Твой Авалон (гет)

Подарок Гермионы на его день рождения был скромным, но именно эта вещица всколыхнула тот тайный пласт сомнений и боли, что, казалось, уже затих. Это была статуэтка павлина с роскошным хвостом — болезненное напоминание об испытаниях Философского камня и о любви, изменившей всю жизнь Тома Марволо Риддла. Но что в действительности изменилось?

Том хотел власти — он фактически ее получил, проведя наконец реформу определенных структур волшебного мира. Нелегальные организации Лорда Волдеморта постепенно выходили из тени. Через некоторое время при правильном курсе он даже сможет влиять на политику магглов их собственными методами.

Но почему всегда чего-то не хватает для полного счастья? Как будто ты стоишь у неисчерпаемого источника, жадно глотаешь холодную воду — и с каждым глотком мучительно понимаешь, что она не утоляет жажду, оборачиваясь жестокой шуткой и вечным проклятием.

Гермиона… Гермиона… Любимая жена.

Том откинулся на спинку дивана, пальцы невольно сжали пергамент. Как она легко все расписала. И ее ложь не отличить от правды. Уж кто-то, а Гермиона вполне смогла бы модифицировать память самой себе, не говоря уже про все остальное.

Ирония судьбы, сколько раз он сам распинался по поводу того, что для успеха в любом деле необходимо учитывать одновременно несколько факторов. И лишь при их совпадении успех будет стабильным. Вот несколько факторов и совпало — только успехом семейную жизнь Риддлов назвал бы лишь хронический оптимист.

Том мог понять, почему Гермиона ему ничего не сказала, но не верить ему, сомневаться в нем…

Быть может, и вправду стоило, подобно его двойнику из ее «ужасного» мира, всю жизнь оставаться одиночкой?

Любой человек и так одинок. Непреодолимо, беззастенчиво одинок. Как бы он ни понимал, ни чувствовал другого — все приходят и уходят в этот мир в абсолютном одиночестве. А живут, как еще раз подтвердилось, лишь в мнимом понимании. В конце концов, игра смыслов и значений настолько обширна, что всегда будет разница в восприятии. Даже если пользоваться легилименцией направо и налево, что уже само по себе являлось весьма «радужной» перспективой.

Однако ему казалось, что с Гермионой у него было не так, но… Почему же она не разобралась со своими страхами?.. Как жить без нее?

Предательства он простить не мог.

А если бы и мог… невозможно переносить постоянное недоверие и подозрение. Причем — следовало признать — теперь уже взаимные.

И нужно забыть про то, как она ко всему прочему унизила его, предложив самой платить за работу эльфов в его собственном доме.

Какая же ты дура, Гермиона! Полная, набитая дура!

Том чуть было не швырнул подарок об стену, но в этот момент павлин распустил хвост, засверкавший всеми цветами радуги. Словно пещера с самоцветами, комната заиграла яркими переливами.

Выругавшись в сердцах, Риддл вскочил и кинул статуэтку в ящик стола. Заклинанием призвав мантию, волшебник аппарировал.

Интересно, что можно сказать о человеке, который своим единственным другом считает смертельно ядовитую змею?

Огромная пещера предстала в своей сияющей красоте, ничуть не уступая роскошной комнате замка в многоцветном сиянии. Шеша радостно приветствовал хозяина, и необычная пара друзей надолго погрузилась в беседу, которую едва ли кто мог понять.

— На день рождения мне подарили прекрасную новость, — поделился Том. — Благосостояние нашей компании достигло необходимого уровня для того, чтобы начинать создавать столь нужные нам независимые фонды.

— Ты хочешь постепенно полностью избавиться от зависимости от Министерств?

— Скорее, их поставить в зависимость от себя, — усмехнулся Риддл. — И кое-что показать Дамблдору.

— Я рад, что твое настроение улучшилось, — одобрительно прошипел василиск. — Если бы ты еще помирился с женой… все в жизни совершают ошибки. Даже столь примитивные создания, которые населяют леса и пещеры.

— Да, я понимаю, Шеша, ты прав, — медленно отозвался Том. — Но я не в состоянии это сделать.

— Любовь — слабость, потомок Слизерина.

Неужели опять смеется? По морде василиска юмор не читался, по крайней мере, человеком.

— Именно так, друг мой, именно так, — улыбнулся Риддл и уже серьезно прибавил: — А еще я очень устал.

Шеша прошипел сочувствия в ответ и посоветовал пойти развлечься. Том со смехом представил, что для василиска означало «развлечься». В общем-то, волшебник тоже развлекался охотой, вот только совсем на другую дичь.

Парселтанг расслаблял наследника Слизерина. Казалось, именно в эти моменты и именно здесь он ощущал себя по-настоящему дома. Удобно устроившись в кольцах Шеши и заговорившись с ним, Том не заметил, как его глаза начали смыкаться. Последней мыслью Риддла перед тем, как провалиться в сон, было: может быть, пора вернуться в замок?

Но сделать этого он не успел, осознав, что на этот раз вновь окружен мистическим туманом. Полусон, полувидение…

Артур стремительно шел по коридорам, и был он явно не в духе. Мерлин едва поспевал за учеником, пока тот не остановился, выбежав на крепостную стену. Король ударил сжатыми кулаками по каменным бойницам. Лунный свет отразился от броши с красным драконом Пендрагонов. И Том увидел лицо Артура: плотно сжатые губы, метающие искры гнева глаза, нахмуренный высокий лоб. Король давно уже не был юношей, его красивые черты, обрамленные длинными, до плеч, волосами, приобрели печать суровости и властности.

В этот момент Мерлин повернул голову, и Том встретил его пронзительный взгляд.

Туман застлал виденье. Что имел в виду великий маг? Какая завеса и как все это связано с Орденом Мерлина? Впрочем, и без углублений в философию Том ощутил, что совет мага подействовал и на него. Жить надо!

И Мерлин раздери, если в скором времени головоломка не сложится воедино!

Василиск почувствовал пробуждение хозяина, и тот тепло попрощался со своим другом.

Аппарировав в замок, Риддл первым делом достал из ящика статуэтку павлина.

Нет, он не думал «мириться» с женой, но и отрицать того, что было, тоже не собирался.

* * *

Гермиона не осталась в Хогвартсе на зимние каникулы. Мало того, что на празднестве зимнего солнцестояния ей пришлось изображать счастливую жену, но день рождения Тома она бы просто не вынесла вдали от того, что было дорого и любимо. Конечно, Хогвартс тоже хранил много счастливых воспоминаний, но в то же время он был неразрывно связан с мужем. И потому директриса решила отправиться в дом Фламеля, теперь уже ее собственный дом.

Его обстановка дышала теплом и любовью бывших обитателей. А огромная библиотека алхимика быстро отвлекала от грустных мыслей.

Вновь полагаясь на проверенный способ докапываться до истины — скрупулезное изучение литературы, Гермиона погрузилась в исследования. Сейчас она стояла на высокой стремянке, уткнув нос в интереснейший исторический трактат. Надо было отдать должное Фламелю — библиотеку он содержал в порядке и отлично сумел ее систематизировать. В руках у волшебницы находилась уникальная древняя рукопись по истории магической Британии, написанная на латыни. Как известно, в те времена на острове господствовала традиция устной передачи знаний, и даже история осталась на откуп иностранным волшебникам. И лишь ближе к временам основания Хогвартса традиции стали меняться.

Спустившись со стремянки с добычей в руках, Гермиона уселась за стол. С китайского сервиза ей улыбался зеленый дракончик, напоминая о веселых и дружных чаепитиях в семействе Фламелей. Подобно тому, как научные материалы были прекрасно организованы месье Николя, все хозяйство в доме еще хранило на себе теплый след заботливых рук Перенеллы.

Гермиона отпила чая и перевернула страницу рукописной книги. Через некоторое время она удивленно вскинула брови, поразившись умению автора связать мифологию народа с искусством магии. Он явно претендовал на научность, причем в достаточно современном ее понимании.

Невероятно интересны мифы о создании мира. Из них мы можем узнать о всеобщем веровании, будто мир возник из Божьего слова, которое упало на первичную субстанцию тремя Лучами Благоговения. От них пошла рябь по водам Аннона, и возникли, как круги на воде, Три Круга Бытия, разделенные тремя завесами. Первая — это Завеса Аннона, темного забвения. Все живые существа проходят ее, чтобы быть рожденными. Ее символ — голубая цепь. Вторая завеса — Завеса Китраула, призрак, сквозь которую необходимо пройти, чтобы достичь блаженства Гвинеда, мира дваждырожденных. Ее символ — стеклянный корабль. Третья — это завеса Лионесс, потерянный остров, при ее прохождении достигается бесконечность с Богом в Сеганте, мире триждырожденных. Ее символ — голубая роза.

Насколько мы можем судить, преодоление завес являлось важной частью жизни британских магов древности. И даже сохранились намеки на то, что самые великие из них могли влиять на мир посредством завес как таковых. Но уже сейчас нам остается гадать, насколько правдивы эти сведенья.

Завеса — какое интересное определение для обозначения состояния сознания. А не преодолели ли они с Томом завесу Гвинеда во время испытаний Философского камня? Блаженство было достигнуто. Пусть временно. Но может быть, они тогда ступили на стеклянный корабль?

Интересно, это как-то было связано с Мерлином? Он тоже жил достаточно давно, чтобы законно относиться к древним волшебникам Британии. Но Гермиона не сомневалась, что в биографии великого мага были опущены подобные тонкости.

А Тому, наверное, он продолжает сниться. Вернее, они: Мерлин и Артур. И все еще не ясно, почему. Зато есть потрясающая возможность получить информацию из первых рук. Как жаль, что ей они не снятся!

Эх, Том… Им было так легко и просто решать головоломки вдвоем.

Гермиона вновь поднесла чашку к губам и перевернула страницу. Та была покрыта рисунками, и глаза волшебницы остановились на помянутом символе — корабле. Где-то она уже его видела. Причем не в виде рисунка. А как предмет — именно стеклянный корабль. Но где? В библиотеке, музее, в коллекции одного из древних семейств, которые пришлось посетить по долгу службы в качестве супруги Тома Марволо Риддла? Нет, она видела этот кораблик совсем недавно, и это даже как-то было связано с Фламелем!

Дракончик на чашке вновь с энтузиазмом взмахнул крыльями. И волшебница быстро допила чай. Оставался лишь один способ проверить — еще раз осмотреть весь дом.

…Колдография нашлась через несколько часов. После того как Гермиона перерыла семейный архив Фламелей, перевернула весь кабинет алхимика и облазила все комнаты, включая чердак. Затем она, уставшая и разочарованная, вернулась в прихожую — и потрясенно застыла. На стене — на самом видном месте — висела та самая колдография. Волшебница видела ее так часто, что перестала обращать внимание!

На нее смотрел Николя Фламель, облаченный в элегантный костюм. Алхимик тонко улыбался. В согнутой руке была зажата трость, а другой он держал стеклянный кораблик. Когда глаза Гермионы и Фламеля встретились, тот усмехнулся, перевел взгляд на кораблик, а затем обернулся, глядя за спину.

Глаза волшебницы расширились. Как же раньше она не заметила интерьер, на фоне которого была сделана колдография? Хотя язык не поворачивался назвать интерьером портрет самого Мерлина. Фламель оказался запечатлен на колдографии на фоне памятного портрета в зале заседаний Совета Конфедерации! Да еще и со стеклянным корабликом в руках!

Совпадение? Гермиона не верила в совпадения и случайности. Случайностей не бывает.

Тайное послание?

Мерлин… А Мерлин тоже улыбался в своей загадочной манере, с абсолютно нечитаемым выражением лица.

А что если?..

Сейчас все празднуют, так что зал пустует. Пропуск у нее сохранился, хоть и действовал он последние часы до Нового года. Надо спешить!

Впрочем, если бы документ даже оказался просрочен, уж кому-кому, а путешественнице во времени было не привыкать к нарушению правил.

Приняв решение, Гермиона быстро оделась и, выйдя на улицу, аппарировала к самому известному и большому зданию в женевском магическом квартале. Через несколько минут волшебница уже стояла у пропускного пункта, регистрируя свою палочку.

В здании царила полутьма — даже домовые эльфы в это время отдыхали. Гермиона быстро добралась по знакомому пути до главного зала.

Дверь отворилась легко — и незваная гостья проскользнула внутрь. Так непривычно было видеть пустым этот зал, обычно оживленный, наполненный жаркими спорами, увлеченными дискуссиями, яркими выступлениями лучших представителей мировой магической общественности. Она ощущала это пространство родным. Тут было ее место — рядом с любимым мужем. И не из-за долга, а потому, что в этом заключалось ее призвание — помогать людям.

Тяжело вздохнув, Гермиона заставила себя отбросить пессимистичные мысли. Ни до чего хорошего они ее не доведут.

— Lumos!

Волшебница подошла к портрету, поднося к нему светящуюся палочку.

Великий маг, казалось, спал. По крайней мере, его глаза были закрыты, голова наклонена к плечу, и он удобно облокотился о ближайшее дерево.

— Мерлин, — прошептала волшебница, словно самим именем боясь проявить неуважение к основателю законов магического мира.

Маг никак не отреагировал на ее обращение.

— Приветствую тебя, Мерлин! — позвала она громче.

Неужели волшебник настолько утомился за долгие годы созерцания политических дебатов, что в одиночестве мог только спать?

— Ответь мне, пожалуйста, Мерлин! Я Гермиона Риддл.

Никакой реакции.

— Я жена… — волшебница осеклась.

Имя «Лорд Волдеморт» не следовало произносить даже в пустынном зале, особенно в связи с ее мужем, пока с него публично не снимут все обвинения.

— Я жена Тома Марволо Риддла.

Видимо, это имя не производило особого впечатления. То-то драгоценный Лорд в несостоявшемся варианте событий так шарахался от него.

— Наследника Слизерина.

Вот если бы Том считался наследником самого Мерлина, возможно, тогда мэтр бы и прореагировал. Хотя бы для того, чтобы опровергнуть возмутительное родство.

— Мы создатели Философского камня.

Но даже эта информация нисколько не впечатлила великого мага. Он продолжал мирно спать.

Тогда Гермиона перешла сразу к делу:

— Меня отправил сюда Николя Фламель, чтобы узнать о стеклянном корабле и завесах, разделяющих сферы бытия.

— Вот с этого и надо было начинать! — раздался глубокий голос, и Гермиона невольно отшатнулась от портрета, изумленно уставившись на мага.

Мерлин никогда и ни с кем не разговаривал!

— Ну почему же, мне довелось пообщаться с Николя, — улыбнулся мэтр, вновь становясь в центр картины, где его и привыкли созерцать.

— Мое почтение, великий Мерлин! — поклонилась Гермиона. — Я обратилась к тебе, потому что мы с мужем столкнулись с трудной проблемой, но обещали месье Фламелю ее решить.

— Да, на этот раз был совершен куда лучший выбор, — заметил Мерлин, осматривая гостью пронзительным взглядом, и та не вполне поняла, что имелось в виду. — Значит, ты добралась до этого вопроса.

— У меня много вопросов, — слегка потупившись, подтвердила Гермиона. — И главный из них: кто за всем этим стоит?

— За чем именно? — усмехнулся маг, поглаживая бороду.

— За странным вмешательством в маггловские отношения, — бойко пояснила волшебница.— Есть мнение, что с этим как-то связан основанный тобой Орден.

Мерлин засмеялся — громко, заливисто, совсем не так, как пристало мэтру.

— Орден лишь следствие, моя дорогая. Зри в корень! И надо сказать, ты не так далеко находишься от истины.

Гермиона смутилась. Что имел в виду маг? Почему великие так любят головоломки?

— Ты говоришь о стеклянном корабле — символе завесы Китраула?

— Уже теплее, — довольно подтвердил Мерлин. — Но я не собираюсь тебя томить, умная ведьма. Я доверю тебе одну книгу, которая испокон веков считалась утерянной. А ты поделишься со мною выводами.

Гермиона даже не знала, чему обрадовалась сильнее — возможности решить задачу или прочитать уникальный источник. Великий маг хитро улыбался, глядя на радость волшебницы.

Но в этот момент вдруг раздался громкий вой сирены и резкий высокий голос заверещал:

— Посторонние в здании! Посторонние в здании!

Срок действия ее пропуска истек.

— С Новым годом, великий Мерлин! — бодро сказала Гермиона, стараясь не думать о том, что произойдет в следующий миг. — Мой пропуск закончился. А значит, наступил 1965 год.

Мерлин покачал головой и, посмеиваясь, заявил:

— С Новым годом! По правде говоря, я уже слегка запутался в системах летоисчисления. Думается мне, можно праздновать хоть каждый день, по какому-нибудь календарю он да окажется праздничным. — И спокойно прибавил: — Кажется, у тебя легкие неприятности?

— И не с такими справлялись, — призналась Гермиона, прикидывая варианты отступления.

Сейчас здесь окажутся если не авроры, то домовые эльфы.

Аппарирование было заблокировано, а перемещение по каминной сети выследят.

— Загляни за картину, — вдруг сказал Мерлин. — Там ты найдешь обещанное сокровище и портал, который приведет тебя как раз туда, где ты сейчас живешь. Буду ждать твоего визита, Гермиона. Не торопись, обдумай все тщательно. Второго шанса у тебя может и не быть.

— Спасибо, великий маг, — склонила голову волшебница. — Я не подведу тебя!

Но времени на церемонии у нее не было, и она спешно отодвинула тяжелую картину. В стене был тайник, который открылся, едва Гермиона дотронулась до крышки.

Поверх увесистого тома лежал стеклянный корабль. Портал в дом Фламеля!

Не раздумывая больше ни секунды, волшебница вытащила книгу, плотно закрыла тайник и прикоснулась к кораблику.

Мгновенный рывок в солнечном сплетении — и Гермиона обнаружила себя в прихожей напротив судьбоносной колдографии. Но ее мысли были о другом.

— С Новым годом, Том, — едва слышно прошептала волшебница.