился затравленный взгляд Владлена Архиповича и его стол, заставленный баночками с «народными» снадобьями. А вдруг наш охранник захотел приобрести… гм, особое «лекарство», но Злей этому воспротивился? Меня пробрал мороз. И привидится же такая пошлость!

И все-таки на работе я снова задержалась, хотя на этот раз решила выйти ровно в семь. Я знала, что аптека Злея закрывалась именно в это время, и что-то подсказывало мне, что злоумышленник, кем бы он ни был, сегодня вернется, чтобы закончить начатое.

Мои подозрения усилились, когда я не обнаружила на месте Владлена Архиповича. Самостоятельно повесив ключ на гвоздик, я расписалась в книге учета и крадучись покинула библиотеку. На улице никого не было. Фонари ярко освещали влажную после недавнего дождя дорогу, но окна аптеки, закрытые жалюзи, были темными и мрачными. Возможно, у меня разыгралось воображение, но мне почудилось, будто они скалились, издеваясь над моими насмешками и «а-канонностью». Ну ничего, мы еще посмотрим, кто кого!

Я перешла дорогу и дернула ручку входной двери. Она была заперта, но я без особого труда нашла черный ход. Та дверь тоже была закрыта, но я заметила, что окно на первом этаже было чуть приотворено.

Ага, попался!

Хорошо, что я была невысокой и субтильной. Очутившись в темной пыльной аптеке, я едва не чихнула. Да уж, величие величием, а запахи у Злея в доме были еще те… Подождав, пока глаза привыкнут к темноте, я осмотрелась. Судя по всему, сейчас я находилась на кухне. Дверь слева вела в кладовую, а справа располагался коридор, по которому, если я правильно рассчитала, можно было пройти в магазин. И оттуда доносились приглушенные звуки борьбы.

Затаив дыхание, я медленно пошла по коридору. Вокруг было темно, хоть глаз выколи, но впереди забрезжил тусклый свет, напоминавший свечение фонарика, батарейки в котором находились при смерти. Я сделала еще несколько осторожных шагов и остановилась на пороге большого помещения, заставленного стеклянными стеллажами с пузырьками и баночками. В центре комнаты, освещаемые слабым светом настольной лампы, боролись трое мужчин. Одним из них был Владлен Архипович, во втором я узнала Витьку Пересветова, а вот третий, которого они тянули в разные стороны, словно канат на ярмарке, был мне незнаком. Невысокий толстый коротышка в черных трениках и стареньком свитере, он был ниже меня на полголовы и обладал малопривлекательной наружностью: все его лицо покрыла россыпь крупных рыжих прыщей, а на носу у него красовалась огромная зеленая бородавка. Впечатление портилось еще и потому, что, терзаемый с двух сторон Владленом Архиповичем и Витькой, коротышка жалобно поскуливал и хныкал, как обиженная первоклассница, у которой порвался бант.

Охранник и программист тем временем вели нешуточную словесную перепалку.

— Отдай его мне! — кричал Витька. — Я должен отомстить! Из-за него я лишился девушки!

— Еще чего! — парировал ВладЛенин. — Он прописывает мне целебные снадобья! Без них я заболею!

— Да нет никакого толку от этих целебных снадобий! Он обыкновенный мошенник!

— Нечего тут возводить напраслину на нашего аптекаря! Если бы не он, я бы давно умер!

Я невольно ахнула, выдав таким образом свое присутствие.

— Так это и есть Злодеус Злей? — я смотрела на коротышку, не веря своим глазам.

— Северус Снейп! — свирепо поправил меня Владлен Архипович.

— Но он же… он… — от изумления я не могла подобрать слова. — Он совсем не похож на того благородного рыцаря, о котором мечтают Генриетта Германовна, Степанида Самсоновна и Неля Мефистофельна!

— О чем я и говорю! — брызжа слюной, бушевал Витька. — Это какой-то колдун! И он отнял у меня мою девушку!

— Да кто в здравом уме захочет быть твоей девушкой?! — взревел Владлен Архипович.

Потасовка продолжилась, сопровождаемая новыми взаимными обвинениями, коротышка все так же плаксиво попискивал, но я уже не видела ни его, ни Владлена Архиповича, ни Витьки. Голова у меня пошла кругом, а перед глазами поплыли какие-то картинки. Благородный Злей укрывает одеялом озябшего Гарри… Великодушный Злей лечит детей от сколиоза… Скорбный Злей целует высеченное в камне имя Лили и пририсовывает оленьи рога к имени Джеймса…

Не в силах больше это терпеть, я громко закричала.

Интуиция твердила, что меня никто не услышит.

* * *

Трубка трещала от помех.

— Джо, прости меня! — голос Дарьи Донцовой прерывался, и было такое ощущение, будто она с кем-то сражается. — Я сделала все, что могла, но их слишком много!..

— Что? — Джоан задрожала от волнения. — О ком ты говоришь?..

— О них, Джо! — в отчаянии воскликнула Донцова. — Они не дают мне его убить! Я не могу, Джо, я просто не могу!..

— Даша! — в панике вскрикнула Джоан.

— Было честью писать для тебя книгу, Джо! Быть может, когда-нибудь…

Трубка зашлась таким жутким кашлем, что Джоан пришлось отдалить ее от уха, чтобы не оглохнуть. Через несколько мгновений все было кончено. Воцарилась тишина, и прохладный женский голос вежливо сообщил:

— Связь с Мордором прервана.

— Черт! — выругалась Джоан. — Черт, черт, черт! — бросив трубку на рычаг, она вскочила на ноги и заходила туда-сюда по комнате.

— Гадство, гадство, гадство!

Что бы она ни делала, все было напрасно. Кого бы она ни просила о помощи, все оказывались бессильны. Северус Снейп жил. Северус Снейп жив. Северус Снейп будет жить.

Кажется, выбора у нее не было.

— То, что нас не убивает, превращается в наши ночные кошмары, — пробормотала Джоан. Подойдя к комоду, она достала из нижнего ящика обитую кожей коробочку, внутри которой лежал единственный уцелевший после битвы в Министерстве маховик времени.

— Будь, что будет, — решительно выдохнула Джоан. Достав маховик, она подошла к стеллажу, на котором стояли книги американских патриархов хоррора.

— Кажется, теперь я знаю, кого Говард имел в виду, создавая Великого Ктулху, — сказала Джоан и запустила маховик.