Quantum Entanglement (гет)

Утро наступило гораздо быстрее, чем хотелось бы Гермионе. Она проснулась от птичьего щебета, солнечного света, пробивающегося через окно, и тошнотворного ощущения в животе, как будто её желудок делал сальто назад.

Северус спал, но хотя быстрое заклинание времени показало, что уже начало пятого, Гермиона знала, что больше не уснёт. Слишком много приготовлений к предстоящему дню. Заклинания должны быть пересмотрены, и пути побега завершены. Это был не тот обман, который можно было устроить на скорую руку — для этого требовалась целая армия ресурсов.

Два часа Гермиона работала за столом, склонившись над блокнотом и что-то яростно строча, держа в левой руке дымящийся кофе. Она писала до тех пор, пока её рука не заболела и не затекла, а почерк не стал таким небрежным, что казалось, будто это писали Гарри или Рон.

Вскоре послышались звуки потасовки и стук в окно. Гермиона, вытянувшая пальцы, подняла взгляд и сделала глоток кофе.

К её удивлению, на подоконнике выстроились несколько сов. Они пыхтели и толкались в поисках места, глядя на Гермиону, склонив головы, как будто гадая, сколько времени ей понадобится, чтобы увидеть их.

— О! Мне очень жаль, — сказала она.

Гермиона отперла окно, и совы запрыгивали по одной, вытягивая лапы в её сторону. Они принесли странный набор конвертов и пакетов, каждый из которых был адресован «Мисс Гермионе Блэк». Гермиона быстро сняла всё это с лап каждой птицы. Она узнала филина Регулуса и маленькую кудрявую птичку Алекто, но не знала, от кого другая птица.

Последней птицей была вовсе не сова — это был тёмный, злобного вида ворон, и он злобно щёлкнул когтями, когда она потянулась к свёртку, привязанному к его ноге.

Гермиона зашипела на птицу и дёрнула пальцами, чтобы она остановилась. Глаза птицы сверкнули на неё, обжигая своей яростью, и она покачала головой.

— Ты сам виноват, — сказала она.

Пакет, привязанный к ноге ворона, был обёрнут толстым дорогим пергаментом. Потребовалось всего мгновение, чтобы отцепить его. Затем Гермиона освободила птицу от чар, и она с яростным криком бросилась к окну, остановившись только для того, чтобы испражниться на подоконник.

Гермиона проигнорировала его и оглянулась через плечо. Северус всё ещё спал, уткнувшись лицом в белую подушку, его грудь вздымалась и опускалась. Отложив свёрток ворона в сторону, Гермиона проверила, нет ли заклинаний и проклятий на письмах. Почти все они обладали отталкивающими чарами, но ничего такого, что могло бы причинить ей вред.

Гермиона достала простой серебряный нож, разрезала первое письмо и развернула пергамент. Почерк был мелким, изящным и курсивным. Чистокровный почерк, который она узнала.

«Удачи тебе сегодня… не могу дождаться нашей очереди. Надень это, это будет твоя счастливая ночь!

Арабель».

Под конвертом лежала маленькая коробочка, перевязанная чёрной бархатной лентой, на которой красовалась восковая печать с изображением замка. Фамильный герб Селвинов. Гермиона осторожно сломала печать и открыла коробку.

Внутри лежала пара серебряных серёжек в форме слезинок, инкрустированных чистыми драгоценными камнями, которые сверкали и вспыхивали в ярком свете. Должно быть, это бриллианты, подумала Гермиона, беря один из них в руку и любуясь как маленький камень превращается в радугу, когда она вертит его между пальцами. Только бриллианты будут сиять так ярко. В бесцветных драгоценностях было что-то безобидное, в отличие от изумрудов и рубинов, и Гермиона некоторое время восхищалась ими. Стоять перед Тёмным Лордом так, было бы её собственной формой неповиновения, и это была приятная мысль.

В конце концов Гермиона осторожно положила серьги обратно в коробку и потянулась за последней парой писем, торопливо вскрывая их. Они были от Регулуса и Рабастана, и оба сообщения говорили почти одно и то же.

«Береги спину. Удачи. Беллатрикс присмотрит за тобой».

Губы Гермионы непроизвольно скривились, и она покачала головой. Наконец она повернулась к последнему свёртку, доставленному вороном.

В то время как остальные были защищены всего лишь несколькими безобидными защитными чарами, Гермиона знала, что этот пакет был другим. Она узнала заклинание, наложенное на него, как только коснулась его голыми руками. Ладонь её обожгло, когда заклинание пронзило плоть, и пергамент так же быстро впитал её кровь. Вместо того, чтобы оставить след, кровь впиталась в пакет, оставив его сливочным и незапятнанным. Затем, когда магия крови завершилась, с лёгким шорохом он развернулся в руках Гермионы.

Что-то с грохотом упало на стол, и этот звук так напугал её, что она выхватила палочку. Это была крошечная серебряная ложечка, невинно поблёскивающая на деревянном столе. Портключ. Гермиона отодвинула ложку в сторону и перевернула пергамент, в котором она была завёрнута. Конечно же это был маленький, плотный чёрный почерк.

«8 вечера».

Не было необходимости проверять заклинаниями портключ или письмо. Даже воздух казался гуще и тяжелее, когда она подносила пальцы слишком близко к письму или ложке, в воздухе повис тяжёлый привкус тёмной магии. Это было от Лорда Волдеморта.

Гермиона снова посмотрела на записку. Порт-ключ был настроен на активацию в 8 вечера. Это будет проблемой.

Гермиона аккуратно сложила письма, затем достала свои заметки. Она посмотрела на графики и диаграммы, которые тщательно составила, и открыла сумку, чтобы проверить, что коричневый, извивающийся пакет с пожирателем плоти всё ещё внутри. Всё было нормально, но проблема осталась. Посвящение должно было состояться в полночь — Гермиона ожидала, что её вызовут незадолго до этого. Не в 8 вечера. У неё не было времени варить зелье, в котором она нуждалась.

Она тихо встала и подошла к кровати.

— Северус?

Он проснулся почти мгновенно, спокойный и настороженный.

Гермиона тщательно подбирала слова.

— Насколько ты уверен в своей окклюменции?

Северус был поражен её словами и резко откинул одеяло, с трудом поднявшись на ноги и натянув мантию через голову. Гермиона мельком увидела его бледную, тонкую грудь, прежде чем он отвернулся от неё, синяки уже почти исчезли с его кожи.

— Достаточно хорошо, — сказал он.

— Достаточно для кого?

Северус прищурился.

— Например, кто? Дамблдор?

— Ну, бери выше.

— Вот дерьмо. Нет.

— Да.

— У тебя не может быть от него секретов.

— Ну, я знаю.

Гермиона поморщилась, когда Северус уставился на неё. Неужели она ошиблась, что задала ему этот вопрос? Но у неё не было выбора. Она никак не могла сделать всё в одиночку за то время, которое у неё было, не рискуя совершить серьёзные ошибки. Зелье нужно было варить полдня, а пожиратель плоти сделает её недееспособной на несколько часов.

Северус застонал и плюхнулся на кровать. Он подавил зевок рукой.

— Кстати, который час? — спросил он. — Ты не можешь задавать мне такие вопросы, когда я едва проснулся.

— Я знаю, что ещё рано, но это важно, Северус. Пожалуйста.

Гермиона присела на край кровати, а Северус натянул носки. Он покачал головой.

— Но Гермиона. Зачем тебе скрывать что-то от него?

— Я думала, ты сказал, что доверяешь мне? Что ты пойдёшь за мной куда угодно, — повторила Гермиона.

По щекам Северуса пробежал бледный румянец, и он резко отвернулся. Гермиона слишком поздно поняла, что смутила его.

— Я не это имела в виду, — сказала она, положив руку ему на плечо.

— Ну, похоже на то.

— Северус. Я не издеваюсь над тобой.

Северус кивнул, но его лицо было неестественно напряжено, а мышцы под её рукой напряглись. Гермиона глубоко вздохнула.

— Знаешь, мне тоже приходится тебе доверять.

Северус долго смотрел на неё. Гермиона оглянулась, борясь с желанием сказать что-нибудь ещё, попытаться убедить его или договориться. Северус всегда принимал решения в своё время и отказывался торопиться. Его тёмные глаза изучали её так пристально, что Гермиона почувствовала, как румянец залил её щеки. Наконец он заговорил.

— Что мне нужно сделать? — хрипло спросил Северус.

Гермиона выдохнула, даже не осознавая, что задержала дыхание.

— Мне нужно, чтобы ты сварил мне зелье.

— Зелье? — сказал Северус, и между его бровями появилась складка.

Гермиона кивнула.

— Зелье. Это важно. Я думала, что у меня будет время сварить его самой, но всё изменилось.

— Какое зелье? — спросил Северус.

Гермиона не ответила, но встала и направилась к своему столу.

— Когда ты сделаешь это, мне нужно, чтобы ты принёс его в определённое место для меня. Уходи отсюда, никому не попадайся на глаза. Я не думаю, что кто-то будет следить за тобой, но аппарируй, чтобы убедиться. Доберись туда за несколько часов до заката и жди меня.

— Гермиона… — начал Северус, но потом поймал её взгляд, и что-то в её отчаянном выражении, казалось, заставило его остановиться.

— Пожалуйста, — сказала она.

Северус тяжело вздохнул.

— В какое место мне принести зелье?

Гермиона открыла ящик, порылась в нём в поисках куска пергамента и пера, а затем начала быстро набрасывать карту. Северус наблюдал за ней из-за её плеча, достаточно близко, чтобы она могла чувствовать его дыхание на своём ухе. Воспоминание об их близости позапрошлой ночью заставило Гермиону вздрогнуть от страха, а также от чего-то, что она не знала, как описать.

— Это в Шотландии, — прокомментировал Северус.

— Мне нужно, чтобы ты был там, за два часа до заката, чтобы я могла принять его. Тогда мне потребуется, чтобы ты подождал до сигнала, потому что мне нужно будет принять зелье дважды. Посвящение в полночь, и я не думаю, что они задержат нас надолго.

— Но зачем?

Гермиона положила руку ему на плечо и увидела, как Северус сглотнул.

— Я имею в виду, что я буду там, — сказал он.

— Хорошо. Вот ингредиенты и рецепт.

Гермиона начала писать ещё один список, её почерк превратился в каракули, когда у неё закончилась бумага. Северус следил за списком глазами, и она знала, что он лучше всех понимал, для чего используется этот набор ингредиентов. Его брови поднялись так высоко, что почти исчезли в волосах, но он только сказал.

— Я не смогу купить всё это в Косом переулке.

— Ты придумаешь что-нибудь, — сказала Гермиона.

— И.

— Вот.

Гермиона передала Северусу мешок с золотом, который он спрятал вместе со списком и кивнул.

— Знаешь, — сказал он почти непринуждённо, — некоторые из этих ингредиентов были запрещены в Британии на протяжении трёхсот лет.

Гермиона взяла ещё один лист пергамента и начала нацарапывать рецепт. Северус наблюдал так внимательно, что она замедлилась, зная, что даже простая ошибка может оказаться фатальной. Часть её понимала, что бесполезно пытаться скрыть от него природу зелья, но она всё равно молилась, чтобы он не смог разобраться. Она знала, что надежда оказалась ложной, когда услышала его вздох.

— Ты собираешься отрастить новую плоть, — сказал Северус.

Под столом Гермиона сжимала палочку. Она всё ещё может наложить Обливейт, если понадобится. Но Северус только глубоко вздохнул.

— Я должен был знать, что такая ведьма, как ты, не захотела бы оставить след на своей руке до конца жизни. Ты слишком прагматична для этого.

Гермиона старалась не показывать своего облегчения, пока Северус не заговорил снова.

— Чего я не могу понять, так это почему ты сделаешь это дважды.

— Нет.

— Этот рецепт рассчитан на две партии. Поэтому мне нужно встретиться с тобой раньше. Тебе нужно отрастить свою плоть до появления метки, не так ли? Что случилось с твоей рукой, Гермиона? Почему ты должна изменить её? — сказал Северус.

Гермиона встала и сняла с вешалки плащ. У неё впереди целый день, и задача Северуса кажется ей простым поручением, она почувствовала тошноту при мысли о том, что её ждёт.

— Гермиона!

— Пожалуйста, Северус. Я не могу тебе сказать.

— Ты собираешься использовать пожирателя плоти, чтобы убрать руку, не так ли? А потом ты хочешь, чтобы я её отрастил, — сказал Северус, его голос начал повышаться.

— Северус!

Слова, произнесённые вслух, были настолько ужасны, что Гермиона схватилась за дверной косяк, чтобы не упасть. Её страх перед предстоящим испытанием был ядовитым и всепоглощающим.

— Что у тебя на руке, что ты так боишься, что Тёмный Лорд увидит, что ты скорее избавишься от неё? — потребовал Северус.

— Это ещё не всё! Просто старые шрамы. Мне нужно, чтобы ты доверял мне, — сказала Гермиона.

— Чёрт возьми, Гермиона, есть доверие. Это варварство. Где ты собираешься это сделать?

— Не спрашивай меня, — прошипела Гермиона сквозь зубы.

— Я не знаю никого, кто бы не задавался этим вопросом.

— Ты хочешь мне помочь?

— Конечно!

— Надеюсь, ты знаешь кого-нибудь, кто сможет добыть ингредиенты. В противном случае, я бы предложила попробовать поехать во Францию. Встретимся до заката в том месте на карте, — сказала Гермиона.

Северус несколько раз открывал рот со всеми словами, которые, как она знала, он хотел сказать ей, но он, наконец, успокоился, хоть и неохотно. Он кивнул.

— Я доверяю тебе, — сказал он, побеждённый. — Но ради бога, не убивай себя.

Северус собрал свои вещи, а Гермиона села на кровать, чтобы зашнуровать ботинки на каблуках, а затем остановилась у зеркала, чтобы нанести красную помаду.

— Увижу ли я тебя снова, прежде чем мне нужно будет встретиться с тобой? — спросил Северус.

Гермиона покачала головой, подавляя острую боль. Она обернулась и увидела, что Северус подошёл ближе, и остановился всего в нескольких футах от неё. Его запах был свежим, как сосновый лес после дождя, и она вдохнула его глубоко, сама того не желая. Лицо Северуса было серьёзным, но он никогда не казался Гермионе более красивым.

— Времени не будет, — сказала она.

Северус подошёл ближе и взял Гермиону за руку. Он поднял её руку и прижал к губам, не отрывая взгляда.

— Удачи, — сказал он.

Северус держал Гермиону за руку слишком долго, как будто чего-то ждал. Когда он отпустил её, Гермиона почувствовала разочарование и заколебалась.

Северус был нежным, тёплым, и прямо перед ней, но она чувствовала себя преследуемой.

Призраки были так близко. Рон, которого она отчаянно любила, пока они не убили его на её глазах. Мастер зелий с крючковатым носом, который мучил её столько лет. Слово «грязнокровка» было вырезано на её руке, миссия, которой она посвятила всё, человек, которым она была, и человек, которым она намеревалась стать.

С большим усилием, Гермиона заставила себя прогнать эти призраки прочь, изгнать их в глубины своего разума, запереть их в самом дальнем и тёмном углу, пока всё, что она могла видеть перед собой, это живой и дышащий Северус. Ей был двадцать один год, и она провела большую часть последнего десятилетия в открытой войне. Она убивала, пытала, командовала армиями, видела, как всё сгорает дотла, и вытаскивала тела своих друзей из пепла.

Северусу было всего шестнадцать. Чуть больше ребёнка.

Но он смотрел на неё так, словно понимал, как это.

Как будто он знал, что делает с человеком боль.

Гермиона протянула руку и схватила Северуса за плечо, и его глаза расширились от удивления.

— Гермиона? — сказал он неуверенно.

Северус посмотрел на её руку и сначала не понял, но потом ему все стало ясно. Гермиона притянула его ближе, увидела, как его губы слегка приоткрылись, а затем прижалась своими губами к его. Они были мягкими, тёплыми и нежными. Ни один из них не толкался, ни один не боролся за контроль, было только нежное настойчивое давление его рта на её, и его руки зарывались в её дикие волосы.

— Северус, — прошептала она ему в губы.

— Гермиона.

Поцелуй, казалось, длился целую вечность, и щеки Северуса покраснели, он задрожал, когда она наконец отстранилась, обхватив его лицо руками.

— Я…

— Не надо. Сегодня у нас слишком много дел. Я должна идти, — сказала Гермиона.

— Не уходи, — сказал Северус. — Не сейчас.

— Я должна.

— Только не после этого, — сказал он.

— Я буду там сегодня вечером, потом. Береги себя.

Северус поднял руку, чтобы остановить её.

— Тебе не обязательно это делать, — сказал он.

Гермионе хотелось верить, что это правда. Но было слишком много жизней, которые на этот раз можно было спасти, если бы только она могла всё исправить.

— Я должна, — сказала она и встала на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку.

— Береги себя, Северус.

— Обязательно. Пожалуйста, будь осторожна, Гермиона, — сказал он.

— Хорошо, — сказала она.

А потом Гермиона ушла, закрыв за собой дверь, оставив Северуса стоять посреди комнаты с покрасневшими от помады губами, и его лицо озарилось шоком и удивлением. Она спустилась по лестнице, вышла из гостиницы и ушла.