Однажды в Нью-Йорке (гет)

— Ты не видел мою папку? Жёлтая такая, — перебирая бумаги, спрашивает Тина у сидящего за соседним столом Дэмпси.

Она только что вернулась с обеденного перерыва, поэтому внутри неё царит умиротворённость.

— Видел, конечно, — кивает напарник, и его тёмные кудряшки мягко пружинят. — Я отнёс её капитану, как ты и просила.

Тина цепенеет. Умиротворённость мгновенно улетучивается.

— Ты сделал что? — она холодеет, и её руки замирают над столешницей.

Только не это.

Даже недалекий Дэмпси начинает понимать, что что-то не то.

— Ты же сказала, что отчёт готов, — он непонимающе хмурится. — Вот я и отнёс его.

— Питер, — медленно произносит Тина, закипая, — вот отчёт, — она тыкает пальцем в папку на углу его стола.

Секунду оба молчат. Тина сверлит взглядом напарника.

— А-а-а, — наконец протягивает Дэмпси. — А что же я тогда отнёс?..

Тина срывается с места и под недоуменными взглядами коллег несётся по коридору к дальней двери.

Перед тем, как постучать, она приводит в порядок дыхание, пару раз сжимает и разжимает кулаки и покусывает губы.

Всё это, конечно, ничуть её не успокаивает.

— Войдите, — слышит она низкий голос капитана и открывает дверь.

Первым делом она смотрит на стол Грейвза. Там внушительная стопка отчётов, но её папки не видно.

— Чем обязан, мисс Голдстейн? —Грейвз как обычно смотрит прямо ей в глаза. На его лице ни единой эмоции.

Тина переминается с ноги на ногу. Надо было заранее продумать, что говорить.

— К вам по ошибке отнесли не ту папку, — наконец начинает она, скрестив за спиной пальцы: хоть бы он ещё не успел её просмотреть!

Грейвз молчит, но уголок его тонких губ дёргается.

— Я бы хотела её забрать, — выдавливает Тина и почти умоляюще смотрит на него.

Он, не отводя взгляда, выдвигает ящик стола и достаёт оттуда её папку.

Тина машинально делает шажок вперед: это она!

И почти сразу же приходит осознание: раз папка в ящике, а не на столе, это значит, что содержание капитану уже известно.

Грейвз медленно открывает её и перебирает тонкие листки, в который раз за этот день разглядывая изображенные на них лица, пейзажи, здания. Есть даже кот — толстый и пушистый.

Тина физически чувствует, как наливаются краской её щеки.

Она собиралась показать их сегодня в издательстве местной газеты, чтобы устроиться на подработку иллюстратором. Если бы не Дэмпси и его чёртова рассеянность...

Ничего такого в этих рисунках нет, разумеется, если не брать во внимание пару-тройку, на которых изображён капитан собственной персоной.

Как модель мужского лица он очень хорош: точёные черты лица, прямой нос, тонкие, но выразительные губы.

Он изображён на рисунках только поэтому.

— Должен сказать, — говорит Грейвз, разрывая мучительную тишину, — у вас явно талант, — он смотрит на рисунок кота.

Тина теребит в руках край блузки. Её щёки горят огнём, а все нервы напряжены до предела.

Не дай Бог, он поймёт.

Поймёт то, чего ещё не поняла сама Тина.

Орхидея на подоконнике сочувственно роняет лепесток.

Грейвз кладёт папку на стол и поднимает голову.

— Это ваш кот? — спрашивает он, кажется, с искренним любопытством.

Тина удивляется, но про себя.

— Нет, — говорит она и оставляет в покое многострадальную блузку. — Он... друга моей сестры.

Кот принадлежит Ковальски.

Грейвз кивает. У него есть ещё несколько вопросов, но на лице Тины столько страдания, что он решает приберечь их на потом.

— Держите, — он протягивает ей злополучную папку.

Тина делает два шага вперед и забирает её. Всё это — под пристальным взглядом капитана.

— Спасибо, — тихо говорит она, отступая и прижимая папку к груди.

— Я жду отчёт, — напоминает Грейвз, возвращаясь к бумагам на столе. — Свободны.

Тина тихо выскальзывает из кабинета, и он слышит удаляющийся стук её каблучков.

Потом достаёт из закрытого на ключ нижнего ящика фотографию со словами «Не надо» на обороте и всматривается в изученные черты.

Один-один, Тина.

Не то чтобы я настаивала, но я бы не отказалась от отзывов :)