Вместе (гет)

Мы сбежали ночью, во время смены аврорского караула. Собачьи инстинкты легко вывели нас из здания, а широкие лапы позволили сделать подкоп в земле и пролезть под защитный купол заклятья, хорошо видный собачьим глазам. Да что там собачье зрение, пребывание в теле пса само по себе было чем-то невероятным! Взять хотя бы необъятный мир запахов, которых, будучи человеком, и представить невозможно! А про хвост и шевелящиеся уши я вообще молчу.

Сириус шмыгнул к стене и затаился, слившись с тенью. Ждать пришлось недолго. Ворота скрипнули и нехотя отворились. На территорию тюрьмы ступил новый караул. Сириус хотел бежать, но я его остановила:

«Погоди. Дождемся, когда они займут посты и выйдем с другими людьми. Те измотаны дежурством и не обратят на нас внимания».

«В полночь по всей тюрьме пролетают дементоры. Они заметят мое отсутствие».

«Поправка: они тебя не почувствуют. Поэтому дадут сигнал людям, чтобы они проверили камеру, вдруг ты умер? К тому времени на посту уже будут свеженькие авроры. И потом, ты же не хочешь светить своими эмоциями перед во-он тем дементором у ворот? Так что сиди тихо и жди потрепанных Авроров. Те наверняка выйдут отсюда с таким раздраем в душе, что мы на их фоне просто потеряемся».

Сириус послушно замер.

«Я как-то об этом не подумал».

«Ты в своем уме — это само по себе чудо. Так что безмозглость, так и быть, я тебе прощаю».

Авроры собрались быстро. Нестройная цепочка людей потянулась к вновь заскрипевшим воротам.

«А теперь беги к ним».

«Что?!»

«Делай, что говорю! Живо в конец колонны!»

Сириус двумя прыжками преодолел расстояние и пристроился позади замыкающего аврора.

«Ближе», — скомандовала я. — «Встань слева, иначе дементор тебя заметит».

«Меня заметит аврор!»

«Да погляди на него, дубина! Он же на седьмом небе от счастья и ничего, кроме причала, не видит!»

Мы самым наглым образом прошагали прямо перед капюшоном дементора, и Сириус тут же метнулся в тень ближайшего валуна. Позади с жутким скрежетом закрылись ворота.

И тут возникла проблема. У шаткого причала качалась только одна лодка, в которой не было даже скамеек, под которыми можно было бы спрятаться. Я ощутила, как на загривке встает шерсть.

«Спокойно! Без паники!», — скомандовала я.

«Без паники?! Нам не на чем выбираться отсюда!»

Не на чем? А как же Блэк выбирался в каноне и фанфиках? Помнится, в каком-то фике он спрятался в лодке, но для нас это не вариант. А вот в других историях и в каноне он... добирался вплавь! Чистое безумие, на мой взгляд, но чем черт не шутит. Если повезло сказочному Блэку, повезет и нам.

«Взгляни на море».

Блэк послушно повернул голову.

«Море спокойное. Луна за облаками», — заметила я. — «До берега мили две. А у тебя длинные широкие лапы».

«Предлагаешь переплыть?» — понял Блэк.

«Есть другие идеи?»

Других идей не было. Возражений тоже.

Мы подождали, когда авроры отплывут подальше, и Сириус тихо вошел в воду. Ощущения были непередаваемые. Вода была холодная, по всему телу шевелились мокрые волосы, вдобавок, от морской соли жутко зачесался нос. Но нам действительно повезло. Авроры нас не заметили, и мы не попали ни в какие течения. А по пути я сделала удивительное открытие: собаке гораздо легче держаться на воде, и устает она меньше. Человек до берега не доплыл бы. А мы хоть и дико устали, но переплыли, и еще хватило сил отойти от берега и спрятаться глубоко в лесу...

* * *

Меня с головой захлестывало счастье. Лес раскрывал передо мной объятья, а теплое весеннее солнце грело жизнью. В голове густились миллионы запахов весны. И каждый был так ласков, так притягателен! Хотелось обнюхать каждый кустик, каждую кочку, попробовать на вкус всё, чтобы убедиться, что вот она — жизнь, настоящая и реальная. Из моей глотки вырывался счастливый лай, и я дурела, дурела от свободы и вседозволенности...

Стоп себе думаю. Какой лай? И почему у меня четыре ноги?

Я рывком вернулась в реальность. И обнаружила себя у орешника с задранной лапой.

Ё-мое, я же теперь не я. И тело не мое, а Сириуса Блэка, который уже проснулся и вовсю наслаждался свободой.

Я мысленно потянулась к его сознанию... и была обласкана мысленным эквивалентом собачьего облизывания. Песья сущность обрадовалась мне, как родной, и усиленно завиляла хвостом. Я тебе тоже рада, милый... Стоп. Пес не должен вести тело, где Блэк?

«Твою мать! Сириус! Сириус, очнись!» — заорала я.

Что-то в сияющем сознании дрогнуло. До меня донеслись обрывки мыслей:

«Хорошо... Свобода... Выбрался...»

Я мысленно взвыла и вздрогнула, услышав вырвавшийся из глотки скулеж.

«Блэк, зараза, очнись же!»

Бесполезно. Надлом в сознании Сириуса исчез. Собачья сущность взяла верх и загнала в себя человеческий рассудок. Из Блэка получился самый настоящий Маугли. Я застряла в теле пса. Класс!

Меня взял такой гнев на свою беспомощность, такая злость на звезданутого на всю башку Блэка... что я умудрилась забрать контроль над телом и перекинуться в человека.

И первое, что я сделала — залепила себе оглушительную пощечину.

— *Очнись, скотина!*

Получилось. Я с облегчением увидела, как сознание снова раздваивается. Интересные дела получаются: Сириус в человеческом теле — человек, а в собачьем — натуральный пес. Вот уж действительно, как вы яхту назовете, так она и поплывет. Двойная звезда, охренеть можно!

Я не удержалась — пребольно укусила себя за запястье.

— Оу! — воскликнул Сириус. — Больно же!

«Больно ему», — передразнила я, приваливаясь к дереву. — «Идиот несчастный! Совсем с ума сошел от радости, да? Никакого самоконтроля!»

«Да что случилось-то?»

«Твой пес, мой дорогой потомок, заявил свои права на твой разум. И ты ему, полудурок, уступил! Ты уступил ведущее место зверю! Хочешь оборотнем заделаться или исчезнуть совсем? Стать первым беглецом Азкабана и закончить одичавшей шавкой — твое желание, да? А крестник пусть сам выбирается из своих проблем!»

Сириус некоторое время ошарашено молчал, а потом выдал такую отборную ругань, что птички поперхнулись своим чириканьем и замолчали.

«Я буду себя контролировать», — сказал Блэк.

Впервые за эти сутки я ощутила, как разворачивается его основное «Я» и подминает под себя собачью сущность. Та недовольно зашевелилась, но Блэк железной рукой вернул свою «собачку» на полагающееся место и для острастки грозно цыкнул. «Собачка» присмирела.

«Все», — облегченно выдохнул Сириус.

Я критически прощупала его сознание. Двойственность по-прежнему была, но вот звериная сущность и человеческое «Я» теперь были на равных. И зверь признавал человека как хозяина. Не идеально, но лучшего пока не добиться.

«Ну-ка перекинься», — велела я.

Сириус послушно превратился в пса. Зверь в его сознании оживился, взбрыкнул, но Блэк его удержал.

«Постарайся, чтобы все так и оставалось», — вздохнула я. — «Позволяй инстинктам вести, но держи эмоции под контролем. Потом мы твоё сумасшествие уберем».

«Что, все так плохо?» — забеспокоился Сириус.

«Просиди ты в Азкабане еще годик — и тебя было бы двое», — честно ответила я. — «Сейчас же все поправимо. А теперь давай уберемся подальше отсюда, пока нас не хватились».

Блэк рванул с места так, что затрещали кусты.

Через два часа мы вышли к дороге. По ней добрались до деревни. Пока плелись, я изошла черной завистью: дорога была заасфальтированная, широкая и ровная-ровная, без единой кочки или трещинки. В России такие дороги бывают только в городах перед приездом начальства. Ну, правильно, Англия — маленькое унитарное государство, а у нас... одна Московская область половину Великобританских островов займет. При нашей плотности населения да размерах страны наши дороги такими ровными не станут никогда.

Название деревеньки проскользнуло мимо моего восприятия — я была погружена в свои мысли. Очнулась лишь тогда, когда Блэк, привлеченный аппетитным запахом, порылся в мусорном баке и выудил из него газетный лист, пахнущий не только рыбой, но и типографской краской. Наверху страницы стояла дата: первое июня тысяча девятьсот девяносто третьего года.

«Через шестьдесят дней Гарри будет тринадцать лет», — сказал мне Сириус.

Я была довольна. Мы сбежали до того, как вышла газета с фотографией Петтигрю.