Гарри Поттер и Козни Пожирателей Смерти (джен)

23 декабря 1971 (почти 23 года назад)

Шавенуар (фамильное поместье Блэков)

Кабинет лорда Арктуруса Блэка

20:37

Арктурус Блэк глотнул портвейна, слушая тихий скрип пера по пергаменту и стараясь не думать, как сильно дрожала рука Сириуса. Он рассказал внуку и наследнику о существовании кодекса анафемы неделей ранее, а затем начал учить Сириуса тому, как распознать заклятия, ритуалы и прочую мерзость из этой книги тем же самым способом, что учил его отец много десятилетий назад: резкое погружение. Всю последнюю неделю они провели, изучая кодекс параграф за параграфом, погружаясь в натуру каждого тёмного волшебства и рассматривая каждый идентификационный сигил, по которому любой сын древнего и благородного дома сможет мгновенно узнать манифестацию магии из кодекса и действовать соответственно. Чтобы не слишком сильно пугать ребенка, Арктурус начал с заклинаний, которые были включены в кодекс просто потому, что считалось, что их почти невозможно контролировать, прежде чем перейти к тем, что пробуждали ужасы и катастрофы. К сожалению, «легкая» часть кодекса быстро подошла к концу, и теперь они приступили к изучению кошмаров.

Следуя букве процесса, Арктурус требовал от Сириуса копировать каждый идентификационный сигил минимум сто раз, прежде чем переходить к следующему, чтобы нужная информация навсегда осталась к мозгу мальчика, защищëнная от глаз даже самого внимательного легилимента, но всё ещё хранящаяся в долговременной памяти. И чтобы подтвердить важность этих уроков, Сириус использовал сейчас специальное перо, которое должно было помочь смыслу впечататься.

— Я закончил с этим, дедушка, — тихо сказал Сириус.

Арктурус призвал пергамент и, проверив его, бросил его в камин.

— Хорошо, — сказал он, — теперь перейдëм к последней части нашего сегодняшнего урока.

Повинуясь взмаху палочки, страницы кодекса анафемы быстро зашелестели.

— Эта часть несколько необычна в сравнении с теми, что ты уже изучил, Сириус, хотя, разумеется, всё в кодексе необычно в каком-то смысле. Эта часть любопытна потому, что это не заклинание, не ритуал, не зелье и не инструкция к разведению зверей, кои не могут существовать в реальности. Это одна руна.

Спустя еще один взмах палочки от книги пошёл лёгкий туман, который завис в форме странной руны. Сириус нахмурился. Несмотря на то, что он пока только закончил свой первый семестр в Хогвартсе, он был умным ребёнком и знал, как выглядят традиционные руны. Немного прищурив глаза, он рассмотрел руну и подумал, что она похожа на обычную пентаграмму с вписанным в нее кругом, который слегка отвернут от наблюдателя, но с дополнительными линиями и дугами, которые пересекали пентаграмму под странными углами. Сириус отвёл глаза и тряхнул головой. Он долго смотрел на руну, и глаза начало жечь.

— Эта руна принадлежит к языку, о котором не сохранилось записей ни в маггловской, ни в нашей истории. Она, вероятно, не несет никакого смысла… по крайней мере, для людей. В кодексе нет её имени — что, я полагаю, мудро — её идентифицируют по названию: Руна Сингулярной Ненависти. Автор предполагает, что она воплощает некий концепт, который абсолютно непостижим для нас, но который понимают существа из глубочайших бездн Дикой. Те-Кто-Ждут-Во-Тьме.

Сириус вздрогнул от упоминания об этих загадочных существах, которые обитали за пределами самой вселенной. Арктурус, тем временем, продолжал.

— Согласно кодексу, Руна имеет странную и любопытную способность встраивать себя в ближайшую рунную схему, кардинально меняя её свойства. Начерти её на метле, и она поменяет свойства её зачарования. Нарисуй её на пергаменте рядом с линией охранных чар дома, и она изменит эти чары, а также, вероятно, и структуру здания, которое эти чары защищают. При этом Руна действует аналогично Совило, но обычная руна Футарка просто вызывает чистую магическую силу, а вот Руна Сингулярной ненависти генерирует гораздо большую магическую силу, которую она черпает из всепоглощающей ярости, в которую впадают те, кто был рядом с руной в момент ее активации — таков её побочный эффект. От этого эффекта не скрыться, и он передается от человека к человеку, захватывая все больше людей. Чем больше людей затронуто, тем более мощное и сложное заклинание может питать Руна. Во многих случаях использование руны может ввергнуть человека в перманентное безумие берсерка. После активации руны это состояние ярости можно завершить лишь полным уничтожением поврежденной рунной схемы, обычно через полную аннигиляцию предмета или места, которое было затронуто. Легенды гласят, что в древние времена люди сжигали целые города дотла из-за безумия, порожденного Руной, которой позволили беспрепятственно расти, заражая собой всё больше людей.

Сириус нахмурился.

— Кто будет использовать такую вещь?

Арктурус пожал плечами.

— Кто достаточно безумен, чтобы использовать хоть что-то из этой книги, мальчик! Мы, древние и благородные дома, не просто так стараемся скрывать эту магию. Что до Руны Сингулярной Ненависти, человек может решиться использовать её, если он достаточно отчаялся или достаточно безжалостен. Ну или он просто сошёл с ума. Рунные схемы, включающие в себя этот чужеродный символ, более мощны, а получаемые в результате чары могут быть более гибкими и полезными, пусть они, повинуясь натуре руны, и самоуничтожатся в итоге.

— У Руны Сингулярной Ненависти есть два серьёзных ограничения. Первое — магия, которую питает Руна, должна иметь карательный эффект. Создатель руны должен определить цель, которая может вступить в контакт с зачарованным объектом или защищенном чарами местом. В идеале цель, на которую направлена Руна, уже должна быть объектом сильной ненависти. Создатель может нацелиться на того, кого он лично презирает, или на того, кто ничего для него не значит, но для других цель его заклинания — враг номер один, если его конечная цель нечто иное, чем просто месть. Когда Руна срабатывает, цель должна находиться достаточно близко к повреждённой рунной матрице, чтобы привлечь её внимание. В этом случае магия Руны попытается убить цель и всех, кто находится рядом, черпая всё больше и больше силы из разъярëнной толпы, порождённой Руной. Творящий магию может попробовать изменить способ кончины своей жертвы по своему желанию, а может просто позволить магии делать свою работу, и судьбе решать, каким способом умрёт цель.

Арктурус мрачно улыбнулся.

— Естественно, если истинная цель заклинателя — создать разъярëнную толпу, то волшебник может просто нацелиться на кого-то социально непопулярного с помощью заклинания, созданного, чтобы оттягивать смерть цели как можно дольше, чтобы как можно больше людей попало под влияние Руны.

Сириус в ужасе уставился на деда.

— Это… как-то слишком сложно, — наконец сказал он.

— Может и так, — кивнул Арктурус, — но говорят, Герпо Злобный выпустил Руну Сингулярной Ненависти в древнем городе Карфаген, и прежде, чем её действие закончилось, римляне сравняли великий город с землёй и перепахали землю с солью, чтобы там больше никогда ничего не росло.

Старик коротко хохотнул.

— Да, конечно, о Герпо Злобном много всего говорят, большинство — полная чушь. Но из кодекса ясно, что умный и безжалостный Тёмный Лорд может использовать Руну, чтобы опустошить достаточно большую территорию, а также довести до безумия значительное количество людей, если он спрячет проклятую руну там, где её нелегко будет найти, а затем примет меры, чтобы оттянуть смерть выбранной цели как можно дольше.

Сириус медленно кивнул.

— А какое второе ограничение?

— Активация Руны всегда несет за собой быструю, но мучительную смерть того, кто её активирует.

Сириус удивлённо посмотрел на деда.

— Погоди, зачем кому-то, пусть даже Герпо Злобному, использовать Руну Сингулярной Ненависти, если за её активацией следует смерть?!

Арктурус снова рассмеялся.

— Подумай, Сириус. Я сказал — смерть того, кто активирует Руну, а не того, кто её создает или помещает рядом с целевой рунной матрицей! Если ты не желаешь умирать, чтобы достичь своей цели, всё, что тебе надо — это найти какого-нибудь дурачка, чтобы он умер за тебя! — старик презрительно усмехнулся. — Обычно это не трудно.

* * *

31 октября 1993

11:55

Как только Янос (теперь выглядящий как молодой Сириус Блэк) и остальные его люди покинули комнату, чтобы занять позиции для начала атаки, Струпьяр снова выглянул в окно, чтобы посмотреть на клинику Тонксов. Как бы он ни старался, он так и не смог разглядеть проклятые руны, которые настоящий Блэк и его союзники разместили у границ чар клиники. Струпьяр пожал плечами и снял рубашку, обнажая грудь, на которой Фенрир Сивый нарисовал руны сегодня утром. Оборотень заверил Струпьяра, что ему была отведена самая важная часть плана, которая была необходима для успеха операции. Когда он услышит сигнал (как сказал Сивый, он его ни с чем не спутает), Струпьяр прочитает заклинание с листа пергамента, который ждал своего часа в его кармане. Заклинание даст толчок проклятым рунам, и они запустят следующую часть операции. Фенрир также заверил Струпьяра, что эта важная роль была доверена именно ему, потому что среди тех волшебников, которые подписались на эту операцию, Струпьяр был самым могущественным и самым хитрым.

«Серьезно, Струпьяр, — сказал тогда Сивый, — тебе доверена самая важная часть».

Струпьяр улыбнулся. После долгих лет бесславного существования в Лютном переулке он, наконец-то, получит то, что давно заслужил.

* * *

Тем временем, «Сириус Блэк» и его подручные с тихими хлопками аппарировали на крышу «Томов и Свитков», местного книжного магазина, который располагался напротив почтового отделения Хогсмида, где граждане могли арендовать сову для отправки писем, но само здание было гораздо важнее, чем просто почта. С самого основания Министерства почтовый офис служил основным административным центром Министерства в деревне. Среди других небольших офисов внутри здания там располагался филиал департамента магического транспорта.

В Хогсмиде было два постоянных камина. Один был в клинике Тонксов, которым требовался круглосуточный доступ к больнице святого Мунго. Другой же был в «Трëх Мëтлах», которое Министерство выбрало в качестве основной точки доступа в деревню. Как «Сириус» прекрасно знал, оба эти портала должны были быть выведены из строя. Подключение всех других каминов в Хогсмиде находилось под контролем департамента магического транспорта в здании перед ним, а это означало, что разрушение почтового отделения отрежет всю деревню от каминной сети. Разумеется, это не помешает Министерству узнать, что что-то случилось, но прийти на помощь быстро они не смогут.

«Сириус» окликнул своих людей и приказал им использовать самые разрушительные заклинания, какие они знают. Затем он направил палочку на почтовый офис и оскалился. От мысли о хаосе, который он собирался начать, в его глазах зажёгся огонек.

— БОМБАРДА!

Звук взрыва от полудюжины взрывных проклятий эхом прокатился по деревне, и отделение почты взлетело на воздух. Все камины в деревне мгновенно потеряли связь с сетью летучего пороха. Все, кроме двух. «Сириус» оскалился ещё шире и поднял палочку в воздух, готовясь сотворить второе заклинание.

— МОРСМОРДРЕ!

* * *

31 октября 1993

11:45 (Пятнадцатью минутами ранее)

— Всем привет! — приветливо поздоровался Тед Тонкс. — Добро пожаловать в клинику Тонксов. Зовите меня Тед.

Целитель широко открыл дверь и пригласил Тео и двух его спутников внутрь.

— Так, ты, должно быть, Гермиона, а ты, видимо, Рон… если только мода на имена не изменилась, пока я за ней не следил. Ну да ладно, Тео мне столько всего про вас рассказал!

— Чего? — удивился Тео. — Я же тебе просто сказал, как их зовут, и что они гриффиндорцы, которые интересуются целительством.

— Да, да. Что ещё нужно узнать, чего я не узнаю за обедом? Но, боюсь, ланч будет немного позже. Андромеда отправилась на срочный вызов и взяла Айрис с собой, а Дора пристаёт к аврорам, которых прислали сегодня для охраны. А я — совершеннейший инвалид, когда дело касается кухни. Так что, если вы не согласны довольствоваться сэндвичами с ветчиной, нам придется их подождать.

— Всë в порядке, Тед, — сказал Тео. — Мы съели слишком много шоколада из «Сладкого Королевства», чтобы быть голодными. Может, мы посидим в гостиной, дожидаясь Анди и Айрис? Я знаю, что у Гермионы и Рона много вопросов о магическом врачевании.

Если подтекст фразы заключался в том, что он хотел, чтобы Рон и Гермиона задали свои вопросы, а потом ушли, а не просто отсвечивали рядом с ним весь день, то, похоже, никто этого не понял. Все четверо удобно устроились в уютной гостиной Теда перед холодным камином, и Тед терпеливо начал отвечать на вопросы Рона и Гермионы (вопросы, в основном, задавал Рон) о магическом целительстве. Какие предметы нужны? Сложные ли они? Насколько тяжело получить место подмастерья при целителе, если твоя семья не обладает связями? Не нужна ли Тонксам какая-нибудь помощь летом? Гермиона задала намного меньше вопросов, но, как бы между делом, спросила не знает ли Тед что-нибудь интересное о дизъюнкции Морденкайнена? Рон бросил в её сторону неприязненный взгляд, а Тео подавил улыбку.

«Хех. Кажется, она не только со мной так поступает», — подумал он.

Тед, в свою очередь, вопросом заинтересовался. Такое состояние было редкостью среди волшебников. Даже больше, чем обычная дислексия среди магглов — он поспешил уточнить, что это состояние — не просто «волшебная дислексия», и, пусть он лично никогда и не пользовал таких пациентов, но он исследовал это состояние во время получения мастерства. Он тогда пришёл к выводу, что такое состояние — не столько неспособность к обучению, сколько просто другое восприятие информации. Из-за такого восприятия учить заклинания и движения палочкой было тяжелее, но оно также давало другие преимущества, типа развитого пространственного мышления и отличной памяти, для которой даже не надо было становиться окклюментом. Хотя как такового «лекарства» и не существовало, негативные моменты дизъюнкции Морденкайнена (типа трудностей в изучении движения палочки и понимания прочитанного) могли быть нивелированы чарами, которые меняли написанный текст и делали его более разборчивым, или, если это необходимо, читали текст вслух. Рон уже было собирался спросить название этих чар, когда это случилось...

БУМ!

Взрыв был где-то неподалëку, достаточно близко, чтобы стëкла клиники задрожали и начали звенеть.

— Что за чертовщина? — удивлëнно пробормотал Тед.

А в здании напротив Скабиор уже вытаскивал пергамент, который ему выдали. Если это был не сигнал, то он даже и представить не мог, что за сигнал он должен был ждать. Он снова усмехнулся и вгляделся в слова. Он не знал, что они означают, ибо никогда не изучал латынь, и уж тем более не знал, какой будет от них эффект, но он был уверен, что сможет прочитать их достаточно чётко для нужд Пожирателей.

«Наконец-то, — подумал он, — после этого дня все будут знать моё имя».

— PER VITA MEA, PERFLUAT ODIUM!⁽¹⁾

Как только последнее слово слетело с его губ, у границ охранных чар клиники Тонксов сверкнула вспышка света, которая, казалось, создала волну жара, быстро окружившую здание. А затем на каждой стороне дома появилась массивная парящая руна. Очень странная руна, похожая на пентаграмму, но с дополнительными дугами и линиями. И руна эта идеально повторяла ту, что была начертана на груди Струпьяра смесью из чернил и крови, которую на их с Фенриром утреннюю встречу принёс тот жуткий человек.

Внезапно Струпьяр почувствовал, что что-то не так. По его груди распространялось страшное жжение, а от нарисованной руны пошло сияние. Которое быстро превратилось в огонь! Струпьяр закричал от боли и удивления, и попытался сбить пламя руками. Но стало только хуже. Зелёное пламя полностью охватило его грудь и перекинулось на руки. Он рухнул на землю и в агонии начал бешено кататься по полу. Странно, зелёное пламя не перекидывалось ни на что вокруг, но и катания по полу сбить его не смогли.

В итоге, Струпьяру было отказано в его желании. Его тело каталось в агонии по полу ещё тридцать секунд, прежде чем затихнуть. Потом кожа на большей части его тела почернела. Через ещё две минуты его труп цветом и консистенцией стал похож на сгоревший уголь. От него ничего не осталось, лишь зернистый пепел, лежащий на полу в форме человеческой фигуры. Больше никто не вспомнит его имя… просто потому, что опознать его по останкам будет невозможно.

* * *

Тем временем, в клинике Тед быстро направился к двери, но на полпути встал как вкопанный.

— Что случилось? — взволнованно спросила Гермиона.

— Не знаю, — ответил он, — что-то с охранными чарами, — он тряхнул головой и продолжил идти к двери. Но как только Тед взялся за дверную ручку, он тут же отпрянул назад, страшно закричав от боли и шока. Вся его правая рука была покрыта сильнейшими ожогами. А дверная ручка, которая обожгла его, вдруг засветилась, а затем зажглась цветком бледно-зеленого пламени, такого горячего, что латунная ручка уже начала оплывать. И тут, к ужасу детей, на самой двери вдруг стали появляться чёрные буквы, словно их выжигала невидимая рука. Буквы складывались в слово, которое Тео Безымянный уже научился ненавидеть.

ИЗГОЙ!

А снаружи клиники те волшебники и ведьмы, которые шли по улице, пытаясь понять, что это был за взрыв, вдруг повернулись и с удивлением и страхом уставились на клинику. Та теперь была окутана маревом горячего воздуха и окружена с четырех сторон жуткими рунами, которые парили в воздухе и уже были почти такого же размера как здание. Через несколько секунд взгляды страха и удивления сменились шоком… за которым пришла ярость.

Аврор Гавейн Робардс, который сегодня дежурил в деревне, был первым, кто прибыл к клинике. Он направлялся к месту взрыва, который потряс деревню несколькими секундами ранее, когда заметил, что с клиникой Тонксов что-то не так. У клиники уже стояла небольшая толпа, но она росла с каждой минутой. Где-то в отдалении он слышал магически усиленный голос, который выкрикивал приказания, но увиденное его слишком удивило, чтобы он обратил на них внимание.

— Что здесь происходит? — громко спросил он.

— Это Изгой, — сказал один из местных странно сдавленным голосом. — Это он виноват!

— А? О чем вы говорите? — не понял Робардс.

Он, разумеется, знал о Тео Безымянном. Каждый аврор, направленный в Хогсмид на время сегодняшней студенческой прогулки, был проинформирован о ситуации, в которой оказался изгой, ибо она могла стать одной из многих причин для разного рода неприятностей, о которых думал главный аврор Поттер. Но Робардс не мог представить, как студент третьего курса, пусть и сын подозреваемого Пожирателя смерти, может быть связан со взрывом (который, вообще-то был где-то вдалеке, рядом с почтовым отделением, как показалось аврору) или с этим огненным шоу.

— Изгой! — сказал другой житель. — Изгой! Изгой!

Робардс начал нервно оглядываться, ибо злобный речитатив начали повторять все больше и больше людей. Он поднял палочку и выстрелил из неё несколькими фейерверками, чтобы привлечь всеобщее внимание до того, как вспыхнет бунт, даже не осознавая, что уже слишком поздно.

— Так! Все успокойтесь и расходитесь по… АЙ!

Речь аврора оборвалась, когда пожилая, но на удивление проворная ведьма прыгнула ему на спину и начала выцарапывать ему глаза голыми руками.

— ИЗГОЙ! ИЗГОЙ!

Робардсу удалось сбросить ведьму с себя, но тут на него навалилось несколько дюжин разъярëнных людей, скандирующих «Изгой» со всё возрастающей интенсивностью. Не все люди были затронуты… чем-то, но те, кто были, сразу же вычисляли тех, кто не был и набрасывались на них. Ему удалось оглушить трёх местных, прежде чем его повалили на землю и выбили палочку у него из руки. А затем обезумевшие жители набросились на него, обрушив на него град пинков и ударов.

* * *

«Три метлы»

11:57

Как только остальные члены его типа-семьи покинули «Три метлы» вместе с Петтигрю, Гарри вздохнул с облегчением. Во время обеда он понял, что Петтигрю очень может быть окклюментом, но его способности к легилименции были неизвестны. Гарри подумал, что едва ли Петтигрю — легилимент, но лучше не рисковать. Поэтому он провёл весь последний час, внимательно следя за своими эмоциями, чтобы (а) никто из Поттеров не понял, насколько ему не нравится Петтигрю, и (б) чтобы Петтигрю понял, как Гарри к нему относится, но (в) чтобы Петтигрю не понял истинных причин его неприязни. Помимо того, что обед из-за всего этого выдался для Гарри чрезвычайно напряжённым, он ещё и заработал себе легкую головную боль. Но, учитывая статус сенешаля дома Поттеров, а также звание лучшего друга главного аврора, Питер Петтигрю, пожалуй, мог быть одним из самых влиятельных и опасных Пожирателей смерти в стране. И если он хотя бы заподозрит, что Гарри знает о его истинной сущности, то последствия сего откровения могут оказаться для Гарри фатальными.

— Ну, Поттер, — сказал Грозный Глаз, откинувшись назад и допив остатки своего (вовсе не сливочного) пива, — не то, чтобы я был не рад поесть за счет министра, но когда ты попросил меня быть твоим сопровождающим, ты сказал, что хочешь, чтобы я задержался после этого балагана, чтобы обсудить со мной что-то, что нельзя обсудить по почте.

Гарри оглянулся.

— Насколько вы хороши в чарах приватности?

Грюм изогнул свою оставшуюся бровь и вытащил палочку.

— Непроницаемо, — ответил он одно короткое заклинание спустя. — Что происходит?

Гарри быстро рассказал ему всю историю про Эми Уилкес и Тибериуса Нотта, после чего попросил Грюма последить своим магическим глазом за встречей, которая вот-вот должна была начаться наверху. Бывший аврор неодобрительно нахмурился.

— Поттер, я знаю, что иногда произвожу впечатление эдакого бунтаря, но есть законы, запрещающие использовать магию для того, чтобы узнать, что происходит на встречах за закрытыми дверями. Пусть даже эта встреча с участием осуждëнного Пожирателя смерти. Я не могу просто…

Но прежде, чем он успел закончить, дверь в паб отворилась, и внутрь зашла группа волшебников: Тибериус Нотт, семейство Гойлов и Амариллис Уилкес. Нотт заметил Гарри и Грюма и презрительно оскалился. Эми же просто кивнула, стараясь не выдать своих эмоций. Группа прошла прямо наверх в комнату, которую мадам Розмерта подготовила для них, больше не взглянув ни на Гарри с Грозным Глазом, ни на кого-либо ещё. Грюм тихо зарычал.

— Ладно, может только разочек, — пробормотал он, и его магический глаз, несколько раз покрутившись в глазнице, уставился в потолок, — но имей в виду, я хоть и вижу их, но здесь так себе позиция для обзора, если только я не хочу заглянуть мадам Гойл под юбку. Ну и, разумеется, я ничего не слышу. Думаешь, Нотт попытается обидеть девочку?

— Нет, — сказал Гарри, после чего решил уточнить, — не сегодня, по крайней мере. Думаю, часть с обидами начнется сразу после брачной церемонии.

Отвращение Грюма было очевидно.

— Ну и когда «счастливое событие»?

— Примерно в следующем июне, я думаю.

— Мхм. Ну, пока они просто разговаривают и едят. И должен отметить, Нотт отвратительно ведёт себя за столом, — глаз Грюма повернулся и, посмотрев на Гарри, быстро осмотрел всех сидящих за соседними столами. — Мы тут как на ладони, Поттер. Пойдём прогуляемся. Мне будет удобнее следить за твоей подругой с улицы, а не когда мы находимся прямо под ними. Плюс сможем поговорить. Ты ведь придёшь на урок после обеда?

— При условии, что ничего не изменится, — сказал Гарри, вставая из-за стола.

— Мхм. Есть успехи с беспалочковой магией?

— Не-а, — с лёгким раздражением ответил мальчик.

Грюм рассмеялся.

— Мы обсудим некоторые стратегии, которые могут тебе помочь во время урока.

— Например?

— Ну, — дипломатично начал Грюм, — теоретически, если бы ты был окклюментом третьего уровня или выше, ты мог бы открыть второй мыслепоток и приказать ему постоянно вспоминать все твои прошлые попытки. Это может несколько ускорить процесс. Но имей в виду, у такого подхода есть большие недостатки. Ну, тебе следует иметь это в виду на случай, если ты когда-нибудь станешь окклюментом. Гипотетически, разумеется.

— Ну, серьезно, мистер Грюм, — протянул Гарри, будто его утомлял этот разговор, — какова вероятность, что тринадцатилетний подросток может изучать окклюменцию? Не говоря уже о том, чтобы быть уровня три или выше? Ужасно неправдоподобно, верно?

Они оба едва уловимо улыбнулись, пока выходили из паба на улицу. Всё это время глаз Грюма был направлен на комнату, в которой Нотт и Эми вежливо разговаривали, неспешно поедая главное блюдо. По улицам Хогсмида слонялись студенты Хогвартса, наслаждаясь солнечным днем. У магазина «Всё для квиддича» всё ещё толпился народ, пускающий слюну на прототип Молнии. Рядом с Зонко туда-сюда сновали группки гиперактивных студентов. Проходя мимо чайной Мадам Паддифут, Гарри заглянул в окно и, к своему удивлению, увидел там Эмили Россум (которая должна была быть в академии авроров) и Маркуса Флинта(!), которому, судя по его виду, было максимально неловко от мысли, что его могут увидеть в таком вычурном заведении. Гарри подавил в себе желание зайти и поздороваться… и посмотреть, не сможет ли он как-нибудь заставить Флинта покраснеть ещё сильнее. Вместо этого он ещё раз спросил об Эми, и Грюм заверил его, что пока всё в порядке.

«Если так пойдет и дальше, — подумал Гарри, — это будет, на удивление, отличный денëк».

Разумеется, едва он это подумал, их настиг звук первого взрыва, за которым последовало первое за более чем десять лет появление в небе над Британией тёмной метки.

* * *

Поттеры

12:03

Выйдя из «Трёх мëтел», Джим с родителями и крестным отправились на прогулку по улицам Хогсмида. Джим был необычно мрачен, и Лили, заметив состояние сына, спросила у него, что случилось. Мальчик посмотрел на трёх взрослых, которых любил больше всего.

— Есть… кое-что, о чëм бы я хотел с вами поговорить. Но… я не хотел этого делать перед мистером Грюмом и министром.

Джеймс с любопытством посмотрел на сына.

— В чем дело, сынок?

Джим оглянулся. Впервые он остался без толпы поклонников. Репортеры, очевидно, наконец насытились им, и пусть для Хогсмида первый визит Мальчика-который-выжил и был большим событием, но оно успешно затерялось в толпе других студентов, слоняющихся по улицам деревни.

— Когда я рядом с дементорами… я… я слышу всякое, — тихо сказал он.

Трое взрослых с тревогой переглянулись.

— Всякое… это что, дружище, — осторожно спросил Питер.

Джим сделал глубокий вдох, и отогнал насекомое, которое почти залетело ему в рот.

— Я думаю… ту ночь.

— Какую ночь? — спросил Джеймс, хотя, как он боялся, он понял, про какую ночь говорит его сын.

Не задавая вопросов, Питер достал палочку и установил вокруг них чары приватности.

— Ту ночь. Хэллоуин восемьдесят первого. Я слышу, как кричит женщина. А затем хохот человека с высоким голосом. А затем… я помню вспышку зелёного света, — он с тревогой посмотрел на отца и мать. — Я никогда не спрашивал вас о том, что произошло в ту ночь, когда Сами-Знаете-Кто пришёл в наш дом. Но… это оно? Я вспоминаю это?

Трое взрослых выглядели напуганными такой возможностью. Наконец Джеймс вздохнул.

— Я не знаю, Джим. Может быть. Дементоры заставляют тебя переживать все твои худшие воспоминания, хотя я никогда не слышал о том, чтобы кто-то переживал воспоминания из младенчества. Твоя мама и я расскажем тебе, что сможем, но…

— Если честно, Джим, — продолжила за мужа Лили, — мы не особенно много помним. Мы не знаем, какое проклятие использовал на нас Сам-Знаешь-Кто, но это было невероятно мощное оглушающее. Целителям потребовалось несколько часов, чтобы подобрать контр-заклятие, с помощью которого нас разбудили. И когда мы проснулись, мы почти ничего не помнили.

Джеймс согласно кивнул.

— Я помню, как охранные щиты схлопнулись, когда он прошёл через них. И я помню, как кричал Лили бежать в детскую. Она была на втором этаже, но там было окно, рядом с которым мы держали метлу, на всякий случай. Я… думаю, что помню, что увидел его лицо и видел, как он направлял на меня палочку. Но после этого — ничего.

Лили грустно кивнула.

— И я помню, как бежала по лестнице в детскую, но у меня едва ли была пара секунд, прежде чем он пошел за мной. Я помню, что слышала заклинания и звук того, что Джеймс упал. Мне кажется, что я слышала, как Он смеялся. Но прежде, чем я смогла сделать хоть что-то, дверь выбило и… это последнее, что я помню. Уверена, что я закричала. Любой бы закричал в таких обстоятельствах.

Питер похлопал мальчика по плечу.

— Джим, это… невероятно, что ты помнишь всë это. И в то же время… ужасно, что ты должен переживать это снова и снова из-за дементоров. Я понимаю, это, должно быть, тяжелые воспоминания, но помни: всё это в прошлом. Постарайся не думать о Сам-Знаешь-Ком. Здесь ты в безопасности.

БУМ!

Звук взрыва прокатился по деревне. Лили ахнула и начала на что-то показывать. Над другим концом Хогсмида в воздухе появилась Тёмная Метка.

— Боже мой! — в ужасе воскликнула Лили.

Джеймс дико оглянулся вокруг и вытащил палочку. Откуда-то неподалеку раздался магически усиленный голос Грозного Глаза Грюма, предупреждающий об опасности.

— Лили, отправляй студентов обратно в замок, — сказал Джеймс. — Это и тебя касается, Джим.

Джим затряс головой.

— Пап, я хочу остаться! Я могу помочь!

Джеймс внимательно посмотрел в глаза сына, словно оценивая его.

— Питер? — не отрывая взгляда от сына, сказал он.

— Понял, — сказал Петтигрю, крепко хватая мальчика за плечо.

— Что?! — воскликнул Джим. — Нет…!

Но прежде, чем он смог среагировать, Питер аппарировал с ним, унося крестника от опасности. Джеймс повернулся к Лили.

— Они в офисе Питера. Оттуда он отправит Джима в кабинет Альбуса через камин.

Лили кивнула, а затем, поддавшись порыву, она шагнула вперёд и, обвив Джеймса руками, поцеловала его.

— Я найду Гарри. Иди работай. И помни — храбрость не равна безрассудству!

— Да, мэм! — улыбнулся он, после чего побежал по направлению к месту взрыва, а Лили бросилась к «Трём мëтлам», по пути приказывая студентам возвращаться в Хогвартс как можно скорее. Она добралась до паба мадам Розмерты как раз вовремя, чтобы увидеть удаляющуюся спину Гарри… и закричать от ужаса при виде его преследователей.

* * *

У дверей Хогвартса

12:05

Малахи Стерджен провёл большую часть последних трёх часов, стоя в дверях у Большого зала, отмечая имена студентов Хогвартса, которые уходили и приходили из Хогсмида. Ну, в основном стоя. После двух часов, когда на него никто не смотрел, он трансфигурировал ближайший камень в кресло и уселся в него. Между делом, он вспомнил свои школьные деньки, которые провел здесь под другим именем, и задумался над тем, что старый Филч тоже должен был стоять на этом посту большую часть дня, отмечая ушедших и вернувшихся. Но он-то не имел возможности облегчить себе жизнь, трансфигурировав кресло. На мгновение Стерджену стало жаль своего предшественника-сквиба, но тут память заботливо подсунула ему воспоминания о самых жестоких отработках, которые так любил назначать Филч, и чувство симпатии быстро ушло.

На улице было тепло для этого времени года, и двери замка были широко распахнуты. Несколько студентов даже вышли на крыльцо, чтобы посмотреть, какая погода на улице. Среди них была и Лаванда Браун, которой странным образом понравился завхоз. По правде говоря, Ремусу Люпину наскучила его игра в «Аргуса Филча», поэтому его поведение заметно смягчилось. На самом деле, он, видимо, настолько расслабился, что некоторые студентки начали замечать, что, под своей потертой одеждой он был достаточно мускулистым, а из-за бороды он начал казаться им опасным и дерзким (то есть таким, каким Люпин никогда не хотел быть).

Также на крыльце школы сидела второкурсница Гриффиндора по имени Луна Лавгуд, которая нервно грызла булочку, принесëнную из Большого зала. Девочка сидела там с тех пор, как ее подруга Эми Уилкес ушла в Хогсмид тридцать минут назад в компании своего однокашника Грегори Гойла. Ремус посмотрел на Лаванду.

— Решили не идти в Хогсмид? — немного ворчливо спросил он, но девушка, по-видимому, даже не обратила на это внимание.

Лаванда покачала головой.

— Провидица предостерегла меня от похода, — расстроенно ответила она. — А я его так ждала.

Ремус нахмурился. Когда он был студентом, он был одним из любимых студентов Минервы Макгонагалл. Поэтому он много лет назад услышал и принял на веру убеждения Макгонагалл относительно прорицаний. Но прежде чем он успел ответить, заговорила девочка Лавгуд.

— Провидица? — с сомнением спросила она. — Ты имеешь в виду Гермиону?

— Да, это Гермиона предостерегла меня, — Лаванда заметила выражение на лице Луны. — Ты не веришь, что она видит будущее? Без обид, Луна, но я думала, что с твоей репутацией ты веришь… ну, почти во всё.

Луна снова уставилась на Хогсмид.

— Вовсе нет. Я, на самом деле, очень тщательно выбираю, в какие странные и невозможные вещи верить.

— Ну, что до меня, я видела достаточно, чтобы доверять третьему глазу Гермионы, — высокомерно сказала Лаванда. — Тебе просто нужно отказаться от своих предубеждений о…

Но договорить Лаванде не дали. Луна вскрикнула и вскочила на ноги, выронив булочку, которую всё ещё теребила в руках, а ее лицо, обращённое к Хогсмиду, исказилось гримасой ужаса.

— Беру свои слова назад, — дрожащим голосом сказала она. — Гермиона мудро поступила, сказав тебе не идти в Хогсмид. Жаль, что она не отговорила больше людей.

Она повернулась к Ремусу с выражением ужаса на лице.

— Мистер Стерджен, вы должны послать весточку директору. Студенты, которые пошли в Хогсмид, должны немедленно вернуться.

— Почему? — осторожно спросил он.

— Разве вы не слышите?! — воскликнула она, снова поворачиваясь к деревне. — Хогсмид кричит!

Лаванда и Ремус непонимающе переглянулись, и в этот момент их настиг звук мощного взрыва, произошедшего где-то в деревне… за которым последовало появление в небе Тёмной Метки.

Ремус ахнул и выхватил палочку.

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ.

Перед ним появился его патронус в виде волка, готовый выслушать сообщение, которое нужно было доставить.

— Отправляйся к Альбусу Дамблдору. Скажи ему, что на Хогсмид совершено нападение, а в небе висит тёмная метка!

Пока он говорил, Лаванда удивлённо наклонилась к Луне.

— Так он что не сквиб что-ли?!

Но внимание Луны было приковано к Хогсмиду, где сейчас находились почти все её друзья.

Когда патронус исчез, Люпин повернулся к Лаванде.

— Следи, чтобы никто не пошёл в Хогсмид!

А затем он развернулся и с поразительной скоростью понёсся по дороге, ведущей к деревне. Не нечеловеческой, но достаточной, чтобы побить любой маггловский рекорд в беге на сто метров. И в ту секунду, когда он пересёк границу чар школы, он тут же исчез с хлопком аппарации.

* * *

Гарри и Грюм

12:06

— Что за черт?! — удивлённо воскликнул Гарри, а глаз Грюма повернулся по направлению к взрыву. Гарри тоже посмотрел туда, и у него перехватило дыхание — над дальним концом деревни возникло густое облако тумана, которое собралось в уродливый череп, изо рта которого выползала полупрозрачная змея. Пусть он и не видел раньше такого зрелища, Гарри знал достаточно из истории последней волшебной войны. Над деревней поставили тёмную метку.

— Мерлиновы кости, — воскликнул Грюм и тут же приставил палочку к горлу.

— СОНОРУС! ВНИМАНИЕ! ЭТО АЛАСТОР ГРЮМ! НА ХОГСМИД СОВЕРШЕНО НАПАДЕНИЕ! ВСЕМ СТУДЕНТАМ ХОГВАРТСА ПРЕДПИСАНО НЕМЕДЛЕННО ВЕРНУТЬСЯ В ШКОЛУ! ВСЕМ АВРОРАМ НЕМЕДЛЕННО СОБРАТЬСЯ У ПОЧТОВОГО ОТДЕЛЕНИЯ!

Он завершил заклинание и повернулся к шокированному Гарри.

— Пожиратели смерти, — с сожалением сказал он, подтверждая опасения Гарри. — Или, по меньше мере, идиоты, одетые как Пожиратели. Я иду туда. Ты — нет! Возвращайся в Хогвартс!

— А как же Эми?! — взволнованно спросил Гарри.

Грюм на секунду задумался.

— Иди к мадам Розмерте. Скажи ей, что я велел ей предупредить лорда Нотта и его гостей, что всем студентам нужно немедленно вернуться в школу. Она приведёт Эми к тебе. Шевелись!

Грюм развернулся и похромал по направлению к взрыву так быстро, как только мог. Гарри секунду помедлил, прежде чем повернуться и побежать в сторону «Трёх мëтел». К этому моменту на улицах Хогсмида воцарился настоящий хаос. Студенты бежали к школе, а местные укрывались в своих домах. Он также отовсюду слышал хлопки аппарации. Но тут, когда паб уже показался вдали, он увидел, как внутрь забежали шесть закутанных в плащи фигур с палочками наизготовку. Когда он подобрался ближе, он с ужасом услышал как кто-то внутри прокричал «БОМБАРДА!», и последовал ещё один взрыв. Осторожно заглянув в окно, Гарри тут же отпрянул и зажал себе рот руками, чтобы не издать ни звука.

Внутри мадам Розмерта и оставшиеся посетители — и местные, и студенты Хогвартса — были взяты в заложники, похоже, шестью частично обратившимися оборотнями под предводительством того, в ком, благодаря старым подшивкам «Пророка», Гарри узнал Фенрира Сивого. Взрывное заклятие, которое Гарри слышал с улицы, видимо предназначалось камину, который сейчас был разбит вдребезги. Отсюда помощи больше ждать не приходилось, и сбежать этим путем тоже больше было нельзя.

Рыча, Сивый раздавал приказы своей стае.

— Вы трое! Оставайтесь здесь. Убивайте всех, кто попытается войти, и любого заложника, если он попытается сделать что-нибудь глупое. Ставрос, Джонни, вы со мной.

И с этими словами вселяющий ужас оборотень и два его подручных начали подниматься по лестнице.

* * *

На втором этаже «Трёх Мëтел»

12:09

К удивлению Эми, обед с Тибериусом Ноттом оказался не таким уж и ужасным. Еда была вкусной, а взрослые делали всё возможное, чтобы не замечать слона в комнате — факт того, что её опекуны собирались выдать её в возрасте двенадцати лет за мужчину, который ей в отцы годился. Она всё ещё была в ужасе от перспективы выйти замуж за Нотта-старшего, но в настоящей момент, по крайней мере, все пытались прикрыть это фасадом цивилизованности. К сожалению, «хорошая» часть резко закончилась, когда кто-то по имени Аластор Грюм объявил, что на деревню напали… Пожиратели смерти?! Эми посмотрела на взрослых, которые также с удивлением услышали об атаке Пожирателей. Видимо, их не пригласили.

Несколько секунд спустя здание содрогнулось от взрыва внизу, заставив мадам Гойл закричать от ужаса. Нотт быстро поднялся со своего кресла и закрыл глаза.

— Анти-аппарационные чары, — злобно сказал он, вытаскивая палочку.

Лицо Эми потемнело от злости, когда она поняла, что трусливый старик собирался сбежать, оставив свою невесту на произвол судьбы. Снаружи послышался топот ног по лестнице. Нотт быстро наложил на дверь чары коллопортуса, но можно было бы и не стараться. Дверь практически слетела с петель, и в комнату ворвался Фенрир Сивый. В этот раз Эми закричала и подалась назад, подальше от кошмарного оборотня. Несмотря на то, что Сивый не обратился полностью, его частичная трансформация всё ещё была достаточно пугающей с её чёрными глазами, торчащими клыками и когтями на человеческих пальцах.

— Мы здесь из-за девчонки, Нотт! — прорычал он. — Отдай её и не пострадаешь!

Слова оборотня застали Нотта врасплох настолько, что он мгновение помедлил, прежде чем попытаться направить палочку на оборотней. И, разумеется, он опоздал. Один из оборотней сотворил экспеллиармус — и бывший Пожиратель лишился палочки и был отброшен к стене. Грег воспользовался возможностью и опрокинул стол, чтобы им было, за чем укрыться. После этого трое Гойлов и нападающие начали палить друг в друга заклинаниями в замкнутой комнате. Эми пришлось пригнуться, чтобы не попасть под огонь, и, к своему ужасу, она увидела как один из оборотней Сивого, получил оглушающим прямо в лицо, но оно не произвело на него никакого эффекта, и он продолжил обходить стол, пытаясь добраться до неё.

Тут Эми закричала снова из-за того, что окно рядом с ней взорвалось осколками — сквозь него пролетела урна для мусора, которая до этого стояла на тротуаре. Ужас быстро сменился надеждой, когда она узнала голос человека, кричащего с улицы.

— ЭМИ! — заорал Гарри Поттер. — ПРЫГАЙ!

Слизеринка медлить не стала. Сделав три быстрых шага, она выпрыгнула со второго этажа прямо перед тем, как оборотень смог до неё достать.

— АРРЕСТО МОМЕНТУМ! — услышала она голос Гарри, как только начала падать. Её падение тут же замедлилось, и она аккуратно опустилась на землю. А Гарри уже колдовал снова.

— СЕРПЕНСОРТИА ОППУНЬО!

Сверкнула вспышка света — и на оборотня, который уже успел высунуть голову из окна и зарычать на них, внезапно свалилась очень раздражëнная королевская кобра. Он отпрянул обратно в комнату, из которой всё ещё доносились звуки боя. Когда Эми опустилась на землю, Гарри тут же схватил её за руку.

— Бегом! — велел он.

Сам он тем временем снова пахал палочкой.

— ФУМОС МАКСИМА!

Из его палочки вырвалась струя густого тумана, и, пока Гарри и Эми бежали по тротуару, туман снизил видимость почти до нуля на всей улице. Гарри, который прекрасно всё видел сквозь туман, перевёл Эми через улицу. Позади себя они слышали крики, а затем звук приземления выпрыгивающих из окна оборотней, которые бросились в погоню. В ответ на это Гарри снова взмахнул палочкой и произнёс другое заклинание, которого Эми не знала. Внезапно едва видимые сквозь туман, рядом с ними возникли ещё одни Гарри и Эми, которые побежали в другой проулок, тот который был ближе к оборотням. Настоящие же Гарри и Эми свернули на боковую улицу, где укрылись позади кучи старых коробок.

— Тихо, — прошептал он. — Когда они уйдут, мы проберëмся обратно в школу.

Они сидели в тишине несколько секунд, как вдруг вздрогнули от того, что рядом с ними раздался голос.

— Хорошая попытка, мальчик, — прорычал Сивый, стоящий у начала аллеи. — Умный ход — использовать чары иллюзии. Но ты всё испортил, когда начал шептаться с девчонкой, — он презрительно усмехнулся. — Наш слух намного чувствительнее, чем у вас, людишки. Ещё один пункт, по которому мы лучше вас.

Двое его подельников рассмеялись его словам.

— Буду знать, — сказал Гарри, вставая и направляя палочку на оборотней.

— СОНОРУС! — заорал он, делая ударение на первый слог, вместо второго, как до этого использовал его Грюм.

И этого было достаточно, чтобы изменить чары увеличения громкости на проклятие, разбивающее стекла. Эффект был мгновенный — все трое оборотней в агонии подались назад и зажали уши руками, пытаясь заглушить оглушительный вой, который полился из палочки Гарри. Гарри увидел, что в нескольких домах по улице начали разбиваться окна, включая главную витрину магазина «Всё для квиддича». Он немного наклонил голову и начал колдовать снова.

— АКЦИО, МОЛНИЯ!

Оборотни только начали приходить в себя от звукового удара, когда одному из них в голову впечатался прототип Молнии на пути в ждущую руку Гарри.

— Было весело, — сказал Гарри, пока они с Эми забирались на метлу, — но нам правда уже пора.

* * *

Клиника Тонксов

12:13

Тед в агонии отпрянул назад, и от его обожжённой руки пошёл дым. Он потерял равновесие и начал падать, но Рон и Тео были рядом, чтобы подхватить и оттащить его подальше от тлеющей двери, которая теперь была покрыта множеством подпалин, складывающихся в множество слов «ИЗГОЙ». Гермиона в ужасе посмотрела на дверь.

— Нам нужно выбираться отсюда, — сказала она. — Оттащите Теда подальше от двери!

Пока парни работали, девушка вытащила свою палочку.

— АЛОХОМОРА!

Магическая энергия омыла дверь клиники, но без результата. Гермиона сделала несколько шагов назад и попробовала другой подход.

— БОМБАРДА!

У Тео и Рона едва ли было время, чтобы удивиться тому, что она использовала взрывные чары в таком замкнутом пространстве. Они не помогли. Эффекта не было, если не считать, что оно только подстегнуло скорость с которой невидимая сила сжигала дверь — вместо всё повторяющихся слов «ИЗГОЙ», невидимая рука начала писать целые предложения.

УМРИ, ИЗГОЙ! УМРИ!

Не испугавшись, Гермиона повернулась и попыталась ещё раз, на этот раз запустив взрывными чарами в ближайшее окно.

— БОМБАРДА!

На этот раз помогло. Стекло брызнуло осколками, которые полетели наружу. Но прежде, чем кто-либо успел подойти к окну, разбитое стекло застыло в воздухе, а затем со странным рычащим звуком собралось воедино и встало в раму. У троих детей едва ли было время, чтобы осознать, что произошло, как подъехали новые ужасы. В находящемся в гостиной камине внезапно взревело пламя, настолько мощное, что высоты камина ему не хватило, и оно начало облизывать стену над ним, мгновенно спалив семейные фотографии, стоящие на каминной полке. Ревущее пламя было зеленоватым, такого же оттенка, который когда-то видел Тео и который постоянно являлся ему в кошмарах.

— Мерлин, спаси нас, — в ужасе выдохнул он. — Это АДСКОЕ ПЛАМЯ!

И проклятый огонь оправдал свое название. Пламя, вырывающееся из камина, превратилось в одну сплошную стену огня, на которой появилось уродливое лицо с большими глазами и ухмыляющимся ртом. И огонь начал говорить.

— Мы идем за тобой, Тео Безымянный!

Лицо вздохнуло, словно набирая воздуха. Дети инстинктивно отпрыгнули в сторону, когда сгусток огня пронесся по комнате. Гермиона оказалась в одной части комнаты, где она смогла оттащить находящегося в почти бессознательном состоянии Теда подальше от распространяющегося пожара, а Тео и Рон — в другой, где кроме них была запечатанная дверь, окно и стена, на которой уже начали проступать выжженые слова, называющие Тео Изгоем. А затем, как будто этого было мало, шторы, висящие по бокам от окон, тоже вспыхнули зеленым пламенем.

— Мы идем за тобой, Тео Безымянный! И мы сожжëм тебя заживо!

* * *

Аллея рядом с пабом «Три Метлы»

12:19

Гарри и Эми быстро забрались на метлу и взлетели, попутно уклоняясь от заклятий, но позади себя Гарри слышал, как Сивый призвал мëтлы для себя и своих подельников. Гарри тихо выругался и, пролетев над улицей, обогнул здание, прежде чем начать набор высоты. К сожалению, чтобы добраться до школы с места, откуда они взлетели, им нужно было сделать почти целый круг над Хогсмидом. Но что ещё хуже, Гарри потрясëнно заметил, что метла не ускоряется, как должна. Следуя инструкциям, которые ему рассказал продавец, он подался вперед и коснулся своим пальцем небольшой зазубрины на древке метлы, на которой была выгравирована небольшая руна. И тут же в его мозг хлынула диагностическая информация о метле. Он выругался, а затем дернул древко на себя, уклоняясь от оглушающего одного из оборотней, которые уже были на мëтлах и преследовали их.

— Что случилось?! — Эми пришлось орать, чтобы заглушить ветер.

— Метла всё ещё в режиме ловца! Большая часть специальных чар ускорения выключена, потому что из-за двух седоков смещается баланс! Если бы мы были в стандартном режиме, мы бы летели намного быстрее. А если бы в режиме ловца был только один наездник, то он уже был бы дома!

— Можешь поменять режимы?

— Только приземлившись! — ответил он. — Чары маневрирования в порядке, поэтому нам просто придётся уклоняться, пока мы не достигнем Хогвартса. Типа вот так!

Гарри резко дёрнул древко метлы, услышав звук заклинания сзади, и два красных луча разминулись с ними едва ли на полметра.

«Ну, с другой стороны, — подумал Гарри, — им нужна Эми, и они хотят взять её живой, поэтому никаких убивающих проклятий… я надеюсь».

Гарри летел так быстро, как позволяла метла, но, хотя он и двигался быстрее, чем оборотни на своих украденных Нимбусах, из-за того, где они находились, и из-за их атак, просто лететь напрямик в замок было нельзя. Он решил, что лучше всего пролететь по дуге, которая пройдёт над Запретным лесом и закончится уже на землях школы. Единственное, он надеялся, что сможет обогнать дементоров. Он уклонился ещё от пары заклинаний, а затем направил палочку назад и сотворил ещё одну дымовую завесу, пока Эми держалась за него изо всех сил.

Через несколько секунд они уже подлетали к Запретному лесу. Пусть над ним и кружила сотня дементоров, Запретный лес был огромным, и дементоры были достаточно далеко друг от друга, поэтому Гарри надеялся, что ему удастся пролететь между ними. Однако, когда они были уже почти над воздушным пространством леса, Гарри похолодел, увидев одного дементора, который взял курс на их перехват… и ещё несколько десятков злобных существ, которые, по-видимому, просто увязались следом и теперь старались срезать их траекторию. В самую последнюю секунду он крикнул: «ДЕРЖИСЬ!» и дёрнул метлу на себя так сильно, как только мог, мгновенно переводя всю горизонтальная скорость, в вертикальную. Эми не закричала, но если бы она держалась за Гарри ещё крепче, она бы, скорее всего, сломала ему ребра.

Пока метла набирала высоту, Гарри направил палочку прямо перед собой и снова сотворил дымовую завесу. Вскоре за метлой образовалось густое облако тумана, которое, как он надеялся, будет мешать оборотням сделать прицельный выстрел, прежде чем он сможет подняться достаточно высоко, чтобы пролететь над лесом и попасть на земли школы. Ему удалось, но, к сожалению, совсем не так, как он задумал.

Разозлëнные тем, что больше не видят свою добычу, Сивый и Ставрос отклонились в сторону, чтобы выйти из облака волшебного тумана. Оказавшись вне облака, они, наконец, смогли увидеть студентов на их украденной Молнии, и упорно преследующего их Джонни.

— Хватит с меня этого дерьма, — прорычал Фенрир и, направив палочку по направлению к Молнии, выкрикнул заклинание модифицированной бомбарды.

Заклинание ушло немного дальше и правее Гарри и Эми, а затем взорвалось как раз в тот момент, когда они пролетали над ним. Ударная волна смела Гарри с метлы и на мгновение оглушила, прежде чем он пришёл в себя. Мгновение — и мальчик расширил своё восприятие — Пум-Пум — чтобы оценить ситуацию.

Дела были так себе. Теперь Эми кричала, даже вопила. Также она была примерно в трёх метрах от него слева, а преследующие их оборотни сменили курс, чтобы поймать её. Его украденная Молния была примерно в трёх метрах от него справа и удалялась от него по широкой спирали. Его палочка из остролиста с пером феникса была всего в полутора метрах перед ним, но, в текущих обстоятельствах, она с тем же успехом могла лежать на тумбочке в его спальне. Ну а земля…

Земля была в шестистах метрах под ним.

И приближалась быстро.

1) Per vita mea, perfluat odium(лат.) — согласно переводчику — «Чрез жизнь мою, пусть течет ненависть». Не знаю, насколько это точно, но я знаю, что среди моих читателей есть знатоки латыни. Пусть они меня поправят.

Вернуться к тексту