И никаких «Ронни»! (джен)

Рона Уизли наверняка осчастливило бы то, что ради него старшие братья отпросились с работы, а Чарли и вовсе экстренно прибыл из другой страны. Но этих парней обожал маленький мальчик, взрослый же Роман, вынужденно осваивающий «чужую шкуру», не обрадовался их появлению.

— Эй, Ронни, малыш, ты чего? — растерянно спросил Чарли, когда младший брат решительно вывернулся из его рук и направился к лестнице.

Роман, кажется, впервые в жизни до такой степени разозлился и полностью утратил над собой контроль. Он резко остановился, развернулся и выпалил всем Уизли разом в лицо:

— Я вам не Ронни! И тем более не малыш! Не хочу и не собираюсь иметь какое-то отношение к вашей безумной семейке!

— Рон… Мы понимаем, что ты обижен: Фред и Джордж на самом деле палку перегнули, но я уверен, что они этого не хотели, просто пошутили… — возразил Артур. — Разве это повод переносить свою обиду на всю семью?

— Может, друг другу вы и семья, но уж точно не мне! — парировал Роман. — Эти идиоты…

— Э, а ну заткнулся быстро, ябеда! — прервал его кто-то из близнецов.

— Ябеда — это тот, кто специально выискивает, о чем бы настучать. А я просто искал помощи от тех, кто должен был мне ее предоставить. Вы двое — мерзкие трусы.

— Ронникинс, а ты в курсе, что за свои слова надо отвечать? — прищурился второй близнец.

— А как еще назвать тех, кто вдвоем нападает на младшего? Старшим братьям вы подлянок не устраиваете, за свою любимицу мать бы вам головы поотрывала, а на меня всем плевать, вот вы и развлекаетесь. То игрушки в пауков превращаете, то с Непреложным Обетом чуть не подставили, угрожали, а сегодня вообще почти покалечили. Если б я не уехал в Мунго… Смешно вам? А тебе, мамочка дорогая, смешно? Приятно? Ненавижу вас всех, ненавижу!

— Все, хватит, — вмешалась доселе молча слушавшая перепалку своих детей Молли. — Артур, разберись с Рональдом. Джинни, детка, налей мне воды со льдом. Билл, Чарли, вот рецепт, который выписал целитель для аптекаря, посмотрите, может, что-то из ингредиентов у вас есть? Зелья очень дорогие, лучше будет, если я сама их сварю. Так, теперь вы двое, — взглянула она на понурившихся и красных от запоздалого стыда близнецов, — несите все свои сбережения, а также все запасы для экспериментов. Из-за ваших шуток всей семье придется надолго затянуть пояса. Будете работать по дому круглыми днями без выходных и квиддичных тренировок во дворе. Может, это научит вас видеть границу между забавами и членовредительством. Да-да, и не надо на меня так осуждающе смотреть. Я вами бесконечно разочарована.

* * *

Все послушно засуетились вокруг матери, а Артур повел Романа в сад. Там они сели на густую траву под яблоней и какое-то время молчали.

— Сынок, скажи, а ты действительно так о нас и думаешь?

— А что, я хоть в чем-то солгал? — горько усмехнулся Роман.

— Ты такой странный со вчерашнего вечера… Так по-взрослому рассуждаешь и так убежден в собственных словах. Честно признаюсь, я в замешательстве.

Вот тут Роману почему-то стало страшно. Если в этой семье настолько пренебрегали родным человеком, то на что они способны по отношению к заменившему его чужаку? Видимо, зря он пошел на открытую конфронтацию, тактика выжидания принесла бы в такой ситуации больше пользы.

— Я просто много об этом думал, — устало ответил он.

— Прости меня, Рон. Я обещаю, что впредь буду более внимательным к тебе. Ты всегда можешь прийти ко мне со своими проблемами. Правда.

— Хорошо. Но предупреждаю: если близнецы еще раз пристанут ко мне, я отомщу. Не знаю как, но в Мунго им точно не помогут. А сейчас я пойду к себе. Почему-то сильно клонит в сон.

По дороге к дому Роман споткнулся. Посмотрев под ноги, он обнаружил мелкое уродливое человекоподобное существо и с раздражением его пнул, да так сильно, что тот отлетел на добрых полтора метра и врезался в ствол дерева, с которого градом посыпались мелкие, еще зеленые груши. Артур за спиной огорченно ахнул.

* * *

Нет, в этом сумасшедшем доме даже в своей комнате невозможно остаться в одиночестве! Роман не успел закрыть за собой дверь, а в нее уже без стука ввалились все остальные отпрыски семьи Уизли. Последними вошли близнецы.

— Ты это... извини нас.

— Да, Рон, прости, мы два идиота, как ты и сказал. Больше этого не повторится, слово даем.

Роман молча кивнул. Заплаканная Джинни повисла у него на шее. Она-то была ни в чем не виновата, но переживала, похоже, на всю катушку. Пришлось погладить ее по спине.

— Ну вот и отлично! — сказал Билл. — Предлагаю забыть все неприятности. Да, Рон, мы с Чарли хотим сделать тебе подарок по поводу начала учебы в Хогвартсе. Что ты больше всего хочешь? В пределах разумного, конечно, новую метлу мы не потянем.

Роман оживился. Пока его больше всего напрягали обноски и старая палочка Чарли. Но палочку можно «нечаянно» сломать, и «родители» никуда не денутся, купят новую, так что…

— Мне нужны новая школьная мантия и новая обувь. Я готов отработать их стоимость.

— Отличный выбор. Хорошо, тогда давай завтра с утра я тебя в магазин к Малкин и отведу, — улыбнулся Билл.

— А у меня скоро портал до Румынии сработает. Пойду маму с папой напоследок обниму. Не грусти, Рон, мы тебя очень любим, — похлопал Романа по плечам Чарли.

Пришлось вместе со всей компанией спускаться на кухню и участвовать в семейном ужине. Все старательно и довольно успешно делали вид, что ничего экстраординарного не произошло: шутили, заразительно смеялись, вспоминали забавные случаи, делились планами на будущее… Неожиданно настроение поднялось и у Романа. Теплая семейная атмосфера стала для него чем-то принципиально новым, и понятие «домашний уют» впервые перешло из разряда абстрактных во вполне реальные. Тем более что Молли Уизли стояла у котла с зельем, спиной к Роману, и молчала.

Посуду со стола убрали всей семьей. Близнецы сбегали за небольшим рюкзаком Чарли, откуда с позволения хозяина извлекли щербатый деревянный гребень, который торжественно водрузили на стол. Чарли положил на него указательный палец, и Роман глазам своим не поверил, когда и негодная расческа, и «брат» мгновенно исчезли.

Все внимание домочадцев сконцентрировалось на Билле. Ночевать он собирался в комнате Перси, которая раньше принадлежала ему и Чарли, а потом по наследству перешла следующему по старшинству брату, съехавшему от близнецов. Отдельные «апартаменты» были только у Джинни (причем ее спальней пару лет назад стала отремонтированная кладовка около кухни) и у Рона. Кто-то из ребят пошутил, что Рон самый привилегированный — с самого первого дня в Норе живет один в собственной комнате. Эта реплика неприятно царапнула память Романа, всколыхнула ее. И вернувшись к себе и увидев на тумбочке печенье, он стал припоминать события предыдущей ночи: шум наверху, «марево», волчий голод, существо на коленях Молли Уизли. И музыкальную шкатулку, заставившую его мгновенно уснуть!

Сонные чары, как-то влияющие на память — вот что находится в той деревянной коробочке. Если Роман собирается контролировать ситуацию, ну или хотя бы быть в курсе происходящего, ему надо защитить слух.

Ножницы он нашел в стеклянном стакане вместе с перьями. Роман освободил угол матраца от простыни и вспорол чехол по шву, обнаружив под ним — о, какое счастье! — поролон в качестве набивки. Из этого прекрасного материала он вырезал два небольших цилиндра, положил импровизированные беруши под подушку и задернул плотные шторы на окне. Осветительный прибор в комнате отсутствовал, его заменял свет фонаря, располагающегося на одном уровне с окном, и на полную темноту нечего было и надеяться.

Боясь пропустить визит Артура, Роман лег на левый бок. Почему-то в таком положении он никогда не мог заснуть, и эта особенность порой его выручала. Услышав шаги на лестнице, он быстро засунул поролоновый самодел в уши и изобразил глубокий сон, достоверно сопя и похрапывая.

Шумоизоляция сработала отлично! Скрип двери беруши практически полностью заглушили, а у тихой музыки из шкатулки и вовсе не было шансов. Только по холодному голубому свету «люмоса», ощущавшемуся через веки, он понял, что Артур вошел в комнату.

Когда тот ретировался и комната снова погрузилась в мягкий полумрак, Роман, выждав для надежности несколько минут, вытащил из ушей мягкие цилиндрики, желая разобраться в происходящем. Уличный фонарь потух. Наверху кто-то снова завозился, потом завизжал. Как Роман ни старался отогнать «дымку», размахивая вокруг себя руками, ничего у него не вышло: вчерашняя история повторилась один в один. Только в этот раз он воздержался от похода наверх, а вместо этого, стараясь двигаться бесшумно, водрузил на письменный стол табуретку, вытащил из стакана перья, взобрался на получившуюся пирамиду и приложил стакан к потолку, прижавшись ухом к стеклянному дну.

— …почувствовала сегодня, Молли, когда мы поняли, что Рона нигде нет? — услышал он голос Артура.

— А что я могла испытывать, сам подумай? Рональд пропал… Я несколько лет голову ломаю, как не пустить его в Хогвартс, а он вдруг исчезает неизвестно куда! Тем более после вчерашней ночи!

— Так ты только из-за… А за самого ребенка, за нашего сына… Неужели не испугалась?

— Артур, ты снова поднимаешь эту тему!

— Я всегда буду надеяться. Ведь ты у меня такая добрая, в твоем сердце хватает места для всех, и только Ронни не достается ни крупицы материнского тепла. А он так нуждается в твоей заботе! И возраст такой трудный… Он ведь все уже понимает! Его характер резко меняется. Как он сегодня высказался — даже близнецы потом пришли ко мне, спрашивали, как им наладить отношения с Роном, чтобы он их простил. Это Фред-то и Джордж, представляешь! Они же в жизни не раскаивались в своих проделках…

— Чего ты от меня ждешь? Думаешь, мне самой не больно от того, что я испытываю такие иррациональные чувства к своему ребенку? От того, что меня, с одной стороны, подбрасывает от ненависти в его присутствии, и в то же время я панически боюсь, что он вот-вот уедет в школу, и мы останемся совершенно беспомощными… Никто не представляет, какая это пытка! Я вынуждена постоянно сдерживаться, это с моим-то темпераментом.

Голос Молли становился все более хриплым и высоким, под конец тирады она вовсю шмыгала носом и надрывно всхлипывала.

— Ну, ну, не надо, дорогая…

— Что «не надо»? Думаешь, я не виню себя ежесекундно? Считаешь, что я последняя сволочь? Какая, скажи, между нами разница? Ты любишь одного ребенка, я его не выношу. Я всю душу отдаю другому, а ты только выполняешь мои поручения, абстрагируясь от реальности. Если бы не я, ты бы уже избавился от нашей «проблемы», скажешь, не так?

— Нет, не так! Я бы не отказался от ответственности, но просто бы смирился с происходящим и…

— О, вот в это охотно верю. Ты всегда стараешься плыть по течению, а…

— Ты несправедлива, но это сейчас неважно. Я все-таки так переживаю за Ронни! Заметила, как он осунулся, побледнел? Он не высыпается, ест за столом совсем мало. А уж поведение… Он сегодня пнул садового гнома. У того, бедняжки, перелом руки.

— Этих паразитов мне не жалко.

— Да и я не о них, я за сына волнуюсь. Непохоже это на нашего Рона!

У Романа уже и шея затекла, и рука, которой придерживал стакан, но он чувствовал, что для него очень важно узнать, о чем беседуют супруги Уизли наедине. Так что он стоически терпел эти неудобства и продолжал подслушивать.

— Его состояние естественно, ведь приступы у Малышки участились. Так что надо или оставить Рональда на домашнем обучении, или… провести второй ритуал.

— Что? Ты с ума сошла?! О, нет, нет, прости меня, Моллипусенька, я не хотел кричать на тебя… — Артур так растерянно и убито извинялся, что Роман испытал жгучий стыд за весь мужской род: это ж надо быть таким подкаблучником! Ишь, просит прощения, когда на сто процентов прав! С его отцом ни одна женщина не позволила бы себе такого поведения!

—А-а-а! — заскулила Молли. — Ты же обещал, что никогда не поднимешь на меня голос!

— Дорогая, ну пойми и ты меня, наконец! Этот ритуал может серьезно и необратимо подорвать здоровье Рона!

— Зато Малышка получит шанс на нормальную жизнь.

— Призрачный шанс. Куда вероятнее, что вместо одного здорового ребенка и одного больного мы получим двух недееспособных! И Рона, которого знают все, на чердаке не спрячешь. Нет, я категорически против.

— Артур, но ты же понимаешь, что это неизбежно. Так какой смысл сопротивляться неизбежному? Зачем ты споришь и отказываешься?

Несколько минут Роман слышал только шаги над головой. Видимо, Артур набирался смелости или искал достаточно убедительные слова.

— Мы никогда этого не обсуждали… Но ты же не могла не заметить, как в последние годы кривятся волшебники при виде нас? Знаешь, почему? Я помню, как будто это происходило сегодня: захожу утром в лифт, здороваюсь с волшебниками, а они — все, как один — надменно задирают носы и делают вид, что меня нет. И так поступали все чистокровные: отворачивались либо игнорировали.

Потом прошение о повышении в должности пришло с пометкой «отказать». Я собрался с духом и пошел разбираться к начальству. Там меня облили презрением и сказали, что запятнавший свой род человек не имеет права занимать сколь-либо значительные должности в Министерстве и что я не уволен только потому, что они не могут лишить куска хлеба шестерых детей.

Молли, я находился в таком замешательстве! Даже вчерашние друзья обращались ко мне строго по делу. И только Кеннет — на год старше нас, на Когтевране учился — сжалился и сказал, что в Отделе Тайн при помощи сложного комплекса фиксируются всплески темной и условно темной магии. Лишь Тот-Кого-Нельзя-Называть способен творить зло тайно. Во время первого ритуала на территории «Норы» зарегистрировали выплеск условно темной магии. Только поручительство Дамблдора спасло меня от судебного разбирательства, нас просто поставили на учет. Если же проведем еще один ритуал… Утратим остатки уважения, нам и нашим детям придется уходить к магглам, магическое общество нас просто не потерпит. Или меня отправят в Азкабан, и как тогда ты будешь растить наших детей?

— Но Артур, что же тогда делать? Давай оставим Рональда дома, я сама буду заниматься его обучением.

— Ты? Ты же еле его выносишь! Нет, он поедет в Хогвартс.

— Что ж, тогда мы с Джинни переселимся в его комнату. Только сам понимаешь, с нас Малышка вытянет гораздо больше. Мы будем больны и слабы, хозяйство ляжет на твои плечи, как и уход за всеми троими. Потянешь?

— А что мне остается? Возьму еще подработку, на укрепляющие зелья.

— Только это временная мера. Не сейчас, так на следующий год, но нам придется это сделать. И что ты скажешь тогда?

— Тогда мы расскажем все Ронни, и он будет решать сам. При условии добровольного пожертвования и риск меньше, и результат выше.

— Да, конечно, согласится он! Рональд уже показал, как «высоко» он ставит семейные узы, так нас подставил…

Вот тут Роман абсолютно с ней соглашался: фиг он добровольно чем-то там неизвестно с кем поделится. Вот еще!

— Ну уж в этом ты сама виновата.

— Так, Артур, — тут в голосе Молли прорезалось сильное беспокойство, — спокойная фаза заканчивается, срочно уходи! И не забудь запечатать дверь и проверить, спят ли дети.

Роману пришлось быстро спускаться, разбирать пирамиду и имитировать глубокий сон. Но Артур, видно, был уверен в чарах шкатулки и прошел мимо его комнаты.

Вот теперь можно и заснуть.