Последний шанс для Джоан Роулинг (джен)

На зеркало неча пенять, коли в зеркале Снейп

Русская фандомная поговорка

Джоан Роулинг была вне себя.

Этот проклятый Снейп! Никак не найти на него управу! Сердито кусая губы, она мерила широкими шагами свой просторный кабинет. За это время она уже перепробовала все магические средства в своем арсенале, и от них не было никакого толку! Заклятье Авада Кедавра оказалось нейтрализовано Непрошибаемой Харизмой сальноволосого зельевара. Бомбарда Максима при соприкосновении с его Всемагической Аурой превращалась в Бомбарду Минимум и не причиняла никакого вреда даже его крючковатому носу. Это не говоря уже о том, что повсюду в кабинете валялись затупившиеся о его Непревзойденное Величие клыки василиска, а в соседней комнате подыхала от его Исцеляющих Лейкоцитов несчастная Нагайна.

— Не надо было приглашать на эту роль Алана Рикмана! — в сердцах воскликнула Джоан, мысленно ругая себя самыми экспрессивными выражениями из арсенала Рональда Уизли. — Хорошо еще, что Хью Грант отказался от роли Локонса! А то сейчас пришлось бы писать о том, как бедняга вернул себе память с помощью Чистого Благородства своей Незапятнанной Души!

С досадой пнув ногой сейф, в котором теперь приходилось держать меч Годрика Гриффиндора (поскольку горе-артефакт впитывал в себя только то, что его закаляло, отныне на клинке навечно запечатлелся Скорбный Лик потерянной снейповой любви с зелеными волосами и рыжими глазами), Джоан плюхнулась на диван и погрузилась в размышления. Все это было совсем некстати! Она так хотела наконец-то закончить эту историю и взяться за роман об оборотне-трансгендере, но из-за необъяснимой живучести Снейпа все дело застопорилось и не двигалось с места вот уже несколько дней. И что прикажете делать??

— Ну все, мне это надоело! — решительно заявила Джоан. — Этот жуткий тип вконец меня достал, и я не собираюсь больше это терпеть! Раз у меня не получается от него избавиться, придется просить помощи у коллег-литераторов!

Сказано — сделано. Откопав под грудой исчерканных рукописей свой смартфон, Джоан набрала номер Джорджа Мартина.

Главный прокрастинатор современной литературы пребывал в отличном расположении духа. «Ветра зимы» все никак не заканчивались. Строго говоря, они и не начинались — начертав на листе бумаги фразу «Дует над Вестеросом ветер с Севера», Джордж теперь занимался только тем, что постоянно ее перечитывал, после чего горестно вздыхал, погружаясь в приятную писательскую апатию, и возвращался к написанию фанфиков по «Сумеркам» — чрезвычайно приставучее хобби, от которого он никак не мог отделаться. За этим-то занятием его и застал звонок Джоан. Мартин уже приступил к подробному описанию всех вассалов сиятельного дома Вольтури, как услышал в трубке знакомый британский голос.

— Джордж, дорогой, ты сейчас очень занят?

Мартин поспешно свернул файл под названием «Fluffvember-2024» и прочистил горло.

— Нет, Джоан, я как раз… эм, размышлял над «Ветрами зимы»…

— Да неужели!.. — голосом Джоан изобразила интерес, но глаза закатила, пользуясь отсутствием видеосвязи. — И как, сильно продвинулся?

— Я-то?.. Ну… — протянул Мартин. — Скажем так: конец уже есть, а это ведь самое важное, верно? А ты что звонишь? — поспешил он сменить тему.

— Да вот, никак не могу избавиться от Снейпа, — проворчала Джоан. — Уже все перепробовала, но этот подлец никак не хочет сдохнуть. А без этого мне книгу не закончить, сам понимаешь.

— Понимаю… — Джордж покосился на свою начатую рукопись. — Ну а я-то как могу помочь?

— А то ты не знаешь! — скривилась мама Гарри Поттера. — Ты же любого персонажа можешь на раз-два прикончить! И никто даже угрозы не почувствует!

— Ну… — комплимент польстил Мартину, и он огладил свою пышную бороду.

— Баранки гну! — отрезала Джоан. — Я скину тебе файл, ладно? А ты уж избавься от Снейпа, пожалуйста. А то я теперь каждый день по два раза голову мою, чтобы только отделаться от его гадостной ауры!

Мартин покровительственно рассмеялся.

— Ну-ну, Джоан, полноте. Присылай свой файл, глав за двадцать все сделаю.

— Джордж! — вспылила Джоан.

— Шучу-шучу. Мне хватит и трех страниц — как ты сказала, в незапланированных литературных убийствах мне нет равных, — Мартин потер руки, предвкушая отличный сюжетный поворот и возмущенные читательские вопли.

— Тогда принимай файл.

Отключив телефон, Мартин открыл электронную почту и скачал присланный Джоан документ. Драббл о Вольтури он потом закончит — помочь коллеге-романисту, это дело святое. Тем более, когда нужно убить персонажа…

Размяв пальцы, Джордж придвинул к себе ноутбук и с упоением застучал по клавишам.

* * *

Нед Старк склонился перед могучим дубом. В богороще было тихо — единственное место в этом проклятом городе, где он чувствовал себя в безопасности. Его дом остался далеко на севере, а здесь Нед был чужим, словно девичий смех на похоронной процессии или обет целомудрия в устах продажной женщины. Он слишком задержался в столице, но долг вынуждал его и дальше нести непрошеное бремя. Сейчас Нед не мог уйти. Слишком многое стояло на кону. Если он отступит, это будет равносильно предательству. Если он сейчас уйдет, всю страну накроет тьма.

Зима близко, подумал Нед. Слова, что он впитал с молоком матери, теперь звучали по-новому. Старки были лордами Севера, и холод был их вечным спутником, но сила, с каждым днем все крепче сжимавшая в кольцо обитателей Королевской Гавани, казалось, была древнее самого мироздания. Безжалостная, словно удар предательского кинжала, безграничная, словно небесный свод. И вечно холодная, как бездонные черные глаза ее провозвестника.

Зима близко.

А он уже здесь.

Когда Нед только прибыл в Королевскую Гавань, ничто не предвещало рокового исхода. Роберт когда-то в сердцах пожаловался ему, что его окружали одни «льстецы и глупцы», однако Нед сразу понял, что это было упрощением. Возможно, члены Королевского совета и не знали меры, когда речь шла о лести, но вот считать их глупыми было большой ошибкой. Варис, Мизинец, даже мейстер Пицель — каждый из них был достаточно хитер и умен, и каждый заботился в первую очередь о себе самом. Нед справедливо не доверял никому из них и пристально следил за их закулисными маневрами, наивно полагая, что таким образом охраняет правление своего друга.

Что ж, льстецом он никогда не был.

Ему досталась роль глупца.

Он вышел из тени, сотканной холодом — под стать своему резкому, словно свист кинжала, имени. Черные волосы напоминали крылья ворона, а темная мантия развевалась, будто парус хранимого ветром корабля. Рыцарь не по статусу, но по состоянию души — мрачный, справедливый, неподкупный. Вечный пленник скорбной тайны, преданный пилигрим безмолвного страдания.

Лорд Северус Снейп.

Никто не ожидал, каких высот может достичь этот непостижимый человек, занимающий скромную должность королевского постельничего. Снейп был ничем — и всем. Льдом — и огнем. Бурей — и натиском. Степью — и лесом. Косой — и камнем. Драконом — и котенком. Чернильное пятно на теле Красного замка, хрупкий всполох железной души, которая высекала искры, свергала династии, поднимала целину. Снейп не умел сидеть, как все — как бы ни старались члены совета его опустить, королевского постельничего всегда возносила на несколько дюймов над креслом его неистовая добродетель. Снейп не умел спать, как все — переливы его могучего дыхания притягивали к себе тоскующих придворных прелестниц, которые часами слушали под окнами эти сладкозвучные рулады, и даже шарм красавца Ренли Баратеона не мог отвлечь их от этого занятия. Снейп не умел чихать, как все — каждый раз, когда его изящно изогнутый орлиный нос порывался исторгнуть из себя неподобающую субстанцию, сам Вестерос обращал ее в целительный бальзам.

Магия, неподвластная даже древним.

Очень скоро Нед убедился в том, что Снейп всегда был на шаг впереди каждого из членов Королевского совета. Великий мейстер Пицель потратил всю жизнь на изучение премудростей мироздания — Снейп сам был ходячей премудростью. Евнух Варис располагал обширной сетью осведомителей — Снейп узнавал все секреты столицы от самих городских стен. Мизинец заведовал королевской казной и благодаря этому оказывал влияние на Роберта — Снейп убедил короля в том, что его ум был «дороже злата». Лорд Ренли расшивал свои дублеты золотыми оленями — Снейп разводил золотых оленей, одетых в дублеты.

Сначала никто не заметил того влияния, которое лорд Снейп обрел при королевском дворе. Теперь-то Нед понимал, когда они допустили роковой промах. Им следовало бы обратить свои взоры к тем, кто находился далеко внизу, к униженным и оскорбленным, к простому люду, готовому внимать каждому, кто посулит им лучшую участь и справедливое правление. А между тем лорд Снейп быстро заслужил у черни ласковое прозвище «папочка Северус». Он никогда не пренебрегал нуждами обычных людей. Строил школы для бедняков, протягивал руку помощи разорившимся торговцам, утирал слезы обитательниц публичных домов. И очень скоро его безмолвную фигуру, единственными латами на теле которой были мудрость и попечение о страждущих, стали провожать восхищенные взгляды обожания. Отныне только в нем видели жители Семи Королевств свою последнюю надежду. Канули в лету Таргариены, потускнело золото Ланнистеров, поникла величавость Баратеонов — остался один лишь Снейп.

И даже Роберт, король Вестероса, любимый друг лорда Эддарда Старка, совершенно переменился под влиянием этого непостижимого человека. Ушли в прошлое многодневные попойки и пышные турниры. От размышлений, гнетущих его могучее чело, Роберт даже похудел. Теперь он целыми днями вел в тронном зале продолжительные беседы с лордом Снейпом, сокрушался о своих прегрешениях и все чаще вспоминал Лианну, покойную сестру Неда, которая теперь почему-то представала в его воображении c рыжими усами и зелеными бровями.

Тьма окутала просторы Семи Королевств.

И Нед совсем не знал, что ему с этим делать.

Кейтилин, его супруга, в отличие от Неда, всегда отличалась остротой ума и склонностью к принятию неожиданных решений, и десница понадеялся, что это может сыграть им на руку. Она отправилась в путь, чтобы привлечь на их сторону Арренов с Востока и ее родной дом Талли, но по дороге пленила какого-то беднягу, которого приняла за троюродного племянника лорда Снейпа, потеряла драгоценное время и в итоге так и не достигла своей цели. Нед знал, что обеспокоенные Ланнистеры, родственники королевы Серсеи, тоже пытались действовать, но толку от них было еще меньше, чем от Кейтилин. По слухам, Тирион Ланнистер, увечный брат Серсеи, заговорил стаю степных сусликов, собиравшихся поглотить его тщедушное тельце, и теперь разъезжал по королевству во главе своего импровизированного «войска», в то время как лорд Тайвин, его сиятельный отец, слал ему гневные письма и грозился сварить в кипятке его падших женщин. Одним словом, черные тучи, сгустившиеся над Красным замком, грозились в любой момент разродиться безжалостной грозой и смыть с лица земли все Великие Дома Семи Королевств, и никто из сиятельных лордов и леди не был в силах этому помешать.

Посему скорбный Нед отправился в богорощу, чтобы помолиться и предать в руки древних богов свою несчастную судьбу. За этим занятием его и застала благородная королева Серсея Ланнистер, неукротимый нрав которой мог сравниться лишь с ее красотой.

— Вот вы где, лорд Эддард! — стремительно, будто златовласая комета, Серсея подлетела к деснице; ноздри ее трепетали, а глаза метали молнии. — Я повсюду вас ищу!

Нед с достоинством поднялся и печально на нее посмотрел.

— Ваше величество. Нас ждет непростой разговор.

— Еще бы! — Серсея свирепо сверкнула глазами, но десница оставался бесстрастным.

— Боюсь, вы не оставляете мне выбора, — изрек Нед. — Я должен обо всем рассказать Роберту. Позорное гнездо инцеста, которое вы с вашим братом свили прямо…

— Опомнитесь, Старк! — королева схватила его за плечи и встряхнула с неожиданной для ее комплекции силой, так что Нед едва снова не грохнулся наземь. — Какое к дьяволу гнездо инцеста?! Вы что, не понимаете, что этот мерзкий Снейп вконец одурманил моего недалекого мужа?! Я только что узнала, что этот коронованный чурбан решил отречься от престола и податься в септоны!

Нед ужаснулся. Колени его подкосились, и он осел на землю.

— Так значит, королем теперь станет плод вашего греха?!

Серсея залепила ему звонкую пощечину.

— Не смейте оскорблять моего сына! — прошипела она, но в глазах ее стояли слезы. — Снейп добрался и до Джоффри! До моего сына, Старк! И до вашей дочери!

— Арья? — ахнул Нед. — Но Арья страшна, как возрождение Таргариенов, кто бы…

— Да не Арья, идиот! — поморщилась королева. — Санса! Крючконосый постельничий вскружил ей голову, и она расторгла помолвку с Джоффри!

Нед вцепился в свои волосы и упал на траву. О боги, за какие грехи они обрушили небо на его седую голову?! Расторгнуть помолвку с плодом инцеста, чтобы отдать свое сердце плоду верблюжьей колючки! Будь проклят тот день, когда он решил покинуть Винтерфелл и привести свою семью в этот богомерзкий город!

— О боги, Нед, что с тобой случилось?!

Стеная под тяжестью собственных горестей, десница кое-как поднялся на ноги. К нему с Серсеей спешили Кейтилин Старк и Джейме Ланнистер, брат-любовник королевы, за которыми покачивались несомые сусликами носилки, на которых степенно восседал карлик Тирион.

— Что я вижу? — безмятежно приподнял он свои изломанные брови, с легким интересом взирая на представителей двух враждующих домов. Сделав царственный жест своей коротенькой рукой, он приказал сусликам опустить себя на землю. — Воистину слава древним богам. Если они продолжать изъявлять нам свою благосклонность в том же духе, мои смиренные очи еще увидят, как наш царственный суверен выпьет на брудершафт с маленькой Дени.

— Я тебе покажу брудершафт! — Джейме со злостью пнул брата ногой, но Сила Сарказма Тириона была столь велика, что от отдачи Цареубийца ударился спиной о дуб и упал наземь.

— Не стоит недооценивать Повелителя Сусликов, — Тирион шутливо погрозил брату пальчиком, а Серсея поспешила помочь ему встать.

— Джейме! — она с отчаянием в него вцепилась. — Джейме, что мы будем делать?! Этот поганец Снейп околдовал нашего сына!

— Вашего сына? — ахнула Кейтилин.

— Вашего сына!.. — восхитился Тирион.

— Их сына! — торжественно подтвердил Нед.

— Нет, матушка. Мне очень жаль, но я больше не ваш сын.

Двое Старков и трое Ланнистеров резко повернули головы. Суслики ощерились, готовые к бою, но это был всего лишь Джоффри Баратеон — непривычно задумчивый и внезапно повзрослевший на десять лет.

— О Джофф! — заломив руки, Серсея кинулась к царственному отпрыску. — Джофф, что ты такое говоришь? Как ты можешь перестать быть моим сыном?!

Вежливым, но твердым жестом Джоффри отстранил от себя мать.

— С прошлым покончено, — сурово вынес он безжалостный вердикт. — Я был рожден во грехе, но древняя магия, вызванная лордом Снейпом, смыла с меня это позорное клеймо. Чтобы спасти свою душу, я принял его помощь и согласился на ритуал усыновления. Отныне я Джоффри Снейп.

Серсея упала в обморок. Пораженный Джейме еле успел ее подхватить. Нед и Кейтилин потрясенно переглянулись.

Только Тирион сохранял присутствие духа.

— Прости, мой дважды племянник, я не расслышал, — он приложил ладонь к уху. — Ты сказал, Снуффри Джейп?

Серсея резко пришла в себя.

— Не бывать этому! — возопила она. — Я найду управу на это колдовство! Он не посмеет отобрать у меня моих детей!

Джоффри совсем не по-баратеоновски помрачнел.

— Это измена, моя бывшая мать, — он сжал губы. — А за измену я караю, — он щелкнул пальцами, и богорощу заполонили Золотые Плащи. Только вот они были уже совсем не золотые… Теперь королевские стражники были облачены в черные мантии, на которых красовался крючковатый нос, скрещенный с прядью сальных волос.

— Арестовать изменников! — приказал Джоффри Снейп.

Ланнистеры и Старки попятились. Суслики Тириона приняли боевые стойки.

— Ну и что нам теперь делать? — выдохнула Кейтилин.

— Я бы посоветовал спасать свою прекрасную дочь, — будничным тоном произнес Тирион. — По дороге сюда я заметил леди Сансу. Кажется, она готовилась к свадебной церемонии с лордом Снейпом.

— Что?! — одновременно воскликнули Нед и Кейтилин.

— Так, все, мне это надоело! — взвизгнула Серсея. — Джейме, убей эту шушеру!

— Шушеру?! — взвился Ланнистер. Пока стражники, озадаченные свирепым видом тирионовых сусликов, не решались атаковать, и медленно окружали пятерых «изменников». — Это элитная гвардия, а не шушера! Мне не справиться в одиночку!

— Не бойтесь — я вам помогу!

Издав боевой клич, на поляну между загнанными в угол Старками и Ланнистерами и королевской стражей приземлился грязный мальчишка лет десяти, размахивавший острым клинком.

— А это что еще за оборванец? — брезгливо поморщилась Серсея.

— Я не оборванец! — звонко возразил мальчишка. — Я Арья! И я никому не позволю обижать мою сестру!

Нед и Кейтилин обменялись умилительными взглядами.

— Я так и знала, что когда-нибудь они помирятся, — леди Старк смахнула со щеки слезу.

— Главное, чтобы они успели воспользоваться плодами этого примирения, — пробормотал Тирион. Неда передернуло — сегодняшних плодов ему хватит на всю оставшуюся жизнь.

— Ну, чего же вы ждете?! — крикнул Джоффри. — Взять их!

— Ты не пройдешь! — воскликнула Арья, вскидывая свою Иглу. Суслики заверещали одновременно с Серсеей, Джейме ринулся в атаку, а Тирион уже хотел было пожурить Арью за то, что она позаимствовала фразу из чужого фандома, как вдруг богороща заходила ходуном, земля ушла у них из-под ног… и Джорджа Мартина выбросило из собственного романа.

— «Мне хватит и трех страниц»! — передразнивала Джоан, возмущенно взмахивая руками. — «В литературных убийствах мне нет равных»! Чертов фанфикописец! — она плюхнулась на диван, едва не своротив при этом клетку с Фоуксом. — Если уж в мире драконов Снейп всех себе подчинил, то с ним не справиться ни одному монстру!

Внезапно взгляд Джоан упал на книжную полку, где красовалась самодельная мини-фигурка Долорес Амбридж, подписанная «Самый страшный злодей из мира Гарри Поттера».

— В таком случае, может быть, стоит вызвать порождение ночного кошмара?.. — задумалась Джоан.

Через минуту она уже звонила Стивену Кингу.

Король Ужасов был в отличном настроении. Он только что посмотрел очередной выдвинутый на «Оскар» фильм, который, как член Академии, он должен был оценить (в ленте рассказывалось о чернокожей лесбиянке, высадившейся на Луне раньше Нила Армстронга — героический подвиг, бессовестно стертый из памяти благодаря присущему США институциональному расизму, сексизму и пофигизму), и собирался написать в Твиттере очередной обличительный пост против некоего рыжелицего политика. Услышав просьбу заокеанской коллеги, Кинг, впрочем, решил, что его филиппика может и подождать.

— Моя золотая, тебе следовало сразу же мне позвонить, — чуя кровь, промурлыкал он. — Мартин слишком благороден, ему не хватает дерзания. Человек, создавший такого наивного идеалиста, как Эддард Старк, не сможет избавиться от такого противоречивого антигероя, как Северус Снейп. Но не переживай: ради мамы Долорес Амбридж я все сделаю.

— Точно? — с нажимом спросила Джоан. Одной неудачи ей уже хватило.

Кинг покровительственно улыбнулся.

— Точно-точно, — подтвердил он. — Поверь мне, дорогая: после отеля «Оверлук» еще никто не выживал.

— А как же Дэнни Торренс? — напомнила ему Джоан.

— Ну, так Дэнни сиял, а Снейп может в лучшем случае гасить, — пожал плечами Кинг. — Не переживай, я все сделаю. Ты избавишься от старины Снейпи и сможешь продолжить работу над своим трансфобным романом.

— Кто бы говорил, расчленитель детей, — буркнула Джоан и отключилась.

Получив от коллеги файл с текстом, Стивен Кинг сложил ладони в замок и похрустел пальцами, после чего с еле сдерживаемым предвкушением уселся за пишущую машинку Джека Торренса (стащенную со съемочной площадки «Сияния» прямо из-под носа противного Стэнли Кубрика) и принялся строчить.

* * *

(АХ ТЫ МАЛЕНЬКИЙ СУКИН СЫН!)

Летучей походкой, едва касаясь ступнями красных ковровых дорожек, он шел по коридору отеля «Оверлук», а за ним по пятам следовали его демоны.

(КЛЯНУСЬ, ЭЙЛИН, ЕСЛИ ТЫ НЕ ЗАТКНЕШЬ СВОЕГО УБЛЮДКА, Я САМ ЭТО СДЕЛАЮ!)

Звон разбитого стекла — на вычищенный до блеска пол посыпались осколки бутылки с каким-то магловским пойлом.

(А НУ ИДИ СЮДА! Я ТЕБЕ ГОВОРЮ, ПАУЧЬЕ ОТРОДЬЕ! СЕЙЧАС ТЫ У МЕНЯ ПОПЛЯШЕШЬ!)

Палочка рассекает воздух.

Сектумсемпра!

Красная струйка крови течет по жирному, одутловатому от пьянства лицу. В черных глазах вороной проносится ужас. Грязный магл наконец-то получил по заслугам.

Но ты ведь можешь сделать больше.

В крови бурлит адреналин. В его взгляде тьма затопила свет. Он наслаждается — ощущение превосходства столь безгранично, что у него кружится голова, и он пьян, как после стакана огневиски, который ему как-то дал попробовать Люциус Малфой.

Всего одно движение — и ты будешь свободен.

Чужой голос нежно шепчет, словно девушка, что обещает вечную любовь, но он знает, что его любимая не придет никогда. Холодные пальцы смыкаются на горле, мягко поглаживая шею. Они убаюкивают, но он не хочет спать.

Он всегда ходил по краю между светом и тьмой. В конце пути его ожидала плаха, но он собирался взойти на эшафот только на своих условиях.

Замедлив шаг, Северус Снейп остановился. Не спеша повернулся и оглядел коридор своим льдистым непроницаемым взглядом.

Коридор был пуст.

Отель «Оверлук» хотел заставить его поверить в то, что здесь никого не было.

Никого живого.

Не считая Хогвартса и банка «Гринготтс», Снейп никогда не был в столь обширном и просторном здании. Даже Министерство магии ему проигрывало — оно находилось под землей, и ему вечно не хватало воздуха, а отель «Оверлук» самим своим названием рвался ввысь. Массивные двери, не пропускавшие лишние звуки не хуже Заглушающих чар, сверкающий банкетный зал, роскошные номера «люкс» со всеми удобствами.

Роскошь, оскверненная смертью.

Душой Паучьего тупика, где он родился, была нищета. А его сердцем было хозяйственное мыло. Его использовали для всего — им мыли руки, посуду, волосы. Бледно-коричневые куски с легким ароматом дезинфекции служили отличными подпорками для мебели, и ими без труда можно было забивать гвозди. В тяжелые дни мыло даже ели. С тех пор горький привкус бедности преследовал Северуса, словно вторая тень. Мыло настолько ему осточертело, что он перестал приводить в порядок голову.

Все, что его сейчас окружало, вся эта роскошь не вызывала у него ничего, кроме равнодушия. Он не для того отправился на край света, чтобы созерцать эту гнойную рану на теле заснеженных гор, этот магический отстойник, полный голодных привидений и постыдных кровавых секретов. Единственной причиной, по которой Северус вновь вступил в неравный бой со смертью, был маленький мальчик, поглощенный ненасытным отелем.

Дэнни Торренс.

(Беззащитные души, Северус, это ведь твое проклятье — маленькие беззащитные души, которым ты не можешь не помочь).

Он не сразу открыл в себе эту связь. Сначала он их ненавидел — маленькие безалаберные существа, созданные лишь с одной целью: перечить ему и без конца создавать проблемы. Всего один свистящий взмах палочкой, и они навсегда усвоят преподанный им урок, но он не мог быть таким, не мог забыть, что он

(маленький Сев, поиграй с папой, ну чего тебе стоит, он же магл, а они другие)

когда-то тоже был одним из них. Чернильная душа, израненное сердце — изгой поневоле, изгой по принуждению, изгой среди чужих и не свой среди своих. Став взрослым, закутавшись в ненависть, от которой было невыносимо душно летом и смертельно холодно зимой, и которая обвивала его так крепко, как защитная лента в аэропорту обвивает магловский чемодан, он ничего не забыл и никого не простил. И он продолжил бы умываться этой ненавистью, как всю жизнь умывался проклятым хозяйственным мылом, если бы не она.

Его Лили.

Его чувства к этой женщине находились за гранью добра и зла. Он любил ее. Он ненавидел ее. Он боготворил ее. Он презирал ее. Он хотел ее. Он не хотел ее. Бывали дни, когда, словно верный пес, он все видел в рыже-зеленом свете, и мука его отчаяния была непереносима. В такие дни его рука сама тянулась к палочке, и разум заполняли издевательские галлюцинации.

(Добрый вечер, мистер Снейп. Приятно вас видеть. Что будете пить?)

Я не стану таким, как ты.

Ее предательство — обоюдоострое оружие. Плащ и кинжал. Щит и меч. Ядерная бомба и атомная электростанция. Если бы только Северус не сказал тогда то роковое слово… Если бы он стирал свои подштанники…

(мыло, Северус, любую проблему можно решить с помощью мыла!)

Если бы он хоть раз помыл голову на том роковом пятом курсе…

(мыло, мой дорогой, хозяйственное мыло!)

Если бы он не превращался в омерзительного бандита каждый раз, когда слышал имя Джеймса Поттера…

Если бы он не ввязался в компанию Люциуса Малфоя…

Если бы у него были деньги…

Если бы у него был выбор…

Если бы Дамблдор не был таким коварным манипулятором…

Если бы у Волдеморта был нос…

То тогда бы…

Тогда…

Тогда…

Но Лили ушла, оставив после себя вину за преступление без срока давности, и год за годом Северус казнил себя за совершенную ошибку, коротая время в ожидании Смерти — его самого желанного друга. За эти годы Северус успел умереть уже тысячу раз, но Конец

(точнее, КОНЕЦ)

все никак не приходил. Северус умирал, когда шпионил на Дамблдора. И умирал, когда выходил в рейды под знаменами Волдеморта. Умирал, когда готовил с первокурсниками новое зелье. И умирал, когда Макгонагалл вызывала его на педсовет. Умирал, когда видел, как Хагрид тащит к замку рождественскую ель. И умирал, когда отчитывал полтергейста за очередную навозную бомбу.

Но больше всего он умирал за Гарри Поттера.

Все это было из-за него — из-за Мальчика-Который-Не-Умирал. Да, ведь он все делал наперекор своему профессору зельеваренья. Только благодаря каждодневной заботе о Гарри, только благодаря попечению, которого больше не проявлял никто в окружении победителя Волдеморта, начиная с Грейнджер и Уизли и заканчивая Дамблдором и Блэком — только благодаря этому Северус сейчас был здесь. Невидимый радетель о благе детей, лучший друг всех униженных и оскорбленных (ведь он сам когда-то был таким!..), Северус услышал зов несчастного Дэнни Торренса, несмотря на то, что их разделял океан.

Ведь разве могла сравниться какая-то жалкая лужа с глубиной его великого сердца?

И вот Северус скользил по коридорам отеля «Оверлук» — грация кошки, взор орла, прыгучесть тушканчика, степенность страуса. Его магическое ядро пульсировало, отгоняя изголодавшихся по людской компании призраков, указывая ему путь к номеру, в котором держали в плену несчастного Дэнни.

К номеру двести семнадцать.

(Redrum! Redrum!)

Он подошел к двери, на которой поблескивали три отполированные цифры. Нумерология — древняя магия, постичь которую до конца удалось лишь одному из ныне живущих волшебников. Северус знал, что случается, когда вместе встают цифры, образующие число десять.

Родовое проклятье. Медленная, но верная смерть для ребенка, которого тот чернокожий магл назвал «сияющим».

Заветная мечта отеля «Оверлук».

Новая миссия по спасению для Северуса Снейпа.

Он толкнул дверь. Та была открыта, о чем он знал заранее. Его взору предстала стерильная в своей роскоши спальня-гостиная. Было темно, и Северус включил свет (ему не хотелось пока прибегать к магии). Полы черной мантии коснулись мягкого ворсистого ковра — привычный контраст его изломанной жизни. Впереди стояла двуспальная кровать, напротив нее — шкаф и письменный стол. Непосвященному могло показаться, что все в порядке, но Северус был Мастером

(МАСТЕРОМ)

и сразу понял, где прятали Дэнни.

Ванная комната.

Дверь была приоткрыта, словно в знак приветствия. По сравнению с гостиной-спальней, она выглядела маленькой, но сияла такой чистотой, что Северусу невольно вспомнилась Петунья.

Гадкий мальчишка!

Кафель выглядел так, будто его уложили только вчера. Зеркало, в которое Северус видел свое отражение, не осквернило ни одно пятнышко, а розовая занавеска, скрывавшая ванну, напомнила ему лепесток розы.

Лили всегда нравились орхидеи.

Еще одно предательство.

Что бы ни скрывалось за этой занавеской, Дэнни был у него. Северус медленно поднял руку и потянул пластиковую ткань своими тонкими хрупкими пальцами.

Эта женщина была мертва уже давно. Кожа посерела и теперь напоминала присыпанный пеплом пергамент. Губы превратились в уродливые червяков. Складки на животе медленно разлагались, и ошметки плоти плавали на поверхности ледяной воды. Жуткая гримаса исказила старое безобразное лицо, и теперь оно то ли ухмылялось, то ли умоляло о помощи. Обвисшие груди рыжими холмиками выступали на дряблом теле, а торчащие из ванны склизкие ноги поблескивали зелеными от старости пятками.

— О Мерлин! — возопил Северус и разрыдался. — Моя Лили!

Силы его покинули — от горя он упал на пол и обнял ванну, как мать обнимает хладный труп ее безвременно погибшего дитяти. В его сознании возник тот роковой день, когда он первый и последний раз поцеловал Лили в ее холодные губы. Безумец! Несчастный! Пророк, изгнанный из своего отечества! Мученик, распятый на алтаре амбиций двух властолюбивых магов! Святой, брошенный в грязь единственной женщиной, которая его любила!

Как велико было его горе! И как непостижимо благородной была его жертва! Куда было до него отелю, раскинувшему на «крыше мира» свои холодные объятья! Могли ли сравниться с его самопожертвованием ничтожные козни разложившихся мертвецов!..

Поскальзываясь на капающей с ее собственного тела гнилой воде, мертвая женщина из номера двести семнадцать бросилась наутек. Рыжие груди покачивались в такт ее неуклюжим движениям, зеленые пятки с непривычки болью отзывались на каждый шаг, но она все бежала, бежала, бежала — лишь бы оказаться как можно дальше от Северуса Снейпа и Великой Трагедии его Глубоко Несчастной Жизни…

Грязь, слизь и кровь запятнали идеальные стены отеля «Оверлук». Впавшие в отчаяние привидения сгрудились в огромном фойе и с дикими воплями молотили своими призрачными кулаками в запертые на засов двери. Слишком невыносима была эта мука — она разрывала их на части, терзала искалеченную плоть, вырывала с корнем мысли и воспоминания. Отель «Оверлук» стенал от боли, ревел, как раненое животное, молил о смерти, лишь бы только никогда больше не слышать о жертве и предательстве, лишь бы только избавиться от этого глубокого крючконосого отчаянья… и наконец-то он исторг из-под своей крыши Стивена Кинга, как привитый организм исторгает навязанный ему вирус.

В стену с мягким шлепком впечаталась нераскрытая упаковка лимонных долек.

— «После отеля «Оверлук» еще никто не выживал»! «Дэнни сиял, а Снейп умеет в лучшем случае гасить»! — Джоан издевательски передразнила незадачливого Короля Ужасов и чуть не запустила в окно «Чудовищную книгу о Чудовищах», но вовремя передумала. — Права была Маргарет Тэтчер: если хочешь, чтобы в литературе написали пятьсот страниц ни о чем — попроси мужчину! Если хочешь, чтобы сюжет хоть куда-то двинулся… — она вдруг замерла и закончила почти шепотом: — ...попроси женщину.

Пора было расчехлять ее старенький VPN.

Размотав кабель от допотопного дискового телефона, Джоан вытащила потрепанную книжку с международными кодами и выкрутила несколько цифр. В трубке послышался прохладный женский голос.

— Добрый день. С кем вас соединить?

— Соедините меня с Мордо… то есть, с Москвой, — вовремя поправила себя Джоан.

— Пожалуйста, продиктуйте номер.

Спустя примерно пять минут, когда VPN мужественно пробрался сквозь помехи в виде бдящих на страже священных ценностей роскомботиков, трансляцию тридцать первого сезона телесериала «Воронины» и поток народных песен в исполнении гостей Андрея Малахова, Джоан наконец-то соединили с Дарьей Донцовой.

— Даша! — обрадованно воскликнула она. — Как я рада тебя слышать!

— Джо! — для самой плодовитой российской писательницы современности звонок британской подруги стал неожиданностью, но приятной. — Как твои дела? Когда выйдет новый роман? Ты будешь еще писать о Корморане Страйке?

— Да нет, прости — другие планы, — вздохнула Джоан. — Я все собираюсь начать новую книгу, но никак не могу избавиться от Снейпа. Этого негодяя не берет никакая магия. Я уже обратилась за помощью к Джорджу Мартину и Стивену Кингу, но эти двое недотеп позорно провалились.

— Не уложились в объем в триста страниц? — беззлобно пошутила Донцова.

— И не говори, — проворчала Джоан. — Вот я и подумала: может быть, ты мне поможешь?

Дарья Аркадьевна засомневалась.

— Ох, Джо, у меня вряд ли получится. Ты же знаешь — я не люблю описывать убийства…

— Даша, ты — моя последняя надежда! — пылко заявила Джоан. — Если ты не справишься, никто не справится! К тому же… — она помолчала, не зная, как бы поделикатнее об этом сказать. — Ну, ты же представитель русской литературы, а в русской литературе все рано или поздно помирают.

— Скажешь тоже! — засмеялась Донцова. — Ладно, твоя взяла. Сделаю, что смогу.

— Спасибо тебе, Даша! — воскликнула Джоан. — Я знала, что могу на тебя рассчитывать!

Она положила трубку, и Дарья Аркадьевна, которой как раз доставили десять комплектов отборной «Снегурочки», вскрыла первую упаковку, взяла шариковую ручку с потертой надписью «Сочи-2003» и начала свою повесть.

* * *

Я не люблю контрольно-пропускные пункты. И я не люблю Тургенева. Странное сочетание, не правда ли? Но такая уж у меня судьба. Дело в том, что когда моя досточтимая матушка была беременна первый раз — мной, то есть — она как раз заканчивала писать курсовую по творчеству Ивана Сергеевича, но, поскольку «Отцы и дети» никогда не были ее коньком, она так и не продвинулась дальше первой страницы. Однако свою незаслуженную пятерку матушка все-таки получила и в благодарность нарекла меня Агафоклеей — сокращенно просто Фокля. И я бы совсем не заморачивалась по этому поводу, если бы не всякие бюрократические инстанции, паспортные столы и пункты охраны, где в качестве реакции на заковыристое старинное имя предлагались круглые глаза, наморщенные лбы и снисходительные усмешечки. Но со временем я научилась это принимать: тех, кого боги хотят наказать, они награждают мыслительной инертностью.

Взять хотя бы нашего охранника, Владлена Архиповича. Обычно в библиотеках сидят хмурые, неразговорчивые дядьки (в конце концов, в таком учреждении особо языком не почешешь), а наш дорогой ВладЛенин отлично смотрелся бы на какой-нибудь телепередаче, где нужно петь частушки и плясать вприсядку. Каждое мое появление на работе он сопровождал одобрительным возгласом и неизменно отпускал одну и ту же шутку:

— Ну что, Фокля-Покля, опять на работу пришла?

— Опять, Владлен Архипович, — невозмутимо подтвердила я, расписываясь в получении ключа от своей каморки, где я занималась комплектацией библиотечных фондов. — Что у нас новенького?

— Да вот, магазинчик напротив открылся, видела? — подмигнул мне охранник.

— Это какой же — «Тысяча мелочей, которые вам не нужны, но которые мы все равно вам продадим»?

— Да нет же! — хрипло рассмеялся Владлен Архипович, оценивший шутку. — Я про ту аптеку!

— А, это, — я покивала головой, забирая ключ. — «Лечебные травы Злодеуса Злея»? Простите, Владлен Архипович, но я в народную медицину не верю.

— И очень зря! — он посмотрел на меня неожиданно сурово. — Я вот уже тридцать лет протираю суставы медовой настойкой с маринованными огурцами, и каждый день чувствую себя…

— Как огурчик? — уточнила я. Владлен Архипович покраснел. Хм, а я ведь никогда раньше не видела, чтобы он краснел…

— Ты это зря, Фокля-Покля, — сказал он мне. — Вот доживешь до моих лет, еще вспомнишь о народных рецептах. Никакой химии, все натуральное!

— Не сомневаюсь, Владлен Архипович, — я кивнула, чтобы не продолжать спор. — Хорошего дня!

В читальном зале, к которому примыкала моя рабочая каморка, уже порхали с места на место мои коллеги. Генриетта Германовна, энергичная дама пятидесяти лет, была ведущим библиотекарем. Степанида Самсоновна, ее старшая коллега, надзирала за сохранностью книжных фондов, а Неля Мефистофельна, примерно моя ровесница, отвечала за организацию выставок и работу с молодежью. Когда я зашла в читальный зал, они как раз пытались понять, из какого окна им лучше всего будет видно располагавшуюся напротив аптеку.

— Ах, от этого мужчины невозможно отвести взгляд!.. — мечтательно вздохнула Генриетта Германовна.

— Еще бы! — вторила ей басом Степанида Самсоновна. — Профессионал своего дела! Человек исключительных моральных качеств!

— И какой умный! — Неля Мефистофельна обожала корчить из себя интеллектуалку, и при каждой удобной возможности пыталась блеснуть своим умом. — Я слышала, издательство хотело выпустить сборник его трудов под заголовком «Курите в туалете, тупые Нобелевские лауреаты!», но он проявил свою непоколебимую скромность, и пришлось ограничиться «Записками великого ученого».

— Как он скромен!.. — одновременно восхитились Генриетта Германовна и Степанида Самсоновна.

— А, вы обсуждаете старину Снегга? — весело поинтересовалась я.

Три обожательницы разом обернулись львицами.

— Как ты его назвала?! — прошипела Генриетта Германовна.

— Упрямая росмэновская выкормышка! — загудела Степанида Самсоновна.

— Что, канон для тебя ничего не значит?!? — взвизгнула Неля Мефистофельна.

Я же веселилась напропалую.

— Наверное, вы уже придумываете название для будущей коллективной биографии, — я произнесла это нарочито нараспев. — Интересно, как она будет называться? «Северус Снегг: сволочь или суперсволочь»?

— Да как тебе не стыдно! — Генриетта Германовна уперла руки в боки.

— А может, вам больше по душе венгерская версия? «Перселус Питон: пророк или паяц»?

— Ты что, книги не читала?! — Неля Мефистофельна перешла на фальцет.

— Впрочем, — задумалась я, — имеется еще и словенский вариант. «Робаус Роуз: разбойник или рохля»?

— Пошла прочь, негодная девчонка! — Степанида Самсоновна запустила в меня чернильницей, но я вовремя захлопнула дверь в свою каморку.

Тех, над кем боги хотят посмеяться, они превращают в фандомщиков.

Мой рабочий день после этой перепалки вошел в привычную колею — фонды нуждались в комплектации, и я их комплектовала. Мои очаровательные коллеги, потеряв надежду поймать в окне хотя бы тень злодеевой мантии, вернулись к работе. Генриетта Германовна продолжила составлять свое письмо-приглашение (очень уж ей хотелось, чтобы несравненный Злей как-нибудь выступил перед школьниками и рассказал им о своей работе — «Он ведь так любит деток!..»). Степанида Самсоновна весь день общалась с посетителями библиотеки нарочито низким голосам, пытаясь подражать «бархатным интонациям» своего кумира, а Неля Мефистофельна бросила все свои силы на создание злеевого портрета с помощью нейросети.

Кажется, после этого нейросеть пришлось основательно проапгрейдить — бедняжку переклинило от умиления.

В перерыве к нам заглянул Витька Пересветов, наш компьютерщик. Поводом был очередной каприз нашего принтера, который вздумал жевать бумагу, а причиной — прелести нашей Нели Мефистофельны. Красавица, конечно, оставила его жалкие потуги без внимания. Кто станет обращать внимание на неказистого программиста, когда напротив работает роскошный Злодеус?

В общем, понурый Витька ушел не солоно хлебавши, а воздыхательницы продолжили воздыхать. В конце концов было решено завтра с утра нанести визит в святилище и, представ пред строгие очи Злея, смиренно просить его оказать библиотеке честь и поприсутствовать на презентации сборника стихов местного поэта Кости Пустозвонкина.

Рабочий день заканчивался в пять, но, поскольку на прошлой неделе я взяла отгул (нужно было сопроводить дедушку в поликлинику, на операцию по смене хрусталика), то решила отработать пропущенные часы и «укомплектовать» еще несколько книжных полок. За делом время пролетело незаметно, и я покинула свою каморку в восьмом часу вечера.

— Владлен Архипович! — позвала я, спустившись на первый этаж. — Владлен Архипович, я хотела вас предупредить…

Удивительное дело: охранника на месте не оказалось. Неужели отправился на конкурс частушек?.. Движимая природным любопытством, я привстала на цыпочках, чтобы получше рассмотреть его конторку. Судя по всему, Владлен Архипович действительно был горячим поклонником народной медицины. Под стеклом он расположил несколько газетных вырезок с Малаховым (Геннадием, не Андреем), а вместо фабричных коробочек «Липтона» или «Ахмата» у него стояли баночки из-под варенья, наполненные высушенными травами. Я принюхалась. Знакомый аромат — интересно, что бы…

— Агафоклея!

От неожиданности я чуть в ящик не сыграла. Схватившись за сердце, я обернулась на голос и увидела Владлена Архиповича. Шутник был сам на себя не похож — какой-то бледный и чересчур нервный, словно мой дядя на приеме у стоматолога. К тому же, он впервые звал меня Агафоклеей на полном серьезе, без всяких приколов.

— Откуда ты тут взялась? — он просверлил меня подозрительным и в то же время каким-то напуганным взглядом.

— В смысле, Владлен Архипович? — осторожно уточнила я. — Вы что, забыли — я тут работаю.

— Твой рабочий день закончился два с половиной часа назад! — гаркнул охранник. — Что ты тут делала??

— Ничего я не делала — сидела в своей каморке и занималась комплектацией, — я шлепнула на книгу учета свой ключ. — А сейчас ухожу домой. Я отрабатывала за тот день, когда возила дедушку на операцию, помните?

Судя по странному блеску в глазах ВладЛенина, он не помнил ничего. Но ключ у меня все-таки принял. Я расписалась и пошла домой.

На следующий день библиотека напоминала «Титаник» в последние часы перед погружением под воду. И вместо музыки героического квартета мы наслаждались грозной тирадой преданных обожательниц.

— Кто только мог совершить подобное святотатство!.. — возмущалась Генриетта Германовна.

— Совершенно вопиющий случай! — басила ей в тон Степанида Самсоновна.

— Пусть мне только попадется на глаза эта мымра! — молотила воздух своими ухоженными кулачками Неля Мефистофельна.

— Что я слышу — неужели какая-то несчастная справилась с нейросетью лучше, чем вы? — не преминула поддеть я коллег, открывая дверь в свою каморку.

— Это не тема для шуток! — разгневалась Генриетта Германовна. — Могло случиться непоправимое!

— Да о чем речь? — любопытство пересилило желание подшучивать, и мне захотелось выудить из коллег информацию.

Услышав мой вопрос, они уставились на меня, словно я была Медузой-Горгоной, обратившей их в камень.

— Вы что, ничего не знаете? — прогремела Степанида Самсоновна — умудренная опытом прожитых лет женщина первой пришла в себя. — Наш благороднейший и мудрейший Северус Снейп вчера подвергся ужасному нападению!

— Мамочки! — выпалила я. — Неужели кто-то атаковал его шампунем?

Неля Мефистофельна смерила меня презрительным взглядом.

— Я могла бы потребовать твоего увольнения за эту шутку, но сделаем вид, что я ее не услышала.

— О, пожалуйста, сделай одолжение, — я насмешливо скрестила руки на груди. — Уголовный кодекс не оправится от такого каламбура. Так кто же напал на беднягу аптекаря?

— Этого мы не знаем! — возопила Генриетта Германовна. — Нам известно лишь то, что он попытался зацеловать его до смерти!

Я прыснула со смеху, заставив коллег гневно засопеть.

— Нельзя над этим шутить! — крикнула Неля Мефистофельна. — Все знают, что благороднейший Снейп сторонится физического контакта!

— Могу представить, как сильно тебя это огорчает, — отсмеявшись, сказала я. — А теперь, если позволите, я откланяюсь — книги нуждаются в комплектации…

Оказавшись в одиночестве, я вдруг задумалась. Зацелованный до смерти Злей — звучит как заголовок фанфика, но все же… Мне вспомнился затравленный взгляд Владлена Архиповича и его стол, заставленный баночками с «народными» снадобьями. А вдруг наш охранник захотел приобрести… гм, особое «лекарство», но Злей этому воспротивился? Меня пробрал мороз. И привидится же такая пошлость!

И все-таки на работе я снова задержалась, хотя на этот раз решила выйти ровно в семь. Я знала, что аптека Злея закрывалась именно в это время, и что-то подсказывало мне, что злоумышленник, кем бы он ни был, сегодня вернется, чтобы закончить начатое.

Мои подозрения усилились, когда я не обнаружила на месте Владлена Архиповича. Самостоятельно повесив ключ на гвоздик, я расписалась в книге учета и крадучись покинула библиотеку. На улице никого не было. Фонари ярко освещали влажную после недавнего дождя дорогу, но окна аптеки, закрытые жалюзи, были темными и мрачными. Возможно, у меня разыгралось воображение, но мне почудилось, будто они скалились, издеваясь над моими насмешками и «а-канонностью». Ну ничего, мы еще посмотрим, кто кого!

Я перешла дорогу и дернула ручку входной двери. Она была заперта, но я без особого труда нашла черный ход. Та дверь тоже была закрыта, но я заметила, что окно на первом этаже было чуть приотворено.

Ага, попался!

Хорошо, что я была невысокой и субтильной. Очутившись в темной пыльной аптеке, я едва не чихнула. Да уж, величие величием, а запахи у Злея в доме были еще те… Подождав, пока глаза привыкнут к темноте, я осмотрелась. Судя по всему, сейчас я находилась на кухне. Дверь слева вела в кладовую, а справа располагался коридор, по которому, если я правильно рассчитала, можно было пройти в магазин. И оттуда доносились приглушенные звуки борьбы.

Затаив дыхание, я медленно пошла по коридору. Вокруг было темно, хоть глаз выколи, но впереди забрезжил тусклый свет, напоминавший свечение фонарика, батарейки в котором находились при смерти. Я сделала еще несколько осторожных шагов и остановилась на пороге большого помещения, заставленного стеклянными стеллажами с пузырьками и баночками. В центре комнаты, освещаемые слабым светом настольной лампы, боролись трое мужчин. Одним из них был Владлен Архипович, во втором я узнала Витьку Пересветова, а вот третий, которого они тянули в разные стороны, словно канат на ярмарке, был мне незнаком. Невысокий толстый коротышка в черных трениках и стареньком свитере, он был ниже меня на полголовы и обладал малопривлекательной наружностью: все его лицо покрыла россыпь крупных рыжих прыщей, а на носу у него красовалась огромная зеленая бородавка. Впечатление портилось еще и потому, что, терзаемый с двух сторон Владленом Архиповичем и Витькой, коротышка жалобно поскуливал и хныкал, как обиженная первоклассница, у которой порвался бант.

Охранник и программист тем временем вели нешуточную словесную перепалку.

— Отдай его мне! — кричал Витька. — Я должен отомстить! Из-за него я лишился девушки!

— Еще чего! — парировал ВладЛенин. — Он прописывает мне целебные снадобья! Без них я заболею!

— Да нет никакого толку от этих целебных снадобий! Он обыкновенный мошенник!

— Нечего тут возводить напраслину на нашего аптекаря! Если бы не он, я бы давно умер!

Я невольно ахнула, выдав таким образом свое присутствие.

— Так это и есть Злодеус Злей? — я смотрела на коротышку, не веря своим глазам.

— Северус Снейп! — свирепо поправил меня Владлен Архипович.

— Но он же… он… — от изумления я не могла подобрать слова. — Он совсем не похож на того благородного рыцаря, о котором мечтают Генриетта Германовна, Степанида Самсоновна и Неля Мефистофельна!

— О чем я и говорю! — брызжа слюной, бушевал Витька. — Это какой-то колдун! И он отнял у меня мою девушку!

— Да кто в здравом уме захочет быть твоей девушкой?! — взревел Владлен Архипович.

Потасовка продолжилась, сопровождаемая новыми взаимными обвинениями, коротышка все так же плаксиво попискивал, но я уже не видела ни его, ни Владлена Архиповича, ни Витьки. Голова у меня пошла кругом, а перед глазами поплыли какие-то картинки. Благородный Злей укрывает одеялом озябшего Гарри… Великодушный Злей лечит детей от сколиоза… Скорбный Злей целует высеченное в камне имя Лили и пририсовывает оленьи рога к имени Джеймса…

Не в силах больше это терпеть, я громко закричала.

Интуиция твердила, что меня никто не услышит.

* * *

Трубка трещала от помех.

— Джо, прости меня! — голос Дарьи Донцовой прерывался, и было такое ощущение, будто она с кем-то сражается. — Я сделала все, что могла, но их слишком много!..

— Что? — Джоан задрожала от волнения. — О ком ты говоришь?..

— О них, Джо! — в отчаянии воскликнула Донцова. — Они не дают мне его убить! Я не могу, Джо, я просто не могу!..

— Даша! — в панике вскрикнула Джоан.

— Было честью писать для тебя книгу, Джо! Быть может, когда-нибудь…

Трубка зашлась таким жутким кашлем, что Джоан пришлось отдалить ее от уха, чтобы не оглохнуть. Через несколько мгновений все было кончено. Воцарилась тишина, и прохладный женский голос вежливо сообщил:

— Связь с Мордором прервана.

— Черт! — выругалась Джоан. — Черт, черт, черт! — бросив трубку на рычаг, она вскочила на ноги и заходила туда-сюда по комнате.

— Гадство, гадство, гадство!

Что бы она ни делала, все было напрасно. Кого бы она ни просила о помощи, все оказывались бессильны. Северус Снейп жил. Северус Снейп жив. Северус Снейп будет жить.

Кажется, выбора у нее не было.

— То, что нас не убивает, превращается в наши ночные кошмары, — пробормотала Джоан. Подойдя к комоду, она достала из нижнего ящика обитую кожей коробочку, внутри которой лежал единственный уцелевший после битвы в Министерстве маховик времени.

— Будь, что будет, — решительно выдохнула Джоан. Достав маховик, она подошла к стеллажу, на котором стояли книги американских патриархов хоррора.

— Кажется, теперь я знаю, кого Говард имел в виду, создавая Великого Ктулху, — сказала Джоан и запустила маховик.