За углом начинается рай, нужно только чуть-чуть подождать... (с) (джен)

Было так холодно, но это прошло,

И выдержат небо легко мои плечи.

Отчего огонь, горящий в нескольких метрах от меня, совершенно не грел, лишь призывно полыхал в темноте, завораживая, заманивая в свою опасную ловушку. Огонь — мимолетный порыв души, если так можно сказать, умирающих сухих веток; буквально пара минут, когда они живут так, как они, наверное, всегда мечтали — ярко, с размахом, даря тепло и жизнь другим. Но не мне.

Я сидела, прислонившись спиной к стволу дерева и обхватив колени руками. Наверное, впервые в жизни я порадовалась тому, что была полноватой — было мягко и хоть чуточку тепло. Очень однобокий разговор с эльфами, когда они говорили, я пыталась понять хоть половину и кивала на верные утверждения, окончательно вымотал и хотелось только одного — уснуть и проснуться у себя дома. С ненавистной школой, с чертовой болезнью, которая, судя по ощущениям, дала какое-то негативное последствие. Как бы ни вылилось во что-нибудь серьезнее — рак, например. С кричащими родителями, наглыми братьями и сестрами, но я хотела обратно. Здесь, несмотря на все преимущества и чудеса этого мира, я не выживу. Немым здесь не место, так сказал один из компании эльфов.

Честно говоря, они не представились сами, видимо, не посчитав нужным говорить свои имена человеческому ребенку, а сама я спрашивать постеснялась — чертова скромность. Это было ясно — многие тут читать не умеют, а про язык жестов и слыхом не слыхивали. Был вариант остаться в Ривенделле ненадолго, но я почти сразу отбросила эту мысль — среди эльфов мне делать нечего, иначе можно попрощаться с крохотным надеждами на общение и самооценкой навсегда. Бессмертным нет дела до людских проблем. Может быть, я поступаю глупо, судя по паре эльфов о всем народе, но не думаю, что они так уж сильно отличаются.

Пойдём в эту теплую осень, в туман,

Пока жизнь приятна, давай насладимся ей.

Мы находились в каком-то лесу возле гор, на юго-востоке — Имладрис, куда вся эта честная компания держит путь. Что ж, пока нужно узнать две вещи: какой сейчас год — авось попала в какую-нибудь из книг — и где Митрандир — он должен знать о перемещениях между мирами. Честно говоря, я понятия не имею, почему уперто так считаю. Может, потому что в фанфиках с попаданками главной героине всегда помогал или Элронд, или Гендальф... Серый или Белый... Белый или Серый? А, хрен с тобой. Просто Гендальф.

Погрузившись в размышления, коснувшиеся, кажется всех тем, что были связаны со мной — начиная от "могу ли я изменить ход событий" до "надо бы не влюбиться в того эльфа", я не заметила, как ко мне подошел тот самый воин, и, чуть склонившись, прочел пару строк из раскрытого на моих коленях дневника. Едва слышно фыркнув, он покачал головой и присел на корточки, касаясь моей руки и возвращая в суровую реальность.

— Простите, пожалуйста, что отвлекаю, леди. Мы с моим братом спорили о вас — не могли бы вы рассказать о себе чуть больше? О том, какой ваш мир и как вы здесь оказались?

В ответ на мой ошеломленный взгляд он только рассмеялся и протянул лист — пергамента? — и перо, заправленное чернилами. Технологии в Средиземье? Я что, уснула? Но, тем не менее, бумагу я взяла, а потом, подумав, сложила ее пополам и вложила в дневник — пригодится. А потом, оценивающе посмотрев на эльфа снизу вверх — какой же он высокий — я протянула ему дневник, открыв его на первой странице. В конце концов, что они там увидят? Ничего такого. Просто дневник, где я описываю происходящие со мной события. Фыркнув, я встала, решив размять немного затекшую спину, а потом лечь и вырубиться. Устала как собака.

Всё, что терзало вчера, стало смешным,

И пиво мешают пить в парке собиратели тары.

Но, даже несмотря на усталость, спать я не смогла. Слишком много было мыслей. Слишком много боли в голове и растерзанном изнутри горле. Слишком много незнакомых людей рядом. И слишком чужой мир вокруг. Слишком много "слишком", не считаете?

У русских всегда так — сплошные драмы. Иначе им скучно жить.

А земля была холодной и твердой. Но я всё же задремала, и через несколько минут погрузилась в глубокий тревожный сон.

Разбудил меня щебет птиц и чья-то речь. Честно говоря, сначала я даже немного растерялась — какие, к чёрту, птицы в центре города и кого нелегкая занесла в детскую в такую рань? — но звуки не стихли через несколько минут, а постель была слишком уж твердая. И, едва эта мысль коснулась моего больного мозга, я распахнула глаза, и осознание действительности обрушилось ошарашивающей лавиной — я не дома. И если вчера я еще надеялась, что это лишь побочное действие лекарств, пусть и излишне реалистичное, да затянутое немного, но такое случалось раньше, хоть и не со мной. Многие мои друзья и знакомые из больницы не раз рассказывали о том, как сходили с ума маленькие дети, которым по ошибке дали дозу лекарства больше чем нужно.

Такое случается. Так бывает.

Пойдём в эту теплую осень, в туман,

Пока жизнь приятна, давай насладимся ей.

Со спины ко мне подкрался подошел тот самый эльф, которому я, по глупости, ночью вручила дневник. Почему по глупости? А потому что хоть я их и понимаю, они меня — нет. Особенно если учесть, что письменность — разная. Очень разная. Хотя, вроде, на паре страниц были мои жалкие попытки писать на эльфийском, когда я нашла самоучитель в интернете, да пара зарисовок моей семьи и дома.

Вот чем-чем, а руками Бог наградил. Пусть я и не настолько прекрасно и реалистично рисую, пусть моя музыка порой излишне громкая и резкая, но у меня есть возможность все это делать и не на самом примитивном уровне.

— Доброе утро, леди. Надеюсь, несмотря на не самые лучшие условия, вы смогли выспаться, — на удивление, голос эльфа — вспомнить бы имя — не был ехидным, скорее наоборот — заботливым.

Приветственно махнув рукой остроухому, я покачала головой и чуть пошевелила пальцами все еще поднятой руки — мол, не прекрасно, но жить можно.

Видимо, мои жесты всё же оказались достаточно доступными для существ, не знакомых с подобным способом общения, вопреки всем моим отнюдь не беспочвенным опасениям, и меня поняли — все присутствующие на поляне эльфы, до сих пор недоверчиво на меня косящиеся, сочувственно и понимающе улыбались. И я — что еще оставалось? — улыбнулась и пожала плечами — мол, что вы еще хотели? — чем вызвала уже четко различимый, пусть и тихий смех. Надо сказать, что, как голоса, так и смех у перворожденных были поистине завораживающими и звонкими. В книгах говорят, что они похожи на журчание ручья или звонкое пение птиц.

Наглая ложь.

Это можно сравнить разве что с музыкальными инструментами. Арфой там, или скрипкой. Мой же собственный голос, пока он еще был, напоминал какого-нибудь курящего мужика с тонким голосом. В общем, мерзость редкостная, несмотря на обучение вокалом в музыкальной школе, но я сейчас была бы рада и такому варианту.

Когда тяжело трудно верить, что это пройдёт,

Где новых взаимно любимых найдем себе мы.

Пока я развлекала окружающую меня братию, эльф, до сих пор стоящий, как говорится, над душой, покачал головой и коснулся моего плеча, что ему пришлось сделать, чуть согнувшись. Внимание, он мое, конечно, привлек, но исключительно в отрицательном смысле. Я продолжала сидеть на твердой прохладной земле, а остроухий стоял и смотрел сверху вниз. Интересно, вот пока я не встала — сколько в нем росту будет-то? Уж точно больше двух метров. Где ж таких лошадок откопали? Или они все такие?

Эльф подозрительно (для меня) фыркнул. Только не говорите мне, что он умеет читать мысли! И, кстати, как его зовут?

— Мое имя Элладан, миледи, — вот это поворот, — и, да, я могу читать ваши мысли. Но это получается спонтанно и довольно-таки редко. В этом я не сравниться с моим отцом и сестрой. Да и бабушкой. Тут они точно самые настоящие мастера... — и все-таки, как же сложно понимать эту адскую смесь из тысячи языков. Наверное, я бываю немного на идиотку, когда по несколько минут перевариваю сказанные мне предложения. Да-да, лорд Элладан, и не надо на меня так смотреть. Я же знаю, что вам тоже трудно понимать мои мысли. Кстати о мыслях. Почему мне кажется, что я начинаю думать на другом языке? Да и понимание устной речи стало всё же куда реальнее, чем это было, скажем, вчера вечером?

Ну ладно, это все потом разберу, где-нибудь в Ривенделле.

А сейчас — в путь!