Четыре дороги  (гет)

На следующий же день мы с Тьерой поехали в ближайшие магазины одежды за новым гардеробом. Если мне предстояло это пережить, то я решила, что в следующий раз не скоро решусь на подобное, и поэтому я хватала все, что видела в магазине, не обращая внимания ни на цвет, ни на размер. Мы купили столько одежды, что все это еле умещалось в багажниках двух автомобилей. Тьера была очень довольна, она даже не подозревала, что следующей такой поездки ей придется ждать минимум полгода.

Я скинула все пакеты в гардеробной, торжественно захлопнув за ними дверь.

Почти все время мы проводили на улице, гуляли по окрестностям дома или выезжали на машине подальше. Настойчивая просьба Криса не ездить без него в центр города распространялась и здесь, поэтому мы находили для себя другие развлечения.

Тьеру беспокоило то, что Крис до сих пор умалчивает про тех демонов, из-за которых мы сюда вернулись. Она боялась, что может без предупреждения сорвать нас с места и объявить, чтобы мы собирались ехать с ним за ними.

Я отвечала ей, что Крис упоминал об этом в вечер перед поездкой, когда сказал, что мы не с аэропорта к ним поедем, и что он сам не знает их точного месторасположения.

Но когда с момента нашего приезда прошел месяц, я сама стала беспокоиться. Я могла дать десятки объяснений тому, почему Крис тянет с этими демонами, и одна версия была страшней другой. Он мог сам бояться их, и из-за этого оттягивал, он мог считать, что я слишком слаба для такой миссии, и что я ошибусь так же, как когда-то ошиблась Амелия. Эта мысль застряла у меня в голове неприятной занозой. Мне во что бы то ни стало, нужно было узнать, как и почему умерла Амелия. Судя по рассказам остальных, я и мизинца ее не стоила, и если у демонов была тактика обезвреживания хранителей через поимку и ликвидацию слабого звена — то слабее меня звена им было не найти.

Октябрь принес больше холодных дней и меньше солнечных. Время от времени шли дожди, и нам приходилось такие дни проводить в доме. Крис и Тьера всегда были в хорошем настроении во время дождя, и это было единственным, что держало мое моральное состояние в норме.

— Кира, поехали сегодня по магазинам, — заявила Тьера за завтраком. Она знала, что если застать меня врасплох — выкрутиться мне не удастся.

— Я... я не знаю, — замялась я, ища глазами поддержку в Алексе или в Крисе.

Я была готова отбивать по столу сигнал SOS азбукой Морзе.

Алекс свел брови в жалостливом выражении и покачал головой. Это была его месть за то, что вчера пол вечера мы с Тьерой хохотали по поводу его плохого настроения. Закончилось все тем, что Тьера плеснула на него стакан воды.

Значит, Алекс не заступится — придется ехать.

— Кира уже обещала мне, — спокойно сказал Крис.

Тьера в это не поверила, да и никто не поверил.

— Кира? — с давлением спросила она, ожидая моего прокола.

— Да, уже обещала, — нервно заулыбалась я.

Чтобы не оставаться с Тьерой наедине после завтрака, я поднялась из-за стола вслед за Крисом и пошла за ним в холл.

— Ты действительно хочешь поехать со мной? — спросил он, когда Тьера уже не могла подслушать нас. — Я могу провести тебя в дом через задний двор, она не догадается, что ты осталась.

Я колебалась с ответом, преимущество было явно не на стороне дня, проведенного в одиночестве.

— Хочу, — выдавила я на выдохе.

Он открыл тяжелую дверь, пропуская меня вперед.

Я впервые села на переднее сидение новенького черного «ягуара». В салоне стоял запах новой кожаной обивки, и сладкий приторный аромат цветов. Я обернулась и увидела два букета, лежащих на заднем сидении.

Если эти цветы были для меня и для Тьеры, тогда почему он до сих пор не подарил их нам?

Крис неторопливо сел в водительское кресло.

— Куда мы поедем? — спросила я невинным, наигранно равнодушным голосом.

— На кладбище, — ответил он, проскользнув по мне взглядом.

Мне не нужно было объяснять, на чью могилу мы собирались поехать. Примерно тридцать лет назад здесь, в Англии, погибла та, которую Крис любил всем сердцем, да и сейчас любит не меньше.

Я спросила у себя, смогу ли я выдержать эту поездку, и ответ был однозначным: смогу. Я уже приняла этот факт его биографии: никто в этом не виноват.

Не такая уж и редкость, эта безответная любовь.

Он предан ей, а я предана ему.

— Хорошая сегодня погода, — произнес он задумчиво.

— Не льет, и на этом спасибо, — пробурчала я.

— Ты тоже против дождей? — усмехнулся он.

— Дождь приятен только летом: теплый, освежающий. А осенью он всегда холодный и пронизывающий. — я сделала паузу, размышляя о том, какую бы погоду я хотела сейчас, — сегодня могло бы быть и солнечно, для разнообразия. Но думаю, что я скоро смогу привыкнуть к этому.

На самом деле погода меня не волновала ни грамма. На улице я бывала редко, а если мы и выходили куда-то, то всегда на машине, где имеется очень удобная вещь, называемая печкой.

— Я надеюсь, что привыкать не придется. Если все будет так, как я планирую, то весной мы вернемся обратно. А зима... зима почти везде одинакова.

— Твое любимое время года? — предположила я.

— Не то, чтобы любимое, но зимой я действительно чувствую себя лучше.

— А я люблю, когда зимой идет снег, — мечтательно произнесла я, — Такими большими белыми хлопьями опускается на все серое в городе...

Я представила себе парк, полностью утонувший в белом снегу. Вокруг тишина, нет никого и ничего, слышно лишь, как крупные хлопья медленно опускаются на заснеженную землю. Крис берет меня за руку, и ласково спрашивает:

— Ты замерзла?

Его прикосновение и голос показались мне настолько реальными, что я вздрогнула. Сейчас его рука казалась мне теплее моей собственной.

— Только руки, — ответила я неуверенно.

Он поднял стекло своего окна и включил печку. Через полминуты мне в лицо подул горячий воздух. Несколько волн неприятной дрожи, и по крови разлилось расслабляющее тепло.

— Спасибо.

В это слово я постаралась вложить всю свою благодарность и любовь.

— Всегда пожалуйста, — улыбнулся он, мельком взглянув на меня.

Сейчас мы были так близко друг к другу, так далеко от всех. Я могла бы раскрыть перед ним свою душу и сердце. Вывернуть наизнанку, и отдать ему на хранение, или на неограниченное пользование. Только если бы он попросил.

— Приехали, — прервал он мои размышления, паркуясь около высоких кованых ворот кладбища.

Я вышла из машины, вступив при этом обеими ногами в лужу. Вода хлюпнула, покрывая темными брызгами мои бежевые сапоги. Я недовольно цокнула языком. Вот вам на лицо еще одна причина, по которой следует ненавидеть осадки.

Такие кладбища я видела только по телевизору. Никаких оград, памятников, венков. Ничего подобного. Это был большой пустырь, поле, на котором, то там то здесь были заметны гранитные плиты надгробий, повсюду летали черные вороны, напоминая о том, куда мы пришли. Настроение тут же стало унылым.

Серое небо, пожелтевшая трава, и мы вдвоем с Крисом.

Мне резко захотелось уехать отсюда.

Чем ближе мы с ним находились, тем дальше, мне казалось, он от меня отдалялся. Антимагнит.

— Нам сюда, — сказал он неуверенно, показав на восточное направление. — Давно же здесь не был.

Мы шли и шли. Мои каблуки то и дело проваливались в мягкую почву, отчего я пошатывалась, как одноногий стул, но реакция Криса была, как всегда, стремительной. Он успевал подхватить меня под локоть прежде, чем я успевала упасть на мокрую траву.

— Посмотри туда, — прошептал он тихо, кивая головой вперед.

Я прищурилась, чтобы лучше разглядеть то, на что он указывал.

На траве, среди могильных плит, обняв руками коленки, сидел ребенок. девочка, лет пяти, не более. Из-под капюшона выбивались светлые кудри. Не трудно было догадаться, что она плакала. Потерялась, наверное.

Крис уверенно зашагал к ней. Я последовала за ним.

Чтобы не напугать ребенка, он присел на корточки в нескольких метрах от нее.

— Эй, малыш, ты потерялась? — спросил он заботливо.

Я могла поспорить на что угодно: таким тоном он не разговаривал никогда и ни с кем.

На сердце нахлынула волна крови.

Девочка подняла голову и уставилась на него большими голубыми глазами. Должно быть, она просидела здесь уже долго, так как ее глаза были сильно покрасневшими от слез.

— Я убежала, — честно ответила она, без страха в голосе.

Будь на месте Криса любой другой человек, он напугал бы ребенка до полусмерти, но как можно было бояться, такого ангела воплоти?

— А где же твои родители? — спросил он тем же тоном.

— Мама спит здесь, — показала она пальцем на ближайшую от нее могилу, — А папа...

Хоть я еще и не могла свободно разговаривать на английском, но я уже все четко понимала.

Две большие слезинки скатились по ее розовым щекам.

— Не плач, мы его найдем, — успокоил он ее, подходя ближе.

Две большие слезинки скатились по ее розовым щекам.

— Не плач, мы его найдем, — успокоил он ее, подходя ближе.

Он провел пальцем по ее, застывшему от удивления лицу, снимая с щек слезинки.

— Смотри, — сказал он ей.

Мы обе внимательно наблюдали за его движениями.

Он, на ее глазах, растер слезинки двумя пальцами, и взяв ее маленькую ручку в свою, положил ей на ладонь маленький кусочек льда.

Малышка заулыбалась, и удивленно захлопала ресницами, рассматривая переливающуюся льдинку.

— Это будет нашим с тобой секретом, договорились? — заговорчески произнес он.

Она, соглашаясь, быстро закивала головой.

— Синтия, вот ты где!

Все обернулись на голос.

К нам бежал мужчина, и у него был такой вид, как будто он долгое время тому назад позабыл о том, что такое нормальный сон. Спутанные волосы, помятая рубашка, расстегнутая куртка. Выглядел он очень замученным и несчастным.

Он взял ребенка на руки и крепко прижал к себе.

— Синтия, как ты могла убежать?

— Прости, пап. Я хотела пожелать маме спокойной ночи, а потом мне стало страшно возвращаться одной, — виновато сказала она. А потом, вспомнив что-то, радостно заверещала, — Папа, папа, этот мистер сделал мне руками льдинку из моих слезинок!

Я напряглась и метнула испуганный взгляд на Криса, но тот даже бровью не повел.

Синтия разжала кулачок, в котором держала подаренный кусочек льда, но кроме нескольких капелек воды, там ничего не оказалось. От восторга она рассмеялась звонким детским смехом.

— Маленькая мисс обещала хранить этот секрет, — просто сказал он, улыбаясь, и подмигивая растерянному отцу.

Бедный, он, наверное, подумал, что его дочь сошла с ума.

— У вас замечательный ребенок, — добавил он.

— Спасибо вам, не знаю, что вы сделали, но она смеется впервые за несколько недель. Вы, наверное, волшебник.

— Немного волшебства нужно каждому.

— Еще раз спасибо, до свидания, — сказал он с благодарностью, и, склонив в мою сторону голову, добавил, — Мисс.

Я кивнула ему в ответ, все еще находясь в завороженном состоянии.

Крис поднял с земли цветы, и я вспомнила истинную цель нашего сюда прихода.

Мы пошли дальше.

— Не знала, что ты любишь детей, — призналась я.

— Ты вообще про меня ничего не знаешь.

Я не смогла разобрать: говорил он со злостью или с грустью.

— Не меньше, чем ты обо мне, — ответила я, задетая таким грубым ответом.

— Прости, я не хотел так резко отвечать.

— Ничего, не обращай внимания, — отмахнулась я.

Кому нужны фальшивые извинения? Он же правду сказал: все, что я о нем знала, было сказано мне не им самим, а другими людьми.

— Почему ты считаешь меня монстром? — вдруг спросил он.

— Кем?

У меня даже волосы дыбом встали на голове. После чего он такие выводы делает?

— Тебя удивило, что я люблю людей. Ты боишься меня? Ты все время меня избегаешь, отводишь взгляд, никогда первая не заговариваешь и так далее.

Я опешила. Я его боюсь?

Знал бы он, что ко всем этим «симптомам» страх добавлялся, как одна из составляющих. А диагноз мой все и так давно знали. Все, кроме него самого.

Пока я формулировала в голове убедительный ответ, он сказал:

— Пришли.

Вырастая из земли, над нами возвышалась статуя ангела, опустившего голову вниз, и прижимающего руки к груди. Он всем своим видом выражал боль и страдания. И правда, ангелам на Земле не место. Их дом далеко отсюда, за горизонтом, за облаками. Там, где людям не быть никогда.

Под статуей находились две гранитные плиты красно-пурпурного цвета. И чуть поодаль, в шаге или в двух, находилась третья плита такого же цвета.

Плиты были покрыты толстым слоем пыли, сухой травой и, непонятно откуда взявшейся желто-коричневой листвой.

Крис опустился на колени на влажную грязную траву, чтобы смахнуть всю эту грязь с гранитных камней.

— Как же давно я не был здесь, — эхом повторил он слова, сказанные им самим еще при входе. Он как будто извинялся перед теми, кто находился глубоко в земле.

— Кто здесь похоронен? — спросила я тихо, не разбирая слов на потрескавшихся от времени плитах.

— Мои родители, — пояснил он, возлагая на каждую могилу по букету.

Я по-дружески положила ему на плечо руку.

Сейчас мы были одни, вдалеке от всех тех, кто мог бы подсмотреть за нами или подслушать.

Если я собиралась когда-то признаться ему в своих чувствах, сейчас был именно такой подходящий момент. Но все слова стояли в горле: я мало репетировала перед сном свою речь.

Да и зачем нагружать его своими лишними проблемами? Я ни в коем случае не хотела обременять его своими чувствами, никогда и ничего от него требовать. Я видела его каждый день, слышала его голос, в такие моменты, как сейчас, могла даже прикоснуться к нему.

Я внимательно присмотрелась к третьей гранитной плите. Чья она? Сестры? Брата? Тогда почему он не принес цветов, чтобы возложить их на могилу еще одного близкого родственника?

Я опустилась на колени, сметая мусор обеими руками, чтобы прочитать имя, выбитое на могильном камне.

На мгновение мне показалось, что Крис остановит меня, набросится на меня с фразами «Это не твое дело!», «Не лезь туда, куда тебя не просят!»

Но он наблюдал за моими действиями, ожидая моей реакции, переводя взгляд с меня на гранит. Я полностью очистила плиту от травы и листьев.

Красивым почерком было выгравировано:

Кристиан Уильям Грант

1.XII.1889 -25.III.1942

Я несколько раз перечитала имя и фамилию, пока все не сложилось в полную картину.

— О, Боже! — выкрикнула я с ужасом, проводя рукой по надписи и удостоверяясь, что она подлинная, и что это не обман зрения. — Это же...

— Прости меня, — прошептал он, поднимая меня на ноги, — Я не должен был позволять тебе смотреть на это. Пойдем отсюда.

Он увел меня, но все, что я только что видела, стояло у меня перед глазами. 1889 год рождения. Такая ирония: мы могли бы быть сверстниками, одногодками, если между нами не было бы вековой разницы. Он был старше меня ровно на сто лет.

— А как же дети, внуки? — спросила я.

— Чьи? — не понял он сразу.

— Ну, твои, разумеется.

— Ты не совсем правильно представляешь себе тех, кто вместо нас проживает наши человеческие жизни. Они не способны любить, заводить отношения или иметь детей. Внутри они пусты, как куклы. Муляжная копия.

— Я не знала об этом, — прошептала я с грустью.

Я была настолько потрясена, что только когда мы подошли к машине, я поняла, что он всю дорогу вел меня за руку. Я даже не обратила на это внимания, ведь в моей "второй реальности" это было привычно для меня. И мне показалось, что у него это не вызвало отвращения.

Я подошла к передней двери машины, морально готовя себя к обратному пути. Так мало мы были вместе, и так много оставалось еще недосказанного.

— Ты хочешь ехать домой? — спросил Крис, когда я уже открыла дверь и собиралась садиться.

Я удивленно вскинула брови.

— Можем поехать куда-нибудь прогуляться, — предложил он.

— Эээээ, — протянула я, соображая.

— Поведешь? — спросил он, кинув мне ключи. Я еле успела их поймать.

— В чем подвох? — спросила, прищуривая один глаз, когда мы уже разместились в салоне.

— Хочу посмотреть, как ты водишь. Честно говоря, я не доверяю Алексу, как водителю.

— Понятно, — хмыкнула я.

Мощный рык мотора взревел, подчиняясь моим движениям. Ощущение контроля над железным громадным зверем вызывало у меня восторг.

— Куда поедем? — спросила я, выезжая на пустынную дорогу. Я и в своем городе плохо ориентировалась на местности, не то, что в чужом.

— Я покажу дорогу, — спокойно ответил Крис, — Хочу показать тебе одно место.

Путь занял менее получаса. Дорога становилась все уже, мы все дальше выезжали за город. По обе стороны дороги возвышался густой лес. Но вскоре деревья расступились, пропуская нас к озеру. Кроны высоченных деревьев закрывали небо, образовывая, таким образом, импровизированную крышу. Вокруг не было ни людей, ни машин.

— Здесь так... — сказала я восторженно, заглушая мотор.

— Безлюдно. Да, я знаю. Поэтому мне и нравится это место.

— Нет. Не только безлюдно. Как будто другая планета.

Мы одновременно вышли из машины. Тихо захлопнулись дверцы.

Я подошла к берегу озера и облокотилась на высокое старое дерево. Тут было так хорошо, что от восторга хотелось смеяться.

Я непроизвольно заулыбалась.

— Что? — спросил он, заметив мое выражение лица.

Он поднял с земли камень и бросил его на гладь воды. Озеро издало глухой недовольный звук, и по воде прошли несколько ровных кругов. Из-за пасмурной погоды вода казалась черной и вязкой.

— Тут лучше, чем на кладбище, — усмехнулась я.

— Тут лучше, чем где бы то ни было вообще, — уточнил он.

— Забавно, — сказала я, задумавшись.

Крис повернулся ко мне и подошел чуть ближе.

— Что забавно?

— Всегда, когда я слышала упоминание об Англии или о Лондоне, все что я себе представляла, это Биг Бен, лондонский мост, дом королевы.

Крис улыбнулся, и я заметила по его лицу, что он хочет что-то сказать, но он не стал меня перебивать, терпеливо ожидая, когда я закончу.

— И вот, я нахожусь здесь уже месяц, и ничего из этого до сих пор не видела. Зато ты показываешь мне такие места, которые намного больше заслуживают звания называться памятниками и достопримечательностями.

— Прости, я совсем не подумал о том, что ты хочешь увидеть большие часы или способ переправы через Темзу. Это такая банальность. Самый стандартный туристический маршрут.

Он хитро улыбнулся, и я улыбнулась ему в ответ.

Хорошо все-таки, что он не мог ощущать мои эмоции, и что я могла без опасений мечтать о нем в глубине своего сознания.

Мы безмолвно смотрели друг на друга, не шевелясь. Казалось, от этого взгляда электризуется воздух.

И в следующий миг что-то произошло, что заставило Криса сменить выражение лица на непроницаемо окаменевшее.

Я вся напряглась.

Он что, догадался, о чем я думаю? Кровь отхлынула от моего лица.

— Ты ничего не почувствовала? — спросил он тихо, делая два шага ближе ко мне, отходя от воды.

Сказать ему, что я почувствовала электромагнитные импульсы, исходящие от него?

— Ничего, — убедительно соврала я.

— В воде что-то есть, — прошептал он, подойдя ко мне почти вплотную.

— Что-то что? — тупо спросила я. Если бы здесь были демоны, я бы наверняка это ощутила. И намного острее, чем сам Крис.

— Что-то темное. Но оно глубоко под водой, поэтому ты можешь и не ощущать этого. Я потревожил их, бросив в воду камень. Нужно будет как-нибудь вернуться сюда и разобраться. Это может быть опасно для людей.

— Поехали домой, — предложил он. — Скоро начнет темнеть.

Я вздохнула, и, кивнув, пошла за Крисом.

Было видно невооруженным глазом, что то, что испортило нашу с ним прогулку, также сильно испортило и его настроение.