Сон взаймы (гет)

— Мадам Помфри!

Гермиона вздрогнула и открыла глаза. Солнце заливало Больничное крыло, расписывая стены и потолок замысловатым узором. Окружающий мир отозвался звоном в ушах и мигренью. Девушка неловко приподнялась на локте и обнаружила, что её кровать отгорожена от основного помещения ширмой. Перевернулась на живот и уткнулась лбом в подушку, пытаясь унять головную боль. Смутные отголоски случившегося постепенно складывались в единую картину. Утро в Хогсмиде, подслушанный разговор о новом нападении на Министерство и тяжёлый, незнакомый взгляд Гарри: «Больше никто не погибнет из-за меня».

За ширмой послышались шаги и ворчание медсестры:

— Что у нас тут?

— Я порезался и не могу идти на Зелья. — Голос казался определённо знакомым. Гермиона сжала руками виски, пытаясь сосредоточиться. Ллойд, староста Рэйвенкло? Вроде бы нет, скорее Рон… или Сириус? Девушка неловко попыталась сесть, но перед глазами поплыло. Воспоминания нахлынули удушливой волной, принося с собой ощущение беспомощности. За ширмой мадам Помфри наложила повязку и отправила разочарованного визитёра на уроки, а Гермиона всё лежала, бессмысленно глядя в потолок и пытаясь справиться с охватившим её ужасом и иррациональным чувством вины.

Как глупо, ведь там, в Министерстве, отброшенная на стеллаж заклятьем, она не испытала страха, наверное, потому что ситуация казалась безнадёжной. Гарри против Волдеморта, один на один, пока отряды авроров и Пожирателей убивают друг друга где-то за стеной.

Когда они неслись через огромный зал, утонувший в клубах красноватого дыма, никто даже не обратил на них внимания. Рон отстал, увидев своего отца, а Гермиона продолжала бежать за Гарри, петляя между размытыми силуэтами. Тогда ещё оставалась надежда, что Волдеморт не появится, что прибудет подкрепление, их заметит кто-нибудь из Ордена, и Гарри будет в безопасности.

Но, глядя на ровный ряд песочных часов со стеклянными шариками и лихорадочно пытаясь сообразить, как же снять заклятье, если руки обездвижены, Гермиона понимала: помощи ждать неоткуда. Она даже не могла повернуть голову, чтобы взглянуть на друга, оставались только карикатурно изогнутые отражения на гранях полок, маховиков и портключей.

Слепящая зелёная вспышка — и сдерживающее её заклятье исчезло. «Неужели Гарри победил?» Над головой послышался звон бьющегося стекла. В полуметре от неё взорвался, окатив дождём колючих брызг, какой-то шар. Полки рушились, нужно было выбираться. Девушка, неловко прикрывая лицо рукой, стала озираться в поисках Гарри. В центре комнаты лежало два тела. «Но ведь смертельное заклятье было только одно — Гарри не мог погибнуть. Его нужно скорее вытаскивать отсюда». Не замечая впивающихся в ладонь осколков, она поползла к центру комнаты. Внезапно звон стекла прекратился. Гермиона почувствовала, как пол уходит из-под ног, и из последних сил попыталась дотянуться до Гарри. Комната превратилась в светящийся водоворот: блеск стекла, бешено вращающиеся циферблаты маховиков. Уже понимая, что нет никакой возможности остановить перемещение, она сосредоточилась на том, чтобы попасть в Хогвартс. Земля больно ударила в колени.

Последним, что Гермиона видела, прежде чем потерять сознание, была огромная фигура Хагрида, спешившего к ней.

Девушка зажмурилась, отгоняя непрошеные воспоминания, облизала пересохшие губы и позвала мадам Помфри. Через секунду ширма отодвинулась, пропуская женщину, но тут же вернулась на прежнее место у неё за спиной. Целительница подозрительно оглядела пациентку и замерла у изножья кровати. Повисла тишина, неловкая и неправильная. Гермиону снова охватил страх:

— Мадам Помфри, как Гарри?

На лице целительницы отразилось недоумение, она нахмурилась, а потом неожиданно улыбнулась и заговорщически подмигнула:

— Знаешь, директор запретил тебя расспрашивать, но ты хоть скажи, как себя чувствуешь.

У Гермионы вмиг потеплело на душе. Значит, с её друзьями всё в порядке — школа продолжает работать, мадам Помфри шутит и как будто даже помолодела. Девушка прикрыла глаза и с улыбкой откинулась на подушки. Целительница привычно засуетилась, принесла стакан воды и зачем-то убежала искать Дамблдора.

* * *

Ширма отодвинулась. Дамблдор наколдовал себе стул и уселся у изножья кровати.

— Доброе утро.

— Доброе утро, профессор.

На языке вертелось столько важных вопросов, что облекать их в безличное «что произошло?» казалось просто кощунством. Не обращая внимания на напряжённое выражение лица директора, девушка задала самый главный:

— Война закончилась? — И, не дожидаясь ответа, смущённо улыбнулась: — Когда Гарри и Рон смогут меня навестить?

Старый маг молчал, видимо, обдумывая ответ. Гермионе стало не по себе. Как-то некстати пришло в голову, что о победе и спасении Гарри говорит она одна — Дамблдор и мадам Помфри просто молчат.

— Юная леди, — одного взгляда на директора, пытающегося подобрать нужные слова, было достаточно, чтобы смутная тревога превратилась в панику, — скажите, пожалуйста, а какое сегодня, по-вашему, число?

— Четвёртое мая, — девушка, стараясь оставаться спокойной, пожала плечами, — пятое уже, наверное… Я здесь долго?

Старый маг нахмурился:

— А какого года?

Гермиона удивлённо подняла брови:

— 1997-ого.

Дамблдор кивнул, поправил очки и замолчал, пристально глядя на девушку. Гермиона замерла, с ужасом осознавая, что же мог означать этот вопрос…

* * *

— Директор, вы что, меня не слышите?! Я должна вернуться! Я не могу сидеть в вашем 1977-ом, когда в моём времени, возможно, погибает мой друг!

— Да нет же, мисс Грэйнджер, это вы не понимаете, — голубые глаза за стёклами очков-половинок насмешливо и немного грустно поблёскивали. — Вероятность того, что образовалась временная петля, стремится к нулю. Неужели в вашей реальности я исключу из школьного курса концепцию параллельных вселенных? Слушайте: когда-то давно одна волшебница задумалась над перемещениями во времени…

Гермиона со вздохом откинулась на подушки. Теорию она знала. Чуть ли не наизусть выучила параграф, получив в начале третьего курса маховик времени. Голос директора звучал ровно и успокаивающе, напоминая об однажды выслушанном рассказе, создавая иллюзию нормальности происходящего… Девушка прикрыла глаза и приготовилась слушать.

… Когда-то давно одна волшебница — многие говорят, что это была Ровена Рэйвенкло — задумалась над перемещениями во времени. Ведь скачки в трёх измерениях возможны — чем же хуже четвёртое? Злые языки утверждают, что, покорив время, ведьма хотела получить власть над миром. Историки считают, что причиной открытия стал чисто научный интерес, романтики верят в легенду о погибшем возлюбленном. Возьмём и мы её за отправную точку.

Ровена Рэйвенкло потратила годы на исследования и эксперименты. Варила зелья, придумывала заклятья, искала в горах Шотландии звёздную пыль. И, наконец, создала артефакт, который должен был перенести её на десять лет назад, в тот день, когда её возлюбленный был ещё жив. Туда, где она смогла бы предотвратить его гибель.

Но Ровена Рэйвенкло не была бы собой, если б не позаботилась о безопасности перемещения. Она разработала механизм, который исключал скачок, если выбранная точка пространства уже была занята. Десять лет — это большой срок. Кто поручится, что десять лет назад на этом самом месте не стоял человек, не резвились животные? И кто захочет отправиться в прошлое, зная, что может расщепиться, как при аппарации, и срастись с деревом, оленем или другим волшебником? Ровена Рэйвенкло была осторожна. Она сделала так, что слияние двух материй оказалось невозможным. Перепроверила расчеты, собрала вещи и отправилась в прошлое, где без её помощи погибал любимый. Закрутились стрелки на крошечных циферблатах, заструилась звёздная пыль в перевёрнутых песочных часах, волшебница пропала… и больше не появилась — ни десять лет назад, ни когда-либо ещё…

Злые языки утверждали, что она ушла в прошлое и превратилась в королеву Мэб. Исследователи сошлись во мнении, что временной скачок невозможен и любая попытка его совершись фатальна. Кто-то верил, что за границей этого мира она встретила своего возлюбленного… И, как ни странно, они были правы. Пусть и не совсем…

В этом мире возможно любое событие. Оказываясь перед выбором, человек не отдаёт предпочтения какому-то одному варианту, он выбирает их все, создавая тем самым новые вселенные, которые начинают своё самостоятельное развитие: сходятся, расходятся, существуют параллельно и продолжают ветвление. Мир представляет собой бесконечную и непрерывно расширяющуюся паутину реальностей, которые охватывают все вариации возможных событий.

Существует вселенная, где Ровена Рэйвенкло никогда не встречалась с тем волшебником — она закончила свои дни в обществе ещё двоих основателей Хогвартса, даже не помышляя о скачке в прошлое. Существует вселенная, где её возлюбленный остался жив, а Хогвартс не досчитался своего «самого умного» факультета. Есть реальность, где Ровена Рэйвенкло родилась мальчиком, умерла в младенчестве или не была зачата вовсе. И именно существование бесконечного множества миров не учла в своих расчётах та первая ведьма, которая изобрела маховик.

Её прибор работал. Он отсчитывал часы, месяцы, годы. Выдёргивал волшебника из «здесь и сейчас» и отправлял в ту точку времени и пространства, где тот мог оказаться, не расщепляясь. Единственная ошибка несчастной ведьмы заключалась в том, что, не найдя подходящей точки в «своей» реальности, маховик выкидывал волшебника в параллельную — ту, в которой не происходило расщепления. Много ли в мире подходящих вселенных? Бесконечность. Похожие на изначальную и совсем другие. Вселенные, в которых люди не знают магии, вселенные, в которых магия не возможна в принципе. Миры, заселённые разумными амёбами и не заселённые вовсе. И единственным критерием отбора является наличие свободного пространства в нужном времени и месте. И вместо того, чтобы просто остановить перемещение, маховик «копирует» волшебника во все подходящие миры, создавая очередную порцию ответвлений.

Существует реальность, где постаревшая на десять лет Ровена Рэйвенкло спасла своего возлюбленного и сошла с ума, после того, как тот женился на её молодой копии. Существует вселенная, в которую неизвестная волшебница, свалившись из ниоткуда, принесла теорию пространственно-временных скачков. Есть и такая, где факультет ворона основали «сёстры» Рэйвенкло: младшая, которую забыли и вычеркнули из учебников, и старшая, которой приписывают изобретение маховика. Существуют миллионы вселенных, куда обезумевшая от горя ведьма совершала новые и новые скачки в поисках своей «родной» реальности и, уходя всё дальше в прошлое, до бесконечности клонировала себя в чужие миры, не в силах вернуться и не в силах что-либо изменить, порождала во всех реальностях легенды о путешественниках во времени, заставляя магов и учёных исследовать и изобретать…

Вот только ни одна из этих вселенных не была её «родной». Несчастная волшебница, сама того не желая, открыла и доказала основное правило временных скачков: оступившись однажды, найти изначальную реальность уже не удастся. Новый мир ставит путешественника перед выбором: начать жизнь с чистого листа или продолжить скитаться в надежде переспорить теорию вероятности.

Дамблдор замолчал. Гермиона лежала и, не мигая, смотрела в потолок. Вселенные, бесконечности… всё это она уже выслушала — на третьем курсе от профессора МакГонагалл. Успела осознать, испугаться, взвесить «за» и «против»… и решиться.

В нагромождении бесконечности миров, неконтролируемых скачков и бесчисленных двойников петля времени кажется невозможной, если не одно «но»: существует реальность, где ты ещё до перемещения знаешь о своей копии из будущего.

Идёшь по улице, видишь себя:

«Кто ты?»

«Я — это ты через двадцать минут».

И через двадцать минут, взяв в руки маховик, ты будешь точно знать, что окажешься в своей реальности. Замкнутый круг. Ошибка в расчете высших сил. Это и есть петля. И именно это «я — это ты через 20 минут» и было обязательным условием использования маховика. Нет, Гермиона ни разу не разговаривала со своим двойником, но если до перемещения она была уверена, что отсутствовала в нужной точке пространства час назад, приходилось пропускать урок. Потому что, если час назад в этой реальности её не было, значит, при скачке в прошлое она окажется в какой-то другой. А, оказавшись в другой, найти свою «родную» вселенную уже не удастся. Остаётся лишь утешаться тем, что возможно, где-то есть мир, в котором имела место петля.

— Послушайте, профессор, — Гермиона устало прикрыла глаза, — в 1997-ом я не сталкивалась со сведениями, подтверждающими моё присутствие в 1977-ом. Но я не сталкивалась и со сведениями, которые бы его исключали.

В будущем — её жизнь, друзья, родители, там, возможно, погибает без её помощи Гарри. Она должна вернуться. Или хотя бы попробовать вернуться. И она не согласна ждать этого двадцать лет. Да и какова вероятность, что она эти двадцать лет проживёт?

Воображение рисовало ей то самое бесконечное множество реальностей, которым пугала её профессор МакГонагалл. То самое, в котором она потерялась, чтобы уже никогда не найти дороги домой.

Дамблдор грустно улыбнулся и покачал головой:

— Мисс Грэйнджер, вы же знаете, что прыжок в будущее невозможен.

Девушка кивнула:

— Но ведь есть возвращающее зелье… Я про него читала, оно как раз для таких случаев…

Старый маг усмехнулся:

— Зелье есть, но оно предназначено, замыкать временную петлю, которая в данном случае крайне маловероятна…

Дамблдор рассеянно наблюдал за паучком, карабкающимся по ширме. Девушка прикусила губу и отвернулась.

Старый волшебник достал из кармана какую-то сладость, развернул и отправил себе в рот. Прожевал. Перевёл взгляд на Гермиону и примирительно улыбнулся:

— Мисс Грэйнджер, на первых порах вам в любом случае придётся остаться в Хогвартсе. Поэтому предлагаю отложить этот спор до вашего выздоровления. Пока же вы будете находиться в больничном крыле. Всем, включая мадам Помфри и учителей, вы будете говорить, что получали образование на дому, а здесь оказались в результате несчастного случая… И придумайте себе новое имя…

Гермиона чувствовала себя разбитой и опустошённой: жизнь с чистого листа, без друзей, без родных… даже без имени. И без надежды на возвращение.

— Мне всё равно, придумайте сами, профессор. — Прозвучало грубо. Дамблдор, не обращая внимания на тон, пожал плечами и задумчиво потёр подбородок:

— Ромина Грей вас устроит?