Тетрадь (гет)

Так как предыдущая глава получилась и не главой вовсе, а каким-то огрызком, то спешу выложить следующую, надеюсь, вместе они будут смотреться более внушительно))). Спасибо тем, кто подписался и оставил отзывы. Фанфик я не заброшу, но дальнейшие обновления будут лишь раз в семь-десять дней (аффтар медлительный=)))

* * *

Мамы действительно не было на кухне, и это было замечательно. Я чувствовала себя виноватой, за то, что наговорила ей (все-таки маловероятно, что она оценила мой тонкий сарказм про внуков, скорее всего, она восприняла эти слова всерьез). Как бы то ни было, я бы не смогла сейчас заставить себя извиняться.

Фред нервно постукивал пальцами по столу и часто смотрел на часы. Было видно, что он торопится и отнюдь не на склад. Наверное, он не успел запастись подарком для Анджи и теперь прикидывал, хватит ли у него времени заскочить в магазин до свидания. Я рада за брата. Они с Анджелиной прекрасная пара, начали встречаться еще в школе. Анджи классная, и мы отлично ладим, но мне жаль ее. Фред скорее даст проглотить себя гиппогрифу, чем решится на серьезный шаг в отношениях. Жениться в двадцать лет? Это не в его правилах.

— Отец пришел! — послышался мамин голос откуда-то сверху, наверное, она увидела его из окна. Я вскочила, подбежала к двери и широко ее распахнула.

— Джинни, опять ты не спросила пароль, — сказал папа с укором. — А вдруг это не я, а пожиратель смерти?

— Я думаю, тогда я бы уже здесь не стояла. Ты сегодня поздно, Фред уже хотел уходить.

— Хорошо, что он здесь, мне нужно сказать вам кое-что важное. Где мама?

— Глупый вопрос, пап, — ответила я, услышав торопливые шаги с лестницы. В мгновение ока мама уже стояла посреди прихожей и смотрела на нас с папой, как коршун на добычу.

— Джинни, ты спросила пароль? Я же велела тебе вообще дверь никому не открывать. Нужно было дождаться меня.

— Давайте успокоимся и пойдем на кухню. Мама, у тебя кипит там что-то.

На кухне ничего не кипело, но мама, видимо, по привычке, как угорелая понеслась туда, забыв про допрос. Фред, увидев папу, как-то странно привстал и удивленно поднял брови. Его правая рука дернулась к карману с волшебной палочкой.

— Карбюратор, Фред, карбюратор, успокойся, — тихо сказал отец.

Я была в шоке. Я и представить не могла, что брат усомнится в личности отца и потребует пароль. Ладно, если б это был Люпин, или, скажем, Кингсли, но папа? Как можно не узнать родного человека? Тогда я впервые заметила, как все изменились за прошедшие несколько недель, причем изменились не в лучшую сторону.

— Джинни, — сказал папа, — настали очень тяжелые времена. Страна находится в состоянии гражданской войны, и новое правительство… Как бы тебе это объяснить… В общем, сейчас идет своего рода перепись населения.

Ну вот, опять он со мной как с маленькой, «добрые слова» пытается подобрать.

— Да ладно пап, я знаю о регистрации волшебников по статусу крови. Мне Фред рассказал.

— Фред! Ей еще рано об этом знать! — взорвалась мама.

— Спасибо тебе, сестренка, сдала с потрохами, — отвесил поклон Фред.

— Да нет проблем! Обращайся, если что, — шутливо ответила я.

— Джинни, это очень серьезно, — сказал папа. — Наша семья находится под строжайшим наблюдением министерства, и ты знаешь почему. Нас будут допрашивать по-отдельности, так что нам нужно согласовать версии, чтобы отвечать на вопросы одинаково.

— Какие вопросы?

— Например, когда в последний раз ты называла Сама-Знаешь-Кого красноглазым гомосеком?

— Фред!!!

— Молчу, молчу, молчу.

— Вопросы, — продолжил папа, — будут о Гарри Поттере, о нашем участии в деятельности Ордена Феникса, о твоем участии в Отряде Дамблдора. Не забудьте, что Рон "тяжело болен обсыпным лишаем", а Гермиона Грейнджер — всего лишь его одноклассница. Джинни, я надеюсь, ты понимаешь, что мы вынуждены врать, чтобы обеспечить, насколько это возможно, себе и им безопасность?

— Конечно, я понимаю. Я уже не маленькая, пап, — добавила я сквозь зубы.

— Тогда ты поймешь и следующее. Ты ведь знаешь Элизабет Кроткотт?

— Элли? Конечно, знаю, мы однокурсницы, живем в одной комнате. С ней что-то случилось? — обеспокоено спросила я.

— С ней все в порядке, но у ее матери большие проблемы. Она маглорожденная волшебница. Ты понимаешь, что это значит?

Я пожала плечами.

— Ей не дадут сертификат о статусе крови, но в этом же нет ничего страшного, да? — с надеждой спросила я. Потеря волшебной палочки — это ужасно, но все-таки не опасно для жизни, и рано или поздно война же закончится, и все вернется на свои места… по крайней мере, я так думала. Но, глядя на мрачное лицо отца, я поняла, что заблуждалась.

— Ну не будут же ее пытать, в самом деле... Ведь не будут?

— Скорее всего, будут, Джинни. Ее семья и все, кто с ней общаются, теперь находятся под бдительным вниманием министерства. Кроткотты (в том числе и Элизабет, несмотря на то, что она полукровка) теперь так называемые нежелательные элементы, и правительство будет стремиться избавиться от них.

— Но они тоже люди! Почему Орден так спокойно к этому относится? Нужно действовать, а не сидеть сложа руки.

— Я знаю, но сейчас мы ничего не можем сделать. После смерти Дамблдора и Аластора Орден слаб, как никогда раньше. Мы вынуждены ждать подходящего момента.

— А если он никогда не наступит?

— Наступит, Джинни, нужно просто верить в это, тем более, что сейчас у нас нет другого выхода.

— Выход есть всегда, — сказала я. — Так что насчет Элли?

— Я хочу, чтобы ты перестала с ней общаться.

— Что?! — опешила я.

— Папа, ты перегнул палку, — сказал Фред.

— Замолчи! — закричала на него мама. — Заведешь своих детей, будешь сам их воспитывать!

— Это что, намек?

— Я не понимаю, — сказала я отцу. — Ты хочешь, чтобы мы стали такими же, как пожиратели смерти? Ты этого хочешь?

— Что ты, Мерлин с тобой! Просто таковы обстоятельства. Я считаю, что излишнее внимание министерства к нашей семье и к семье Элизабет ни нам, ни ей не принесет ничего хорошего. Мы должны сейчас вести себя так, как это угодно властям, чтобы впоследствии иметь возможность самим диктовать условия.

— Я на это не пойду.

— Пойдешь.

— Да нет же! — закричала я и для убедительности даже притопнула. — Ты всегда меня учил, что нужно слушать самого себя, бороться за свободу и не отворачиваться от тех, кому плохо. А сейчас ты готов делать все наоборот и плясать под дудку одержимого фанатика и его марионеток?

Отец начал раздражаться.

— А что ты предлагаешь? Устроить революцию? Что ж, неплохо. Давай выйдем на площадь с транспарантами и объявим голодовку. Может быть, стоит пожечь здание Министерства? За такие разговоры, да и вообще за все, что мы делали при Фардже и при Скримджере, нас всех могут посадить в Азкабан или убить. Тогда тебя, Джинни, отправят в приют, а через год, когда ты станешь совершеннолетней, тебя тоже убьют, и никто даже не выскажется против! И сейчас, мы будем делать все, что от нас зависит, чтобы этого не случилось, даже если это требует плясать под дудку Сама-знаешь-кого.

— Гарри бы никогда так не сделал! — воскликнула я.

— Гарри здесь нет! — закричала мама, уронив пустую кастрюлю на пол. Кастрюля с оглушительным звоном встретилась с плиткой и треснула по дну. Ее крышка докатилась на ребре до противоположной стены и потом еще долго вертелась, пока не упала на бок. Я как зачарованная смотрела на нее, и зачем-то считала секунды до ее падения. "Один, два, три, четыре…"

— Мама права, Джинни. Гарри здесь нет.

Папа сказал это очень тихо, но я все равно вздрогнула. "Его нет, его здесь нет. А где он есть? Где? Где?.."

— Где? — произнесла я вслух.

— Джинни, с тобой все в порядке?

Я как ошпаренная сорвалась с места и побежала в свою комнату, совсем как ребенок. Дверью на этот раз хлопать не стала.

* * *

Я шла по коридору восьмого этажа к заветной двери напротив гобелена с троллями. У нас свидание в Выручай-комнате. Так глупо, я говорила, что опоздаю, а в итоге пришла на двадцать минут раньше. Играем, как дети.

Передо мной появилась дверь, я смело дернула за ручку, но она не открылась. Я достала палочку и прошептала: "Алохомора". Дверь распахнулась, и я вбежала в комнату; там было так темно, что я не видела собственных рук. Я никогда не боялась темноты, но в этот раз я почувствовала, как ноги подкашиваются от страха и еще чуть-чуть, и обморок станет достойным завершением дня. Я закричала, стала звать на помощь и… увидела свет — крохотный, дрожащий огонек свечи. В считанные секунды я оказалась рядом с ним, будто трансгрессрировала.

Свеча стояла на старом, видавшем виды столе, и свет падал на сидевшего за ним человека. Это был Гарри!

— Я ждал тебя, — сказал он будничным тоном. Мне не понравился его голос. Внезапно я заметила, что у него все лицо в крови.

— О Мерлин! Гарри, что с тобой? — завизжала я, приподняв его лицо за подбородок и сдув волосы со лба.

— Ну и что же со мной такое? — невозмутимо спросил он.

— У тебя идет кровь из…из шрама.

— Какого шрама? У меня нет никаких шрамов, убери свои руки!

— Что?!

Я ничего не понимала. Я ясно видела, как из шрама сочилась кровь, стекала по носу и капала на тетрадь в кожаной обложке, которую он держал в руке.

— Что это за тетрадь? — спросила я.

— Это дневник.

— Ты ведешь дневник?

— Конечно, ты же сама мне его подарила, помнишь? Только он испорчен, кто-то насквозь продырявил его зубом василиска.

Я узнала эту черную книжицу. Я и через тридцать лет узнаю ее.

— Дай сюда.

Я выхватила тетрадь у него из рук и осмотрела. Действительно, посреди обложки зияла сквозная круглая дыра. Я неосторожно провела пальцем по ее краю и порезалась об угол страницы — на пальце тотчас же выступила капелька крови.

— Гарри, это дневник Волан-де-морта! Смотри.

Я отвернула последнюю страницу, но вместо подписи Тома Реддла увидела надпись "Эта книга является собственностью Принца-полукровки". У меня закружилась голова, и я поняла, что схожу с ума. Может быть, мне в кровь через ранку на пальце попал яд василиска, оставшийся на страницах? Может, я умираю? Что ж, тогда все объяснимо…

Вдруг мне на плечо опустилась чья-то рука. Я вздрогнула и оглянулась — это была мама. Как она здесь оказалась?

— Джинни, помоги мне приготовить обед, иначе нас всех убьют — позвала она.

— А как же ты, Гарри?

— Ничего, — ответил он, и я заметила, как его глаза из зеленых медленно становятся пронзительно голубыми, а в волосах появляется седина. — Мне нужно заскочить к Министру магии, а то он без меня, наверное, повесился со скуки. Надо пойти снять его бездыханное тело с выпученными глазами, а то все документы обслюнявит…

Внезапно все исчезло, послышался чей-то смех, я оступилась и упала в черную бездну. Сердце рухнуло в пятки — и я проснулась.

* * *

Тяжело дыша, я села и оглянулась. Похоже, я задремала, пока думала о том, как жизнь несправедлива. За окном уже стемнело, а на столе стоял поднос с уже остывшем чаем и высоченным бутербродом с сыром. Такие делает только Фред; наверное, он заходил сюда, но не стал меня будить. Ненавижу спать днем! Теперь я не смогу уснуть ночью, а в итоге утром будут мешки под глазами, и еще голова разболится. Брр!..

Я вышла из комнаты и спустилась в гостиную. После таких снов безумно хотелось съесть чего-нибудь сладенького, и (о чудо!) на столе стояло блюдечко с куском шоколадного кекса. Я огляделась в поисках ложки, но, естественно, не найдя ее, плюнула и стала есть руками.

Вдруг я услышала тихие всхлипывания у себя за спиной. Ну конечно, это мама поливала слезами свою неудавшуюся судьбу (в последнее время это было ее любимым занятием). Совесть как черту характера я задавила в себе еще на третьем курсе, но мне всё же было стыдно перед мамой за свои слова.

— Мама, — начала я, проглотив последний кусок кекса, — я тебе утром столько всего наговорила… В общем, ты же понимаешь, что это неправда?

— Ох, Джинни, — сказала она, вытирая глаза рукавом. — Что с тобой случилось? Ты так изменилась! Что стало с моей дочкой?

— Да, я такая, — сказала я, усаживаясь рядом с ней на диван. — Но, по-моему, это не самый худший вариант. А насчет мальчиков… это я сгоряча ляпнула. Да и про внуков тоже…

— Правда?

— Конечно! Целовалась я пару раз, только и всего. Ну, все? Ты успокоилась?

— Тебе легко говорить. А Гарри?

— А что Гарри? — насторожилась я.

— Я же твоя мама, я все вижу, что с тобой происходит. Я знаю, что ты была в него по уши влюблена.

— Ой, да когда это было! — воскликнула я, махнув рукой. — Я это давно переросла.

— Ну, слава Мерлину. Ох, Джинни, Джинни… Что будет со всеми нами на этой войне?

— Все будет хорошо, — уверенно сказала я, обнимая ее за плечи. — Все обязательно будет хорошо.

Мы еще долго так сидели, обнявшись. Мама продолжала что-то бормотать про Рона, Перси, школу, но я не слушала ее. Я сказала, что переросла свои чувства к Гарри. Если бы это было так!...

А что бы тогда было? Как бы сложилась моя жизнь, не будь в ней Гарри Поттера? А может, все действительно к лучшему?